Помни о смерти

"Какая разница, кто я сейчас и что делаю, если в один прекрасный день меня не станет?!" — вот что следовало бы отвечать на вопросы тех, кто так беспокоится о нашей личности и хотел бы любой ценой замуровать нас в какой-нибудь категории или формуле.

Эмиль Чоран

Тибетская книга начинается с описания последних моментов земной жизни. «Близится время твоего ухода из этой Яви», – говорится в ней. Здесь сделаем остановку.

Какие чувства вызывают у вас эти слова, если представить, что они обращены к вам? Вы вздрагиваете и вам становится страшно? Или вы думаете, что, слава Богу, наконец-то закончится это тягостное существование? Или, может быть, вы не в состоянии представить этого в отношении себя, поскольку вы молоды, полны сил и совершенно не желаете думать о смерти?

Все эти три психологические реакции на приближение смерти никак не помогут вам в дальнейшем, уже неземном пути.Страх помешает целесообразному поведению как в последние моменты земного существования, так и за его пределами. Причем роль эмоций при отсутствии физического тела возрастет во много раз. Наше новое тело будет соткано из них, фактически мы сами становимся нашими эмоциональными состояниями.

Поэтому именно то, чего мы так страшно боимся и невольно представляем, встанет перед нами во всей своей необыкновенной силе. Эти представления как раз и окажутся нашей новой реальностью.

Отчасти это можно наблюдать даже в земной жизни, когда вследствие эмоциональной смятенности мы совершаем неразумные действия, невольно способствуя воплощению собственных страхов в реальность. Например, человек боится собеседования при устройстве на желанную для него работу и от страха начинает сбиваться при ответах на вопросы интервьюера или безудержно болтать. В результате он производит плохое впечатление и получает отказ.

Но в земной жизни такие закономерности проявляются не всегда, а только как тенденции, поскольку между нашими эмоциональными образами и реальностью находится наше плотное тело.

Мы можем научиться владеть своей мимикой, жестами, поведением и производить впечатление уверенного в себе человека, не являясь таковым на самом деле. Ну а там этой «защиты» не будет, и все наши чувства будут полностью видны.

Кроме того, создаваемые нами эмоциональные образы будут такими же по плотности, как и наше новое тело, и поэтому станут самой настоящей реальностью для нас.

Если же вы надеетесь, уйдя из жизни, тем самым прекратить все тяготы существования, то это иллюзия. Спрятаться за смерть все равно не удастся. Вся боль, все нерешенные проблемы перейдут вместе с вами туда, да еще в усиленном виде. А куда же им деваться? Ведь в мире ничто не исчезает просто так.

Поэтому эмоциональные проблемы теперешней жизни необходимо решать на Земле, не рассчитывая, что за гробом они исчезнут сами собой. Претензии, разочарования и обиды по отношению к другим людям или жизни вообще окажутся страшным проводником в посмертье.

Они создадут тяжелый эмоциональный фон и соответственно утяжелят душу, которая под их бременем провалится в нижние миры.

Ну а если вы молоды и сильны, то это еще не значит, что вы неуязвимы для смерти. К ней лучше быть готовым всегда, поскольку неизвестно, когда она наступит.

«Memento mori», – говорили древние, и в этом был глубочайший смысл. Если мы не формально, а действительно глубоко ощущаем ограниченность жизни, мы больше ценим каждый ее момент и ничего не откладываем на потом. Ведь этого «потом» может и не быть.

Конечно, вероятность умереть в молодом возрасте меньше. Но тем страшнее это событие. Древние греки даже считали смерть в молодости, в расцвете сил, и смерть в старости разными видами смерти. И если последняя может восприниматься как нечто закономерное, как сознание выполненного долга, то смерть в молодом возрасте всегда является обрывом, незавершенностью и всегда трагична.

«Проблемы жизни и смерти в Тибетской книге мертвых» Л. Б. Волынская

Многие люди, примеряя к себе будущую возможную смерть, думают не столько о прикосновении к непостижимому, сколько о том, как это будет воспринято теми, кто остается пока на Земле.

Они чувствуют себя так, как будто и в этот момент остаются на жизненной сцене, где продолжают играть заданную им роль. И это для них единственно возможная реальность, их сознание приковано к ней. Они так воспитаны и живут скорее напоказ, для кого-то, чем реализуя собственные цели жизни и отчитываясь перед своей совестью.


Однажды на экскурсии водитель автобуса неожиданно завез нашу группу по узкой петлистой тропинке высоко в гору. Вниз было страшно смотреть: малейшее неверное движение или отказ тормоза мог окончиться трагически. В этот момент большинство туристов молчали. Но потом, когда все благополучно закончилось, некоторые поделились своими недавними переживаниями, и было удивительно, насколько они оказались различными. Моя соседка, оказывается, больше всего волновалась о том, смогут ли опознать ее тело, если оно будет искаженным до неузнаваемости.

Другая женщина возбужденно рассказывала, как она представляла себе некролог в газете и реакции на этот некролог всех своих знакомых. Казалось, что она не в состоянии представить себя даже после смерти без привычного окружения, отказаться от земных интересов, отделить свою сущность от преходящих явлений.

Подобные восприятия возможности смерти свидетельствуют о том, что эти люди и после ее наступления еще долго не смогут оторваться от земных дел. Для них это единственная реальность. И ни на какую другую реальность они не настроены.

По-человечески это вполне понятно – для нашей культуры, но Тибетская книга говорит о нежелательности психологических задержек на пути перехода, о невосполнимости потери первых решающих мгновений после смерти.

Даже мысленное представление своей возможной смерти дает своеобразный прогноз, как мы, скорее всего, будем вести себя после ее наступления.

Л. Б. Волынская

Некоторые современные люди считают, что мысли о смерти мешают жить. Эта идея была заложена даже в социологический опрос, где благополучие пожилых людей оценивалось по тому, думают ли они о смерти или нет.

Авторы этого исследования считали, что благополучные старики должны жить исключительно земными интересами и не думать о приближающейся смерти.

Но с этим вряд ли можно согласиться. На самом деле все обстоит как раз наоборот. Весь вопрос в том, как именно думать о смерти.

Если считать ее ужасом, концом всего, то, возможно, действительно думать о ней не имеет смысла. Именно так и воспринимают смерть те, кто призывает не думать о ней, в том числе авторы научного исследования.

В таком случае мы загоняем эту мысль в подсознание, и она оттуда руководит нашими бессознательными страхами, которые иногда внешне могут проявляться в чем-то другом.

Например, человек боится определенных вещей: самолетов, лифтов, крови – все это бессознательно ассоциируется у него с уничтожением, хотя он себе в этом не признается.

Страх уничтожения может выражаться в отступлении перед силой, наглостью или, наоборот, заставлять человека становиться слишком воинственным в прямом и переносном смысле этого слова.

Страх смерти может приводить к безудержной погоне за наслаждениями, чтобы взять от жизни «все», что она якобы может дать, и тем самым заглушить «ненужные» мысли.

За многими нашими непонятными страхами скрывается более глобальный страх – страх смерти.

Л. Б. Волынская

Все друзья тяжко хворают. Образуется какая-то страшная пустота. От моего поколения вообще никого не осталось. Сейчас мне пришло в голову, что смерть — не только разлука с людьми, но и с самим собой, чего уже совершенно нельзя себе вообразить. Утешает только ее всеобщность.

Анна Ахматова
13 марта, 1965 г.

Мы прекрасно осведомлены о различных аспектах жизни и знаем, что неизбежно умрём. Это та реальность, с которой приходится столкнуться каждому. Но, когда мы действительно вспоминаем об этом, первым нашим импульсом обычно становится желание отмахнуться от этой реальности. И, несмотря на то что нам очень не хочется иметь дело со смертью и страхом, который она у нас вызывает, бегство от этой тревожащей реальности нам никак не помогает.

Ведь, как от неё ни отворачивайся, эта реальность нас всё равно так или иначе настигнет. Если мы на протяжении всей жизни старались не вспоминать о смерти, то её приход становится для нас настоящей неожиданностью.

На смертном ложе у нас уже не будет времени учиться тому, как справиться с этой ситуацией, мы не успеем развить мудрость и сострадание, которые стали бы нашими искусными проводниками по мрачной территории смерти. И тогда, с чем бы мы там ни столкнулись, нам придётся придумывать лучший вариант действий на ходу, а это весьма рискованная авантюра.

Зачем же нам так рисковать? Ведь у нас есть выбор – мы можем продолжать игнорировать этот в высшей степени дискомфортный момент своего существования, а можем как следует к нему подготовиться. Если мы решим встретить смерть лицом к лицу, то можем быть уверены, что сумеем трансформировать эту встречу в глубокий опыт переживания, что существенно поможет нам на духовном пути.

Если же мы выберем дальнейшее отрицание, то в момент встречи с Владыкой смерти мы будем ощущать себя как неопытный подросток, который пришёл посреди ночи в сомнительный игорный притон с карманами, полными денег. Какие у него шансы стать утром богаче и счастливее?

Вне зависимости от того, успели мы к этому подготовиться или нет, всем нам придётся встретиться с Владыкой смерти. Кто же это такой и как так получилось, что он обладает над нами такой властью?

Эта легендарная личность, которая вызывает у всех такой ужас, на самом деле есть не что иное, как персонификация непостоянства, а также кармы – закона причины и следствия.

В буддийской литературе этот «владыка» считается непобедимым. Никто не может одержать над ним верх в игре, которую он предлагает, кроме тех, кто обладает истинной мудростью. Только мудрости под силу истребить самого истребителя, забрать со стола выигрыш и отправиться восвояси.

Дзогчен Понлоп

С незапамятных времён и по сей день в рамках многих культур возникали учения – как в виде текстов, так и устные, в которых подробно исследуются вопросы смерти и процесса умирания.

В этих мировых традициях мудрости считается, что опыт «умирания» можно трансформировать в осмысленный значимый момент, который станет для нас средством связи со своей глубокой природой, природой высшего порядка.

В последние годы тема смерти и умирания набирает всё большую популярность, и даже само слово «смерть» стало довольно модным. Однако, несмотря на то что некоторые люди охотно пускаются в обсуждение темы смерти, мало кто из них в действительности готов встретиться с ней лицом к лицу или хотя бы присутствовать там, где смерть – это обычное дело.

Вуди Аллен как-то сказал: «Я не боюсь смерти, я просто не хочу при ней присутствовать». Подобное высказывание отражает взгляд на смерть, присущий большинству людей, живущих в мире двадцать первого века.

В действительности мы всеми силами пытаемся избежать смерти. Мы стараемся избегать разговоров о смерти, боимся наблюдать чужую смерть своими глазами. Что уж тут говорить о личном опыте умирания.

Подобное происходит из-за того, что в рамках западной культуры мы сами создали этому процессу пугающий и отталкивающий имидж. Мы уверены, что смерть – это прекращение всего, чем мы привыкли себя считать, утрата всего, что для нас дорого.

Наш страх мешает нам выслушать свою собственную историю, в которой речь идёт о рождении чего-то нового и освобождении.

Согласно буддийским учениям, смерть и рождение являются непрерывным последовательным процессом.

Подобный взгляд на эти феномены можно обнаружить также в христианской доктрине, в словах святого Павла: «Я умираю каждый день».

Смысл тут в том, что смерть является частью жизненного процесса; она присутствует в каждый момент времени, а не только в самом конце жизни. Так как же нам научиться распознавать этот фактор смерти, присутствующий в каждом моменте нашей жизни?

Для того чтобы выйти за пределы наших абстрактных представлений о смерти, нам потребуется попристальнее вглядеться в свои ум и сердце. Для подобного исследования необходимо поразмышлять о том, как мы воспринимаем смерть на личном уровне, то есть не с точки зрения медицины или технических особенностей процесса, таких как прекращение дыхания или сердцебиения, и не в рамках наших религиозных взглядов и культурных традиций.

Нам следует спросить самих себя: «Что смерть означает для меня лично? Что это такое в рамках моего индивидуального существования? Как я воспринимаю смерть на самом внутреннем уровне, на уровне интуиции?».

Это очень важные вопросы, поскольку то, как мы определяем для себя смерть в целом, во многом будет оказывать влияние на наш личный опыт умирания. Это станет нашим проводником в процессе умирания.

Дзогчен Понлоп

Согласно духовному видению буддийской традиции, для того чтобы процесс умирания прошёл «правильно», нам необходимо «правильно» жить.

Правильное умирание становится возможным лишь в том случае, если мы понимаем, что такое правильная жизнь.

Может ли наше непонимание того, как жить правильно, как жить полной жизнью, быть причиной нашего страха смерти?

Для того чтобы трансформировать наш страх смерти и преодолеть его, нам необходимо перестать отрицать смерть и вступить с ней во взаимодействие.

Такое взаимодействие становится возможным благодаря глубоким размышлениям.

Нам необходимо созерцать умирание, сохраняя ясный и спокойный ум, и перестать воспринимать его через призму того образа, который был создан нашим воображением на основе предрассудков и слухов.

Нам нужно увидеть и прочувствовать состояние во время смерти как оно есть – ничем не заслонённое.

Чтобы полностью привыкнуть к смерти, необходимо умирать каждый день, каждый момент, во всём, что с нами происходит, – в своих мыслях, эмоциональных состояниях, депрессии, любовных отношениях и даже в радости. Нам никак не привыкнуть к смерти, если мы не научимся умирать каждый день!

Дзогчен Понлоп

С точки зрения учений Будды смерть – это не конец. В ней также заложено новое начало.

Смерть – это процесс изменений. Само по себе прекращение чего бы то ни было не является ни позитивным событием, ни негативным – это просто реальность.

Смерть была частью контракта, когда мы согласились с идеей о рождении. Наше пришествие в этот мир сопровождалось соглашением, согласно которому нам придётся в какой-то момент его покинуть.

Таким образом, выдыхаем ли мы облегчённо в момент завершения мучительного испытания или всем сердцем жаждем, чтобы без конца тянулся момент счастливого переживания, какие случаются в голливудских фильмах, – каждый из этих моментов так или иначе заканчивается.

У каждой истории есть финал, вне зависимости от того, счастливым он выходит или печальным. Таким образом, когда любой из моментов жизни или сама жизнь подходят к концу, с этим никак не поспоришь. Неуместно даже начинать по этому поводу какие-то переговоры.

Принять эту реальность – вот единственный путь, который может привести нас к возможности взаимодействия со смертью каждый день нашей жизни.

Дзогчен Понлоп

На абсолютном уровне то, что мы называем «жизнь», – это лишь иллюзия целостной последовательности – непрерывная череда отдельных моментов, поток мыслей, эмоций и воспоминаний, которые мы ощущаем как «свои». Вслед за всем этим возникаем к существованию и мы – обладатели этой целостной последовательности.

Однако при более близком рассмотрении можно обнаружить, что эта последовательность напоминает иллюзию и этим похожа на сновидение. В реальности она не обладает целостностью или субстанциональностью. Она состоит из отдельных моментов, которые возникают, прекращаются и снова возникают, – подобно волнам в океане.

Поэтому это наше собственное «я» также возникает и прекращается каждый момент времени. Оно не «продолжается» момент за моментом. Собственное «я» отдельного момента прекращается, и вот его уже нет.

Собственное «я» следующего момента возникает, и это уже новое «я». Про эти два «я» нельзя утверждать, что они нечто одно или нечто отдельное друг от друга. Однако концептуальный ум определяет их как единое целостное собственное «я»: «Ну да, это и есть я…».

В рамках этой последовательности мы можем ясно распознать процесс умирания; стихание стремительного мышления; угасание волнующих эмоций; мгновенное изменение чувственного восприятия – звуки, тактильные ощущения и т. д.: вот они есть, и вот уже их нет.

Но в тот самый момент, когда мы переживаем окончание текущего момента, мы переживаем и новое рождение – новый мир рождается как вспышка мысли, как яркое эмоциональное переживание вслед за движением нашего восприятия.

Поэтому окончание каждого момента – это в то же время возникновение чего-то нового, поскольку новое может родиться лишь через процесс смерти.

Страшась смерти, мы упускаем очевидное: то, что обладает способностью возрождаться, является вечным, а то, что остаётся неизменной целостной последовательностью, лишено творческого потенциала.

Без игры «рождение – смерть» мир был бы статичным, похожим на фильм в стиле арт-хаус, снятый как кадр обычной фотокамеры. Мир на кадре обычной фотокамеры остаётся недвижимым, застывшим на месте. Время идёт, но ничего не меняется.

Без непрерывного чередования смерти и перерождения наша жизнь была бы точно такой же обездвиженной, лишённой всяких переживаний, и это стало бы для нас настоящим мучением. В жизни не происходило бы никаких изменений. И в противоположность этому, каким удивительным качеством свежести обладает эта сменяемость моментов! Как здорово получить благословение этого непостоянства!

Если бы мы были неподвластны изменениям и смерти, то было бы бесполезно желать чего-то ещё, что находилось бы вне нас. Как бы мы это ни называли – реальность, творчество, божественная мистерия, земля обетованная, благодать господня – ничего из этого нам так и не удалось бы обнаружить.

Нам пришлось бы иметь дело лишь со всё новыми фантазиями собственного ума. Только умирая каждый день, можем мы сохранять связь с жизнью. И если мы считаем, что можем установить наполненную смыслом взаимосвязь между жизнью и смертью, цепляясь при этом за идею о собственном неизменном существовании, это означает, что мы живём в иллюзорном мире, который сами же и создали.

Когда эта иллюзия неизменного существования рассеивается, мы хоть и на краткий миг, но всё же можем увидеть краешек более глубокого уровня реальности, лежащей за пределами этой иллюзии.

Это присутствие истинной природы нашего ума, которая неотделима от ума и реализации Падмасамбхавы. Это изначальное осознавание, светоносная мудрость, из которой спонтанно возникают все феномены.

Эта мудрость неведома обычному восприятию, поскольку пребывает за пределами любых концепций, включая и концепцию времени. Эту мудрость называют «нерождённой и бессмертной». Если мы сумеем установить связь с этой мудростью, то выйдем за пределы прошлого и будущего и естественном образом пробудимся в удивительном новом мире.

Если мы будем по-настоящему уверены, что всякое прекращение ведёт к возникновению чего-то нового, то сможем расслабиться. Наш ум обретёт способность спокойно принимать процесс изменения. Мы будем ощущать, что вошли во взаимодействие с реальностью и больше не боимся смерти. Мы сможем научиться вести правильную жизнь, полную смысла, связанную с пониманием того, что смерть не является чем-то от неё отдельным.

С точки зрения буддийской доктрины у нас есть выбор: стать режиссёром пьесы о наших жизни и смерти – или и дальше закрывать глаза на неизбежность непостоянства, до тех пор пока нам их не откроет сама смерть.

Дзогчен Понлоп

Юноши и девушки, собравшиеся здесь!
Не подумайте, что смерть придёт к вам неспеша.
Она быстра, как молния!

Миларепа, сто тысяч песен


Известно, что всё составленное из частей не вечно. Поэтому наше тело, являющееся результатом соединения различных причин — благой и дурной кармы, отцовского семени и материнской яйцеклетки, а также сознающего начала, — очевидно, тоже не вечно.

Все существа во Вселенной смертны. Умерли те, что жили в прошлом; скоро умрут ныне живущие; умрут в свой черёд и те, кто придёт после нас.

И сами мы год от году, день ото дня, с каждым часом, с каждой минутой приближаемся к мгновению своей смерти и, как бы сильны и храбры мы ни были, нам её не запугать. Как бы быстро мы ни бегали, от смерти не убежишь; и ни наша обширная учёность, ни искусные слова, ни красноречие ничем тут не помогут. Ни героизм целой армии, ни поддержка влиятельных людей, ни совершенное оружие, ни хитрости ловкачей — ничто и никто не сможет остановить её, точно так же, как ничто и никто не остановит Солнце, когда оно склоняется к закату и скрывается за горизонтом.

Никому неведомо, сколько ему осталось жить. Одни умирают уже в утробе, другие новорожденными, кто-то — не успев научиться ходить, некоторые — в юности, другие — в старости.

Нет уверенности и в том, что станет причиной нашей смерти — огонь, вода, ветер, удар молнии, падение в пропасть, оползень, погибнем ли мы под развалинами дома или от оружия, от яда, от неожиданного нападения, от недуга... Жизнь наша уязвима, как пламя свечи на ветру, как пузырьки на воде, как капелька росы на кончике былинки.

Когда к нам незваной приходит смерть, мы поневоле должны распрощаться со всем: землёй, домом, богатством, родителями, детьми, семьёй, супругой... Мы оставляем даже своё тело и уходим в одиночестве, подневольно и без спутников, в то страшное место, что называется бардо. Такова наша общая участь, рано или поздно.

Поэтому, когда мы видим чью-то смерть, слышим разговоры о смерти или думаем, о чьей-то смерти, то нужно держать в Уме, что и мы сами тоже с нею встретимся.

Пока все наши силы при нас, вид у нас цветущий и мы довольны жизнью, мы об этом не задумываемся. Но вот когда на нас обрушивается роковая болезнь, лицо бледнеет и делается, как у покойника, тогда мы несчастны. А затем, когда любые лекарства, врачебный уход и всякие ритуалы оказались бессильны и ничто уже не может облегчить мучений, мы понимаем, что пришла пора смерти. Мы пугаемся этого и тяжело страдаем, мы в отчаянии оттого, что придётся уйти в одиночестве, оставив всё позади.

А в тот самый миг, когда мы с усилием проговариваем свои последние слова, мы окончательно понимаем, что и мы тоже не избегли смертности нашей общей природы.

После нашей смерти даже те, кто любил нас, не согласятся, чтобы твое тело оставалось при них больше, чем на один — два дня; сам вид его внушает им отвращение и страх. Труп уносят работники похоронных служб, он в последний раз пересекает порог дома. Затем везут на кладбище, где его закопают или сожгут. И никто его больше не увидит.

Когда мы в нашей повседневности видим покойника, слышим разговоры о смерти или думаем о ней, то при любых обстоятельствах следует обратить это восприятие смерти и на самого себя, сказать себе: «Такова и моя природа».

Наша жизнь, словно песочные часы, которые никогда не останавливаются. Миг следует за мигом без передышки. Мгновение за мгновением наша жизнь идёт к концу: вот мы малые дети, теперь уже взрослые, потом — старики и покойники, и каждый миг сменяется другим без остановки. Наша жизнь, словно пузырёк пены на воде или горящая свеча; а бренность и смерть подобны ветру.

Давайте осознаем, что это случится с каждым из нас; так почему не взяться за практику дхармы уже сейчас?

Драгоценное человеческое тело, которым мы в нашей жизни обладаем, способно понимать наставления; оно наделено всеми необходимыми задатками и оно встретило дхарму.

Если мы промотаем достояние, то нам не только придётся ещё невесть как долго терпеть страдания сансары, но у нас и не окажется другой подобной возможности, такой удачи.

Вот почему нужно набраться твёрдой решимости употребить это тело на благо и ревностно упражняться в дхарме всю оставшуюся часть жизни, ибо это светлый миг, когда словно бы Солнце проглянуло сквозь тучи сансары.


Кьябдже Калу Ринпоче

Песня реализации об иллюзиях, вводящих в заблуждение.

Эта песня была спета в Тенчаг Тенгкха на похоронах ученика Ринчена Драга.


Склоняюсь в почтении пред стопами Славного Пхагмо Друпы.
Ринчен Драг, сын мой, послушай, что я сейчас скажу тебе!

Жаль, но как бы ты ни усердствовал, смерти не избежать!
Эти «повседневные дела» — иллюзия, вводящая в заблуждение,
А восемь мирских забот подобны игре радужного света.
Думаешь, стоит на такое полагаться?

Смотри, вот расходятся в разные стороны те, что всегда были вместе!
Родственные и дружеские узы — иллюзия, вводящая в заблуждение,
А разговоры о любви и преданности подобны гулкому эхо.
Думаешь, стоит на такое полагаться?

Смотри, это тело из четырёх элементов — вот оно растёт и крепнет, а вот уже дряхлеет!
Показные сила и удаль — иллюзия, вводящая в заблуждение,
А юность подобна цветку, распустившемуся, когда уже близка осень.
Думаешь, стоит на такое полагаться?

Смотри, скопленное добро полностью растрачено!
Расчётливость и стремление разбогатеть — иллюзия, вводящая в заблуждение,
А провизия и имущество подобны [высыхающим] каплям росы на траве в зелёных лугах.
Думаешь, стоит на такое полагаться?

Смотри, какие страдания сопутствуют рождению и смерти!
Счастье и блаженство в царствах богов и людей — иллюзия, вводящая в заблуждение,
А вращение в колесе жизни — это лишь чередование удовольствия и боли.
Думаешь, стоит на такое полагаться?

Отец-гуру подобен древу бодхичитты,
Но его последователи, не способные на беспристрастность, — иллюзия, вводящая в заблуждение,
А компания неподобающих друзей никогда до добра не доводит.
Думаешь, стоит на такое полагаться?

Если знаешь, что все живые существа были твоими родителями,
Желание заботиться лишь о собственном благе — иллюзия, вводящая в заблуждение.
Устремление к индивидуальному освобождению — цель последователей колесницы шраваков.
Думаешь, стоит на такое полагаться?

Если обрёл уверенность в истинности закона причины и следствия,
Рассуждать о Дхарме, но не практиковать её, — иллюзия, вводящая в заблуждение.
Это подобно тому, как гром погремит, погремит, но дождь так и не прольётся.
Думаешь, стоит на такое полагаться?

Для гуру, что обрёл благословение через собственный медитативный опыт,
Мары, препятствия и потеря пути — иллюзия, вводящая в заблуждение,
А повторяя мантры [без медитативного опыта], становишься похож на попугая.
Думаешь, стоит на такое полагаться?

Если ясно осознал, что представляет собой твой собственный ум,
Три великих кальпы [что длится путь к просветлению] — иллюзия, вводящая в заблуждение,
Это не более чем отвлекающая уловка колесницы промежуточного смысла.
Думаешь, стоит на такое полагаться?


Эту длинную «Песню об иллюзиях, вводящих в заблуждение», я спел на Кладбище собранных реликвий.

Джигтен Сумгон

Когда придёт ваш смертный час, ничто не поможет его предотвратить,
А для того, чтобы не устрашиться смерти, нужна Дхарма и
Сущностные наставления учителя, раскрывающие суть метода.
Сохраните же эти наставления в своём сердце и не медля ни мгновения приступайте к практике!

Лонгченпа

«Люди вышли из того возраста, когда прав был сильный. Для этого на свете слишком много слабых. Единственная правота — доброта. От зла, от гнева, от ненависти — пусть именуемых праведными — никто не выигрывает. Мы все приговорены к одному и тому же: смерти. Умру я, пишущий эти строки, умрете Вы, их читающий. Останутся наши дела, но и они подвергнутся разрушению. Поэтому никто не должен мешать друг другу делать его дело. Условия существования слишком тяжелы, чтобы их усложнять».

Иосиф Бродский, из письма Леониду Брежневу, 1972 год.

Индийский йогин-буддист пирует на кладбище.

В древности, причём даже не в глубокой, а почти в недавней, до 14 века примерно, в Индии сжигали далеко не всех, а только представителей высших каст (примерно 2% населения), остальные складывали трупы в какой-нибудь роще, где они разлагались, и дикие звери (шакалы, гиены, леопарды) их подъедали.

Именно такие места примерно с 3-4 века вобрались тантрические йогины для усиления практики медитации, чтобы смрад гниющих трупов и дикие звери не могли нарушить сахаджа-самадхи тантрического адепта.

Существовали списки 108 святых кладбищ, необходимых к посещению

Знаете, как бы я нарисовал картину «Жизнь»? По необъятному полю, изрытому могилами, тяжело движется громадная стеклянная стена… Люди с безумно выкатившимися глазами, напряжёнными мускулами рук и спины хотят остановить её наступательное движение, бьются у нижнего края её, но остановить её невозможно. Она движется и сваливает людей в подвернувшиеся ямы — одного за другим…

— Аркадий Аверченко

Даже если вы должны умереть завтра, сегодня вечером вы должны
к этому готовиться.

— Сакьонг Мипам Ринпоче



К тому, кто подготовился и занимался духовной практикой, смерть
приходит не как поражение, а как триумф и самый славный момент жизни —
как её венец.

— Согьял Ринпоче

Индийский мастер Атиша сказал:

«Если вы не размышляли о смерти утром, вы потратили утро впустую. Если днём вы не размышляли о смерти, вы потратили день впустую. Если вы не размышляли о смерти вечером, вы потратили вечер впустую».

Четыре напоминания от Трунгпа Ринпоче

1. Размышляйте о драгоценности дарованных вам свободы и благополучия. Их сложно обрести и легко потерять, поэтому сейчас, обладая ими, я должен заниматься тем, что имеет смысл.

2. Этот мир не вечен, а его обитатели смертны. Жизнь существ подобна пузырькам на воде. Смерть придёт без предупреждения, и тогда это тело станет трупом. В этот момент мне поможет лишь Дхарма. Я должен усердно практиковать её.

3. Когда придёт смерть, я буду беспомощен. Поскольку я создаю карму, я должен отринуть все злодеяния и постоянно посвящать себя благим делам. Думая таким образом, я буду проверять себя каждый день.

4. Дом, друзья, богатство и комфорт сансары есть непрерывная пытка трёх страданий. Они подобны пиру перед тем, как палач отведёт вас на казнь, так что я должен отсечь желание и привязанность и достичь просветления усердным трудом.


Как долго следует размышлять над этими напоминаниями? До тех пор, пока наш ум не развернётся и мы не перестанем надеяться на сансару, осознав, как глупо искать счастье во внешнем мире.

(Согьял Ринпоче пишет: «Задайте себе два вопроса. Помню ли я в каждый момент о том, что умираю — как умирают все и вся, и всегда ли в связи с этим отношусь ко всем существам с состраданием? Стало ли моё понимание смерти и непостоянства таким острым и неотложным, что каждую секунду я посвящаю движению к просветлению?

Если вы можете ответить „да“ на оба эти вопроса, вы действительно поняли, что такое непостоянство»)

Согьял Ринпоче говорит:

Некоторые воспринимают смерть с наивной, беспечной весёлостью, думая, что по какой-то неизвестной причине их смерть пройдёт гладко и о ней не стоит беспокоиться.

Когда я думаю о таких людях, то вспоминаю высказывание одного старого тибетского мастера:

«Люди часто совершают ошибку, относясь к смерти легкомысленно и считая: „Ну что ж, смерть приходит ко всем. Ничего особенного, это естественный процесс. Со мной будет всё в порядке“».

Эта теория очень хороша, но только пока дело не доходит собственно до умирания.