1000 и 1 смерть

Тема в разделе 'Тема смерти', создана пользователем Эриль, 21 ноя 2023.

  1. Оффлайн
    Эриль

    Эриль Присматривающая за кладбищем

    РОЗАНОВ Василий Васильевич

    (1856-1919) - русский философ.

    Жил скандально, был в России весьма известен, а умер в нужде и забвении.
    Раскрыть Спойлер

    Шла гражданская война - кому теперь было дело до проблем пола и экзистенциальных прорывов в инобытие!

    Незадолго до смерти Розанов послал отчаянное письмо А.М.Горькому, который был тогда палочкой-выручалочкой для многих ученых и писателей - доставал пайки, одежду, помогал с заграничными паспортами и т.д.

    "Максимушка, спаси меня от последнего отчаяния, - писал Розанов. - Квартира не топлена и дров нету; дочки смотрят на последний кусочек сахару около холодного самовара; жена лежит полупарализованная и смотрит тускло на меня. Испуганные детские глаза, и я глупый...

    Максимушка, родной, как быть? Это уже многие письма пишу я тебе, но сейчас пошлю, кажется, а то все рвал.

    У меня же 20 книг, но "не идут", какая-то забастовка книготорговцев. Максимушка, что же делать, чтобы "шли". Вот, отчего ты меня не принял в "Знание"? (Знание" - издательство, во главе которого стоял А.М.Горький).

    Максимушка, я хватаюсь за твои руки. Ты знаешь, что значит хвататься за руки? Я не понимаю, ни как жить, ни как быть. Гибну, гибну, гибну..."


    Горький откликнулся, но, очевидно, не имея на руках нужной суммы, обратился к Ф.Шаляпину. Певец деньги прислал, но передавать их было некому - Розанов уже умер. Произошло это в Сергиевом Посаде Московской области, куда Розанов переехал вместе с семьей стараниями другого философа - Павла Флоренского.

    Дочь Розанова Татьяна рассказывает о смерти отца так:

    "В ночь с 22-го на 23 января 1919 года старого стиля отцу стало совсем плохо... Рано утром в четверг пришли П. А. Флоренский, Софья Владимировна Олсуфьева и С.Н.Дурылин.

    Мама, Надя и я, а также все остальные стояли у папиной постели. Софья Владимировна принесла от раки преподобного Сергия .

    Когда-то в книге эссе "Опавшие листья. Короб первый" Розанов писал:

    "Смерть есть то, после чего ничто не интересно".

    А ему было интересно жить, он был поглощен интересом к жизни, но жизнь, увы, утратила интерес к нему.
  2. Оффлайн
    Эриль

    Эриль Присматривающая за кладбищем

    РОЗЕНБЕРГ ЮЛИУС - инженер-физик и
    РОЗЕНБЕРГ Этель - его жена.

    Супруги Розенберг были обвинены в шпионаже в пользу иностранного государства - в передаче СССР американских атомных секретов.

    Суд над ними начался 6 марта 1951 г.
    Раскрыть Спойлер

    28 марта присяжные признали их виновными, и после недельного размышления над мерой наказания 5 апреля судья Ирвинг Кауфмен объявил приговор: Юлиус и Этель Розенберги должны быть казнены на электрическом стуле. Сроком казни он определил последнюю неделю мая.

    Пока Розенберги ждали казни в федеральной тюрьме Синг-Синг, их адвокаты, как говорится, рыли землю, пытаясь добиться отмены приговора.

    Было подано в различные судебные инстанции в общей сложности 26 апелляций и дополнений к апелляциям. Это позволило оттянуть срок исполнения, но сам приговор остался в силе.

    Пока шла борьба за жизнь супругов, кардиналы и президент Франции Шарль де Голль, писатели Томас Манн, Мартен дю Гар, Франсуа Мориак и другие мировые знаменитости обращались к Эйзенхауэру с просьбой не казнить Розенбергов. Эйзенхауэр остался глух.

    До сих пор идут споры, насколько правомерным было признание Розенбергов виновными. Много изъянов, а то и фальсификаций есть в показаниях свидетелей обвинения; ряд физиков подвергли сомнению и даже осмеянию "чертежи" принципиальных схем взрывного ядерного устройства, которые Розенберг якобы получил от Дэвида Грингласа, бывшего служащего исследовательского центра в Лос-Аламосе по проекту "Манхэттен"'.

    Филипп Моррисон, один из разработчиков производства атомной бомбы, сказал, что чертежи Грингласа - это "грубая карикатура..., полная ошибок и лишенная необходимых для ее понимания и воспроизведения деталей.

    Многие годы отвергали причастность СССР к делу Розенбергов и советские руководители.

    Правда, в 1990 г. на Западе были опубликованы новые расшифровки пленок воспоминаний, наговоренных Никитой Хрущевым. Среди прочего есть и пассаж о том, что Сталин как-то в присутствии Хрущева сказал, что Советскому Союзу очень помогли Розенберги, эти мужественные люди.

    Слова Сталина можно объяснить двояко. 1. Розенберги и вправду пытались добыть для СССР секрет атомной бомбы (хотя физики и высмеяли добытые ими чертежи).
    2. Дело Розенбергов использовали руководители советской разведки, чтобы имитировать перед Сталиным свою "крупнейшую удачу".

    В таком случае было уже не столь важно, действительно ли Розенберги были шпионами и имели ли их чертежи серьезную ценность.

    После того, как Розенберги были арестованы, советская разведка могла преподнести Сталину ложь о том, что это действительно ее агенты. Сын Розенбергов категорически опроверг появившееся сейчас давнее высказывание Н.С.Хрущева.

    Во время прохождения апелляций многие политики, деятели науки и культуры, в том числе Альберт Эйнштейн, обращались к президенту Гарри Трумэну с ходатайствами о помиловании Розенбергов. Однако тот сослался на то, что срок его полномочий вот-вот истечет и уклонился от решения.

    Дуайт Эйзенхауэр, заступивший на пост президента следом, также не принял во внимание ничьи ходатайства, заявив: "Преступление, в котором Розенберги были признаны виновными, намного страшнее убийства другого гражданина... Это злостное предательство целой нации, которое вполне могло повлечь смерть многих и многих невинных граждан".

    А Юлиус и Этель Розенберги тем временем писали друг другу письма. Юлиус:

    "Моя дорогая Этель, слезы навертываются мне на глаза, когда я пытаюсь излить свои чувства на бумаге. Я могу лишь сказать, что жизнь имела смысл, потому что подле меня была ты. Я твердо верю, что мы сами стали лучше, выстояв перед лицом изнурительного процесса и жестокого приговора... Вся грязь, нагромождение лжи и клеветы этой гротескной политической инсценировки не только не сломили нас, но, напротив, вселили в нас решимость твердо держаться, пока мы не будем полностью оправданы... Я знаю, что постепенно все больше и больше людей встанут на нашу защиту и помогут вырвать нас из этого ада. Нежно тебя обнимаю и люблю..."

    Этель: "Дорогой Юли! После нашего свидания ты, конечно, испытываешь такие же муки, как и я. И все же какое чудесное вознаграждение просто быть вместе! Знаешь ли ты, как безумно я влюблена в тебя? И какие мысли владели мной, когда я вглядывалась сквозь двойной барьер экрана и решетки в твое сияющее лицо? Мой милый, все, что мне оставалось, - лишь послать тебе воздушный поцелуй!.."

    Юлиус (узнав о решении Эйзенхауэра отказать им в помиловании): "...Так же как и тебе, любимая, мне трудно даже помыслить о том, чем обернется это решение для наших бесценных сыновей. Боль слишком велика, ведь мы ничего не можем сделать, чтобы оградить их от ужасных последствий нашей жизни..."

    Окончательный срок казни супругов был установлен на 23 часа 18 июня 1953 г. Но судьба подарила Розенбергам еще одну короткую отсрочку. За их дело взялся известный американский юрист Файк Фармер.

    Он указал на то, что по Закону об атомной энергии 1946 г. смертный приговор может быть вынесен судьей, только если на это специально укажут присяжные в своем обвинительном вердикте. Такого же указания в деле Розенбергов не было.

    Фармера поддержал один из членов Верховного суда США Уильям Дуглас, приостановивший исполнение приговора. Однако председатель Верховного суда Фредерик Уинсон по настоянию министра юстиции Герберта Браунелла созвал специальное внеочередное заседание Верховного суда США, на котором шестью голосами против двух отменил решение У.Дугласа.

    Голосование состоялась в 13 часов 40 минут 19 июня 1953 г. А поскольку казнь была назначена на 18 июня, с этой минуты приговор должен быть приведен в исполнение немедленно.

    Адвокаты Розенбергов поспешили в Белый дом, чтобы использовать самый последний шанс - передать президенту прошение о помиловании от приговоренных к смерти. Обычно такие дела быстро не решаются, а пока на поданное ходатайство не было решения президента, Розенбергов не могли казнить.

    Но в этот раз канцелярия Эйзенхауэра сработала, как часы, - ровно за час все было доложено президенту, получена резолюция (отрицательная) и решение сообщено адвокатам.

    Вот выдержки из предсмертных посланий супругов. Этель писала сыновьям: "Еще этим утром казалось, что мы снова сможем быть вместе. Теперь, когда это стало неосуществимо, мне хотелось бы, чтобы вы узнали все, что узнала я... Сначала, конечно, вы будете горько скорбеть о нас, но вы будете скорбеть не в одиночестве... Всегда помните, что мы были невинны и не могли пойти против своей совести".

    А Юлиус в послании адвокату Эммануэлю Блоку писал: "...Наши дети - наше счастье, наша гордость и самое большое достояние. Люби их всем сердцем и защити их, чтобы они выросли нормальными здоровыми людьми... Я не люблю прощаться, верю, что добрые дела переживут людей, но одно я хочу сказать: я никогда так не любил жизнь... Во имя мира, хлеба и роз мы достойно встретим палача..."

    Тюремные власти проявили "гуманность" - последние минуты перед казнью Юлиус и Этель провели вместе. В комнату для свиданий, где они ждали смерти, принесли телефонный аппарат, напрямую связанный с министерством юстиции. Это был молчаливый намек на возможность спасти жизнь - признанием.

    Юлиус Розенберг презрительно посмотрел на аппарат и сказал:

    - Человеческое достоинство не продается. - Он повернулся к телефону спиной. Его увели первым.

    19 июня 1953 г. В 20 часов б минут оператор подал ток и 1900 вольт убили Юлиуса. В 20 часов 12 минут то же самое произошло с Этель.
  3. Оффлайн
    Эриль

    Эриль Присматривающая за кладбищем

    РОМЕРО Оскар Арнульфо

    архиепископ, глава католической церкви Сальвадора.

    В 1980 г. в Сальвадоре было убито, по разным оценкам, от 13 до 15 тысяч человек.

    Одним из тех, кто пополнил печальную статистику 1980 года, оказался прелат Оскар Арнульфо Ромеро.
    Раскрыть Спойлер

    Его называли главой "мятежной церкви", "больной совестью Сальвадора", поскольку многие стороны его деятельности были связаны с моральным противостоянием военно-гражданской хунте, захватившей власть в стране в результате очередного переворота.

    "Земля, политая кровью, не приносит плодов", - говорил он власть имущим.

    Архиепископ понимал, что у него есть основания беспокоиться за свою жизнь. В интервью колумбийской радиостанции "Радио кадена насьональ" незадолго до смерти он сказал:

    "Мне сообщили, что я значусь в списке подлежащих физическому уничтожению... Меня могут убить, но пусть знают, что голос справедливости уже никто не в силах заставить умолкнуть".

    Он перебрался из своих больших, но пустынных архиепископских покоев в квартиру при онкологическом госпитале - из соображений безопасности.

    Госпиталь - место многолюдное, и совершить покушение здесь намного сложнее. Однако это не помогло, ибо профессиональные убийцы работают в любой обстановке.

    24 марта 1980 г. архиепископ служил мессу в госпитальной часовне Святого провидения. Часовня небольшая, выглядящая вполне современно: под сводчатым потолком - простая люстра, рядами вытянулись деревянные скамьи, вдоль стен вазы с цветами, никаких статуй святых, лишь распятие над скромным алтарем.

    Глава сальвадорской церкви был в белой сутане. За стеклами очков в простой оправе - добрые глаза. Лицо выразительное, с чуть выпирающим вперед энергичным подбородком.

    Месса была посвящена памяти одной общественной деятельницы, и это дало прелату повод коснуться в своей проповеди вопроса о борьбе за лучшее, более справедливое общество.

    Говоря о необходимости "дать народу справедливость и мир", Оскар Арнульфо Ромеро поднял вверх дароносицу, молящиеся, как это полагается в такой момент, опустили глаза, и тут убийца, стоявший в дверях часовни, _ неожиданным и метким выстрелом сразил прогрессивного священнослужителя.

    На улице преступника ожидала машина. Пуля прошла рядом с сердцем, застряла в левом легком. Архиепископ упал. В сторону отлетели очки.

    Крик ужаса пронесся в толпе вскочивших с мест прихожан. Люди бросились к раненому. Подняли его. Понесли к выходу. Кто-то остановил проезжавший мимо часовни пикап. Вызывать машину "скорой помощи" некогда. Дорога была каждая минута.

    Прелат потерял сознание, но еще дышал. Откинули заднюю дверцу пикапа и положили монсеньера Ромеро прямо на железное днище. По дороге в больницу он скончался.
  4. Оффлайн
    Эриль

    Эриль Присматривающая за кладбищем

    РОССИНИ ДЖОАККИНО АНТОНИО

    (1792-186S) - итальянский композитор.

    С 1855 года Россини поселился в Париже, где его дом стал одним из авторитетнейших музыкальных салонов. Но традиция музыкальных вечеров перекочевала и на виллу композитора в Пасси.

    26 сентября 1868 года 76-летний маэстро исполняет там гостям недавно сочиненную элегию "Прощание с жизнью". Предчувствие не обмануло композитора - ему оставалось жить всего полтора месяца.
    Раскрыть Спойлер

    "Зима обрушивается неожиданно, словно выскочив из западни. Внезапно резко похоладало. Дожди, туманы, дни стали короткие, хмурые, воздух подернут мутной пеленой. Надо скорее уезжать в город, выбираться из Пасси, возвращаться в Париж. Однако маэстро не может уехать сразу же.

    Зима застала его врасплох. Он простудился, опять начался бронхит, появились и признаки невроза, беспокоившего в последние годы: жмет сердце, одышка, бессоница. Он вынужден лечь в постель.

    - Это серьезно? Я поправлюсь? - с тревогой спрашивает он врачей.

    - Конечно, поправитесь, маэстро. Надо немного поберечься и немного полечиться.

    Однако в ходе лечения врачи обнаруживают, что болезнь осложнена неожиданным открытием - фистула в кишечнике. Необходима операция, но больной сильно ослаблен, и ее нельзя делать сразу.

    Ждут, пытаются укрепить организм. По настороженности, с какой разговаривают с ним жена, врачи, друзья, Россини догадывается, что положение серьезное. Он героически принуждает себя к полной неподвижности. Лежит, почти не открывая глаз и не разговаривая.

    О чем он думает? Он погружен в себя, как в тот вечер, когда играл "Прощание с жизнью".

    Ох, как же печальна, как грустна эта мелодия, которая, казалось, звучала сквозь слезы! Если же он открывает глаза, то для того лишь, чтобы слабо улыбнуться, а если произносит что-то, то пытается утешить - он! -других.

    Лишь при визите врачей он, похоже, оживляется. Он хотел бы угадать, хотел бы знать. Врачи советуют ему не тревожиться. Это обычная зимняя простуда, он много таких перенес.

    - Но мне уже семьдесят шесть лет!

    - Тем более необходимо поправиться, - улыбается доктор Вио Бонато, который лечит его вместе со своими коллегами - Д'Анкона, Нелатоном и Бартом. - У вас немалый опыт, а у хвори никакого. Вы победите ее.

    Но болезнь быстро прогрессирует. Решено сделать операцию.

    3 ноября маэстро незаметно дают наркоз и оперируют. Очнувшись от наркоза, он думает, что просто дремал. Но хирурги обнаружили, что фистула гораздо больше, чем предполагали.

    Заражение постепенно распространяется на весь организм. Операция принесла некоторое облегчение, но ненадолго.

    Через два дня возникла необходимость сделать вторую операцию, и поначалу кажется, что она дает надежду на выздоровление. Однако снова разочарование, снова горестное разочарование. Заражение теперь уже не прекратится.

    Долгие ужасные дни, долгие, еще более ужасные ночи. Рядом с ним жена, врачи, друзья. Все стараются не обнаружить свою тревогу, потому что больной в полном сознании, более того, его интеллект еще сильнее обострен. И нужно, чтобы он не понял, ни о чем не догадался.

    Его мучения сделались невыносимыми. Он испытывает непрестанные боли. Потом его начала изводить жажда. Но врачи запретили давать воду. Крохотный кусочек льда он выпрашивает как милость, умоляет о нем, точно ребенок. Его охватывает глубокое уныние.

    - Как вы себя чувствуете сегодня утром, маэстро? - спрашивает доктор Барт.

    - Откройте окно и выбросьте меня в сад. Тогда я перестану страдать!

    Никому не разрешалось входить в дом - только врачам и самым близким друзьям...

    Однажды приехал папский нунций - монсиньор Киджи, поклонник маэстро, один из неизменных посетителей субботних концертов. Он пришел прощаться с другом? Выполнить свою миссию священника? Преодолев сопротивление синьоры Олимпии, не хотевшей впускать его, он приблизился к больному и, поздоровавшись, объявил, что принес благословение папы "in articulo mottis"

    Россини с испугом посмотрел на него. Бестактность прелата сразила его. Вот, значит, чем объясняется осторожное молчание тех, кто ухаживает за ним, вот, наконец, ужасная правда. Теперь ни к чему больше притворяться, не нужно говорить утешительные слова, не надо жалостливого обхождения.

    Россини знает все. Врачи больше ничего не могут сделать. Нужно обратиться к Богу. Священник? Можно позвать аббата Галле. Россини знаком с ним. Он тоже почитатель, почти друг маэстро. Если маэстро пожелает... Хорошо, пусть придет. Маэстро, который так любит жизнь, сразу же примиряется со смертью.

    Оставался час до полуночи 13 ноября 1868 года. День прошел в гнетущей обстановке безутешного молчания. Уже не осталось никакой надежды, но никто не хотел верить, что наступит конец.

    Маэстро был почти без сознания. Измученная горем синьора Олимпия, несравненная, заботливая сиделка, казалось, лишилась последних сил.

    Друзья тихо плакали. Мария Альбони и Аделина Патти зажимали платками рот, чтобы приглушить рыдания. Великие исполнительницы опер Россини стояли у постели маэстро, словно музы, принесшие прощальное приветствие от искусства, театра, публики.

    - Сайта Мария! Сайта Анна!.. - тихо шептал Россини. Потом с губ его еле слышно слетело имя жены. Он глубоко вздохнул, его благородная голова тяжело вдавилась в подушку, прекрасные, белее покрывала руки вытянулись, пытаясь сложиться в молитвенном жесте.
  5. Оффлайн
    Эриль

    Эриль Присматривающая за кладбищем

    РУДОЛЬФ

    (1858-1889) - кронпринц, сын императора Франца Иосифа I, наследник престола Австро-Венгерской империи.

    Кронпринц Рудольф был женат на бельгийской принцессе Стефании, однако при этом имел любовную связь с дочерью баронессы Вечеры, семнадцатилетней Марией.
    Раскрыть Спойлер


    Накануне смерти, в 11.30 дня кронпринц получил телеграмму. По свидетельству вручившего эту телеграмму, Рудольф быстро пробежал глазами ее содержание, вдруг очень разволновался, бросил телеграмму на стол и как бы про себя сказал: "Да, быть посему!"

    После этого кронпринц отменил все назначенные встречи и дела, приказал подавать карету, сказав, что вернется завтра к вечеру. Затем Рудольф уехал в свой замок в Майерлинге. То, что произошло в замке, очень трудно поддается точной реконструкции.

    То есть, нам известно, что утром камердинер кронпринца обнаружил своего хозяина и его любовницу Марию Вечеру мертвыми (убитыми), но подробности этой истории весьма запутанны.

    Вот как пытается пройти сквозь лабиринт загадок современный исследователь.

    "Итак: на веру можно принять лишь то, что граф Хойос отметил в своих записках... Согласно этим записям, последним четким следом можно считать такой факт: после ужина Рудольф ушел лечить свою простуду... Было девять часов вечера. А потом? Потом Рудольф вошел в спальню со сводчатым потолком, где его с поцелуями ждала Мери, распустив волосы...

    Возможно, Рудольф лишь сказал с порога: "Мы одни", - и девушка наконец-то вышла из своего убежища (в домашних туфельках на лебяжьем пуху? в капоте? или все в том же темно-зеленом платье, в котором она убежала из дома и в котором ее потом похоронят?..)

    Тем временем Лошак (камердинер кронпринца. - А.Л.) проворно приносит чистые бокалы, наполняет их шампанским... и подает жареную косулю в холодном виде. Но Мария едва притрагивается к еде (или набрасывается на нее с волчьим аппетитом?), Рудольф же садится напротив, по другую сторону стола, и они влюбленными глазами смотрят друг на друга - говорить им особенно уже не о чем. Они чокаются бокалами.

    В Вене сейчас карнавал в полном разгаре! Жизнь кипит, бурлит! Они же молча, без слов, подбадривают друг друга взглядом - время сейчас остановилось для них, и карнавальная ночь будет длиться вечно. Чем не дуэт?

    Но, возможно, Мария в этот момент уже находится при смерти. (При тогдашних методах прерывания беременности в среднем каждый второй случай кончался роковым исходом). Сепсис, неудержимое кровотечение - врач, тайно привезенный под вечер, лишь бессильно разводит руками. Девушка уже знает, что не дотянет до утра - она совсем ослабла, время от времени теряет сознание...

    Из комнаты доносятся тихие голоса. Рудольф обещает Марии последовать за нею - таков уговор. Затем они пишут письма.

    Мария - сестре: "В блаженстве уходим мы в мир иной. Думай иногда обо мне. Желаю тебе быть счастливой и выйти замуж по любви. Я не могла этого сделать, но и своей любви противиться была не в силах. С нею и иду на смерть. Любящая тебя сестра Мэри. P.S. Не оплакивайте меня, я с радостью ухожу на тот свет. Здесь так красиво, напоминает Шварцау. Подумай о линии жизни на моей ладони. И еще раз: живи счастливо!"

    Мария пишет - матери:

    "Дорогая мама! Прости мне содеянное! Я не сумела превозмочь свою любовь. С его согласия мне хотелось бы лежать рядом с ним на алландском кладбище. В смерти я буду счастливее, чем была в жизни".

    Рудольф - жене:

    "Милая Стефания! Ты избавишься от моего присутствия. Будь добра к нашему несчастному ребенку, ведь это единственное, что останется от меня. Передай мой прощальный привет всем знакомым, а в особенности Бомбелю, Шпиндлеру, Ново, Гизелле, Леопольду и другим. Я спокойно иду навстречу смерти, ибо лишь так могу сохранить свое имя. Твой любящий муж Рудольф".

    В этом письме нет ни слова о мотивах смерти, только короткий намек. На что - на карточный долг, несчастную любовь, невозможность жить двойной жизнью? Этот же намек повторяется и в других предсмертных письмах принца.

    "Марии слегка жутковато - нет, она не боится, а скорее волнуется: хоть бы удалось! Но она полагается на Рудольфа, рука у него надежная, он опытный охотник. Закрыв глаза, она ждет. В руке сжимает, нервно теребя, маленький носовой платочек, отделанный кружевами. Доктору Видерхоферу потом насилу удастся вытащить его из застывших пальцев.

    "Нам очень любопытно взглянуть на загробный мир", - гласит поскриптум одного из вариантов прощального письма.

    Бедняжку Мари ожидает страшный сюрприз: она в самом деле отправится на тот свет. Рудольф настроен не так весело. Он-то на своем веку повидал смерть.

    Во время охоты он (якобы) имел обыкновение подолгу смотреть в глаза умирающим животным.

    "Мне бы хотелось хоть раз уловить последний вздох". ...Он велит Лошеку принести коньяк, вливает его в шампанское - алкоголь теперь действует на него только так, в смеси. Затем посылает лакея в людскую за красномордым Братфишем - пусть споет старые венгерские песни, как в былые времена, когда принц, переодевшись в простое платье, на пару с кучером обходил все увеселительные заведения в Гринцинге.

    "Братфиш дивно свистел в этот вечер", - напишет потом Мария в апокрифическом постскриптуме.

    Рудольф, облокотясь о бильярдный стол, с отрешенной грустью слушал... Наверняка и Мария подпевала ему, ведь, как мы знаем со слов Круди, "она была бы весьма заурядной особой, не обладай она грудным голосом, проникающим до самых глубин мужского сердца... Голос был глубокий, как размышление над бессмысленностью жизни..."

    ...Обняв девушку за талию, Рудольф медленно проходит с ней в спальню. В дверях, обернувшись, дает распоряжение:

    - Лошек, прошу не мешать! Никого ко мне не впускайте, даже будь то сам император!

    Глубокой ночью Рудольф выстрелом из револьвера убил Марию Вечеру, а через несколько часов выстрелил в себя - так неудачно, что снес почти всю верхушку черепа.
  6. Оффлайн
    Эриль

    Эриль Присматривающая за кладбищем

    РУЗВЕЛЬТ Франклин Делано

    (1882-1945) - президент США.

    Сильный, волевой президент умер неожиданно. Вот как это произошло:
    Раскрыть Спойлер

    "Почта 12 апреля запоздала. ФДР (сокращенное от Франклин Делано Рузвельт. - А.Л.) безмятежно болтал с Люси.

    Б.Хассет осведомился у президента, подпишет ли он бумаги утром или отложит на вторую половину дня. "Нет, давай их сюда, Билл". Рузвельт поставил размашистую подпись у громадного камина, Хассет терпеливо стоял рядом, ожидая окончания процедуры.

    ФДР не умолкал ни на минуту: "Ну вот, типичный документ госдепартамента. Ни о чем!" ...

    Около часа дня Хассет ушел, оставив несколько документов, которые Рузвельт хотел прочитать. Рузвельт принялся за марки. Он осмотрел японские марки, выпущенные для оккупированных Филиппин, рассортировал их.

    Позвонил в Вашингтон, напомнив министру почт Ф.Уокеру о его обещании прислать образцы нового выпуска американских марок в связи с конференцией в Сан-Франциско.

    Президент был в отличном настроении. Вошла Елизавета Шуматова продолжить работу над портретом. Шуматова установила мольберт. Мягкие лучи раннего в этих местах летнего солнца освещали комнату, блики от отделанных стеклом панелей бросали причудливый свет.

    Рузвельт погрузился в чтение, художница спокойно работала. У окна сидела Люси, на кушетке напротив - племянница Рузвельта Сакли. Другая племянница - Делано, мягко ступая, наполняла вазы цветами. Внесли столик для ленча.

    Рузвельт, не поднимая глаз от бумаг, сказал Шуматовой: "Нам осталось пятнадцать минут". Она кивнула и продолжала писать.

    Профессионально художница отметила: Рузвельт выглядел удивительно хорошо. Он закурил, затянулся. Внезапно он потер лоб, потом шею.

    Голова склонилась. Рузвельт побледнел и проговорил: "У меня ужасно болит голова". То были его последние слова. Он потерял сознание и скончался через два часа'.
  7. Оффлайн
    Эриль

    Эриль Присматривающая за кладбищем

    САДАТ Мухаммед Анвар

    (1918-1981) - президент Египта, лауреат Нобелевской премии мира.

    Садат был высшим руководителем Египта ровно 11 лет. Его имя, помимо прочего, связано с процессом примирения между Египтом и Израилем, что навлекло на него гнев части арабского мира.
    Раскрыть Спойлер

    Нашлись фанатики-мусульмане посчитавшие, что должны физически уничтожить Садата.

    Ежегодно 6 октября, в день начала октябрьской войны 1973 г., которая закончилась благоприятно для Египта, в Каире проводился военный парад.

    1981 год не стал исключением. Парад начался в 11 часов утра. На центральной трибуне стоял Анвар Садат. Он был одет в высокие коричневые сапоги, голубой с золотым шитьем мундир, через плечо протянута зеленая шелковая лента, на груди красовался орден Звезды Синая.

    Президент явно выделялся среди своих соратников. Едва Садат появился на трибуне, как мулла произнес суру из Корана. После этого с речью выступил министр обороны генерал Абу Газаль.

    Затем Садат собственноручно возложил венок на могилу Неизвестного солдата и вернулся на трибуну. Мимо президента ехала военная техника, под треск барабанов и музыку военных оркестров маршировали войска, в небе выписывали фигуры истребители.

    Садат с удовлетворением курил трубку, вымоченную в лучших сортах коньяка, поглядывая на демонстрацию мощи египетской армии. Он имел основания быть довольным. Парад шел по строго разработанному сценарию.

    Но тут в замысел режиссеров вмешалась импровизация исполнителей. Парад близился к завершению, когда у проезжавшего мимо президентской трибуны тягача, видимо, забарахлил двигатель. Тягач несколько раз дернулся и остановился.

    На него мало кто обратил внимание, потому что в это время над трибунами на высоте 60 метров с оглушающим ревом пронеслась пятерка истребителей "мираж". Из тягача выпрыгнул человек с автоматом. В считанные секунды он подскочил к трибуне и почти в упор выпустил очередь в Садата.

    Еще несколько человек, также выскочившие из тягача, бросили на трибуну гранаты. Садат упал.

    После всеобщего замешательства был вызван вертолет и президента увезли в военный госпиталь "Маади".

    Но спасти президента уже не удалось. От полученных ран он скончался.
  8. Оффлайн
    Эриль

    Эриль Присматривающая за кладбищем

    СЕРБИЙ ТУЛЛИЙ

    предпоследний римский царь, правил в 578-534 гг. до н.э.

    Он погиб в результате заговора между Луцием Тарквинием и его собственной дочерью Туллией.
    Раскрыть Спойлер

    "Этот тайный сговор двух честолюбцев привел к страшному злодеянию, совершившемуся в царской семье.

    Тайно были убиты Аррунс (муж Туллии. А.Л.) и старшая сестра Туллии, а убийцы, Луций и Туллия, вступили в брак.

    И здесь безрассудная жажда власти и почестей овладела обоими. Туллия, видя, что престарелый отец не в силах противостоять ей, неустанно твердила Луцию, что следует скорее двигаться к цели, ибо совершенные уже преступления могут стать бесцельными.

    Сын Тарквиния, говорила она, должен не смиренно надеяться на милость старого царя, а взять власть в свои руки...

    Луций, подстрекаемый Туллией, перешел к решительным действиям, и во главе вооруженной толпы ворвался на форум. Он сел на царский трон и приказал созвать сенаторов к царю Тарквинию.

    Ошеломленный народ, полагая, что Сервий Туллий умер, собрался на площади и внимал злословию Тарквиния, который стал поносить Сервия Туллия, как раба и сына рабыни, незаконно присвоившего себе царскую власть.

    Он обвинил его в покровительстве людям низшего класса в ущерб богатым и достойным. Во время сбивчивой и яростной речи Тарквиния внезапно появился старый царь и потребовал, чтобы дерзкий юноша немедленно покинул царский трон и удалился с форума.

    Но Луций Тарквиний дерзко отказался, и между его вооруженными сторонниками и народом начались столкновения.

    Луций, для которого успех решался минутами, неожиданно схватил старого царя, поднял на руках и с размаху швырнул его вниз по ступеням.

    Когда слуги и сторонники Сервия Туллия подбежали к нему, он был уже мертв, ибо посланные вдогонку убийцы были проворнее - они закололи оглушенного старика.

    Рассказывали даже, что убийцы были посланы самой Туллией, которая, вопреки обычаям, на колеснице примчалась на форум, чтобы первой приветствовать мужа как царя Рима.

    Когда Тарквиний, недовольный ее появлением, приказал ей возвратиться домой, возница, перед тем, как подняться на Эсквилинский холм, придержал храпящих коней, объятых ужасом, так как на дороге лежало тело Сервия Туллия, возле которого хлопотали его слуги.

    Туллия, охваченная злорадным торжеством, выхватив вожжи, погнала лошадей через труп отца. Кровь жертвы забрызгала одежду преступной дочери, колесницу и испуганных лошадей..
  9. Оффлайн
    Эриль

    Эриль Присматривающая за кладбищем

    СЕРВЕТ Мигель

    (1509 или 15 - 1553) - испанский мыслитель, ученый, врач.

    Судьба столкнула Сервета с могущественным женевским богословом Кальвином. В 1553 г. по доносу Кальвина он был арестован инквизицией, сумел бежать и был схвачен вторично в Женеве.

    Историю смерти Сервета изложил, как всегда с поразительным психологическим мастерством, Стефан Цвейг:
    Раскрыть Спойлер

    "Изолированный в своей темнице от всего света, Сервет недели и недели предается экзальтированным надеждам. По своей природе крайне подверженный фантазированию и, кроме того, еще сбитый с толку тайными нашептываниями своих мнимых друзей, он все более и более одурманивается иллюзией, что уже давно убедил судей в истинности своих тезисов и что узурпатор Кальвин не нынче так завтра под ругательства и проклятия будет с позором изгнан из города.

    Тем более ужасным является пробуждение Сервета, когда в его камеру входят секретари Совета, и один из них с каменным лицом, обстоятельно, развернув пергаментный список, зачитывает приговор.

    Как удар грома разражается этот приговор над головой Сервета. Словно каменный, не понимая, что произошло нечто чудовищное, слушает он объявляемое ему решение, по которому его уже завтра сожгут заживо как богохульника.

    Несколько минут стоит он, глухой, ничего не понимающий человек. Затем нервы истязаемого человека не выдерживают. Он начинает стонать, жаловаться, плакать, из его гортани на родном испанском языке вырывается леденящий душу крик ужаса: "Misericordias!" ("Милосердия!").

    Его бесконечно уязвленная гордость полностью раздавлена страшным известием: несчастный, уничтоженный человек неподвижно смотрит перед собой остановившимися глазами, в которых нет искры жизни.

    И упрямые проповедники уже считают, что за мирским триумфом над Серветом придет триумф духовный, что вот-вот можно будет вырвать у него добровольное признание в своих заблуждениях.

    Но удивительно: едва проповедники слова Божьего касаются сокровеннейших фибр души этого почти мертвого человека - веры, едва требуют от него отречения от своих тезисов, мощно и гордо вспыхивает в нем прежнее его упорство.

    Пусть судят его, пусть подвергают мучениям, пусть сжигают его, пусть рвут его тело на части - Сервет не отступится от своего мировоззрения ни на дюйм...

    Резко он отклоняет настойчивые уговоры Фареля, спешно приехавшего из Лозанны в Женеву, чтобы вместе с Кальвином отпраздновать победу;

    Сервет утверждает, что земной приговор никогда не решит, прав человек в божеских вопросах или не прав. Убить - не значит убедить.

    Перед смертью Сервет попросил свидания со своим обвинителем - Кальвиным. Не для того, чтобы просить о помиловании, а для того, чтобы просить о прощении в подлинно христианском смысле (прощении души, а не тела).

    Кальвин оказался настолько напыщенно-высокомерен и отчужден от понимания чувственного порыва Сервета, что фактически не понял, о чем идет речь.

    Он по-прежнему потребовал, чтобы Сервет признал богословскую правоту Кальвина, ну, а христианского примирения меж ними быть не может.

    "Конец ужасен, - пишет Цвейг. -
    27 октября в одиннадцать утра приговоренного выводят в лохмотьях из темницы.

    Впервые за долгое время и в последний раз глаза, навеки вечные отвыкшие от света, видят небесное сияние; со всклокоченной бородой, грязный и истощенный, с цепями, лязгающими на каждом шагу, идет, шатаясь, обреченный, и на ярком осеннем свету страшно его пепельное одряхлевшее лицо.

    Перед ступенями ратуши палачи грубо, с силой толкают с трудом стоящего на ногах человека... - он падает на колени.

    Склоненным обязан он выслушать приговор, который заканчивается словами: "Мы приговорили тебя, Мигель Сервет, вести в цепях к площади Шампель и сжечь заживо, пока тело твое не превратится в пепел, а вместе с тобой как рукопись твоей книги, так и напечатанную книгу; так должен ты закончить свои дни, чтобы дать предостерегающий пример всем другим, кто решится на такое же преступление".

    Дрожа от нервного потрясения и холода, слушает приговоренный решение суда. В смертельном страхе подползает он на коленях к членам магистрата и умоляет их о малом снисхождении - быть казненным мечом, с тем, чтобы "избыток страданий не довел его до отчаяния".

    Если он и согрешил, то сделал это по незнанию; всегда у него была только одна мысль способствовать Божьей славе.

    В этот момент между судьями и человеком на коленях появляется Фарель. Громко спрашивает он приговоренного к смерти, согласен ли тот отказаться от своего учения, отрицающего триединство, в этом случае он получит право на более милосердную казнь.

    Но... Сервет вновь решительно отказывается от предложенного торга и повторяет ранее сказанные им слова, что ради своих убеждений готов вытерпеть любые муки.

    Теперь предстоит трагическое шествие. И вот оно двинулось. Впереди, охраняемые лучниками, идут сеньор лейтенант и его помощник, оба со знаками отличия; в конце процессии теснится вечно любопытная толпа.

    Весь путь лежит через город мимо бесчисленных, робко и молчаливо глядящих зрителей; не унимается идущий рядом с осужденным Фарель.

    Беспрерывно, не умолкая ни на минуту, уговаривает он Сервета в последний час признать свои заблуждения...

    И услышав истинно набожный ответ Сервета, что, хотя ему мучительно тяжело принимать несправедливую смерть, он молит Бога быть милосердным к его, Сервета, обвинителям, догматик Фарель приходит в неистовство:

    "Как?! Совершив самый тяжкий из возможных грехов, ты еще оправдываешься? Если ты и впредь будешь так же себя вести, я предам тебя приговору Божьему и покину, а ведь я решился было не покидать тебя до последнего твоего вздоха".

    Но Сервет уже безмолвен. Ему противны и палачи, и спорщики: ни слова более с ними. Беспрестанно, как бы одурманивая себя, бормочет этот мнимый еретик, этот человек, якобы отрицающий существование Бога: "О Боже, спаси мою душу, о Иисус, сын вечного Бога, прояви ко мне милосердие".

    Затем, возвысив голос, просит он окружающих вместе с ним молиться за него. Даже на площади, где должна свершиться казнь, в непосредственной близости от костра, он еще раз становится на колени, чтобы сосредоточиться на мыслях о Боге.

    Но из страха, что этот чистый поступок мнимого еретика произведет на народ впечатление, фанатик Фарель кричит толпе, указывая на благоговейно склонившегося между тем начинаются отвратительные приготовления.

    Уже дрова нагромождены возле столба, уже лязгают железные цепи, которыми Сервета привязывают к столбу, уже палач опутал приговоренному руки.

    К тихо вздыхающему "Боже мой. Боже мой!" Сервету в последний раз пристает Фарель, громко выкрикивая жестокие слова: "Больше тебе нечего сказать?"

    Все еще надеется упрямец, что при виде места своих последних мучений Сервет признает истину Кальвина единственно верной. Но Сервет отвечает: "Могу ли я делать иное, кроме как говорить о Боге?"

    Обманутый в своих ожиданиях, отступается Фарель от своей жертвы. Теперь очередь страшной работы другого палача - палача плоти.

    Железной цепью Сервет привязан к столбу, цепь обернута вокруг истощенного тела несколько раз.

    Между живым телом и жестко врезавшимися в него цепями палачи втискивают книгу и ту рукопись, которую Сервет некогда послал Кальвину, чтобы иметь от него братское мнение о ней; наконец, в издевку надевают ему позорный венец страданий - венок из зелени, осыпанной серой.

    Этими ужасными приготовлениями работа палача завершена. Ему остается лишь поджечь груду дров, и убийство начнется. Пламя вспыхивает со всех сторон, раздается крик ужаса, исторгнутый из груди мученика, на мгновение люди, окружающие костер, отшатываются в ужасе.

    Вскоре дым и огонь скрывают страдания привязанного к столбу тела, но непрерывно из огня, медленно пожирающего живое тело, слышны все более пронзительные крики нестерпимых мук и, наконец, раздается мучительный, страстный призыв о помощи: "Иисус, сын вечного Бога, сжалься надо мной!"

    Полчаса длится эта неописуемо жуткая агония смерти. Затем огонь, насытившись, спадает, дым рассеивается, и на закоптелом столбе видна висящая в раскаленных докрасна цепях черная, чадящая, обуглившаяся масса, мерзкий студень, ничем не напоминающий человеческое существо.

    Только что мыслящее, страстно стремящееся к вечному земное существо, думающая частичка божественной души превратилась в страшную, противную, зловонную массу...

    Кальвин на казни не присутствовал. Он предпочел остаться дома, в своем рабочем кабинете.
  10. Оффлайн
    Эриль

    Эриль Присматривающая за кладбищем

    СКОТТ Роберт

    (1868-1912) - английский полярный исследователь.

    Он погиб вместе с товарищами по экспедиции, возвращаясь с Южного полюса. Скотт вел дневниковые записи, даже когда стало ясно, что экспедиция обречена и всем предстоит умереть. Вот некоторые выдержки из его дневника:
    Раскрыть Спойлер

    "17 марта. Ни один человек не смог бы выстоять в таких условиях, а мы измотаны почти до предела. Моя правая нога омертвела - обморожены почти все пальцы..."

    19 марта. Продовольствия у нас осталось на два дня, топлива же - всего на один. С ногами у всех плохо; лучше всего обстоит дело у Уилсона, хуже всего - у меня с правой ногой, правда, левая в порядке.

    Лечить ногу не будет возможности, пока у нас не появится горячая пища. Ампутация - это лучшее, на что я могу рассчитывать, но не распространится ли гангрена?

    21 марта. Сегодня появилась слабая надежда: Уилсон и Бауэре пойдут на склад за топливом.

    23 марта. Пурга все не унимается. Уилсон и Бауэре не смогли идти - завтра последний шанс - топлива нет, пищи осталось на день-два - конец, видимо, близок. Решили умереть естественной смертью - отправимся к складу с вещами или без них и погибнем в пути.

    29 марта. С 21-го непрерывный шторм с ЗЮЗ и ЮЗ. 20-го у нас было топлива на две чашки чаю и на два дня - сухой пищи. Каждый день мы собирались отправиться к складу, до которого осталось 11 миль, но за палаткой не унимается метель. Не думаю, чтобы мы могли теперь надеяться на лучшее. Будем терпеть до конца, но мы слабее и смерть, конечно, близка. Жаль, но не думаю, что смогу писать еще. Р.СКОТТ. Последняя запись. Ради Бога, не оставьте наших близких".

    Кроме дневниковых зписей Скотт оставил также прощальные письма. В одном из них он писал:

    "Боюсь, что мы погибли и дела экспедиции останутся крайне запутанными. Но мы побывали на полюсе и умрем как джентльмены".

    В другом письме, озаглавленном "ПОСЛАНИЕ ОБЩЕСТВЕННОСТИ',' были такие строки:

    "...Я не жалею, что пустился в этот поход, - он показал, что англичане могут переносить лишения, помогать друг другу и встречать смерть с такою же стойкостью, как и в прежние годы".

    Поисковая экспедиция во главе с Аткинсоном спустя полгода обнаружила палатку Скотта и его товарищей. В палатке они увидели три трупа. Уилсон и Бауэре казались умершими во сне: их спальные мешки были закрыты над головами, как будто они сами сделали это.

    Скотт, очевидно, умер позднее. "Он отбросил отвороты своего спального мешка и раскрыл куртку, - писал Аткинсон. - Маленькая сумка с тремя записными книжками лежала у него под плечами, одна рука покоилась на теле Уилсона.

    Они хорошо укрепили палатку, и она устояла под напором всех снежных бурь этой исключительно суровой зимы..."

    Тела не тронули. Когда были убраны бамбуковые подпорки, палатка рухнула и накрыла собой погибших. Прочли заупокойную молитву. При этом все стояли, обнажив головы, при температуре -20?

    Затем, как писал Аткинсон, они "принялись сооружать над ними огромный гурий и занимались этим до самого утра".

    Гурий увенчали грубым крестом, сделанным из пары лыж, по обе стороны от гурия поставили стоймя двое саней, надежно укрепив их в снегу.

    Между одними санями и гурием воткнули в снег бамбуковый шест, к которому прикрепили металлический цилиндр. В нем оставили записку, подписанную всеми участниками поисковой группы:

    "12 ноября 1912 года, 79 градусов 40 минут южной широты. Этот крест и гурий воздвигнуты над телами капитана 1 ранга Скотта, кав. орд. Виктории, офицера королевского военно-морского флота; доктора Э.А.Уилсона, бакалавра медицины Кембриджского университета, и лейтенанта Г.Р.Бауэрса, офицера королевского военноморского флота Индии, как первая попытка увековечить их отважный и успешный поход к полюсу.

    Они достигли его 17 января 1912 года, после того, как это уже сделала норвежская экспедиция. Причиной их смерти явилась жестокая непогода и недостаток топлива. Крест и гурий воздвигнуты также в память их двух доблестных товарищей - капитана Иннискиллингского драгунского полка Л.Э.Отса, который пошел на смерть в пургу приблизительно в восемнадцати милях к югу от этого пункта, чтобы спасти остальных, и матроса Эдгара Эванса, умершего у подножия ледника Бирдмор. Бог дал, Бог и взял. Да будет благословенно имя Господне.
  11. Оффлайн
    Эриль

    Эриль Присматривающая за кладбищем

    СУЛЛА Луций Корнелий

    (138-78 до н.э.) - римский полководец и государственный деятель.

    В 83 г. до н.э. он провозгласил себя диктатором, однако через четыре года сложил с себя полномочия и вернулся к частной жизни, а еще через год умер.
    Раскрыть Спойлер

    Плутарх, описывая последние годы жизни Суллы, говорит о том, что диктатор долгое время "не подозревал, что внутренности его поражены язвами. От этого вся его плоть сгнила, превратившись во вшей, и хотя их обирали день и ночь (чем были заняты многие прислужники), всё-таки удалить удавалось лишь ничтожную часть вновь появлявшихся.

    Вся одежда Суллы, ванна, в которой он купался, вода, которой он умывал руки, вся его еда оказывались запакощены этой пагубой, этим неиссякаемым потоком - вот до чего дошло. По многу раз на дню погружался он в воду, обмывая и очищая свое тело. Но ничто не помогало...

    Сулла не только предчувствовал свою кончину, но даже писал о ней. За два дня до смерти завершил он двадцать вторую книгу "Воспоминаний", где говорит, будто халдеи предсказали ему, что, прожив прекрасную жизнь, он умрет на вершине счастья.

    Там же Сулла рассказывает, что ему явился во сне его сын, умерший немного раньше Метеллы (первой жены). Дурно одетый, он, стоя у ложа, просил отца отрешиться от забот, уйти вместе с ним к матери, Метелле, и жить с нею в тишине и покое.

    Однако Сулла не оставил занятий государственными делами. Так, за десять дней до кончины oн установил в Дикеархии мир между враждовавшими сторонами и на будущее написал для ее жителей закон об управлении городом.

    А за день до кончины ему стало известно, что Граний, занимавший одну из высших должностей в городе, ожидая смерти Суллы, не возвращает казне денег, которые задолжал.

    Сулла вызвал его к себе в опочивальню, и, окружив своими слугами, велел удавить. От крика и судорог у Суллы прорвался гнойник, и его обильно вырвало кровью.

    После этого силы покинули его, и, проведя тяжелую ночь, он умер, оставив после себя двоих еще несмышленых детей от Метеллы.

    Валерия (последняя жена) после его смерти родила ему дочку, которую назвали Постумой. Такое имя римляне дают тем, кто появляется на свет после смерти отца.
  12. Оффлайн
    Эриль

    Эриль Присматривающая за кладбищем

    СУСЛОВ Михаил Андреевич

    (1902-1982) - советский партийный деятель, начинавший свою карьеру еще во времена Сталина, многие годы был главным идеологом КПСС, вторым человеком в государстве.

    Финал его жизни кратко описывает историк Рой Медведев:
    Раскрыть Спойлер

    "В начале января 1982 года у Суслова было особенно много неотложных и важных дел. Военное положение в Польше, острая дискуссия по этому поводу с Итальянской коммунистической партией.

    Продолжавшийся спор театра с Институтом марксизма-ленинизма по поводу постановки в МХАТе пьесы М.Ф.Шатрова "Так победим!" о последних годах жизни Ленина.

    Несколько дел о хищениях и коррупции, в которых оказались замешаны некоторые ответственные работники и люди с достаточно громкими фамилиями.

    К таким перегрузкам Суслов был уже не способен. Он был стар, у него были поражены атеросклерозом сосуды сердца и мозга, ему нельзя было не только много работать, но и волноваться.

    Однако невозможно быть на столь высоком посту, который занимал Суслов, и не волноваться, не вступать в конфликты, не получать неприятные известия.

    После одного внешне спокойного, но крайне резкого по существу разговора, у Суслова повысилось кровяное давление и возникло острое нарушение кровообращения в сосудах мозга. Он потерял сознание и через несколько дней скончался.

    Смерть Суслова вызвала много толков и прогнозов, но было не так уж много людей, которые испытывали чувства горя и сожаления, проходя мимо гроба в Колонном зале Дома Союзов или наблюдая за торжественной процедурой похорон по телевизору.

    На небольшом кладбище у Кремлевской стены уже не так много свободных участков. Но для Суслова нашли место рядом с могилой Сталина.
  13. Оффлайн
    Эриль

    Эриль Присматривающая за кладбищем

    СЭНДС Роберт

    (1954-1981) - член британского парламента, участник борьбы за независимость Северной Ирландии.

    В 22 года он был арестован по подозрению в террористической деятельности, так как находился неподалеку от места, где произошел взрыв.
    Раскрыть Спойлер

    Сэндс погиб в тюрьме на 65-й день голодовки протеста, требуя предоставить ему и его товарищам статус политических заключенных.

    Все это время он питался лишь водой и солеными таблетками.

    Первые 17 дней у Сэндса еще были силы для ведения дневника. Вот некоторые из его предсмертных записей.

    "1 марта, воскресенье, Я стою на пороге исчезающего для меня мира... Пища остается у дверей моей камеры. Как и следовало ожидать, мне приносят теперь увеличенную порцию... Я получил несколько записок от родных и друзей, но прочитал лишь то, что написала моя мать, - это сейчас самое необходимое для меня.

    К ней вернулся боевой дух, и я был бы счастлив, если бы не жестокая боль в сердце от сознания того, какие страдания я причиняю близким, какой невыносимой тревогой наполняется мой дом. Но я трезво взвесил все "за" и "против", честно пытаясь избежать того, что стало неизбежным. Я должен довести начатое до конца.

    К этому закономерно привели четыре с половиной года поистине бесчеловечного обращения со мной и моими товарищами. Я политический заключенный. Именно политический, поскольку являюсь жертвой многолетней войны угнетенного народа Ирландии против чужеродного, деспотичного и ненавистного режима.

    Я готов расстаться с жизнью не только ради того, чтобы положить конец варварству в эйчблоках* и добиться признания законных прав политического заключенного...

    Я готов умереть, потому что отчетливо понимаю, как каждое поражение в этих стенах становится поражением всего республиканского движения, всего Восставшего народа...


    5 марта, четверг. ...Я прочел заявление Эткинса, опубликованное в газетах. Оно не удивило меня - я подготовлен ко всему: знаю, что можно ожидать самого худшего, самого горького конца.

    Мне удается не обращать внимания на пищу, которую все время ставят передо мной. Но как же хочется черного хлеба, масла, сыра и меда! Впрочем, это желание не приносит мне вреда, поскольку я знаю, что пища не дает человеку жизни вечной; я довольствуюсь мыслью, что наемся там, наверху.

    Тут же приходит пугающая мысль: а ну как там, на небе, не едят вовсе?.. Мартовские ветры становятся все более злыми. На днях мне исполнится 27 лет.


    6 марта, пятница. Должно быть, некоторые или даже многие осуждают меня за голодовку, но я испробовал все возможное, чтобы избежать последнего средства, все возможное, кроме того, чтобы сдаться...

    Я (и после всех пыток) поражаюсь логике англичан. Ни разу за восемь столетий им не удавалось сломить волю человека, не желающего быть сломленным... Какая одинокая камера, какая одинокая борьба! Но, друзья, я предложил вам верный путь...


    7 марта, суббота. Идет дождь. Мне не холодно Я позволил себе сделать несколько затяжек табака. Конечно, это проявление слабости, но ведь совершенных людей нет.


    9 марта, понедельник. Сегодня мой день рождения. Ребята устроили импровизированный концерт. Да будут благословенны их сердца... По их просьбе я добрался до двери и сказал им несколько слов... Что ж, я прожил 27 лет и, возможно, скоро умру. Но Республика 1916 года бессмертна...


    13 марта, пятница. Сегодня пели птицы. Кто-то из ребят бросал им в окна крошки. Пусть хоть они поедят... Я люблю птиц, но хватит о них. Иначе не смогу сдержать слез, вспоминая дни моей юности. То время ушло навсегда, хотя радость о нем живет в моем сердце.

    17 марта, вторник. Сегодня день св. Патрика. Я был на мессе... Священник, читавший молитву, мне незнаком... Когда мы возвращались в камеры, всем, кто присутствовал на мессе, выдавали еду.
    Мне тоже протянули блюдо с пищей, но я прошел мимо, не замечая его...

    Сегодня я думал о голодовке. Люди много говорят о теле, но ничего точно не знают. Мне кажется, что в организме человека все время происходит внутренняя борьба. Поначалу тело не мирится с отсутствием пищи и страдает от искушения принять ее. Тело борется, но... в конце концов побеждает дух.

    Дух - это самое важное. Им не сломить меня, ибо стремление к свободе ирландского народа - в моем сердце....


    Через 48 дней, 5 мая 1981 года мятежный дух навсегда покинул тело Роберта Сэндса. Следом за ним погибли еще 9 его товарищей по голодовке.
  14. Оффлайн
    Эриль

    Эриль Присматривающая за кладбищем

    ТАРКОВСКИЙ Андрей Арсеньевич

    (1932-1986) - русский кинорежиссер.

    Последние несколько лет жизни Андрей Тарковский провел на Западе. В 1984 г., не получив от советских официальных органов разрешения на продление его пребывания за границей, Тарковский заявил, что остается на Западе.

    Он слишком дорожил своим временем, словно предчувствуя, что жить ему остается совсем мало.
    Раскрыть Спойлер

    Между тем, возможность работы в СССР представлялась тогда весьма проблематичной. Живя на Западе, режиссер еще успел снять фильм "Жертвоприношение", но это был его последний фильм.

    "Пугает ли меня смерть? - размышлял Андрей Тарковский в документальном фильме Донателлы Баливо, посвященном его творчеству. - По-моему, смерти вообще не существует. Существует какой-то акт, мучительный, в форме страданий.

    Когда я думаю о смерти, я думаю о физических страданиях, а не о смерти как таковой. Смерти же, на мой взгляд, просто не существует. Не знаю...

    Один раз мне приснилось, что я умер, и это было похоже на правду. Я чувствовал такое освобождение, такую легкость невероятную, что, может быть, именно ощущение легкости и свободы и дало мне ощущение, что я умер, то есть освободился от всех связей с этим миром.

    Во всяком случае, я не верю в смерть. Существует только страдание и боль, и часто человек путает это - смерть и страдание. Не знаю. Может быть, когда я с этим столкнусь впрямую, мне станет страшно, и я буду рассуждать иначе... Трудно сказать".

    Нет, по-другому рассуждать он не стал. - Дней за 10 дней до смерти, - вспоминает его итальянский друг кинооператор Франко Терилли, - Андрей прислал мне из Парижа листок, на котором были нарисованы бокал и роза. Ему уже было трудно писать.

    За несколько дней до его смерти мне позвонили и попросили, чтобы я на другой день позвонил Андрею - он хотел сказать мне что-то очень важное. Я смог позвонить только через день. Он поднял трубку, но ничего не сказал. Я понял, что он хотел проститься со мной молчанием.

    А за год до этого, кажется, в декабре 85-го он позвонил мне из Флоренции: приезжай сейчас же.

    Я приехал. Он лежал в постели и попросил Ларису оставить нас вдвоем.

    "Не бойся того, что я тебе скажу, - произнес Андрей, - сам я этого не боюсь". Он сказал мне, что накануне был звонок из Швеции - у него обнаружили рак, и что жить ему осталось совсем немного.

    "Я не боюсь смерти", - Андрей говорил это так спокойно, что я был поражен.

    - Все началось в Берлине, куда нас пригласила немецкая академия, говорит о болезни Андрея Лариса Тарковская. - Он стал сильно кашлять; в детстве у него был туберкулез, он все время кашлял, и потому не обращал на это внимания. Но когда в сентябре 85-го он приехал во Флоренцию работать над монтажом "Жертвоприношения", у него постоянно держалась небольшая температура, и это его уже беспокоило. Такое ощущение, как при затяжной простуде...Вот в этот момент он и заболел. Но мы еще не догадывались...


    Когда пришло известие о страшном диагнозе, Тарковские находились в сложном материальном положении. Деньги за "Жертвоприношение" еще не были получены; медицинской страховки не было, а курс лечения требовал значительных денег - 40 тысяч франков.

    Только одно обследование сканнером стоило 16 тысяч. Деньги на это дала. Марина Влади. Узнав о бедственной ситуации, она без лишних слов вынула чековую книжку и выписала чек на нужную сумму.

    В дальнейшем муж Марины Влади, профессор Леон Шварценберг, стал лечащим врачом Андрея.

    После пройденного лечения состояние Андрея заметно улучшилось, и 11 июля 1986 года он покинул клинику.

    Марина Влади поселила семью Тарковских у себя. На время дом Марины Влади стал домом Андрея. Тарковский продолжает работу над монтажом "Жертвоприношения", а через некоторое время уезжает из Парижа в ФРГ - чтобы пройти очередной курс лечения в модной клинике ("по совету неумного друга" - комментирует Марина Влади).

    К сожалению, модная клиника не спасла, хотя Андрей очень на нее надеялся. В итоге, он вернулся в Париж, и здесь прошли последние месяцы его жизни.

    - Он верил в то, что он выздоровеет, - говорит Лариса Тарковская. - Он почему-то верил, что Бог ему поможет. Особенно воспрял он духом, когда приехал сын... Андрей работал до последнего дня, сохраняя абсолютно ясный ум.

    Заключительную главу книги "Запечатленное время" он закончил за 9 дней до смерти! Последние дни он принимал для обезболевания морфий ("Я плыву", - говорил он), но сознание было незамутнено; какая-то внутренняя энергия помогала ему всегда быть собранным. И до последнего часа он был в полном сознании...

    Помню, в последний день жизни он позвонил мне по телефону; я приехала к нему. Он шутил со мной, смеялся... Боялся, что я уйду. В семь часов приходила сиделка, а мне надо было идти. Я ведь не спала перед тем три месяца необходимо было каждые три часа давать ему лекарство...

    29 декабря 1986 года Андрей Тарковский умер. Сотни людей пришли во двор Свято-Александро-Невского собора, где отпевали Андрея. На церковных ступенях Мстислав Растропович на виолончели играл возвышенно строгую "Сарабанду" Баха. А последним пристанищем Андрея Тарковского стало кладбище в предместье Парижа - Сент-Женевьев-де-Буа.
  15. Оффлайн
    Эриль

    Эриль Присматривающая за кладбищем

    TAXА Махмуд Мохамед

    (1909-1985) - лидер движения "Республиканские братья" в Судане.

    Он был арестован 5 января 1985 г. вместе с четырьями своими сторонниками. Их "вина" заключалась в том, что они последовательно критиковали правительство страны, пропагандировали новый подход к исламу и проводили ненасильственную политическую деятельность.
    Раскрыть Спойлер

    7 января начался судебный процесс. Всем пятерым было предъявлено обвинение в "подрыве или ниспровержении конституции", что по суданским законам могло караться смертной казнью.

    Таха и его товарищи признали, что занимались распространением листовок, призывавших к отмене исламских законов, принятых в 1983 г., к достижению мирного политического решения конфликта в Южном Судане и к исламскому возрождению на основе Сунны (учения Пророка).

    Суд вершился быстро. Уже 8 января все пятеро обвиняемых были признаны виновными в "подрывной деятельности" и приговорены к смертной казни через повешение.

    Еще через 8 дней состоялся апелляционный суд, который не только оставил приговор в силе, но и добавил обвинение, в предыдущем суде отсутствовавшее - в религиозной "ереси".

    Апелляционный суд дал осужденным месяц для того, чтобы "раскаяться или умереть". Срок для раздумий начался с 16 января, но уже 17 января президент Судана Джаафар Мохамед Нимейри воспользовался своим правом пересмотра приговоров и сократил срок для "раскаяния" до трех дней. Но и этот срок не был выдержан.

    На другой день, 18 января 1985 г. состоялась казнь. Махмуд Мохамед Таха был повешен при большом скоплении народа в тюрьме Кабер в северной части Хартума.

    На казнь силою привели остальных осужденных, и 19 января, устрашенные видом казни, они выступили по телевидению с публичным "раскаянием", после чего были освобождены.
  16. Оффлайн
    Эриль

    Эриль Присматривающая за кладбищем

    ТЕККЕРЕЙ УИЛЬЯМ

    (1811-1863) - английский писатель.

    Краткие сведения о смерти Теккерея есть в книге "Главы воспоминаний" дочери писателя Энн Изабеллы Теккерей, в замужестве леди Ричмонд Ритчи.
    Раскрыть Спойлер

    "Последнюю неделю он не лежал в постели, только больше обычного был дома... Он столько раз болел и поправлялся, что мы с сестрой цеплялись за надежду, но бабушка была встревожена гораздо больше нашего.

    Однажды утром он почувствовал, что болен, послал за мной, чтобы отдать кое-какие распоряжения и продиктовать несколько записок. То было за два дня до Рождества.

    Умер он внезапно в канун Рождества, на рассвете 24 декабря 1863 года.

    Он не жалел, что умирает, - так он сказал за день или за два до смерти...

    Сейчас я вспоминаю, как это ни больно, что весь последний год он ни одного дня не ощущал себя здоровым.

    "Не стоит жить такой ценой, сказал он. как-то, - я был бы рад уйти, только вы, дети, меня удерживаете".

    Незадолго перед тем я вошла в столовую и увидела, что он сидит, глядя в огонь, и у него какой-то незнакомый, отрешенный взгляд, не помню, чтобы у него был раньше такой взгляд, и вдруг он промолвил: "Я думал, что вам, детям, пожалуй, невесело придется без меня".

    Другой раз он сказал: "Если я буду жив, надеюсь, я смогу работать еще лет десять, глупо думать, что в пятьдесят лет оставляют работу".

    "Когда меня не станет, не разрешайте никому описывать мою жизнь: считайте это моим завещанием и последней волей", - это также его слова.
  17. Оффлайн
    Эриль

    Эриль Присматривающая за кладбищем

    ТЕЛЬМАН Эрнст

    (1886-1944) - деятель германского рабочего движения, лидер немецких коммунистов.

    Тельман был арестован гестапо 3 марта 1933 г. В 1933 - 37 гг. он находился в тюрьме Моабит, в 1937 - 43 гг. - в тюрьме Ганновера, в 1943 - 44 гг. - в тюрьме Бауцена. Тельман давно понимал, что его ждет.
    Раскрыть Спойлер

    В последнем сохранившемся его письме, датированном январем 1944 г., он говорит:

    "Добровольно меня не выпустят - в этом можно быть уверенным. Более того, как ни страшно и горько говорить здесь об этом, вероятно, в условиях продвижения Советской Армии, представляющей серьезную опасность для рейха, и связанного с этим ухудшения общего военного положения Германии, национал-социалистический режим сделает все, чтобы вывести из строя Тельмана как личность.

    В такой обстановке гитлеровский режим не остановится перед тем, чтобы заблаговременно устранить Тельмана с политического горизонта или вообще ликвидировать его".


    Нацисты решили "вообще ликвидировать". Для казни Тельмана привезли в концлагерь Бухенвальд.


    17 августе 1944 г. один из заключенных, обслуживавших печи лагерного крематория, поляк Мариан Згода, обратив внимание на необычное поведение ответственных за крематорий эсесовцев Варнштедта и Штоббе, решил узнать, с чем это связано.

    Из подвального помещения он сумел выбраться во двор крематория и притаился. Таким образом он стал свидетелем привоза и казни Эрнста Тельмана.

    "Машина проехала через ворота, где находилось помещение для рапортфюрера. Заключенный Тельман мог увидеть при рассеянном свете прожекторов справа от себя заграждения и забор из колючей проволоки, где всякого, кто пытался бежать, ждала смерть.

    Двор крематория, погруженный до этого в глубокую темноту, на несколько секунд ярко осветился. Сидевшему за грудой шлака Мариану Згоде пришлось совсем скрючиться, чтобы не попасть в лучи прожекторов.

    Прямо возле входа в крематорий машина остановилась. Бампер машины находился от Мариана Згоды на расстоянии менее пяти метров. Хотя прожекторы были выключены, он все хорошо видел.

    Дверь в крематорий открылась, желтоватый свет из помещения осветил двор. Полутемный двор придавал всей сцене что-то таинственное.

    Прибывшие на машинах люди и те из служителей лагеря, кто в этот момент там присутствовал, не обменялись никакими приветствиями, не отдали друг другу чести. Они не сказали друг другу ни единого слова и действовали как профессиональные преступники, молча, с полным взаимопониманием...

    6 ноября 1948 года Мариан Згода сообщил под присягой о своих тогдашних впечатлениях следователю мюнхенского суда следующее:

    "Так как мне хотелось узнать, что все это значит, я все-таки выбрался из помещения через вентиляционный люк и оказался во дворе крематория. Это было приблизительно в 8 часов вечера. Я спрятался за кучей шлака. Там я находился до 12 часов ночи и видел, как в помещение крематория зашли один за другим следующие лица.

    Сообщаю их имена в том порядке, как они входили в помещение: Отто, Густ, Хофшульте, Варнштедт, Штоппе. Шмидт, Шидлауски и Бергер. Все эти люди находились в канцелярии крематория, откуда они частенько выходили, чтобы посмотреть, не пришла ли машина, и было по всему видно, что они кого-то ждут. Несколько раз раздавались телефонные звонки.

    В 0 часов 10 минут (наступило 18 августа. - А.Л.) оба начальника команды - Варнштедт и Штоппе вышли из крематория и открыли ворота во дворе, чтобы впустить большой легковой автомобиль.

    Из автомобиля вышли три человека, одетые в штатское, из которых двое явно охраняли третьего, шедшего в середине.

    Я мог видеть этого человека только сзади. Он был высокого роста, широкоплечий, с лысиной. Это я заметил, поскольку он был без шляпы.

    Из крематория в это время вышли Бергер, Отто, Штоппе и Хофшульте. Они встали по обеим сторонам перед входом в крематорий.

    Сопровождавшие Тельмана лица в штатском пропустили заключенного вперед. В тот момент, когда заключенный прошел мимо четырех эсэсовцев, выстроившихся шпалерами, и вошел в крематорий, вслед ему раздались три выстрела.

    Эсэсовцы, стоявшие на улице, и двое мужчин в гражданской одежде вошли в крематорий и закрыли за собой дверь.

    Минуты через три в крематории раздался четвертый выстрел. Совершенно очевидно, что это был выстрел, которым обычно добивают.

    Через 20 или 25 минут Хофшульте и Отто вышли из крематория, другие присоединились к ним через несколько минут.

    Я слышал, как Хофшульте сказал Отто: "Ты знаешь, кто это был?" Отто ответил, что это был вождь коммунистов Тельман.

    Чтобы не оставлять следов, эсэсовцы собственноручно сожгли тело Тельмана прямо в одежде.

    Через три недели они объявили, что Тельман погиб во время воздушного налета, когда на концлагерь Бухенвальд попали фугасные бомбы.

    Однако это сообщение было почти тут же опровергнуто англичанами, так как в указанный нацистами день гибели Тельмана (28 августа) вблизи Бухенвальда - не было ни одного самолета союзников.
  18. Оффлайн
    Эриль

    Эриль Присматривающая за кладбищем

    ТИБЕРИЙ Клавдий Нерон

    (42 до н.э. - 37 н.э.) - римский император.

    Последние годы жизни был нелюдимым и подозрительным, покинул Рим и жил на Капри. Там он и умер.
    Раскрыть Спойлер

    "Некоторые полагают, - пишет Светоний о причине его смерти, - что Гай (Калигула, который стал следующим императором.- А.Л.) подложил ему медленный разрушительный ад;

    другие - что после приступа простой лихорадки он попросил есть, а ему не дали;

    третьи - что его задушили подушкой, когда он вдруг очнулся и, увидев, что вовремя обморока у него сняли перстень, потребовал его обратно.

    Сенека пишет, что он, чувствуя приближение конца, сам снял свой перстень, как будто хотел его кому-то передать, подержал его немного, потом снова надел на палец и, стиснув руку, долго лежал неподвижно.

    Потом вдруг он кликнул слуг, но не получил ответа; тогда он встал, но возле самой постели силы его оставили и он рухнул. Произошло это на Лукулловой вилле 16 марта 37 г.
  19. Оффлайн
    Эриль

    Эриль Присматривающая за кладбищем

    ТИТ Флавий Веспасиан

    (39-81) - римский император, старший сын императора Веспасиана.

    Тит умер от лихорадки 13 сентября 81 г.
    Раскрыть Спойлер

    "Среди всех этих забот застигла его смерть, поразив своим ударом не столько его, сколько все человечество.

    По окончании представлений (гладиаторов. - А.Л.), на которых под конец он плакал горько и не таясь, он отправился в свое сабинское имение.

    Был он мрачен, так как при жертвоприношении животное у него вырвалось, а с ясного неба грянул гром.

    На первой же стоянке он почувствовал горячку. Дальше его понесли в носилках; раздвинув занавески, он взглянул на небо и горько стал жаловаться, что лишается жизни невинно: ему не в чем упрекнуть себя, кроме, разве, одного поступка.

    Что это был за поступок, он не сказал, и догадаться об этом нелегко.

    Некоторые думают, что он вспомнил любовную связь с женой своего брата; но Домиция клялась торжественной клятвой, что этого не было, а она бы не стала отрицать, если бы что-нибудь было: она хвалилась бы этим, как готова была хвастаться любым своим распутством.

    Скончался он на той же вилле, что и отец, в сентябрьские иды, на сорок втором году жизни, спустя два года, два месяца и двадцать дней после того, как он наследовал отцу.

    Когда об этом стало известно, весь народ о нем плакал, как о родном, а сенат сбежался к курии, не дожидаясь эдикта, и перед закрытыми, а потом и за открытыми дверями воздал умершему такие благодарности и такие хвалы, каких не приносил ему даже при жизни и в его присутствии.

    Некоторые историки (например, Дион) считают, что Тита отравил его брат Домициан и поступок, о котором жалел перед смертью Тит (вернее, он жалел о несовершении этого поступка) - то, что он не приказал казнить брата и оставил императорский трон такому злодею.
  20. Оффлайн
    Эриль

    Эриль Присматривающая за кладбищем

    ТОРРИХОС Омар

    (1929-1981) - генерал, бывший президент Панамы.

    Английский писатель Грэм Грин, один из друзей генерала, рассказывал, что когда он спрашивал Торрихоса, о чем он чаще всего думает, тот отвечал: "О смерти".
    Раскрыть Спойлер

    Однажды, в 1974 г., Торрихос был на волосок от смерти, когда из-за неполадок системы ориентации его самолет заблудился над бескрайними джунглями, и только встреча с другим самолетом, пилот которого понял, что произошло, и указал дорогу самолету генерала (тогда президента), спасло его.

    Автор книги о Торрихосе приводит такой любопытный факт: Габриэль Гарсиа Маркес, который встречался с Торрихосом 20 июля 1981 г., за десять дней до трагического события, вспоминает, что в тот раз они больше всего разговаривали с генералом о смерти, причем именно той, которая угрожает всем летающим на самолетах.
    Может быть, это было вызвано тем, что генерал знал, насколько Гарсиа Маркес не любит и боится летать на самолетах...

    "Утром 31 июля 1981 г., пишет биограф, генерал Торрихос на автомашине выехал в город Пенономе, куда он заглядывал довольно часто. Свою секретаршу он не взял. Она была в белом платье, и генерал не хотел, чтобы она испачкалась.

    В Пенономе он зашел в местную поликлинику и попросил, чтобы ему дали врача-одонтолога, в помощи которого нуждались крестьяне Коклесито, куда он собирался вылететь, не теряя времени.

    На просьбу откликнулась доктор Кармен Тереза Феррейра Гильен. Она оказалась единственным гражданским лицом в самолете Торрихоса. Кроме нее, на борту были два охранника и три члена экипажа...

    Самолет, на котором обычно летал генерал Торрихос, был легким двухмоторным. Командиром экипажа в этот день был опытный пилот капитан Асаэль Адамес.

    По свидетельству всех очевидцев, погода мало благоприятствовала в тот день полету: горные вершины с утра были закрыты облаками, метеосводки говорили о сильных шквалистых порывах ветра. Но с другой стороны, путь предстоял очень недолгий: по самым щедрым расчетам, от Пенономе до Коклесито путь должен был занять не более 20 минут, а Хосе де Хесус Мартинес, сам опытный пилот, утверждает, что и того меньше - 12 минут.

    Маршрут этот был хорошо известен, генерал летал по нему множество раз. Решили и теперь не отказываться-от намеченного плана.

    В 11.30 утра самолет поднялся в воздух. Расчетное время прибытия было около 12 часов. Стрелки часов показывали полдень, а самолет над Коклесито не появлялся. Через полчаса были оповещены все службы аэронавигации. Сначала тревога была небольшой, все знали, что Торрихос мог в любой момент изменить направление полета. Но время шло, а самолет не появлялся нигде.

    По распоряжению Генерального штаба в воздух для поисков были подняты все самолеты и вертолеты, но резко ухудшившаяся погода, проливные дожди вынудили прервать работу.

    Только на другой день, 1 августа, экипаж одного из поисковых вертолетов увидел на склоне горы обломки самолета, на котором летел генерал Торрихос. Никаких признаков жизни на месте катастрофы не просматривалось. Самолет врезался в гору, которую называют Марту, расположенную как раз посередине маршрута, в десяти минутах полета от аэродрома Пенономе.

    Высота горы составляет 1200 метров, а место катастрофы находилось в 40 метрах от ее вершины. Что было подлинной причиной катастрофы, ответить трудно.

    Хосе де Хесус Мартинес считает, что имела место диверсия, и самолет взорвался в воздухе. Канадская компания, которая производит этот тип самолетов, прислала своих специалистов для расследования возможных причин трагедии. Она, естественно, была озабочена только одним: чтобы не упала тень на качество ее продукции. И как всегда в подобных случаях, в заключении утверждалось, что самолет был абсолютно исправен.

    Официальная комиссия, которая проводила расследование, пришла к выводу, что причиной катастрофы была исключительно плохая погода, нулевая видимость. Версия о диверсии не получила подтверждения главным образом потому, что обломки самолета лежали относительно компактно на одном месте, а не были разбросаны на большом удалении друг от друга, как это случилось бы при взрыве в воздухе.

    Кроме того, комиссия учитывала тот факт, что пилот не сообщил на землю ничего тревожного. Более того, его последние слова, адресованные диспетчеру, свидетельствовали о том, что он закрывает план полета, то есть выходит, как говорят, "на последнюю прямую".

    Но, с другой стороны, не обязательно предполагать только взрыв в качестве единственной формы диверсии. Могла быть выведена из строя аппаратура ориентировки самолета или система управления, которые, вполне вероятно, и сбили с толку пилота, летевшего в кромешной тьме, в сплошной облачности.

    Сейчас можно только строить новые и новые версии. Ясно одно, что убедительно доказать никакую из них никто уже не сможет.

    Размышляя о гибели генерала, Габриеэль Гарсиа Маркес писал:

    "В любом случае смерть Торрихоса оказалась не такой, на какую он надеялся, которой желал и которой заслуживал. У меня всегда было впечатление, что он резервировал за собой право выбрать и время, и форму своей смерти. Это право он берег как последнюю и решающую карту в своей исторической судьбе.

    У него было призвание мученика. Может быть, это была самая отрицательная черта его личности, но в то же время она была прекрасной и волнующей до глубины души. Катастрофа, случайная или подстроенная, не дала возможности исполниться этому предназначению.

    Но массы скорбящего народа, которые проводили его в последний путь, конечно, понимали своей неосознанной мудростью, что эта неуместная смерть является одной из самых благородных форм мученичества".