Письма, эссе, воспоминания...

«Пока я стою какие-нибудь пять минут, в подневольном соединении с толпой человеков, из которых ни один не будит во мне чувство красоты и привлечения, улица кругом слагается в особый ряд зрительно-слухового угнетения, убивания моей вольной души, привыкшей к стройной музыке Моря и к неограниченным просторам океана.

Прошумел автомобиль. Промчался самокат. Прогудел самодвижник. Проскрипел автобус. Пролетел автомобиль. Провизжал автомобиль. Провонял автомобиль. Прозловонил самокат. Прохрипел автобус. Прозловонил самокат. Пропищал автомобиль. Прошумел автомобиль. Простучал — прошипел — прорычал — протащился — протолкался — пронесся — ползет — мчится — бежит — налетает — самокат — автомобиль — самодвижник — самодур».

–Константин Бальмонт, «Письма из Франции», 1926-1928 годы.

«Пить Бальмонт не умел. Хмелел от одной-двух рюмок, после чего в нём появлялось это стремление: хочу быть дерзким, хочу быть смелым. Тогда Константин Дмитриевич гордо говорил “Я есмь Бальмонт!” и дерзко кричал “Я хочу все яблоки!”»

— Александр Биск, из воспоминаний

«У меня есть жена Констанция! Она мой замок, мой табун породистых лошадей, моя любовница и моя куча детей».

–Из писем Вольфганга Амадея Моцарта.

Вскоре после свадьбы дочери Лев Толстой в своём дневнике записал:

«Маша вышла замуж, а жалко её, как жалко высоких кровей лошадь, на которой стали возить воду»

16 февраля 1942 года самолет ПР-5 отправился в полёт из Сталинабада (ныне Душанбе) в направлении Хорога. Команда воздушного судна состояла из пилота Василия Княжниченко и шести пассажиров: майор Масловский, руководитель Памирского пограничного отряда, Вихров и Жуковский, оба из НКВД, а также Анна Гуреева, супруга директора аэропорта Хорога, в сопровождении своих детей: десятилетнего Саши, сына от первого брака её мужа, и малыша Валеры, которому было всего около года.

Через полтора часа после взлета, летательный аппарат с Анной Гуреевой на борту находился над Памиром. Эти горы настолько высоки, что пилоты часто вынуждены были пролетать в узких ущельях, известных как Памирские ворота. В тот день ворота Памира закрылись для маленького ПР-5, когда он пролетал над урочищем Калаи-Вамар: погода резко ухудшилась, и видимость сократилась до минимума. Пилот попытался поднять самолет на большую высоту, но в этот момент летательный аппарат столкнулся с скалой. Самолет потерял управление и разбился в горах на высоте 4400 метров.

Несмотря на то что после аварии самолет был разрушен на части, Анна Гуреева и все пассажиры остались живы, не получив серьезных ранений. Пилот приказал всем покинуть разбитый самолет.

На такой высоте нельзя задерживаться надолго: разреженный воздух гор приводит к недостатку кислорода, а перепады температур способны подвергнуть человека опасности всего за несколько часов. Все пассажиры, включая Анну Гурееву, оказались в маловероятной ситуации выживания после катастрофы. Кроме того, у пострадавших практически не было продовольствия.

Из записей дневника Анны Гуреевой (орфография и пунктуация сохранены):

При посадке были запасены: 600 грамм сливочного масла, 1000 грамм колбасы, 1200 грамм сыра, 1 банка красной икры. Также было 3 полулитра водки "Арак". Ели один раз в день по небольшим порциям различных продуктов. Вода полностью отсутствовала, поэтому приходилось питаться снегом до 19 февраля.

Самолет потерпел крушение около трех часов дня. В 17:00 Княжниченко и Вихров отправились на поиски жилья. Остальные пассажиры, включая Анну Гурееву, остались ждать в горах Памира. Было очевидно, что если не удастся в ближайшее время добраться до горного поселка, все погибнут. К сожалению, через час мужчины вернулись безуспешно: пути к реке Пяндж, по которой можно было бы дойти до жилья, не оказалось.

17 февраля, Княжниченко и Вихров снова отправились на поиски пути к реке. Наткнулись на ущелье и вернулись ни с чем. Самолет разбился у края ледника, который таял в бездну. Выхода не нашлось.

В это время все остальные, включая Анну Гурееву, вынуждены были ютиться в уцелевшей части самолета в горах. Места было мало, приходилось спать практически на коленях друг у друга. В тот же день неподалеку от места крушения пролетел другой самолет. Но пилот не заметил пострадавших.

21 февраля еда в самолете подошла к концу. Жажду и голод пришлось утолять горным снегом, который на самом деле не помогал ни в одном из этих случаев.

В семь часов утра 22 февраля скончался маленький Валера.

В этот же день съели последние 150 граммов сыра и 20 граммов масла. Еда в самолете исчезла полностью.
Надежды на спасение практически не оставалось, и чувствовалось, что осталось жить всего два-три дня. Масловский, Жуковский, Вихров, Княжниченко решили отправиться к Пянджу независимо от погодных условий, чтобы использовать последние силы и попытаться добраться до района Шипад и Вознауд.

Анна Гуреева осталась в самолете вместе с сыном. Мужчины не взяли их с собой, считая, что им будет трудно преодолеть горный переход. Они обещали прислать помощь, как только доберутся до ближайшего жилого поселка.

У Анны и Саши остались всего три спички. Женщина собирала снег в банки и грела его своим телом и дыханием, чтобы хотя бы попытаться пить.

Из дневника Анны Гуреевой:

28 февраля

Мы ждали экспедицию весь день. У нас уже не было спичек. Мы продолжали набирать снег в банки и ставить их у окна, чтобы таял снег...

Дни были холодные, с сильным ветром и даже снегопадом. Мы не выходили из каюты, очень хотелось поесть. Тогда мы стали думать, что у нас есть, чтобы поесть, и решили отрезать по кусочку от Валерия. Это было трудно, но голод был сильным, и с того дня мы начали отрезать по кусочку и есть.

18 марта Саша и Анна отправили письма своим близким, которые позднее получили название "письма из ада Анны Гуреевой" (орфография и пунктуация сохранены):

Дорогой папа и Вова, передаю вам теплый привет от Гуреевых. Папа, мы с мамой уже месяц голодаем, и Валерия села. Папа, почему ты даже не попытался отправить самолет, чтобы нас найти? * * * Привет, Коля, Витя, и тетя Варя. Желаю вам всего хорошего. Бабушка молится за нас, чтобы нас вытащили из этой ямы. * * * Привет, тетя Паша, Леня, Нюра, и Шурина. Передаю вам теплый привет и желаю всего хорошего. Писать больше нечего. До свидания.

Прощай, мой друг, мы больше не встретимся... Не пожмем друг другу руки, не обнимем, не почувствуем свободы, но такого счастья не найти. Ваня, дорогой, мы уже месяц сидим, никуда не выходим. Валерий умер. 28 февраля Масловский, Княжниченко, Вихров и Жуковский ушли искать кишлаки, на них мы надеялись, они обещали помочь нам добраться до вас. Ваня, если они выжили, скажи им от меня, что они подонки, не смогли помочь нам. Я даже не успела сказать им, что вы дождетесь нас, а о нас забудут. Ваня, мы проводили их, мы так хотим поесть с Сашей, решили съесть Валерия... 17 марта мы его закончим... Мозги будем понемножку есть, может, протянем до конца месяца, может даже спасемся, так хочется жить.

Во время ужасной драмы с Анной Гуреевой, когда она боролась за выживание своего пасынка, Масловский, Вихров и Княжниченко находились в безопасности среди людей. Через несколько дней им все-таки удалось добраться до кишлака Матраун, где местные жители помогли им, вызвали помощь и отправили пострадавших в Хорог. Мужчины получили серьезные обморожения, ноги Вихрову и Масловскому пришлось ампутировать. Жуковского с ними не было.

Никто из троих не вспомнил о женщине с двумя детьми — одним живым, другим мертвым, которая ждала их на обломках самолета в горах Памира. Местные жители утверждали, что Анну и Сашу можно было бы спасти, если бы им сообщили, что они там ждут. Но никто не сделал этого.

Анна Гуреева провела три месяца в ледяном аду с трупами своих детей.

Чтение дневника Анны Гуреевой — это настоящее испытание. Трудно даже представить, через что прошла эта женщина.

Из записей дневника Анны Гуреевой:

23 марта
Проснулась до рассвета, и погода была та же удручающая, как и 22-го числа. В десять утра ушел из жизни мой дорогой мальчик Александр Иванович Гуреев. Он только успел сказать "Прощай, моя дорогая мамочка, я не хочу умирать", после чего я заплакала и записала его слова в мой дневник. Погода продолжала быть ненастной, снег почти полностью покрыл самолет, и я оказалась одна, словно животное в клетке, без возможности поговорить с кем-либо. Ночью я одна ложилась спать, хотела умертвить себя, но не находила в себе силы. Страдала от холода, но сильно хотелось выпить, и я ложилась спать на ночь, которая казалась бесконечной и мучительной.

24-25 марта

Погода продолжала быть тяжелой, снег не прекращался, и шторм свирепствовал. Сильно хотелось пить, снег, который я ела, не помогал. Не было желания есть, страдала от холода, ночью 25-го слышала крики диких зверей. Когда Саша был рядом, мы пели песни, играли в домино, рассказывали сказки и узнавали кинофильмы, но теперь я одна и чувствую себя очень плохо.

20 апреля

20-го ночью был сильный снегопад, утром я встала и решила узнать, какая погода снаружи. Открыла окно, но снегом занесло весь самолет выше окон, и я не могла понять, хорошая ли погода. Сижу, заваленная снегом, и чувствую себя ужасно. Окно, из которого я смотрела на горы, теперь закрыто, и я плакала от одиночества, ведь уже более двух месяцев я сижу здесь, и никто не приходит. Саша уже почти исчез, остались только голова и кости, и я готовилась к очередной холодной ночи.

В начале мая была сформирована группа спасателей, цель которой — найти Анну Гурееву.

Иван Гуреев, муж Анны, также присоединился к экспедиции, несмотря на то, что письма от жены он не получал и не был уверен в ее выживании.

На пути к месту катастрофы спасатели обнаружили тело Жуковского, который, следуя к кишлаку, упал в пропасть. Однако он не погиб от падения: рядом с его телом лежали пустотелая гильза и оружие ТТ, где отсутствовали патроны. Жуковский застрелился, он до последнего момента вел борьбу, стремясь привлечь внимание своих товарищей выстрелами. Но, как и в случае с Анной Гуреевой, о нем быстро забыли.

12 мая 1942 года экспедиция достигла обломков самолета, где на остатках фюзеляжа они обнаружили Анну Гурееву.

Она повернулась к мужу и спросила: «Ваня, не женился ты еще?»

Иван Гуреев уже успел вступить в брак, несмотря на то, что с момента исчезновения его жены и двух сыновей прошло всего лишь три месяца. В то время, когда весной 1942 года Анна Гуреева вела ужасные записи в своем дневнике, ее муж радовался жизни с новой супругой.

На вопрос мужа "Где Саша?" Анна молча указала на череп, лежащий рядом с самолетом.

Княжниченко, Вихров и Масловский были осуждены по обвинению в оставлении женщины и ребенка в опасности. Им были назначены разные наказания. Княжниченко был отправлен на фронт в штрафной батальон.

Анна Гуреева была спасена и прошла долгое лечение в психиатрической больнице. После выписки она снова вышла замуж, у нее появились дети, затем внуки. Фотографии Анны Гуреевой после катастрофы не сохранились, так как она избегала публичности и не желала общаться с журналистами. Она дожила до старости, но больше никогда не вспоминала о месяцах, проведенных в ледяном аду.

В 1920-х годах табачная промышленность столкнулась с проблемой — некурящие женщины.

Сигареты, как и высшее образование, тогда считались исключительно мужским делом, так что любая женщина, которая решила бы нарушить это табу, подверглась бы общественному порицанию.

И тогда в 1928 году одна из табачных компаний, American Tobacco Company, берёт на работу Эдварда Бернейса, молодого пробивного маркетолога. Если до этого все пытались убедить отдельно взятую женщину покупать и курить сигареты за счёт логических аргументов, то Бернейс подошёл к проблеме с эмоциональной стороны.

Он нанял несколько женщин и отправил их на Пасхальный парад в Нью-Йорке. В их обязанности входило в определённый момент одновременно остановиться и закурить, а в это время проплаченные Бернейсом фотографы должны были запечатлеть этих красиво курящих женщин.

Полученные фотографии маркетолог передал во все крупнейшие газеты страны. При этом он сказал репортёрам, что эти женщины зажгли не просто сигареты, а «факелы свободы», продемонстрировав таким образом своё стремление к независимости и самостоятельности.

Идея Бернейса сработала. Кампания, обставленная как политический протест, вызвала у целевой аудитории нужные эмоции и продажи табака поползли вверх.

«Фёдор Михайлович уверял, что к моему лицу непременно подойдёт цвет массака, и просил сшить такого цвета платье. Мне хотелось угодить мужу, и я спрашивала в магазинах материю этого цвета. Но все торговцы только недоумевали. А потом я от одной старушки узнала, что массака — густо-лиловый цвет, и бархатом такого цвета прежде в Москве оббивали гробы»

— из воспоминаний жены Фёдора Достоевского

«19 июня. Будешь видеть лишь пустоту, искать по всем углам и не найдёшь себя»

«21 июня. Какой чудовищный мир теснится в моей голове! Но как мне освободиться от него?»

— Франц Кафка, дневник

«Моя жена за мной не смотрит. Послушай, дуся, говорю я ей, у меня палец на носке правой ноги вылезает. Тогда носи на левой ноге, говорит»

— Антон Чехов

70-летие Якова Рапопорта пришлось на 1968 год.

В тот день он вышел на сцену Мединститута, всю усыпанную цветами. Зал встал и долго ему аплодировал. Растроганный Яков Львович сказал, что его приветствуют, как тенора или балетмейстера.

А затем, подумав, добавил: «Право, будь я тенором, я бы вам спел. Будь артистом балета — станцевал. Но что может сделать для вас патологоанатом?!»

Мне сообщили, что Бухарин с утра уплыл в море и исчез.

Я в волнении побежала на берег. Там собралась толпа, море просматривали в бинокль. На берегу лежали его вещи: брюки, косоворотка и, несмотря на жару, сапоги.

Время было уже послеобеденное, даже я, знавшая, как далеко Николай Иванович мог заплывать, начала волноваться. Наконец было решено послать на поиски моторную лодку. Лодка завершила поиски у пограничного судна, где и был обнаружен задержанный Бухарин.

Как оказалось, Николай Иванович заплыл в запретную зону, после чего его подняли на судно для выяснения личности. Но когда он объяснил, что он — Бухарин, верить в это отказались.

Тогда Николай Иванович заметил, что, если это удостоверит его личность, он имеет возможность только снять трусы.

(Анна Бухарина, из воспоминаний)

Чтобы стать женой Бориса Пастернака, Зинаида Нейгауз ушла от своего первого мужа.

Однако Пастернак, пожив с ней всего один год, осознал свою ошибку и позднее сокрушался: «А ведь её бывший даже убить меня хотел, чудак, когда Зина ушла от него! Но потом зато очень был благодарен!»

Игорь Губерман рассказывал, как дал свои стишки человеку, мнением которого очень дорожил.

Он шёл к нему через неделю в большом волнении. Но волновался он, как выяснилось, напрасно: друг его отнёсся к стихам очень доброжелательно и долго и обстоятельно их хвалил.

Совершенно расчувствовавшийся Губерман потерял бдительность. «А у меня ещё вчера сын родился», – сообщил он. Друг нежно обнял его и сказал:

«О, вот это настоящее бессмертие, а не то говно, которое вы пишете!»

(Наталья Рапопорт, из воспоминаний)

О женщинах Лев Толстой говорит охотно и много, как французский романист.

Но всегда с тою грубостью русского мужика, которая неприятно подавляла меня. Сегодня он спросил Чехова: «Вы сильно распутничали в юности?»

Антон Павлович смятенно ухмыльнулся и, подергивая бородку, сказал что-то невнятное, a Лев Николаевич, глядя в море, признался: «А я был неутомимый…»

В конце фразы он употребил мужицкое слово, так просто, как будто не знает достойного, чтобы заменить его.

(Максим Горький, из воспоминаний)

Его жену и детей фашисты схватили в тот же день, когда ворвались в город. Но через несколько лет произошла невероятная встреча

Александр и Александра познакомились в 1935 году на всесоюзных соревнованиях по лёгкой атлетике. И вскоре поженились. А через три года его пригласили на службу в органы Госбезопасности. Сначала был следователем. Потом предложили работать в военной контрразведке.

И Александр Алексеевич Шурепов отправился в полк назначения, который дислоцировался вблизи города Вилкавишкис, что вблизи границы между Литовской ССР и Восточной Пруссией. Через год у них с супругой родилась дочь Галя, а в 1940 году – Наташа.

…Немцы заняли их городок неожиданно. Александр был в штабе, а жена с маленькими девочками пряталась в подвале одного из домов. Узнав, что её муж офицер – фашисты забрали женщину в гестапо. Дочерей отобрали и увезли в неизвестном направлении. Она упала в камере без чувств.

Потом пришла в себя и решила, что надо обязательно жить, чтобы найти любимого мужа и девочек. Хотя ей говорили, что его расстреляли, она не верила. В забитой заключёнными камере, на бетонном полу Александра выполняла гимнастические упражнения, и это помогало отвлечься от страшных мыслей. Крепкую женщину немцы отправили в Восточную Пруссию, на завод, где ремонтировали танки. Все тяжёлые работы военнопленные выполняли вручную. Но она вытерпела всё, думая о своей цели.

Ближе к концу войны советские штурмовики нанесли серьёзный удар по заводу и женщине удалось выбраться через развалины. Т. к. о побеге она думала всегда, понемножку копила еду, которая могла бы дольше не испортиться в пути. Шла по лесам, стараясь обходить всех людей. В это время там можно было встретить кого угодно.

Когда пересекла линию фронта, к красноармейцам подходить тоже боялась. Немцы умело внушали – тех, кто вернётся из Германии, теперь Сталин сразу отправляет в Сибирь. Так ли это, Саша не знала. Но не могла тратить время, следовало искать своих. По дороге в деревнях бралась за любую работу, чтобы получить еду и двигаться дальше. Она дошла до Вилкавишкиса. На месте их дома осталась одна труба среди руин. Устроилась за еду на хуторе. Постепенно поняла, что всё не так плохо, как внушали немцы.

И она решилась – пришла в местное отделение НКГБ. Встретили её очень хорошо. Записали все данные для поисков. А на работу устроили инспектором в райотдел образования. Через несколько месяцев к ней приехали прямо на работу и сообщили: Александр жив и едет к ней!

…Александр не знал о судьбе жены и детей почти до конца войны. Рана в душе никак не сказывалась на работе. Он воевал с диверсантами и предателями на Северо-Западном, Волховском и 2-м Прибалтийском фронтах. Потом было противостояние с японскими агентами. Одно время появилась информация, что его Сашку расстреляли вместе с девочками. Но он не поверил.

Когда по окончании военных действий его назначили в Белорусский военный округ, опытный розыскник наконец смог вплотную приступить к поискам своей семьи. Он обратился за помощью и к коллегам-чекистам. Единственное, что точно удалось узнать – жена с дочками не погибли в тот первый день, когда фашисты вошли в город. Дальше сведения о супруге разнились – расстреляли, умерла, угнали в Германию…Его дочери выжили. Но в начале войны они даже не умели говорить. Где же теперь их искать и под какими именами!

Невзирая на видимую безнадёжность ситуации, Александр Алексеевич не унывал и продолжал искать. Находил людей, которые могли что-то знать, писал в Польшу, потом Германию, рассылал фотографиию А потом пришла телеграмма из Вилкавишкиса, что его Александра жива. Он немедленно выехал в Литву.

Произошло невероятное чудо – Александр и Александра встретились, пройдя весь ад войны. И они оба поверили, что обязательно будет ещё одно чудо – они найдут живыми своих девочек!

Удалось узнать их судьбу чуть дальше – они содержались в немецком «приюте» в группе доноров крови для немецких офицеров. А потом всех детей перевезли в Германию. И дальше судьба снова была неизвестна.

К 1949 году в семье уже появились сын Серёжа и дочка Оля. Но отец никогда не прекращал поиски дочерей. Где бы он ни появлялся, обязательно заходил в детские дома, читал списки детей, данные на них. В Каунасе он зашёл в отдел просвещения и, ожидая пока руководитель освободится, в приёмной случайно услышал разговор двух женщин, которые сокрушались – каких истощённых детей снова привезли из Германии. Волнуясь, он спросил адрес детского дома.

…Ему сказали, что группа новая, только что создана. Шурепов попросил данные на детей. Фамилий его девочек не было, но даты рождения сестёр Хелены и Алдоны Шубертайте полностью совпадали с его дочерями. Предвоенная фотография у него, конечно, была. Но ведь девочкам было уже по 8-9 лет. Он смотрел на сестёр и ему казалось, что в старшей он узнаёт какие-то черты жены. Но они совершенно не говорили по-русски. Только по-немецки и немного по-литовски.

Неожиданно он вспомнил – младшая Наташа как-то задела рукой за горячий утюг и у ней остался шрам на руке. У контрразведчика, прошедшего всю войну, затряслись руки, когда он загнул рукавчик детской кофточки. Шрам стал чуть заметен, но был всё там же. Это были Галя и Наташа – его девочки!

Боясь спугнуть своё счастье, он пригласил девочек к себе в гости. Своей Александре Фёдоровне, когда приехали, сказал тихонько, что у них гости. Когда она вошла в комнату, старшая девочка внимательно посмотрела на неё, а потом неожиданно кинулась со словами «мама, мама». Потом обе что-то говорили то по-немецки, то по-литовски. Но теперь уже слово «мама» повторяла и Наташа.

Теперь вся семья Шуреповых была вместе. Девочки познакомились со своим младшим братом и сестрой. А в 1952 году в семье родился младший Андрей. В связи с работой отца семья часто переезжала. Но везде они начинали обживаться на новом месте с того, что отыскивали ближайший стадион или просто подходящую площадку во дворе, куда выбегали каждое утро всей семьёй на зарядку.

Александр Алексеевич служил ещё много лет. Александра Фёдоровна посвятила себя детям. Дочь Галина пошла по неожиданной стезе – получила образование биолога, стала уникальной женщиной-водолазом ВМФ. А ещё тренировала боевых дельфинов. Наташа стала микробиологом, занялась исследованием водной среды. Серёжа пошёл по стопам отца, получив также звание мастера спорта по баскетболу. Ольга стала спортивным врачом, и сама занималась лёгкой атлетикой. Андрей, как мастер спорта по прыжкам в высоту, преподавал в институте физкультуры. Большая семья Шуреповых теперь была счастлива.

Запомнился чей-то рассказ о том, как Марина Цветаева в Париже приехала к друзьям на дачу.

Было очень много народу. Пили в саду чай. Марина Ивановна села за стол рядом с незнакомой женщиной и стала ей говорит о стихах, об искусстве, о вечной трагедии жизни и так увлеклась, что проговорила с ней всё время до отъезда в город, не заметив даже, что та ничего не понимает, ибо почти не знает русского языка!..

А уходя, Марина Ивановна сказала хозяйке дома, что давно у неё не было такого внимательного слушателя…

(Мария Белкина, из воспоминаний)

У Ивана Соллертинского была потрясающая память.

Однажды на лекции я слышал, как он ответил на вопрос из аудитории: «Правда ли, что жена Пушкина была любовницей Николая II?»

Соллертинский, не задумавшись ни на секунду, ответил: «Если бы жена Пушкина, Наталья Николаевна, умерла на восемь лет позже, а Николай II был способен к вступлению в сексуальные отношения в трёхлетнем возрасте, в этом случае могло бы иметь место то, о чём спрашиваете».

Но как-то на лекции встал здоровенный парень и спросил: «Скажите, кто такой Карапетян?» И Соллертинский задумался. Сенсация — он не знает ответа! Соллертинский сказал: «К следующему занятию уточню». На следующей лекции студент опять: «Кто такой Карапетян?» Соллертинский: «Не знаю».

«Карапетян — это я», — объявил студент. Соллертинский сказал: «Теперь я знаю, кто такой Карапетян. Он — дурак».

(Дмитрий Шостакович, из воспоминаний)

Колумбийский наркобарон Пабло Эскобар на пике своего могущества в 1989 году, согласно списку Forbes, имел состояние в 25 миллиардов долларов. По свидетельству его сына, однажды, скрываясь от властей в горах, Эскобар сжёг 2 миллиона наличными, чтобы согреть замёрзшую дочь и приготовить пищу.

Когда семидесятилетнего Бернарда Шоу спросили, как он себя чувствует, он ответил: «Прекрасно, прекрасно, только мне докучают врачи, утверждая, что я умру, потому что не ем мясо».⁣ ⁣ А когда девяностолетнего Шоу спросили о его самочувствии, он отвечал: «Прекрасно. Больше меня никто не беспокоит. Все врачи, которые мучили меня, говоря, что я не смогу прожить без мяса, уже умерли».

В Санкт-Петербургских архивах хранится запись 1913 года, сделанная Анной Вырубовой, ученицей Распутина:

«Учитель сказал мне: «Окружат Петербург, голодом морить будут! Сколько людей умрет, и все из-за этой немчуры! Но не видать им Петербурга!». А на вопрос, когда все случится, ответил: «От моей смерти — год 25-й».

Распутин погиб в 1916 г., а спустя четверть века фашистская Германия вторглась в СССР и взяла в кольцо блокады Ленинград.