Посмертные маски

Фридрих Великий

Гёте

Посмертные золотые маски из Микен. XVII век до н.э.
***
Представляют собой серию погребальных масок, найденных на захороненных телах в месте погребения под названием Могильный круг А, расположенном в Микенах, древнейшем городе Арголиды и одним из центров Микенской культуры. Всего обнаружено семь масок, найденных при погребениях шести взрослых мужчин и одного ребенка мужского пола. Артефакты обнаружены Генрихом Шлиманом во время его раскопок Микен в 1876 году.

В конце 1880 года в реке Сена был найден неопознанный труп 16-летней девушки – и, пожалуй, эту незнакомку можно считать самой красивой жертвой преступлений за всю историю.

Патологоанатом, осматривавший тело, признал, что никогда не видел таких прекрасных и выверенных черт – он сделал с ее лица гипсовый слепок, и за несколько лет копии этого отпечатка стали необыкновенно популярны среди элиты французского общества – они стояли на самых видных местах в гостиных, кабинетах и личных библиотеках, не говоря уже о картинах и фотоснимках, которые заполонили всю Европу тех времен.

Образ мертвой девушки, на лице которой застыла загадочная улыбка, вдохновлял художников, писателей и поэтов (неизвестной утопленнице посвятил стихотворение даже Владимир Набоков), а немецкие женщины стремились быть похожими на нее, считая её лицо идеалом женской красоты.

6 марта британская газеты The Times опубликовала некролог, вот выдержка из него:

«Главный цвет, характеризующий Сталина — серый; седые и жесткие, как у барсука, волосы; ноздри и щеки серовато-белого оттенка; такие же усы, хотя в молодости Сталин был шатеном.

Сталин говорил тихим голосом, двигался медленно, между тем его лицу было свойственно насмешливое выражение — как у человека, который все время посмеивается над одному ему известной шуткой. Иногда это выражение сменялось широкой улыбкой.

Часто, когда он говорил, его взгляд казался до странности отрешенным
и отсутствующим, взгляд человека, думающего одновременно о двух или трех вещах. На лице Сталина читалась прежде всего уверенность, без следа
нервозности; это было выражение силы и спокойствия, которое внезапно
переходило в забавную бдительность.

Крепкий, хотя и не атлетического сложения, держащийся с достоинством
и одновременно застенчивый, он, несмотря на свой маленький рост,
добивался превосходства в любой группе, в которой оказывался...»

Гегель