Друг друга отражают зеркала, Взаимно искажая отраженья. Я верю не в непобедимость зла, А только в неизбежность пораженья. Не в музыку, что жизнь мою сожгла, А в пепел, что остался от сожженья. Игра судьбы. Игра добра и зла. Игра ума. Игра воображенья. «Друг друга отражают зеркала, Взаимно искажая отраженья...» Мне говорят — ты выиграл игру! Но все равно. Я больше не играю. Допустим, как поэт я не умру, Зато как человек я умираю. Георгий Иванов
НЕДВОЙСТВЕННО [Адвайта в розовых тонах? Почему бы и нет. Душа и божество танцуют последнее танго. Развязка лилы. Хроника возвращения. Каждое движение, каждое утверждение принадлежит здесь обеим сторонам в равной степени - стирая воображаемую границу. Романтика, эротика, лирика, символическая поэтика мистического единения? Сладкая парочка: джива-ишвара, узнающая себя как Единое? Единое, познавшее себя способом невозможным - через динамику отношений? Ожидание, предощущение, встреча, узнавание, прикосновение, погружение, слияние, растворение, послевкусие... Всё, как мы, девочки, любим - бормочет автор, задумчиво почесывая бороду - всё как мы любим, да.] Не понимаю, что я в ней нашла? Не знаю, как я без нее жила? Могли бы мы случайно разминуться? Она меня звала - и я пришла. Теперь уже отсюда не вернуться. Мне кажется, она меня ждала Всю жизнь - как можно было отвернуться? Я не смогла. Такие вот дела. Она мне говорит: ты начала. Кто знает точно - где оно, начало? В тот день, когда её я повстречала, Она еще казалась мне мала: Её одной мне точно будет мало. В конце концов, ну, кем она была? Одной, меж прочих. Как она мне стала Единственной? Нет, я не поняла, Пока не стало поздно, слишком поздно Как именно она такой родной Мне стала. Я не знаю. Я серьезно. Как это все произошло со мной? Выходит, всё предопределено? Мы неизбежны, мы неотвратимы? Настолько беззащитны, узвимы, Что только тронь - и вот уже оно? Теперь, когда все стало, как должно - Как мы хотели, так, как мы мечтали - Теперь, когда в конце концов мы стали Не всякое там "вместе", но - одно, И это навсегда, необратимо, Непоправимо и неотменимо, И вообще не нами решено - Теперь, когда закончились "да, но...", Остались мы. Так было суждено. Мы не решали. Мы не выбирали. Мы согласились. Так предрешено. Теперь нам это кажется смешно. Теперь мы обе знаем, что мы знали, Чем это все кончается - давно. Оно не ощущалось так, в начале. Мы продолжали. Все пришло само. Едва ли мы сходились по прямой. Мы двигались широкими кругами, Исследуя пространство между нами, Несхожесть между нашими мирами, Чтобы в конце концов придти к одной, К одной и той же точке невозврата, Где каждая из нас была бы рада Свернуть, начать сначала, выбрать путь Иной. Но я с тобой. И ты со мной. И мы теперь - одно. Простая суть. Скажи, как я до этого дошла? Мне вроде бы и так всего хватало. Покуда я тебя не повстречала, В конце концов, ведь как-то я жила? Потом случилась ты. И вот я стала Иной. Такой, как раньше не была: Твоей. Что, вообще, предполагало Такое вот сгорание дотла? Я знаю, да, как ты меня взяла. На все мои "оставь меня в покое!" Ты отвечала - ты была смела - "Не в этот раз." Вот так, не в бровь, а в глаз. Где ты и я? Вот где мы - обе, двое? Кто скажет нам теперь, что мы такое? Которое, понятно, больше нас? Причем, скажи, здесь вообще пола? Какое к ним касательство имет То самое, что в нас и нами млеет? Какие мы! Какие там тела? Ты помнишь, как все это мы сметали - Беспечно, словно крошки со стола? Любимая, что значит: переспали? Мы? Переспали? Мы пересыпались Одна в другую, как в часах песок, Покуда совершенно не смешались. В себе одна другую пробуждали, Мы таяли, и мы перетекали Друг в дружку: на минутку, на часок, На день. На ночь. На время. Навсегда. Мы больше никогда не просыпались. Мы больше никогда не засыпали. Одни. Вот так с тобой мы и остались. Мы становились тем, чем обладали. Одна в другую мы с тобой впадали. Кто был рекой? Кто - морем? Мы - вода. Чего мы, вообще, не вытворяли, Исследуя друг дружку в глубину? Одна в другую мы с тобой ныряли, И каждая шептала: я тону. И тотчас, восхищенно, удивленно: Но я... дышу? Но как? Но чем? Тобой?! Отбой тревоги. Шепот, как прибой. И мы переплетались голосами, И мы уже едва ли знали сами Что ты сказала, что сказала я, Где в этом часть твоя, и где - моя. Мы не были теперь одни - в начале. Потом мы больше не были вдвоем. Сначала были. Вскоре перестали. Мы не приобретали - мы теряли Самих себя - и, позже, нас - в одном. Я виновата. Я тебя брала. Что я, скажи, взамен тебе давала? Что от меня, скажи, ты получала Такого, чем ты раньше не была? Такого, что сама бы не могла В самой себе, в одной себе найти? Мы таяли друг в дружке так излишне. Нам стоило вести себя приличней. Ты не могла. Я не могла. Прости. Мы обе здесь, с тобой, в конце пути, Которым друг для друга как-то стали. Мы обе не особо замечали, Как это все - совсем уже почти - Готово завершиться. Мы едва ли Подобный вариант предполагали, Себя саму пытаясь обрести В другой. Хоть раз взглянуть ее глазами На ту себя, какую прежде знали, Пройти себя насквозь и превзойти, Что нас, предпожительно, спасти Должно бы от самих себя. Черты, Которые мы нежно сохраняли, Отдельные пространства "я" и "ты" - После всего, что было между нами, После того, как не осталось "между", Мы все еще лелеем, как надежду - Но, милая, мы сбросили одежду. И не стыдимся нашей наготы, В которой между нами нет границы. Позволь поцеловать твои ресницы. И остальное. Все ходы просты. Мы обе знаем, что должно случиться. Мы скоро позабудем наши лица. Мы перестанем здесь друг дружке сниться. И мы проснемся - там, где полноты Любой из нас решительно довольно. Не думаю, что это будет больно. И все же, напоследок, насладиться Вот этими, сейчас, тобой и мной - Еще чуть-чуть, немножко, и - домой...
Наверно жалко просветляться, Такой имея пышный дар, Стихов уменье написар( " написар" просто для рифмы, т. к другой не нашёл). А тут ..., как дурень намба ван, Нехочуха, неумеющий ничего, как проссаный диван, И стихА нормального не написать..... Что ж поделать .., ...Едриттвою мать.
ПРИДУМАЛА? Быть может, я придумала тебя? Изобрела и навоображала, Когда себя самой казалось мало, И было скучно, грустно, одиноко, И некого поддразнивать, любя? И некому рассказывать секреты, Которых накопилось слишком много, И пошептаться с кем-нибудь про это Про все хотелось так, что не смолчать? И долгий разговор души и бога, В котором обе стороны неспешно Себя же узнают со стороны - Что как идея выглядит неплохо - И чтобы это длилось бесконечно, И привело когда-нибудь к итогу, Потом. Не прямо сразу же кончать? И узнавать друг дружку постепенно, Все больше, шаг за шагом, откровенно, И вспомнить все, и хохотать и плакать, И торопиться поскорее снять Все, что на нас пока еще надето: Любимая, зачем тебе вот это, Мешающее мне тебя обнять? Мешающее мне тебя понять? И, не найдя отчетливой границы, Друг в дружке совершенно раствориться, И напоследок что-нибудь шептать, Нечаянно выбалтывая тайны, Не в силах совершенно перестать, И знать что мы настолько не случайны, Что целый мир, для нас с тобой одних, Пустяк, пустая сцена. Мы бесценны, А остальное может подождать. Наш выход. Сольный танец для двоих. Мы исполняем трепетное танго, Последнее. Задумчиво и манко. Тягучий случай, медленный мотив. Мы вовсе не торопимся, спустив На нас обоих всё, что мы имели, За право сделать так, как мы хотели - Как поезда пускают под откос. Любимая, похоже всё всерьез. Не лечится совсем. Зато проходит. Мы - только эпизод. Мы - только шаг, Ведущий нас туда, где нас не станет, Теперешних двоих влюбленных нас. Такое, знаешь, танго. В самый раз. Ну с кем, как не с тобой? Развязка манит, Мы вроде обе: что ж, да будет так - И все же, все же, все же, все же, все же... Любимая, мы так с тобой похожи. Мы мешкаем, мы не спешим нырнуть Чуть глубже, за последнюю черту, Где только ясный свет, простая суть. Мы обе любим эту суету: Кто я тебе, кто ты мне, я и Я, Черты, границы, линии, края... Мы, в общем-то, готовы утонуть, Но чуточку попозже. Не сейчас. Впадать, сливаться и перетекать - Такое удовольствие, что мы Совсем-совсем не против подождать, Досматривая эти наши сны - Хотя, конечно, выводы ясны. Еще шажок - и здесь не будет нас.
Мотылёк танцевал поутру На припёке у красной рябины, А под вечер в сетях паутины Он заснул на холодном ветру. Неизвестный японский поэт
Шекспир Любовь к себе моим владеет взором. Она проникла в кровь мою и плоть. И есть ли средство на земле, которым Я эту слабость, мог бы побороть? Мне кажется, нет равных красотою, Правдивей нет на свете никого. Мне кажется, так дорого я стою, Как ни одно земное существо. Когда же невзначай в зеркальной глади Я вижу настоящий образ свой В морщинах лет, - на этот образ глядя, Я сознаюсь в ошибке роковой. Себя, мой друг, я подменял тобою, Век уходящий - юною судьбою! Сонет 62 в переводе Cамуила Маршака Грех самомненья очи мне слепит И обладает телом и душою, И этот грех ничто не излечит, Так глубоко сроднился он со мною. Мне кажется, нет облика красивей, Нет лучше стана, выше правоты, Что нет моей оценки справедливей, Что все во мне достойно похвалы. Но чуть возьмусь за зеркало, я вижу, Как стал я стар, как истощен тоской, - И самомненье, падая все ниже, Становится обманчивой мечтой. То не себя - тебя я обожаю! В твою весну сентябрь мой облекаю. Сонет 62 в переводе Модеста Чайковского Самовлюбленность обняла мой дух, И плоть мою, и кровь, и слух, и зренье. Так в сердце глубоко проник недуг, Что от него не будет исцеленья. Мне кажется - лица красивей нет, Чем у меня, и нет стройнее стана, Достоинства мои пленяют свет, И никакого нет во мне изъяна. Но в зеркале я вижу все как есть, Как гибельна была годов свирепость. И слышу я теперь другую весть. . . Самовлюбленность - жалкая нелепость! Любя себя, любил я образ твой, Украсив старость юною красой. Сонет 62 в переводе Александра Финкеля
Как мне добиться твоего вниманья, Ты сатана иль ангел? – правишь нами! Струной на сазе ты звенишь в тумане. Как мне добиться твоего вниманья!? Аббас Алыев
Будь предан только Истинному Я. Оно есть там, где начинается внимание. Всё остальное в целом — То есть жизнь твоя — Лишь повод для возврата к Основанию.
