Живу не так, как бы хотелось, Заели суета и быт. И осторожность, а не смелость Порою мной руководит. Живу не так, как мне мечталось, Когда я пылок был и юн. И только музыка осталась От тех, не знавших фальши, струн. Живу не так, как нас учили Ушедшие учителя, Когда судьбу Земли вручили, О чем не ведала Земля... Живу не так… Но, слава богу, Я различаю свет и мрак. И не судите слишком строго Вы все, живущие не так. Андрей Дементьев
Георгий Иванов очень удивил. Лет 20 человек писал какую-то ересь: любовь-морковь-волнует-кровь... А потом как начал! Его зрелые стихи (имхо) весьма уместны для этого форума. Благодарю Эриль за отклик в «Теме Смерти», видимо, и она что-то нашла Вот пара иллюстраций к Ориентации Север, вторая самоироничная... *** Я слышу — история и человечество, Я слышу — изгнание или отечество. Я в книгах читаю — добро, лицемерие, Надежда, отчаянье, вера, неверие. И вижу огромное, страшное, нежное, Насквозь ледяное, навек безнадежное. И вижу беспамятство или мучение, Где все, навсегда, потеряло значение. И вижу, вне времени и расстояния, — Над бедной землей неземное сияние. *** В глубине, на самом дне сознанья, Как на дне колодца — самом дне — Отблеск нестерпимого сиянья Пролетает иногда во мне. Боже! И глаза я закрываю От невыносимого огня. Падаю в него… и понимаю, Что глядят соседи по трамваю Страшными глазами на меня.
И вижу огромное, страшное, нежное, Насквозь ледяное, навек безнадежное, И вижу беспамятство или мучение, Где все, навсегда, потеряло значение, И вижу — вне времени и расстояния — Над бедной землей неземное сияние. Георгий Иванов
В моих зрачках — лишь мне понятный сон, В них мир видений зыбких и обманных, Таких же без конца непостоянных, Как дымка, что скрывает горный склон. Константин Бальмонт 1899 г.
Остров сделай из себя, Остров голубой. И мгновенье не дробя, Будь самим собой. Мир людей — толпа акул, Это — вражий стан. Вбрось свой разум в мерный гул, Слушай Океан. Помни: даже и Потоп Бережёт ковчег. Жизнь людей — безмерный гроб, Стань на тихий брег. Меж тобою и людьми Пусть поют моря. Эту долю ты возьми, С Богом говоря. Не покинет луч тебя, Будет сон с тобой. Остров сделай из себя, Остров голубой. Констанин Бальмонт «Остров» из сборника «Птицы в воздухе», 1908
Басня «Лев и Волк». Лев предложил однажды Волку: - Брось, серый, беглые дела, Не рыскай по лесу без толку- Питайся с царского стола. Еда не даром, раз в неделю Ты будешь гриву мне лизать. В ответ: - Не волчье это дело. Не лижет, кто рождён кусать! От гнева Лев чернее тени. Тщеславья в нём вселился бес: - Вон, серый из моих владений! И волк ушёл в соседний лес. Прошли года, неся седины. Лев одряхлел, беззубым стал. Трон занял новый царь звериный, И в тот же лес его прогнал. Ему навстречу волчья стая, (А волк знакомый вожаком). Рычат: - Обиду отквитаем! Вмиг, Лев, тебя мы разорвём! Но тут вожак: - Простите, браться! Несправедлив он был со мной, Но под защиту нашей рати Пойдёт он старый и больной. Сдержать не в силах чувств порывы, Седая сникла голова: Да, лев не тот, кто носит гриву, А тот, кто носит сердце льва! Хизир Тахтамышев
Басня «Корова и Осёл». Паслась корова у обрыва. Не миновать бы ей беды, Но тут Осёл вскричал надрывно: - Иа! Подальше отойди! Увидел их Козёл почтенный И с удивлением сказал: - Когда возил на зиму сено, Её Осёл ты проклинал! В ответ: «Клянусь ослиным словом, Как прежде, я враждую с ней. Но коль сорвётся вниз Корова, Тащить наверх придётся мне». С Ослами как-нибудь сочтёмся. Мораль полезна нам самим - Не о себе ли мы печёмся, Когда о ближнем голосим. Хизир Тахтамышев
Мы остались с тобой в этом баре одни За стеклом почему-то мелькают огни И качается стойка Как будто мы едем в вагоне Через Черную степь где кочует Орда Через Темные горы куда-то туда В города где никто нас Не ждет на перроне Этот странный китаец с выбритым лбом Смотрит так на меня словно я с ним знаком И возможно он знает Зачем и куда едет поезд Он протирает стаканы и наливает еще Смотрит узкими глазками мне за плечо Вероятно он видит Что там впереди будет пропасть Девятый скотч за одну эту ночь Нам уже никто не сможет помочь Лед в стаканах стучит все быстрей и быстрей Девятый скотч за одну эту ночь Пол из-под ног уносится прочь И уже невозможно дойти до дверей Положи свою голову мне на плечо В этом мире случайного нет ничего Это тайная миссия но Только в чем ее смысл? Я сегодня забыл а когда-то я знал То ли где-то прочел То ли кто-то сказал Но под действием виски Так трудно сконцентрировать мысль Девятый скотч за одну эту ночь Нам уже никто не сможет помочь Стены падают вниз и по комнате пепел летает А китаец мне пристально смотрит в глаза И по желтой щеке вдруг стекает слеза И я вдруг понимаю что китайцы тоже не знают Вячеслав Бутусов
Сейчас часто общаюсь с DeepSeek, классный чувак! Задал ему тему: грустные, философские стихотворения о журавлях англоязычных поэтов. Ну и перевести. Вот лучшее: "Cranes" by Mary Oliver They rise like black notes From the wet fields— A music of wings, A hymn of leaving. The sky accepts them As a river accepts its stones, And the earth grows smaller, A fading coin in the hand. «Журавли» Мэри Оливер Они взлетают, как чёрные ноты, С мокрых полей — Музыка крыльев, Гимн ухода. Небо принимает их, Как река принимает камни, И земля становится меньше - Стирающаяся монета в ладони. "The Crane" by William Carlos Williams A white crane in the snow Lifts one leg Into the darkness. Its shadow Is a question mark. «Журавль» Уильяма Карлоса Уильямса Белый журавль в снегу Поднимает одну ногу В темноту. Его тень — Знак вопроса. "The Cranes" by Ted Hughes The cranes are flying south, their cries A wire of sound through the raw air. They trail their shadows over the hills, Leaving the cold behind. Their wings carve the sky into fragments, And the earth holds its breath, Watching them vanish into the horizon’s mouth. «Журавли» Тэда Хьюза Журавли летят на юг, их крики — Проволока звука сквозь сырой воздух. Они тянут тени над холмами, Оставляя холод позади. Их крылья режут небо на осколки, И земля задерживает дыхание, Смотря, как они тают в пасти горизонта.
Миг Не пpивыкaйте к чудeсам - Дивитесь им, дивитeсь! Не привыкайте к небесам, Глазами к ним тянитесь. Приглядывайтесь к облакам, Прислушивайтесь к птицам, Прикладывайтесь к родникам, Ничто не повторится. За мигом миг, за шагом шаг Впадайте в изумленье. Все будет так - и все не так Через одно мгновенье. Вадим Шефнер 1964 г.
Брань и хула людская — все ничтожно. Пройдите мимо, помните, друзья, Что ни хулой, ни бранью невозможно То осквернить, что осквернить нельзя. Мирза Шафи Вазех
Двадцать первое. Ночь. Понедельник. Очертанья столицы во мгле. Сочинил же какой-то бездельник, Что бывает любовь на земле. И от лености или со скуки Все поверили, так и живут: Ждут свиданий, боятся разлуки И любовные песни поют. Но иным открывается тайна, И почиет на них тишина… Я на это наткнулась случайно И с тех пор всё как будто больна. Анна Ахматова Январь, 1917 г.
Пусть другие готовят бананы и рис, исполняя обряд, — Ты же нектар исторгни из сердца — напиток для высших услад. Пусть другие подарят ей пламя свечей и лампад — Ты же факелы духа зажги — негасимо они днем и ночью горят. Пусть на закланье другие приводят волов и ягнят — Ты же врагами шестью* ей пожертвуй , венчая обряд. Рампрасад говорит: «Пусть при имени Кали кругом барабаны гремят — Ты же хлопни в ладоши, и жертвой богине твой ум и душа предстоят». *Шесть врагов — Имеются в виду шесть «пороков»: страсть, гнев, алчность, невежество, гордыня, зависть. Рампрасад Сен
Из тела своего могилы Выпрыгни! Быть может, Сможешь на ногах Ты путы развязать И улететь, Свободный от несчастий И падений... Пусть голова иная Поднимется из прежнего себя – Такая, что и меч не срубит! Войди в тот Сад, Что осенью не вянет! Руми
Всадник и Спящий Однажды всадник по степи скакал И спящего в пустыне увидал, К которому ползла змея, — и вот Полезла спящему в открытый рот. Тот всадник отогнать змею хотел, Хоть торопился он, но не успел. А так как был он турок с головой, Он спящего ударил булавой, Взялся его нещадно избивать. Тот завопил, проснулся — и бежать, Пока, битьём безжалостным гоним, Он не упал под деревом одним. Там были груды яблоков гнилых. И всадник крикнул: «Ешь, проклятый, их, Ешь до сыта». При этом сильно бил, И тот червивой гнили проглотил Такое множество, что скоро вспять Проглоченное начал извергать. «О повелитель! В чём вина моя? — Кричал несчастный, плача и блюя. — Что причинил я милости твоей? О, пощади меня или убей! Любой разбойник лютый никого Не станет мучить без вины его! Да лучше бы мне прежде умереть. Чем страшное лицо твоё узреть! Да разрази тебя небесный гром! Воздай злодею, Боже, поделом!» А всадник загремел ему: «Вставай! Беги по этой степи, негодяй!» Страдалец под ударами бежал, Пока лицом на камни не упал. И пищу из себя изверг свою И вместе с пищей — чёрную змею. И ужаснулся — так была она Толста и безобразна и гнусна. И ниц пред избавителем упал И со слезами так ему сказал: «Ты вестник милосердья, Гавриил! Ты сам Аллах, сошедший с трона сил! Был мёртв ты, но меня ты увидал И новую мне душу даровал! Как мать ребёнка, ты меня искал! А я, как мул, от палки убегал. Блажен идущий бедственной тропой, Коль по дороге встретится с тобой!» Руми
Неправо мудрого реченье, Что предоставлены судьбой На выбор людям: иль волненье, «Иль безнадежность и покой». Я весь иссечен, весь изранен, Устал от слов, от чувств и дум, Но — словно с цепью каторжанин, Неразлучим с надеждой ум. Ужасен жребий человека: Он обречен всегда мечтать. И даже тлеющий калека Не властен счастья не желать. Струится кровь по хилой коже, Все в язвах скорбное чело, А он лепечет: «Верю, Боже! Что скоро прочь умчится зло, Что скоро в небе загорится Мне предреченная звезда!» А сам трепещет, сам боится, Что Бог ответит: «Никогда!» Увы! всегда над нашим мозгом Царит мучительный закон, И — как преступник жалкий к розгам К надежде он приговорен! Александр Тиняков
