Тема Смерти в поэзии

Нелегко уходить, уходя,
Впереди — лишь чужбина чужая,
Стоны ветра и струи дождя
Одиночки отход прикрывают.
На душе — холодок сентября,
Ничего так, как было, не будет.
Взвесит Бог все«во имя» и «зря»
И судом справедливым рассудит.

© Борис Березовский

Не бойся умереть в пути...

Не бойся умереть в пути.
Не бойся ни вражды,ни дружбы.
Внимай словам церковной службы,
Чтоб грани страха перейти.
Она сама к тебе сойдет.
Уже не будешь в рабстве тленном
Манить смеющийся восход
В обличьи бедном и смиренном.
Она и ты — один закон,
Одно веленье Высшей Воли.
Ты не навеки обречен
Отчаянной и смертной боли

© Александр Александрович Блок

Час придет,и я умру,
И меня не будет.
Будет солнце поутру,
А меня не будет.
Будет свет и будет тьма,
Будет лето и зима,
Будут кошки и дома,
А меня не будет.
Но явлений череда,
Знаю,бесконечна,
И когда-нибудь сюда
Я вернусь,конечно.
Тех же атомов набор
В сочетанье прежнем.
Будет тот же самый взор,
Как и прежде,нежным.
Так же буду жить в Москве,
Те же видеть лица.
Те же мысли в голове
Станут копошиться.
Те же самые грехи
Совершу привычно.
Те же самые стихи
Напишу вторично.
Ничего судьба моя
В прошлом не забудет.
Тем же самым буду я…
А меня не будет.

Расскажите,у вас бывало,
Что б подруга с «косой"пришла?
Нет,свидания не назначала,
Просто так за собой звала.

Не навязчиво,но с пристрастием,
В кучку легкие загребла.
Это вместо того,что б «здрасте»,
«Как здоровье и как дела?»

Нет,без звука,по свойски,прямо,
Что глаза не успел открыть.
Не приятная очень дама,
И за что же ее любить?

С темнотой черный саван слился,
Пот холодный на лбу застыл.
С миром мысленно я простился,
Но потом сам себя спросил.

За какие такие заслуги
С этой женщиной рандеву?
Я не звал же ее в подруги,
Без нее я еще живу.

Рассвело,задышал. Не скрою
Даже рад. Отпустило грудь.
Понял с женщиною такою
Лучше встречусь когда-нибудь.

Ну,а может душа устала?
Или кто-то желает зла?
Расскажите у вас бывало,
Что б подруга с"косой"пришла?

© Виктор Смоленский

Я видел свое погребенье.
Высокие свечи горели,
Кадил непроспавшийся дьякон,
И хриплые певчие пели.

В гробу на атласной подушке
Лежал я, и гости съезжались,
Отходную кончил священник,
Со мною родные прощались.

Жена в интересном безумьи
Мой сморщенный лоб целовала
И, крепом красиво прикрывшись,
Кузену о чем-то шептала.

Печальные сестры и братья
(Как в нас непонятна природа!)
Рыдали при радостной встрече
С четвертою частью дохода.

В раздумьи, насупивши брови,
Стояли мои кредиторы,
И были и мутны и страшны
Их дикоблуждавшие взоры.

За дверью молились лакеи,
Прощаясь с потерянным местом,
А в кухне объевшийся повар
Возился с поднявшимся тестом.

Пирог был удачен. Зарывши
Мои безответные кости,
Объелись на сытных поминках
Родные, лакеи и гости.

Константин Случевский

Стою печален на кладбище.
Гляжу кругом — обнажено
Святое смерти пепелище
И степью лишь окружено.
И мимо вечного ночлега
Дорога сельская лежит,
По ней рабочая телега
изредка стучит.
Одна равнина справа, слева.
Ни речки, ни холма, ни древа.
Кой-где чуть видятся кусты.
Однообразны и унылы
Немые камни и могилы
И деревянные кресты.

Пушкин А.С.

ДВА ТРУПА

Два трупа встретились в могиле,
И прикоснулся к трупу труп,
В холодной тьме, в тюрьме, и в гнили,
Прикосновеньем мёртвых губ.

Они, влюблённые, когда-то
Дышали вместе под луной
Весенней лаской аромата
И шелестящей тишиной.

Они клялись любить до гроба,
И вот, по истеченьи дней,
Земная жадная утроба
Взяла их в пищу для червей.

Тяжёлые, с потухшим взглядом,
Там, где повсюду мгла и мгла,
Они лежат так тесно рядом,
Зловонно-мягкие тела.

Для мелких тварей ставши пищей,
И разлучённые с душой,
Они гниющее жилище,
Где новый пир, для них чужой.

И дико спят они в тумане,
И видят сказочные сны
Неописуемых дыханий
И необъятной тишины.

Бальмонт

Кладбище

Как часто я с глубокой думой
Вокруг могил один брожу
И на курганы их гляжу
С тоской тяжелой и угрюмой.

Как больно мне, когда, порой.
Могильщик, грубою рукой
Гроб новый в землю опуская,
Стоит с осклабленным лицом
Над безответным мертвецом,
Святыню смерти оскорбляя.

Или когда в траве густой,
Остаток жалкий разрушенья,
Вдруг череп я найду сухой,
Престол ума и вдохновенья,
Лишенный чести погребенья.

И поражен, и недвижим,
Сомненья холодом облитый,
Я мыслю, скорбию томим,
Над жертвой тления забытой:

Кто вас в сон вечный погрузил,
Земли неведомые гости,
И ваши брошенные кости
С живою плотью разлучил?

Как ваше вечное молчанье
Нам безошибочно понять:
Ничтожества ль оно печать
Или печать существованья?

В какой загадочной стране,
Невидимой и неизвестной,
Здесь кости положив одне,
Читает дух ваш бестелесный?

Чем занят он в миру ином?
Что он, бесстрастный, созерцает?
И помнит ли он о земном
Иль все за гробом забывает?

Быть может, небом окружен,
Жилец божественного света,
Как на песчинку смотрит он
На нашу бедную планету;
Иль, может быть, сложив с себя
Свои телесные оковы,
Без них другого бытия
Не отыскал он в мире новом.

Быть может, все, чем мы живем,
Чем ум и сердце утешаем,
Земле как жертву отдаем
И в ней одной похороняем...

Нет! прочь бесплодное сомненье!
Я верю истине святой -
Святым глаголам откровенья
О нашей жизни неземной.

И сладко мне в часы страданья
Припоминать порой в тиши
Загробное существованье
Неумирающей души.

И. Никитин 1852

На кладбище

На ближнем кладбище я знаю уголок:
Свежее там трава, не смятая шагами,
Роскошней тень от лип, склонившихся в кружок,
И звонче пенье птиц над старыми крестами.
Я часто там брожу, пережидая зной…
Читаю надписи, грущу, когда взгрустнется,
Иль, лежа на траве, смотрю, как надо мной,
Мелькая сквозь листву молочной белизной,
Куда-то облачко стремительно несется.
Сегодня крест один склонился и упал;
Он падал медленно, за сучья задевая,
И, подойдя к нему, на нем я прочитал:
«Спеши,- я жду тебя, подруга дорогая!»
Должно быть, вешний дождь вчера его подмыл.
И я задумался с невольною тоскою,
Задумался о том, чей прах он сторожил,
И кто гниет под этою землею…
«Спеши,- я жду тебя!»- Заветные слова!..
Услышала ль она загробный голос друга?..
Пришла ль к тебе на зов, иль все еще жива
Твоя любимая и нежная подруга?..
Я имени ее не нахожу кругом…
Ты тлеешь, окружен чужой тебе толпою,
Забыт и одинок,- и ни одним венком
Ее любовь к тебе не говорит с тобою…
Жизнь увлекла ее в водоворот страстей
И жгучую печаль, как рану, исцелила,
И не придет она под тень густых ветвей
Поплакать над твоей размытою могилой.
И только этот крест, заботливой рукой
Поставленный тебе когда-то к изголовью,
Храня с минувшим связь, смеется над тобой,
Над памятью людской и над людской любовью!

Надсон С. Я.

Торчат кривые зубы кладбищ
На заболоченной земле
Там под звездой почил товарищ
В молчащей громко тишине

Дороги грязь, ветвей уродцы
Пожухлых трав неспешный тлен
Повсюду сытые колодцы
Последний плен, последний плен

И где-то сумрак разрывая
Цветёт пластмассовый цветок
Как бы прощально напевая
О том, кто жить больше не смог

Полуистлевшие ограды
Забыты напрочь имена
«И был живым и я когда-то»
Вещает с камня тишина.

(С)

Брожу ли я вдоль улиц шумных,
Вхожу ль во многолюдный храм,
Сижу ль меж юношей безумных,
Я предаюсь моим мечтам.

Я говорю: промчатся годы,
И сколько здесь ни видно нас,
Мы все сойдём под вечны своды -
И чей-нибудь уж близок час.

Гляжу ль на дуб уединённый,
Я мыслю: патриарх лесов
Переживёт мой век забвенный,
Как пережил он век отцов.

Младенца ль милого ласкаю,
Уже я думаю: прости!
Тебе я место уступаю;
Мне время тлеть, тебе цвести.

День каждый, каждую годину
Привык я думой провождать,
Грядущей смерти годовщину
Меж их стараясь угадать.

И где мне смерть пошлёт судьбина?
В бою ли, в странствии, в волнах?
Или соседняя долина
Мой примет охладелый прах?

И хоть бесчувственному телу
Равно повсюду истлевать,
Но ближе к милому пределу
Мне всё б хотелось почивать.

И пусть у гробового входа
Младая будет жизнь играть,
И равнодушная природа
Красою вечною сиять.

1829
А. С. Пушкин

Едешь ли в поезде, в автомобиле,
Или гуляешь, хлебнувши винца, -
При современном машинном обилье
Трудно по жизни пройти до конца.

Вот вам авария: в Замоскворечье
Трое везли хоронить одного, -
Все, и шофёр, получили увечья,
Только который в гробу - ничего.

Бабы по найму рыдали сквозь зубы,
Дьякон - и тот верхней ноты не брал,
Громко фальшивили медные трубы, -
Только который в гробу - не соврал.

Бывший начальник - и тайный разбойник -
В лоб лобызал и брезгливо плевал,
Все приложились, - а скромный покойник
Так никого и не поцеловал.

Но грянул гром - ничего не попишешь,
Силам природы на речи плевать, -
Все побежали под плиты и крыши, -
Только покойник не стал убегать.

Что ему дождь - от него не убудет, -
Вот у живущих - закалка не та.
Ну, а покойники, бывшие люди,-
Смелые люди и нам не чета.

Как ни спеши, тебя опережает
Клейкий ярлык, как отметка на лбу, -
А ничего тебе не угрожает,
Только когда ты в дубовом гробу.

Можно в отдельный, а можно и в общий -
Мертвых квартирный вопрос не берёт, -
Вот молодец этот самый - усопший -
Вовсе не требует лишних хлопот.

В царстве теней - в этом обществе строгом -
Нет ни опасностей, нет ни тревог, -
Ну, а у нас - все мы ходим под богом,
Только которым в гробу - ничего.

Слышу упрёк: "Он покойников славит!"
Нет, я в обиде на злую судьбу:
Всех нас когда-нибудь кто-то задавит, -
За исключением тех, кто в гробу.

В. Высоцкий

Смерть

- Боишься смерти?
- Не боюсь.
- Ты тронут тленом.
- Я лечусь.
- Не видишь света.
- Просто сплю.
- Что видишь?
- Годы. Жизнь свою...
- Ты одинок.
- Я не один.
- Ты слабый раб!
- Я господин.
- Пришёл твой час.
- Далече он.
- Вот я стою!
- Ты - страшный сон.
- Да ты дурак бишь!
- Я мудрец.
- Конец твой близок.
- Не конец.
- Не веришь мне?
- Тебя тут нет.
- Поверь глазам.
- Не вижу свет.
- Поверь ушам.
- Они глухи.
- Поверь рукам!
- Они сухи.
- Дыханью верь!
- Оно молчит.
- А сердце?
- Тоже не стучит
- Куда уходишь ты?
- Во тьму...
- Живёшь ты разве?
- Я... Живу...
- Я так не думаю.
- Уйди!
- Глаза закрыл бы.
- Пощади...
- Я не могу.
- Но почему?
- Вот так...
- Я не хочу во тьму!
- Не важно это...
- Как же так?!
- Идёшь во тьму...
- Иду во мрак.
- В моих руках ты.
- Отпусти.
- Ты задержал меня.
- Прости...
- Готовься.
- С духом соберусь...
- Боишься смерти...
- Да... Боюсь...

Шарль. Бодлер

Пляска смерти.

(Эрнесту Кристофу)

С осанкой важною, как некогда живая,
С платком, перчатками, держа в руке букет,
Кокетка тощая, красоты укрывая,
Она развязностью своей прельщает свет.

Ты тоньше талию встречал ли в вихре бала?
Одежды царственной волна со всех сторон
На ноги тощие торжественно ниспала,
На башмачке расцвел причудливый помпон.

Как трется ручеек о скалы похотливо,
Вокруг ее ключиц живая кисея
Шуршит и движется, от шуток злых стыдливо
Могильных прелестей приманки утая.

Глаза бездонные чернеют пустотою,
И череп зыблется на хрупких позвонках,
В гирлянды убранный искусною рукою;
- О блеск ничтожества, пустой, нарядный прах!

Карикатурою тебя зовет за это
Непосвященный ум, что, плотью опьянен,
Не в силах оценить изящество скелета -
Но мой тончайший вкус тобой, скелет, пленен!

Ты здесь затем, чтоб вдруг ужасная гримаса
Смутила жизни пир? иль вновь живой скелет,
Лишь ты, как некогда, надеждам отдалася,
На шабаш повлекли желанья прежних лет?

Под тихий плач смычка, при ярком свеч дрожанье
Ты хочешь отогнать насмешливый кошмар,
Потоком оргии залить свои страданья
И погасить в груди зажженный адом жар?

Неисчерпаемый колодезь заблуждений!
Пучина горести без грани и без дна!
Сквозь сеть костей твоих и в вихре опьянений
Ненасытимая змея глазам видна!

Узнай же истину: нигде твое кокетство
Достойно оценить не сможет смертный взгляд;
Казнить насмешкою сердца - смешное средство,
И чары ужаса лишь сильных опьянят!

Ты пеной бешенства у всех омыла губы,
От бездны этих глаз мутится каждый взор,
Все тридцать два твои оскаленные зуба
Смеются над тобой, расчетливый танцор!

Меж тем, скажите, кто не обнимал скелета,
Кто не вкусил хоть раз могильного плода?
Что благовония, что роскошь туалета?
Душа брезгливая собою лишь горда.

О ты, безносая, смешная баядера!
Вмешайся в их толпу, шепни им свой совет:
"Искусству пудриться, друзья, ведь есть же мера,
Пропахли смертью вы, как мускусом скелет!

Вы, денди лысые, седые Антинои,
Вы, трупы сгнившие, с которых сходит лак!
Весь мир качается под пляшущей пятою,
То - пляска Смерти вас несет в безвестный мрак!

От Сены набержных до знойных стран Гангеса
Бегут стада людей; бросая в небо стон,
А там - небесная разодрана завеса:
Труба Архангела глядит, как мушкетон.

Под каждым климатом, у каждой грани мира
Над человеческой ничтожною толпой
Всегда глумится Смерть, как благовонья мира,
В безумие людей вливая хохот свой!"

перевод: Эллиса.

Горько надоел я всем,
Самому себе и прочим:
Перестать бы жить совсем!
Мы о чём же здесь хлопочем?
Ждёшь чего-то впереди...
Впереди ж всё хуже, хуже;
Путь грязней, тяжеле, уже —
Ты же всё вперёд иди!
То ли дело лоно гроба!
Там безмолвно и темно,
Там молчат мечты и злоба:
В гроб убраться бы давно!

Вильгельм Карлович Кюхельбекер

Он тихо умер на рассвете
Вдали от бога и людей.
Светило солнце,
Пели дети,
Омыта струями дождей,
Планета мерно совершала
Свой долгий повседневный путь.
Ничто страдальцу не мешало
Спокойно ноги протянуть.

Игорь Иртеньев

МЫШИ

Нет, не боюсь я смертного греха,
Глухих раскатов львиного рычанья:
Жизнь для меня отыщет оправданье
И в прозе дней, и в музыке стиха.
Готов вступить я с ним в единоборство,
Хлыстом смирить его рычащий гнев
Да переменит укрощенный лев
Звериный нрав на песье непокорство!
В иных грехах такая красота,
Что человек от них светлей и выше,
Но как пройти мне в райские врата,
Когда меня одолевают мыши?

Проступочков ничтожные штришки:
Там я смолчал, там каркнул, как ворона.
И лезут в окна серые грешки,
Лихие мыши жадного Гаттона.
Не продавал я, не искал рабов,
Но мелок был, но надевал личины ...
И нет уж мне спасенья от зубов,
От лапочек, от мордочек мышиных ...
О нет, не львы меня в пустыне рвут:
Я смерть приму с безумием веселым.
Мне нестерпим мышиный этот зуд
И ласковых гаденышей уколы!
Раз я не стою милости Твоей,
Рази и бей! Не подниму я взора.
Но, Боже мой, казня распятьем вора,
Зачем к кресту Ты допустил мышей?!
Ю.Домбровский

Разве же можно, чтоб все это длилось?
Это какая-то несправедливость...
Где и когда это сделалось модным:
"Живым - равнодушье, внимание - мертвым?"

Люди сутулятся, выпивают.
Люди один за другим выбывают,
И произносятся для истории
Нежные речи о них - в крематории...

Что Маяковского жизни лишило?
Что револьвер ему в руки вложило?
Ему бы - при всем его голосе, внешности -
Дать бы при жизни хоть чуточку нежности.

Люди живые - они утруждают.
Нежностью только за смерть награждают.

Евгений Евтушенко

Долго я веселился в неведенье сладком
И гордился удачей своей и достатком.
Долго я веселился. Мне все были рады,
И желанья мои не встречали преграды.
Долго я веселился. Мне жизнь улыбалась.
Все прошло. На губах только горечь осталась.

Ты, что строишь дворцы и высокие башни,
Хочешь небо ладонью потрогать, бесстрашный,-
Ты игрушка в руках бессердечного рока.
Он велит - и приходит погибель до срока,
И дворцы твоей славы руинами станут,
И дела твоей жизни в забвение канут.

Неужели ты думаешь: все обойдется,
Смерть пропустит тебя, обойдет, промахнется?
Оглянись же вокруг! Этот мир наслаждений -
Только жалкий мираж, вереница видений,
Только зыбкое марево, сгусток тумана...
Неужели, слепец, ты не видишь обмана?

Разгорается смерти несытое пламя -
Этот огненный зев насыщается нами.
Это наше грядущее. Нет исключений.
Впереди - ничего, кроме смертных мучений.
Обещаньям блаженства - бесчестным рассказам
Не внимай никогда, если жив еще разум.

Ты упорствуешь, ты прегрешения множишь,
От безумств молодых отказаться не можешь,
Воздвигаешь дворцы ради суетной славы,
Тратишь силу свою на пустые забавы.
Воздавая ничтожеству славу и почесть,
Ты достойного мужа теснишь и порочишь.

Но в покои твои, пламенея от гнева,
Смерть внезапно сойдет, словно молния с неба.
Перед нею в последней тоске, в исступленье ты раскаешься,
Ты упадешь на колени и поймешь, полумертвый,
От страха дрожащий:
Все ничтожно, все временно, все преходяще.

Что сулят человеку грядущие годы?
Ничего. Только муки, обиды, невзгоды.
Не теряя надежды, живешь понемногу,
Но приходит пора собираться в дорогу.
Кто из смертных сумел избежать этой доли?
Смерть не шутит сама и шутить не позволит.

Назови государство - их было немало,-
Что не гибло, не рушилось, прахом не стало.
Кто из мертвых воскрес, кто сподобился чуда
Где загробная жизнь? Кто вернулся оттуда?
Никого. Только голос из бездны зовет:
"Для последней кочевки седлайте верблюда!"

Абу аль-Атахия,

Людей неинтересных в мире нет.
Их судьбы — как истории планет.
У каждой все особое, свое,
И нет планет, похожих на нее.

А если кто-то незаметно жил
И с этой незаметностью дружил,
Он интересен был среди людей
Самой неинтересностью своей.

У каждого — свой тайный личный мир.
Есть в мире этом самый лучший миг.
Есть в мире этом самый страшный час,
Но это все неведомо для нас.

И если умирает человек,
С ним умирает первый его снег,
И первый поцелуй, и первый бой...
Все это забирает он с собой.

Да, остаются книги и мосты,
Машины и художников холсты.
Да, многому остаться суждено,
Но что-то ведь уходит все равно!

Таков закон безжалостной игры.
Не люди умирают, а миры.
Людей мы помним, грешных и земных.
А что мы знали, в сущности, о них?

Что знаем мы про братьев, про друзей,
Что знаем о единственной своей?
И про отца родного своего
Мы, зная все, не знаем ничего.

Уходят люди... Их не возвратить.
Их тайные миры не возродить.
И каждый раз мне хочется опять
От этой невозвратности кричать.

Евгений Евтушенко