Лев РУБИНШТЕЙН МАЛЕНЬКАЯ НОЧНАЯ СЕРЕНАДА 1. Соловей мой, соловей Появился средь ветвей! 2. Словно призрак, средь ветвей Возникает соловей! 3. Соловей мой, соловей, Где ты, средь каких ветвей? 4. Средь развесистых ветвей Завел песню соловей! 5. Вот явился соловей! Ходит он среди ветвей! 6. Посмотри: среди ветвей Вестник счастья, соловей! 7. Расскажи нам, соловей, Что ты видишь сквозь ветвей! 8. Чу! Вот рядом из ветвей Сердцу вторит соловей! 9. Шалунишка-соловей Все поет в тени ветвей! 10. Из таинственных ветвей Нам внимает соловей! 11. Ангел ночи - соловей Ищет-свищет из ветвей! 12. В лунной хижине ветвей Поселился соловей! 13. Узник музы - соловей Средь таинственных ветвей! 14. Это он среди ветвей - Муз любимец - соловей! 15. Человек и соловей - Мы одни среди ветвей! 16. (Аплодисменты) 17. - Интересно, предчувствия оправдаются или нет? 18. - Какие такие предчувствия? 19. - Да есть некоторые предчувствия... 20. - А насчет чего? 21. - Неважно. Если оправдаются, узнаешь... 22. - Ну что ж... 23. (Пауза) 24. Человек не соловей, Даже если средь ветвей! 25. Человек не барабан, Даже если сквозь туман! 26. Человек не стая туч, Даже если он могуч! 27. Человек не груда скал, Даже если он устал! 28. Человек не бог весть что, Даже если он в пальто! 29. Человек не просто так, Даже если он мудак! 30. Человек необходим, Даже если он один! 31. Человек - он не один, Если он необходим! 32. Человек меня поймет, Если он не идиот! 33. Человек не идиот, Даже если не поймет! 34. Человек не человек, Если он не человек! 35. Человек не против бы Отказаться от борьбы! 36. (Аплодисменты) 37. - Ты уже знаешь? 38. - Ты что имеешь в виду? 39. - То же самое, что и ты. 40. - А я не понимаю... 41. - Понимаешь, понимаешь. 42. - Да не понимаю я! 43. - Ну, не понимаешь, не надо. 44. - Ну не надо так не надо... 45. (Пауза) 46. Человек идет туда, Где покой и тишина! 47. Человек идет туда, Где ему и надо быть! 48. Человек идет туда, Где его уж заждались! 49. Человек идет туда, Где его уже не ждут! 50. Человек идет туда, Уж откуда не уйдешь! 51. Человек идет туда Восвояси навсегда! 52. Человек идет туда! Человек идет туда! 53. (Аплодисменты) 54. - Разрежённый воздух... 55. - Какой? Разрешённый? 56. - Не разрешённый, а разрежённый. 57. - А мне послышалось "разрешённый". Так даже лучше. 58. - Так, может, и лучше, но я сказал: "Разрежённый воздух". 59. - Да я уже понял, что ты сказал, но "разрешённый" все-таки лучше. 60. (Пауза) 61. - Да... Уровни общения... 62. - Что - "уровни общения"? 63. - Да я вот думаю: есть, наверное, какой-то способ достижения тех уровней общения, которые не достижимы никаким иным способом... 64. - Ну, наверное... 65. - Ну вот. А ты говоришь... 66. - Я говорю?! 67. (Пауза) 68. Человеку надо петь, Если требует душа! 69. Человек должен любить, Или он не человек! 70. Человек должен страдать! Очищается он тем! 71. Человеку надо спать - Голова его болит! 72. Человеку надо всё, Что ему необходимо! 73. Человеку надо жить, Если это человек! 74. Человеку надо жить! Человеку надо жить! 75. (Аплодисменты) 76. - Важно и в шуме найти ритм и порядок. 77. - А они там есть? 78. - Есть. Надо только прислушаться. 79. - Тогда это уже не шум... 80. - Тогда это уже не шум. 81. - Тогда конечно... 82. (Пауза) 83. Человек не может жить Без того, чтобы не петь! 84. Человек не может жить Без того, чтоб не любить! 85. Человек не может жить Без того, чтоб не страдать! 86. Человек не может жить, Если нету у него! 87. Человек не может жить Без того, чтоб умереть! 88. Человек не может жить! Человек не может жить! 89. (Аплодисменты) 90. - Непонятно... 91. - Что непонятно? 92. - Да ничего непонятно! 93. - Что значит "ничего"? 94. - То и значит. Непонятно и всё! 95. - Странно... 96. (Длительная пауза) 97. (Аплодисменты) 1986
Есть на земле еще места, Где воскресая понемногу, Читаешь жизнь, но не с листа, А внемля лишь Живому Богу... Есть в сердце нашем уголки, Нетронуты и сокровенны, Нисшедшие с Его Руки И потому в веках нетленны... Есть в разуме Его пути, Душа спешит уединиться, Чтобы к Нему теперь прийти, И в Духе в вечность возродиться Есть на земле еще места, Что первозданны красотою, Где очищая - Красота Подпитывает нас собою...
Скорее всего последнее (предсмертное) стихотворение Высоцкого, которое по моим догадкам, почерпаным из воспоминаний М. Влади , было обнаружила после смерти Поэта. Оно ,по всей видимости, посвящено Ей ( Марине). «И снизу лед, и сверху — маюсь между... Пробить ли верх, иль пробуравить низ? Конечно, всплыть — и не терять надежду. А там — за дело, в ожиданьи виз... Лед надо мною — надломись и тресни, Я весь в поту, как пахарь от сохи. Вернусь к тебе, как корабли из песни, Все помня — даже старые стихи. Мне меньше полувека — сорок с лишним, Я жив 12 лет, тобой и Господом храним. Мне есть, что спеть, представ перед Всевышним, Мне есть, чем оправдаться перед Ним».
Умом Россию не понять, Аршином общим не измерить, У ней особенная стать, В Россию можно только верить. Ф. Тютчев Смену лет, закаты и восходы И любви последней благодать, Как и дату своего ухода, Надо благодарно принимать. Э. Рязанов (если бы можно было заменить слово "надо" на слово "можно")
...Меня ведь не рубли на гонку завели - Меня просили: миг не проворонь ты. Узнай, а есть предел там, на краю земли, И можно ли раздвинуть горизонты.... Час зачатья я помню неточно. Значит, память моя однобока... ...я голой грудью рву натянутый канат, я жив ! -снимите черные повязки... В. Высоцкий
Галатея (Ночной шёпот Галатеи ученику Пигмалиона) Перелепи моё лицо, скульптор, В ладонях мни его, как мнут глину. Поторопись меня лепить, скульптор, А то я снова пропаду, сгину... Твоя коморка так темна, милый, Под лестницей, где белый свет клином, Пигмалион сейчас пройдёт мимо В опочивальню, и меня кликнет. Он будет ласков, а потом бешен, А после - в непробудный сон канет. Он не признается богам, бедный, Что под его рукою я – камень. Все говорят: Пигмалион – мастер, Он мою душу вызвал из мрака, А я увидела тебя, мальчик, И позабыла вмиг, что я – мрамор. Пигмалион сиял, как грош медный, Касался рук моих, колен, стана, А я дрожала - где ты, что медлишь? Ведь для тебя живою я стала. В легенде холодно мне, как в склепе, Меня доверие небес давит. Пигмалион себе ещё слепит: Он всё же, в общем-то, не бездарен. Растрёпан факел молодым ветром, Горячий отблеск на твоих скулах. Чтобы лицо моё - к тебе вечно, - Перелепи моё лицо, скульптор! Я умоляю - всех богов ради - Ведь счастье роздано нам так скупо - Чтоб нам не узнанным уйти рядом, Перелепи моё лицо, скульптор! Майя Борисова
Галатея - Пигмалиону Здравствуй, Пигмалион. Я опять без спроса. Не собиралась, да вот проходила мимо В тайной надежде, что ты не посмотришь косо. Знаешь, а ты все такой же неотразимый... Что, благосклонны ли власти к твоим затеям? Топят ли в мастерской? Из окна не дует? Как поступил с гонораром за Галатею, Что на поверку - все та же Элиза Дулиттл? Вот она я - гламурная с виду дама, Все, как задумал ты - а в душе оторва. Видишь, по-прежнему челка торчит упрямо, И от твоей усмешки сжимает горло. Все, как и раньше... Давно я тут не бывала. Вид холостяцкий - а все-таки тянет женским. Кажется, новое тело под покрывалом... Я понимаю, доводишь до совершенства... Да, все такой же... Стараешься - в ногу с веком, Нас создавая, Господу дышишь в спину... Только ты аккуратней работай стеком: Там у нее душа - а душа не глина... Алена Сократова
ДИАЛОГ ОСЕНЬЮ Она: Ты так долго странствовал, милый,– даже Стены седыми стали, не то что люди. Вы, мужчины, всегда уходите дальше, Чем долетает почта – за то и любим. Бедный Йорик, сносивший твои капризы, Спился и умер. Тень его на погосте Тихо звенит бубенцами, и смотрит снизу Вверх безутешный череп, венчая кости. Он: Птица моя, совенок, детеныш страха, Я не за славой странствовал, не для денег, Не за удачей даже, дрянная птаха, Что ты себе придумала, в самом деле!.. Я не любил тебя, не любил,– не надо, Не говори со мной, не тянись навстречу! Хочешь налить мне мёда? Налей мне яда. Вот моя кружка – лей. Я давно не вечен. - Ты так долго странствовал, милый! Мили, Зимы, застывший мёд, эти нимфы, мифы... Я тебя так ждала, что меня убили: Я умерла в Харбине, весной, от тифа. Зимы, дрянной погост, ледяные пчёлы, Скудная зелень, тощий укроп, и смерти Радостное лицо и оскал веселый... Я не грущу ни о лете, ни о Лаэрте. Птица моя, совенок, детеныш ночи! Ты ли меня поила репейным мёдом? Зимние пчёлы жалят мне сердце нынче, Жалость все глубже, слаще, и с каждым годом Всё удаленней твой башмачок забытый. Сетуй – не сетуй, засохший букетик нюхай, Топай на кладбище вслед за печальной свитой... Счастье, что я не видел тебя – старухой. - Ты так долго странствовал, милый,– ива Стала совсем седой, а меня однажды Выдали замуж. С тех пор я живу счастливой – Даже фиалки не утоляют жажды. Брат мой убил лисенка; лисенок весел. Всех веселее мертвые – уж тебе-то Это известно... Йорик вчера подвесил Очередной бубенчик в развилке веток. .. Птица моя, совенок, детеныш лета! Дай подержать в ладонях твою улыбку. Я не имел друзей, не хранил секретов, В мутной реке не ловил утопшую рыбку. Лето в твоих золотых плечах, и в соломе Выгоревших волос... Трех смолистых сосен Дух гробовой витает в остывшем доме. Вот я вернулся! Но здесь наступила осень. Ольга Родионова Спойлер (Наведите указатель мыши на Спойлер, чтобы раскрыть содержимое) Раскрыть Спойлер Свернуть Спойлер Если хочешь знать, я давно не видела снов, Не гоняла сов, не ловила в лесу лисят... Потеряла голос, истратив на горький зов - Сколько лет прошло - двести? Тысяча? Пятьдесят?.. Я давно не растила роз, не роняла слез, Не глядела вечности в каменные глаза. И меня не трогал извечный мужской вопрос: Для чего живу? - да чтоб ты мне в ответ сказал: Я люблю вас... - нет, я, конечно, вру. Я не жду ответа, словами - не приласкать... Ну же, Кай! Давай продолжать игру! Я иду искать.
На сатсанге недвойственной истины свет изнутри озарил! Вдруг я понял, что всё это время к себе на сатсанги ходил, Сам себе помогая себя самого осознать! Сам себя я родил, сам себе я отец был и мать. Сам в себя я влюблялся, и сам я с собою дружил И по пьяни не раз самому себе морду набил. И сейчас для себя я пишу сей безумный рассказ, Чтобы сам же я мог прочитать его тысячи раз!
Я могла быть намного приятней и проще бы, Вы сейчас усмехнетесь, что тоже - могли бы… В триста пятом меня жгли на Греевской площади - В это время Вы в Риме сажали оливы. Подо мною носили коптящие факелы, Перед Вами - подносы с медовыми грушами… Вы в тот раз мне признались, что всётаки плакали. Я в ответ солгала... я боялась за душу. Век спустя мы столкнулись на рынке в Сицилии, Вы меня не узнали, хоть, верно, и помнили… Я так робко дарила Вам белые лилии, Вы за это казались мне готской Мадонною. Я в саду Вам читала Сафо и Горация, Вы смеялись, чуть нервно играя браслетами, Ночь красиво текла между Вашими пальцами, Разливаясь у легких сандалий рассветами. А потом разошлись мы по разным столетиям - Вы - в Закат Византии, я - в Детство Японии. Двадцать первый, Европа - мы все-таки встретились... Только Вы меня, кажется, так и не вспомнили.
Простывшее лето шершавой ладонью срывает листву и бросает под ноги, Мне мало осталось, я скоро не вспомню,мне здешнее солнце сжигает дороги, Я грею мосты своим огненным телом,не стой против ветра, я чувствую север. Целуй на прощанье, я долго хотела попробовать вкус твой - похоже на клевер. “Отдам себя даром в умелые руки”,так жадно любимый, ты так и не понял… Разлившийся маревом вечер разлуки,а я все не знаю, зачем мне, кого мне… Здесь будут дожди, видишь, рваные клочья сырых облаков, прилепившихся к небу? Я скверный синоптик - сбывается точно.Возьми мое солнце, я скоро приеду.
...... И вдоволь будет странствий и скитаний, Страна Любви - великая страна! И с рыцарей своих для испытаний Все строже станет спрашивать она. Потребует разлук и расстояний, Лишит покоя, отдыха и сна... Но вспять безумцев не поворотить, Они уже согласны заплатить. Любой ценой - и жизнью бы рискнули, Чтобы не дать порвать, чтоб сохранить Волшебную невидимую нить, Которую меж ними протянули... Свежий ветер избранных пьянил, С ног сбивал, из мертвых воскрешал, Потому что, если не любил, Значит, и не жил, и не дышал! Но многих захлебнувшихся любовью, Не докричишься, сколько не зови... Им счет ведут молва и пустословье, Но этот счет замешан на крови. А мы поставим свечи в изголовье Погибшим от невиданной любви... Их голосам дано сливаться в такт, И душам их дано бродить в цветах. И вечностью дышать в одно дыханье, И встретиться со вздохом на устах На хрупких переправах и мостах, На узких перекрестках мирозданья... Я поля влюбленным постелю, Пусть поют во сне и наяву! Я дышу - и значит, я люблю! Я люблю - и, значит, я живу! 1975
Придёт пора: заплесневеет порох, Потухнет элоба, мир изменит вид, И всё, что нынче побеждало в спорах, Лишь в сказках превосходство сохранит. Наступит день, и, может быть, мой правнук Закончит дело, начатое мной, И наших дней торжественную правду Он назовёт последнею войной. Не зная, как на поле битвы горек Вкус бьющей горлом крови и слюны, Он подойдёт бесстрастно, как историк, К неповторимым ужасам войны. Всё это взяв как массу перегноя, На коем мир спокойствие воздвиг, Он всё сегодня конченное мною Использует как первый черновик. Наступит день — и труд мой, как основа Или чертёж, понадобится дням, Я мысль свою, завёрстанную в слово, Как эстафету в беге передам. И потому мы побеждаем в спорах, Что вместе с песней в будущем стоим. Придёт пора… Но нынче нужен порох, Сегодня он вдвойне необходим. 1933 Юрий Инге
ВОЗВРАЩЕНИЕ Ангелы, придуманные мной, Снова посетили шар земной. Сразу сократились расстоянья, Сразу прекратились расставанья, И в семействе объявился вдруг Без вести пропавший политрук. Будто кто его водой живою Окропил на фронтовом пути, Чтоб жене его не быть вдовою, Сиротою сыну не расти. Я — противник горя и разлуки, Любящий товарищей своих,— Протянул ему на помощь руки: — Оставайся, дорогой, в живых! И теперь сидит он между нами — Каждому наука и пример,— Трижды награжденный орденами, Без вести пропавший офицер. Он сидит спокойно и серьезно, Не скрывая счастья своего. Тихо и почти религиозно Родственники смотрят на него. Дело было просто: в чистом поле Он лежит один. Темным-темно. От потери крови и от боли Он сознание теряет, но С музыкой солдаты смерть встречают. И когда им надо умирать, Ангелов успешно обучают На губных гармониках играть. (Мы, признаться, хитрые немного,— Умудряемся в последний час, Абсолютно отрицая бога, Ангелов оставить про запас.) Никакого нам не надо рая! Только надо, чтоб пришел тот век, Где бы жил и рос, не умирая, Благородных мыслей человек. Только надо, чтобы поколенью Мы сказали нужные слова Сказкою, строкой стихотворенья, Всем своим запасом волшебства. Чтобы самой трудною порою Кладь казалась легче на плечах... Но вернемся к нашему герою, Мы сегодня у него в гостях. Он платил за все ценою крови, Он пришел к родным, он спит с женой, И парят над ним у изголовья Ангелы, придуманные мной... 1945 Михаил Светлов
Любовь – это когда меж людьми возникает рифма, когда ты готов пропить последнюю драхму с женщиной, другом или приблудным псом в прибрежной таверне под чертовым колесом. Зазвездившего неба – ночь задирает нос, заметно пошатываясь и незаметно нежнея, и ты ощущаешь, как жизнь несется вразнос, и говоришь: «Ну, и леший – милая, милый, собака – с нею..» -Остался б пятак – пропили бы и пятак, опрокинув по стопке «узо» за наши узы. А небо кружится с морем – рифмуясь так, что смешиваются созвездия и медузы.
Все уже родились А я еще только обретало форму Все уже шли А я еще только пыталось ползать Все уже думали А я еще только выбирало, о чём Все уже сделали выбор А я еще только выгибало спину Все уже проживали А я еще только принюхивалось Все уже состарились А я еще только увидело свет Все еще дышали А я уже расправляло крылья Все уже исчезли А я еще только вступаю в бесконечность Рика
Мне эта женщина никто, А вот на сердце, как ни странно, От голоса ее светло, От нежности ее туманно. Она умеет принимать Жизнь благодарными глазами, И в удивленье замирать, И разговаривать с цветами. В ее глазах на все ответ. Глядит - и душу озаряет, Как будто превратиться в свет Ей сложности не составляет. Не то чтоб раньше был я слеп, Но только нынче стало ясно, Мне очень нужен этот свет, Им жизнь становится прекрасна. Игорь Ляпин
ПОЭМА АТОМОВ (Джалаладдин Руми) Благословенное дыханье… В просторах звезд и на земле - Во мне, в тебе – прими признанье И луч, родившийся во мгле… Взойди, о День великолепья, Танцует каждый атом Твой Благодаря Ему! Столетья Вращают мир Его Игрой… Танцуют души карнавалом, Вселенский танец – суть экстаз, А я шепну на ушко – в малом Сокрыта бездна тысяч глаз. Куда влечёт их танец вечный? В пустыне или среди льдов Любой из атомов конечных Провидит путь своих веков… Безумцем каждый малый атом - Счастливый иль несчастный он, - Искрится золота закатом, Переживая краткий сон. Вплетенный в вечное дыханье, Он стал возлюбленным Его, Основой, смыслом мирозданья. О нем не скажешь ни-че-го… Я – пыль в лучах Его светила, Я – круг сияющих сердец. - Замрите, атомы! Вся сила Миров движенья – сам Творец. Туман легчайший, дуновенье Морского ветра – всюду Он, Я мачта и кормило, рвенье И безмятежность, тишь и стон. Момент смертельный и надежда, Звучанье флейты и металл, Клинка мерцанье, облик нежный, И жертва я, и сам кинжал. Свеча сгорающая мира, Я роза, но и соловей, Влюбленный в тайнопись эфира И аромат любви своей… Я риф коралловый опасный Для кораблей, и я спасенье, Закон! Вселенная! Всевластный - И вечность мира, и мгновенье. Ты, знающий меня до дна, Все сущее - Ты, и незнанье, И даже небыль отдана В Твое, о, Боже, обладанье. Един во всем. Кто я, кто Ты? Как я попал в темницу тела? Из ниоткуда, с высоты? Чья мысль отдельности хотела? О, как я счастлив был в Тебе, И беспредельно молчалив. Зачем был отдан я судьбе, И как возник во мне прилив? - Ступай, - велел мне, - испытай Все то, что хочешь испытать, И помни, Я с тобой, и знай – Неразделимы мир и мать. Познай планету, зов морей, И обрети исток желанья. - Зачем мне знанье без Твоей, Творец мой, истины в сознанье? - .....Так отвечал Ему, смутясь, И постигая беспредельность. В Него, как в зеркало, глядясь. Душа – вот истинная ценность.
Я - это ТЫ (Джалаладдин Руми) Хозяин дома, слыша громкий стук, «Кто?» – вопрошает. – «Я, твой близкий друг!» «Ступай же прочь, неверен твой ответ: Двум „я“ за этой дверью места нет! По миру странствуй в скорби и тоске, Очистись – и вернешься налегке, Познав пути сокрытые свои, Где „я“ сгорает в пламени любви!..» И тот ушел, огнем любви томим, И образ Друга реял перед ним. Он испытал немало горьких бед, Немало миновало зим и лет. И вот опять раздался громкий стук, И снова вопросил незримый Друг: «Кто?» – И в ответ из внешней темноты «Открой, – раздался голос, – это Ты!» И Друг сокрытый двери отворил, И в сердце странника заговорил: «Теперь ты понял тайну бытия: С твоею сутью слита суть Моя. Ты – это Я. Теперь вопрос решен: Неразделимы корень и бутон!» (перевод Д.Щедровицкого)
