Махабхарата. Сериал

КАРНА - (РАГА)

(Карна как герой Махабхараты)


Карна-привязанность (рага)

"Имя «Карна» происходит от санскритского корня «делать, работать».

Метафорическое происхождение:
– «тот, кто ведёт себя в соответствии со своей естественной привычной склонностью к совершению действий (которые доставляют удовольствие)».

Карна означает склонность к материальному действию, к которому существует естественная привязанность из-за наслаждения или удовольствия, получаемого от него.

Таким образом, Карна представляет собой рагу Патанджали, третью клешу, которая описана в Йога-сутрах II:

«Рага – это та склонность (привязанность), которая обитает в удовольствии».

Карна – сводный брат пяти Пандавов. Их общая мать Кунти, прежде чем выйти замуж за Панду, использовала свою божественную силу, чтобы призвать Бога Сурью, Солнце, через которого она
получила сына Карну.

Поскольку в то время она не была замужем, то бросила ребёнка, которого
нашли и воспитали возничий и его жена.

Карна стал близким другом Дурьйодханы и таким образом встал на его сторону в битве на Курукшетре, хотя и узнал о своём истинном родстве с Пандавами.

Из злобы он стал явным врагом Пандавов, особенно Арджуны.

Смысл заключается в том, что Кунти, сила призывания духовной энергии, порождает потомство от Солнца, света
духовного ока, который является светом, из которого развивается всё тело человека, преданного.

«Светильник тела есть око; если же око твоё будет единым [чистым], то всё тело Твоё будет полно света».

Поскольку эта способность вызывать духовную энергию, Кунти, ещё не соединена с божественной различающей силой, или Панду, её потомок Карна (привязанность к удовольствию)
попадает под влияние материальных чувственных склонностей и таким образом становится на их сторону в противоположность праведным качествам Пандавов.

Карна считает своим долгом быть верным клятве дружбы, которую он дал Дурьйодхане, материальному желанию.

Таким образом, рага, или Карна, является принципом в заблуждающемся человеке, который заставляет его искать ту работу или действие, к которым он привязан из-за удовольствия, которое она ему дает.

И он оправдывает этот поступок, провозглашая его своим долгом.

Таким образом, всё, что человек хочет делать из-за своей привязанности к удовольствиям, он может рационализировать [оправдать для себя и окружающих] как необходимое и правильное."

Парамахамса Йогананда




Рага (Rāga) в системе Патанджали — это одна из пяти клеш (kleśa), или "причин страдания", "омрачений ума", которые мешают человеку достичь состояния йоги (читта-вритти-ниродха).

Проще говоря, рага — это влечение, привязанность или страстное желание к чему-либо, что принесло нам удовольствие в прошлом.


Согласно Патанджали в "Йога-сутрах" (глава 2, сутра 3), существует пять основных клеш, коренных причин всех страданий:

1. Авидья (Невежество): Корень всех остальных клеш. Незнание своей истинной природы.

2. Асмита (Эгоизм): Отождествление себя с телом и умом.

3. Рага (Влечение): Привязанность к приятному.

4. Двеша (Отвращение): Неприятие неприятного.

5. Абхинивеша (Страх смерти): Инстинктивная жажда выживания, привязанность к жизни.


Рага возникает по простой цепи: мы получаем какой-то опыт → этот опыт вызывает в нас приятные ощущения или удовольствие → ум запоминает это удовольствие → в будущем ум стремится повторить этот опыт, чтобы снова получить удовольствие. Это стремление и есть рага.

Важно понимать, что проблема не в самом объекте или опыте (еда, человек, похвала, состояние), а в нашей привязанности к нему и к чувству удовольствия, которое он дает.

Рага создает зависимость. Мы начинаем верить, что без этого объекта или опыта мы не сможем быть счастливы. Это лишает нас свободы и заставляет ум постоянно находиться в состоянии поиска и хватания.


Рага по Патанджали — это автоматическая, подсознательная привязанность ума к источникам прошлого удовольствия, которая создает зависимость, искажает восприятие и в конечном счете ведет к новым страданиям.

Понимание и работа с рагой — это ключевой этап на пути к освобождению ума и обретению настоящего внутреннего покоя.

АШВАТТХАМА – СКРЫТОЕ ЖЕЛАНИЕ (АШАЙА)

Ашваттхама - сын учителя Дроны, который олицетворяет мощную силу наших прошлых поступков, которая формирует настоящее и будущее.

Дрона — внутренний механизм, который заставляет нас повторять одни и те же шаблоны, пока мы не осознаем их и не начнем сознательно меняться.



"Ашваттхама - «То, что остаётся накопленным или сохранённым».

Аллегорическое значение Ашваттхамана находится в ключевых санскритских корнях, от которых происходит это имя.

Оно означает «сохранённый или
накопленный»; «оставаться, продолжать пребывать в определённом состоянии» и «продолжать быть или существовать (в противоположность ‘погибнуть’)».

То, что накапливается и остаётся неизменным, а не погибает вместе со смертью, есть желание – ашая Патанджали.

Более конкретно, – это скрытое желание или семя желания – васана, или
впечатления желания на сознании.

В Йога-сутрах IV:10 говорится:
«Это желание – вечный корень творения природы. Это всеобщая причина всего, что существует с начала времён».

Индуистские писания говорят, что именно беспричинное желание Духа наслаждаться Своей особой природой во многих формах порождает эту драму Вселенского космического сна.

Это впечатление желания существовать и наслаждаться опытом существования является частью ядра индивидуальности в этих многочисленных формах Духа.

Таким образом, желание – это
фундаментальный закон, обеспечивающий непрерывность творения.

Люди видят во сне свои индивидуальные желания в вечно бодрствующем сне Космического Сновидца.

Авидья, невежество, порождает эгоизм; из эго возникает чувство или желание и сопутствующее отождествление с чувствами и объектами чувств как средством наслаждения или выражения
[осуществления] этого желания.

Это приводит к мотивированным желаниям хорошим и плохим
поступкам и их результатам или впечатлениям, которые, в свою очередь, порождают новые причины и следствия из одной жизни в другую в самоподдерживающемся цикле.

Пока нет конца желанию, нет конца и перерождению.

В человеке это семя желания, или скрытое желание (Ашваттхаман), следует отличать от активного желания (Дурьйодхана).

Между ними существует огромная разница.

Активное желание – это импульс ума, который порождает новое независимое желание. Этот акт ума не имеет корней в
подсознании.

Когда этот импульс только возникает в уме живого существа, он не настолько силён, чтобы его нельзя было легко остановить или подавить быстрым волевым актом.

Однако за каждым желанием, независимо от того, исполняется оно или нет, вскоре следует другое.

Такие желания для удовлетворения эго не прекращаются даже тогда, когда они якобы удовлетворены; в каждом мирском достижении или каждом достижении материального обладания что-то всегда остаётся неудовлетворённым.

Семена желаний рождаются из этих побуждаемых эго активных желаний.

Каждое неисполненное активное желание, если оно не прожарено мудростью, сеет в уме новое семя желания.

Эти семена желаний более убедительны, чем импульсивные новые желания, они глубоко укореняются в подсознании, готовые внезапно вырасти с требованиями, которые чаще всего неразумны, разочаровывают и вызывают печаль.

Поскольку желание порождает желания, единственный способ закончить цикл – это уничтожить причины.

В конце войны Махабхараты, после поражения Кауравов от Пандавов, мы обнаруживаем, что Ашваттхама выжил, но оказался бессильным и обречён вечно скитаться по миру в одиночестве и
без друзей.

Когда йог достигает освобождения, становясь безвозвратно утвердившимся в божественном сознании души, его «желания» подобны лишённому желаний желанию Духа, не имеют никакой побеждающей силы или способности связывать душу.

Таким образом, уничтожение причин рабства – материальных желаний, эго, привычек, привязанностей и так далее – является целью йога-преданного, когда он с божественной разумной армией Пандавов и силами души сражается со злыми силами Куру."

Йогананда Парамахамса

ДУХШАСАНА - КРОДХА (ГНЕВ)

(Духшасана как герой Махабхараты)

"Огромная армия Куру была собрана из ста отпрысков Дхритараштры (десяти материалистических склонностей каждого из десяти чувств – пяти инструментов познания и пяти действий – слепого чувственного ума); верных сил, созданных ими (безграничных чувственных искушений); и хорошо подготовленных союзников Кауравов с их способностью препятствовать и разрушать.

Когда сознание эго или «я» встаёт на сторону материалистических сил Творения, оно, как говорят, имеет шесть недостатков (дош):

1. кама (похоть);
2. кродха (гнев);
3. лобха (жадность);
4. моха (иллюзия);
5. мада (гордость); и
6. матсарья (зависть).

Только когда человек побеждает их, он обретает знание о своей истинной душевной природе.

Таким образом, внутри человеческой слабости скрывается печать эго.


1. Кама (похоть)

Кама (похоть) — это всепоглощающее желание чувственных удовольствий, которое является главным врагом человека, так как приводит к страданиям и деградации.

Эго обманывает человека, заставляя его бесконечно искать самоудовлетворения через чувственные наслаждения. Это ненасытное желание заглушает истинные потребности души и становится причиной неправильных мыслей и поступков.

Кама, усиливаясь и взаимодействуя с другими негативными склонностями, портит «чувственные инструменты» человека, низводя его до уровня животных. Под её влиянием даже разумные люди теряют способность здраво мыслить.

Пример: Дурьйодхана, чьё нежелание уступить даже малую часть земных удовольствий, привело к масштабной войне на Курукшетре.

Она проявляется через злоупотребление всеми пятью чувствами (зрением, слухом, обонянием, вкусом, осязанием), а также в погоне за богатством, статусом и властью — всем, что питает эго («я, мне, моё»).

Похотливое желание — это эгоизм в его низшей форме, который разрушает счастье, здоровье, ясность ума, память и способность к верным суждениям.


2. Кродха (гнев)

Неудовлетворённое желание приводит к гневу.

Таким образом, первый сын слепого царя
чувственного ума Дхритараштры – Дурьйодхана–Материальное-Желание, а его второй сын (ближайший брат Дурьйодханы) – Духшасана, символизирующий гнев.

Это имя означает «трудно сдерживать или контролировать», от санскритского дух – «трудно»; и – «сдерживать или
контролировать».

В Махабхарате совершенно презренный Духшасана хорошо характеризует зло
гнева.

Во второй главе Гиты (43) Кришна объясняет Арджуне, что гнев приводит к тому, что беззаконник погружается в заблуждение, которое затем омрачает память о правильном поведении своего «Я», вызывая упадок способности различать.

Из этого смешения интеллекта следует уничтожение правильного поведения.
Гнев демонстрирует своё разрушающее покой, ослепляющее разум, разрушающее здоровье поведение во многих формах: нетерпение, насилие, раздражение, внутреннее кипение, ревность, негодование; злобный гнев, страстный гнев, детский и поверхностный гнев; гнев Люцифера, сатанинский в насилии и подлости; пароксизмы гнева, возникающие из-за незначительной или вообще отсутствующей внешней стимуляции, вызванной хронической привычкой к гневу; и глубоко укоренившийся гнев из-за плохой кармы прошлых жизней.

Даже если гнев якобы оправдан, так называемый «праведный гнев», он никогда не должен занимать место спокойного, разборчивого суждения и действия."

Йогананда Парамахамса




Образ Духшасаны в "Махабхарате" — это не просто портрет злодея, а архетипическое, многослойное воплощение гнева, раскрытое через его действия, символику и философский контекст. Давайте раскроем этот образ подробнее.


Духшасана: Гнев как порождение и орудие Желания

Связь Дурьйодханы (Желание) и Духшасана (Гнев) - это не просто братская близость, это причинно-следственная связь на метафизическом уровне.

Дурьйодхана — неудовлетворенное желание. Его желание — власть, признание, превосходство над Пандавами. Когда это желание сталкивается с препятствием (процветание Пандавов, их право на царство, их добродетель), оно не может быть удовлетворено.

Духшасана — гнев как реакция. Он является прямым следствием фрустрации Дурьйодханы. Духшасана — это "мускул" желания Дурьйодханы. Если Дурьйодхана замышляет и хочет, то Духшасана — тот, кто с яростью приводит эти планы в действие.

Имя Духшасана ("Труднопобедимый" или "Трудносдерживаемый") идеально характеризует природу гнева: это стихия, которую почти невозможно контролировать, если она уже пробудилась.


Анатомия гнева:
Ключевые сцены Духшасаны

Гнев Духшасаны — не абстрактное понятие. Он проявляется в конкретных, шокирующих своей жестокостью поступках, которые раскрывают разные грани этой разрушительной эмоции.


1. Сцена с Драупади:
Апогей бесчестящего гнева

Это центральный эпизод, делающий Духшасану символом абсолютной низости и неконтролируемой ярости.

Ослепляющий гнев: Проиграв Юдхиштхиру в кости, Дурьйодхана (Желание) хочет окончательно унизить Пандавов. Он приказывает Духшасане (Гневу) привести Драупади, общую жену Пандавов, в зал собрания.


Насилие как инструмент: Гнев здесь проявляется как насильственное действие. Духшасан не просто исполняет приказ — он делает это с жестокостью: он тащит Драупади за волосы. Волосы в индийской традиции — символ чести и достоинства. Этим жестом гнев попирает саму суть человеческого достоинства.





Публичное унижение: Далее гнев переходит в фазу разнузданного бесчестья. По приказу Дурьйодханы, Духшасана пытается раздеть Драупади перед всем собранием. Этот акт — не просто чувственность, это акт глумления, стремление через ярость полностью разрушить личность другого, сломить его дух.

Атака Духшасаны на Драупади — это атака слепого гнева на саму душу, попытка осквернить чистоту и веру.

В этой сцене гнев Духшасаны проявляется во всей своей полноте: нетерпение, насилие, внутреннее кипение, злобность, сатанинская подлость.


2. Гнев на поле битвы Курукшетра:
Слепая ярость

На войне гнев Духшасаны находит свое "естественное" применение, но и здесь он слеп и самоубийственен.

Поединок с Бхимой: Их противостояние — это не просто столкновение двух воинов, а столкновение гнева и праведной силы.

Бхима тоже гневается, но его гнев — это "праведный гнев", рожденный из клятвы отомстить за оскорбление Драупади. Гнев Духшасаны — личный, злобный, основанный на ненависти.


Предсказание гибели: Бхима дает знаменитую клятву — не просто убить Духшасану, но выпить его кровь и разорвать его грудь, чтобы напоить ею Драупади.

Эта ужасающая клятва символизирует, что гнев должен быть уничтожен в самой его сути, "выпит" и уничтожен до конца, иначе он возродится.



Философский контекст: Гита и природа гнева

В Бхагавад-Гите (2.63) Кришна описывает цепочку гибели:

- От созерцания объектов чувств возникает привязанность к ним.

- От привязанности рождается желание, от желания рождается гнев.

- От гнева возникает заблуждение, от заблуждения — потеря памяти (о своем истинном "Я").

- От потери памяти — разрушение разума, от разрушения разума человек погибает.


Духшасана — это живое воплощение этой цепочки:

1. Объект: Царство Хастинапур.

2. Привязанность и Желание (Дурьйодхана): "Это должно быть моим!"

3. Гнев (Духшасана): "Я уничтожу тех, кто стоит на моем пути!"

4. Заблуждение и потеря памяти: Духшасана и Кауравы забывают о дхарме, о последствиях, о своей божественной природе. Они считают, что сила и ярость решат все.

5. Разрушение разума: Их решения становятся самоубийственными (игра в кости, отказ вернуть царство, война).

6. Гибель: Неизбежный финал.



Духшасана как символ разных форм гнева

Исходя из его поведения, мы видим в Духшасане проявление почти всех перечисленных вами форм гнева:

- Страстный гнев: Его ярость подпитывается личной ненавистью и страстью к унижению врагов.

- Злобный гнев, сатанинский в насилии: Сцена с Драупади — классический пример.

- Гнев как орудие: Он редко действует самостоятельно; его гнев всегда на службе у чужого желания (Дурьйодханы), что делает его еще более опасным.

- Пароксизмы гнева: Его действия импульсивны и безудержны, он не способен на холодный расчет.


Заключение: Урок Духшасаны

Образ Духшасаны служит суровым предупреждением. Он показывает, что гнев:

- Слеп и разрушителен: Он ослепляет разум и ведет к физическому и моральному самоуничтожению.

- Является порождением неудовлетворенного желания: Бороться с гневом — значит бороться с корнем, с желанием.

- Не может быть оправдан: Даже если бы оскорбление Кауравов было "реальным", их ответ в виде гнева и унижения Драупади привел их к тотальному краху.


Эпопея демонстрирует, что "праведный гнев" (как у Бхимы) должен быть подчинен высшим принципам дхармы и не превращаться в слепую ярость.

Таким образом, Духшасана — это не просто персонаж, а мощный символ, показывающий, как неконтролируемый гнев, рожденный из желания, способен растлить душу, разрушить семьи и цивилизации, и в конечном счете — привести к собственной гибели.

Его смерть от рук Бхимы — это аллегория неизбежной победы осознанной, направленной силы над слепой, саморазрушительной яростью.

Шакуни: Архитектор иллюзии в битве за человеческую душу

(Шакуни как герой Махабхараты)

В грандиозном духовном полотне «Махабхараты», где каждый персонаж олицетворяет внутреннюю борьбу человека, фигура Шакуни занимает особое, роковое место.

Шакуни — это не просто коварный интриган, но архетипическое воплощение Мохи — разрушительной иллюзии, которая привязывает эго к заблуждению и отчуждает душу от её божественной природы.

Моха – это основная привязанность эго, его неразрывная связь с заблуждением. Именно эту функцию и выполняет Шакуни в аллегории Куру-кшетры.

Он — тот внутренний голос, который укрепляет эго в его ложной уверенности.

Как брат Гандхари и советник Дурьйодханы, он символически представляет собой родственную связь эго с его внешней «семьей» — миром материальных привязанностей, амбиций и чувственных наслаждений.

Его «мастерство владения иллюзией», которым он побеждает в битвах, — это метафора той изощренной лжи, которую эго внушает человеку, заставляя его принимать преходящее за вечное, а иллюзию — за реальность.

Кульминацией его деятельности становится «игра в кости», которая раскрывает самую суть Мохи.

«Когда значение символов понято, смысл аллегории не может быть упущен. Через «игру в кости» обманчивых чувственных искушений и материальных соблазнов душа и её божественные различающие качества изгоняются из телесного царства». - Парамахамса Йогананда


Шакуни здесь — не просто искусный игрок; он — персонификация самого механизма искушения.

Его кости — это метафора случайности и соблазнов материального мира, которые подчиняют себе разум, затемняют различение и заставляют человека «поставить на карту» своё высшее «Я» — царство души.

Проигрыш Пандавов символизирует момент, когда сознание, ослеплённое Мохой, полностью переходит под власть эго «с его шестью недостатками».

Таким образом, опасность, которую олицетворяет Шакуни, выходит за рамки простого обмана.

Он — активная сила, которая «укрепляет запреты человеческих ограничений».

Эго, подпитываемое Мохой, не только создает ложные идентичности (национальность, обладание, гордость), но и, что еще страшнее, внушает «сознание ограниченности».

Человек начинает верить, что он неспособен на большее, тем самым подавляя «потенциально всеведущую и всемогущую силу истинного «Я», души».

Шакуни, своим шепотом на ухо Дурьйодхане, и есть тот самый внутренний нашептыватель, который убеждает нас в нашей ограниченности и зависимости от внешних атрибутов и побед.


Итак, Шакуни представлен как олицетворение Мохи (иллюзии) — силы, которая:

1. Привязывает эго к материальному миру и заблуждениям

2. Затуманивает разум и изгоняет "душу" из "телесного царства"

3. Поддерживает ограниченность эго, заставляя человека забыть о своей истинной божественной природе

Его роль в игре в кости — это аллегория того, как сознание попадает под власть чувственных искушений и эгоистичных страстей. Победа над "Шакуни" означает преодоление внутренней иллюзии и освобождение души.

Фигура Шакуни предстает как мощный символ главного врага духовной эволюции — привязанности к иллюзии.

Он не враг извне, а глубинный механизм самообмана, который заставляет душу забыть о своей силе и бессмертии.

Победа над «Шакуни» внутри себя —
это и есть процесс «разорвать эту привязанность к заблуждению», позволив душе «выразить своё превосходство» и вновь обрести утраченное царство внутренней гармонии и безграничных возможностей.



"Моха – это привязанность эго к заблуждению, заставляющая ум становиться затемнённым, неспособным воспринимать то, что является истиной
и реальностью.

Слово Моха означает «заблуждение, иллюзия, невежество, замешательство,
влюблённость (привязанность)».

Но кроме того, это слово означает магическое искусство, используемое для того, чтобы сбить с толку врага.

В аллегории Махабхараты моха представлена Куру Шакуни, братом первой жены слепого царя Дхритараштры, Гандхари.

Шакуни был известен своим мастерством владения иллюзией, побеждая в битвах через обманчивое замешательство своих противников.

Именно совет Шакуни побудил Дурьйодхану вызвать пятерых Пандавов на игру в кости, в которой они были вынуждены поставить на карту своё царство. Шакуни бросил кости и хитрым обманом выиграл всё у Пандавов за Дурьйодхану".

Парамахамса Йогананда

Бхишма как воплощение Чидабхасы: Эпическая битва за истинное «Я»

В философии адвайта-веданты чидабхаса — это «отраженное сознание», иллюзорное индивидуальное «я» (эго), возникающее, когда чистое, абсолютное Сознание (Брахман) отражается в ограниченном уме.

Это не истинное «Я», а лишь его видимость, подобная отражению солнца в воде.

Великий воин Бхишма из «Махабхараты» является гениальным эпическим воплощением этой концепции, чья жизнь и смерть символизируют всю драму борьбы и преодоления эго на духовном пути.


1. Бхишма — чидабхаса как прародитель и слуга

Как чидабхаса является тем ядром, вокруг которого формируется вся личность человека, так и Бхишма — это прародитель и старейшина, от которого происходят и Кауравы, и Пандавы.

Он служит царству Хастинапура в целом, подобно тому как эго служит своей главной цели — удерживать сознание отождествленным с телом и личностью, независимо от того, добрые или дурные помыслы им движут.

Его кажущийся нейтралитет иллюзорен: когда сила грубых, сенсорных импульсов (Кауравы) возрастает, эго-Бхишма неизбежно склоняется на их сторону.



2. Непобедимость эго и его «титулы»

В великой битве на Курукшетре, символизирующей внутреннюю духовную борьбу, Бхишма-эго предстает самой грозной силой. Он непобедим, ибо «я» не может быть уничтожено без его собственного согласия.

Эта неуязвимость — прямое следствие его природы как чидабхасы: будучи лишь отражением, оно ускользает от прямого поражения. Его сила — в самоотождествлении, в «титулах» и прошлых заслугах (как у Бхишмы — обет безбрачия, дар самой смерти), которые создают прочную, но ложную идентичность.



3. Преображение эго и сотрудничество с высшим сознанием

По мере развития битвы Бхишма-эго, устав от служения низменным страстям (Кауравам), начинает тяготеть к разуму и праведности (Пандавам).

Это символизирует ключевой перелом в духовной жизни: эго, исчерпавшее себя, больше не находит радости в старых привязанностях и начинает интуитивно стремиться к свету.




Однако, как учит адвайта, окончательная победа (освобождение) невозможна, пока живо эго. И здесь проявляется мудрость: эго нельзя просто уничтожить; его нужно понять и заручиться его сотрудничеством. Сам Бхишма открывает Пандавам секрет своей победы.



4. Растворение чидабхасы:
Ложе из стрел и путь к Самадхи

Арджуна, олицетворяющий самоисследование и глубокую, сосредоточенную медитацию, становится инструментом преображения.

Он не уничтожает Бхишму в ярости, но, следуя его же указаниям, пронзает его тело бесчисленными стрелами.





Это — символ растворения идентификации эго с телом и умом. Каждая стрела — это акт глубокого самонаблюдения (медитации), который отделяет чидабхасу от его грубых оболочек.

Но даже поверженное, эго не исчезает мгновенно. Бхишма не умирает, а остается на ложе из стрел, ожидая восхода солнца в северном пути (Уттараяна).

Это точная метафора заключительной стадии процесса.

Ложе из стрел — это состояние после глубокой медитации (савикальпа-самадхи), когда эго уже бессильно, лишено своей иллюзорной власти, но тонкое чувство индивидуальности («я-естьность») еще сохраняется.

Окончательное растворение чидабхасы наступает только тогда, когда «солнце божественного сознания» перемещается «на север» — то есть когда внимание восходит из индивидуального духовного центра (аджна-чакры) к высшему центру единства (сахасрара-чакре), и индивидуальное сознание полностью сливается с Абсолютом в состоянии нирвикальпа-самадхи.




Заключение

Таким образом, история Бхишмы —
это не просто повесть о героизме, а детальное карта внутренней территории.

Она наглядно показывает, что наше эго (чидабхаса) — это не враг, которого нужно ненавидеть и уничтожить, а могущественная, но заблудшая сила, порожденная самим сознанием.

Через борьбу, понимание и, в конечном счете, сотрудничество с высшими силами различения и преданности (Пандавами), оно может быть трансформировано.

Его конечная цель — не быть убитым, а добровольно лечь на ложе из стрел опыта и медитации, чтобы уступить место своему же Источнику — чистому, недвойственному Сознанию (Чит), каковым мы и являемся в своей истинной сути.

Отказ Арджуны сражаться на поле Курукшетра, описанный в «Бхагавадгите», представляет собой не бытовую слабость, а глубокий метафизический кризис, внутреннюю борьбу между двумя фундаментальными природами человека.

Аллегорически, «родственники», выстроившиеся для битвы, — это давние психологические тенденции, привычки и привязанности, которые долгое время составляли внутренний мир Арджуны.

Его нежелание сражаться — это нежелание души умерщвлять свои мирские наклонности, с которыми она отождествилась.

Он испытывает жалость к самому себе, к той части своего «я», которая должна быть преодолена на пути к освобождению.

Это универсальный человеческий страх: цепляясь за знакомые, хоть и страдальческие, формы существования, ум сопротивляется собственной трансформации.

Отказ Арджуны отражает иллюзию, будто можно сохранить старое и при этом обрести новое, высшее состояние.

Однако этот кризис необходим и служит катализатором всего последующего учения.

Если бы Арджуна без размышлений бросился в бой, его действия остались бы на уровне простого исполнения долга.

Его сомнение обнажает пропасть между обычным человеческим пониманием и высшей духовной перспективой.

Через него раскрывается истинный смысл самоконтроля — это не самоистязание, а духовная инвестиция.

Подобно тому, как семя нельзя опалить пламенем, чтобы оно проросло, так и семя божественного сознания внутри человека не может раскрыться, будучи сожжённым огнём материальных желаний.

Отказываясь от мимолётных удовольствий чувств, человек вкладывается в обретение безграничной внутренней радости.

Таким образом, колебание Арджуны — это драма каждой души на пороге выбора между комфортом знакомой несвободы и суровой ответственностью подлинного освобождения.

Его отказ становится отправной точкой для переоценки всех ценностей — природы души, действия и реальности, — чтобы последующее участие в битве превратилось не в акт насилия или слепого долга, а в сознательный акт йоги, совершаемый в состоянии духовной свободы.

Арджуна на поле битвы Духа:
кризис метаморфозы

Стихи 1. 28-30

О Кришна, видя всех моих родственников, собравшихся вместе, жаждущих битвы, мои конечности слабеют, а во рту пересохло. Моё тело дрожит, а волосы встают дыбом. Священный лук Гандива выскальзывает из моих рук, и моя кожа горит огнем. Я даже не могу стоять прямо. Мой ум бредит; и, о Кешава (Кришна), я вижу дурные предзнаменования..


Стих, где Арджуна, охваченный скорбью, опускает свой лук Гандиву на пороге великой битвы, — это не просто драматический момент эпического повествования. Это глубоко психологичный и универсальный портрет души в момент глубочайшего экзистенциального кризиса.

Арджуна здесь — не просто воин, а каждый человек, стоящий перед необходимостью внутренней трансформации. Его слабость, дрожь и смятение — это симптомы не малодушия, а мучительного процесса умирания старого «я».

Его знаменитый монолог — это крик души на пороге метаморфозы, когда привычный ландшафт желаний, привязанностей и идентичностей рушится, а новое, духовное и целостное «я» еще не родилось.

Изначальная уверенность Арджуны-воина, его четкое понимание своего долга (дхармы), растворяется, столкнувшись с лицом родных в строю противника.

Подобно этому, ищущий на духовном пути, пройдя первые этапы подъема и энтузиазма, вдруг обнаруживает, что его главные враги — не где-то вовне, а являются частью его собственной природы.

Эти «родственники» — его давние привычки, модели мышления, чувственные привязанности, которые так же знакомы и дороги, как члены семьи.

Приказ внутреннего «Я» (олицетворенного Кришной) уничтожить их воспринимается как акт самоубийства.

Отсюда и паралич: «конечности слабеют», «лук выскальзывает из рук». Воля, направленная вовне, бессильна перед внутренним расколом. Это не физический страх, а ужас перед экзистенциальной пустотой, которая зияет там, где раньше был знакомый мир желаний.

Симптомы, которые он описывает, — классические признаки распада прежней структуры личности.

«Во рту пересохло» — утрачивается вкус к прежним, чувственным источникам удовлетворения. «Тело дрожит» — старая система опор, картина мира, шатается. «Ум бредит» — рациональное сознание, служившее старому «я», теряет почву и мечется. «Волосы встают дыбом» — вся энергия, подобно электрическому разряду, уходит в панический отток от наступающей неизвестности.

Он видит «дурные предзнаменования», ибо гибель старого мира, каким бы иллюзорным он ни был, всегда выглядит как катастрофа.

Это состояние — не тупик, а критическая точка перехода.

Пустота и бесплодие, которые он ощущает, подобны голой земле после выкорчевывания буйных сорняков.

Старые, автоматические способы заполнения времени и сознания — подобные «бесцельной болтовне» или «просмотру телевизора» — отвергнуты, а новые, духовные «восприятия» еще не укоренились.

Поле сознания кажется безжизненной пустыней. Именно в этой «умственной пустыне», в этом отчаянном «я даже не могу стоять прямо» и происходит таинство трансформации.

Старая личность должна быть дезинтегрирована до основания, чтобы дать место целостному, подлинному «Я».

Таким образом, отчаяние Арджуны — это необходимые родовые схватки нового сознания.

Его слабость — предвестник силы иного порядка, которая родится не из подавления сомнений, а из их проживания и преодоления.

Его крик к Кришне — это голос старого «я», вверяющего себя процессу смерти-и-возрождения, который направляет внутренний божественный Наставник.

История Арджуны дает нам ключ к пониманию: самые мучительные кризисы на пути развития — это не сбои, а свидетельства глубинной работы.

Это мучительное, но священное пространство между «уже не» и «еще не», где, потеряв почву под ногами, душа оказывается на пороге своего подлинного рождения.

Экзистенциальный кризис Арджуны

Кризис Арджуны на поле битвы — это не просто сомнение, а метафора внутренней борьбы каждого человека. Его знаменитый отказ от битвы: «Я не вижу ничего достойного... Я не жажду ни торжества, ни царства, ни наслаждений!» — это не просветление, а духовный тупик.

Это состояние можно назвать «отрицательным отречением». Подобно ребёнку, который, не желая есть овощи, отказывается и от обещанного десерта, Арджуна, не готовый расстаться с привычными привязанностями, в унынии отвергает и высшую цель. Его ум, привязанный к чувственному миру, видит в духовном восхождении лишь потерю, а не обретение.

Его вопрос: «Какая польза от господства или даже от жизни?» — обнажает глубинное заблуждение. Он подсознательно ожидает, что состояние души будет похоже на улучшенную версию мирских радостей.

Уничтожение желаний кажется ему равнозначным уничтожению самой возможности быть счастливым. Страх перед мнимой пустотой заставляет цепляться за знакомый мир страданий.

Однако этот кризис — опасная, но естественная развилка на пути. Это реакция эго на требование внутренней трансформации.

Опасность в том, чтобы принять это уныние за мудрость и остановиться, превратившись в «ленивого искателя», отказавшегося и от мира, и от духа.

Истинное отречение — не потеря, а переориентация.

Это мудрая инвестиция: отказ от малого ради бесконечно большего. Святые и йоги, познавшие вкус внутреннего блаженства, обретают не безразличие, а свободу — способность действовать в мире, не будучи его пленником.

Таким образом, кризис Арджуны — это болезненная ломка иллюзий.

Его преодоление лежит не в бегстве, а в настойчивом движении вперёд, сквозь страх потери, к пониманию, что душа предлагает не пустоту, а «вечное благословенное расширение».

Это напоминание, что подлинный прорыв часто рождается на грани отчаяния, когда рушатся старые смыслы, чтобы открыться подлинная цель.

*

С эзотерической точки зрения состояние Арджуны - это не временное настроение разочарованного человека, испытывающего угрызения совести и запутавшегося в вопросах долга.

Состояние Арджуны - это олицетворение состояния многих искателей Истины в прошлом и будущем, это важнейший этап на пути духовного развития, это особый уровень самоосознания.

Арджуна был опытен в священных писаниях, много времени он отдавал духовной практике, его другом был Сам Кришна... Казалось бы, какие сомнения, беспокойство, тревоги могут возникнуть в уме такого великого посвященного?

Но Кришна как изначальный учитель открыл новую мистерию Арджуне, дабы тот смог обрести непосредственное переживание высшей реальности.

Каждый ответ Кришны - это не просто слова, это дар бытия Божьего. Кришна дает не просто ментальное знание, Арджуна был им переполнен. Кришна впускает Арджуну и через Арджуну мистическим образом всех искателей в Свое Божественное Существование.

Человек, жаждущий познания Бога, когда бы и где бы он ни жил, проходит через состояние Арджуны, и вечно любящий, неподверженный влиянию времени Господь Кришна неизменно приходит и дарует свою Божественную Песнь, Бхагавад Гиту.

Кем бы ни был человек, пусть даже ученым, он не может избежать заблуждения; оттого он подвержен скорби, оказывающей тормозящее влияние на его деятельность.

Арджуна, великий герой, способный на великую самоотверженность и великую мудрость, введен в заблуждение ужасающими реалиями войны, и скорбь оказывается помехой также и для его деятельности.

Он путает тело и собственное "Я"; он начинает принимать их за одно и то же. Ему кажется, что Атме (никогда не затрагиваемой движущимся, изменяющимся миром) свойственна неистинная, преходящая мирская природа, и он принимает эту иллюзию за истину.

Он верит, что обязанности, вытекающие из этого ложного отождествления, есть его Атмадхарма (духовный долг)!

В этом трагедия не только Арджуны, но и всего человечества!

Арджуна - джива, воплощенное существо. Тело - это колесница, а наставник в колеснице - Кришна, Господь.

Колесничий - это Господь, Вдохновитель разума, Брахман, помогающий человеку в ответ на его просьбу, выраженную в гайатри мантре - "Дхийо Йо Нах Прачодайат..." ("О Господь, пробуди мою способность распознания, и направляй меня").

Кауравы представляют демоническую природу; Пандавы - Божественную. Те - "асад", эти - "сад", одни злы, другие добры. Между теми и другими всегда шла борьба.

В этом столкновении противостоящих сил Кришна (Я, Атма) всегда на стороне дхармы - Реальности, поддерживающей, а не Иллюзии, разрушающей.

Если вы желаете, чтобы Господь, в качестве вашего руководителя был на вашей стороне, обретите Божественную Природу (Даиви Сампат), качества дхармы. Ведь Господь находится там, где дхарма.

Конечно, это не означает, что Господь не вездесущ!.. Масло присутствует во всем молоке, хотя оно проявляется в одном месте благодаря процессу свертывания и сбивания.

Так и Господь может быть проявлен в одном месте с помощью процесса дхарма-садханы.

"Где дхарма, там достигается победа". Внимание Арджуны всецело обратилось к физическому аспекту, и поэтому было необходимо благословить его Знанием Реальности, знанием Атмы.

Весь комплекс садханы направлен на осознание Атмы и сосредоточение на ней внимания. Учение Кришны состоит именно в этом; оно - итог и сущность поиска Истины.

Саи Баба


*

Будь то в индивидууме или обществе, в общине или нации, религия и философия будут востребованы только тогда, когда сердце эпохи придёт к «Скорби Арджуны».

Свами Чинмаянанда

Серия лекций Свами Таттвамаянанды по "Махабхарате"

(ВЫБОРОЧНО)

Раскрыть Спойлер Свернуть Спойлер

Вступительное слово:

Серия лекций посвящена фундаментальному тексту индийской философии - «Махабхарате».

Это эпос вечной и вневременной мудрости, живое и дышащее творение великой философской и духовной проницательности, которое сохраняет свою актуальность и сегодня.

Я уверен, что на каждом занятии эта актуальность будет раскрываться благодаря глубоким комментариям Свами.

Возможность изучать этот текст под руководством такого мастера, в совершенстве владеющего оригинальным санскритом и всей традицией комментариев, — это великое благословение для нас.

Цель наших занятий — раскрыть ценность «Махабхараты» как источника света, который помогает отвечать на вопросы о жизни в согласии с добродетельными ценностями, о философии, порождающей внутреннюю гармонию и этичное существование.

Те из нас, кто ценит «Бхагавад-гиту», теперь обратятся к её родительскому тексту — великой «Махабхарате». Без дальнейших предисловий, с большим нетерпением передаю слово Свами Таттвамаянанде.

---

Спасибо за это замечательное вступление.

Мы начинаем нашу новую серию, и слово «родительский текст» здесь очень точно, ведь «Махабхарата» — это источник самого знакового произведения индуистской традиции, «Бхагавад-гиты».

Если «Гита» состоит примерно из 700 стихов, то «Махабхарата» в её стандартной редакции насчитывает почти 100 000 стихов.

Это одно из грандиознейших творений человеческого воображения, эпохальное произведение ошеломляющих масштабов, глубины и сложности, с огромным количеством персонажей, эпизодов и философских дискуссий.

1. Эпосы о дхарме: «Махабхарата», «Рамаяна» и цена бездействия

Центральной и самой захватывающей темой всего текста является дхарма. Это очень ёмкое понятие; на практике оно может быть простым, но его сложно полностью осмыслить.

Интересно сравнить два великих эпоса — «Рамаяну» и «Махабхарату». «Рамаяна», хотя и считается более древней, значительно меньше по объёму (около 24 000 стихов) и в большей степени сосредоточена на семейной истории. Однако центральная тема обоих эпосов — дхарма.

В «Рамаяне» главный герой, Рама, представлен как физическое воплощение дхармы. Это определение исходит даже от одного из демонических персонажей, Маричи, что очень показательно. Рама стоял за истину и высшие человеческие ценности, но был чрезвычайно строг и буквален в следовании дхарме, порой совершая поступки, которые с современной точки зрения могут казаться спорными (например, отречение от собственной жены Ситы ради высшего идеала).

Главный духовный персонаж «Махабхараты» — Кришна — считается последующим воплощением той же божественной личности (Вишну), что и Рама. Однако его подход к дхарме гораздо более практичен и гибок.

Кришна объясняет дхарму не как жёсткий идеализм, а как древнюю систему ценностей, которую мудрецы, воины и божества практиковали с одной главной целью: сохранить и защитить общество.

В отличие от Рамы, Кришна в критических ситуациях «Махабхараты» был готов на действия, которые Рама, возможно, не смог бы даже помыслить, особенно когда речь шла о противостоянии злу, стоявшему на грани победы и угрожавшему уничтожению всего миропорядка.

Одним из самых гнусных эпизодов во всей мировой литературе является унижение целомудренной женщины, Драупади, в зале собраний Кауравов. Эта сцена настолько ужасна, что даже краткое её описание может быть болезненным. В тот момент, когда её унижали, Пандавы хранили молчание. Многие другие старейшины и уважаемые воины клана Кауравов, включая Бхишму, Дрону и Карну, также безмолвствовали. Только Кришна пришёл на помощь Драупади. Даже Юдхиштхира, великий праведник и старший из братьев Пандавов, истолковав дхарму как буквальное ненасилие и повиновение правилам собрания, предпочёл бездействие. Это бездействие, возведённое в ранг добродетели, в конечном итоге и привело к великой войне, в ходе которой была практически уничтожена большая часть населения того времени. Таким образом, попытка одного человека (Юдхиштхиры) практиковать ненасилие, уклонившись от неприятного долга защиты невиновной, обернулась величайшим насилием и кровопролитием.

В «Рамаяне» мы видим другой, но схожий по сути пример. Рама, истолковывая дхарму с предельным идеализмом и стремясь исполнить обещание, данное его отцом, отказывается от царства. Эта цепь событий приводит к похищению его жены Ситы и, как следствие, к большой войне с огромными жертвами.

Кришна в «Махабхарате» даёт ключевое наставление: если толкование дхармы как физического ненасилия (как в случае с Юдхиштхирой) на деле приводит к умножению зла и большему насилию, то такой подход ошибочен. Попытка избежать неприятной ответственности, убежать от сложного долга часто ведёт к катастрофически худшим последствиям.

Прямую историческую параллель можно провести с событиями, предшествовавшими Второй мировой войне.

В 1938 году политика умиротворения, воплощённая в Мюнхенском соглашении, при которой британский премьер Невилл Чемберлен и другие лидеры попытались избежать конфронтации с Гитлером, позволив ему аннексировать часть Чехословакии, не остановила агрессора. Напротив, она ободрила его, развязала ему руки и в конечном счёте привела к ещё более масштабной и разрушительной войне. Британия и Франция, уклонившись от своего долга дать отпор злу на раннем этапе, косвенно ответственны за развязывание мировой бойни. Точно так же молчание и бездействие почтенных старцев в зале Кауравов не предотвратили зло, а лишь отсрочило его, обернувшись куда большей трагедией.

В «Махабхарате», в «Вишну-парве», есть важный стих, который подчёркивает эту мысль. Он гласит, что когда царь (правитель) терпит неудачу в исполнении своего долга по поддержанию справедливости (данды), то все три Веды — а значит, и все концепции долга, ответственности, праведности и основы мирного общества — оказываются «потопленными».

Когда рушится искусство праведного управления, чувство справедливости и способность обеспечивать правопорядок, тогда рушится и сама дхарма, все формы праведной жизни становятся невозможными.

«Махабхарата» содержит глубокие размышления об искусстве управления, отсылает к учениям великих законодателей древней Индии. Идеи, которые позже будут систематизированы в «Артхашастре» Каутильи, уже выражены устами таких персонажей, как Бхишма, Нарада, Видура, Васиштха и, конечно, Кришны. Величие эпоса заключается в том, что он показывает множество внутренних конфликтов, ситуации, где благородные люди чувствуют себя бессильными именно потому, что система управления и справедливости дала сбой.

Вьяса в «Махабхарате» формулирует фундаментальную концепцию четырёх целей человеческой жизни (пурушартх):

- дхармы (праведности, долга),
- артхи (благосостояния, средств),
- камы (желаний, наслаждений)
- и мокши (освобождения).

Дхарма выступает здесь как регулирующий, основополагающий принцип. Артха — это средства для наслаждения миром, а кама — сами желания. Однако любые усилия по достижению артхи и камы не должны уклоняться от пути дхармы.

Если человек твёрдо следует дхарме в самом широком её смысле, что подразумевает готовность исполнять свой долг, каким бы неприятным он ни был, то все остальные ценности — и артха, и кама, и мокша — последуют за ней естественным образом.

Как говорят, Вьяса сделал это заявление, находясь в глубоком отчаянии в конце «Махабхараты». Он указывал, что если бы человечество придерживалось принципов дхармы, оно автоматически обрело бы и всё остальное.

К сожалению, люди часто отступают от дхармы из-за собственной порочности, как это делали отрицательные персонажи вроде Дурьодханы и Духшасаны в «Махабхарате» или Раваны в «Рамаяне». Стремясь насладиться плодами этого мира, они отклоняются от праведного пути и в итоге теряют всё: и дхарму, и артху, и каму, и мокшу.

Однако «Махабхарата» раскрывает и другую, более тонкую проблему: склонность отступать от дхармы проявляют и хорошие, благородные люди, которые сами не являются носителями зла (адхармы).

Такие возвышенные персонажи, как великий воин и предок Бхишма, мудрый учитель Дрона или идеалист Карна, часто проявляли нерешительность, уклонялись от неприятных, но необходимых действий и обязанностей. Их нежелание делать то, что они считали неприятным, также приводило к потере всех четырёх целей жизни.

Именно поэтому Кришна подчёркивает, что дхарма — это не жёсткий, односторонний идеал, а живой, поддерживающий принцип, имеющий практическое, ситуативное измерение. Практикуемая дхарма должна сохранять определённые высшие ценности и одновременно поддерживать само общество.

Таким образом, ключевая мысль, повторяющаяся в эпосе, такова: если вы отклоняетесь от дхармы, то сама дхарма, от которой вы отступили, уничтожит вас. И наоборот, если вы правильно практикуете дхарму, она будет защищать вас. От дхармы нельзя отказываться ни при каких обстоятельствах.

Интересно наблюдение о человеческой природе, которое также находит отражение в эпосе. Считается, что Дурьодхана в одной из версий сказал: «Я знаю дхарму, но я не способен практиковать её… мои самскары (внутренние склонности, впечатления) не позволяют мне этого». Это раскрывает чувство внутренней беспомощности, с которым сталкиваются даже те, кто желает следовать добру, но чей собственный ум и накопленные склонности не позволяют им этого.

«Махабхарату» и «Рамаяну» также интересно сопоставить с другими эпическими традициями, например, с гомеровской «Илиадой».

В «Илиаде» мы видим жестокую месть Ахилла, который после убийства Гектора привязывает его тело к колеснице и волочит по земле, оскверняя его на глазах у семьи. Это демонстрирует контраст с концепцией дхармы, как она раскрывается в индийских эпосах.

Несмотря на всю жестокость войны в «Махабхарате», в ней, как и в «Рамаяне», присутствует возвышенное понимание долга, чести и сострадания даже к врагу, что придаёт эпическому конфликту иное, духовно-нравственное измерение.

Они показывают, что дхарма включает в себя не только бесстрашие в бою, но и сострадание, честь по отношению к побеждённому врагу и осознание высших духовных законов, стоящих над личной местью. Этот контраст подчёркивает уникальную глубину индийского эпического взгляда на жизнь, где даже война помещается в рамки всеобъемлющего нравственного закона.


продолжение...

2. КРИШНА

Мудрость Кришны стала тем фундаментом, который позволил обществу уцелеть после катастрофической войны, описанной в «Махабхарате».

Именно поэтому понимание дхармы, которое он представляет, не сводится к буквальному следованию правилам, а предполагает активные действия, когда это необходимо для сохранения самого общества.


Свами Вивекананда в своё время восхищённо отзывался о ясности ума Кришны, в котором не было «паутины» — сомнений, нерешительности и путаницы между тем, что должно и не должно быть сделано. Именно Кришна даёт окончательное, практическое объяснение дхармы как древнего пути, следование которому сохраняет цивилизацию.

Кришна проявлял доброту и сострадание к смиренным и беспомощным, давая им защиту. Однако он не был столь же снисходителен к жестоким и злобным существам, понимая, что сострадание к злодею косвенно означает поддержку самого зла.

В контексте управления (раджа-дхармы) Кришна подчёркивает: когда деградирует искусство праведного правления, рушатся все остальные формы дхармы.

Поэтому «Махабхарата» — это во многом глубокий трактат об искусстве управления, дипломатии и применении дхармы в сложных жизненных ситуациях.

Отвечая на вопрос о знаменитых «Вопросах Якши» (Якша-прашна), можно сказать, что в этой сцене мы видим Юдхиштхиру в его самом возвышенном облике — как великого мудреца, способного дать философски безупречные ответы на сложнейшие вопросы небесного существа.

Он демонстрирует высочайшую теоретическую мудрость. Однако трагедия его характера в том, что тот же самый Юдхиштхира оказывался неспособен применить эту мудрость в критических ситуациях собственной жизни, когда требовалось быстрое и решительное действие для защиты близких.

В этом и заключается глубина «Махабхараты» — она показывает разрыв между знанием и действием, между философским пониманием и практической мудростью.

Именно поэтому вновь и вновь приходится возвращаться к фигуре Кришны как к эталону. Он воплощал сострадание на деле — защищая Драупади и поддерживая Кунти, но также проявлял непреклонность перед лицом зла.


продолжение...

3. Введение в фигуру автора — мудреца Вьясы

· Кто такой Вьяса: автор, редактор Вед, создатель «Махабхараты».

· Парадокс его личности: непримечательная внешность / гениальность внутреннего мира.

· Личная драма Вьясы: разочарование после написания эпоса.


Автор этой книги - великий мудрец Вьяса Его также знают как Бадараяну или Кришна-двайпаяну Вьясу. Он был сыном великого риши Парашары.

Главным трудом Вьясы стало разделение единой Веды на четыре части: Ригведу, Яджурведу, Самаведу и Атхарваведу.

Он взял на себя ответственность за продолжение линии передачи каждой из Вед, доверив их своим четырём ученикам. Например, Джаймини получил Самаведу, а Вайшампаяна — Яджурведу.

Вьяса также является автором «Брахма-сутр» («Веданта-сутр») — фундаментального текста философской традиции Веданты.

Ещё одна его важнейшая работа — классический комментарий к «Йога-сутрам» Патанджали.

Кроме того, ему приписывают авторство 18 основных Пуран и 18 Упа-пуран. Это был невероятно эрудированный философ, святой и писатель.

В «Махабхарате» можно найти очень интересное описание личности Вьясы.

Оно раскрывает человека, который скрывал своё величие за весьма непритязательной и даже неприятной внешностью.

Он не был красив, обладал невысоким ростом, тёмной кожей, длинными спутанными волосами (джата) и бородой. От его тела исходил неприятный запах. Однако при этом у него были невероятно проницательные и блестящие глаза.

Как поясняют комментаторы, это описание дано, чтобы показать миру, что самая выдающаяся личность с колоссальными достижениями — авторством великих книг, воспитанием учеников и вкладом в цивилизацию — может быть совершенно ничем не примечательна внешне.


Вьяса, великий прародитель, является предком как Пандавов, так и Кауравов — двух соперничающих ветвей одной правящей династии.

Интересно, что сам Вьяса, несмотря на то, что проповедовал и воплощал дхарму, к концу жизни испытал разочарование.

Он обнаружил в человеческой природе нечто, упорно отказывающееся следовать праведному пути, даже при осознании, что дхарма дарует всё желаемое в жизни — исполнение чаяний (артха и кама) и даже освобождение (мокша).

Вьяса также указывал на врождённую тенденцию совершать дурные поступки, вопреки очевидному знанию об их негативных последствиях.

Об этом Вьяса с горечью восклицает:
«Я с воздетыми руками взываю, но никто не слушает меня!» Он словно плачет и сетует сам себе, но его предостережения остаются без внимания. И хотя следование дхарме ведёт к процветанию, люди, культуры и целые цивилизации упорно сворачивают с этого пути, действуя вопреки ему.

В «Махабхарате», как и в «Рамаяне», Вьяса раскрывает дхарму в двух ключевых измерениях.

Первое — это универсальный, космический закон сохранения и порядка. Второе — ситуативное, контекстуальное применение этого принципа в конкретных обстоятельствах нашей жизни.

Здесь и возникает кажущееся противоречие: великая идея дхармы может в определённой ситуации потребовать поступка, который внешне выглядит как отступление от универсального правила. Это создаёт глубинные конфликты.

Ярчайшие примеры — страдания Ситы в «Рамаяне» или судьба Пандавов в «Махабхарате».

Парадокс в том, что Пандавы, неуклонно следующие дхарме, сталкиваются с чередой трудностей и лишений. В то время как Кауравы, избравшие путь беззакония (а-дхармы), долгое время наслаждаются всеми мирскими благами. Этот парадокс отражает вечный человеческий вопрос: почему хороший человек страдает, а дурной — благоденствует?

Поверхностный взгляд не находит ответа. Ответ лежит в понимании жизни в её универсальном, многомерном измерении.

Жизнь — не единственная возможность. Тот, кто, творя неэтичное, наслаждается благами сейчас, движется к краху в будущих жизнях. Тот же, кто страдает сейчас, будучи хорошим человеком, возможно, отрабатывает негативную карму прошлых воплощений, одновременно закладывая семена будущего блага. Это разные уровни толкования одной истины.

Таким образом, дхарму следует понимать и в её всеобъемлющем космическом смысле, и в контексте конкретной ситуации и личности.

Вот почему великая битва на Курукшетре, центральное событие «Махабхараты», согласно традиции, унесла жизни миллионов, а выжили лишь восемнадцать человек.

Среди них была Гандхари — мать ста братьев-Кауравов, совершивших множество ужасных деяний под предводительством своего старшего брата Дурьодханы.

продолжение...

4. Гандхари и Кришна:

· Подвиг супружеской верности.
· Урок о двойной ответственности: быть хорошей женой — не значит быть хорошей матерью.


Гандхари — личность исключительная, одно из величайших воплощений материнских добродетелей во всей мировой литературе. Её муж, Дхритараштра, родился слепым.

И тогда Гандхари, не желая пользоваться тем, чего был лишён её возлюбленный, добровольно отказалась от дара зрения. Она на всю жизнь завязала себе глаза повязкой, чтобы разделить участь мужа.

После окончания войны «Махабхараты» есть глубокий эпизод.

Гандхари, всё также с завязанными глазами, и её слепой муж Дхритараштра принимали тех, кто пришёл воздать им почтение. Как старшая царица династии, она сидела в ожидании.

И вот входят пятеро братьев-Пандавов — Юдхиштхира, Бхима, Арджуна, Накула и Сахадева — в сопровождении Господа Кришны.

Здесь стоит отметить, что сама война стала великим уроком государственного управления и военной стратегии. На протяжении многих её эпизодов Господу Кришне приходилось вмешиваться, чтобы силы зла, представленные Кауравами, не одержали верх.

Он делал это не силой оружия — за исключением одного случая с Бхишмой, — а мудрыми советами и наставлениями, направляя Пандавов, которые олицетворяли собой дхарму.

Гандхари прекрасно знала, что её сыновья-Кауравы были побеждены именно благодаря мудрости и руководству Кришны. И когда она ощутила его приближение в окружении победителей, материнское горе и ярость переполнили её.

Она разразилась гневным упрёком в присутствии Кришны: «Это вы ответственны за гибель всех моих детей!» Её гнев был абсолютно оправдан с точки зрения материнского сердца.

На это Кришна, сохраняя спокойную улыбку, ответил: «Ты совершенно права, сердясь на меня. Но скажи, открывала ли ты когда-нибудь свои глаза, чтобы взглянуть на собственных детей взглядом сострадания? Ты всегда оставалась с завязанными глазами.

Прилагала ли ты когда-нибудь усилия, чтобы направлять своих детей в их деяниях? — спрашивал Кришна. — Твоя роль матери заключалась не только в том, чтобы разделить бремя и несчастье мужа.

Твой муж родился слепым, и ты добровольно стала практически слепой, завязав глаза. Но у тебя была и другая обязанность — открыть глаза, наблюдать и направлять своих собственных детей. Ты этого не сделала. Посмотри на результат. Твои дети навлекли это великое падение на себя и на всех вас. Ты забыла исполнить свой долг. В чём же долг матери?»

Именно поэтому в санскритском изречении звучит упрёк: ты никогда не смотрела на своих детей глазами сострадания. Ты держала свои собственные глаза закрытыми.

Ответ Кришны возымел мгновенное действие. Гандхари тотчас признала: «Да, это моя ошибка».

В «Махабхарате» есть такие глубокие, универсальные и трогательные сцены. Подумайте о Гандхари, этой благородной женщине.

Она была воплощением супружеской верности (патни), и чтобы разделить страдания слепого мужа, она сама вела себя как слепая, закрывая глаза повязкой.

Кришна признаёт это величие — она была «сахадхармачарини», спутницей, разделяющей те же обязанности и дхарму с мужем. Но, указывает он, она упустила одну вещь: она никогда не открывала глаза, чтобы наблюдать, как растут её дети, как они себя ведут. Она никогда не исправляла их. И речь не только о буквальном зрении — она никогда не смотрела на них глазами материнского сострадания и заботы.

Услышав это, Гандхари сразу поняла свою вину. Она осознала, что Дурьодхана и другие её дети сошли с пути дхармы, а она не выполнила свой материнский долг — направлять их.

В этом эпизоде сияет мудрость Кришны, который, по сути, и обеспечил победу Пандавов.

Ведь даже среди Кауравов были три великих воина — Дрона, Бхишма и Карна, — каждый из которых мог в одиночку уничтожить всю армию Пандавов. Но они потерпели неудачу, потому что у них не было руководства Кришны, воплощавшего саму дхарму.


продолжение...

5. Эпизод «Якша-прашна» (Вопросы Якши):

· Сюжет как проверка на мудрость и смирение.
· Глубокие ответы Юдхиштхиры о чуде жизни, истинном богатстве и пути дхармы.


Якша — это своего рода небесное существо, бесплотное, но способное обретать форму. Его можно сравнить с ангелами в христианской традиции.

Этот якша задаёт Юдхиштхире 125 (а в некоторых версиях 126) вопросов — загадочных и испытующих. Ответы Юдхиштхиры на эти загадки составляют одну из глубочайших философских частей поэмы.

Эпизод с якшей происходит в «Вана-парве» (Лесной книге). Пандавы, изгнанные из своего царства в результате коварной азартной игры, навязанной им Кауравами, скитались по густому лесу.

Однажды к ним пришёл брахман (жрец) с просьбой о помощи: два куска священного дерева «арани» (которые использовали для добывания ритуального огня тением) запутались в рогах оленя, и животное скрылось в лесу. Пандавы согласились помочь и отправились в погоню.

Они углубились в чащу, но оленя так и не нашли. Вскоре их начала мучить сильная жажда. Тогда Накула, сын Мадри, взобрался на высокое дерево и увидел вдалеке красивое озеро с чистой водой. Он сообщил об этом остальным, и они захотели немедленно отправиться к нему.

Итак, Накула первым направился к озеру. Но прежде чем напиться, он услышал голос, раздавшийся из ниоткуда:

«Это озеро принадлежит мне. Ты должен получить моё разрешение, прежде чем пить воду. Я задам тебе несколько вопросов. Если ты ответишь на них, я позволю тебе пить». Накула проигнорировал предупреждение, зачерпнул воды и тут же упал замертво.

За ним пошли Сахадева, Бхима и Арджуна. Каждый из них повторил роковую ошибку: услышал голос, проигнорировал его и пал бездыханным, едва коснувшись воды.



Наконец, к озеру подошёл старший брат, Юдхиштхира. Увидев тела четырёх братьев, он был потрясён. В этот момент он заметил журавля и услышал исходящий от него голос.

Это небесное существо (якша) в облике птицы объяснило причину гибели братьев: они отвергли его условие и проигнорировали вопросы.

Юдхиштхира, в отличие от своих братьев, был мудрецом и философом, а не только воином. Бхима полагался на силу, Арджуна — на мастерство, а Накула и Сахадева были слишком молоды. Юдхиштхира же понял, что здесь кроется тайна, и согласился ответить на вопросы.

Так начался знаменитый диалог «Якша-прашна», в ходе которого якша задал 125 (или 126) глубоких философских вопросов, а Юдхиштхира дал на них мудрые ответы.



Например. Один из вопросов звучал так: «Что является величайшим чудом и тайной в мире?»

Юдхиштхира ответил:

«Каждый день в этом мире бесчисленные живые существа уходят в обитель смерти. Мы видим это постоянно. Но те, кто остаётся наблюдать за этим, думают, что с ними этого не случится. Вот величайшая тайна.

Мы точно знаем, что смерть неизбежна, но в глубине души таится невысказанное чувство, будто мы — исключение, будто наша молодость, здоровье и богатство останутся с нами навсегда. Это и есть величайшее чудо».


Другой сложный вопрос касался самой сути дхармы:

«Каков путь, чтобы следовать дхарме?»

Ведь дхарма имеет универсальное и ситуативное измерения. Можно написать тысячи книг о дхарме (как, например, многотомная «История индуистских дхарма-шастр» П. В. Кане), но как понять, что есть дхарма в конкретный момент твоей жизни, в условиях конфликта?

Юдхиштхира дал гениальный ответ.
Он сказал, что одной логики и анализа недостаточно, чтобы понять дхарму в специфическом контексте жизни.

Нет ни одного святого или учителя, чьи учения были бы одинаково применимы во всех без исключения ситуациях жизни домохозяина, правителя, ученика или учителя. Практическое значение дхармы часто остаётся сокрытым. Единственный путь понять её — изучать, как великие люди действовали в разных ситуациях.


Именно так мы можем понять дхарму в реальной жизни: следуя пути, которым шли великие носители дхармы.

Махатма Ганди, Будда, Иисус Христос, Господь Кришна — все они воплощали дхарму в своих поступках.

«Махаджано йена гатах са пантхах» — путь, которым следовали великие люди, и есть истинный путь.

Ещё один вопрос от якши:
«Кто самый богатый человек в мире?»

Юдхиштхира ответил:

«Самый богатый человек — это тот, кто приобрёл самое ценное и долговечное богатство».

Истинное богатство — не золото и не банковский счёт, а запас благородных поступков и сострадательных дел, то, что на санскрите называется пунья. Именно это внутреннее, духовное богатство является самым ценным и вечным.

Истинное, непреходящее богатство — это запас добрых дел (пунья), который никто не может украсть и который следует за человеком даже в следующей жизни.


продолжение...

6.О поведении Бхишмы в собрании Кауравов, когда Драупади подверглась унижению


Вопрос: «Согласились бы вы, что Бхишма поступил тогда неправильно, потому что он должен был быть практичным и сказать: "Это не правильный поступок", вместо того чтобы прикрываться высоким идеалом?»

Абсолютно! На самом деле, когда Бхишма лежал на ложе из стрел, он сам признал, что его понимание дхармы стало затуманенным. Он запутался.

Бхишма жил в близком окружении таких людей, как Дурьодхана и Духшасана, в отличие от Пандавов, которые жили в лесу. Эта близость и зависимость от тех, кто не следовал дхарме, затуманила его восприятие, хотя в теории он всё прекрасно знал.

Вот в чём величие Бхишмы. «Махабхарата» — очень сложная книга. Вы находите великого человека, который был очень совершенным, но при этом совершающим очень серьёзные, глупые ошибки...

Внутренние конфликты высоко утончённого человека, который был разрываем между любовью к Пандавам и близостью к Кауравам, в компании которых он жил, вызвали эту внутреннюю путаницу (моху).

Хотя он знал дхарму в теории, но не мог применить на практике.

Бхишма — один из величайших персонажей мировой литературы, но этот же Бхишма совершил некоторые очень глупые ошибки, например, хранил молчание, когда происходили ужасные вещи.

На самом деле, вот почему эта классика так трогательна и так поразительно сложна.

Многие высокоразвитые, утончённые личности будут иметь тонкие конфликты. Нормальный, очень мирской ум не будет иметь никакого конфликта — он будет делать самые ужасные вещи без каких-либо проблем.

По поводу молитвы Драупади Кришне в этот момент.

У нее есть несколько глубоких молитв. Одна из них, обращённая к Кришне, парадоксальна: «Кришна, дай мне всё больше и больше бед, потому что когда я сталкиваюсь с ними, мой ум обращается к Тебе».

Драупади - персонажа огромной важности, сочетающего в себе беспомощность благородной женщины с невероятной смелостью, динамизмом и мудростью, способной ставить под сомнение даже решения таких авторитетов, как Юдхиштхира и Бхишма.


....

7. Вопросы из зала.

1. Первый вопрос касался истории о разочаровании Вьясы.

Свамиджи рассказал, что после написания «Махабхараты» и других грандиозных трудов Вьяса чувствовал внутреннюю пустоту и неудовлетворённость.

К нему пришёл мудрец Нарада и объяснил причину: «Махабхарата» учит дхарме, но дхарма, как высший этический принцип, может быть истолкована по-разному — как святым, так и злодеем, находящим в ней оправдание своим поступкам. Она не ведёт к окончательному, личному духовному завершению.

Тогда Нарада посоветовал Вьясе написать о том, как достичь полной духовной реализации.

Так была создана «Бхагавата-пурана» ("Шримад Бхагавад") — глубочайший текст о пути преданности (бхакти). Завершив его, Вьяса обрёл то самое чувство исполненности и удовлетворения.

Эта история, подчеркнул Свамиджи, делает образ гениального мудреца человечным и близким, показывая, что даже величайшие умы проходят через сомнения и ищут высший смысл.



2. Затем последовал вопрос о Гандхари и моральном уроке её истории.

Свамиджи сравнил двух великих матерей «Махабхараты»: Кунти, воспитавшей героев-Пандавов, и Гандхари, чьи сыновья-Кауравы стали злодеями.

Он подчеркнул, что безупречный характер Гандхари и её супружеская верность не отменяют её материнской ошибки — невнимания к тому, как росли её дети.

Её способность признать эту ошибку после слов Кришны, равно как и её праведный гнев, делают её образ невероятно глубоким и человечным.


3.Следующий вопрос был о практическом понимании дхармы и о термине анукулша (сочувствие, благожелательность), который встречается в «Махабхарате» как ключ к её постижению.

Свамиджи ответил, что кажущееся противоречие между универсальной и ситуативной дхармой разрешается на уровне искренней веры.

Если человек искренне верит в дхарму как в принцип, сохраняющий миропорядок и этику, у него развивается инстинктивное, интуитивное понимание (санукулша) того, как её применять в конкретной ситуации. Это не философия, а естественное развитие сознания.

Он привёл в пример Авраама Линкольна — миролюбивого человека, вынужденного вести войну для искоренения большего зла. Это и есть ситуативное применение универсального принципа.

Затем Свамиджи привёл исторический пример из индийской истории, иллюстрирующий опасность слепого следования букве, а не духу универсального правила.

После победы в битве при Тараине раджпутский царь Притхвирадж Чаухан взял в плен захватчика Мухаммада Гури, разрушителя храмов. Один брахман, ссылаясь на древние писания, убедил царя, что нельзя причинять вред побеждённому врагу. Притхвирадж отпустил пленника. Тот вернулся с новой армией, коварно напал и перебил множество людей.

Этот пример показывает, что ригидное следование универсальному правилу без учёта контекста может привести к катастрофе.

Свами Таттвамаянанда продолжил, завершая мысль о битве при Тараине:

«Так началось первое мусульманское правление в Дели. Думаете, Кришна был бы таким же простодушным, как тот царь? Нет, Кришна был бы бдителен против злого человека. Он не дал бы ему ещё одного шанса вернуться и уничтожить вас. Так что иногда буквальное толкование шастр ослабляет».

Он подчеркнул, что если сводить дхарму только к её универсальному, абстрактному пониманию, она становится бесполезным идолом, парящим в воздухе, который не защищает и не сохраняет общество, а ведёт к его падению, как это и произошло в истории с Притхвираджем.

«Когда вы применяете универсальный идеал дхармы в различных жизненных ситуациях, — пояснил Свамиджи, — вы должны уметь применять его правильно. Это может включать в себя кажущееся отклонение от универсального правила, но это лишь кажущееся, а не реальное».

В качестве примера он привёл Мюнхенское соглашение 1938 года и Невилла Чемберлена, чья умиротворительная политика в итоге привела к катастрофе.

«Когда дхарма становится темой для салонных дискуссий, она не выполняет никакой цели, становится саморазрушительной».

В противовес этому Свамиджи указал на фигуру Кришны, который не имел сомнений и был предельно ясен.

«Иногда наша робость, трусость, наша собственная лень могут пытаться скрыться под покровом дхармы, — сказал он, ссылаясь на «Бхагавад-гиту». — Сетования Арджуны были ярким примером».

Именно искренняя практика высокого идеала порождает в человеке инстинктивный здравый смысл, который и помогает понять, что есть дхарма в конкретной ситуации.



4. В завершение лекции прозвучал практический вопрос: как подступиться к изучению такого огромного текста, как «Махабхарата»?

Для западного читателя, не знакомого с санскритом, лучшим началом будет краткое изложение «Махабхараты», написанное Чакраварти Раджагопалачарьей — выдающимся индийским государственным деятелем и писателем.

Его книга объёмом около 350 страниц, изданная «Бхаратия Видья Бхаван», представляет собой мастерски составленное повествование, которое знакомит с сюжетом и ключевыми идеями.

Я часто рекомендует эту работу вместе с аналогичным изложением «Рамаяны» для первого знакомства.

Только после этого стоит обращаться к полным переводам, которые могут быть очень объёмными и буквальными, не всегда раскрывая глубинный смысл и контекст эпизодов.

«Махабхарата» разделена на части (парвы), такие как «Шанти-парва», «Анушасана-парва» или «Сабха-парва», каждая из которых посвящена своей теме, но для понимания целого лучше начать с общего обзора.

«Махабхарата» — не просто эпос, а глубокое практическое учение о действии и судьбе (карма), о гибкой мудрости (дхарма), об ответственности власти (раджа-дхарма) и о вечных человеческих конфликтах, показанных через судьбы великих персонажей.

Это практическое руководство по жизни, этике и управлению, данное через призму человеческих судеб.

продолжение...