Рамана Перийя Пуранам

В то время у него было более двухсот собственных последователей, включая превосходных учёных, как Дайварата и Капали Шастри.

Он написал им письмо, в котором говорил:

"Я нашёл своего гуру. Отныне не я, но Бхагаван Шри Рамана Махарши, наш гуру".

На следующий день он подошёл к Бхагавану и сказал:

"Бхагаван, прошу вас, примите меня".

Бхагаван милостиво уступил его просьбе и сказал:

"Оставайтесь в пещере по соседству с пещерой Вирупакша".


Соседнюю пещеру называли Пещерой Мангового Дерева, и её близость к пещере Вирупакша позволяла гуру и ученику навещать друг друга каждый день. Бхагаван продолжал изливать свою милость и помогал Кавьяканте духовно созревать. Бхагаван высоко ценил Кавьяканту и обращался к нему с большим уважением.

Однажды Кавьяканта упал Бхагавану в ноги, причитая:

"Умоляю вас, Бхагаван, не относитесь ко мне уважительно! Я ваш ученик и дитя. Не обращайтесь ко мне в такой почтительной манере!"

Но Бхагаван продолжал так делать. Потом он узнал от других своих преданных и поклонников Кавьяканты, что они называли его Наяна, что на телугу значит 'отец'.

Бхагаван сказал: "С этих пор я буду звать вас Наяна". Наяна не стал возражать, поскольку на телугу это слово означает также 'ученик' или 'ребёнок'.

Интересно отметить, что Кавьяканта был верным преданным Шивы, бесформенного отцовского аспекта Бога. Он никогда не поклонялся Богу в материнском аспекте. Однако, с того момента, как Мать показала ему его гуру, он стал и её преданным тоже.

(Та сторона горы, напротив которой расположен храм Аруначалешвара, называется передней частью горы. Отрезок от Нирудилингама до Эшаньялингама, с юго-запада до северо-востока — задняя часть.

Малоизвестный секрет Аруначалы заключается в том, что передняя часть это отцовский аспект, а задняя часть — материнский.

В жизни преданных Бхагавана все чудеса и видения случались с ними между Нирудилингамом и Эшаньялингамом. В случае с Кавьякантой это также произошло в Нирудилингаме, когда материнский аспект привёл его к гуру).


Он захотел выразить свою благодарность Матери, сочинив тысячу стихов в её честь на санскрите. Сдавшись на милость Бхагавана, он начал работу после получения его разрешения.

Он выбрал священный день завершения написания тысячи стихов, но, к несчастью, заболел и смог написать всего около семисот. Вечером накануне назначенного им самим крайнего срока он пришёл к Бхагавану со своей проблемой.

Бхагаван обнадёживающе заверил его: "Не волнуйтесь, я приду и посижу с вами".

Это было чудесное зрелище: излучая тишину, сидит молодой мастер; его преданный, который старше него, диктует импровизированные стихи обильным потоком, а ученики записывают их до самой поздней ночи при свете фонаря.

Будучи гением, Кавьяканта начал диктовать первую строку из первого стиха первому ученику, первую строку второго стиха второму ученику, первую строку третьего стиха третьему ученику и так далее. Затем он продолжал без остановки диктовать вторую строку первого стиха первому ученику, вторую строку второго стиха второму ученику, вторую строку третьего стиха третьему ученику… пока в час тридцать ночи все тысяча стихов не были закончены.


Бхагаван, который всё это время сидел с закрытыми глазами, безмолвный как скала, открыл глаза и спросил:

"Вы всё записали, что я продиктовал?" Кавьяканта упал в ноги своему гуру и воскликнул: "Да, Бхагаван! Это ваши стихи!"

Эта антология стихов называется Ума Сахасрам. 'Ума' - это божественная Мать, а 'сахасрам' на санскрите означает 'тысяча'. Поэтому название можно перевести как 'тысяча стихов во славу божественной Матери'.

Кавьяканта много раз перерабатывал первые семьсот с лишним стихов, но оставил лишь те стихи, которые он надиктовал той чудесной ночью — стихов, которые, он чувствовал, шли напрямую от Бхагавана.


Когда я вернулся в Раманашрам, некоторые люди, к которым я питал большое уважение, часто плохо отзывались о Кавьяканте. Они заявляли, что его достижения были всего лишь плодом воображения. Я был подвержен влиянию их взглядов.

Я пришёл к Мунгала Венкатарамайе, большому учёному и одному из тех, кто записывал беседы с Бхагаваном. Мунгала не встречался с Кавьякантой, а посему был нейтрален по отношению к нему.

"Почему люди так принижают Кавьяканту?" - поинтересовался я, перечисляя все проступки, которые по слухам он совершил.

"Ганешан, стоп!" воскликнул он. "Откуда ты всё это знаешь?" Я назвал имена тех, кто рассказал мне об этом. Он ответил: "Они высказали своё мнение, а ты его выслушал. Ты уверен, что это правда?"

Я был в замешательстве. "Откуда мы можем знать, какое мнение верно?" — спросил я. Тогда Мунгала сказал: "Ганешан, разве ты не знаешь секрет? То, что говорит Бхагаван, верно. То, что говорят другие — мнение".

И всё же я не был удовлетворён. Я читал о том доводе, что Кавьяканта не был реализованной душой, потому что имел очень много санкальп. Его противники часто цитировали это, и я был убеждён такой логикой. Я выложил свой аргумент Мунгале.

Он сказал мне: "Я спрашивал Бхагавана о том же — как так вышло, что в такой-то книге написано, что Кавьяканта не был реализованным? Бхагаван сказал мне: 'Это не то, что я сказал, это то, что записывающий ожидал услышать'."


Затем Мунагала посоветовал мне:

"Следуй тому, что сказал Бхагаван, и ты будешь близок к истине. Не следуй мнениям, особенно если они разделяют людей — о святых ли они или о ком-то ещё. Не обращай на них внимание.

Ищущий не должен увлекаться каким-либо негативным высказыванием, произнесённым каким-либо святым. Для прогресса это наипервейшее правило, которое следует запомнить.

То, что говорят противники — всего лишь мнения, и если мы будем им верить, то падём жертвами ума".


Это правда, что у Кавьяканты были очень высокие идеалы. Однако, это были не санкальпы, но сатья санкальпы.

Санкальпа - это концентрированное желание для достижения чего-либо. Сатья санкальпа это когда санкальпа приходит к тебе, а не ты страстно хочешь её.


В 1908 году Кавьяканта спросил Бхагавана:

"Является ли поиск источника я-мысли достаточным для достижения всех моих целей, или необходима масса заклинаний, мантра джапа?"

Бхагаван ответил:

"Поиска источника я-мысли будет достаточно".


Несмотря на то, что этот совет изначально был дан ему Бхагаваном, Кавьяканта настаивал:

"А что с моими идеалами и целями?"

Бхагаван ответил:

"Будет лучше, если вы сбросите всё бремя на Господа. Он понесёт его, а вы будете свободны. Он выполнит свою часть работы".


Мунгала сказал мне:

"Люди цитируют только эти фразы. Но Бхагаван рассказал мне, что было потом.

Сначала Кавьяканта не смог ухватить суть совета Бхагавана. Но спустя несколько лет он пришёл к нему и сказал: 'Бхагаван, я сдаю все свои санкальпы к вашим святым стопам'.

Для него не было более великого Бога, чем Бхагаван".

Кавьяканта и его ученики засыпа̒ли Бхагавана вопросами. Хотя ответы не записывались немедленно, Наяна имел столь ясную память, что позже переложил ответы Бхагавана в стихи и читал их вслух, приговаривая: "Это из третьей главы Рамана Гиты", или "Это восьмой стих из второй главы Рамана Гиты". Он тогда ещё не написал Рамана Гиту, и люди удивлялись этим его заявлениям.

Наконец, однажды он сел и написал Рамана Гиту целиком из трёхсот стихов. Он записал вопросы и к ним ответы и показал Бхагавану, который заверил каждый из них, замечая: "Совершенно верно".


В Рамана Гите наиболее показателен один из ответов Бхагавана насчёт женщин.

Наяна задаёт вопрос Бхагавану:

"Разве женщины не равны мужчинам?"

Бхагаван отвечает:

"Что есть мужчина или женщина? Это основано на теле. Для души нет никакой разницы".

Затем Кавьяканта спрашивает:

"Может ли женщина овладеть писаниями?"

Бхагаван отвечает:

"Без сомнения".

Наяна продолжает:

"Могут ли женщины достичь самореализации? Становятся ли они джняни?"

"Без сомнения", отвечает гуру.

"Для души, которая должна достичь реализации, нет никакой разницы".



В 1922 году, когда мать Бхагавана достигла махасамадхи, не Бхагаван был тем, кто захотел похоронить её в гробнице, возвеличить её, построить для неё храм.

Это был Кавьяканта, который сказал Бхагавану: "Согласно писаниям и вашим словам в Рамана Гите, она — реализованная душа. Она должна быть погребена со всей святостью". Он взял на себя организацию этой задачи и над её могилой был возведён храм Матрубхутешвара.

Кавьяканта даже дал храму это имя — Матрубхутешвара, что значит "Господь, который принял форму Матери". Таким образом, идея храма, того ядра, вокруг которого вырос ашрам, принадлежала Кавьяканте.


Кавьяканта был великим человеком. Благодаря интенсивной епитимье, его кундалини поднималась. Согласно писаниям, когда кундалини достигает сахасрары, самой макушки, её энергия проходит через голову и достигает солнца. Кавьяканта не хотел, чтобы это произошло. Будучи учеником Бхагавана, он хотел, чтобы Бхагаван положил свою руку ему на голову.

Позже Кавьяканта говорил: "В тот миг, когда Бхагаван положил свою руку мне на голову, словно холодные лучи луны пролились на меня. Боль совершенно утихла". Перед этим кто-то из преданных Бхагавана отметил, что из макушки Кавьяканты поднимается какая-то субстанция, похожая на лёгкий пар.


Мой учитель Т. К. Сундареша Айер, Кунжу Свами и Вишваната Свами были свидетелями ещё одного случая, когда милость Бхагавана снизошла на Кавьяканту.

Как-то раз, делая епитимью в храме Ганеши в Тирувоттийуре, недалеко от Ченная, Кавьяканта понял, что не может духовно продвинуться. Он взмолился Бхагавану "Помогите мне! Помогите мне!" В ответ он почувствовал, как Бхагаван появляется перед ним, кладёт на него руку, освобождая его от духовного застоя, а затем исчезает.

Кавьяканта немедленно рассказал своим ученикам, что произошло. Примерно в то же самое время в Скандашраме Бхагаван сотрудничал с ним: "Я лежу, и вдруг чувствую, как моё тело взмывает в воздух. Услышав слово 'Тирувоттийур', я пошёл по главной улице. Увидев храм Ганеши, я вошёл в него. А затем вдруг неожиданно оказался снова в Скандашраме".


Т.К.Сундареша Айер спрашивал его: "Почему это случилось, Бхагаван?" Бхагаван ответил: "Это санкальпа Наяны. Это не было моим желанием".

Он продолжал: "Благодаря этому опыту я понял, как сиддхи — легендарные мудрецы и святые — путешествовали в астральном мире. Возможно, со мной было то же самое. И всё-таки, не я этого хотел, это произошло благодаря желанию Кавьяканты".


Как-то раз Бхагаван спускался с горы вместе с Наяной, Сундареша Айером и другими преданными. Вдруг он остановился и сказал: "Наяна, посмотрите-ка на меня! Солнце, луна, звёзды и планеты вращаются вокруг моей талии".

Никто не смог увидеть этого зрелища, но все видели, как тело Бхагавана светилось ярким блеском. Проникнутые благоговейным страхом, преданные простёрлись перед мастером и запели священную Пуруша Суктам — песню, которую распевали древние святые, восхваляя Господа Вселенной, где солнце и луна описываются как два глаза Господа.


Бхагаван подтверждал, что после поднятия кундалини и случая в Тирувоттийуре, через тело Кавьяканты стал протекать электрический ток.

В результате он не мог ходить по земле босиком, не получив электрический удар. Он стал носить деревянные туфли, но почтительно снимал их в присутствии мастера.

Бхагаван сострадательно говорил: "Наяна идёт. Он не может ходить босиком. Положите что-нибудь непроводящее ток — деревянный настил — чтобы он мог сесть. Дайте ему также шерстяное одеяло, на которое он сможет наступать".

Мы должны почитать отношения Бхагавана и Кавьяканты.


То, как мастер относился к ученикам, важнее, чем то, как собратья ученики относились друг к другу. Если такой мудрец, как Бхагаван, восхищался Наяной — над этим ищущие и преданные должны поразмыслить.

Преданные Бхагавана в долгу перед Кавьякантой Ганапати Муни:

Во-первых, он был тем, кто дал их мастеру прославленное, священное имя.

Во-вторых, именно он был первым человеком, который убедил мастера начать говорить.

До него Шивапракашам Пиллай, Гамбирам Сешайа и другие думали, что Бхагаван соблюдает обряд молчания, и получали его ответы только письменно.

Благодаря Кавьяканте Бхагаван начал давать ответы устно. Он также был тем, кто уговорил Бхагавана написать поэму на санскрите в размере арья.

Бхагаван возражал, что немного знает о санскрите и его размерах. Кавьяканта объяснил ему правила размера арья и повторил свою просьбу. Днём позже Бхагаван представил два безупречных стиха. Затем на следующий день он представил ещё три.

Муни воскликнул своим ученикам: "Сможет кто-либо из нас написать так?" Эти пять стихов образуют гимн — Аруначала Панчаратнам — который ежедневно поют перед самадхи Бхагавана.

"Океан нектара полный милости, объемлющий вселенную в своём великолепии, о Аруначала, верховное Я, будь солнцем и открой лотос моего сердца в блаженстве.

О, Аруначала, в тебе картина вселенной образуется, пребывает и растворяется. Это есть высочайшая истина.

Ты внутреннее Я, танцующее в Сердце. Сердце — имя твоё, о Господь! Тот, кто обращается внутрь непотревоженным умом, чтобы найти, где возникает сознание 'я', осознаёт истинное Я, и остаётся в тебе, Аруначала, как река, впадающая в океан.

Оставляя внешний мир, чтобы медитировать на тебя внутри с помощью контроля ума и дыхания, йогин видит свет, о Аруначала, и находит в тебе наслажденье.

Тот, кто посвятил свой ум тебе, и, видя тебя всегда, созерцает вселенную как твой облик, тот, кто во все времена прославляет и любит тебя исключительно как Себя *the Self], тот есть мастер, не имеющий себе равных, он пребывает единым с тобой, Аруначала, навечно в твоей благодати".

Тогда как Кавьяканта Ганапати Муни был колоссом, Садху Натанананду можно сравнить с черепахой из сказки о зайце и черепахе.

Невероятный духовный гигант, он вырос из обычного учителя начальной школы в человека глубокой мудрости и понимания.

Садху Натанананда — составитель Духовного Наставления, одной из самых важных книг для духовных ищущих.

Этот скромный учитель изучал Рамакришну Парамахамсу, Свами Вивекананду и писания. Он понял, что только посредством руководства настоящего наставника он сможет в совершенстве познать, что есть истина.
Поэтому он стремился найти гуру.

Его друзья рассказали ему о молодом аскете на горе Аруначала, который может его направить. Натеша Мудальяр, как его тогда звали, приехал к Бхагавану в Скандашрам и сел рядом с ним. Так как он был хорошо знаком с писаниями, он полагал, что должен говорить только после того, как с ним заговорит гуру.

Однако, Бхагаван очень редко говорил, если никто не задавал ему вопросов. Проведя несколько часов с Бхагаваном в молчании, Мудальяр пришёл домой разочарованный.

"Может быть, он вовсе не святой", - подумал он. "Пойду к другим святым".

Он посетил множество других святых и мудрецов, но вернулся ни с чем. Друзья укоряли его: "Почему ты бросил? Иди снова к Бхагавану!"

Он начал писать письма Бхагавану, моля, чтобы тот пролил на него свою милость.

Он даже послал заказное письмо, где писал:

"Если вы не даруете мне свою милость, я умру нереализованным. В своём следующем рождении я буду снова просить вашей милости, и вам придётся родиться ещё раз, только чтобы дать мне реализацию. Но вы могли бы дать её мне прямо сейчас!"


Бхагаван явился ему во сне и сказал:

"Ты требуешь от меня милости. Сперва ты должен почтить Господа, сидящего на быке".

В его маленькой комнатке на стене висела картина. На ней был изображён Господь Шива, сидящий верхом на Нанди, своём быке.


Натанананда поклонялся изображению в течении нескольких дней, но это не принесло ему удовлетворения. Он поехал в Тируваннамалай и пошёл в храм Аруначалешвара.

"Возможно, Бхагаван во сне направил меня сюда", думал он. На этот раз некоторые люди пытались его отговорить: "Не ходи к этому молчаливому аскету. Он не будет говорить с тобой!"

Однако, он был серьёзным, настойчивым человеком. Настолько, что даже Муруганар замечал, что суровость была оружием Натанананды.

Не оставляя надежды, этот школьный учитель снова пошёл к Бхагавану и молил:

"Бхагаван, я хочу переживать вашу милостивую мудрость. Будьте добры, исполните мою просьбу!"

Бхагаван глядел на него целых пятнадцать минут. Когда Бхагавану задавали вопрос, он обычно не отвечал немедленно. Вместо этого он подготавливал вопрошающего молчанием и только потом давал ответ, так что вопрошающий получал его как прямой опыт.

Бхагаван был больше заинтересован в человеке, чем в вопросе.

Пристально глядя на Натанананду, он сказал:

"Это тело напротив меня желает получить милость, или это сознание внутри него? Если это сознание, разве не считает оно себя телом и создаёт этот запрос?

Если это так, позвольте сознанию прежде всего распознать собственную природу. Тогда оно автоматически распознает Бога и милость. Эта истина может быть реализована прямо здесь и сейчас".


Волна за волной чистого блаженства пульсировала сквозь Натанананду, и он много часов пробыл в присутствии Бхагавана. Он был благословлён его взглядом милости.


Натанананда однажды сказал мне, что даже взгляд Бхагавана не смог полностью реализовать его, и что были ещё остаточные тенденции, несмотря на то, что он вёл сугубо аскетический образ жизни.

Однажды он сидел в присутствии Бхагавана, когда Кавьяканта Ганапати Муни и другие учёные преданные говорили с Бхагаваном на санскрите об индуистских писаниях.

Чрезвычайно удручённый, что не может понять ни слова об обсуждаемых высоких предметах, он сидел молча, и слёзы катились по его щекам. Когда он открыл глаза, все уже ушли, остался только Бхагаван.

Бхагаван сострадательно посмотрел на него и спросил:

"Почему вы так удручены? Если бы вы действительно были не годны к реализации истины в этой жизни, вы бы вообще не попали в этот место". (Это применимо ко всем нам).


Бхагаван продолжал:

"Та сила, которая привела вас сюда, заставит вас реализовать Я. Не сегодня, так завтра она непременно выполнит своё обязательство. У вас нет причин для расстройства".

Это растворило все несовершенства в Садху Натанананде и полностью избавило его от невежества. После этого он также стал реализовавшим истину мудрецом.


В тот день, когда он понял, что реализован, он стал инкогнито. Внешним символом того, что он реализовался, стала его безвестность. Он жил в одиночестве — счастливый от постоянного пребывания в Я.


После махасамадхи Бхагавана в 1950 году и вплоть до 1967 года многие даже не знали, жив ли ещё Натанананда.

Хотя он жил в доме в Тируваннамалае, никто не знал, где он. Как и все старые преданные, я тоже думал, что он скончался.

Я провёл семь лет в ашраме, когда вдруг однажды мой друг Дораб Фрамджи спросил меня: "Ты знаешь, что Садху Натанананда ещё жив?"

Я подпрыгнул от радости, поскольку очень любил его книгу Духовное Наставление. Я нанёс ему визит. Он был очень аскетичным человеком, в его комнате не было ничего, кроме нескольких набедренных повязок.

Он благословил меня и спросил:

"Чем ты занимаешься? Ты практикуешь Самоисседование?"

Я ответил:

"Я не способен проводить Самоисследование. Я только пою Аруначала Шива, Аруначала Шива".


Он покраснел от гнева. Я отпрянул, поскольку это была первая моя с ним встреча, и я привык, что люди относятся ко мне снисходительно. Но не Натанананда! Он был серьёзным и суровым человеком.

Он рвал и метал:

"Какой ты дурак! А для чего, как ты думаешь, ты пришёл к Бхагавану? Для какой функции он тебя выбрал? Лишь только сделать тебя подобным ему!

Читай его Сорок Стихов о Реальности, практикуй Самоисследование, будь истиной. Вот для чего ты был избран!"


Я остолбенел, не веря своим ушам.
Он отказался выходить из своей безвестности и даже оставаться в ашраме.


Дораб Фрамджи нашёл для него хижину рядом с домиком Осборна. Натанананда жил там до 1981 года.

Мне очень повезло, что он позволил мне приходить и говорить с ним, когда мне захочется.

Однажды мне удалось вытащить его из затворничества — я упросил его написать статью для подарочного издания журнала ашрама. Он любезно согласился.

К несчастью, я её куда-то подевал. Полагая, что у него есть копия, я пришёл к нему и сказал:

"Свами, я сожалею, но я потерял вашу статью. Пожалуйста, дайте мне копию. Я тщательно перепишу её, и затем верну".


Он рассмеялся и сказал:

"Оглянись вокруг, Ганешан. Моя обстановка даст тебе представление обо мне. Посмотри на мою комнату, здесь ничего нет — ни книг, ни одежды, ни утвари, ничего".


Озадаченный, я спросил:

"Что вы имеете в виду, Свами?"

Он ответил:

"Ганешан, ты должен знать, что я написал много стихов о Бхагаване. Но разве ты видишь здесь хоть одну книгу, хотя они все были напечатаны?

Написав поклонение Бхагавану, в стихах ли, в прозе ли, я в тот же миг клал его к святым стопам своего мастера. Что касается меня, моя работа на этом была окончена.

После того, как Бхагаван покинул тело, несколько людей просило меня написать для них, как и ты. Я соглашался, написав и отдав это в их распоряжение. На этом моя ответственность заканчивалась".


Однако, он сделал мне одолжение и написал эту статью снова, её можно найти опубликованную в Рамана Пикториал Сувенир 1967 года.


Однажды я привёл семью, которая пропагандировала имя Бхагавана, на встречу с Натананандой. Они ему рассказывали о той работе, которую они проделывали, распространяя имя Бхагавана.


Натанананда пришёл в ярость:

"Вы говорите такой вздор, думая, что распространяете славу нашего мастера!

Единственный способ сделать это, это самим стать истиной.

Практикуйте учения прямо здесь, прямо сейчас, вот лучший способ служить гуру.

Наш мастер - это учение. Лучший способ выразить свою преданность Бхагавану это практиковать его учения".


Семья была напугана и никогда больше не посещала Натанананду.

В последние минуты Натанананды Садху Ом, Кунжу Свами, некоторые другие и я молились перед ним.

В смерти каждого преданного, которую мне довелось наблюдать, одним общим показателем было то, что никто не беспокоился о своём теле.

Прямо перед тем, как он оставил тело, я спросил его:

"Свами, как вы себя чувствуете?"

"Я счастлив", был ответ.


Физически он глубоко страдал. Все доктора, которых я приводил к нему, диагностировали тяжёлую болезнь. Тем не менее, он сказал, что счастлив.

"Что вы имеете в виду под словом счастье?"

Натанананда ответил:

"Посмотри на изображение Бхагавана, и ты поймёшь".


Это были его последние слова. Он направил моё внимание на Бхагавана и затем, радостно закрыв глаза, скончался.

Для меня было честью прин
имать участие в постройке самадхи для его тела джняни на территории поместья Дораба Фрамджи.

"В 1908 году мой отец и я посетили Аруначалу. Город был заполнен людьми, так как шёл фестиваль Картикай Дипам.

Услыхав о Брахмане Свами, святом садху, живущем в пещере Вирупакша на горе, мы пошли туда. Когда мы достигли пещеры, человек возле входа упорно отказывался пускать нас внутрь, чтобы увидеть свами. Я оспаривал его полномочия нас не пускать.

К счастью, тут вышел сам свами. Я был потрясён, увидев его. Что-то внутри меня заставило меня взмолиться об облегчении физического нездоровья и ментальных мучений, которые постоянно терзали меня.

Свами ответил: 'Я ни медврач, ни предсказатель', и собрался уходить.

Не сдаваясь, я догнал его и возразил: 'Я пришёл к вам, услышав о вашем великом духовном достижении. Возможно, мне не суждено найти облегчение'.

Свами вдруг остановился, повернулся ко мне, и, глядя на меня пронизывающим взглядом, произнёс:

'Развейте в себе склад ума, принимающий такие проблемы с внутренней решимостью. Ничто не сможет поколебать вас'.


Затем он поднял правую руку в благословении. Я почувствовал, как из неё изливаются лучи света, охватывая меня. Это наполнило меня уверенностью принимать проблемы в будущем с позиции, что высшая сила наверняка защитит меня".


Этим замечательным преданным был Манаваши Рамасвами Айер. Рождённый со сложным нравом, он в своей жизни никогда не принимал 'нет' в качестве ответа. Именно это прирождённое его качество Бхагаван усилил при их первой встрече.

Физические испытания в форме болезней и ментальные испытания в форме сомнений наверняка одолевают нас по жизни как духовных ищущих.

Есть две важные вещи. Мы должны иметь мужество встречать каждое испытание прямо и смело. В равной степени мы должны верить, что высшая сила — назовите это гуру или Богом — направит и защитит нас.

Тот визит Айера был для него очень важным. Он пришёл просто как посетитель. Но когда он спустился вниз, четыре башни храма, священная гора и мудрец, обитающий там, с его несомненной духовной силой, произвели на него такое сильное впечатление, что он решил сменить место жительства и остаться здесь навсегда.

Он стал посещать Бхагавана каждый вечер, оставаясь до ночи. Тогда с Бхагаваном было всего один или два человека, поэтому никаких ограничений не было. Узнав, что Айер интересуется музыкой, Бхагаван стал обучать его тонкостям сочинения крити, одной из форм поэзии. Это был своего рода кукольный театр!

В обычном кукольном театре кукольник дёргает за ниточки, заставляя кукол танцевать под его мелодии. Здесь же дёрганье за ниточки заставляло Айера не танцевать, а сочинять крити необычайной музыкальной ценности, раскрывая тем самым величие Бхагавана и его учения.

Однажды, как обычно, после работы Айер пришёл в пещеру Вирупакша и спросил Бхагавана по-английски:

"Свами, Иисус Христос, Будда и другие мудрецы приходили в этот мир, чтобы искупить грехи грешников. А у меня есть надежда?"

Бхагаван пристально посмотрел на него и ответил по-английски: "Да, надежда есть".

Заметно тронутый и взволнованный до глубины души этим ответом, Айер спонтанно сочинил крити на тамильском:

"Рамана, вы моё единственное прибежище, мне не к кому больше обратиться".

Эта песня до сих пор популярна среди тамильских преданных Бхагавана.


Однажды вечером в пещере Вирупакша Бхагаван около получаса концентрировал своё внимание на Айере, и тот почувствовал, как в него входит огненный поток. Его ум развернулся вовнутрь и слился с Сердцем. Впервые он понял, что Бхагаван был не просто свами-аскетом, но духовным генератором.

Это переживание дало ему безоговорочную веру в Бхагавана.

Айер страдал хроническим несварением желудка. Когда он рассказал об этом Бхагавану, Бхагаван снова сфокусировал на нём свой взгляд. Айер немедленно почувствовал, как его ум успокоился. Через несколько дней, во время празднования какого-то фестиваля, Эчамма принесла много различных сдобных яств и сладостей, приготовленных из топлёного масла и сахара для Бхагавана.

Бхагаван, который всегда делился едой со всеми, кто находился вокруг, попросил Эчамму позвать Айера. Опасаясь своей диспепсии, Айер отказался и сказал Эчамме: "Пожалуйста, попроси Бхагавана простить меня. Я не могу есть такую жирную пищу". Бхагаван настоял, сказав: "Пожалуйста, разделите эту еду со мной".

Подчиняясь Бхагавану, он съел еду безо всяких дальнейших размышлений. После этого его хроническая болезнь исчезла совершенно. Его благодарность Бхагавану за его исцеление вылилась в форме ещё одной песни: "Как мне выразить благодарность за исцеление, милостиво дарованное мне?"

Его семья, которая, оставаясь в городе, не одобряла того, что он каждый вечер проводил у Бхагавана, услышала об этом чуде и уверовала в Бхагавана.


Вскоре Айера перевели в Бергампур, город на востоке Индии. Он уезжал с тяжёлым сердцем. Там его ноги покрылись болезненными язвами. Даже после обширного лечения, включая операцию, облегчения не было. Тем не менее, несмотря на сильную боль, он должен был ходить на официальную работу. Он с жаром взмолился Бхагавану о помощи.

На следующее же утро в его дверь постучали. Когда он открыл её, на пороге стояли два садху. Они сказали: "Мы совершаем паломничество, и идём из Аруначалы. Перед уходом Бхагаван попросил нас посетить Бергампур и встретиться с вами". Айер тепло их встретил.

Заметив, что он страдает из-за болезненных язв, садху приготовили аюрведическую мазь из тамаринда и самбарани (распространённый в Индии вид ладана) и намазали им язвы Айера. На следующий же день Айер был полностью здоров.

Его эмоционально заряженная преданность Бхагавану за это чудо хлынула из него в виде песни, названной Саранагати, и ставшей неизменно любимой песней преданных Бхагавана:

"Я сдаюсь тебе. Кому мне ещё сдаться? Ты — совершенный в Аруначале, который наделяет человека предельным освобождением, о, Рамана, дождевое облако сострадания, не настало ли время одарить меня твоим милостивым взглядом? Если ты медлишь, о, что мне делать? Мой любимый, утоли мою печаль и даруй мне благодать. Я больше не могу выносить это безразличие. О, ты, который есть сам Брахман, я сдаюсь тебе".


Я был очень близок Айеру, и однажды он рассказал мне об этой песне:

"Видите эту красоту, Ганешан: исцеление произошло не благодаря этой песне. Исцеление уже случилось, и если бы я вообще должен был бы спеть какую-либо песню своим умом, я спел бы только о благодарности Бхагавану за исцеление.

Послушайте песню, в ней говорится:

'Разве сейчас не подходящее время одарить меня твоим взглядом милости? Если ты медлишь, о, что мне делать? Моя любовь, утоли мою печаль и даруй мне благость. Я больше не вынесу этого безразличия'. И это после того, как чудо произошло".


Он начал цитировать таких мудрецов, как Маникавачакар, Мира и Тукарам, где они молились: "Благослови эту жалкую собаку", когда Бог уже благословил их. И никак не наоборот.

Затем он процитировал из Одиннадцати стихов Аруначале Бхагавана:

"О, Аруначала, правя мной струнами своей милости, хоть я не имел даже смутного представления о тебе, ты решил убить меня наповал. Как же тогда такой слабак, как я, оскорбил тебя, что тебе пришлось оставить своё дело незаконченным? Ты не убил меня. Ты недоделал своё дело. Зачем ты мучаешь меня, подвесив между жизнью и смертью? Исполни свою задачу, убей меня теперь и даруй мне вечную жизнь в одиночестве, о, Господь!"

Он продолжил:

"Это уже произошло с Бхагаваном, но всё же он пишет это как молитву. Почему Маникавачакар поёт: 'Я худший из грешников, прошу тебя, спаси меня'? Ведь не из-за этой молитвы Бог пришёл и спас его. В своей Акшараманамалай Бхагаван говорит: 'Благослови меня, чтобы я мог умереть, не теряя связь с тобой, иначе горька моя судьба, Аруначала. Положи свою священную руку мне на голову, и дай мне вкусить твоей милости. Не покидай меня, Аруначала. О, Аруначала, соединись со мной, дабы не было больше наших отдельных личностей — 'ты' и 'я', и благослови меня высшим состоянием вечно вибрирующей радости'.

Это похоже на молитву. У многих людей возникал этот вопрос, и они спрашивали Бхагавана:

'Вы джняни. Почему же вы пишете 'Спаси меня, не дай мне быть приговорённым?'

Ответ в том, что это уже было сделано. Мы должны были бы прежде помолиться, чтобы получить милость Бога. Но Бог, будучи великим, сперва дарует нам свою милость, а после принимает наши молитвы — даже если мы делаем это потом!"


В 1922 году Бхагаван спас Айера от неминуемой смерти. Капали Шастри, очевидец этого чуда, писал в своей книге:

"Махарши жил на горе в Скандашраме. Некоторые из нас обычно сопровождали его во время гирипрадакшины.

В один такой день перед началом гирипрадакшины мы получили известие, что инспектор Рамасвами Айер внезапно заболел и лежит в пещере Вирупакша.

Махарши спустился к тому месту, где лежал Айер. Сердце Айера неистово билось. Махарши сел рядом с ним, положив руку ему на голову. Через пять минут Айервстал, и выглядел довольно нормально.

Махарши продолжал сидеть, он не вставал где-то около часа. В Скандашраме у меня была сумка с оливковым маслом, я сходил за ним и стал втирать его в голову Махарши. Затем мы все вернулись в Скандашрам.

Когда я спросил Бхагавана, он просто ответил:

'Ну, Рамасвами встал, а я сел. Я сознавал, когда вы втирали масло, это было очень приятно'. Он не сказал, что сотворил чудо, ничего такого".

Позже, в 1942 году, Айер ещё раз был спасён от верной смерти. Однажды его жена прибежала к Бхагавану и взмолилась, чтобы он спас её мужа, который в это время лежал без сознания в своём доме. В тот самый миг Айер очнулся.


Спустя годы, услышав эту историю, я немного скептически к этому отнёсся. Поэтому я пошёл к Айеру и стал допытывать его: "Как так вышло, что каждый раз, когда вы заболеваете, Бхагаван спасает вас от смерти?"

Он ответил: "Что поделаешь, Ганешан, Бхагаван спас не только меня. Он спасал также другие искренние души от мученической смерти".

И он стал перечислять: его собственная дочь, дочь его друга Субрамани Айера, Джагадиша Шастри, муж собственной сестры Бхагавана и другие имена, которых я не знал. У Айера было пять дочерей и один сын. Бхагаван проявлял активный интерес к семье Айера, и каждый её член был полностью предан Бхагавану.


Когда я пришёл жить в ашрам, мне захотелось побольше узнать о них и об их взаимоотношениях с Бхагаваном. Поэтому я поехал в Мумбай, где жила одна из его дочерей, чтобы взять у неё интервью для Горной Тропы. Её звали Лалита Венкатараман, и она была замечательным музыкантом. Она рассказала мне об уникальных отношениях с Бхагаваном, которые каждый из них имел с ним со времён пещеры Вирупакша.

Для всех них Бхагаван был Богом. Каждый раз, когда семья должна была покинуть Аруначалу, они стояли перед Бхагаваном и пели хором Саранагати. Впоследствии эту песню многократно пели перед Бхагаваном в течении почти двух десятков лет.

Лалита Венкатараман рассказывала:

"Фактически, моего отца в народе знали как Саранагати Рамасвами Айера или Саранагати Тата". Она продолжала: "Так как мой муж работал в Северной Индии, после замужества я могла приезжать в Тируваннамалай только в редких случаях. Когда бы я ни находилась в ашраме, я пела, аккомпанируя себе на вине, а Бхагаван с интересом слушал и улыбался.

Однажды, когда я вошла в холл после долгого отсутствия, он заметил:

'Смотрите, только сегодня утром мы слушали её голос по радио и вот она сама собственной персоной'. Я записала две песни о Бхагаване, и в тот день, вероятно, одну из них транслировали".

"Будучи ребёнком, я играла с Бхагаваном в пещере Вирупакша. Однако, любимицей Бхагавана была моя старшая сестра Раджам. Он заплетал ей косы, они вместе играли с её игрушками. Моя сестра так любила Бхагавана, что когда у неё было что-нибудь вкусненькое или необычное из еды, она мчалась в пещеру Вирупакша, чтобы поделиться с ним.

Однажды нам принесли специальный сорт риса падди и молотили его вручную у нас дома. Его отруби были очень вкусными, сладкими и полезными. Когда женщина, которая молотила рис, сказала об этом моей сестре, та схватила горсть отрубей и побежала к Бхагавану.

Заметив появление Раджам в необычное время, Бхагаван спросил, не принесла ли она что-нибудь для него. Она дала ему отрубей, и они вместе ели. Бхагаван рассказал ей, что эти отруби могут быть вкуснее, если есть их вместе с другими ингредиентами.

Моя сестра обладала великими привилегиями Бхагавана. Но она всегда осознавала, что имеет дело с Богом. Она почитала его каждый момент своей жизни".

После паузы она продолжила: "Моя старшая сестра Раджам была прекрасным художником. Хотя она никогда ни у кого и нигде не училась рисовать, её рисунки и картины несли в себе особое, настоящее качество жизни. Когда она подросла, она стала рисовать изображения богинь. Она показывала их Бхагавану, и он очень высоко их оценил. Однажды Раджам нарисовала красивую картину Богини Варалакшми, аспект богини матери, почитаемый замужними женщинами. Когда она показала её Бхагавану, он предложил её напечатать и распространить. Раджам насобирала и заняла денег и напечатала её. В 40-е и 50-е годы во многих комнатах для пуджи в семьях ортодоксальных браминов висела эта картина".


Затем Лалита Векатараман провела меня в свою комнату для пужди на верхнем этаже и показала мне две прекрасных картины Раджам — одну богини Мадурай Минакши и другую святого Тьягараджа.

Потом я вспомнил, что в Скандашраме была картина Бхагавана сидящего на павлине, с подписью Раджамма внизу.


Всю свою жизнь Айер был преданным бхактой. У него начинали литься слёзы при одном упоминании слова 'Бхагаван'.

В 1922 году он имел редкую привилегию быть свидетелем, когда Алагамма достигла освобождения в Скандашраме.

Айер пел имя Господа Рамы, когда Бхагаван сидел, возложив свои священные руки на голову и сердце Алагаммы, чтобы освободить её. Он был свидетелем акта милости Бхагавана.

Айер был также одним из тех, кто нёс тело Алагаммы вниз к месту её погребения. Он был с Бхагаваном всё время, пока похороны не были завершены. На десятый день на могиле был установлен лингам.


Кавьяканта Ганапати Муни сочинил импровизированный гимн на санскрите, восхваляющий Алагамму, как будто она была ещё более великой, чем матери Будды, Иисуса и Ади Шанкара.

Сидя с краешку, Айер восхищённо слушал, когда Бхагаван подозвал его и вдохновил сочинить крити на тамильском. Хотя Айер был убит печалью, он повиновался. Спонтанно к нему пришло крити. Он записал его на бумаге и отдал Бхагавану. Бхагаван попросил его спеть. Во время пения он был поражён, поняв, насколько совершенным вышло крити.


Когда Бхагаван достиг брахманирваны в 1950 году, Айер видел, как джйоти Бхагавана, двигаясь подобно свету метеора, слилось с Аруначалой.

Близкие почитатели Айера, как тамильский учёный Ки. Ва. Джаганатан, поклонялись Айеру как джняни.

Очень популярный писатель в Тамил Наду в 1960-х Ки. Ва. Джа попросил меня отвести его туда, где жил Айер, который был тогда болен и прикован к постели в доме напротив ашрама.

Лишь увидав Айера, он сложил руки над головой, и стал ходить кругами вокруг его постели, проливая слёзы и напевая "Ишвара, Ишвара, Ишвара". Затем он начал экспромтом распевать стихи в честь Айера. Это было поистине чудесное зрелище.

До этого я лишь слышал о людях, которые впадают в эмоциональный экстаз и льют слёзы. В тот день я был тому свидетелем.

На обратном пути Ки. Ва. Джаганатан благословил меня, сказав: "Почитайте его, Ганешан! Добивайтесь благословения Айера. Это реализованный человек, святой, прячущийся под маской обыденности. Не теряйте любой возможности получить его благословения. Это весьма поможет вам на вашем духовном пути".

Благодаря этому совету мне выпало счастье стяжать благословения Айера.

Айер скончался в Ченнае, и его последние минуты были очень мирными. Руки его лежали на груди, а из уголков закрытых глаз лились слёзы экстаза, явно демонстрируя, что он видит Бхагавана в своём Сердце. Медленно, тихо, его дыхание остановилось. Манаваши Рамасвами Айер был теперь навечно поглощён Аруначалой.

Однажды в пещеру Вирупакша к Бхагавану пришёл человек. Он оставался там всего лишь неделю. За это время он написал и спел четыре песни во славу Бхагавана.

Он сказал, что его зовут Венкатрама Айер и что он из Сатьямангалам — маленькой деревушки неподалёку от Тируваннамалая.

Позже он прислал пятую песню, знаменитый гимн Рамана Сатгуру.

Когда Бхагаван прочёл эти пять песен, он был поражён их красотой. С тех пор многие тамилоязычные преданные Бхагавана их поют.

Странно, но когда кто-то из старых преданных отправился в Сатьямангалам, чтобы встретиться с Венкатрама Айером, никто в деревне ничего о нём не знал.

Впоследствии, когда преданные обсуждали это, Дэвараджа Мудальяр сказал:

"В пещере Вирупакша Бхагаван написал пять гимнов во славу Аруначалы".

На это Муруганар ответил:

"Отец Аруначала захотел выразить свою благодарность. Поэтому он явился в человеческой форме как Венкатрама Айер и спел пять гимнов Бхагавану".

Одна из строф в Рамана Сатгуру возвещает, что Бхагаван поднял свой флаг мудрости, чтобы вести миллиарды существ к освобождению.

Что такое миллиард? Один с множеством нолей. Если удалить все несуществующие ноли, чем в реальности являются миллиарды индивидуальных эго, останется лишь единица.

Эта единица — Аруначала, эта единица — Рамана и эта Единица есть то, чем каждый из нас в реальности является. А не Рэмы, Рахимы и Рональды, которыми мы себя считаем.


Бхагаван пришёл, чтобы мы вспомнили нашу подлинную божественную природу. Его милость не исключает никого, будь то мужчина, женщина или зверь. До сих пор все его преданные были индусами.

Настало время учению перейти границу нации и религии. И оно действительно перешло эту границу, не потревожив веры тысяч людей, которые в поиске истины приходили из всех уголков мира.


Фрэнк Хамфриз был молодым британским полицейским и католиком. Переведённый в Индию из Англии, он прибыл в Бомбей, ныне Мумбай, с высокой температурой и был вынужден лечь в больницу.

Будучи медиумом, обладающим оккультными силами, Хамфриз использовал эти силы, чтобы облегчить сильную боль, от которой он страдал, находясь в больнице.

Потом он переместил своё тонкое тело в Веллор, город рядом с Тируваннамалаем, куда его назначили по должности, и там увидел Нарасимайю, который должен был обучать его местному языку телугу.

Позже, когда он сам прибыл в Веллор, Нарасимайя представился: "Я ваш учитель телугу". "Я знаю", ответил англичанин. "Откуда вы знаете?" — спросил озадаченный учитель. "Я встречал вас, хотя вы никогда не были в Бомбее. Я путешествовал в астральном теле и видел вас", отвечал Хамфриз.

Нарасимайя обучал много британцев, большинство из которых вовсе не чувствовало тяги к духовности. Он решил, что этот человек просто чокнутый.

Затем Хамфриз попросил Нарасимайю:

"Я бы хотел почитать книгу по индуистской астрологии на английском. Вы можете мне помочь?"

Нарасимайя заключил, что это была всего лишь ещё одна сумасбродная просьба, и проигнорировал её.

Заметив это, Хамфриз продолжил:

"Здесь есть какие-нибудь махатмы?" (Махатма значит великая душа).

Этот последний вопрос сильно удивил Нарасимайю. Он захотел испытать Хамфриза. Он ушёл, ничего не ответив.


На следующий день он вернулся с множеством фотографий святых и мудрецов и зашёл в комнату Хамфриза.

Никого там не обнаружив, он оставил фотографии на столе и ушёл. Когда он вернулся, Хамфриз тоже уже был здесь. Взяв одну фотографию из общей кучи, он спросил: "Нарасимайя, это не твой гуру?" Он показывал на фото Кавьяканты Ганапати Муни.

Кавьяканта действительно был гуру Нарасимайи. Потрясённый, Нарасимайя заключил, что Хамфриз не был чокнутым, ведь не могло же быть столько поразительных совпадений.

Хамфриз поведал ему:

"Прошлой ночью ваш гуру пришёл ко мне во сне. Он сел рядом со мной на кровати и сказал что-то на языке, которого я не понял".

Это окончательно убедило Нарасимайю. К несчастью, вскоре Хамфриз заболел и был отправлен в Ути, местечко в горах Нилгири, где он оставался несколько месяцев.

Вернувшись, он сказал Нарасимайе:

"Прошлой ночью мне снился сон. Так как ты можешь не поверить моему словесному описанию, я нарисую то, что видел".

Затем он нарисовал гору, пещеру в ней, рядом небольшой водопадик и стоящего возле него садху. Это было живописное изображение пещеры Вирупакша и Раманы Махарши.

Нарасимайя потерял дар речи:

"Это мастер моего мастера!"

Совершенно убеждённый теперь насчёт Хамфриза, он захотел отвести его к Бхагавану. Сперва он познакомил его с Кавьякантой Ганапати Муни, который в то время был в Веллоре.

Кавьяканта был удивлён, увидев этого британца, которому был всего двадцать один год, а он уже старший полицейский офицер.

В Тируваннамалае проходила конференция Теософского Общества, в которой Кавьяканта должен был принять участие. И все трое отправились в Тируваннамалай.

По дороге к месту назначения Хамфриз не находил себе места — ему не терпелось увидеть святого, которого он видел во сне.

Они пришли в пещеру Вирупакша и сели напротив Бхагавана. Бхагаван долго и пристально смотрел на него.

Вот что Хамфриз написал о своей первой встрече с Бхагаваном:

"В два пополудни мы пошли на гору, чтобы встретиться с ним. Достигнув пещеры Вирупакша, мы сели перед ним у его ног и ничего не говорили. Так сидели мы долгое время, и я почувствовал, как поднимаюсь из себя.

В течении получаса я смотрел в глаза Махарши, которые не меняли своего выражения глубокого созерцания. Я начал сознавать, что тело это храм Святого Духа. Я чувствовал, что тело этого мастера не было человеком; это был инструмент Бога, просто сидящий, неподвижный труп, от которого веяло Богом ужасно. Мои чувства были неописуемы.

Махарши - это человек, не поддающийся описанию его достоинств, доброты, самообладания и спокойной силы убеждённости. Невозможно представить ничего более прекрасного, чем его улыбка. В человеке, находящемся в его присутствии, происходят непостижимые перемены".

Таково было первое впечатление молодого человека от Бхагавана.

Позже Кавьяканта предложил ему задать Бхагавану несколько вопросов. Хамфриз, будучи очень юным, полным энтузиазма, жаждущим служить миру, с готовностью согласился.


Его первым вопросом был:

"Мастер, могу ли я помочь миру?"

Бхагаван:

"Помогите себе, и вы поможете миру".

Хамфриз: "Я хочу помочь миру. У меня получится?"

Бхагаван: "Да, помогая себе, вы поможете миру. Вы в мире, вы и есть мир. Вы не отличны от мира. И мир не отличен от вас".

Хамфриз, после паузы:

"Мастер, я могу творить чудеса, как это делали Шри Кришна и Иисус Христос?"

Бхагаван: "Кто-либо из них, совершая чудо, чувствовал, что это он его совершает?"

Хамфриз: "Нет, мастер".

Это был первый намёк, данный ему Бхагаваном, чтобы он не увлекался оккультными силами и чувством делателя.


Слишком долго оставаться в Веллоре было выше его сил. Он возвращался, когда только мог, часто проделывая пятьдесят миль под палящим солнцем на своём мотоцикле.

Когда он приходил в пещеру Вирупакша, Бхагаван задавал один неизменный вопрос: "Вы ели? Вы не голодны?" Обычно Хамфриз бывал голоден. Бхагаван немедленно организовывал еду для него. Бхагаван знал, что западные люди едят ложкой, поэтому он смастерил для него ложку из скорлупы кокосового ореха. Это потрясло Хамфриза ещё больше.


Один раз Хамфриз всё ещё чувствовал голод после завершения трапезы. Бхагаван заметил: "Вы не наелись". Тогда он попросил кого-то дать ему ещё еды. Пообедав, молодой англичанин почувствовал сильную жажду из-за обжигающей тропической жары. Однако его врождённая британская сдержанность не позволяла ему просить чего-либо.

Зная это, Бхагаван тут же посмотрел на одного из преданных и сказал: "Дай ему лимонада. Он очень хочет пить". Всё это убедило Хамфриза в том, что любовь Бхагавана была не только любовью духовного мастера, но также любовью кормящей матери.

Много раз он видел маленьких детей возле пещеры — они не разговаривали, не играли, просто тихо сидели. Это ставило его в тупик. Он никогда не видел, чтобы дети сидели так тихо, так спокойно и так долго.

Всё дело в том, что эти дети чувствовали духовный покой Бхагавана и откликались в той же манере.


Бхагаван знал о склонности Хамфриза к оккультным наукам и отговаривал его:

"Ищите то, что превосходит все оккультные силы", говорил он ему.

"Ваша цель должна быть наивысшей, а это значит распознать, что вы есть истина. Все эти оккультные силы вводят вас в заблуждение. Оставьте их!"



Бхагаван помог Хамфризу отучиться использовать оккультные силы. Хамфриз был очень сильным человеком. Имея способность овладеть оккультными силами, он с таким же успехом мог практиковать учения мастера.

Когда он оставил выбранную профессию и оккультные науки, Бхагаван направил его с помощью учений Самоисследования и Сдачи и научил его идти внутрь.

Его описания мастера, которые он отправил в письме своему другу в Англию, были опубликованы в журнале International Psychic Gazette:

"Явления, которые мы видим, любопытны и удивительны — но самую чудесную вещь мы не сознаём, а именно, ту единую и единственную беспредельную силу, ответственную за все видимые явления и за сам акт их видения.

Не останавливай своё внимание на всех этих изменяющихся вещах — жизни, смерти, явлениях.

Не думай даже о настоящем акте видения или восприятия их, но только о том, что видит все эти вещи, том, что ответственно за всё это.

Сперва это покажется почти невозможным, но мало-помалу результат проявится. На это уходят годы обучения и ежедневной практики, но именно так создаётся мастер.

Дай себе четверть часа в день. Постарайся удерживать ум неколебимо сосредоточенным на 'Том', которое видит. Это внутри тебя.

Не жди, что это 'То', будет чем-то определённым, на чём можно легко сконцентрировать ум — всё будет не так.

Хотя уходят годы на то, чтобы найти это 'То', результаты этой концентрации проявятся уже через пять или шесть месяцев — в разного сорта бессознательных ясновидениях, в спокойствии ума, в способности преодолевать трудности, в силе, окружающей нас, всегда бессознательной силе.

Я передал тебе эти учения в тех же словах, в которых мастер даёт их своим близким ученикам.

И с этих пор позволь всем твоим помыслам в медитации сосредоточиться не на акте видения, ни на том, что ты видишь, но неотрывно на том, что видит".



Какие мощные указания! Как благословен был молодой Хамфриз, получив это учение! Хамфриз получил всё после того, как укоренился в Сердце.

Найдя очень трудным справляться со своей работой и одновременно практиковать медитацию, он пришёл к Бхагавану, который посоветовал ему остаться чуть дольше.

(Мастер может распознать, когда ученик полностью готов. Бхагавану, 'шеф-повару', необходимо было 'поджарить' его ещё немного!)


Спустя шесть месяцев он снова пришёл к Бхагавану. На этот раз Бхагаван сказал:

"Теперь вы можете идти".

Хамфриз записал:

"Я вернулся как более преданный и глубокий католик".

В нём совсем не было конфликта. Спустя некоторое время он и вовсе отошёл от мирских дел, поступил в монастырь и стал монахом.

Для укоренившихся в Сердце нет индусов, христиан или мусульман, нет мужчин или женщин, только чистое бытие — такими хотел бы видеть своих последователей Иисус.

Мастан Свами был правоверным мусульманином. Его родители строго соблюдали все религиозные кодексы, ритуалы и дисциплины и воспитали его в том же духе. Даже в возрасте восьми лет Мастан мог войти в самадхи, не зная ничего об этом.

У него с детства была естественная способность отделяться от людей и вещей. Этот замечательный преданный следовал всем исламским предписаниям и был очень предан Аллаху и Пророку Мухаммеду.

Его природная склонность к переживанию самадхи побудила его начать изучать тамильский язык. Вскоре он уже читал такие книги как Кайвалья Наванитам и Шукар Вашиштам.

Простые тамильские стихи суфийского мистика девятнадцатого века Гунангуди Мастана, ведантические по своей природе, также имели на него мощное влияние. Но, хотя Мастан Свами принимал участие в мусульманских праздниках как Рамзан, Ид и т. д., его ум и сердце были настроены на внутреннее Я, он уходил в самадхи, читал и пел песни Таюманавара.

(Песни Таюманавара превозносились Бхагаваном, потому что они имели дело с чистой истиной. Другие святые привносили Шиву и других Богов, но Таюманавар придерживался учения оставаться в тишине, с чем Мастан Свами был хорошо знаком).


В 1914 году Мастан Свами жил в Десуре, деревне в сорока милях от Тируваннамалая, откуда была родом Десурамма. Будучи единственными людьми в этой деревне, кто разделял одно и то же духовное 'безумие', эти двое были друзьями.

Однажды она сказала ему: "Мастан Свами, тебе нужно встретиться с моим гуру". И она привела его к Бхагавану в пещеру Вирупакша.

Мастан, верный и преданный последователь ислама, так описывает свой первый даршан с Бхагаваном:

"Он сидел подобно скале. Его прямой взгляд был исполнен милостью, состраданием и незыблемой мудростью. Я стоял рядом с ним. Взглянув на меня, он открыл врата моего Сердца, и я также утвердился в его состоянии при первой же встрече. Только один взгляд Бхагавана, и я стоял так восемь часов, абсолютно без всякой усталости, наполненный тотальной поглощённостью и покоем. В то время в пещере Вирупакша Бхагаван мог открыть наше сердце единственным своим милостивым взглядом, и мы были трансформированы. Не было нужды ни в каких вопросах, так как своим взглядом он делал нас подобными самому себе".


Каким чудесным человеком был Мастан!

С первой же встречи с Бхагаваном он принял его как своего гуру. Он уже читал о характеристиках и признаках гуру. Он видел, что то, что сидело перед ним в человеческой форме, было не только гуру, но и Богом.

Вернувшись домой, Мастан Свами испытал внутренний конфликт. До сих пор его мастером был Пророк Мухаммед. Хотя Аллах был его Богом, а Пророк Мухаммед был гуру, здесь находился живой гуру, Рамана Махарши.


"Не предаю ли я своего первого гуру, Пророка Мухаммеда?" — думал он. Он был наполнен присутствием Бхагавана, но будучи воспитан в мусульманской традиции, у него было чувство, "Неужто я отстраняюсь от своего мастера Мухаммеда, потому что его больше нет в теле?"


К счастью он был достаточно смел, чтобы прийти к Бхагавану и признаться:

"Бхагаван, вот моя проблема. Пожалуйста, помогите мне".

Бхагаван какое-то время смотрел на него: его никогда не интересовал вопрос, но всегда — человек, этот вопрос задающий.

Посмотрев на Мастана Свами, он, изливая всю свою милость, ответил:

"Вы принимаете это тело за Бхагавана? Вы думаете, Пророк мёртв? Тогда, Будда мёртв? Иисус Христос мёртв? Разве они не направляют сотни тысяч людей даже сейчас? Разве не живут они в Сердце? Живой гуру это тот, кто живёт в Сердце человека как гуру.

Живой гуру это не означает, что кто-то живёт в теле в данное историческое время в данном географическом месте.

Гуру живёт вечно в вашем Сердце. Сердце - это Аллах, Сердце - это Иисус Христос, Сердце - это Будда и Сердце - это Бхагаван. Живите в Сердце, Сердцем, погружаясь в Сердце".


Эти слова были пересказаны мне Вишванатой Свами. Я сразу не смог постичь их смысл, и поэтому попросил его: "Прошу вас, объясните это так, чтобы я смог понять".

Он сказал:

"Гуру всегда вне времени. Чтобы говорить о гуру во времени, мы привносим смерть, рождение, жизнь и так далее. Есть только один принцип гуру, который есть Сердце каждого из нас".


Я сказал:

"Свами, почему вы так говорите?"

Он ответил:

"Однажды один преданный пришёл из Лахора. Тируваннамалай отделяет от Лахора более тысячи километров.

В 1930-е и 40-е годы путешествие по Индии было почти невозможным. Он мог остаться только на месяц или около того. Когда ему настала пора уходить, он расплакался перед Бхагаваном: 'Как я покину вас и уйду, Бхагаван?'

Бхагаван сказал: 'Куда вы уходите? Разве вы можете уйти от Бхагавана? Бхагаван всегда с вами, Бхагаван в вас. Фактически, вы сами — Бхагаван'.

Какой красивый ответ! Когда Бхагаван говорит, что ты сам Бхагаван, как может Ганешан или Вишванатан быть Бхагаваном? Бхагаван это 'Я ЕСТЬ' в Ганешане или Вишванатане — живой мастер всегда в Сердце как сознание.

Это сознание в тебе, во мне, в каждом из нас, это Аруначала Рамана, Бог, Я, Сердце, Аллах, Иисус, Будда… Мы можем назвать это любым именем".


Мастан Свами был очень разносторонним человеком. Он был ткачом.

О нём говорят, что он был Кабиром Бхагавана. Он был полностью предан мастеру, также как Кабир был предан своему. Он стал регулярно приходить к Бхагавану. Он оставил профессию ткача и ткал, только чтобы сделать набедренную повязку и полотенца для Бхагавана.

Будучи полностью аскетом, он никогда не был женат. Он просил милостыню на улицах своей деревни. Он часто приходил в Тируваннамалай вместе с Десураммой.

У Десураммы были деньги, и она приносила много еды, потому что ей хотелось накормить Бхагавана. Мастан Свами нёс рис или дал на голове и радостно вышагивал длинное расстояние от Десура. Это не было бременем для него, так как он шёл на встречу со своим мастером. В окрестностях Аруначалы он также просил подаяние.


Мастан много говорил с Бхагаваном.

Он пересказывает один из таких разговоров:

"Однажды по дороге к Бхагавану я попросил его милости. Когда я пришёл в пещеру Вирупашка, он спросил меня: 'Вам нравится сагуна упасана — поклонение Богу в форме, или вы предпочитаете ниргуна упасану — поклонение бесформенному Богу?'

Я ответил: 'Я выбираю ниргуна упасану'.

Бхагаван тогда дал мне это прекрасное наставление:

'Сосредоточьте свой ум в Сердце. Если будете сохранять внимание на источнике, откуда возникают все мысли, ум утихнет в этом источнике, и реальность проявится во всей красе'.

Хоть я и встречал эти указания в других книгах, слова мудрости, произнесённые святым голосом моего гуру, проникли в моё Сердце и внедрились в меня как мой путь.

После этой встречи с Бхагаваном у меня больше не было в этом сомнений. Фактически после этого никакие сомнения вообще не возникали".


Так Бхагаван направил его, чтобы он укрепился в Сердце.

Много раз Мастан обходил вокруг горы с Бхагаваном. Однажды, когда он был опьянён божественностью, Бхагаван попросил его петь песни святого суфия Гунангуди Мастана. Бхагаван любил эти песни. Мастан говорит: "Я пел во весь голос, так как то была просьба моего мастера".

Ещё один интересный случай, который упоминает Мастан, о Бхагаване и большом золотистом мангусте.

Золотой окрас очень необычен для мангустов, так как эти пугливые существа обычно серого цвета. То было во время праздника Картикай Дипам. Сотни людей забирались на гору. Прошмыгнув сквозь толпу, мангуст забежал в пещеру Вирупакша и обыскал там каждый уголок.

В это время Палани Свами не было, так как он обмывался в ручье неподалёку. Не найдя Бхагавана внутри, мангуст вышел наружу и стал лизать стопы Палани Свами. Затем он полез выше в Скандашрам, где находился Бхагаван.

Придя в Скандашрам, мангуст бесстрашно запрыгнул на колени Бхагавану и уставился на него. Бхагаван гладил и смотрел на него, изливая свою милость. Ашрам был заполнен людьми, а единственным в этот час служащим был Мастан Свами. Он присматривал, чтобы зверю не повредили и чтобы тот не тронул здешних павлинов.

Куда бы ни пошёл мангуст, Мастан следовал за ним. Спустя некоторое время мангуст исчез. Когда вернулся управляющий ашрамом Перумал Свами, Мастан рассказал ему о случившемся.

Перумал Свами сказал: "Надо было поймать этого мангуста и привязать здесь внизу!"

Бхагаван улыбнулся: "Вы сможете его поймать? Сможете привязать? Это сиддха пуруша. Аруначала это дом для многих сиддха пурушей. Один из них захотел прийти и провести здесь какое-то время. Вот, он и пришёл".


В течении жизни Бхагавана многие серьёзные ищущие жили в Палаакоту — рощице джекфрутовых деревьев возле ашрама. Иногда они решали пойти в другой город просить милостыню и воспевать Бхагавана. Когда они подходили к Бхагавану, чтобы получить его разрешение, Бхагаван спрашивал: "Куда вы пойдёте? Где вы будете останавливаться?" Они отвечали: "Бхагаван, нас это не волнует. Мы собираемся вести жизнь паривраджака, просить подаяние и жить без крова".

Бхагавану это не очень нравилось, пока они не говорили: "Мы расскажем Мастану Свами, куда собираемся пойти". Они делали это потому, что Мастан Свами шёл тогда за ними, обеспечивал их едой, просил за них подаяние, устраивал им ночлег.

Они ходили в Полур, Десур, Ченгам или Джинджи, повсюду в радиусе тридцати или сорока миль.

Мастан Свами шёл за ними, или уходил вперёд, дожидался их и служил им, говоря: "Я преданный преданных", в самом искреннем смысле. Они спрашивали его: "Мастан Свами, ты так хорошо нам служишь. Что мы можем для тебя сделать?"

"Вы можете сделать для меня только одно", отвечал он. "Рассказывайте мне, не упуская ни единого слова, что наш мастер говорил в моё отсутствие". Это было единственной наградой, которую желал этот преданный.


Мастан Свами был очень скромным. Сам Бхагаван говорил, что кроме Кунжу Свами и Вишванаты Свами ни один преданный не знал, кем был Мастан Свами. Он предпочитал оставаться незамеченным. Слова 'скромный, преданный и добродетельный' как нельзя лучше подходят для него.


Однажды в Раманашраме в Старом Холле произошло ограбление, когда там были Бхагаван, Мастан Свами и другие. Мастан Свами никак не отреагировал, но один садху схватил дрын, чтобы дать отпор грабителям.

Бхагаван остановил его и сказал: "Мы все садху, наша обязанность — сохранять тишину, обязанность грабителей — грабить. Давайте следовать нашей дхарме, и пусть они следуют своей".


Когда Мастан Свами заболел, он ушёл жить из своей деревни в другую, чтобы никому не причинять неудобств. Бхагаван редко всячески старался ради кого-то, но в этом случае он подозвал Десурамму и сказал: "Куда бы ни пошёл Мастан Свами, будьте рядом и присматривайте за ним".

Я редко слышал, чтобы Бхагаван давал такого рода инструкции насчёт кого-либо из преданных.

Последние дни Мастана Свами были очень красивыми. После того, как он покинул тело, Десурамма пришла к Бхагавану и рассказывала: "Бхагаван, в последние дни мы думали, что он в бреду. Он говорил: 'Нанди спустился и божественные преданные Шивы, бхутаннаги, танцуют, говоря: Мастан! Приди, приди, приди к нам'".

Она продолжала: "Наверно, это был бред. Но, Бхагаван, в свой последний миг он встал. Было абсолютно невозможно встать в его состоянии. Он встал и со слезами на глазах произнёс: 'Апитакучамбаль пришла за мной, я ухожу, Десурамма', и упал замертво".


Услышав это, Бхагаван заметил:

"Может быть, Вселенская Мать лично пришла, чтобы забрать его. Все его описания совпадают с миром Шивы, описанным в Пуранах. Мастан Свами был непритязательным преданным. Но в нём жило богатство скрытых духовных переживаний".

Он превознёс не только Мастана Свами, мастер также поблагодарил Десурамму: "Благо, что он ушёл под вашим присмотром, с вашей заботой". И это было ещё не всё.

Потом Бхагаван взял экземпляр двух-с-половиной-тысячелетней тамильской книги Тирумандирам.

В ней есть инструкции о том, как должно быть похоронено тело реализованного существа. Бхагаван выделил эти отрывки и обрисовал, как должен быть построена гробница и как тело должно быть погребено со священным пеплом, камфарой и другими составляющими.

В соответствии с этими чёткими указаниями было построено самадхи [гробница].

На похоронах была вся деревня, несмотря на проливной дождь. Местный храм, хотя он был совсем простой, выделил храмовую колесницу с изображением Бога, чтобы отвезти тело мусульманина.

Большинство индусов чувствовали огромную глубину происходящего. В тот день шёл такой сильный дождь, что воды было по колено. С песнопениями тело было внесено в самадхи, построенное в соответствии с инструкциями Бхагавана. Говорят, что желания тех, кто приходил и молился у самадхи, исполнялись.

Давайте же поприветствуем одного из самых красивых преданных Бхагавана!

Мастан Свами был простодушнейшим человеком, которого только можно встретить, однако Бхагаван отдал ему высочайшую дань. Он сказал, что из всех людей, пришедших к нему, Мастан был самым зрелым. Один взгляд, и плод упал!


У Мастана Свами был ученик по имени Самбхандам, из записной книжки которого были взяты эти подробности. Самбхандам написал песню о своём мастере:

"О Мастан, освобождённый мудрец, живущий в Десуре, ты самый добрый и чистый аскет, который остался навсегда как ребёнок, который скитался как призрак, и который жил без следа мирских желаний. Драгоценный камень, который обрёл священную милость сатгуру Раманы, всеми почитаемого, хвала твоей наполненности и приветствия твоим святым стопам".

От Мастана Свами мы узнали определение живого гуру. Мы увидели, что у Мастана было три вспышки просветления. Трижды его Сердце раскрывалось с некоторым чувством сомнения.

В этом процессе, которому он подвергся, содержится урок и для нас — никогда падать духом. Усилие и достижение - это существительные. Но осознавание - это глагол, так как это происходит всё время.

Мастан был тому примером.

Третий раз вспышка просветления случилась, когда Бхагаван спросил его, хочет ли он следовать поклонению форме либо бесформенному.

Мастан Свами выбрал ниргуну — бесформенное поклонение. Бхагаван уже знал, что Апитакучамбаль придёт его забрать. Он попросил его выбрать поклонение форме или бесформенному, и Мастан Свами выбрал второе.

Тем не менее, его последнее освобождение пришло из формы, что означает только одно: один Бог решает.

Мы имеем свободу лишь прилагать усилия, но результат всегда в руках Бога, и это всегда нам на благо.

Любовь многогранна — это величайшая вещь на свете, проявляющаяся во многих измерениях. Джняни, человек духовной мудрости, - это неистощимое хранилище безусловной любви. Все его действия отражают мириады её аспектов.

В отношениях Шри Раманы Махарши со своими преданными мы видим эту любовь с разных сторон. С такими преданными, как Вилачери Ранга Айер, гуру предстаёт перед нами в аспекте любящего друга.

Лишь только научившись ходить, Бхагаван и тогда уже обладал характерными чертами благородства — делиться поровну, принимать на себя ответственность, держать обещания. Приходя домой после игр на улице, он приводил с собой несколько своих товарищей попить молока своей матери.

Обычно дети ревнивы, но Бхагаван старался ради своих друзей и приводил их домой, говоря: "Пойдёмте, попьём молока". Какие сильные узы дружбы и соучастия это создавало!

Одной из таких подруг, Минакши, было всего полтора года, и она жила в соседнем доме. Годы спустя Минакши вышла замуж, но её семейная жизнь не была счастливой. Однако, всё это время она продолжала чтить Бхагавана в своём сердце. Она так и не пришла встретиться с Бхагаваном, потому что не могла.

В 1940-х, когда её свалила старческая болезнь, Бхагаван просто появился перед ней, как он сделал это с Наяной. Сев к ней на кровать, он дотронулся её. Она была в коме, но от его прикосновения пришла в сознание и воскликнула: "Боже мой! Господи! Рамана, ты пришёл благословить меня!" Это были её последние слова.

Это высочайший пример дружбы: хотя они делили молоко матери в далёком детстве и никогда после этого не виделись, Бхагаван остался верным другом и вспомнил о Минакши в её последний день.

Лакшми была ещё одной счастливой подругой Бхагавана, делившей с ним молоко в возрасте двух лет. Она, в конечном итоге, овдовела и вела жизнь, порванную в клочья болью и страданием. К тому времени имя и признание Бхагавана уже широко распространились.

Однажды Бхагаван сидел в зале, окружённый известными преданными и учениками. Лакшми, худая, смуглая, неузнаваемая в свои шестьдесят, стоя перед ним среди двухсот других людей, скромно спросила: "Уж не знаю, узнает ли меня Бхагаван".

"Почему нет", отвечал Бхагаван. "Разве ты не Лакшми? Разве мы не пили вместе молоко?" Мастер вспомнил свою подругу детства даже спустя шестьдесят лет.

Бхагаван олицетворял мудрость и был подобен бриллианту. Мы ценим бриллиант потому, что, с какого угла ни посмотри, он одинаково чисто сверкает. Любая страница, взятая из жизни и учений Бхагавана, сияет этой чистотой. Многие, кто уделяет внимание учениям Бхагавана, должны хорошо знать об аспекте дружбы, который раскрывается в его отношениях с преданными-друзьями. Если они считали его просветлённым мудрецом, то он считал их своими друзьями детства.

Двое из выдающихся преданных — друзей Бхагавана имели общие черты: они оба были с головой погружены в семейную жизнь и глубоко привязаны к своим мирским обязанностям. Это вдохновляет — видеть, как Бхагаван относился к этим людям. Он не просил их разрывать семейные узы и становиться на духовный путь — вместо этого он сопровождал их. А когда они устали и измучились от своих мирских привязанностей, он мягко привлёк их к себе. Его друзья приходили к нему с жалобами на свою семейную жизнь. Несмотря на то, что их проблемы имели мирской характер, молодой Бхагаван выслушивал и решал их, как истинный друг. Он не просто давал им какой-то совет, но действительно брал на себя обязанность устранить все страдания, будто они были его собственными.


Вилачери Ранга Айер, также известный как Ранган, жил в Тиручули, деревне, где родился Бхагаван. Он был одноклассником Бхагавана и другом его детства. Семьи Бхагавана и Рангана переехали в Мадурай примерно в одно и то же время, и два мальчика продолжали близко дружить, пока Бхагаван не убежал к Аруначале.

Был 1903 год, когда Ранган впервые узнал о местонахождении Бхагавана. Однако, будучи скованным семейными обязательствами, он не смог приехать и встретиться с ним сразу. Спустя несколько лет, когда Бхагаван уже жил в пещере Вирупакша, он, наконец, нанёс ему визит. Бхагаван приветствовал Рангана любящим жестом дружбы — ударил его по плечу!

Сначала Ранган видел в Бхагаване только своего друга Венкатарамана. Он предъявил ему претензию:

"Эй, Венкатараман! Ведь в тот вечер, перед тем, как ты покинул Мадурай, мы играли в футбол. Я думал, я твой лучший друг. Почему ты не сказал, что собираешься уйти на следующий день?"

Бхагаван ответил:

"Ранган, разве я путешествовал как нормальный пассажир с багажом и прочим? То была высшая сила, которая повела меня в тот день к Аруначале. Где уж там было соблюдать какие-то формальности!"

Бхагаван пристально посмотрел на него, и тут Ранган внезапно осознал, что перед ним не просто Венкатараман, его друг, его одноклассник, товарищ по играм в футбол и плаванию. Бхагаван был великолепным пловцом, футболистом и борцом. Те, кто видел Бхагавана в то время, говорят, что он был шести футов ростом и с железными нервами. Бхагаван был очень хорошо сложен для юноши брамина.

До возраста шестнадцати лет, когда с ним произошло переживание смерти эго, у него никогда не было никаких недомоганий, не болела голова или живот — таким крепким было его тело. Однако после пребывания в Паталалинга в храме Аруначалы, его тело пострадало от пренебрежения.

Ранган заметил это изменение в Бхагаване. К этому времени мастер стал чем-то легендарным, и вокруг него уже собралось несколько преданных. Тем не менее, когда Ранган пришёл в пещеру Вирупакша, Бхагаван обращался с ним с той же любовью. Их отношения были красивы: то были отношения полностью пробуждённого человека, святого, мудреца с человеком невежественным, с головой погружённым в семейные страдания, не склонным к духовности, но питающим глубокую любовь к Бхагавану.

Мастер высоко ценил глубину этой дружбы. Он садился рядом со своим другом, отягощённым своими проблемами, и, видя его метания, похлопывал его и спрашивал: "Эй Ранга, что тебя беспокоит?"

Однажды Ранган рассказал ему о своих проблемах.

"Ты оставил достаточно средств на проживание своей семье, пока ты здесь в отъезде?" — спросил Бхагаван.

Ранган молчал, стесняясь признать свою неспособность содержать семью.

"Значит, у тебя финансовые проблемы", — высказал догадку Бхагаван. "Тебе хватит десять тысяч рупий?" Это была гигантская сумма по тем временам, и Ранган был удивлён, услыхав, что Бхагаван говорит о деньгах.

Бхагаван не унимался: "Это решит все твои проблемы, если у тебя будет десять тысяч рупий?" Ранган промолчал. Через несколько он дней покинул Бхагавана и уехал в Ченнай. Ему удалось устроиться продавцом грузовиков и автобусов. Когда он получил свою комиссию, это было в точности десять тысяч рупий!

Однажды его сына укусила змея, и люди решили, что тот умер. Ранган вспомнил, что Бхагаван дал ему священный пепел.

(Возможно, он попросил Бхагавана дать ему прасад, а Бхагаван предложил ему священный пепел — Бхагаван редко давал что-либо как прасад добровольно.)

Он сказал своей горюющей жене и родственникам: "Не волнуйтесь, мой Бхагаван, мой друг здесь". Он нанёс священный пепел на тело сына, приговаривая: "Рамана, Рамана, Рамана, Рамана". И мальчик поправился.


Потом был случай, когда его старшая дочь утратила психическое равновесие. Её муж больше не мог ухаживать за ней и оставил её на попечение Рангана. У Рангана на все проблемы было одно решение — Бхагаван! Он написал ему письмо, и вскоре получил ответ от ашрама, где говорилось: "Ваше письмо было показано Бхагавану, и он долго его читал. Он попросил нас написать ответ, что с ней всё будет в порядке".


В другой раз другая его дочь упала в колодец. Когда её достали, подумали, что она уже мертва. Все стали плакать, кроме Рангана — он верил в своего друга. У него было 'всеисцеляющее лекарство' — священный пепел Бхагавана. Он помазал им её тело, и, разумеется, она вернулась к жизни.


Однажды жена Ранагана Челамма приехала в Раманашрам, чтобы получить даршан Бхагавана. Все преданные вышли из ашрама, чтобы обойти вокруг горы. Челамма пошла вместе со всеми, но вернулась и обошла несколько раз только вокруг Старого Холла.

Бхагаван удивился: "Как же ты вернулась так быстро?" — спросил он. Она ответила: "Бхагаван, все остальные ушли на гирипродакшину, но я не смогла к ним присоединиться, так как у меня проблемы со спиной. Я подумала, что вместо этого я сделаю прадакшину вокруг вас".

Бхагаван устроил так, что доктор ашрама, М.Р.Кришнамурти Айер, сделал ей укол. Доктор посоветовал ей отдохнуть в гостевом домике. Однако, она не могла устоять, чтобы не побыть в присутствии Бхагавана лишних несколько минут. Она еле смогла дойти до холла Бхагавана, чем сильно обеспокоила своего супруга. Бхагаван только поднял руку в благословении, и Челамма была исцелена от боли в спине, которая никогда больше не возвращалась.


Эта сторона Бхагавана была уникальной, потому что он редко делал подобные вещи для кого-либо ещё — говорил о деньгах, давал священный пепел и поднимал руку для исцеления. Он коснулся этих областей ради настоящего друга.

Что такое дружба? Это глубокий аспект любви. А что такое любовь? Любовь это мудрость, джняна, и Бхагаван был королём джняны. Ранган действительно был удостоен особой привилегии. Их дружба продолжалась не только в пещере Вирупакша.

Иногда Бхагаван поднимал Рангана с постели в два часа ночи и говорил: "Вставай, пошли искупаемся".

(Перед тем, как был построен современный Раманашрам, там был небольшой прудик.)

Так, благодаря Рангану, Бхагаван иногда вновь становился Венкатараманом. Во времена их детства в Мадурае, Бхагаван, бывало, подзадоривал Рангана, больно пнув его под водой по ноге. В то время Бхагаван был очень сильным мальчиком, и этот удар обжигал Рангана словно железный прут. И теперь во время купания Бхагаван снова играючи пнул Рангана. Но на это раз Ранган поймал его ногу, приложил её к своим глазам, затем к голове и проговорил:

"Бхагаван, как так получилось, что твоя нога стала такой мягкой? Когда ты бил ей меня в Мадурае, это было как удар железным прутом. А теперь твоя нога кажется нежной, словно лепесток розы".

Бхагаван ответил: "Правда, Ранга? Может быть, духовное совершенство меняет даже тело".

Однажды, обходя вокруг горы с Бхагаваном, Ранган наступил на колючку. Бхагаван сам нагнулся и вытащил ему занозу. До этого Ранган не обращал внимания на ноги Бхагавана, но пройдя ещё немного, он увидел, как Бхагаван тоже наступил на колючку.

Он прокричал: "Бхагаван, Бхагаван, в твоей ноге заноза! Пожалуйста, сядь, позволь мне вытащить её".

Бхагаван сел, сделав одолжение своему другу. Однако, когда Ранган посмотрел на ногу Бхагавана, он увидел не одну, а бесчисленное количество заноз. Бхагаван насмешливо спросил: "Ранга, какие занозы ты собираешься вытаскивать, старые или новые? Оставь их".

"Бхагаван, как же ты ходишь?" запротестовал Ранган. Бхагаван спокойно повёл рукой: "Видишь? Когда шип впивается в ногу, просто потри ей о землю, и всё будет нормально".


Один раз Рангану представилась возможность физически обнять Бхагавана. Он вновь был поражён, что кожа мастера была нежной и шелковистой, словно лепесток лотоса. Когда он знал его в Мадурае, его кожа была очень грубой. Такой грубой, что потрись он о кого-нибудь, это причинило бы боль.

Он спросил Бхагавана с изумлением: "Бхагаван, как вышло, что качество твоей кожи так изменилось?" Бхагаван ответил ему тем же ответом: "Духовное совершенство меняет всё".

В другой раз, как друг, он позволил себе спросить гуру: "Бхагаван, почему твоя голова всё время трясётся и почему тебе нужна трость?"

Бхагаван признался своему другу:

"Ранга, это не из-за преклонного возраста. Когда я пришёл в Тируваннамалай после переживания смерти и нашёл прибежище у подножия Аруначалы, эта голова начала трястись".

"Почему?" допытывался Ранган, выглядя озадаченным. Бхагаван ответил:

"Можешь представить, как разъярённый, дикий, бешеный слон входит в маленький домишко из кокосовых листьев? То, что случилось бы с домиком, происходит с этим телом. Оно разваливается на части".

Вот так необъятность духовного опыта Бхагавана повлияла на его тело.


Однажды Ранган консультировался у астролога, и тот сказал, что в течении года у него будут неразрешимые проблемы. Он написал Бхагавану, рассказав, что предсказал астролог. Бхагаван сразу же попросил своих преданных написать Рангану, чтобы он приезжал и оставался с ним. Это единственный известный нам случай, когда Бхагаван делал что-либо подобное.

Как только Ранган прибыл в ашрам, Бхагаван сказал ему: "Не отходи от меня ни на минуту. Всё время будь со мной".

Один друг из Ченнная приехал, чтобы побыть с ними пару дней. Когда ему настала пора уезжать, Ранган вызвался его проводить на железнодорожную станцию. Бхагаван предостерёг его строгими инструкциями: "Ранга, проводи его на станцию, посади в поезд и сразу возвращайся ко мне. Никуда не заходи, не ночуй в городе — просто возвращайся и оставайся со мной".

Наконец, спустя несколько месяцев настал день, когда Бхагаван сказал Рангану, что он может возвращаться домой. Вернувшись, он обнаружил, что все его проблемы решены.

Ранган поведал нам несколько удивительных историй о детстве Бхагавана.

Отец Бхагавана был адвокатом и хранил в доме на чердаке много важных официальных бумаг. Однажды, когда они вместе играли, Бхагаван достал их и начал делать из них бумажные кораблики и пускать их в храмовом пруду со своими друзьями.

Хотя отец очень любил его, он, понятное дело, был вне себя, когда это обнаружил. Он приказал матери Алагамме: "Раздень его догола, побрей на лысо голову, одень одну набедренную повязку и отправь вон из дома".

Много лет спустя, когда Ранган встретил Бхагавана в пещере Вирупакша, он вспоминал:

"Венкатараман, помнишь, как много лет назад твой отец предсказал твоё аскетическое состояние?"


Когда Бхагаван жил в Скандашраме, Ранган приезжал довольно часто. Как-то раз, увидев, что Бхагаван лежит внутри, он тихонько вышел из комнаты, прикрыв за собой дверь. Каково же было его удивление, когда он увидел Бхагавана разговаривающим с кем-то снаружи, ведь он только секунду назад видел его лежащим внутри комнаты. Он бросился к двери, открыл её и увидел Бхагавана лежащим там с закрытыми глазами. Он рассказал Бхагавану, что видел его снаружи. Бхагаван превратил это в шутку: "Надо было поймать того мошенника, мы бы ему показали!"


Один раз Ранган спросил: "Бхагаван, ты достиг просветления, когда ещё был в Мадурае, верно?"

Бхагаван ответил: "Во время учёбы Аруначала вошёл в меня со всей мощью, хотя я не осознавал этого явно. Это его милость, что он раскрыл себя мне. Я чувствовал, как всё моё тело горит. С того момента я постоянно был в самадхи. Хоть я и продолжал играть и разговаривать с тобой, я всё время пребывал в самадхи." Бхагаван открыл это только Рангану.


Однажды Ранган заметил, что один зуб и десны Бхагавана были очень тёмными. "Бхагаван, раньше у тебя было очень здоровое тело и хорошие зубы", заметил Ранган.

Бхагаван сказал довольно безразлично: "Да, но однажды, когда я был один, один человек дал мне яду и попросил меня съесть его. Я съел. Это меня не убило, но испортило мои дёсны и зубы".

Бхагавану трижды давали яд. Странно, но это происходило со многими святыми.
Например, Йоги Рамсураткумару тоже два раза давали яд.


Бхагаван делился с Ранганом не только своей дружбой, но и своим учением. Ранган часто чувствовал, что не может выдерживать требований духовной практики, поскольку слишком вовлечён в переживания за свою семью, деньги и другие мирские проблемы.

Бхагаван говорил ему: "Выброси свои мысли. Ты будешь наслаждаться свободой только в состоянии, где нет мыслей".


К несчастью, Ранган находил очень трудным следовать этому совету.

Чувствуя себя не в состоянии продвигаться духовно, он спросил: "Сколько раз мне ещё предстоит рождаться, чтобы достичь джняны?"

Бхагаван дал прекрасный ответ:

"В реальности нет таких факторов как время и расстояние. За один час мы можем представить, что прошло уже много дней и лет. Разве в кино ты не видишь, как простые тени превращаются в безбрежные моря, горы, здания? Мир не снаружи — всё происходит внутри тебя, как в кино. Маленький мир в уме кажется большим миром снаружи".


Позже Ранган жаловался: "Бхагаван, твоей милости нет на мне".

Бхагаван милостиво улыбнулся и сказал: "Ранга, ты говоришь как человек, который, стоя по горло в изобильных водах Ганга, жалуется на жажду и просит принести ему воды из крана, чтобы утолить её!"


В Кумбаконам, в южной Индии, каждые двенадцать лет проходит огромный религиозный фестиваль. Туда съезжаются миллионы людей. Ранган написал Бхагавану, что он со всей своей семьёй собирается поехать туда. Однако в день праздника он неожиданно нанёс визит Бхагавану.

Удивлённый, Бхагаван спросил его:
"Что ты здесь делаешь? Все поехали в Кумбаконам на праздник, а ты почему приехал сюда?" С глубочайшей преданностью Ранган ответил: "Я приехал сюда, так как понял, что Бог здесь более велик, чем Бог в Кумбаконам".

Спустя несколько дней настала пора уезжать. Ранган был переполнен болью расставания с Бхагаваном и горько плакал. Бхагаван его утешал:

"Ранга, ты вообразил, что приехал сюда из Кумбаконам, и теперь отправляешься в Мадурай. В реальности ты там, где был всегда, то есть в том же самом месте — со мной. Находясь рядом со мной, ты ликуешь, но когда ты достигнешь состояния Я собственными усилиями, ты поймёшь, что нет ничего особенного во мне. Ты осознаешь, что и ты тоже — это же самое Я".


Иногда Бхагаван говорил:
"Я там, где нет слов".

На это Ранган спросил:
"Тогда зачем ты говоришь?"

"Из сострадания", ответил мастер.


Однажды Рамасвами Пиллай, ещё один преданный, потерял связку ключей. Он пришёл к Бхагавану и сказал: "Я потерял свои ключи".

Бхагаван ответил: "Ключи там, где всегда были. Они никогда не терялись, потерялась только твоя память. Атма всегда повсюду, Я всегда повсюду. Но из-за невежества мы проводим всё своё время в его поисках".


Придя в нынешний Раманашрам, Ранган увидел много несовершенств в его обитателях. Отмечая это, он сказал: "Как же так, Бхагаван, у твоих преданных эго растёт, хотя они живут вокруг тебя?"

Бхагаван ответил: "Как ещё может быть уничтожено эго? Оно должно выйти из человека. Поэтому это лишь процесс очищения, а не роста".


В другой раз Ранган спросил Бхагавана: "Почему ты всегда превозносишь эту набитую камнями гору как Бога?"

Бхагаван ответил: "Ты думаешь, что Аруначала это всего лишь куча булыжников? Многие святые и йоги живут в его пещерах даже сейчас. Аруначала есть Бог, Шива, Атман, Я, которое в твоём Сердце".


Как это происходит с друзьями, Бхагаван и Ранган часто подшучивали друг над другом.

Однажды Ранган спросил Бхагавана:
"Ты хотел бы чего-то достичь в жизни?" Бхагаван сказал: "Всё уже достигнуто. Не осталось ничего".

"Что это означает, Бхагаван?" допытывался друг. "Я могу быть всем, чем захочу".


Ранган пришёл со своей взрослой дочерью, поэтому он сказал: "Если я приведу девушку, ты сможешь на ней жениться?" "Конечно", парировал Бхагаван.

Позже Бхагаван с улыбкой говорил:
"В течении двадцати лет, когда приходил Ранган, я боялся, что он приведёт девушку, чтобы я на ней женился! Я почти буквально боялся Рангана".


Вскоре Ранган снова погряз в проблемах: его жена заболела, его дочери не вышли замуж, он потерял работу и не мог выплатить залог за дом. Бхагаван сказал: "Приезжай и побудь со мной".

На этот раз Бхагаван был очень строг, поскольку Ранган продолжал жаловаться.

"Бхагаван, ты отвечаешь на вопросы других, а со мной даже не разговариваешь. Как дружны мы были! Я сетую на свои проблемы, а ты не проявишь и капли сострадания ко мне", так постоянно ворчал Ранган.

Бхагаван оставался подобным скале.
Это продолжалось почти месяц, день и ночь. Беспрестанные сетования Рангана натыкались на стоическое молчание Бхагавана.

Одним летним вечером Ранган не выдержал. Он упал в ноги Бхагавана и прокричал: "Я не отступлюсь. Ты должен мне ответить. Я страдаю! Помоги! Ты даже не смотришь мне в лицо! Прошу тебя!"

Бхагаван помог ему подняться на ноги и показал на небо. В Тируваннамалае в ясные летние ночи, звёзды сияют ярко, как бриллианты, рассыпанные по всему небу.

И Бхагаван стал давать ему глубокое понимание посредством следующего диалога:

Бхагаван:

"Посмотри наверх, видишь ту самую маленькую звёздочку на небе? Солнце это большая звезда, и по сравнению с ним наша Земля очень мала. Но по сравнению с той маленькой звёздочкой наше солнце очень мало. Понимаешь?"

Ранган: "Да, Бхагаван".

"Значит, по сравнению с той звездой, если даже солнце так мало, насколько мала наша Земля?"

"Она очень мала, Бхагаван".

"По сравнению с той звездой, насколько мала Азия?"

"Она ещё меньше, Бхагаван".

"По сравнению с той звездой, какова Индия?"

"Бхагаван, она как маленькая точка".

"Если сравнить с той звездой, как велика Аруначала?"

"Это очень маленькая точечка, Бхагаван".

"А как насчёт Раманашрама?"

"Это даже ещё меньшая точечка, Бхагаван."

"А по сравнению с той звездой, что есть ты?"

Это стало откровением для Рангана.

"Ты всё время думаешь о себе, мельчайшем пятнышке", заключил Бхагаван.


В тот же миг врата Сердца Рангана отворились, и он простёрся перед Бхагаваном, рыдая. Милостью Бхагавана на него снизошло блаженство просветления. На следующую ночь Ранган не мог заснуть.

Когда он лежал рядом с Бхагаваном, мастер попросил его ехать домой. Вернувшись домой, он обнаружил, что все его проблемы решены.

Бхагаван, истинный, сострадательный и милосердный друг, спас его. Растворились не только его мирские проблемы, он был также благословлён духовным пробуждением.

Когда мудрец привлекает к себе преданного, во многих случаях он своей любовью и мудростью привлекает и всю его семью. В случае с Ранганом его мать, жена и братья также были пойманы в сети любви Бхагавана и стали полностью ему преданы.


У Рангана был брат, который тоже был одноклассником Бхагавана. Звали его Мани по прозвищу 'Поккири'.

Это был высокий сильный мужчина, который наводил страх на людей, где бы он ни появлялся. Никто не хотел с ним связываться, и все уступали всем его прихотям. Его мать была глубоко предана Бхагавану, хотя и видела его только ребёнком. Встреча с Бхагаваном в пещере Вирупакша полностью её трансформировала. К несчастью, сын не разделял её духовных устремлений.

Однажды они ехали в Тирупати и их поезд проходил через Тируваннамалай. Мать Мани попросила его: "Давай сойдём здесь и встретимся с нашим Венкатараманом!" "Я не верю во всех этих фальшивых садху. Я не пойду", отрезал он. Он отвёз её в Тирупати, но на обратном пути она снова начала его умолять: "Я не поеду дальше. Я должна увидеть моего Венкатарамана".

Поккири Мани, наконец, уступил. "Я отведу тебя туда только из жалости. Но не жди, что я поклонюсь ему или буду с ним вежлив. Я буду тем же Поккири Мани. Я не уважаю этих святошей. И вообще, если не возражаешь, я надеру ему уши и отправлю обратно в Мадурай к его матери. Отрекаться от мира в столь юном возрасте? Абсолютная чушь!"

У пещеры Вирупакша мать Рангана простёрлась перед Бхагаваном, пока Поккири Мани упрямо стоял в стороне. Затем Бхагаван только взглянул на него. В следующую секунду тело упрямца лежало ничком у ног Бхагавана!

Он сам не понял, что на него нашло. Через некоторое время он поднялся и посмотрел на Бхагавана. Но теперь он уже был другим человеком — что-то с ним произошло!

Его мать спросила: "Бхагаван, ты знаешь, кто это? Ты его узнаёшь?" "Ага! Почему же нет? Это наш Поккири Мани", ответил Бхагаван.

Трансформация была настолько глубокой, что Мани кинулся в другую крайность — он стал ещё более пылким преданным Бхагавана, чем Ранган. Он принимал Бхагавана за самого Бога и был к нему чрезвычайно почтителен. Настолько почтителен, что иногда, стоя у входа в пещеру Бхагавана, он посылал кого-нибудь внутрь, говоря: "Пожалуйста, скажите Бхагавану, что пришёл Брама".

Он имел в виду, что Бхагаван был Шивой, самым могущественным Богом, а он был Брамой, богом поменьше, но, тем не менее, богом! Как-то раз вся его семья была посвящена в мантру Шанкарачарьей.

Однако Мани отказался идти с ними и сказал: "Я не получаю посвящения от человеческих существ. Они могут говорить, что они святые. Но я буду посвящён только самим Богом, и мой Бог это Рамана Махарши".

Он сел в следующий поезд до Тируваннамалая и сказал Бхагавану:

"Вся наша семья поехала к Шанкарачарье посвящаться в мантру. Я сказал им, что получу прямое посвящение только от Бхагавана, и вот, я приехал к тебе". Бхагаван начал смеяться.

Глядя на реакцию Бхагавана, Мани сказал: "Нет, так не пойдёт, я не уйду отсюда до тех пор, пока не получу от тебя мантры". Бхагаван улыбнулся, оставаясь в молчании. Но Мани был непреклонен. Наконец, Бхагаван посмотрел на него и сказал: "Шива, Шива".

С тех пор он беспрестанно повторял священное имя "Шива, Шива", и полностью преобразился.

Хотя его физическое тело страдало от туберкулёза, он произносил мантру каждую минуту дня. Члены его семьи вскоре заметили, что лицо этого прежнего 'неуправляемого' сияет великолепием.

Будучи при смерти, он сказал им:
"Я должен получить даршан своего Бога". Его принесли в теперешний Раманашрам, и он обратился к Бхагавану: "Бхагаван, я собираюсь оставить это тело. И потому, пусть оно получит твои благословения".

Бхагавана всегда забавлял Поккири Мани — человек, который никогда не знал, что будет делать в следующий момент. Он слез на пол, прокатился три раза вокруг сиденья Бхагавана и сказал: "Теперь странствие этого тела окончено", и уехал домой, повторяя "Шива, Шива, Шива, Шива".

Непосредственно перед тем, как оставить тело, он сказал своей горюющей жене:
"Не волнуйся, я тебя не покидаю. Я вернусь и заберу тебя через сорок дней".

Его жена умерла ровно через сорок дней! В тот момент, когда на вас снисходит милость гуру, вы наверняка трансформированы.

Кто бы мог подумать, что Ранган и Поккири Мани таким чудесным образом изменятся!

Ещё одним особым другом в жизни Бхагавана был Сааб Джаан, мусульманский одноклассник Бхагавана.

У меня была возможность встретиться с ним и испытать напрямую его преданность мастеру.

Он жил в Нейвели, где работал мой брат Сундарам. Однажды Сундарам принёс мне известие, которое меня потрясло: "Мой товарищ по работе говорит, что его отец был с Бхагаваном". Я немедленно выехал в Нейвели.

Сааб Джаан учился с Бхагаваном с четвёртого по шестой класс и тоже играл с ним в футбол. Сейчас ему было девяносто лет, и он был совсем слепым.

Тем не менее, в день, когда я должен был прийти к нему домой, он сказал своему сыну: "Сегодня придёт мой одноклассник Венкатараман. Он придёт проведать меня".

Когда я поприветствовал его, он назвал меня Венкатараман, хотя его сын неоднократно поправлял его: "Это Ганешан, отец, это Ганешан". "Да, Венкатараман, проходи", продолжал Сааб Джаан.

Он дотронулся до меня, обнял, усадил рядом с собой и со слезами на глазах произнёс: "Вот так же мой друг Венкатараман позволял мне себя трогать, усаживал рядом с собой и кормил. Он пришёл забрать меня, благословить меня. Мой друг — настоящий друг".

Поклонившись ему, я попросил его рассказать о своём драгоценном однокласснике.

И хлынул поток воспоминаний:

"Венкатараман прекрасно знал тамильский и был лучшим в классе. Особенно хорошо он разбирался в законах тамильской грамматики. Наш тамильский пандит, Джон Балакришна, души в нём не чаял. А английский он знал не очень хорошо. По другим предметам он был выше среднего.

В общем-то, его не сильно интересовали учебники. Он очень любил играть, особенно в футбол. Даже будучи студентом, он был очень религиозен и обходил вокруг храма Господа Субраманьи в Тирупаранкураме в пламенном религиозном экстазе.

Несколько раз он брал меня с собой и заставлял меня обходить вокруг храма, говоря: 'Творения Господа подобны. Бог одинаков, видимые различия в богах созданы людьми'.

Благодаря такому универсальному взгляду, посеянному им во мне в те дни, я смог стать ревностным почитателем Господа Варадараджи Перумал в Канчипурам.

Когда Венкатараман исчез, для меня это было шоком, что он не рассказал мне, что собирается убежать из дома. Позже я поступил на службу в полицейское управление.

В 1903 году я был сильно удивлён, увидев в одном из магазинов в Уттарамеруре потрет Венкатарамана, на вид совершенно изменившегося. Я с волнением хотел узнать, как к владельцу магазина попало это фото. Мне сказали, что это фото некого Брахманы Свами, который живёт в Тируваннамалае, и что он пребывает в молчании.

Мне не терпелось увидеть своего старого друга, и я поехал в место его обитания. Он был рад нашей встрече, хотя не сказал ни слова. Он просто кивнул головой с сияющей улыбкой.

Я был сильно взволнован, увидев моего одноклассника, который стал ещё красивее и блистательнее, с признаками святости.

В следующий раз я навестил его в теперешнем Раманашраме, будучи инспектором полиции в Тирупатуре.

В те дни я горевал, так как мой отец только что скончался. Шри Рамана показал мне гробницу своей матери, и это меня немного утешило. Этим актом он дал мне понять, что смерть неизбежна, когда речь идёт о теле.

После этого я навещал его много раз, и всегда он уделял мне особое внимание и представлял всем присутствующим. Он усаживал меня рядом с собой во время принятия пищи в обеденном зале, что, как я узнал позже, было довольно необычно для него.

Из друга я превратился в его преданного. Внутренние изменения, произошедшие под его влиянием, это величайшее из благ, которое он излил на меня.

Однажды он проявил своё величие через сон, где открыл мне знаки скорого ухода моей жены, непостижимым образом утешил меня и подготовил к шокирующему инциденту.

Это произошло очень скоро, моя жена умерла, как и было предсказано. Но благодаря милости Шри Махарши, это не так сильно меня затронуло".



Я был тронут его любовью и преданностью к Бхагавану. Я говорил с ним лишь немного, но после моего ухода он сказал сыну: "Мой Векатараман настоящий друг. Он пришёл попрощаться со мной".

Через два дня он умер.

В те минуты, когда мы слушаем или читаем о старых преданных Бхагавана, мы естественным образом шагаем по их следам. Так мы становимся ближе к Аруначале, к тому самому Я, в которое все они были вновь поглощены.

Слушая старых преданных — Вишванату Свами, Кунжу Свами, Аннамалая Свами и других, я растворялся в состоянии безмолвного блаженства.

Чтобы испытать это блаженство, всё, что нам нужно, есть в словах Бхагавана:

"Переводите внимание с нереального на реальное. Нереальное это комплекс тела-ума и мир".


Давайте переводить своё внимание с нереальности мыслей на реальность жизни в бессмертном присутствии этих славных преданных. В традиции и культуре индуизма мы все знакомы с термином 'гуру' , с его смыслом и важностью.

Несмотря на это, некоторые из нас не знакомы с важностью упагуру. Мы отдаём равную дань уважения упагуру — человеку, который указывает нам на гуру.

Упагуру может быть книгой, деревом или другом — не имеет значения. К гуру и упагуру дóлжно относиться с одинаковым почитанием и уважением. Мы в долгу перед упагуру так же, как и перед гуру.

Мне случилось иметь двух упагуру. Первым была моя мать. Моё самое раннее воспоминание относится ко времени, когда мне было полтора года. Я лежал в люльке, а моя мать пела мне колыбельную — колыбельную Раманы.
Каждый раз, когда она хотела, чтобы я уснул, она пела мне эту колыбельную.

Когда я закрываю глаза и обращаю внимание в Сердце, даже теперь я слышу, как мать поёт её. Она посеяла во мне семена преданности моему мастеру.

Когда я ещё не умел ходить, она усаживала меня перед Бхагаваном. Когда я подрос, она каждый день говорила мне: "Иди, поклонись Бхагавану. Посмотри ему в глаза и получи его благословение".

Когда я пошёл в школу и делился с ней всем, что там происходило, она говорила: "Иди, расскажи Бхагавану". Если у меня появлялась новая ручка, она говорила: "Иди, покажи Бхагавану, дай ему её подержать и возьми обратно".

До самой смерти её единственной заповедью любящей матери для меня было: "Бхагавана достаточно для тебя. Тебе не нужно ничего больше".

Моим вторым упагуру был мой школьный учитель Т. К. Сундареша Айер. Мы называли его ТКС. Его скромность была исключительной, а простота необыкновенной. Он был моим учителем в шестом классе и уделял мне много внимания.

Каждый день он приходил в Раманашрам и проявлял ко мне особый интерес. Он окликал меня: "Ганеша, иди сюда, вот пришёл святой человек. Поклонись ему". Или, "Ганеша, пришла святая женщина, иди и поклонись ей". Или, "Этот свамиджи пришёл из Шанкара Мутт, поклонись ему".

Он сам простирался перед ними и наказывал мне делать то же. Его внимание ко мне было настолько явным, что кое-кто в Раманашраме выражал неодобрение: "ТКС сам чокнутый, и делает чокнутого из Ганешана. Он заставляет его простираться перед всякими чудаками, мол, все они святые и мудрецы".

Я думаю, то была необычайная милость моего мастера, Бхагавана, который направил меня к ТКС, моему учителю.

Позднее, когда я вырос, он знакомил меня со святыми и мудрецами Индии, находящимися как в теле, так и вне тела. Именно он отправил меня к Свами Рамдасу.

У ТКС было интуитивное чувство, что Рамдас сможет направить меня. Рамдас же увидел, что его духовная наследница, Матерь Кришна Бай, была тем человеком, который будет вести меня всю мою жизнь.

Было также несколько живых святых, как Тиручи Свами; даже когда о нём никто ничего не знал, ТКС заставлял меня простираться перед ним.

Когда Йоги Рамсураткумар был абсолютно неизвестен в Тируваннамалае, они с ТКС часами сидели в молчании. Однажды ТКС, показывая на Йоги, сказал мне: "Ганеша, это сиддха пуруша, дай ему поесть, он голоден". Я побежал на кухню, принёс еды и подал её Йоги.

Есть только один процесс, посредством которого открывается духовное Сердце, и он описан моим мастером, Шри Раманой Махарши:

"Это похоже на бутон лотоса, лепестки которого должны раскрыться. Только когда лепестки раскрываются, вы можете получить духовный опыт".

Чтение писаний или практикование духовных дисциплин не может раскрыть эти лепестки. И йога тоже не может.


Может только взгляд, близость и благословения святых людей, которые уже протоптали тропу. Всего лишь одним взглядом могут они раскрыть лепесток в вашем сердце. И это не просто иносказание. В моём случае каждый лепесток был раскрыт благодаря контакту с определённым мастером.


Как-то раз я спросил ТКС: "Если у нас есть Бхагаван как учитель, почему вы направляете меня к святым людям?"

Тогда он дал мне это красивое объяснение:

"Бхагаван - это бескрайний океан. Это космическое сознание, тогда как остальные святые и мудрецы подобны рекам. А где находишься ты, Ганешан? Я хочу, чтобы ты был хотя бы капелькой воды. Ты познаешь себя капелькой, лишь познав любовь рек, речушек и ручейков, которые в действительности доставляют тебя к океану. Окончательный итог всех движений воды, говорится в писаниях, это достичь бескрайнего океана, откуда она пришла. Это круг. Чтобы быть частью океана, ты должен осознать, что уже являешься каплей воды. Капля должна слиться с рекой, чтобы достичь океана. В противном случае она не будет способна быть океаном".

Этот учитель научил меня скромности, молчанию и величию мудрецов и религиозных людей. Без распознания величия святых людей смирение не придёт, потому что над человеком будет господствовать мирской ум.

Именно ТКС был тем, кто впервые от крыл мне, что Аруначала это Рамана, и Рамана это Аруначала, Я.


В ранние годы моей жизни, живя в ашраме в 60-х годах, путём изучения книг Шри Бхагавана, а также благодаря моей связи с прямыми учениками Шри Бхагавана, я осознал всю уникальность Его 'Прямого Учения' о Самоисследовании.

Однако, с моим юношеским пылом и энтузиазмом, я стал умалять эффективность непрямых путей, таких как Бхакти, Карма и Йога.

Мне никогда не приходило в голову, что Сам Шри Бхагаван часто воздавал хвалы этим учениям, ведь Он всегда учил, что они все в конечном итоге сливаются с Самоисследованием!

Всё это не прошло мимо внимательных и заботливых глаз моего учителя Т. К. Сундареши Айера.

Он пришёл ко мне одним вечером и дал мне книгу из библиотеки ашрама "Жизнь и учения Шри Рамакришны Парамахамсы", написанную его западными и восточными преданными (400 с лишним страниц) и настоял, чтобы я прочитал её.

К тому времени, как я прочёл 50 страниц, всё моё существо преклонялось перед этим Великим Святым Дакшинешвара, и в мою духовную жизнь проникло новое измерение! И с тех пор Вачанамрутам Шри Бхагавана (Беседы с Шри Раманой Махарши) и Катхамрутам Шри Рамакришны (Евангелие Шри Рамакришны) стали моими наиглавнейшими духовными путеводителями.

На моём Внутреннем Пути мне встретилось около тридцати Махатм, которые одно за другим открыли во мне внутренние окна!

Я осознал безмерную мудрость и важность того, что когда-то изрёк Шри Бхагаван: "Я проповедую 'самоотверженное исследование'!" И "Отсутствие мыслей - это бхакти. Это также мукти. Сказано, что метод джняны — вичара (исследование. И это не что иное, как 'Высшая преданность'


ТКС пришёл к Бхагавану в 1903 году, когда тот жил в пещере Вирупакша. Тогда ему было всего двенадцать лет.

Один из его родственников сказал ему: "Сам Господь Аруначала обитает в человеческой форме в пещере Вирупакша".

В то время Бхагаван в основном молчал. Редко он произносил слово или два. Когда появился ТКС, Бхагаван, глаза которого в тот момент были закрыты, открыл их и благословил его своим взглядом милости.

Позже ТКС рассказывал мне:

"Я видел не человеческое тело. Это была живая статуя из полированного золота. Бхагаван посмотрел на меня. Вокруг него сидело около десяти человек, они пели тамильские песни, когда Бхагаван с большим состраданием посмотрел на меня и спросил: 'Не споёшь ли и ты мне песню?' Для всех это было сюрпризом, поскольку Бхагаван в основном молчал и редко о чём-либо просил".

Сильно взволнованный, ТКС спел песню святого Сундарара, одного из шестидесяти трёх святых, о которых Бхагаван читал в Перийя Пуранам.

Вот перевод этой песни:

"Нет у меня иной опоры, кроме твоих священных стоп, о Господь, полагаясь на них, я обрету твою милость. Древние мудрецы воспевали тебя. О, Господь! Даруй мне милость, чтоб мой язык неустанно повторял твоё священное имя, даже если мой ум где-то блуждает".

Когда ТКС закончил, Бхагаван был очень рад. Он сказал: "Да, да, именно это должно быть сделано".


Это стало первой упадешей для двенадцатилетнего мальчика. Всю свою жизнь до самого последнего момента он носил с собой три или четыре книги с сотнями тамильских песен, сочинённых святыми и мудрецами. Эта первая упадеша была его путеводной звездой.

Каждый день этот мальчик приходил в пещеру Вирупакша и проводил время с Бхагаваном. Со временем он стал учителем. Его стали посещать сомнения насчёт своего духовного развития.

Однажды он почувствовал: "Зачем мне приходить и быть с этим святым? Я совсем не развиваюсь. Во мне нет никаких ощутимых изменений".

Три месяца он не приходил к Бхагавану. Как-то ночью он проснулся и увидел, что его подушка мокра от слёз, и его охватило чувство: "Ах, я скучаю по своему гуру!"

Рано поутру он взбежал на гору. Бхагаван, который теперь жил в Скандашраме, только что вышел и дожидался его. Увидев Бхагавана издалека, ТКС не мог сдержать эмоций. Плача, он подбежал к нему, упал ему в ноги и, орошая их своими слезами, сказал: "Бхагаван, прошу вас, простите меня!"

Бхагаван поднял его и сказал: "Это сотый день". Он считал дни! "Прошло уже сто дней с тех пор, как вы приходили последний раз. Что с вами случилось?"

ТКС ответил: "Бхагаван, я прошу прощения, что не приходил, я сделал глупость. Но, Бхагаван, я не вижу никакого развития во мне, не чувствую никакого проку от того, чтобы приходить и сидеть с вами".

Бхагаван сказал: "Ну, ничего страшного. Вы не видели пользы, но разве не почувствовали вы утрату?"


Вспоминая это, ТКС сказал мне:

"Мы приходим к Бхагавану не за тем, чтобы извлечь из этого какую-то пользу. Без него нас бы вообще не было. Мы не должны упускать возможность получить это благословение в нашем Сердце, иначе его не будет".


Из-за своих скудных доходов школьного учителя ТКС мог позволить лишь немного сахарных конфет или воздушного риса в качестве подношения Бхагавану.

Однажды у него не было даже этого. Опечаленный он пришёл с пустыми руками и упал в ноги Бхагавану: "Бхагаван, я так несчастен, у меня совсем нет денег, чтобы сделать вам подношение".

Бхагаван улыбнулся и сказал: "Зато вы принесли самое важное. Всё остальное не имеет значения".

ТКС был в недоумении.

"Вы принесли себя!" объявил Бхагаван.

Это прекрасный пример того, что вы никогда не должны исключать себя из духовного пути. Очень легко превозносить гуру и его учения. Но в этом процессе вы не должны забывать о себе — вы в равной степени важны.


Шли дни, а он всё часто впадал в сомнения.

Однажды он спросил Бхагавана:

"Что это за единственная вещь, Бхагаван, зная которую, все сомнения разрешаются?"

Бхагаван ответил: "Узнайте сомневающегося. Если сомневающийся увиден, сомнений не возникает. Распознайте с определённостью, что все люди — джняни, все — реализованные существа. Лишь немногие знают об этом факте. Поэтому возникают сомнения. Сомнения нужно искоренить. А это значит, что должен быть искоренён сомневающийся. Когда сомневающийся перестаёт существовать, сомнений больше нет. Здесь сомневающийся означает ум".


ТКС спросил: "А каков метод, Бхагаван?"

Бхагаван чётко ответил:
"Исследуйте 'Кто я?'. Только это исследование устранит и искоренит сомневающийся ум и таким образом утвердит человека в Я, трансцедентном состоянии".


В другой раз у ТКС было иное сомнение. Он был пандитом, человеком традиции, который прочёл множество писаний. И поэтому шесть чакр, психических центров, кундалини и прочее, не давали ему покоя.

Он спросил Бхагавана об этом, и Бхагаван ответил:

"Всё, что нужно осознать, это Я. Кундалини, шакти, видения Бога, оккультные силы и их захватывающие проявления — всё это находится в Я. Те, кто говорят о них и предаются им, не реализовали Я, которое в Сердце, оно и есть Сердце. Все остальные формы проявленного находятся в уме. Ум сам берёт свои силы в Сердце. Оставаться в Сердце, значит реализовать Я. Вместо этого увлекаться ориентированными на ум формами дисциплин и методов — пустая трата времени. Разве это не глупо, держаться за такое количество усилий и практик, которые якобы необходимы, чтобы искоренить несуществующее невежество?"

В 1920 году Бхагаван познакомил ТКС с Кавьякантой Ганапати Муни, который тогда жил в пещере Мангового Дерева.

Каждый день ТКС посещал Бхагавана, и Бхагаван сказал ему: "Идите к Наяне. Изучайте Риг Веду и другие писания".

Когда ТКС познакомился с Наяной, он был ошеломлён его искромётностью, его аурой и громадными достижениями в традиционном знании. Он принял на себя роль ученика и начал изучать писания.

Каждый день они оба, Наяна и он, приходили к Бхагавану, и Бхагаван давал им наставления.

ТКС в те молодые годы был поражён размерами эрудиции Наяны. Однажды он выразил это, но Наяна поправил его.

Он сказал: "Сундареша, без милости Бхагавана премудрости писаний находятся вне человеческих возможностей понимания. Одно слово Бхагавана — и всё становится ясным".

Тогда он понял, какое огромное уважение питал Наяна к Бхагавану.

В главе о Кавьяканте Ганапати Муни мы видели три события: необычайный опыт поднятия его кундалини, удивительный способ завершения Ума Сахасрам, и когда Бхагаван объявил Наяне, что солнце, луна и звёзды вращаются вокруг его талии.


ТКС выпала драгоценная возможность присутствовать при всех этих трёх случаях. Он заверил меня, что это были редчайшие дары, излитые на него, благодаря близости к Наяне.

У Кавьяканты было более двухсот учёных преданных. Всем им он сказал: "Отныне не я, но Бхагаван Шри Рамана Махарши, ваш гуру".

Через некоторое время после того, как Бхагаван перешёл жить с Горы в нынешний ашрам, эти учёные, занимающие хорошие места в мире, поняли, что Раманашрам будет развиваться и дальше.

Им показалось, что если Наяна, в конечном счёте, станет его управляющим, это сулит ашраму хорошее будущее.

Была также и другая группа, которая хотела, чтобы управляющим стал брат Бхагавана, Ниранджанананда Свами.

Однажды Наяна со своими преданными пришёл в Холл, и преданные Наяны обратились к Бхагавану:

"Бхагаван, мы все думаем, что Наяна должен стать управляющим". Бхагаван, после долгого молчания, вместо ответа повернулся к Наяне: "Наяна, почему вы вовлекаетесь в подобные вещи? Пусть он примет это на себя и страдает".

На тамильском он использовал слова 'аване каттинду алаттум' , что означает, 'пусть он прижмёт это к себе и плачет'.

Наяна простёрся перед Бхагаваном, встал и заявил: "Бхагаван, с этого дня Чинна Свами — управляющий ашрамом".

Выйдя из холла вместе со всеми своими преданными, Найана сказал ТКС: "С сегодняшнего дня все мы должны оказывать безусловную поддержку Чинне Свами в управлении ашрамом". ТКС воспринял это очень серьёзно.

К тому времени Наяна уже открыл огромное сообщество более чем с тысячей членов по работе на благо независимости Индии. Они намеревались петь мантры по всей Индии. ТКС был главным секретарём, а Наяна председателем. Но когда Наяна сказал: "Ты будешь оказывать полную поддержку Чинне Свами", ТКС стал работать в офисе ашрама.

Глубоко духовный человек и знаток Вед, ТКС был также пандитом. Он знал три языка — санскрит, тамильский и английский. Поэтому ему была поручена корреспонденция ашрама. Он воспользовался этой возможностью, чтобы близко контактировать с Бхагаваном. Он приносил все письма духовных ищущих, адресованные Бхагавану, и спрашивал его указаний. Бхагаван объяснял, что требовалось ответить, ТКС записывал это и снова приносил показать Бхагавану для одобрения, прежде чем отослать ответ.

Бхагаван к тому времени написал много стихов и учений, такие как Кто я? и Самоисследование. Некоторые из учёных преданных захотели собрать всё и опубликовать как Собрание Произведений Раманы Махарши.

Они собрали все тамильские сочинения Бхагавана и отослали их в типографию. Но всё ещё оставалось написать предисловие.

Муруганар и Натанананда были тамильскими учёными, но они отказались, сказав: "Разве имеем мы право писать предисловие к оригинальным трудам Бхагавана?"

В ашраме все были в нерешительности, и написание предисловия, таким образом, откладывалось.

Однажды ТКС вернулся очень поздно вечером из города. Когда он вошёл в холл, Бхагаван сказал ему: "Почему вы сами не напишете предисловие?" ТКС был шокирован, но знал, что всё, что слетает с уст Бхагавана, есть истина и заповедь.

Он ответил: "Бхагаван, как я могу? Но с вашей милостью, разве есть что-либо невозможное?" Бхагаван сказал: "Напиши его. У тебя хорошо получится".

ТКС сел, посмотрел на Бхагавана, и слова полились. Закончив, он положил предисловие у священных ног Бхагавана, и тот стал читать. Убедившись, что Бхагаван всё прочёл, ТКС собрался было уходить, но Бхагаван вдруг окликнул его: "Погодите. Почему вы написали 'надеемся'? Почему бы не сказать 'мы уверены'?"

Сказав так, Бхагаван совершил одно исправление в последнем предложении предисловия: "Мы надеемся, что милость Шри Бхагавана в форме этого сборника его произведений принесёт освобождение и благословение всем ищущим, кто примет этот сборник в своё Сердце".

Бхагаван изменил 'надеемся' на 'уверены'. Слово было 'намбугирен' , 'надеемся', Бхагаван заменил на 'тхиннам' , что на тамильском означает 'абсолютно уверенный'.

После поправки Бхагавана предисловие оканчивалось следующим заверением: "Мы абсолютно уверены, что милость Шри Бхагавана в форме этого сборника его произведений принесёт освобождение и благословение всем ищущим, которые примут этот сборник в своё Сердце".

(До сего дня очень многие руководствуются этой книгой, и много тех, для кого это собрание произведений Бхагавана, на тамильском языке или в переводе, является дыханием жизни. Мой друг, философ и наставник, Артур Осборн, часто клялся Собранием Произведений Раманы Махарши).

Изначально сборник был только на тамильском. Артур Осборн почувствовал, что он должен быть переведён на английский и стать доступным по всему миру. Он уже нашёл издателя в Лондоне. Однако переведено было лишь несколько стихов. Необходимо было проделать огромную работу, но у Артура Осборна не было помощников.

Именно мой учитель, ТКС, был тем, кто сел за перевод вместе с Артуром Осборном и помог ему. Когда Осборн уехал домой, ТКС диктовал мне, я печатал и потом отсылал Осборну. Таким образом, мне выпала величайшая удача напечатать полный текст этой священнейшей книги.

Мой учитель ТКС был также очень хорошим поэтом, сочинявшим стихи на тамильском. Он написал шесть стихов, восхваляющих сатгуру Раману. Когда он положил эти стихи к святым стопам Бхагавана, тот вновь исправил лишь одну строчку в пятом стихе.

"Чья милость течёт, благословляя всё", он заменил на "чья милость направляется, благословляя всё". ТКС объяснил мне, что милость это божественная сила, доступная каждому всегда.

В отношениях между учителем и учеником гуру помогает придать милости определённое направление, чтобы ученик смог её усвоить. Изменение, которое сделал Бхагаван, было с " пайум" (течёт) на " пайччум" (направляется). Какое незаметное, но грандиозное преобразование!


В 1963 году Люси Корнелссон, немка-мистик, изучала тамильский, оставаясь в Германии, так как хотела перевести собрание произведений Бхагавана с оригинального тамильского на немецкий.

Она выполнила перевод и хотела его заверить. Поэтому она приехала в ашрам, но никто не пришёл ей на помощь. И опять именно ТКС был тем, кто сказал мне: "Она мистик, поклонись ей". (Люси стала для меня Люси Ма.)

Сборник на немецком языке был заверен и доведён до совершенства при участии ТКС. Будучи эрудированным учёным, он был олицетворением простоты. Многие люди ничего не знали о ТКС, так как он был очень неприметным.

Однажды, когда я печатал в офисе длинный отрывок, продиктованный ТКС, вошёл Дункан Гринлис, западный приверженец учений Бхагавана. "Что печатаете? Можно я прочту?" Я сказал, "Да, конечно".

То был красивый отрывок из учений Бхагавана. Он сказал: "Вы можете сказать, кто написал это?" Я ответил: "Мой учитель, ТКС". "У вас есть ещё его работы?" спросил он. Я ответил: "У меня есть шесть или семь папок". "Пожалуйста, дайте мне эти папки. Я их отредактирую", попросил он меня.

Этой знаменитой работой, которую Дункан Гринлис так умело отредактировал, была книга "У ног Бхагавана".

Когда Гринлис принёс рукопись, он спросил меня: "Как бы нам её назвать?" Я предложил название 'У ног Бхагавана". ТКС это очень понравилось и он сказал: "Иди и положи это у ног Бхагавана". И я отнёс рукопись к гробнице Бхагавана.

Я много часов проводил с ТКС. Большую часть времени он молчал. Он мог взять меня с собой вокруг горы или на гору в Скандашрам. Но когда он говорил, это было ужасно интересно.

Однажды он рассказал мне вот что: "Ганешан, когда я был с Бхагаваном, он как-то сказал: 'Сиддха пуруши, живущие в Тируваннамалае, в Индии и по всему миру — все приходят к Аруначале и обходят вокруг горы. Иногда они приходят в форме света'."

Бхагаван рассказывал ТКС и некоторым другим, что видел этот свет.

"Тот, кто по-настоящему предан, может увидеть этот свет", говорил он.

ТКС сказал мне "Многие из нас, старых преданных, видели этот свет, облетающий Аруначалу. Страстно желай, Ганешан, но не ожидай, не ставь сроков, не говори даже, что я должен увидеть, не будь самонадеян. Будь в совершенном, молитвенном смирении и тебе это откроется".

Я бы хотел поделиться с вами, что видел этот свет не один раз, но трижды. В первый раз я был один, во второй со мной была группа японцев. Я рассказывал им, что этот свет можно увидеть, и они искренне спрашивали, "А мы тоже можем его увидеть?"

Я кинул взгляд, и — вот он. Все они видели его и все как один пали ниц.

Третий раз был в 2003 году. Было около половины седьмого вечера, я обходил вокруг Аруначалы с группой преданных из Мадурая (около 60 человек), Ночуром Венкатараманом и некоторыми другими.

На подходе к месту даршана панчамукха мы решили посидеть на камнях. Посидев немного, преданные из Мадурая поняли, что они могут опоздать на обед в ашраме. Сказав об этом, они нас покинули.

Вдруг я вспомнил, что мой близкий друг Т.Р. Рамачандран всегда заводил Шивопасана Мантру (….садьо жаатам прападьяами садьо жаатаайя вай намо нам…), когда мы садились именно на этот камень.

Я спросил Ночура Венкатарамана, может ли он напеть её. Он напевал, а мы сидели и слушали. Вскоре после окончания песни мы простёрлись, а как только поднялись, все увидели этот свет.

Однажды несколько знатоков Вед шли вокруг горы, распевая Сама Веду. Вдруг они увидели четыре или пять тигров, сидящих прямо на дороге. Оцепенев, они прекратили петь. Тигры долго смотрели на них, затем поднялись и исчезли в лесу.

Бхагаван был в Скандашраме. ТКС подбежал к нему и рассказал, что произошло. Бхагаван сказал: "Почему вы перестали петь Веды? Это были сиддха пуруши, которые пришли послушать ваше пение. Вам следовало продолжать петь".

ТКС рассказывал мне, что внутри Аруначалы находятся обширные пространства. Он сказал, что Бхагаван поделился с ним этим видением.

Трижды у Бхагавана было видение, будто он внутри горы. ТКС сказал, что у него тоже был такой опыт. Должен признаться, что и я также имел опыт пребывания внутри горы.

Имейте веру, верьте в тайну, будьте преданны, будьте смиренны и сдайтесь.

Если человек старше вас хотя бы на один день, поклонитесь ему, или ей, в ноги, и тогда смирение придёт, и вы будете наслаждаться этой духовной свободой.

Простирание перед другим человеком - это не покорность. Это свобода, блаженная духовная свобода. Однако, важнее иметь Аруначалу в своём Сердце — 'агамей нинайппавар'.


Бхагаван был очень добр. Однажды Чинна Свами стал ругаться на ТКС за то, что тот отсутствовал, потому что простирался перед святой женщиной. "Когда Бхагаван здесь, зачем вы уходите и простираетесь перед кем-то ещё?" кричал Чинна Свами.

ТКС был расстроен и не мог есть. На следующий день рано утром, когда он пришёл в ашрам, Бхагаван готовил на кухне идли и увидел его расстроенное лицо.

Он сказал: "Заходите, садитесь и поешьте немного идли". ТКС ответил: "Бхагаван, я тороплюсь в школу, у меня уроки". "Ага, я вас поймал! Сегодня воскресенье, какие ещё уроки? Давайте-ка, садитесь. Я приготовил особый самбар".

Бхагаван положил самбар в принесённый им пальмовый лист, потом сел рядом и нагромоздил стопку идли. ТКС потом говорил: "Я больше никогда в жизни не съедал столько идли!"




Т. К. Сундареша Айер погружён в Тишину

В начале жизни в Раманашраме Бхагаван сушил своё полотенце на бельевой верёвке в дальнем конце холла. Там было воробьиное гнездо с тремя или четырьмя яйцами в нём.

Однажды, когда Бхагаван стягивал полотенце с верёвки, одно яйцо упало на землю и треснуло.

Бхагаван опешил. Он пожаловался служителю: "Смотрите, смотрите! Вот что я наделал сегодня!" Он поднял яйцо, и с нежностью глядя на него, воскликнул:

"О, бедная мать будет убита горем, она может даже разгневаться на меня за то, что я стал причиной смерти её долгожданного малыша! Можно ли заново соединить треснутые части скорлупы? Ну-ка, попробуем!"

Затем он завернул яйцо во влажную тряпку и сказал: "Надеюсь, Аруначала спасёт меня от этого греха".

Он положил яйцо обратно, и каждые несколько часов приходил менять влажную тряпку. Спустя семь дней он заметил, что скорлупа заросла, и воскликнул: "Глядите-ка! Что за чудо! Трещина затянулась, теперь мать будет счастлива и высидит своё яйцо. Аруначала освободил меня от греха быть причиной потери жизни!"

Одним прекрасным утром яйцо было высижено, и на свет вылупился птенец.
С радостным лицом Бхагаван взял его в руки, ласкал его губами, нежно гладил руками и передал другим, чтобы те полюбовались.

Однажды ТКС рассказал мне об особом измерении в заботливости Бхагавана:

"Бхагаван проявлял необычайную внимательность к жёнам тех серьёзных ищущих, кто выбрал остаться с ним на Аруначале и служить ему".

Он сослался на множество происшествий, имевших место в жизни жены Муруганара, жены помощника архивариуса Нарайаны Айера и моей матери Нагалакшми. В этом свете он приоткрыл страницу и собственной жизни.

ТКС потерял жену, оставшись с сыном. Это подвигло его глубоко уйти в духовный поиск. Но его старшие родственники оказывали на него давление, чтобы он вновь женился. ТКС решительно отказывался. Однажды, не способный больше выдержать их непрекращающегося давления, он пошёл к Бхагавану. Бхагаван был на горе.

Глядя на него, Бхагаван сказал: "Позвольте жизни идти своим чередом. Не сопротивляйтесь. В итоге всё будет хорошо". Далее он добавил: "Когда человек стоит прямо под солнцем, разве может вкрасться тьма?" ТКС согласился снова жениться.

Его вторая жена родила ему двоих детей. Бхагаван чрезвычайно заботливо относился ко второй жене ТКС, уделяя ей особое внимание, когда бы она ни появлялась перед ним.

ТКС рассказывал мне, что многие учёные и богатые преданные игнорировали его. Он так это логически объяснил: "Возможно, они не любили меня из-за моей бедности и отсутствия какого-либо академического образования. Они, бывало, открыто оскорбляли меня, мол, ведь я в конце концов просто школьный учитель!"

Услышав это, я помрачнел и опечалился, но ТКС похлопал меня по спине и сказал: "Бхагаван всегда относился ко мне с особой любовью и заботой. Разве могло мне быть уготовано лучшее обхождение, чем заботливость Бхагавана?"


В 1933 году, в возрасте тридцати шести лет ТКС всё ещё чувствовал незавершённость. И он взмолился Бхагавану: "Бхагаван, покажите мне свою истинную форму". Бхагаван сказал: "Сядьте вон там", и направил на него свой взгляд милости. Сердце ТКС раскрылось, и он в блаженстве закрыл глаза.

Бхагаван сказал ему: "Если вы хотите что-либо увидеть, смотрите сейчас". Излюбленной формой Бога у ТКС был Рама, поэтому он попросил увидеть Раму. В течении двух часов он имел даршан с Рамой, сидящем в короне, на троне со своей женой Ситой, окружённый своими братьями, и с Хануманом, преданной обезьяной, у его святых стоп.

Когда он вышел из экстаза, Бхагаван сказал: "Принесите Дакшинамурти Аштоттарам (Аштоттарам означает сто восемь имён). Прочтите пятый стих. В нём имя, данное Дакшинамурти, Йога Паттабхирамайя Намаха, означает, что Дакшинамурти это Рама.

Сказано, что главный город Рамы, Айодья, имеет восемь углов и девять врат. Тируваннамалай имеет восемь углов и девять врат. Тируваннамалай - это Айодья, а Рама - это Аруначала (Дакшинамурти)".


ТКС сказал мне: "Я хотел поклоняться Богу, писанию и девате (богу в форме). Бхагаван стал моим вселенским Богом, Собрание Произведений Бхагавана стало моим писанием, а Рама был моим девата, и Бхагаван доказал, что являлся Рамой, дав мне его даршан".

Однажды я спросил его: "Как вы придумали мантру 'Ом Намо Бхагавате Шри Раманайа'?"

ТКС любезно поделился со мною следующим:

"С самого раннего детства я был глубоко предан Господу Кришне. Поколения за поколениями в нашей семье посвящались в мантру 'Ом Намо Бхагавате Васудэвайа' .

Васудэва - это ещё одно имя Шри Кришны. Поэтому я с превеликим интересом и восхищением прочёл Бхагават Гиту и Шримад Бхагаватам.

Я жаждал иметь видение Шри Кришны. Одна строчка из Бхагавад Гиты, где Господь Кришна провозглашает: 'Джняни ту атмайва мей матам…', что значит, 'Джняни есть моё собственное Я', глубоко запала мне в сердце. Я подумал, коль скоро у меня под рукой есть Бхагаван Рамана, который сам является Васудэвой, почему я должен поклоняться и желать узреть Господа Кришну отдельно?

И так я медитировал, желая получить одну мантру, одного Бога и одно писание, так, чтобы не пострадала моя верность.

И вдруг в моём сердце всплыло: Ом Намо Бхагавате Шри Раманайа, и продолжало раздаваться в нём единым потоком. Я помчался к Бхагавану и рассказал ему о возникновении новой священной мантры. Он полностью её одобрил. Потом я сосчитал слоги в новой мантре. Их было двенадцать.

Мантра Васудэвы содержала тоже двенадцать слогов. Я был в восхищении. Узнав, что Бхагаван полностью одобрил мантру, в управлении ашрама приняли её настолько, что даже изменили оригинальный герб ашрама, где под символом ОМ слова 'Шри Раманашрамам' были заменены на 'Намо Бхагавате Шри Раманайа' .


" Перед тем, как навсегда перейти жить в Раманашрам, я работал в двух разных фирмах. Зарплату первого месяца в обеих фирмах я разделил на две части и послал их своим упагуру — моей матери и ТКС, моему учителю.

В свои последние дни мой уважаемый учитель был серьёзно болен и прикован к постели в доме напротив ашрама.

Я навещал его каждый день. И вот, настал его последний день.

Он сказал:

"Ганеша! Люди, которые ухаживают за мной, очень бедны. Поэтому, пожалуйста, используй эту сумму в конверте на мои похороны. Я хочу, чтобы ты нёс моё тело, напевая 'Аруначала Шива' всю дорогу к месту кремации".

Не переставая плакать, я всё же спросил его: "Откуда у вас столько денег?"

Он милостиво улыбнулся и сказал: "Помнишь, ты дважды присылал мне деньги на повседневные дела? Я не потратил их, они были так дороги моему сердцу! Теперь ты сам можешь потратить их на моё последнее путешествие — назад в Аруначалу!"

Он похлопал меня по голове и сказал: "Вот тебе моё благословение! Смотри! Я отдаю тебе всё, что у меня есть!"

Может что-либо ещё на свете быть равным по красоте и величию этому одному прикосновению мудрости?!

"О, Господь! Даруй мне милость, чтоб мой язык неустанно повторял твоё священное имя, даже если мой ум где-то блуждает".