Уголок адвайты

Реальность невозможно увидеть так, как видятся объекты.

Сат есть в мире, но не в качестве одного из его объектов, а как основа и наполнение любых объектов и форм.

Без него мир вообще невозможен, как без камеры и фотографа невозможно существование фотографии.

Мудрый смотрит на этот же мир, но видит не мир форм, он знает то, чем пронизан весь этот мир, то, что является причиной этого мира. Весь мир указывает на свою причину, как любая фотография — это доказательство того что камера существует. Надо только видеть и понимать эти указатели на реальность.

Знай, что то чем наполнен весь этот мир, неразрушимо и неизменно. Оно пребывает во всем как существование, и оно вне всего, потому что не является именем или формой.

Ничто в мире не может его разрушить, как глиняный горшок не может разрушить глину, как металлический нож не может разрезать металл, из которого состоит.

Горшок и нож не могут выйти из своей причины, чтобы ее разрушить. Они не могут выйти, потому что их существование зависимо от исходного их материала.

Также все то, что происходит с миром и в мире, не имеет никакого влияния на первопричину....


Свамини

“В Писаниях говорится, что для того дикого слона сансары Милость Гуру подобна видéнию льва во сне”, — сказал тот преданный.

“Это правда. Если слон видит во сне льва, он испуганно пробуждается и снова в тот день не заснёт, боясь, что лев снова может появиться во сне.

Точно так же в человеческой жизни, которая тоже сродни сну, имеется не только Милость Гуру, но также шравана, манана, нидидхьясана и так далее, которые близки видéнию льва во сне.

Так как люди продолжают получать эти сны, они просыпаются и снова ложатся в постель, а с истечением времени могут однажды увидеть сон со львом, именуемый Милостью Гуру, во впечатляющем стиле.

Они поражаются и получают джняну. После этого сновидений больше не будет, и они не только будут всё время бодрствовать, но не оставят места любым снам жизни, оставаясь бдительными до тех пор, пока не приобретено то истинное и подлинное знание.

Эти сны со львами неизбежны и должны быть пережиты”, — сказал Бхагаван.

Письма из Раманашрама

С некоторым удивлением тот преданный спросил: “Является ли шравана и так далее, а также Милость Гуру похожими на сновидения?”

«Да, это так. Для тех, кто осознаёт истину, всё родственно сновидению. В таком случае является ли истиной то, о чём вы сейчас говорите?

В течение сна вы это тело не контролируете. Вы блуждаете в разных местах с различными телами. Вы совершаете все виды дел. В это время всё представляется реальным. Вы выполняете всё, словно делатель.

Только после пробуждения вы вспоминаете своё имя и чувствуете, что пережитое во сне нереально и было лишь сном.

Не только это. Иногда вы отправляетесь спать, наевшись на ночь досыта сладостей, таких как ляду и джилéби. Во сне вам снится, что вы блуждаете в разных местах, не можете достать пищу и почти умираете от голода.

Когда вы испуганно просыпаетесь, у вас отрыжка. Тогда вы осознаёте, что всё было сновидением. Но разве в течение того сна вы помнили о своём переедании?

Другой человек отправляется спать, страдая от голода. В своём сне он наслаждается пиром, поедая ляду и джилеби. Вспомнит ли он в то время, что лёг спать голодным?

Нет, он просыпается и обнаруживает, что очень голоден. “О, боже! Это всё иллюзия, просто сон”, — думает он. И это всё.

Вы существовали в состоянии бодрствования так же хорошо, как и во сне, а также в глубоком сне.

Когда вы способны понять своё состояние, существующее всё время, тогда вы поймёте, что всё остальное подобно сновидению.

Когда это познано, исчезнет чувство, что Гуру отличается от вас. Но тогда, поскольку это осознание должно прийти вследствие Милости Гуру, та Милость Гуру похожа на видéние льва во сне.

Тот сон должен быть интенсивным и должен отпечататься в уме. Только тогда придёт правильное бодрствование. Для этого время должно быть благоприятным.

Если садхана выполнена неотступно, внезапно появится некоторое время или другие подходящие результаты. Это — всё».

Письма из Раманашрама

“Бхагаван говорит, что целый мир является формой Атмы. Если так, то почему мы испытываем так много беспокойств в этом мире?”

С лицом, выражающим удовольствие, Бхагаван ответил:

“Это названо майей.
В книге Веданта Чинтамани (Философский камень Веданты) та майя описана пятью способами.

Пять имён майи таковы: Тамас, Майя, Моха, Авидья и Анитья.

Тамас является тем, что скрывает знание жизни.

Майя заставляет человека, являющегося формой мира, казаться отличающимся от неё.

Моха побуждает нереальное выглядеть реальным: шукти раджата бхранти — создание иллюзии, что перламутр сделан из серебра.

Авидья — то, которое портит Видью (учение).

Анитья — временное, то, которое отличается от постоянного и реального.

С учётом этих пяти видов майи её беспокойства появляются в Атме, как кинокадры на экране.

Только для удаления этой майи весь мир называют нереальным [митхья].

А т м а н подобен экрану.
Так же как вы приходите в кинотеатр и видите, что кадры на киноэкране не существуют отдельно от экрана, точно так же до тех пор, пока человек не способен посредством Само-исследования постичь, что видимый им мир не отличен от Атмы, должно быть сказано, что всё это митхья.

Но как только реальность познана, вся вселенная проявится только как Атма.

Следовательно, те самые люди, которые говорили, что мир нереален, впоследствии скажут, что он есть только форма Атмы.

В конечном счёте, это важная точка зрения. Если эта точка зрения меняется, беспокойства этого мира не будут волновать вас.

Разве волны отличаются от океана? Почему волны вообще возникают? Какой ответ мы можем дать, если нас спросят?

Беспокойства в мире также подобны этому. Волны приходят и уходят. Если обнаружено, что они не отличаются от Атмы, (нынешняя) тревога существовать не будет”.

Письма из Раманашрама

Освобождение состоит только в осознании того, что никакой связанности никогда не было, так как никогда не было никакой сущности, которая могла бы находиться в связанности.

Балсекар

ВОЛНА И ОКЕАН

Представьте себе волну в океане. Волна говорит себе: «Я отделена от океана». Она верит и ощущает себя отдельно от океана. Она считает, что родилась как отдельная сущность и что она умрёт в один прекрасный день.

У неё есть история о прошлом и будущем, она может говорить о своём прошлом опыте, об успехах и неудачах, о достижениях, о своих надеждах и сожалениях и страхах.

И миллионами разных способов она тратит свою жизнь на поиски любви, поиск одобрения, стремление к успеху или стремление к духовному просветлению – а то, что она действительно ищет, это, конечно, океан.

И волна уже является прекрасным проявлением океана – чем она была с самого начала. Океан фактически выражает себя как множество волн, кажущихся разными. Единый, выражающий себя как многие, хотя на самом деле «многие» не отделены от «единого».

Дело в том, что нам кажется, что волна существует, но только кажется, – на самом деле, нет отдельной волны.

Волна буквально ex-sist (exsist значит “существовать», а eх – “бывший), т.е. существовавшая (выделившаяся из океана), но на самом деле нет отдельной волны, выделившейся.

Итак, у нас, похоже, есть парадокс – кажется, что волна существует (выделяется), а на самом деле её нет (потому что, как всё может выделиться из океана, когда океан есть всё, что есть, как может океан выделить из себя?).

У нас есть парадокс безличного, появляющегося как личное. Волна – это и личное, и безличное. Она существует и не существует. Она кажется отдельной (история) и всё же она не отделена от океана, от жизни.

Итак, мир волны – это мир дуальности.
С точки зрения «волны» возникают разделения: между безличным и личным, между абсолютным и относительным, между пустотой и формой, между двойственностью и недвойственностью.

Но с точки зрения «океана» эти разделения не существуют – ничего не происходит. Это только волна разделила личное от безличного, «я» от «не-я», что-то от ничто.

Океан не может делить таким образом – потому что он то, что существует, без возможности отделить себя от себя. Вода не может отделиться от воды. Говорит только волна.

Океан молчит – ему нечего сказать. Он не «существует», потому что он не «выделяет из себя» – он никак не может отделить себя от себя.

Джефф Фостер

Пападжи начал изучать христианство с беспристрастным, открытым умом, но опыт пребывания в европейских монастырях убедил его в том, что эта религия не дает миру просветленных людей, и неспособна к этому.

Теперь, когда его спрашивают о христианстве, он обычно разражается гневной тирадой по поводу ограниченности мышления, которую навязывает христианство.

Следующая речь, произнесенная в 1994 г., типична:

"Практически все в этом мире живут как овцы. Все население земного шара составляет стада овец, которых пасут разные пастухи. Я не шучу. Основателя христианства овцы, которыми он управляет, называют «хорошим пастухом». Зачем нужен пастух? Следить, чтобы его овцы не отбились от стада.

В мире есть пять или шесть больших пастухов, и у каждого из них есть многомиллионное стадо. Эти пастухи – основатели главных мировых религий. Всем овцам ставят или рисуют клеймо, чтобы пастухи знали, к какому стаду принадлежит каждая овца.

Что такое клеймо? Это идеи и верования, которые пастухи навязывают всем овцам своего стада. Овцы очень послушные.

У них коллективное мышление, они не могут мыслить самостоятельно. Они просто идут за овцами, которые идут впереди, и делают то, что делают они.

Следить за миллионами овец нелегко, поэтому пастухам нужны собаки, чтобы держать стадо под контролем. Кто эти собаки? Это священники, которые бегают и лают, заставляя всех овец своего стада идти в нужном направлении.

Иногда какая-нибудь овца восстает. Она смотрит на собак, на других овец и думает: «Я не хочу так жить. Я хочу быть свободной. Я пойду своей дорогой».

Эти редкие овцы убегают, когда пастух их не видит, и следуют своим собственным путем. У них есть внутреннее чутье, которое ведет их дорогой к истинной свободе.

Кто-то гибнет, кто-то пугается и возвращается в свое стадо, но очень немногие бесстрашно идут вперед и достигают цели.

Я не думаю, что овцы, которые остаются в стаде, когда-нибудь добиваются истинного освобождения. Они живут и умирают, следуя инструкциям и указаниям пастухов и собак.

Церковные мессы, ритуалы, молитвы и т. д. созданы специально для того, чтобы овцы думали, как велик их пастух и как им повезло, что они оказались в его стаде.

Эти большие пастухи говорят своим овцам: «Сейчас вы несчастны, но если будете идти туда, куда вас гонят собаки, после смерти обретете счастье».

Какой чудовищный обман! Почему, чтобы обрести счастье, нужно ждать смерти?

Бесконечное счастье доступно здесь и сейчас, каждому, кто откажется от идей, которые навязывают ему священники, родители и общество.

Когда вы отбросите все идеи, которые у вас когда-либо были, вы обнаружите, что сидите на троне небесного царства.

Идеи и действия, которые навязывают вам пастухи, не помогают вам стать ближе к небесам, они не дают вам к ним приблизиться. Не слушайте пастухов и не бойтесь собак.

Будьте львами и идите своей собственной дорогой. Не позволяйте никому навязывать вам идеи и действия на том основании, что они позже дадут результаты.

Если вы хотите достичь царства небесного, вы можете обрести его здесь и сейчас, отбросив все идеи и представления, которые есть у вас в уме."

Эту речь он произнес перед иезуитским священником.

Э. Толле:

«Не знаю как это произошло, но я больше не мог подпитывать своё я мыслями.
Умом созданный имидж растворился; я, с которым я не мог жить, которое было таким тяжёлым, исчезло, и что осталось от несчастного плотного я, основанного на истории, к которому я обычно обращался, говоря «я», «я»..., переместилось подлинному я, которое всегда было здесь.

В присутствии «я есть» нет ничего исключительного, обычное присутствие простое бытиё.

Впервые я мог идти не вступая в отношения с самим собой.

Нечто драгоценное заключено в состоянии присутствия, которое за пределами слов, оно сравнивается с алмазом.

Глубинное я не пользуется механизмом сравнения, оно знает себя вне дуальности противоположности, поэтому ему не надо сравнивать себя ни с чем; его не особо волнует ни физическая ни мысленная форма.

В состоянии присутствия отпадает самооценка, вы больше не зависите от неё, то, с чем у вас были отношения, исчезло, оно было образованием ума.

Самооценка - это промежуточное звено, которое на короткое время может сделать вашу жизнь приятной.

Это нравится, но через какое-то время вы начинаете чувствовать неудовлетворённость, потому что не получается всё время поддерживать образ себя на высоте, это утомительная работа все эти аффирмации (повторяющиеся подтверждения).

События жизни вторгаются и говорят вам о противоположном неизбежно рано или поздно.

И вдруг вы перестаёте любить себя, но вы также и не ненавидите себя, потому что нет никакого «я», которое нужно любить; простое состояние бытия которое само есть любовь.

Вы не создаёте фикцию, просто состояние как есть, которое есть любовь. Вы вышли за самооценку. »

Пападжи: приступы смеха случались со мной несколько раз.

Однажды в 1970-х я давал сатсанг в доме в Лакнау Я внезапно начал смеяться и не мог остановиться.

Все, кто был в комнате, присоединились ко мне. Мы прохохотали целый день, семь или восемь часов.

Я помню, что там кипятилась вода для чая. Все забыли о ней. Вода выкипела и чайник сгорел. Никто не обратил внимания. Мы все были слишком заняты смехом.

Смех – это то, что умеют делать только люди. Мы уникальны в животном мире. Другие существа лают, мычат, блеют, кудахчут, чирикают и т. д., и только мы умеем смеяться.

Зачем подавлять это?



Пападжи часто замечает, что беспричинный смех часто свидетельствует о том, что ум отсутствует.

Когда все мысли исчезают и остается только радость и счастье не-ума, это новое состояние часто выражается в спонтанном, неконтролируемом смехе.

Я спрашивал об этом Пападжи в интервью, которое провел с ним в 1993 г.


Дэвид: Когда уходят все ментальные проблемы, тогда сам собой возникает смех?

Пападжи: Конечно, конечно. Только человек, который избавился от всех своих проблем, смеется и танцует.

Как решение всех его проблем, ему нужно только смеяться, только танцевать. Кто не смеется, у тех есть ум.

Они выглядят очень серьезными, у них много проблем. У них есть ум, потому что, чтобы иметь проблемы, чтобы страдать, нужен ум.

Вы же понимаете, что страдает только ум.

Так смейтесь же, и ваши проблемы уйдут! Если возникает проблема, смейтесь! Если вы будете смеяться, она уйдет, убежит, улетит.

Когда-то жил на горе один святой. Однажды в полночь, в полнолуние, он начал хохотать. Все люди в деревне проснулись, дивясь, что же случилось с этим монахом?

Они взошли на вершину горы и спросили его: «Сэр, что случилось?» Святой ответил со смехом: «Смотрите! Смотрите! Смотрите! Вон облако! Облако!»

Многие люди видят облака, но кто над ними смеется?

Только тот, у кого нет ума. Все, что он видит, дает ему повод для смеха. Потому что, видя это, он сам становится этим. Облако, за ним луна.

Если у вас нет ума, само это зрелище может заставить вас смеяться.

Я танцую и играю как волна, всегда сознавая себя как океан, без противоречия. Это только для ищущего ума кажется парадоксальным.

Недвойственность – это не отказ от двойственности, а празднование её – такое полное празднование, что нельзя даже использовать слова «недвойственность» и «двойственность» как отдельные друг от друга.

«Никто» и «кто-то» на самом деле одно – их никогда не было два.

Джефф Фостер

Для того, чтобы знать свое Я, не должно быть никакого «я», кроме того, которым он сам является.

Нисаргадатта

12. Если само освобождение – это разновидность связанности, тогда зачем вообще использовать слово «освобождение»?

(Мудрец отвечает:) И «связанность», и «освобождение» суть порождения неведения, и поскольку само неведение – это просто концепция, ни одно из этих слов не имеет никакого реального значения.

13. Существование гоблина, или монстра, страх перед ним и радость при его смерти реальны только для ребенка. Они не имеют никакого значения для взрослого человека, который знает, что все это – только представления.

14. Когда (из влажной глины) делают горшок, было бы глупо оплакивать утрату или отсутствие горшка, которое имело место до того, как его сделали.

15. Поэтому когда сама связанность – это только концепция, как может освобождение быть чем-то другим, кроме как просто концепцией?

Исчезновение связанности интерпретируют как появление освобождения, но оба они суть продукты неведения, которое само представляет собой концепцию.

Амританубхава

"Любые поиски заранее предполагают, что искомое – это нечто отличное от искателя. Но и «я», и «другой» (сама основа двойственности, временного проявления в качестве субъекта-объекта) – это пустые понятия. Одно не может быть без другого, и лишь в отсутствие обоих прекращается концептуализация, равно как и поиски – поскольку искатель и есть искомое. "

"Когда отказываются от «идеи меня», остается только то, что мы есть, которое всегда было свободным. "

"Иначе говоря, не может быть никакого видящего истину. Может быть только видение, которое само и есть Истина. "

Балсекар

Если человек не задается вопросами о том, кто он есть и каковы его взаимоотношения с миром, то его жизнь подобна жизни животного, у которого нет возможности познать истину и задаться вопросом о ней.

Свамини Сарасвати

Не думайте о других, вы должны смотреть только на себя: что вы такое?
Когда вы осознаете истинное значение концепции «я есть», вы увидите, что
ничто никогда не случалось.

Н. Махарадж

Форма – это только процесс восприятия, там не остается места для воспринимающего как такового.

Воспринимаемая форма сама по себе является воспринимающим, восприятием и воспринимаемым.

То, что мы есть, неотделимо от того, что мы воспринимаем, и то, что мы воспринимаем, неотделимо от того, что мы есть.

Объекты неотделимы от субъектов, как и субъекты – от объектов. Феномены неотделимы от ноумена, как и ноумен – от феноменов.

Вэй

Вопрос: Если всё просто происходит, зачем тогда беспокоиться?

Махарадж: Вот именно! Свобода – это свобода от беспокойства. Поняв, что вы не можете влиять на результаты, не обращайте внимания на свои желания и страхи. Пусть они приходят и уходят. Не подпитывайте их интересом и вниманием.


Вопрос: Если я отвлеку своё внимание от того, что происходит, чем мне тогда жить?

Махарадж: Это всё равно что спросить: «Что мне делать, если мой сон кончится?» Перестаньте и увидите. Вам не нужно беспокоиться о том, что дальше. Всегда будет какое то «дальше». Жизнь не начинается и не заканчивается: неизменная – она движется, мимолётная – она длится. Свет не может иссякнуть, даже если благодаря ему проецируются бесчисленные картины. Так и жизнь наполняет любую форму до краев и возвращается к своему истоку, когда форма разрушается.

Маленькому и ограниченному существу всегда надо, ему всегда не хватает, а когда у него что-то есть, ему страшно это потерять.

Есть история про монаха, который сидел на берегу реки. Как у монаха, у него очень мало вещей, и сидел он на берегу в хорошем настроении и смотрел себе на реку. Вдруг он замечает, что по реке плывет красивый посох, украшенный резьбой, по-видимому кем-то потерянный. И монах думает «прекрасная вещь, она мне пригодится, сейчас я до него доплыву и возьму себе». Он сбрасывает с себя одежду, бросается в реку и пытается доплыть до этого посоха.

Но течение в реке быстрое, вода холодная, и монах довольно скоро теряет этот посох из виду, и посох проплывает мимо. Монах возвращается на берег, мокрый и замерзший, и посоха у него по-прежнему нет. Но теперь его хорошее настроение пропало, и он несчастен, что прекрасная вещь, которая была почти что у него в руках, уплыла, он ее потерял, и у него ее нет.

До этого у него не было посоха, он сидел счастливый и медитировал. Но стоило лишь появиться идее «мне надо» и «это мое», как появилась причина для страдания. Ему кажется, что он лишился посоха, он успел его присвоить себе в своем уме, и судьба лишила его желанной вещи.

Посоха нет, как и раньше, но чувство «мое» принесло страдания – и физические (ему холодно и мокро), и душевные («я лишился»). Такие страдания универсальны.

Свамини Сарасвати

Бхагаван непреднамеренно заметил, что Ади Шанкара написал Дакшинамурти* стотру в трёх частях и сказал:

“Шри Шанкара хотел воспеть хвалу Дакшинамурти, но Дакшинамурти являлся воплощением Тишины, и проблема состояла в том, как Тишину описать.

Поэтому он проанализировал три характерных черты Тишины, а именно: Сришти (творение), Стхити (сохранение) и Лайя (растворение), предложив, таким образом, свои приветствия Дакшинамурти.

Дакшинамурти является воплощением этих трёх черт, которые не имеют каких-либо различимых свойств или характерных признаков. Как можно ещё восхвалять Тишину?”


Продолжая тему разговора, один из преданных сказал:

«Несколько лет тому назад Дандапани Свами рассказал нам, что как-то в день Махашиваратри преданные собрались вокруг Бхагавана, говоря: “Бхагаван должен сегодня объяснить нам смысл Дакшинамурти Аштакам (Восемь шлок восхваления Дакшинамурти)”.

Бхагаван, однако, сидел безмолвно, улыбаясь. Подождав некоторое время, преданные ушли, чувствуя, что своим продолжающимся молчанием Бхагаван учил их, что Молчание одно было истинным смыслом тех шлок. Так оно и было?»

Бхагаван произнёс (с улыбкой): “Да. Это правда”.

Я сказала (с некоторым удивлением): “Поэтому такое означает, что Бхагаван дал безмолвный комментарий?”

* Дакшинамурти — это Шива, воплощённый юношей, который учит в Тишине. Бхагавана отождествляли с Дакшинамурти.


Письма из Раманашрама

Концепция Сат-Чит-Ананды – это попытка веданты описывать неописуемое.

Веданта назвала его Сат-Чит-Ананда (бытие-сознание-блаженство), поскольку люди, в феноменальном смысле, всегда чувствовали потребность в положительном подходе для лучшего понимания сути.

Ананда обычно переводится как «блаженство», но, согласно более точной интерпретации, это «покой».

Совокупное значение этих трех понятий следует понимать как ПОКОЙ, но покой означает не положительные «радость» или «счастье», а абсолютное уничтожение страдания как в положительном, так и в отрицательном смысле.

Нисаргадатта Махарадж не уставал подчеркивать: все, что может казаться приятным или полезным в одно время, влечет за собой страх будущей боли или утраты, образующий тяжелое бремя отрицательного страдания.

Поэтому предполагается, что «покой» означает как отсутствие присутствия, так и отсутствие отсутствия страдания – норму равновесия, которое, очевидно, невозможно переживать относительно, но можно мыслить как высшую, глубокую радость.

Покой превосходит все виды счастья (и несчастья), доступные чувственному восприятию, и потому превосходит переживающего, переживаемое счастье и процесс переживания.

Таким образом, покой уничтожает два других аспекта, и тогда слова Сат и Чит кажутся бесполезными.

Балсекар "Амританубхава '