Подлинная жизнь не противостоит смерти, а включает её в себя. Именно измерение смерти даёт жизни необходимую глубину и сакральный смысл. Современный мир пытается всячески выдавить из жизни смерть, отправить её на периферию сознания. Человеку внушается, что нужно полностью сосредоточиться на жизни, при этом под жизнью подразумеваются различные формы гедонизма. Живи в кайф, ни о чём не думай (кроме себя), бери от жизни всё (удовольствия) - вот что тебе впаривают маркетологи Системы, чтобы ты забыл о своей истинной сути. О смерти предпочитают не думать, потому что тогда придется пересмотреть вообще место и смысл человека в данном бытии, а Системе нужно полностью центрировать тебя на земных "ценностях" (князя мира сего). Система предпочитает держать человека в рамках "человеческого", и достигается это путём десакрализации его жизни через вытеснение из сознания необходимого для полноты и глубины жизни измерения смерти. Шуньятананда
В смерти нет ничего, что можно было бы оплакивать, как нечего оплакивать в росте цветка. Что уж страшно, так это жизнь, которой люди живут или не живут до самой смерти. Они не уважают свою жизнь, они попросту кладут на неё болт. Они её прожигают. Они слишком сосредотачиваются на сексе, фильмах, деньгах, семье. Их рассудки заполнены ватой. Они бездумно хавают религию, страну. Скоро они разучатся мыслить и позволят другим мыслить за них. Они уродливы, уродливо говорят и уродливо ходят. Поставь им величайшую музыку веков, они её не признают. Смерть большинства людей – мистификация. Умирать там уже нечему. Чарльз Буковски, (из дневника последних лет жизни, 1991)
«Никогда не откладывай доброго дела, потому что смерть не разбирает того, сделал или не сделал ты то, что должен. Смерть никого и ничего не дожидается. И потому для человека важнее всего в мире то, что он сейчас делает». Лев Толстой
Мне доводилось бывать свидетелем последних часов жизни различных людей, среди которых были богачи, поэты, писатели, философы, политики, учёные и т.д., но все они выглядели жалко на смертном одре. Привязанность к жизни и объектам внешнего мира делала их несчастными. Йогины же, осознавшие свое внутреннее Бессмертие, свободны и не привязаны к объектам мира. Йогины покидают свое тело, позитивно относясь к этому процессу. Шри Свами Рама
«Умирание в больнице, с использованием снотворных препаратов, тормозящих деятельность разума, а также средств, стимулирующих работу тела, может лишь усиливать нежелательность смерти аналогично тому, как не желательна для воина на поле битвы пуля. Точно так же, как нормальный процесс рождения можно прервать абортом, так и нормальный результат смерти может быть абортирован», - пишет Эванс-Венц в предисловии к английскому переводу «Тибетской Книги Мертвых». Отдавая дань вежливости современной медицине, следует сказать, что практика искажения процесса умирания посредством вливаний и впрыскиваний является отражением некоторой черты современной культуры, которая не только считает боль нецелесообразной, но смотрит на смерть как на «последнего большого врага», которого нужно во что бы то ни стало перехитрить и подавить. Смерть, которая должна быть желаемая как естественное и неизбежное явление, превращается в Безжалостную Косу, а процесс уми рания — в ужас всех ужасов. Хотя опыт показывает, что когда ментальное состояние умирающих не нарушается воздействием транквилизаторов и других препаратов, то есть, когда больные полностью сознательны и способны отвечать на окружающее со всей осведомленностью, эмоция, превалирующая в них в этот момент, — не страх, но покой так, как будто в глубине себя они уверены в своем следующем возрождении. "Колесо рождения и смерти"
Многие люди на Западе, убежденные в законности доктрины перевоплощения, искали в Буддизме и других учениях дальнейших знаний о чередовании фаз рождения и смерти. В отличие от линейной теологии Запада, Буддизм учит, что жизнь и смерть представляют собой единую циклическую непрерывность, наблюдаемую во всех аспектах природы. Он утверждает, что жизнь и смерть живой материи в каждый миг является лишь видимым аспектом бесконечного потока причин и следствий, который, несмотря на то, что появляется из земли и уходит в нее в два отдельные момента, тем не менее, обладает невидимым подземным существованием и возникает в другом месте, в другое время и в другой форме. Убеждение, что ничто не предшествует рождению и ничто не следует после смерти, является аксиомой Запада. Но несмотря на то, что в нее многие верят, она все же является абсурдом с Буддийской точки зрения. Такое убеждение основывается на слепом допущении, на некотором акте веры, а именно: жизнь во вселенной возникает в вакууме. Она призывает нас поверить в то, что жизнь возникает из предполагаемого инертного вещества, вмиг расцветает, а затем таинственно исчезает, не оставив следа. Многие, кто придерживаются такой точки зрения, считают себя «рационалистами», хотя именно в этом вопросе жизни и смерти они отрицают закон сохранения энергии — один из важнейших законов физики. Те, кто воспринимал жизнь и смерть как неразрывный континуум как качание вечного маятника, могли также свободно двигаться в смерти, как они свободно шли по жизни.. Сократ, умирая, был возмущен слезами своих друзей. Мастера Дзена, как правило, предвидели свой последний час, встречая его хладнокровно и, зачастую, со смехом, часто, сидя в позе лотоса, реже, — стоя на голове. В действительности, мастера Дзена были слиты с целостностью существования настолько глубоко, что они обнаруживали свою слиянность со всеми его частями, в том числе, со смертью. Тем, кто интересовался о происходящем после смерти, они отвечали: «Почему ты хочешь знать, что случится с тобой после смерти? Узнай, кто ты есть сейчас!» Для некоторых такая постановка вопроса может показаться противоречащей Буддийской доктрине перевоплощения. Однако, более внимательное ее рассмотрение показывает, что она дополняет это учение. Мастера Дзена более, чем кто-либо другой, были осведомлены о том, что Самореализация разрешает проблему перевоплощения, показывая, что рождение и смерть присутствуют в каждый момент, что рождение сидит на одре смерти даже тогда, когда смерть заманивает его к себе. Такое понимание лишний раз убеждает ищущего в необходимости реализации своей истинной природы, оставив все спекуляции о возможном будущем. "Колесо рождения и смерти"
Рождение—не начало, Смерть—не конец. Гуан-цзы. Смерть—это протест духа против нежелания формы принять трансформацию, протест против застоя. Говинда. В отличие от жизни, смерть нельзя отнять у человека, поэтому мы можем считать ее подарком Бога. Сенека.
Лама Говинда: Могут возразить, что никто, кто не умирал, не может авторитетно говорить о смерти, а, поскольку никто оттуда не возвращался, кто же может знать, что такое смерть и что происходит после нее? В Тибете говорят так: «Нет ни одного человека, более того, нет ни одного живого существа, который не вернулся бы из смерти». В действительности, мы все много раз умирали прежде, чем пришли в это воплощение. И то, что мы называем рождением, есть лишь обратная сторона смерти, аналогично двум сторонам' монеты, входу и выходу одной и той же двери, в зависимости от того, от куда мы на нее смотрим: снаружи или изнутри. Гораздо более удивительно то, что никто не помнит свою предыдущую смерть, и, в силу недостатка такой памяти, многие не верят в то, что она была. Однако многие не помнят и свое настоящее рождение и, тем не менее, не сомневаются в том, что она было. Они забывают, что активная память — это только малая" часть нашего нормального сознания, и что наша подсознательная память регистрирует и хранит каждое впечатление и переживание, которое наше бодрствующее сознание не в состоянии вспомнить. Есть такие существа, которые, силой концентрации и другими йогическими методами, способны вскрыть свое подсознание и ввести его в область дискриминативного сознания и, таким образом, получить неограниченные сокровища подсознательной памяти, где хранятся записи не только наших прошлых жизней, но и прошлое нашей расы, прошлое человечества, а также всех до-человеческих форм жизни и, может, даже того сознания, которое делает возможной жизнь в этой вселенной.
Аполлоний Тианский: Всякая смерть есть только видимость так же, как и всякое рождение. Переход от бытия к становлению кажется рождением, переход от становления к бытию кажется смертью. В действительности, никто никогда не рождался и никто никогда не умрет.
Все равны мы перед смертью, Всех разит её копьё, Лучше славная кончина, Чем позорное житьё. «Витязь в тигровой шкуре», Шота Руставели
Пьяный человек, падая с телеги, хотя, быть может, и страдает, но не умирает. Его кости такие же, как и других, но он встречает этот миг иначе: его дух — в безопасности, он не осознает ни своей езды, ни своего падения. Идеи жизни, смерти, страха и т. п. не проникают в его сердце, поэтому он не страдает от контакта с объективным существованием. Если такая безопасность может быть по лучена от вина, насколько больше ее можно получить от Тао (Пути). В Тао ищет мудрый убежища — так он освобождается от страдания». Гуан-Цзы
Когда мы умрём, якорь тела будет оторван, и ум вырвется на свободу. Если мы не готовы к этой свободе, мы можем запаниковать. Представьте, что вас выбросило из космического корабля в открытый космос. Вызванная этим паника может заставить вас цепляться за всё подряд, лишь бы восстановить ощущение опоры. Словно поскользнувшись на льду, мы рефлекторно тянемся и пытаемся ухватиться за всё, что может поддержать нас и не дать упасть. Этот рефлекс цепляния может толкнуть нас к принятию неудачной формы, а значит, неудачного рождения. Холерик Эндрю. Практические советы и духовная мудрость тибетского буддизма
Я умирал, как минерал, и становился растением, Я умирал, как растение, и становился животным, Я умирал, как животное, и возрождался в виде человека. Почему я должен бояться? Разве, умирая, я становился меньше? Руми.
Как ни странно это прозвучит, но мы родились не для того чтобы жить, а для того чтобы умереть. Если бы мы родились для того, чтобы жить, мы бы никогда не умирали — таково следствие формальной логики. "Смерти вопреки"