Рамана Махарши. Жизнь и Путь.

продолжение...





Одному садху, из Швеции, приснился сон, в котором пораженная рука Махарши вскрылась, и он увидел там голову женщины с взъерошенными седыми волосами. Это было истолковано как карма его матери, ко-
торую Шри Бхагаван принял на себя, когда дал ей мокшу. Но другие подумали, что женщина означает все человечество или саму майю.

В четверг, 13 апреля, врач в качестве полумеры предложил Шри Бхагавану уменьшить перегруженность легких кровью, но он отказался от этого. «Здесь нет никакой необходимости; все будет в порядке в течение двух дней».
Той ночью он приказал своим служителям уйти и спать или медитировать, а его оставить одного.
В пятницу врачи и служители уже знали, что это был последний день. Утром он снова приказал им идти и медитировать. Около полудня, когда ему принесли жидкую пищу, он спросил, пунктуальный как всегда, который час, и затем добавил: «Но впредь время не имеет значения».





Деликатно выражая признательность за долгие годы их служения, Шри Бхагаван сказал служителям: «У англичан есть слово „благодарю”, но мы только говорим сантошам (мне очень приятно)».

Утром огромная толпа колонной проходила мимо открытого дверного проема, безмолвно, в печали и с мрачным предчувствием, и вечером час снова, от четырех до пяти. Все видели, что измученное болезнью тело сократилось, ребра выдавались, кожа почернела: это был жалкий след боли. И, однако, в то же время в течение тех последних немногих дней каждый преданный получил прямой, светящийся, проникающий взгляд узнавания, который переживался каждым как прощальный дар Милости.

В тот вечер после даршана почитатели не разошлись по домам. Горестное предчувствие удерживало их здесь. Незадолго перед заходом солнца Шри Бхагаван приказал служителям посадить его. Они уже знали, что каждое движение, каждое прикосновение причиняло боль, но Махарши просил их не беспокоиться об этом. Он сидел, а один из служителей поддерживал его голову. Врач начал давать ему кислород, но знаком правой руки Шри Бхагаван предложил убрать его. В маленькой комнатке собралось около двенадцати человек, включая служителей и врачей.





Двое из служителей веерами обмахивали его, а снаружи почитатели, как зачарованные, пристально смотрели через окно на движение вееров — знак того, что там еще было живое тело. Репортер одного известного американского журнала безостановочно переходил с места на место, встревоженный пережитым, несмотря на все свои усилия, и решивший не писать ни строчки своего рассказа, пока не вернется из Тируваннамалая к обычным для него условиям. С ним был один известный французский фотокорреспондент.

Неожиданно одна из групп почитателей, сидящих на веранде снаружи комнаты, начала пение «Аруначала-Шива». Услышав это, Шри Бхагаван открыл глаза, и они засияли. Он на мгновение улыбнулся с неописуемой нежностью. Из наружных уголков его глаз покатились слезы блаженства. Еще один глубокий вздох, и больше ничего. Не было ни борьбы, ни спазма, ни другого признака смерти: только следующее дыхание не появилось.

В течение нескольких мгновений люди стояли сбитые с толку. Пение продолжалось. Французский фотокорреспондент подошел ко мне и спросил, когда точно это случилось. Негодуя на него за журналистскую бессердечность, я грубо ответил, что не знаю, но затем вдруг вспомнил неизменную вежливость Шри Бхагавана и совершенно верно ответил, что в 8.47 вечера. Он рассказал, и я мог теперь почувствовать, что фотограф возбужден, как шел по дороге, и точно в указанное время громадная звезда медленно пересекла небо. Ее видели многие, даже на таком большом расстоянии, как Мадрас, и чувствовали в ней Предвестие. Звезда ушла на северо-восток, по направлению к пику Аруначалы.
.

продолжение...





После начального оцепенения разразился исступленный взрыв горя. Тело, в сидячей позе, вынесли на веранду. Мужчины и женщины столпились перед оградой веранды, чтобы видеть. Какая-то женщина упала в обморок. Другие громко рыдали.
Тело, украшенное гирляндами цветов, поставили на кушетку Нового Холла, и почитатели столпились там и сели вокруг него. Ожидалось, что в самадхи лицо будет подобным скале, но оно оказалось настолько отмеченным болью, что это сжимало человеческое сердце. Только постепенно в течение ночи атмосфера непостижимого спокойствия возвращалась к нему.
Всю эту ночь преданные сидели в большом зале и горожане проходили через него в благоговейном молчании. Процессии текли из города и обратно, распевая «Аруначала-Шива».





В зале некоторые из почитателей пели песни восхваления и печали; остальные сидели молча. Самым достойным внимания было то, что в основе всего этого лежало не горе, а спокойствие, ибо присутствующие лишились Его — чья Милость составляла самый смысл их жизни. Уже той первой ночью и много позднее, в последующие дни, стало ясно, какими жизненными были слова Шри Бхагавана: «Я не ухожу. Куда я ухожу? Я здесь». Слово «здесь» не заключает в себе какого-либо ограничения, но, скорее, оно есть Атман, и нет ни ухода, ни изменения для Того, которое является Всеобщим. Тем не менее, когда преданные почувствовали внутреннее Присутствие Бхагавана и когда они почувствовали продолжение Божественного Присутствия в Тируваннамалае, они начали рассматривать эту фразу обещанием, полным Любви и Заботы.





В течение ночи бодрствования нужно было решить, как произвести захоронение. Считалось, что тело может быть захоронено в Новом Холле, но многие преданные противились этой идее. Они чувствовали, что Новый Холл был, в известном смысле, приложением к Храму (Матери), и создание здесь святыни Шри Бхагавана казалось им подчинением ее святыне Матери, изменяющим истинный порядок вещей. На следующий день, по общему соглашению, в пространстве между Старым Холлом и Храмом выкопали яму и тело захоронили с божественными почестями.

Толпа, в которой от тесноты было не повернуться, наблюдала в безмолвном горе. Нет больше любимого лица, нет больше звука его голоса... С этого времени лингам из полированного черного камня — символ Шивы — над его могилой стал внешним знаком Присутствия, а внутренним — его следы в сердце.



источник
.

Вид с горы Аруначалы ("смотроавя площадка") на храм Шивы


Из главы 18 - «Продолжающееся Присутствие»


Верно, его Присутствие не ограничивается только Тируваннамалаем. Такого никогда не было. Преданные, где бы они ни были, находят его Милость и поддержку, его внутреннее Присутствие не просто сильно действующими, но даже более могущественными, чем раньше. И все же сейчас, как и до махасамадхи, утешение, получаемое от приезда в Тируваннамалай, западает в душу, а красоту пребывания здесь трудно описать.



Главная аллея ашрама Раманы Махарши


Известны святые, обещавшие вернуться на землю и возобновить руководство учениками в жизни после жизни, но Шри Бхагаван являлся совершенным джняни, в котором не было даже того следа эго, что могло требовать перерождения. И почитатели понимали это. Его обещание было совершенно иным.


«Я не ухожу. Куда я ухожу? Я здесь». Даже не «Я буду здесь», а «Я здесь», так как для джняни нет изменения, нет времени, нет различия между прошлым и будущим, нет ухода, только вечное «Теперь», в котором уравновешено все время, и всеобщее, не имеющее протяженности, «Здесь».


Он утверждал свое продолжающееся, непрерываемое Присутствие, свое непрерывное руководство. Много лет назад он сказал Шивапракашаму Пиллаю: «Тот, кто завоевал Милость Гуру, несомненно будет спасен и никогда не будет покинут». И когда во время последней болезни преданные говорили, будто он покидает их, и ссылались на свою слабость и продолжающуюся потребность в нем, Махарши, как уже отмечалось, резко возразил: «Вы придаете слишком большое значение телу».



Самадхи холл


Они быстро обнаружили, насколько это соответствовало истине. Более чем когда-либо он стал Внутренним Гуру. Те, кто положились на него, теперь чувствовали его руководство более действенно, более убедительно. Их мысли прикованы к нему более постоянно. Вичара, ведущая к Внутреннему Гуру, более податлива и растет легче. Медитация приносит более непосредственный поток Милости. Влияние действий, хороших и скверных, одинаково, более мягкое и сильное.
.

продолжение...



Огромный зал, отполированный до блеска пол, прохладный бриз и гробница просветленного мастера, и сообщество серьезных духовных искателей - идеальные условия для сосредоточенной медитации


После первого шока тяжелой утраты преданные снова начали тянуться в Тируваннамалай. Продолжающееся Присутствие чувствовали не только люди интроспективного типа, практики вичары, пути Само-исследования. Один из почитателей, Т. Н. Кришнасвами, считал себя связанным с Шри Бхагаваном только личной любовью и преданностью. После махасамадхи он, полный скорби, сказал: «Для людей, подобных мне, все кончено». Через несколько месяцев, возвращаясь из поездки в Тируваннамалай, он говорил: «Даже в прежнее время там никогда не было такого Мира и красоты, как теперь». И не только искатели на Пути Знания чувствовали продолжение внутреннего руководства. Оно есть немедленный ответ на преданность.



Ворота в ашрам Раманы Махарши


Почитатели всегда напоминали большую семью, но сейчас чувство взаимного братства созрело. Они собирались в Старом Холле и обсуждали наставления Шри Бхагавана, обменивались воспоминаниями, делились своими переживаниями и высказываниями Шри Бхагавана, говорить о которых никто не чувствовал потребности прежде.

Тайна Горы Аруначалы тоже стала более доступной. Прежде многие не чувствовали ее силы, для них она оставалась просто кучей скал, земли и кустарников, словно любая другая. Миссис Тальяркхан, почитательница, уже упоминавшаяся в предыдущих главах, однажды сидела на Горе со своим гостем, беседуя о Шри Бхагаване. Она сказала: «Бхагаван — это живой Бог, и на все наши молитвы приходит ответ. Таков мой опыт. Бхагаван говорит, что эта Гора — Бог Сам. Я не могу все это понять, но так говорит Бхагаван, и поэтому я верю этому». Ее друг, мусульманин, в котором еще сохранились изысканные традиции персидской культуры, ответил: «Согласно нашим персидским верованиям я соглашусь, если будет знак — пойдет дождь». Почти сразу прошел ливень, и они спустились с Горы промокшие и рассказали эту историю.



Ашрам Раманы Махарши. Справа книжный магазин и административный корпус. Слева гробница матери Раманы.


Но со времени, когда Дух оставил тело и яркая звезда медленно проследовала в направлении Горы, преданные почувствовали более непосредственно, что здесь — святая земля. Они признали в этом таинство Бхагавана.

Древняя традиция свидетельствует, что Гора Аруначала исполняет желания, и паломники столетиями приходили сюда, молясь о получении благ. Но те, кто чувствовал ее Мир более глубоко, ничего не просили, ибо Путь Аруначалы есть Путь Бхагавана, освобождающий человека от желаний. И в этом состоит великое исполнение.
.

продолжение...





Доктор Д. Д. Ачарья оставил работу врача после длительной и успешной практики в Центральной Индии и решил посвятить вечер жизни духовному поиску. Он путешествовал по Индии, посещая один храм или ашрам за другим, не находя внутреннего Мира, который искал, пока не прибыл в Тируваннамалай. Он сразу почувствовал: «Это — дом» и поселился здесь как врач Ашрама.
Через некоторое время он, не видя в себе никакого улучшения, впал в отчаяние, как раньше делали и другие, и стал плакать перед Надгробием. «Зачем ты привел меня сюда, Бхагаван, если не собираешься дать Мир, который я ищу».
В ту же ночь он увидел во сне Бхагавана, сидящего на своей кушетке, и, приблизившись, стал на колени перед ним. Шри Бхагаван взял склоненную голову в руки и спросил, о чем он горюет. Затем, отвечая на жалобу, он сказал почти так же, как говорил другим почитателям при жизни:
«Неправда, что у вас нет прогресса; я знаю это, а не вы».
.

продолжение...






История Шри Раманы Махарши закончилась не в большей степени, чем история Христа после распятия. В самом деле, Шри Бхагаван принес на землю не новую религию, а новую надежду, новый Путь для тех, кто понимает и устремлен, из каждой страны и религии, в этот век духовной темноты. Это было не только при жизни его тела. Тем, кто боялся, что руководство может закончиться со смертью, он коротко отвечал: «Вы придаете слишком большое значение телу». Сейчас, как и тогда, он ведет каждого, кто приближается к нему, и каждого, кто подчиняется ему, он поддерживает.
Для тех, кто ищет, Бхагаван Шри Рамана Махарши здесь!



источник
.

КНИГА III
Шри Рамана Гита

Песнь Шри Раманы

(отрывки из поэмы)



САМО-ИССЛЕДОВАНИЕ
И ПРИГОДНОСТЬ К НЕМУ


Говорят, что «я»-мысль — общая сумма всех мыслей.
Необходимо искать источник «я»-мысли.
Именно это есть Само-исследование,
а не изучение Писаний.

При поиске источника
эго поглощается им.
Когда эго, которое есть просто отражение Атмана,
полностью исчезает,
То, что остается,
суть одно истинное Я,
во всей своей полноте и безупречности.

Результат Само-исследования —
свобода от всех страданий.
Это — высочайший из всех результатов.
Нет ничего более высокого, чем это.

Удивительные оккультные силы
можно обрести другими средствами.
Но окончательная Свобода
приходит только благодаря Само-исследованию.

Тот, чей ум очищен практикой переживания Атмана
И другими средствами или качествами,
приобретенными в прошлых жизнях,
Кто воспринимает несовершенства тела
и объектов чувств,
испытывает крайнее отвращение,
когда бы его ум ни действовал
среди этих объектов,

И кто осознал, что тело непостоянно,
того называют годным к Само-исследованию.
По этим двум признакам,
то есть по чувству временности тела
и по непривязанности к объектам чувств,
Можно узнать о своей пригодности
к Само-исследованию.

Добродетельная активность ума, речи и тела
Уничтожает противоположно направленную,
греховную, активность ума, речи и тела.

Добродетельные действия,
совершаемые без чувства различия
и без привязанности,
Не препятствуют пути Само-исследования.

Неисполнение предписанных действий тем,
кто зрел и постоянно занимается
само-исследованием,
не влечет за собой греха.

Ибо Само-исследование само по себе —
наиболее похвальное и наиболее очищающее
из действий.
.

КНИГА III
Шри Рамана Гита

Песнь Шри Раманы

(отрывки из поэмы)


НАУКА СЕРДЦА

То, из которого истекают наружу
все мысли воплощенных существ,
называют Сердцем.
Все описания Его являются представлениями ума.

Говорят, что «я»-мысль — корень всех мыслей.
Вкратце, то, из чего «я»-мысль берет начало,
есть Сердце.
Это Сердце отличается
от перекачивающего кровь органа.
«Хридаям» означает хрит плюс аям, «Это — Центр»,
таким образом выражая природу Атмана.

Это Сердце расположено с правой стороны груди,
а совсем не с левой.
Свет сознавания льется из Сердца по сушумне *
к сахасраре

Отсюда он ниспадает на тело в целом,
и потом возникают все переживания этого мира.

Рассматривая их отличающимися от Света,
человек захватывается в самсару.

Вся вселенная находится в теле,
и все тело — в Сердце.
Следовательно, вся вселенная содержится в Сердце.

Вселенная — не что иное, как ум,
и ум — не что иное, как Сердце.

Таким образом, полная история вселенной
достигает высшей точки в Сердце .

Как солнце освещает луну,
Так и это Сердце освещает ум.

Смертный, уклонившийся от Сердца,
воспринимает только ум,
Так же как ночью в отсутствии солнца
воспринимается лишь свет луны.

Не понимая, что истинный источник света —
его собственный Атман,
и мысленно воспринимая объекты отдельными
от себя,
Невежественный вводится в заблуждение.

Просветленный, пребывающий в Сердце,
видит свет ума погруженным в Свет Сердца,
Подобно тому как лунный свет
погружен в свет дневной.

Представление, что видящий отличен от видимого,
находится только в уме.
Для тех, кто пребывает в Сердце,
видящий и видимое суть Одно.
.

КНИГА III
Шри Рамана Гита

Песнь Шри Раманы

(отрывки из поэмы)


ТРИ ПУТИ

В глубине пещеры Сердца
Брахман одиноко сияет в форме Атмана,
непосредственно переживаемой как «Я — Я».

Войди в Сердце с вопрошающим умом,
или глубоко погружаясь вовнутрь,
или посредством контроля дыхания,
и пребывай в Атмане.

Кто бы ни понял этот стих, сущность Веданты,
произнесенный Бхагаваном Махарши,
Он никогда не будет вновь охвачен сомнениями.

Отличие его от Бога отрицается,
прямое переживание утверждается,
Удаляя таким образом различные описания Атмана.



источник


Книга: «Рамана Махарши - Жизнь и Путь»
.

Некий старик вошел и сел в Холле. Махарши читал в это время санскритскую версию первого из пяти гимнов Аруначале – "Свадебная гирлянда посланий Аруначале" (Аруначала Акшара Манамалай), созданную Шармой.

Старик спросил тихо: Говорят, что Реализация невыразима, и попытки выразить Реализацию всегда терпят неудачу при её описании. Как это может быть?

Махарши. Эта тема упомянута в третьем стихе гимна "Восемь строф Аруначале" (Аруначала Аштакам), где признаётся, что хотя Реализация невыразима, её существование всё же обозначено.

Вскоре после этого у старика появились видимые признаки переживания. Его дыхание стало глубоким и затрудненным, он упал на пол, смиренно распростершись, и встал только через одну-две минуты. Оставаясь в течение короткого времени в спокойствии, он затем оставил Холл.

Очевидно, этот человек пережил некое озарение. Он искал подтверждения от Махарши, чей ответ попал в точку. (Тем самым) он нашел подтверждение и смиренно, но с чувством, выразил благодарность божественному вмешательству, которое помогло ему.

И.: В одной из своих книг Рамана сказал: «Знание будет непоколебимым только после того, как покончено со всеми васанами». И если карма проявляется в виде васан, самскар, то очевидно, что нужно их проработать, перед получением Знания.

Дэвид Годман: Да, он действительно говорил о том, что все васаны должны уйти.

И.: Давайте, дадим определение васанам.

Д.Г.: Васаны – это желания что-то совершить или чего-то достичь, и сама идея о необходимости что-то делать и чего-то достигать. Они являются результатом прежней деятельности.

И.: Они сохраняются в виде впечатлений.

Д.Г.: Они сохраняются в виде впечатлений и стимулируют вас делать все то, что вы делаете. Некоторые из них более сильны, чем другие. Бхагаван говорил, что они заставляют нас проецировать внимание вовне. Все то, что вы хотите на тонком метафизическом плане, создает мир вокруг вас. Вы наслаждаетесь желаниями, сидящими в вас. И, пока мы обращены вовне, наша индивидуальность, образ себя, всегда будет с нами.

Бхагаван говорил так: "Я говорю людям, что мир нереален, поскольку, если вы так к нему относитесь, то ваш ум проявляет все меньше и меньше интереса к тому, что происходит вокруг вас. Он не сравнивает и не волнуется по поводу чего-то, что бы вы могли сделать или достичь. Маленькое «я» должно утихнуть, прийти к покою, перестать прыгать вовне к мыслям и ощущениям. И в этом состоянии, когда нет ориентира вовне, истинное Я способно поглотить маленькое «я». Истинное Я не может уничтожить маленькое «я», когда оно берёт силу извне, поскольку оно довольно сильно. Но истинное Я может притянуть его к Себе и разрушить ум, который уже не смотрит вовне».

Махарши часто затрагивал учение о недвойственности в беседах с посетителями, и один из них как-то заметил: «В „Рибху-гите” перечисляется множество вещей, названных нереальными, а в конце добавляется, что все они – Брахман, и поэтому реальны».

Махарши ничуть не смутило такое противоречие: «Да, когда ты видишь их как множество, они нереальны, в то же время, когда ты видишь их как единого Брахмана, они реальны».

Но посетитель продолжал сомневаться: «Почему же тогда в „Упадеша Сарам” ты утверждаешь, что тело, как и прочие вещи, неодушевленно?»

Махарши ответил спокойно: «Оно неодушевленно постольку, поскольку ты считаешь его не собой. Постигнув себя, постигаешь также, что в тебе заключено и тело, и все остальное. Постигнув себя, никто не станет задавать вопросы, одушевлено ли нечто или не одушевлено… Пока твой взор обращен вовне, ты говоришь о внешнем, пока твое сознание поверхностно, ты задаешь поверхностные вопросы. Исходя из твоего состояния, тебе рекомендуют обратить свой взор внутрь. Это внутреннее связано с тем внешним, которое ты ищешь. В действительности же Я ни внутри, ни снаружи».

В другой раз искренний преданный вел с Махарши беседу о самореализации, и тот как обычно рекомендовал метод самоисследования: «Кто я?» После непродолжительного обсуждения преданный неожиданно спросил, может ли он вместо этого вопроса задавать другой: «Кто ты?», – пояснив, что ему проще сосредоточиться на образе Махарши, которого он почитает как воплощение Бога.

Махарши ответил: «В какой бы форме ни ставился вопрос, ответом на него должна стать Самость. Представление о разнице между учителем и учеником – признак невежества!» – и рассказал такую историю из «Рибху-гиты».

Учитель направился в город, посмотреть, как продвигается его ученик, и застал того на площади за созерцанием царской процессии. Учителя было трудно узнать в городском платье, он обратился к своему подопечному с вопросом, что здесь происходит, и услышал от него, что царь едет на слоне. «Да, – заметил учитель, – я вижу двоих, но кто из них царь, а кто слон?» Растерявшись, сначала ученик пояснил, что царь наверху, а слон внизу, но тогда последовал другой вопрос: «Хорошо, а что значит быть наверху или внизу?» Тут ученик рассердился, он вскочил на плечи учителя и закричал на него раздраженно: «Я наверху, а ты внизу! Я как царь, а ты как слон! Теперь понятно?» – «Не совсем, – ответил, прогибаясь под тяжестью, учитель. – Вполне ясно, что значит наверху и внизу, а также царь и слон, но скажи мне, что ты называешь „я” и „ты”?!» Здесь, столкнувшись с задачей определить понятия „я” и „ты”, ученик почувствовал небывалое просветление и сразу узнал учителя, ибо кто еще был способен отвлечь его сознание от внешних вещей и вернуть в глубины собственной Самости?

Свами принимал лишь одну чашку еды в полдень, поэтому остальное возвращалось жертвователям в виде прасада (милости в форме дара). Если Паланисвами требовалось уйти в город – обычно чтобы достать какую-нибудь духовную или религиозную книгу у приятеля, – он запирал святилище, а при возвращении обнаруживал Свами в том же положении, в каком его оставил.

Тело Свами было крайне запущено. Он совершенно его игнорировал. Он был немыт, волосы отросли и стали густыми и косматыми, а ногти длинными и загнутыми. Некоторые считали это признаками глубокой старости и перешёптывались, что он сохранил молодое тело с помощью сил йоги. На самом деле его тело было ослаблено до предела. Когда ему нужно было выйти, у него едва хватало сил подняться. Он приподнимался на пару вершков, а затем от слабости и головокружения падал обратно, и требовалось несколько попыток, прежде чем ему удавалось встать на ноги.

В одном случае он дошёл до двери и уже держался за неё обеими руками, когда заметил, что Паланисвами поддерживает его. Никогда не расположенный принимать помощь, он спросил: «Почему вы держите меня?», и Паланисвами ответил: «Свами собирался упасть, и я поддержал его, чтобы он не упал».

Рядом с Гурумуртамом росли тамариндовые деревья, и когда он жил там, то иногда сидел под одним из них. Однажды, когда вокруг никого не было, явилась шайка воров, чтобы украсть поспевшие стручки тамаринда. Увидев молодого Свами, в молчании сидящего у подножия дерева, один из них сказал: «Выжмем немного кислого сока и плеснём ему в глаза; посмотрим, как он разговорится». Этот сок может ослепить человека, не говоря уже о сильной боли, которую он может причинить, но Свами сидел неподвижно, одинаково безучастный как в отношении своих глаз, так и в отношении плодов тамаринда. Другой член группы ответил: «Ой, да бог с ним! Как он может нам навредить? Давайте займёмся своим делом».

Возвращаясь к матери: она прошла через довольно суровую тренировку. Достаточно часто Шри Бхагаван игнорировал её, не отвечая, когда она говорила, хотя и замечал остальных. Если она жаловалась, он мог сказать: «Все женщины – мои мамы, не только ты». Можно вспомнить слова Христа, когда ему сказали, что на краю толпы стоят его мать и братья, ожидая, чтобы поговорить с ним: «Тот, кто исполняет волю Отца моего небесного, тот мой брат и сестра и мать». Поначалу мать Шри Бхагавана плакала от досады, но постепенно в ней развилось понимание. Чувство превосходства от того, что она – мать Свами, ушло, чувство эго стало слабее, и она посвятила себя служению преданным.

Но и сейчас он всё ещё смеялся над её ортодоксальными принципами. Если её сари касалось не-брамина, он восклицал с притворным ужасом: «Посмотрите! Чистота ушла! Религия ушла!» Еда в Ашраме была строго вегетарианской, но Алагамма, как некоторые очень благочестивые брамины, шла ещё дальше и считала некоторые овощи несаттвичными (нечистыми), и Шри Бхагаван мог насмешливо сказать: «Взгляни на эту луковицу! Это огромное препятствие для мокши (Освобождения)!»

В 1920 году здоровье матери стало угасать. Она не могла уже работать, как раньше, обслуживая ашрам, и была вынуждена больше отдыхать. На протяжении всей её болезни Шри Бхагаван ухаживал за ней, часто просиживая с ней всю ночь. В тишине и медитации её понимание достигло зрелости.

Конец наступил на фестиваль Бахула Навами, который в 1922 году выпал на 19 мая. Шри Бхагаван и ещё несколько человек прислуживали ей весь день, не принимая пищи. Ближе к закату приготовили ужин, и Шри Бхагаван попросил их пойти поесть, но сам остался. В этот вечер рядом с матерью одна группа преданных распевала Веды, другие же повторяли имя Рамы. Она пролежала так более двух часов, её грудь тяжко вздымалась, а дыхание перешло в шумные хрипы, и всё это время Шри Бхагаван сидел рядом с ней, положив правую руку ей на сердце, а левую – на голову. На этот раз не было вопроса о продлении жизни, но только об успокоении ума, чтобы смерть могла стать Махасамадхи, поглощением в Самость.

В восемь вечера она наконец освободилась от тела. Шри Бхагаван немедленно поднялся, вполне бодрый. «Теперь мы можем поесть, – сказал он. – Пойдёмте, тут нет загрязнения»…

Описывая впоследствии этот процесс, он сказал: «Внутренние склонности ума и тонкая память о прошлом опыте, ведущие к будущим возможностям, стали очень активными. В тонком сознании перед ней прокручивались сцена за сценой, внешние чувства уже пропали. Душа проходила через серию переживаний, таким образом избегая необходимости перерождаться и делая возможным Союз с Духом. Наконец, душа освободилась от тонких оболочек, прежде чем достигла конечного Пункта назначения, Высшего покоя Освобождения, откуда уже нет возврата к неведению»…

Часто, когда преданные страдали от тяжёлой утраты, Шри Бхагаван напоминал им, что это только тело умирает и что только иллюзия «я являюсь телом» заставляет смерть выглядеть трагедией. Сейчас, когда у него самого была тяжёлая утрата, он совершенно не выказывал горя. Всю ночь он и почитатели сидели, распевая песни преданности.

Животные чувствовали его Милость. Если дикое животное выхаживается людьми, другие представители его вида бойкотируют его, когда оно возвращается в стаю, но если оно возвращалось от Бхагавана, всё было по-другому – скорее, они даже уважали такого счастливчика. Они чувствовали полное отсутствие страха и гнева в Бхагаване. Он сидел на горе, когда по его ногам проползла змея. Он не пошевелился и не выказал ни признака тревоги. Один преданный спросил, что чувствуешь, когда по тебе ползёт змея, и он, засмеявшись, ответил: «Прохладу и мягкость».

Он не хотел, чтобы там, где он жил, убивали змей. «Мы пришли в их дом и не имеем права беспокоить их или причинять им вред. Они не досаждают нам». И они действительно не досаждали. Однажды его мать сильно испугалась, когда к ней подползла кобра. Шри Бхагаван встал перед змеёй, и она развернулась и уползла. Она проползла между двух скал, а он проследовал за ней; однако путь заканчивался скалистой стеной, и не имея возможности ускользнуть, она развернулась к нему, свилась в кольцо и посмотрела на него. Он тоже стоял и смотрел на неё. Так продолжалось несколько минут, после чего кобра распрямилась и, не чувствуя больше нужды бояться, спокойно уползла, чуть ли не по его ногам.

17 июня 1948 года корова Лакшми заболела, и утром 18-го стало ясно, что конец близок. В десять часов Шри Бхагаван подошёл к ней. «Амма (Мама), – сказал он. – Ты хочешь, чтобы я был рядом с тобой?» Он сел рядом с ней и положил её голову себе на колени. Он посмотрел ей в глаза и положил одну руку ей на голову, как будто давал дикшу (инициацию), а другую – на сердце. Прижавшись щекой к её щеке, он гладил её. Удостоверившись, что её сердце было чистым и свободным от всех васан (скрытых склонностей) и направленным полностью на Бхагавана, он оставил её и ушёл в столовую на обед. Лакшми была в сознании до самого конца; её глаза были спокойны. В одиннадцать тридцать она оставила тело, совершенно мирно. Она была похоронена на территории ашрама с полным ритуалом, рядом с могилами оленя, вороны и собаки, которых Шри Бхагаван тоже распорядился похоронить здесь. На её могилу был установлен квадратный камень, украшенный её портретом. На камне была выгравирована эпитафия, которую написал Шри Бхагаван, утверждающая, что она достигла мукти (Освобождения).