Шримад Бхагаватам. Избранное

Среди знающих Истину выше тот, кто открывает Ее другим. Выше него стоит тот, кто освободился от условностей мира и поднялся над добром и злом.

Тот же, кто беззаветно предан Мне, кто служит Мне, не рассчитывая на награду и взаимность, превосходит всех прочих.

Для Меня нет дороже существа, доверившегося Мне бесконечно, кто служит Мне беспрерывно, посвятив Мне свои мысли, поступки и самое жизнь, кто, отбросив чувство собственности, сам принадлежит Мне без остатка.

Мой преданный слуга почитает всех и каждого, ибо верит неколебимо в то, что Господь живет во всех душах как Высшая Душа и Безусловный Владыка.

Всякая душа, что ищет соития со Мною очерченными Мною способами — созерцания или служения, непременно достигнет Моей обители — своего вожделенного отечества.

Высшее Существо [Бхагаван] являет Себя в облике вездесущего Наблюдетеля [Параматмы] и бесконечного Света [Брахмана].

Бхагаван — Высшая Истина, что движется и играет. Параматма и Брахман — неподвижные облики Высшей Истины, сущие за пределами сотворенного мира.

Время тоже есть образ Всевышнего, в котором Он присутствует в вещественном мире и принуждает оный меняться. Всякий, кто не знает этого, вынужден бояться течения времени.

Господь Бог — Выгодополучатель всех жертв. В облике времени Он собирает дань с тех, кто, возомнив себя собственником, скупится жертвовать Ему плоды своего труда.

Всевышний пребывает в сердце каждого, и лишь с Его дозволения одно существо причиняет смерть другому.

Всевышний ни к кому не питает пристрастия и неприязни, у Него нет ни друзей, ни врагов. Однако если какая душа ищет соития с Ним и уповает на Него, Господь изнутри подсказывает ей путь сближения с Ним.

Всякого же, кто поворотился к Нему спиною, Господь, обернувшись Временем, погружает во мрак страха и обмана.

В страхе пред Временем дует ветер, в страхе пред Ним встает Солнце над Землею и льют дожди. В страхе пред Временем орды небесных тел излучают свет во вселенной.

В страхе пред Временем цветут и плодоносят деревья и травы.

От страха пред Временем текут реки и океан держится своих берегов. От страха пред Временем горит огонь и Земля с ее горными грядами не сходит со своего круга в пространстве и не тонет в водах всемирного океана.

Из страха пред Временем пространство вмещает в себя бесчисленные миры, населенные мириадами живых существ. Самое вселенная, покрытая семью скорлупами, растет и расширяется, повинуясь воле Всевышнего.

В страхе пред Временем боги — одушевленные силы природы, в чьей власти пребывает все живое и неживое, создают, сохраняют и разрушают вселенную.

Время не имеет начала и конца. В образе Времени Всевышний являет Себя в переменчивом мире, где, как в темнице, заключена душа.

В обличии Времени Господь творит и уничтожает мир. Время властно над всем сущим, самое же Оно подвластно Всевышнему.

Время принуждает живых существ появляться на свет из чрева друг друга. Время несет смерть всем и каждому и само умирает по воле Всевышнего.

Точно гонимые ветром облака, летят заключенные в плоть души над бездонной вечностью, понукаемые всемогущим временем.

В облике Времени Господь повергает в прах все усилия смертного. Скорбью устлан путь того, кто грезит о счастье в сиюминутном мире.

Сбитая с толку игрой света и тени, душа старается не думать о том, что плоть и ее принадлежности, как дом, земля и имущество, обречены на погибель.

Великий обман внушает несчастной душе, что окружающие образы будут существовать всегда.

В каком бы теле ни воплотилась душа, ей уже отмерена ее доля наслаждений. И в короткие мгновения радости она не будет сожалеть о том, что оказалась заточена в темнице лживой действительности.

Даже угодив в ад, душа не желает расставаться со своим, обреченным на смерть телом, ибо умудряется находить островки удовольствий посреди моря страданий.

Дом, жена, дети, скот, друзья и имущество удерживают душу в плену обмана, создавая у несчастной образ благополучия.

Дабы защитить накопленное и обеспечить пропитанием родню, усердный стяжатель вершит самые неблаговидные поступки и всю жизнь тешит себя надеждами, которым не суждено сбыться.

Сердце свое он отдает в распоряжение женщине, которая пленит его любовными словами и ласками. И в ее клятвах верности он находит отдохновение от тревог и умиляется невинным лепетом своих отпрысков.

Среди родни его царят ложь и коварство. Чтобы стяжать счастье, мирянин вынужден причинять боль ближнему.

Добывая средства к существованию, смертный принужден творить зло. И терпя лишения ради близких, отказывая себе в житейских радостях, он мостит себе дорогу в ад, порою так и не отведав сладких плодов своих усилий.

А когда честным трудом он не получает желанного, то, снедаемый завистью, покушается на чужое имущество.

Как жалок несчастный, что тщетно силится прокормить ненасытное свое семейство!

Ни днем, ни ночью не знает он покоя — зловещий образ позорной нищеты мерещится ему всюду.

Стоит кормильцу ослабеть силами, как жена и дети начинают тяготиться им, как расчетливые крестьяне своим старым волом.

Но отец семейства не теряет присутствия духа, надеясь, что исцелившись, он обретет искреннее уважение тех, на чьем иждивении проживает ныне.

Старость безобразит его лик, и смерть зловещей гостьей все чаще является ему во снах.

Так старый цепной пес, пущенный на волю, не идет со двора, ибо хозяйские объедки ему слаще меда свободы. Ничто не радует немощного калеку, постоянные унижения делаются ему привычны.

В смертный час жар изнутри распирает несчастного так, что глаза его выкатываются наружу, глотка забивается слизью, дыхание сбивается в надрывный хрип.

Лежит он одинок со своею болью на смертном одре, окруженный нетерпеливой роднею. И силится выразить им свои мучения, но жизненные силы уже покинули его, и откровения его слышатся родичам невнятным стенанием.

Жалка участь человека, кто жил, как любо себе, и уповал на свое семейство.

В великом разочаровании покидает он здешний мир, порой даже не узнавая тех, ради кого отдал жизнь и свободу духа.

В последний миг пред дальней дорогою ему являются свирепые, не ведающие жалости посланцы вершителя судеб Ямы.

Вперив в страдальца свои медно-красные глаза, они медленно обступают его с баграми и удавками, и он, бессильный совладать с собою, ходит под себя, как малое дитя.

Как преступника, стражи Судьбы вяжут путами прожигателя жизни и тащат прочь из околевшего тела на суд к своему господину.

По дороге его, оцепеневшего от ужаса, рвут в клочья смердящие псы, дабы он осознал, какие страдания причинял при жизни слабым существам. Боль эта пронзает всю его душу, и негде злосчастному укрыться от страшной пытки.

Долго тащат его мучители на судилище под палящим солнцем по раскаленному песку, среди бушующих пожаров, плетьми в кровь раздирая ему спину. Негде ему утолить ужасную жажду, негде укрыться от испепеляющего солнца.

Но случись ему потерять от боли сознание, слуги Смерти плетьми и побоями тотчас приводят его в чувства и подгоняют навстречу к своему могущественному господину.

Мгновения тянутся для несчастного веками. Но по окончании страшного пути в девяносто девять тысяч йоджан мучения его не заканчиваются, а возобновляются с пущей силою.

Сластолюбца сажают на пылающие поленья, так что огонь жжет все его члены разом. Его заставляют есть собственную обгоревшую плоть, спускают на него голодных псов и гиен, что принимаются жрать его заживо.

Шакалы с коршунами раздирают ему внутренности, а он, не способный умереть, с ужасом наблюдает за ними. Змеи, скорпионы, слепни жалят его, летучие кровопийцы сосут его кровь.

Слоны топчут его и рвут на части. Злобные чудовища бросают его в пропасть на скалы, топят в смрадных болотах, заточают безвременно в темных пещерах.

Mужчины и женщины, что жили в блуде и разврате, низвергаются в ады Tамисру, Андха-тамисру и Раураву.

Известно, что на Земле человек может испытать райские удовольствия и адские муки, почувствовать себя небожителем и адовым страдальцем.

После смерти человек, творивший зло ради себя и своего семейства, отправляется в ад и обрекает на страдания своих близких.

Покинув тело, он бредет одиноко во тьму преисподней, и средства, что он добыл при жизни ценою чужих мучений, покрывают ему дорожные расходы.

Tак высшей волею отец семейства отправляется в адовы чертоги, дабы душевными страданиями ответить за зло, причиненное сынам Божьим. Те же, кому неведомы муки совести, обречены страдать телесно.

Кто ради содержания семьи не гнушается злодейством, тот обрекает себя на мучения в самом мрачном из адов — Андха-тамисре.

Лишь пройдя круги адовы и переродившись в низших видах жизни, душа искупает свои человеческие злодеяния и опять рождается на Земле человеком.

Порядок перерождения таков, что обреченная пожинать плоды своих деяний душа входит в мужское семя, с которым попадает в женскую утробу, где созревает ее будущее тело.

В первую ночь семя сливается с яйцом, и по прошествии пяти ночей из него образуется пузырек зародыша. Через десять дней он вырастает до размеров боба, после чего начинает обрастать плотью.

Лишенный свободы движений, заключен он в утробе, точно птица в клетке. В это самое время ему доводится вспомнить перипетии ста предыдущих жизней, и память о неудачах и смертях терзает его невыносимо, лишая сна и покоя.

Через семь месяцев младенец, который к тому времени уже обзавелся чувствами и умом, вдруг ощущает давление неведомой силы, что толкает его наружу, вон из утробы. Боясь неизвестности, он упирается что есть мочи, извиваясь в животе матери, как червь на углях.

Не в силах одолеть судьбу, несчастная душа, заключенная в семь телесных покровов, принимается со сложенными ладонями неистово молиться неведомому Высшему Существу, Чьей волею она была помещена в столь ужасные условия.

Спаси меня, Господи Всемогущий, Чьим обликам нет числа. Лишь Ты способен избавить раба Твоего от страданий и смерти. Повинуясь высшему закону, я попал в жернова беспощадного колеса перерождений. Зная, что заслужил сии тяжкие муки своими злодеяниями, я все же прошу Тебя, Милосердный Господин, спаси раскаявшееся чадо Твое, даруй надежду на избавление.

Возжелав плодов своих дел, я, по природе свободный, оказался брошен в глухую темницу самообмана. Ныне я покорно простираюсь к ногам Всемогущего Господина, Кто вечно пребудет подле меня, Кто наделяет меня сладкими и горькими плодами моих трудов, оставаясь притом неизменен и невозмутим.

Заключенный в плоть о пяти покровах, я лишен возможности лицезреть Обладателя всех сил. Призванный служить Ему, я принялся служить своим ненасытным чувствам.

Совершая насилие над своей природой, я обрек себя на страдания. Господин мой исполнен всех совершенств, бесконечно могуществен и милосерден. В глубоком почтении Я склоняюсь пред Ним.

Оказавшись во власти вещественной природы, я вынужден вести борьбу за выживание. Мучимый страхом смерти, я рождаюсь и умираю снова и снова.

Позабыв о своем Господине, я ищу убежища среди призрачных образов. И лишь Его милостью ко мне может вернуться память о моей подлинной природе.

Владыка мой присутствует всегда и всюду — в движении и покое, в прошлом, настоящем и будущем, во мне и вне меня.

Все сущее пронизывает Он Собою, ничто не ускользнет от Его всевидящего ока — ни поступок мой, ни помысел.

Созерцая все и вся в бытии, Он остается невидим для всех за завесою великого обмана. Потому всякий, кто ищет свободы ото лжи, страха и страданий, должен предаться Ему безраздельно.

Теперь, оказавшись в жиже из крови, мочи и испражнений, корчась от огня в материнской утробе, я считаю каждое мгновение своих мук и молю Тебя о спасении.

Господи, мне, десяти месяцев от зачатия, Ты милостью Своею даровал твердую память и ясное сознание. Мне нечем благодарить Тебя за сей бесценный дар, кроме как, сложив ладони, возносить Tебе смиренную молитву.

Живые существа, коим не довелось воплотиться в человеческом облике, понимают окружающие вещи приятными и неприятными, руководствуясь лишь ощущениями.

Мне же милостью Твоею довелось обладать рассудком, благодаря коему я могу понимать назначение вещей и видеть Твое присутствие вовне и внутри себя.

Потому, Господин мой, я решился не выходить на свет из материнской утробы, пусть бы довелось мне страдать пуще нынешнего, лишь бы не окунуться вновь в смрадный колодец никчемных хлопот.

Я не желаю, забыв о Тебе, быть втянут опять в безжалостный водоворот рождения и смерти.

Сейчас, будучи в здравом уме и твердой памяти, не очарованный блеском внешнего мира, храня в сердце образ моего Господина, я полон решимости разорвать порочный круг перерождений и вырваться на свободу, чтобы никогда более не кочевать по материнским утробам.

Так размышляет десятимесячный младенец во чреве матери, пока внезапно не почувствует нарастающее давление воздуха, что выталкивает его вон из женской утробы. Он является на свет головою вниз, весь в крови и смрадной жиже, бездыханный, лишившись памяти от боли.

Корчится он в своих испражнениях, как червь в навозе, забыв о прежних мольбах и клятвах, что давал во чреве, и громко плачет, вновь оказавшись в объятиях прелестного обмана.

Вкруг него сходятся незнакомые существа, которые, не способные понять его чаяний, принимаются выхаживать его и обустраивать. Его кормят против воли едой, противной ему, пеленают в ненавистное тряпье.

В грязной, мокрой от пота постели несчастный не может ни повернуться на бок, ни сесть, ни встать, ни даже почесаться, чтобы унять нестерпимый зуд.

Нежное тельце его бесщадно кусают жуки, комары и мухи, точно черви — своего большого собрата. В муках и страданиях начинает он новую жизнь, позабыв о минутах божественного просветления.

В досадах и страданиях проходит младенчество человека. Mиновав пору детства, он обнаруживает, что кроме телесных мучений существуют душевные.

От неспособности удовлетворить свои бесчисленные желания он ненавидит весь мир, злобится и впадает в отчаяние.

С ростом тела растет желание самоутвердиться. Пестуя в себе тщеславие, гордыню, самонадеянность, человек вынужден враждовать с теми, кто так же, как он, одержим стяжательством и похотью.

Лишенный знания, он принимает свой телесный саван, сотканный из пяти стихий, за самое себя. Таковой самообман заставляет душу видеть во временных вещах свою собственность и запирает ее в темницу страхов и безумия.

Дабы ублажить свою ненасытную, непрестанно гниющую плоть, живое существо совершает поступки, плоды которых вынуждено из жизни в жизнь пожинать в призрачном мире.

Кто, поверив призывам порочных и лживых вождей, живет ради ублажения похоти и чрева, тот низвергает себя в пламя адовых страданий.

Прелюбодеи и чревоугодники лживы, нечистоплотны и немилосердны. Они не способны мыслить здраво, тяготеют к роскоши, бесстыдны, безрассудны, теряют достоинство, терпимость и прочие добродетели, чем мостят себе дорогу к будущим несчастьям.

Всякий, кто ищет спасения из темницы великого обмана, непременно должен пресечь сношения с невеждами, которые, забыв о своей вечной природе, сделались игрушками в руках женщин.

Ничто так не ослепляет душу и не повергает ее в пучину безумия и самообмана, как сношение с женщиной или женским угодником.

Я уже поведал тебе о том, как всемогущий создатель, зачарованный благолепием собственной дочери, попрал законы приличия и принуждал ее к соитию. А когда, спасаясь от родителя, девушка приняла облик лани, творец вселенной обратился в оленя, дабы утолить свою похоть.

Воистину, среди рожденных, рождающих и рождающихся никто, кроме мудрого Нараяны, не способен устоять перед лживой прелестью женщины.

Действительно, обман приходит к душе в женском облике.

Я создал женщину для обмана. Чары ее столь могущественны, что одним движением бровей она способна поставить на колени самого великого полководца, дотоле покорившего все стороны света.

Всякий, кто силится убить в себе страх смерти, должен бежать общества женщин. Мудрые учат, что для раба Божьего женская прелесть — сущие врата в ад.

Женщина есть ложь во плоти, придуманная Вседержителем для испытания Его чад. Она — коварная западня на пути искателя Истины.

Кто сделался заложником женских прихотей, тот в следующей жизни родится женщиной. И обман явится такой душе в обличии мужчины, на которого она будет взирать как на свою надежду и опору, видеть в нем отца ее потомства, устроителя дома, источник благополучия и уважения окружающих.

Душа, родившаяся в женском теле, должна знать, что образами мужчины, дома и детей охотник Смерть заманивает ее в ловушку, как зверолов — сладкою песнею незадачливого оленя.

Душа, заключенная во плоть, мнит себя делателем, потому вынуждена переселяться из одного тела в другое, дабы пожинать плоды своих добрых и злых деяний.

Всякий раз воплощаясь в новом теле, душа неистово привязывается к нему, чтобы потом в муках с ним расстаться.

Поступки и помыслы определяют будущее телесное обличие души, умственные возможности и остроту чувств. Каждому телу уготовано отведать определенное количество сладких и горьких плодов прошлой деятельности.

Вкусив все предназначенные ей плоды, душа покидает тело, чтобы родиться в новом и пожинать новый урожай.

Слепота есть неспособность глаза различать цвета. Глухота — неспособность уха различать звуки. Смерть — это неспособность пяти чувств воспринимать предметы внешнего мира.

Однако с прекращением деятельности чувств душа не умирает, но ждет той поры, когда чувства вновь оживут в новом теле.

Только плоть боится смерти, для души смерть есть возможность осознать свое бессмертие.

Не нужно бояться смерти, ибо смерть — лишь неспособность воспринимать внешний обман своими чувствами.

Умирает лишь тот, кто живет ради удовлетворения плоти. Дабы одолеть смерть, достаточно познать свою вечную природу.

Для этого нужно истребить в себе чувство собственности и разорвать узы внешнего мира.

Отрешись от всего, что связывает тебя со зримой действительностью. Пусть ложный мир сам заботится о твоем теле.

Оставь себе только разум. С его помощью ты осознаешь свою истинную суть и одолеешь страх смерти.

Обыкновенно мирянин исполняет свой долг ради обогащения, славы или наслаждения чувств. Об этих благах он молит Всевышнего, ради них приносит Ему дары и скоро добивается желанного.

Однако тот, кто живет ради земных благ, никогда не вырвется на свободу из круговорота рождения и смерти.

Ради сиюминутных удовольствий люди поклоняются прародителям и богам и подвергают себя суровым испытаниям.

Но потакая чувствам, невозможно оценить красоту бескорыстного служения. Потому жаждущие плотских радостей и богатств, будучи даже средоточием всех добродетелей, так и не приходят ко Мне.

Невежды молятся усопшим предкам, ныне здравствующим правителям и обитателям небес.

С благословения богов они возносятся на Луну, в царство Чандры, где упиваются блаженным дурманом сомы, чтобы потом снова быть низвергнуты на Землю.

Когда приходит срок вселенной и Всевышний погружается в сон на Своем ложе — змее Ананте, все ярусы мироздания с их обитателями обращаются в небытие.

Мирские радости, как и сам мир, конечны, потому несут вечной душе лишь печаль и разочарование.

Мудрые ищут радость в служении Вечному. Они исполняют свой долг в обществе и на духовном поприще не в расчете на вознаграждение, но как жертвоприношение Всевышнему, и потому не связывают себя плодами своих действий и всегда сохраняют ясное сознание.

Кто поклоняется Вечному, дабы обрести бренное, тот, конечно, лишен разума. Стяжательство — первейший враг рассудка. Бескорыстие в делах — редчайший дар.

Даже творец Брахма, четверо молчальников Кумаров и светила мудрости Mаричи из-за привязанности к плодам труда, пусть и незначительной, принуждены возвращаться в бренный мир, дабы пожинать оные.

Когда вещество снова приходит в движение и различные его состояния принимаются взаимодействовать друг с другом, творец Брахма и прочие властители бытия, послушные воле Времени, низвергаются в бренный мир — обитель смерти, дабы снова действовать.

Никто не в силах противостоять великому обману — ни праведники, ни мудрецы, ни отрешенные молчальники.

Не связанные плодами деятельности, они обретают свободу, когда вещество и время перестают существовать, и погружаются в бытие дремлющего Сверхсущества.

Однако свобода обращается для них новой привязанностью, потому, когда вещество и время вновь начинают свое движение, те великие души вновь возвращаются в мир, дабы осуществлять свою свободу, сохраняя, впрочем, свой прежний облик и память.