Письма, эссе, воспоминания...

«Пока я стою какие-нибудь пять минут, в подневольном соединении с толпой человеков, из которых ни один не будит во мне чувство красоты и привлечения, улица кругом слагается в особый ряд зрительно-слухового угнетения, убивания моей вольной души, привыкшей к стройной музыке Моря и к неограниченным просторам океана.

Прошумел автомобиль. Промчался самокат. Прогудел самодвижник. Проскрипел автобус. Пролетел автомобиль. Провизжал автомобиль. Провонял автомобиль. Прозловонил самокат. Прохрипел автобус. Прозловонил самокат. Пропищал автомобиль. Прошумел автомобиль. Простучал — прошипел — прорычал — протащился — протолкался — пронесся — ползет — мчится — бежит — налетает — самокат — автомобиль — самодвижник — самодур».

–Константин Бальмонт, «Письма из Франции», 1926-1928 годы.

«Пить Бальмонт не умел. Хмелел от одной-двух рюмок, после чего в нём появлялось это стремление: хочу быть дерзким, хочу быть смелым. Тогда Константин Дмитриевич гордо говорил “Я есмь Бальмонт!” и дерзко кричал “Я хочу все яблоки!”»

— Александр Биск, из воспоминаний

«У меня есть жена Констанция! Она мой замок, мой табун породистых лошадей, моя любовница и моя куча детей».

–Из писем Вольфганга Амадея Моцарта.

Вскоре после свадьбы дочери Лев Толстой в своём дневнике записал:

«Маша вышла замуж, а жалко её, как жалко высоких кровей лошадь, на которой стали возить воду»

16 февраля 1942 года самолет ПР-5 отправился в полёт из Сталинабада (ныне Душанбе) в направлении Хорога. Команда воздушного судна состояла из пилота Василия Княжниченко и шести пассажиров: майор Масловский, руководитель Памирского пограничного отряда, Вихров и Жуковский, оба из НКВД, а также Анна Гуреева, супруга директора аэропорта Хорога, в сопровождении своих детей: десятилетнего Саши, сына от первого брака её мужа, и малыша Валеры, которому было всего около года.

Через полтора часа после взлета, летательный аппарат с Анной Гуреевой на борту находился над Памиром. Эти горы настолько высоки, что пилоты часто вынуждены были пролетать в узких ущельях, известных как Памирские ворота. В тот день ворота Памира закрылись для маленького ПР-5, когда он пролетал над урочищем Калаи-Вамар: погода резко ухудшилась, и видимость сократилась до минимума. Пилот попытался поднять самолет на большую высоту, но в этот момент летательный аппарат столкнулся с скалой. Самолет потерял управление и разбился в горах на высоте 4400 метров.

Несмотря на то что после аварии самолет был разрушен на части, Анна Гуреева и все пассажиры остались живы, не получив серьезных ранений. Пилот приказал всем покинуть разбитый самолет.

На такой высоте нельзя задерживаться надолго: разреженный воздух гор приводит к недостатку кислорода, а перепады температур способны подвергнуть человека опасности всего за несколько часов. Все пассажиры, включая Анну Гурееву, оказались в маловероятной ситуации выживания после катастрофы. Кроме того, у пострадавших практически не было продовольствия.

Из записей дневника Анны Гуреевой (орфография и пунктуация сохранены):

При посадке были запасены: 600 грамм сливочного масла, 1000 грамм колбасы, 1200 грамм сыра, 1 банка красной икры. Также было 3 полулитра водки "Арак". Ели один раз в день по небольшим порциям различных продуктов. Вода полностью отсутствовала, поэтому приходилось питаться снегом до 19 февраля.

Самолет потерпел крушение около трех часов дня. В 17:00 Княжниченко и Вихров отправились на поиски жилья. Остальные пассажиры, включая Анну Гурееву, остались ждать в горах Памира. Было очевидно, что если не удастся в ближайшее время добраться до горного поселка, все погибнут. К сожалению, через час мужчины вернулись безуспешно: пути к реке Пяндж, по которой можно было бы дойти до жилья, не оказалось.

17 февраля, Княжниченко и Вихров снова отправились на поиски пути к реке. Наткнулись на ущелье и вернулись ни с чем. Самолет разбился у края ледника, который таял в бездну. Выхода не нашлось.

В это время все остальные, включая Анну Гурееву, вынуждены были ютиться в уцелевшей части самолета в горах. Места было мало, приходилось спать практически на коленях друг у друга. В тот же день неподалеку от места крушения пролетел другой самолет. Но пилот не заметил пострадавших.

21 февраля еда в самолете подошла к концу. Жажду и голод пришлось утолять горным снегом, который на самом деле не помогал ни в одном из этих случаев.

В семь часов утра 22 февраля скончался маленький Валера.

В этот же день съели последние 150 граммов сыра и 20 граммов масла. Еда в самолете исчезла полностью.
Надежды на спасение практически не оставалось, и чувствовалось, что осталось жить всего два-три дня. Масловский, Жуковский, Вихров, Княжниченко решили отправиться к Пянджу независимо от погодных условий, чтобы использовать последние силы и попытаться добраться до района Шипад и Вознауд.

Анна Гуреева осталась в самолете вместе с сыном. Мужчины не взяли их с собой, считая, что им будет трудно преодолеть горный переход. Они обещали прислать помощь, как только доберутся до ближайшего жилого поселка.

У Анны и Саши остались всего три спички. Женщина собирала снег в банки и грела его своим телом и дыханием, чтобы хотя бы попытаться пить.

Из дневника Анны Гуреевой:

28 февраля

Мы ждали экспедицию весь день. У нас уже не было спичек. Мы продолжали набирать снег в банки и ставить их у окна, чтобы таял снег...

Дни были холодные, с сильным ветром и даже снегопадом. Мы не выходили из каюты, очень хотелось поесть. Тогда мы стали думать, что у нас есть, чтобы поесть, и решили отрезать по кусочку от Валерия. Это было трудно, но голод был сильным, и с того дня мы начали отрезать по кусочку и есть.

18 марта Саша и Анна отправили письма своим близким, которые позднее получили название "письма из ада Анны Гуреевой" (орфография и пунктуация сохранены):

Дорогой папа и Вова, передаю вам теплый привет от Гуреевых. Папа, мы с мамой уже месяц голодаем, и Валерия села. Папа, почему ты даже не попытался отправить самолет, чтобы нас найти? * * * Привет, Коля, Витя, и тетя Варя. Желаю вам всего хорошего. Бабушка молится за нас, чтобы нас вытащили из этой ямы. * * * Привет, тетя Паша, Леня, Нюра, и Шурина. Передаю вам теплый привет и желаю всего хорошего. Писать больше нечего. До свидания.

Прощай, мой друг, мы больше не встретимся... Не пожмем друг другу руки, не обнимем, не почувствуем свободы, но такого счастья не найти. Ваня, дорогой, мы уже месяц сидим, никуда не выходим. Валерий умер. 28 февраля Масловский, Княжниченко, Вихров и Жуковский ушли искать кишлаки, на них мы надеялись, они обещали помочь нам добраться до вас. Ваня, если они выжили, скажи им от меня, что они подонки, не смогли помочь нам. Я даже не успела сказать им, что вы дождетесь нас, а о нас забудут. Ваня, мы проводили их, мы так хотим поесть с Сашей, решили съесть Валерия... 17 марта мы его закончим... Мозги будем понемножку есть, может, протянем до конца месяца, может даже спасемся, так хочется жить.

Во время ужасной драмы с Анной Гуреевой, когда она боролась за выживание своего пасынка, Масловский, Вихров и Княжниченко находились в безопасности среди людей. Через несколько дней им все-таки удалось добраться до кишлака Матраун, где местные жители помогли им, вызвали помощь и отправили пострадавших в Хорог. Мужчины получили серьезные обморожения, ноги Вихрову и Масловскому пришлось ампутировать. Жуковского с ними не было.

Никто из троих не вспомнил о женщине с двумя детьми — одним живым, другим мертвым, которая ждала их на обломках самолета в горах Памира. Местные жители утверждали, что Анну и Сашу можно было бы спасти, если бы им сообщили, что они там ждут. Но никто не сделал этого.

Анна Гуреева провела три месяца в ледяном аду с трупами своих детей.

Чтение дневника Анны Гуреевой — это настоящее испытание. Трудно даже представить, через что прошла эта женщина.

Из записей дневника Анны Гуреевой:

23 марта
Проснулась до рассвета, и погода была та же удручающая, как и 22-го числа. В десять утра ушел из жизни мой дорогой мальчик Александр Иванович Гуреев. Он только успел сказать "Прощай, моя дорогая мамочка, я не хочу умирать", после чего я заплакала и записала его слова в мой дневник. Погода продолжала быть ненастной, снег почти полностью покрыл самолет, и я оказалась одна, словно животное в клетке, без возможности поговорить с кем-либо. Ночью я одна ложилась спать, хотела умертвить себя, но не находила в себе силы. Страдала от холода, но сильно хотелось выпить, и я ложилась спать на ночь, которая казалась бесконечной и мучительной.

24-25 марта

Погода продолжала быть тяжелой, снег не прекращался, и шторм свирепствовал. Сильно хотелось пить, снег, который я ела, не помогал. Не было желания есть, страдала от холода, ночью 25-го слышала крики диких зверей. Когда Саша был рядом, мы пели песни, играли в домино, рассказывали сказки и узнавали кинофильмы, но теперь я одна и чувствую себя очень плохо.

20 апреля

20-го ночью был сильный снегопад, утром я встала и решила узнать, какая погода снаружи. Открыла окно, но снегом занесло весь самолет выше окон, и я не могла понять, хорошая ли погода. Сижу, заваленная снегом, и чувствую себя ужасно. Окно, из которого я смотрела на горы, теперь закрыто, и я плакала от одиночества, ведь уже более двух месяцев я сижу здесь, и никто не приходит. Саша уже почти исчез, остались только голова и кости, и я готовилась к очередной холодной ночи.

В начале мая была сформирована группа спасателей, цель которой — найти Анну Гурееву.

Иван Гуреев, муж Анны, также присоединился к экспедиции, несмотря на то, что письма от жены он не получал и не был уверен в ее выживании.

На пути к месту катастрофы спасатели обнаружили тело Жуковского, который, следуя к кишлаку, упал в пропасть. Однако он не погиб от падения: рядом с его телом лежали пустотелая гильза и оружие ТТ, где отсутствовали патроны. Жуковский застрелился, он до последнего момента вел борьбу, стремясь привлечь внимание своих товарищей выстрелами. Но, как и в случае с Анной Гуреевой, о нем быстро забыли.

12 мая 1942 года экспедиция достигла обломков самолета, где на остатках фюзеляжа они обнаружили Анну Гурееву.

Она повернулась к мужу и спросила: «Ваня, не женился ты еще?»

Иван Гуреев уже успел вступить в брак, несмотря на то, что с момента исчезновения его жены и двух сыновей прошло всего лишь три месяца. В то время, когда весной 1942 года Анна Гуреева вела ужасные записи в своем дневнике, ее муж радовался жизни с новой супругой.

На вопрос мужа "Где Саша?" Анна молча указала на череп, лежащий рядом с самолетом.

Княжниченко, Вихров и Масловский были осуждены по обвинению в оставлении женщины и ребенка в опасности. Им были назначены разные наказания. Княжниченко был отправлен на фронт в штрафной батальон.

Анна Гуреева была спасена и прошла долгое лечение в психиатрической больнице. После выписки она снова вышла замуж, у нее появились дети, затем внуки. Фотографии Анны Гуреевой после катастрофы не сохранились, так как она избегала публичности и не желала общаться с журналистами. Она дожила до старости, но больше никогда не вспоминала о месяцах, проведенных в ледяном аду.

В 1920-х годах табачная промышленность столкнулась с проблемой — некурящие женщины.

Сигареты, как и высшее образование, тогда считались исключительно мужским делом, так что любая женщина, которая решила бы нарушить это табу, подверглась бы общественному порицанию.

И тогда в 1928 году одна из табачных компаний, American Tobacco Company, берёт на работу Эдварда Бернейса, молодого пробивного маркетолога. Если до этого все пытались убедить отдельно взятую женщину покупать и курить сигареты за счёт логических аргументов, то Бернейс подошёл к проблеме с эмоциональной стороны.

Он нанял несколько женщин и отправил их на Пасхальный парад в Нью-Йорке. В их обязанности входило в определённый момент одновременно остановиться и закурить, а в это время проплаченные Бернейсом фотографы должны были запечатлеть этих красиво курящих женщин.

Полученные фотографии маркетолог передал во все крупнейшие газеты страны. При этом он сказал репортёрам, что эти женщины зажгли не просто сигареты, а «факелы свободы», продемонстрировав таким образом своё стремление к независимости и самостоятельности.

Идея Бернейса сработала. Кампания, обставленная как политический протест, вызвала у целевой аудитории нужные эмоции и продажи табака поползли вверх.

«Фёдор Михайлович уверял, что к моему лицу непременно подойдёт цвет массака, и просил сшить такого цвета платье. Мне хотелось угодить мужу, и я спрашивала в магазинах материю этого цвета. Но все торговцы только недоумевали. А потом я от одной старушки узнала, что массака — густо-лиловый цвет, и бархатом такого цвета прежде в Москве оббивали гробы»

— из воспоминаний жены Фёдора Достоевского

«19 июня. Будешь видеть лишь пустоту, искать по всем углам и не найдёшь себя»

«21 июня. Какой чудовищный мир теснится в моей голове! Но как мне освободиться от него?»

— Франц Кафка, дневник

«Моя жена за мной не смотрит. Послушай, дуся, говорю я ей, у меня палец на носке правой ноги вылезает. Тогда носи на левой ноге, говорит»

— Антон Чехов