Удачная на днях была охота, Легко нашел я логово волков. Волчицу сразу пристрелил я дробью, Загрыз мой пес, двоих ее щенков. Уж хвастался жене своей добычей, Как вдалеке раздался волчий вой, Но в этот раз какой-то необычный. Он был пропитан, горем и тоской. А утром следующего дня, Хоть я и сплю довольно крепко, У дома грохот разбудил меня, Я выбежал в чем был за дверку. Картина дикая моим глазам предстала: У дома моего, стоял огромный волк. Пес на цепи, и цепь не доставала, Да и наверное, он бы помочь не смог. А рядом с ним, стояла моя дочь, И весело его хвостом играла. Ничем не мог я в этот миг помочь, А что в опасности - она не понимала Мы встретились с волком глазами. "Глава семьи той",сразу понял я, И только прошептал губами: "Не трогай дочь, убей лучше меня." Глаза мои наполнились слезами, И дочь с вопросом: Папа, что с тобой? Оставив волчий хвост, тотчас же подбежала, Прижал ее к себе одной рукой. А волк ушел, оставив нас в покое. И не принес вреда ни дочери, ни мне, За причиненные ему мной боль и горе, За смерть его волчицы и детей. Он отомстил. Но отомстил без крови. Он показал, что он сильней людей. Он передал, свое мне чувство боли. И дал понять, что я убил ДЕТЕЙ.
Жил-был дурак. Он молился всерьёз (Впрочем, как Вы и Я) Тряпкам, костям и пучку волос — Всё это пустою бабой звалось, Но дурак её звал Королевой Роз (Впрочем, как Вы и Я). О, года, что ушли в никуда, что ушли, Головы и рук наших труд — Всё съела она, не хотевшая знать (А теперь-то мы знаем — не умевшая знать), Ни черта не понявшая тут. Что дурак растранжирил, всего и не счесть (Впрочем, как Вы и Я) — Будущность, веру, деньги и честь. Но леди вдвое могла бы съесть, А дурак — на то он дурак и есть (Впрочем, как Вы и Я). О, труды, что ушли, их плоды, что ушли, И мечты, что вновь не придут, — Всё съела она, не хотевшая знать (А теперь-то мы знаем — не умевшая знать), Ни черта не понявшая тут. Когда леди ему отставку дала (Впрочем, как Вам и Мне), Видит Бог! Она сделала всё, что могла! Но дурак не приставил к виску ствола. Он жив. Хотя жизнь ему не мила. (Впрочем, как Вам и Мне.) В этот раз не стыд его спас, не стыд, Не упрёки, которые жгут, — Он просто узнал, что не знает она, Что не знала она и что знать она Ни черта не могла тут. РЕДЬЯРД КИПЛИНГ Перевод К.Симонова
Дай бог слепцам глаза вернуть и спины выпрямить горбатым. Дай бог быть богом хоть чуть-чуть, но быть нельзя чуть-чуть распятым. Дай бог не вляпаться во власть и не геройствовать подложно, и быть богатым — но не красть, конечно, если так возможно. Дай бог быть тертым калачом, не сожранным ничьею шайкой, ни жертвой быть, ни палачом, ни барином, ни попрошайкой. Дай бог поменьше рваных ран, когда идет большая драка. Дай бог побольше разных стран, не потеряв своей, однако. Дай бог, чтобы твоя страна тебя не пнула сапожищем. Дай бог, чтобы твоя жена тебя любила даже нищим. Дай бог лжецам замкнуть уста, глас божий слыша в детском крике. Дай бог живым узреть Христа, пусть не в мужском, так в женском лике. Не крест — бескрестье мы несем, а как сгибаемся убого. Чтоб не извериться во всем, Дай бог ну хоть немного Бога! Дай бог всего, всего, всего и сразу всем — чтоб не обидно... Дай бог всего, но лишь того, за что потом не станет стыдно. Евгений Евтушенко
гоняешь по чашке остатки лимона и думаешь, как за@бали обои приятного глазу нейтрального тона, и синие джинсы свободного кроя, дождливое небо и окна напротив, поэты и мысли поэтов в поэмах, и старые мысли о новой работе, и новые мысли о старых проблемах, бомжи, олигархи, бабло, несвобода, дороги, метро, поезда, электрички, отсутствие выбора нужного хода, и вся бесполезность ходов по привычке, артисты, политики и футболисты, контакты, фейсбуки и таргет-реклама, народная мудрость и шутки "за триста", и тяжесть давно бесполезного хлама, соседи, орущие ночью "Катюшу", мажоры, миноры, бекары, диезы, все те, кто пытаются лезть к тебе в душу, и те, кто туда почему-то не лезут. ты снова сидишь недовольный собою, втыкая в идею, что пропасть бездонна, и чувствуешь, как за@бали обои приятного глазу нейтрального тона. Кисычев
Учебой ли, в тимуровцы игрой охвачена, — была я всюду первой. Отличницей. Общественницей. Стервой. Меня не научили быть второй. Остановить бы тройку на скаку, спросить: «Куда, родимая, несешься?..» Что первенством от смерти не спасешься, я знаю. Чем спасешься — не секу. Переборов ребяческую прыть, живу неспешно, то есть драматично, предпочитая не демократично, а царственно решать, куда мне плыть. …И мне уже не страшно быть второй. И пятой. И десятой. И последней. Да может, тот бессмертней, кто бесследней, и тот первей, кто замыкает строй. Инна Кабыш
в детстве мама накрывала одеялом, говорила: "спи, сынок, уже так поздно, нужно набираться сил". мама, что со мною стало? кажется, что лопнут жилы, я собою не опознан, я себя исколесил в поисках тепла и лета, правды, веры и надежды, совершенства, идеала, мыслей светлых и простых и счастливого билета. кажется, что быть невеждой проще, чтоб не накрывало и не било так под дых. я сломался между делом, как ненужная игрушка, и теперь на антресоли среди хлама прошлых лет я лежу. а где-то тело моё пьёт вискарь из кружки, телу не хватает воли, чтоб закончить этот бред. и, накрывшись одеялом, я дрожу, как в детстве, мама, — кто-то страшный ждёт у края, чтобы я открыл глаза. мама, что со мною стало? для чего вся эта драма? этого никто не знает и не сможет рассказать. Кисычев
мама, забери меня из ада, отведи меня за руку в детство, я устал бороться с самоедством, я устал от принципа "так надо". я хочу бежать тебе навстречу по траве по берегу канала, чувствуя, как волнами догнало, счастье. где меня опять не лечит время обалдевшими годами, где я существую на пределе, где я не звоню тебе неделю, где пишу не в книге: "моей маме", а в открытке почерком корявым с искренней ошибкой в слове "очень", где я был наивен и так точен, где ещё не пробовал отравы сигарет, травы и алкоголя, ненависти, подлости и жести, липких страхов и холодной мести, разочарования и боли. а теперь мы все большие дети, даже ты, когда грустишь по деду. мам, я обязательно заеду, скоро, веря дате на билете, в город, где всё реже наши встречи, побродить по берегу канала с чувством, что меня почти сломало время. то, которое не лечит. Кисычев
стелить шаги твои нежностью по-маяковски хочется, белить есенинской снежностью чёрное одиночество моей безвыходной комнаты имени тени Бродского, дна мандельштамского омута и шалашей Высоцкого. полями русскими Летова в вечном своём скитании искать себя беспросветного в лунном твоём сиянии. закрой словами прекрасными в сердце моём пробоину. поэты любят по-разному, чтоб написать по-своему. Кисычев
Как много дней, что выброшены зря, дней, что погибли как-то между прочим. Их надо вычесть из календаря, и жизнь становится еще короче. Был занят бестолковой суетой, день проскочил — я не увидел друга и не пожал его руки живой... Что ж! Этот день я должен сбросить с круга. А если я за день не вспомнил мать, не позвонил хоть раз сестре иль брату, то в оправданье нечего сказать: тот день пропал! Бесценная растрата! Я поленился или же устал — не посмотрел веселого спектакля, стихов магических не почитал и в чем-то обделил себя, не так ли? А если я кому-то не помог, не сочинил ни кадра и ни строчки, то обокрал сегодняшний итог и сделал жизнь еще на день короче. Сложить — так страшно, сколько промотал на сборищах, где ни тепло, ни жарко... А главных слов любимой не сказал и не купил цветов или подарка. Как много дней, что выброшены зря, дней, что погибли как-то между прочим. Их надо вычесть из календаря и мерить свою жизнь еще короче. Э. Рязанов
и вроде луна всё та же, и звёзды такие вроде, собаки, коты, пейзажи. проблема — в людской природе, которая любит рушить всё то, что не создавала весна захлебнулась в луже, и окна щербят оскалом. в них смотрят, скучая, люди на звёзды, луну, пейзажи, на мир, тот, который будет и тот, что на распродаже. остались пустые полки. закурим по сигарете? в душе завывают волки, а, может быть это ветер, который стучится в окна весенним своим порывом? да как же внутри намокло? да как же внутри паршиво. и вроде луна всё та же, и звёзды на небосводе. и кажется людям даже, что это не с ними вроде. Кисычев
мир заболел, и стало зыбко. мы в чьём-то странном сериале, где Бродский вечно актуален — сиди, не совершай ошибку, пока за окнами помехи, не покидай свою квартиру, не выходи к больному миру, мир не простит твои огрехи. тебе не верится? мне тоже. как это всё могло случиться? вершились новые страницы, теперь мы вылезли из кожи, чтоб написать чего-то снова, чтоб написать хотя бы строчку, но мир решает в одиночку кому теперь дарует слово. проходит всё, пройдёт и это — всё, что нас так с тобой пугает. другая боль и жизнь другая, лишь смерть всегда того же цвета, что и картина Казимира, последняя пластинка Цоя. в эпоху полного отстоя прошу, не покидай квартиру. Кисычев
Автор не А. Пушкин, а сценарист, писатель, бард Евгений Агранович. Стихотворение было написано в 1962 году. Самые известные его песни - «От героев былых времен не осталось порой имен» из фильма «Офицеры», «Ах, Одесса, жемчужина у моря», «Я в весеннем лесу пил березовый сок.»
ВМЕСТО! Вместо толпы - одиночество И вместо целей - дорога! С западного на восточное: Вместо качалки - йога! Вместо машины - велик! Вместо серости - красное! Забава играется! В теле Вместо скучного - страстное! Вместо коттеджа - домик И вместо загса - любовь! Мир путешествий огромен! Вместо конфеток - морковь! Яркого дня вместо черствого! Сок свежий! Без алкоголя Вместо работы - творчество! Вместо престижа - воля! Вместо зимы - лето! Вместо зарплаты - проценты! Овощи вместо таблеток, Радости и комплименты! Вместо борща - авокадо! Вместо карьеры - талант! Вместо обиды - обрадуй Всех людей и со всех стран! Вместо кафе - на природу! Вместо невзгод - благодарность Вместо транжирства - доходы! Счастье же элементарно! Осень такая цветочная: В красках мечтаний дорога! С западного на восточное: Вместо качалки - йога! 18 сентябрика 2018 г. ©Михаил-FRESH Кальченко
Борис Пастернак Никого не будет в доме, Кроме сумерек. Один Зимний день в сквозном проеме Не задернутых гардин. Только белых мокрых комьев Быстрый промельк моховой, Только крыши, снег, и, кроме Крыш и снега, никого. И опять зачертит иней, И опять завертит мной Прошлогоднее унынье И дела зимы иной. И опять кольнут доныне Не отпущенной виной, И окно по крестовине Сдавит голод дровяной. Но нежданно по портьере Пробежит сомненья дрожь,- Тишину шагами меря. Ты, как будущность, войдешь. Ты появишься из двери В чем-то белом, без причуд, В чем-то, впрямь из тех материй, Из которых хлопья шьют.
Петр Вяземский. Русский Бог Нужно ль вам истолкованье, Что такое русский бог? Вот его вам начертанье, Сколько я заметить мог. Бог метелей, бог ухабов, Бог мучительных дорог, Станций - тараканьих штабов, Вот он, вот он, русский бог. Бог голодных, бог холодных, Нищих вдоль и поперек, Бог имений недоходных, Вот он, вот он, русский бог. Бог грудей и ... отвислых, Бог лаптей и пухлых ног, Горьких лиц и сливок кислых, Вот он, вот он, русский бог. Бог наливок, бог рассолов, Душ, представленных в залог, Бригадирш обоих полов, Вот он, вот он, русский бог. Бог всех с анненской на шеях, Бог дворовых без сапог, Бог в санях при двух лакеях, Вот он, вот он, русский бог. К глупым полон благодати, К умным беспощадно строг, Бог всего, что есть некстати, Вот он, вот он, русский бог. Бог всего, что из границы, Не к лицу, не под итог, Бог по ужине горчицы, Вот он, вот он, русский бог. Бог бродяжных иноземцев, К нам зашедших за порог, Бог в особенности немцев, Вот он, вот он, русский бог.
