Письма из Шри Раманашрама

26 февраля 1947

(99) Гуру сварупа (форма Гуру)

Сегодня утром какой-то тамильский юноша подошёл к Бхагавану и спросил:

“Свамиджи! Вчера вы указали женщине, говорящей на гуджарати, что отречение подразумевает внутреннее отречение. Как мы должны достигать его? В чём состоит внутреннее отречение?”

Бхагаван: Внутреннее отречение подразумевает, что все васаны должны быть подчинены. Если вы спросите меня: “Как достичь этого?”, то мой ответ: “Это достижимо садханой”.

Вопрос: Садхана требует Гуру, не так ли?

Бхагаван: Да! Гуру требуется.

Вопрос: Как распознать подходящего мне Гуру? Какова его сварупа [природа или подлинная форма]?

Бхагаван: Вам подходит тот Гуру, на которого настраивается ваш ум. Если же вы хотите выяснить, как определить Гуру и какова его природа, то знайте, что он должен быть одарен спокойствием, терпением, милосердием и другими добродетелями, способностью притягивать людей даже взглядом, словно магнит железо, он должен иметь равное ко всему отношение.

Обладающий этими достоинствами — настоящий Гуру, но, если человек хочет познать сварупу Гуру, он должен сначала познать свою собственную природу.

Как можно постичь истинную природу Гуру, если прежде не познана своя собственная сущность?

Для восприятия подлинной природы или формы Гуру вы должны сначала научиться видеть всю вселенную как Гуру рупам [форму Гуру]. Нужно видеть Гуру во всех живых существах.

Это же относится и к Богу. Вы должны все объекты считать формой [рупа] Бога.

Можно ли, не зная Себя, распознать и осознать истинную форму Бога или Гуру? Поэтому, прежде всего, познайте вашу собственную истинную форму и природу.


Вопрос: Но разве именно для этого нет необходимости в Гуру?

Бхагаван: Верно. На земле много великих людей. Считайте своим Гуру того, кто настраивает ваш ум. Изберите в качестве Гуру того, кому доверились.


Тот юноша удовлетворён не был. Он начал с перечня ныне живущих великих людей и сказал [о каждом]: “Он имеет тот дефект; он имеет этот дефект. Как их можно избирать в качестве Гуру?”


Бхагаван терпит любое количество порицаний себя, но не может допустить даже небольших придирок к другим. С некоторым нетерпением он произнёс:

«Ого! Вы спросили о том, как постичь собственное Я, но вместо этого начали искать ошибки других. Достаточно, если вы исправите свои собственные ошибки. А другие могут сами позаботиться о своих ошибках.

Похоже на то, что им не достичь спасения, если они сначала не получат ваше свидетельство. Большая жалость! Они все ждут вашего мнения.

Вы — великий человек. Как они спасутся, если вы их не одобряете? Здесь вы порицаете их, в другом месте вы будете порицать нас.

Вы знаете всё, тогда как мы ничего не знаем, и мы должны быть покорны вам. Да! Мы так и сделаем.

А вы идите и, пожалуйста, провозглашайте: “Я посетил Раманашрам; я задал Махарши некоторые вопросы; он был не способен ответить правильно; поэтому он ничего не знает”».


Юноша собирался снова говорить в том же духе, но другой преданный остановил его. Бхагаван наблюдал это, а затем сказал:

«Почему вы остановили его? Давайте все помолчим, и пусть он говорит столько, сколько ему нравится. Он мудрый человек. Поэтому мы должны низко склониться перед ним.

Я наблюдал его с момента прибытия сюда. Сначала он сидел в углу со всеми своими вопросами, бережно подобранными, держа их наготове связанными в узел. Затем он стал двигаться и ежедневно подходить всё ближе и ближе, пока, наконец, не подошёл достаточно близко и не начал задавать вопросы.

Услышав женщину, которая меня вчера спрашивала, он решил показать в выгодном свете свои знания, а потому открыл свой узел. Всё находящееся в нём должно обнаружиться, не так ли?

Он собирается исследовать весь мир и выбрать форму Гуру [Гуру сварупа] для себя. Представляется, что он далеко не продвинулся в поисках для себя Гуру требуемой квалификации.

Даттатрея — вселенский Гуру, не так ли?
И он говорил, что весь мир являлся его Гуру. Если вы смотрите на зло, вы чувствуете, что не должны делать этого. Поэтому он сказал, что зло также являлось его Гуру.

Если вы видите добро, то вы хотели бы совершать добрые дела; поэтому он сказал, что добро тоже было его Гуру. Оба, зло и добро, были, по его словам, его Гуру.

Кажется, он спросил одного охотника, каким путём ему следует двигаться, но последний проигнорировал его вопрос, ибо был занят своей целью — подстрелить птицу в воздухе.

Даттатрея приветствовал того охотника, сказав: “Вы являетесь моим Гуру! Хотя убивать птицу плохо, такая непоколебимая сосредоточенность на цели при выстреле, не позволившая услышать мой вопрос, — добро. Ведь это учит тому, что мне следует поддерживать свой ум непоколебимым и установленным на Ишваре. Поэтому вы являетесь моим Гуру”.

Тем же путём он всё рассматривал в качестве своего Гуру, пока в конце не сказал, что его физическое тело само является Гуру, ибо в глубоком сне оно не сознаётся, и не существующее тело не следует, поэтому, путать с душой — дехатмабхавана (чувство, что тело является душой). Поэтому оно тоже являлось для него неким Гуру.

В то время как он считал весь мир своим Гуру, весь мир почитал его в качестве своего Гуру.

То же самое происходит с Ишварой. Тот, кто считает всю вселенную Ишварой, сам почитаем вселенной как Ишвара — ядбхава тадбхавати (“что вы представляете себе, тем и становитесь”).

Каковы мы, таков и этот мир. Имеется большой сад. Когда в него залетает кукушка, она ищет плод мангового дерева, тогда как ворона будет искать дерево ним. Пчела ищет цветы, чтобы собирать мёд, в то время как мухи ищут кал. Тот, кто ищет салаграму (маленький священный камень), подберёт его, сметая все остальные камни. Та салаграма находится среди массы обычных камней.

Добро узнаётся, ибо зло тоже сосуществует. Свет сияет, поскольку существует темнота. Ишвара находится здесь только при иллюзии.

Ищущий сущность удовлетворяется, если находит одну надлежащую вещь среди сотни. Он отвергает девяносто девять и принимает одну, благую, чувствуя удовлетворённость, что той единственной вещью он смог преодолеть этот мир. Его взгляд всегда будет находиться на той одной, благой, вещи».


Бхагаван произнёс всё это звучным голосом, а затем остался в безмолвии. Весь Холл погрузился в величественную тишину.

Часы пробили четыре раза. Словно изначальный павлин, пришедший приветствовать лотос стоп Аруначала Раманы [бога Муругана], уничтожившего демона Сурападму, и предложить ему восхваления, павлин Ашрама вошёл в Холл с северной стороны и известил о своём прибытии звучным криком.

Бхагаван ответил на этот крик, сказав: “Аав, аав (заходи, заходи) [по-тамильски — ва, ва]” и обратил свой взгляд в ту сторону.

12 марта 1947

(100) Без лишних трат

Недавно Бхагаван написал стихи о дне рождения и Экатма Панчакам, не так ли? Он писал их на клочках грубой бумаги, впитывающей чернила.

Так как меня огорчало, что божественные буквы, выглядевшие вереницей жемчужин, были написаны на таких клочках, я сказала ему: “Было бы лучше записывать стихи в тетрадь”.

“Это правильно, — ответил он, — если я запишу их в тетрадь, то кто-нибудь признает мой почерк и возьмёт её. Сейчас такой опасности нет. Свами — это достояние всех”.

И он отказался принять моё предложение.

Так как сегодня утром в стихи о дне рождения были внесены небольшие изменения, мне понадобился маленький кусочек белой бумаги, чтобы записать их и вклеить в мою тетрадь, но в Холле я его не нашла.

У меня не было терпения ждать, пока я пойду домой за этой бумагой, и поэтому, без стеснения или страха, я поведала Бхагавану, что хотела бы попросить её в канцелярии ашрама.

Когда я пришла туда, мне показали прекрасную бумагу. Я взяла себе один лист, а также сказала, что было бы замечательно и Бхагавану писать на ней, если ему доставят несколько листов.

“Тогда возьми их”, — сказали мне и дали четыре листа. Я принесла их Бхагавану и посоветовала ему использовать для своих записей, чтобы после этого вклеивать в какую-нибудь книгу.

Я спросила, нужно ли положить эту бумагу на полку.

Он спросил: “Откуда она? Вы получили её в канцелярии?” Я ответила утвердительно.

Тогда он сказал: “Зачем она мне нужна? Если вы хотите, вы можете хранить её для себя. Если потребуется, я оторву клочки бумаги от газет, аккуратно их сохраню и напишу на них. Зачем мне нужна такая хорошая бумага?”

Поскольку ответить мне было нечего, я положила принесённую бумагу на полку.

Было около девяти часов утра. После того как почту получили и распорядились ею, Бхагаван начал читать газету. Он увидел в ней пробел, где-то на десять сантиметров.

Он начал сгибать её и отрывать пустую часть, улыбаясь мне, но я не могла понять, почему он улыбается.

Оторвав пустую часть газеты, он хорошо сложил оторванное и, положив на полку, сказал: “Смотрите, я использую эту бумагу для своих записей. Где я ещё могу достать какую-нибудь бумагу? Куда я могу пойти за ней? Разве она недостаточно хороша для моих записей?”

Я ответила: “Это хороший урок нам. Бхагаван всегда даёт нам уроки, но мы не учимся на них”.

Бхагаван улыбнулся и остался безмолвным.

Иногда здесь люди, получившие книги по почте, приносят эти книги в Холл вместе с бумагой, в которую они обёрнуты. Бхагаван тщательно складывает эту обёртку и говорит служителям:

“Будьте внимательны! Аккуратно храните это. Мы завернём в эту обёртку какую-нибудь другую книгу. Где мы достанем такую бумагу, если она нам понадобится? Она нам будет только полезна”.

Ежедневно из канцелярии ашрама приносят внутренние письма, специально для прочтения Бхагаваном. Среди них есть такие, где бумага сложена пополам; текст написан на одной половине вложенного листа, а другая половина оставлена неиспользованной. Бхагаван отрывает такие куски неисписанной бумаги и сохраняет их.

То же самое и в случае с булавками. После прочтения газет булавки вынимаются и передаются служителям со словами:

“Иначе они будут просто выброшены. Мы будем использовать их. Где мы должны доставать новые? Их нужно будет покупать. А где у нас деньги?”

Проживая на Горе, Бхагаван обычно сам готовил черпаки, ложки, чашки и тому подобное — из скорлупы кокосовых орехов. До недавнего времени он делал чашки и ложки из этой скорлупы, шлифовал их, словно слоновую кость, и указывал служителям:

“Будьте внимательны, храните их бережно. При случае они будут полезны. Откуда нам взять серебряные и золотые вещи? Это наши серебряные чашки и золотые ложки. Руки обжигаться не будут. Они не будут портиться подобно вещам металлическим. Пользоваться ими будет приятно”.

Не только это; когда Бхагаван ест любую пищу или малаяламскую канджи (кашу), он использует только те приборы.

Всякий раз, когда приходят апельсины из Батавии с очень тонкой кожурой, её не позволяется выбрасывать, так как из неё делают различные приправы и маринады. Её также кладут в суп или нечто подобное. Кроме того, при приёме пищи ни один кусочек не выбрасывается.

Бхагаван таким образом показывает нам, на своём собственном примере, что ни одна полезная вещь не должна быть потрачена впустую. Если кто-то приносит розы и дарит их, Бхагаван подносит их к глазам, кладёт на часы, ест лепестки, когда они высыхают, отрывает и даёт некоторые из лепестков тем, кто около него.

Однажды, когда кто-то принёс гирлянду из роз, её использовали для того, чтобы украсить изваяние в храме Матери, а затем жрецы её выбросили в корзину для ненужных бумаг вместе с другими цветами.

Бхагаван видел это, когда выходил, и, рассердившись на них, собрал все лепестки и смешал их с пудингом, который таким образом получил приятный запах и превосходный вкус.

На пути к Горе, если ему доведётся увидеть любые полезные листья, он соберёт их вместе со своими служителями, давая инструкции о приготовлении их и таким образом подготавливая к очень вкусному кушанью.

Ему нравятся приготовления пищи, которые ничего не стоят, а не те, что дороги. Всё это может показаться совершенно банальным, но если вдуматься, то здесь хороший урок для нас. Бхагаван учит нас, что мы можем спокойно жить на небольшие средства.

28 марта 1947

(101) Заблуждение и покой ума

Вчера некий юноша прибыл из Андхра-Прадеш. Внешне он казался прямодушным. Сегодня утром он подошёл к Бхагавану и спросил:

“Свамиджи! Десять месяцев назад я пришёл сюда ради Вашего даршана. Сейчас у меня снова появилось желание иметь Ваш даршан, и поэтому я немедленно отправился и прибыл сюда. Я не мог откладывать своё посещение даже на момент. Могу ли я поступать так и в будущем, когда бы я ни имел такое желание?”

Бхагаван ответил: “Что бы ни случалось, случается. Всё случается согласно тому, чего мы заслуживаем. Зачем заранее беспокоиться об этом?”

Юноша снова спросил: “Могу ли я приходить, когда бы в будущем ни имел такое желание в любое время? Или мне следует подавлять это желание?”

”Вещи происходят сами собой, если вы прекращаете думать о будущем”, — ответил Бхагаван.

Вопрос: “Я не способен подавить такое желание даже на момент. Это самообман?”

Бхагаван взглянул на меня с улыбкой и произнёс: “Кажется, он приходил сюда некоторое время назад и сейчас снова пожелал прибыть, а потому тотчас же и приехал. Он спрашивает меня, сможет ли он так поступать в будущем, когда бы он ни имел такое желание”.

Тот юноша вмешался и сказал:
“Когда бы я ни получил желание видеть Бхагавана, я не в состоянии даже на момент сдержать его. Я только спрашиваю, не является ли это просто умственным заблуждением”.

Я спросила его: “Как может желание иметь даршан великого человека быть просто умственным заблуждением? При наличии столь многих заблуждений ума, подлежащих контролю и подавлению, только это желание кажется вам умственным заблуждением?”

Дальнейших вопросов он не задавал. В Холле находилось несколько посетителей из Андхра-Прадеш, прибывших сюда паломниками.

Один из них встал и спросил:
“Свамиджи! Как душа достигает покоя?”

Бхагаван ответил, смеясь:
“Что? Что такое покой для души?”

“Нет, нет! Я подразумевал покой ума”.

«О, покой для ума! Ум достигает покоя, если васаны подавлены. Для этого должно вопрошать и осознать, кем являешься.

Как можно обрести покой, просто говоря: “Я хочу покоя, я хочу покоя!”, без первичного запрашивания, что такое покой? Сначала прилагайте усилия узнать и осознать то, что уже существует».

Среди них был и пандит. Он спросил:
“В некоторых местах сама жизнь становится исключительно трудной. Как человек должен выполнять садхану в таких местах?”

Бхагаван ответил: “Заданное место находится внутри вас; вы не находитесь в том месте. Когда вы пребываете во всех местах, где вопрос о трудностях в некоторых местах, а не в других?

Все места находятся внутри вас. Как они могут вызывать ваши трудности?”


“Но мы вообще не получаем покоя ума в некоторых местах”, — возразил он, и Бхагаван ответил:

«То, которое всегда существует, есть покой. Оно является вашим естественным состоянием. Вы не способны узнать своё естественное состояние.

Вы введены в заблуждение отклонениями, которые нереальны, и сожалеете, что покоя нет. Если вы осознаёте себя, все места станут равным образом подходящими для садханы».

3 апреля 1947

(102) Мать Алагамма

На следующий день в присутствии Шри Бхагавана говорили о старых песнях. Бхагаван сказал:

“Мать любила петь Дакшинамурти стотра и другие ведантические песни. Они всегда были полны смысла. Сегодня никто не питает к ним интерес, но было бы очень хорошо, если бы их отредактировали и издали”.

Услышав это, я вспомнила также и старые философские песни на телугу и почувствовала, что было бы духовно полезно для наших дам, если бы эти песни тоже отредактировали и опубликовали, и написала статью об этом.

В ней я упомянула “Песнь об аппаламе*”, которая заняла видное место в поучениях, данных Бхагаваном своей матери, Алагамме, и которая считается одной из лучших песен.

Когда я сообщила Бхагавану, что хочу послать эту статью в журнал на телугу Гриха Лакшми, он попросил меня прочесть её ему.

Прослушав статью, Бхагаван сказал:
“Об этой песне есть большая история” и любезно рассказал её по моей просьбе.

«В те ранние дни, когда мать приехала, чтобы находиться со мной в пещере Вирупакша, никто пищу не готовил. Если Эчамма или кто-нибудь ещё приносили ей любую пищу, она ела её, мыла сосуды, а затем отправлялась спать. И это было всё.

Однажды она подумала, что у меня нет ничего поесть особенного, и поскольку я любил сдвоенные аппаламы, она решила, что было бы хорошо сделать несколько таких лепёшек для меня. Будучи опытной хозяйкой, она не могла удержаться от приготовления их.

Не оповестив меня, она попросила пожилую женщину Мудалияр, Эчамму и некоторых других достать всё готовое и однажды вечером отправилась, как она сказала, в деревню.

Я хотел посмотреть, куда она действительно идёт, и поэтому после её ухода безмолвно ждал под деревом снаружи пещеры.

Мать считала, что я ничего не знаю. Она зашла в несколько домов, собрала всё требуемое в большой сосуд и вернулась. Я закрыл глаза и притворился ничего не знающим.

Она старательно прятала всё принесённое в пещере, пока все посетители не удалились. После сумерек я принял свою обычную пищу и лёг, притворясь спящим.

Не спеша, она вынула деревянный ролик, деревянное сиденье, не упакованную муку, халву и занялась приготовлением аппаламов. Было сделано от двух до трёх сотен. Она не могла приготовить их все без посторонней помощи. Я эту работу знал.

Поэтому она спокойно стала говорить мне: “Мой мальчик, помоги мне, пожалуйста, в этом”. Я получил возможность вмешаться, которую ждал. Если бы я проявил здесь терпимость, она начала бы готовить что-то ещё. Я хотел своевременно положить этому конец.

Я произнёс: “Ты отреклась от всего и прибыла сюда, не так ли? К чему всё это? Ты должна быть удовлетворённой всем, что тебе доступно. Я не хочу помогать тебе. Я не буду есть их, если ты приготовишь. Делай их все для себя и ешь их сама”.

Она на время помолчала и снова начала говорить: “Мой дорогой сын, пожалуйста, помоги мне немного”. Я оставался непреклонным. Она продолжала снова и снова призывать меня.

Чувствуя, что бесполезно дальше спорить с ней, я сказал: “Хорошо. Ты делаешь эти аппаламы. Я буду заниматься другим”; и я начал пение этой песни об аппаламе.

Она, бывало, пела песню о рисе, песню о супе и другие такие песни, все с ведантическим смыслом. Об аппаламе никто песню не написал. Поэтому я чувствовал, что мне следует сочинить её. Она очень любила песни и чувствовала, что могла выучить и другую песню.

Ко времени завершения готовки аппаламов моя песня тоже была закончена. “Я буду есть этот аппалам (песню об аппаламах), а ты ешь те, что сама сделала”, — сказал я ей. Это случилось где-то в 1914 или в 1915 году».

“Что за большой рассказ! Я вкратце записала его в этом наброске. Полностью пока ещё нет”, — сказала я.

“Зачем всё это записывать?” — спросил Бхагаван. Я ответила, что опишу всё это в своих “Письмах” (моему брату) и Бхагаван согласился с этим.

Он после этого вспомнил какое-то другое происшествие и сказал:

«Некоторое время спустя после сочинения песни об аппаламе мы все вышли однажды на гири прадакшину. Кто-то сказал: “Свамиджи! Расскажите нам, пожалуйста, в чём смысл песни об аппаламе”.

Я начал объяснять это:
“Возьмите слова ‘танугани панча коша кшетрамуннади (в теле с пятью элементами)’. Есть много значений выражения ‘панча коша кшетра’ в Бхагавад-Гите и других ведантических текстах. Я процитировал их все.

Подобным образом для каждого слова имеется много значений. Я привёл их все, объясняя их смысл и значение. Мы закончили наш обход вокруг Горы, возвратились в пещеру Вирупакша и сели. Я всё ещё объяснял.

Вся суть Веданты содержится в этой одной песне. Если её должным образом комментировать, то комментарий выльется в большой том».


Я сказала: “Было бы хорошо, если бы кто-нибудь записывал, когда Бхагаван объясняет. Кто может так комментировать песню об аппаламе, как это делает Бхагаван? Почему бы кому-нибудь ни записать этот комментарий прямо сейчас?”

“Это всё очень хорошо!” — сказал он, смеясь. Прослушав весь комментарий, я сказала, что не удовлетворена своей статьёй и поэтому не буду посылать её в журнал Гриха Лакшми.

Бхагаван произнёс: “Как вам будет угодно” и подвёл итог своему рассказу о матери:

«Хотя я увещевал свою мать, она потихоньку начала готовить, сначала овощи, затем суп и так далее. Мы потом перебрались в Скандашрам. Она бродила по Горе повсюду, собирая то или другое и говоря: “Ему нравится этот овощ и тот фрукт”.

На мои увещевания она внимания не обращала. Однажды, когда она шла через заросли на этой стороне, её сари зацепилось за колючий кустарник. Только после этого весь путь был очищен от всех кустарников и тому подобного. Она сказала, что не хочет оставлять меня и идти куда-либо ещё.

Если она шла куда-нибудь, то боялась, что может умереть там. Она была настроена на то, что должна умереть на моих руках.

Когда Аламелу (младшая сестра Бхагавана) строила новый дом в их деревне около Манамадурая, она умоляла мать просто посетить её и посмотреть этот дом. Она говорила, что было бы достаточно, если бы мать просто переступила его порог.

Но она так и не поехала туда. Она отказывалась ехать, ибо опасалась, что если там заболеет, то может не оказаться подходящих поездов, дабы отвезти её обратно сюда; и в этом случае она может не умереть на руках своего сына.

Она, бывало, говорила: “Я не возражаю, даже если ты выбросишь моё мёртвое тело в эти колючие кустарники, но я должна закончить эту жизнь в твоих руках”».

Когда Бхагаван говорил это, его голос начинал дрожать от эмоции.

Мои глаза увлажнились. Я сказала: “Таким твёрдым отречение должно быть у каждого”.

“Да, да”, — сказал он и замолчал.

Поскольку его мать сказала: “Даже если ты выбросишь моё мёртвое тело в эти колючие кустарники”, мы сейчас видим, что место её захоронения украшено храмом, достойным быть посещаемым царями и императорами.

4 апреля 1947

(103) Человеческое усилие

Некий преданный, который был частым посетителем Ашрама, прибыл два или три дня назад. Начиная с момента своего прибытия, он часто снаружи осматривал Холл. Я ожидала, что он задаст Бхагавану несколько вопросов.

Сегодня днём он сел около Бхагавана и медленно начал спрашивать:
“Свамиджи! Каждый в этом Холле сидит с закрытыми глазами. Все они получают результаты?”

“Конечно! Каждый человек получает результаты согласно своим мыслям”, — с юмором ответил Бхагаван.


Вопрос: Васиштам (“Йога-Васиштха”) также говорит ту же вещь. В некоторых местах она утверждает, что человеческое усилие — источник всей возможной силы и даже может превзойти карму. В других местах говорится, что всё — Божественная Милость. Совершенно неясно, какие из утверждений правильны.

Бхагаван: Да, некоторые философские направления считают, что нет Бога иного, нежели кармы предыдущего рождения, что карма, выполненная в настоящей жизни в соответствии с Писаниями, есть пурушакара [человеческое усилие], что предшествующая и нынешняя кармы встречаются для открытого боя, словно два барана, и что слабейший — гибнет.

Вот почему их последователи говорят, что человек должен усиливать пуру шакару. Если вы спросите этих людей, в чём источник кармы, то они ответят, что так вопрос ставить нельзя, ибо он подобен вечному: что первично — семя или дерево?

Полемики подобного рода являются просто спорами, которые никогда не приведут к окончательной истине. Вот почему я говорю: “Сначала найдите, кем вы являетесь”.

Если человек спрашивает себя: “Кто я? Как я получил эту дошу (ошибку) жизни?”, то наступит осознание Себя, Само-реализация. Доша будет устранена и Покой, шанти, обретён. Почему даже обретён? А т м а н остаётся, как Он ЕСТЬ.

В Васиштам, во второй песне Мумукшу Вьявахара (О пути искателя), есть шлоки, содержащие этот смысл: “Кто я? Как возникла эта ошибочная сансара?”

Такое расследование известно как Путь Исследования (вичара). Посредством вичары понимается Реальность, а такое понимание приносит покой в А т м а н е; затем следует успокоение ума и исчезновение всех печалей.

5 апреля 1947

(104) Руководство монастырём

Тот же преданный, который спрашивал вчера Бхагавана о человеческом усилии в индивидуальном действии, сегодня поведал ему о своём плохом здоровье, лечении докторами, услугами, предоставляемыми его служителями, и сказал:

“Свамиджи! Мы не способны поддерживать наши тела в хорошем состоянии, а потому доверяем эту заботу докторам и слугам. Когда это тело само не поддаётся нашему контролю, в чём польза от людских разговоров о реформировании мира?”


Ты знаешь, что в течение последних пяти или шести месяцев Бхагаван никому не позволяет касаться его ног или массировать их маслом, и что он сам, при необходимости, делает это?

Поэтому он сразу не ответил на этот вопрос преданного, но вечером, когда все преданные собрались, он начал массировать свои ноги, используя масло, и, глядя с улыбкой на того человека, ранее задававшего ему вопрос, произнёс:

“Мы сами являемся нашими собственными докторами и нашими собственными слугами“.


Тот человек снова спросил: “Что мы должны делать, если у нас нет силы, такой как у Бхагавана, чтобы заниматься нашей собственной работой?”

Бхагаван ответил: “Если мы имеем силу для еды, то почему бы нам ни иметь силу делать это?”

Задавший вопрос ничего не мог сказать и молча сидел, склонив голову.


Как раз тогда прибыла почта. Просмотрев письма, Бхагаван начал рассказывать следующее:

«Однажды некий санньяси возжелал стать главой какого-нибудь монастыря. Понимаете ли, он должен иметь учеников. Он изо всех сил пытался найти кого-нибудь.

Каждый, кто появлялся, вскоре обнаруживал ограниченное знание того человека и поэтому уходил. Никто не оставался. Что было делать?

Однажды ему пришлось пойти в город. Там он продолжал свои поиски, но безрезультатно. Он не хотел, чтобы кто-нибудь узнал об этом.

На голове он нёс узел с одеждой. И вот он решил незаметно положить его в каком-нибудь доме, а потом притвориться, будто случайно зашёл туда. Он долго ходил по домам, но всюду обнаруживал, что они полны людей.

Бедный малый! Что ему оставалось делать? Близился вечер. Он устал. Наконец, он обнаружил дом, в котором никого не было. Дверь в него была открыта. С большим облегчением он положил свой узел в одном из углов дома, а затем сел в веранде.

Через некоторое время вышла хозяйка дома и спросила его, кто он такой.

“Я возглавляю монастырь в таком-то и таком-то месте. Я пришёл в этот город по делу. Я слышал, что вы хорошо ведёте хозяйство в доме. Поэтому я послал свои вещи со своим учеником, чтобы он положил их вашем доме, полагая, что мы сможем провести у вас ночь и уйти на следующее утро. Он принес вещи?”

“Никто не приходил, почтенный”, — ответила она. “Нет, пожалуйста. Я попросил его положить узел здесь, пойти на базар и кое-что приобрести. Будьте добры, посмотрите, не положил ли он его в каком-нибудь углу”, — сказал он.

Осмотрев дом, хозяйка увидела тот узел в одном из углов. После этого они с мужем пригласили его, предложили пищу и комнату для спанья.

Уже поздним вечером они спросили:
“Как дела, почтенный? Ваш ученик ещё не пришёл?” Тот ответил: “Возможно, тот никуда не годный малый съел что-нибудь на базаре и блуждает неподалёку. Вы, пожалуйста, ложитесь спать. Если он придёт, я открою ему дверь”».

«Хозяева поняли истинное положение того санньяси. Они решили ради забавы понаблюдать за ним, а потому вошли в дом и улеглись. После этого тот человек развил необыкновенную деятельность. Он открыл дверь и громко закрыл её, создавая шум, который должны были слышать хозяева.

Затем он громко сказал: “В чём дело? Чем ты так долго занимался? Имей в виду, если ещё раз так поступишь, я на тебе живого места не оставлю. Впредь будь осторожен”.

Затем, изменив тон, он произнёс жалобным голосом: “Свами, Свами, извините меня. Я больше не буду этого делать”.

Потом он сказал прежним тоном: “Хорошо. Подойди, массируй мои ноги, здесь; нет, тут; пожалуйста, ударяй слегка пальцами. Да, чуть сильнее”. Сказав так, он помассировал свои ноги, а затем произнёс: “Достаточно; уже довольно поздно, ложись в кровать”.

После этого он отправился спать. В стене комнаты, где располагалась хозяйская пара, была дыра, через которую они наблюдали весь этот фарс. Утром следующего дня тот санньяси снова начал повторение вечернего спектакля, говоря: “Ты ленивый парень! Петухи уже начали петь. Иди в такой-то дом и возвращайся, выполнив такую-то работу”.

Произнеся это, он открыл дверь, как будто отправляя своего ученика, и снова лёг в кровать. Та пара видела всё это. Утром он связал в узел свои принадлежности, положил его в угол, а сам отправился к водоёму поблизости, для купания и всего остального.

Хозяева взяли этот узел и где-то спрятали его. Тот санньяси возвратился и обыскал всю комнату, но нигде не нашёл своего узла. Поэтому он спросил хозяйку дома: “Где мой узел?”

Та ответила: “Почтенный, ваш ученик приходил сюда и взял ваш узел, сказав, что вы потребовали принести его вам. Это был тот же самый человек, который прошлым вечером массировал ваши ноги. Он, должно быть, за углом. Пожалуйста, посмотрите, Свами”. Что ему оставалось делать? Он промолчал и ушёл».

6 апреля 1947

(105) Регулирование сна, диеты и движений

Вчера один из преданных спросил Бхагавана: “Свамиджи! Чтобы исследовать себя, необходимо медитировать. Когда я сижу в медитации, то засыпаю. Что я могу сделать? Есть ли какой-нибудь способ избавиться от этого?”

Бхагаван ответил: “Сначала научитесь бодрствовать, когда вы находитесь в состоянии бодрствования. После этого вы можете думать о состоянии сна.

Даже когда мы бодрствуем, мы мечтаем о множестве вещей. Мы должны учиться остерегаться их в нашем бодрствующем состоянии. Всё, что мы видим вокруг нас — это сон. Нам следует пробудиться от этого мира сна”.


Задавший вопрос сказал: “Садхана требует обретать такую осторожность. Когда бы я ни решал применить некоторый метод и пытался выполнять садхану, я засыпаю. Не расскажет ли мне любезно Бхагаван, как преодолеть эту сонливость?”

Бхагаван ответил: “Из помех и нарушений первым виновником является сон. Мы должны пытаться по мере возможности не поддаваться ему. Мы должны исследовать, почему мы засыпаем, и регулировать свою пищу, движения и т. п. и следить, чтобы мы не засыпали, но бесполезно пытаться остановить сон, когда мы однажды уже заснули.

Разве мы не засыпаем, если с аппетитом поели? Тогда голова начинает склоняться, словно мы сидим в медитации. Кажется, некоторые привязывают волосы к гвоздю в стене, чтобы сохранять бодрствование.

Кроме того, что они просыпаются при наклонах головы, какая от этого польза для дхьяны? Мои детские переживания сна хорошо известны.

Во время школьных уроков, я, чтобы не заснуть, обычно привязывал волосы к нитке, намотанной на гвоздь в стене. Если голова наклонялась, нитка натягивалась и будила меня. Или же учитель, бывало, крутил мои уши и будил меня”.

Сказав это, Бхагаван засмеялся.

“Возможно ли, что Бхагаван придумал все эти истории, чтобы теперь рассказывать нам?” — спросил Муруганар.

“Нет, нет! Это правда! Я привык делать всё это, так как боялся, что учитель захочет наказать меня за то, что не слушаю его уроки. Так было в те дни.

В первые дни после моего прихода сюда я сидел с закрытыми глазами и был так глубоко поглощён медитацией, что с трудом отличал день от ночи. Если я глаза открывал, то не знал, был ли это день или ночь.

Я почти не ел и не спал. Когда тело движется, ему необходима пища, а сытый человек нуждается и во сне. При отсутствии движений сон не нужен, и для поддержания жизни достаточно совсем немного еды. Так было со мной.

Когда же я открывал глаза, то кто-то предлагал мне полный стакан какой-то жидкой пищи. Это было всё, чем я питался.

Запомните следующее: невозможно всецело отказаться от сна или пищи, кроме как при погружённости в состояние неподвижности ума.

Когда тело и ум заняты обычными жизненными стремлениями, то и тело слабеет, не получая еды и сна.

Поэтому необходимо сказать, что ограничение пищи и движений очень необходимо для облагораживания души. Великие люди ограничивают свой сон до минимума, так что они могут не тратить своё время, а использовать его для бескорыстных благих дел.

Есть различные теории касательно того, сколько садхак должен есть и спать. Некоторые говорят, что полезно засыпать в десять вечера, а вставать в два часа ночи, т. е. вполне достаточно четырёх часов сна.

Другие полагают, что четырёх часов сна недостаточно и следует спать шесть часов. Иначе говоря, и в продолжительности сна, и в приёме пищи следует избегать крайностей.

Если вы захотите полностью отказаться от чего-либо из них, то ваш ум всегда будет направлен туда. Поэтому садхак должен всё делать умеренно”, — сказал Бхагаван.

Об этом и говорит Бхагавад-Гита: (VI: 16) (VI: 17)

"Тот не йогин, кто переедает, и не тот, кто не ест совершенно, и не тот, кто спит свыше меры, и не тот, кто себя сна лишает. В пище, в отдыхе будь умерен, будь умерен в свершенье действий, в сне и в бдении — так обретёшь ты уносящую скорби йогу."

17 апреля 1947

(106) Преданность без нарушений

Вчера я писала тебе, что Бхагаван рассказал нам об умеренности во сне, питании и движениях. Он учит этому различными путями своим собственным практическим примером.

Он не пьёт молоко и в настоящее время на завтрак ест только одну лепёшку иддли, говоря, что человеку, не выполняющему физическую работу, две лепёшки не требуются.

То же и с его полуденной пищей. Берётся только одна ложка каждой пищи, смешанной с приправами, кэрри и т. п. Он также не ест отдельно каждое кушанье, как мы делаем для вкуса. Он делает шар из овощей, острого соуса (чатни), супа, затем смешивает его с рисом и ест.

Однажды в ходе разговора он сказал: “Было бы гораздо вкуснее принимать в пищу рис только с одним кушаньем, а не с множеством. Зачем так много кушаний?

В былые дни мы ели только одно кушанье. Я не оставил этой практики даже сейчас.

Когда я жил на Горе, многие люди часто приносили рис, фрукты и сладости. Из того, что они приносили, я ел только то, что мог поднять тремя пальцами.

Я обычно ел некоторое из приносимого ими в таком количестве, чтобы за весь день оно не превышало пригоршни. Такой метод питания давал мне больше, чем счастье.

В настоящее время они расстилают лист и подают на нём несколько лакомств. Поскольку я ничего не могу тратить впустую, я ем их, а затем чувствую тяжесть”.

То же и относительно сна. По особым праздникам, таким как день рождения (Джаянти) и Маха Пуджа, ученики падасалы [школы обучения пению Вед] в Ашраме не начинают повторение Вед в период Брахма Мухуртам (пары часов перед восходом солнца), устав от работы предшествующей ночью, но Бхагаван поднимается как обычно и готовит себя.

Если он болен и его личные служители просят его спать чуть дольше, то он отвечает: “В чём смысл сна во время Брахма Мухуртам? Если вы хотите, вы можете спать”.

В Дханурмасам (декабрь-январь) пуджа в храме Аруначалешвары начинается рано утром. Бхагаван пробуждается здесь к этому времени.

Люди, которые выполняют тамильскую парайяну, могут затратить некоторое время, чтобы прийти сюда, но он всегда готов принять их. Конечно, его движения также ограничены.

(В Писаниях) сказано, что все эти ограничения только для садхаков, а не для джнянинов. Но джнянины тоже соблюдают всю эту дисциплину ради благополучия мира. Они никогда не соскальзывают с вершины полного спокойствия.

Преданность принципу, решимость и т. п., качества, которые не нарушают законы природы, являются нормальными для них. Их действия — это уроки для всех нас.

8 апреля 1947

(107) Благословения

Недавно дети старшего брата, Шастри и Мурти, написали Бхагавану такое письмо:

“Чирандживи дедушке Бхагавану, Намаскара (Почтительное приветствие)! Знаешь ли ты какую-нибудь мантру, что достанет нам чего бы мы ни захотели? Если так, то пришли её нам, пожалуйста, немедленно. Твои внуки, Шастри и Мурти”.

Когда я сказала: «Что они имели в виду, когда писали “Чирандживи дедушке?”
(Чирандживи означает “долгая жизнь” и используется при обращении молодых людей к старым людям), Сундареша Аияр заметил:

“Они написали правильно. Кто ещё может быть чирандживи, кроме Бхагавана? Они поклоняются дедушке, живущему вечно. Они хотят его благословений на получение всего, что им нужно. В чём ошибка?”»

Бхагаван, улыбаясь, сказал:

«В дни молодости я написал подобное письмо Рамасвами, сыну своего дяди. Я находился с ним некоторое время в Диндигале, когда учился. Я приехал в Тиручули на каникулы и хотел написать ему письмо.

Я не знал, как обращаться к нему. В письмах, написанных ему моим отцом, я заметил обращение: “асирвадам (благословения) Рамасвами”. Поэтому я тоже начал писать ему: “асирвадам двоюродному брату”.

Он был старше меня, но я не знал, что должен был написать “намаскары”. Я думал, что обращение должно быть одинаковым ко всем людям. Я осознал свою ошибку, когда он высмеял меня за это».

Один почитатель сказал: “Я думаю, что Бхагаван был очень дружен с тем Рамасвами”.

Бхагаван ответил: “Да, в том месте, где в Сундара Мандире в Тиручули сейчас висит мой портрет, раньше стояла койка. Мой отец обычно спал на ней. Кроме меня и Рамасвами никто не имел права пользоваться ею.

Когда отца в городе не было, мы вдвоём спали на ней. Никто не имел какой-либо близости с отцом, кроме Рамасвами, поскольку у него не было матери, и меня, потому что я очень любил его. Он был возвышенной личностью”.

Этот почитатель спросил: “Тот Рамасвами когда-нибудь приходил сюда?”

Бхагаван ответил: «Он был здесь однажды, но очень давно. Выбраться из своего дома было для него большой проблемой.

Люди, бывавшие здесь, кажется, рассказывали ему обо мне. Он всё время откладывал посещение этого места до тех пор, пока Вишванатх, его сын, не ушёл из дома, сказав, что жениться не хочет, и прибыл сюда.

Рамасвами думал, что он сможет взять Вишванатха обратно. В конце концов, речь шла о его собственном сыне, и он не мог отказаться от прибытия сюда.

Вишванатх получил от отца письмо с сообщением о его приезде. Не говоря мне об этом, он (Вишванатх) дал мне то письмо, говоря: “Гора Диндигала начала двигаться”. Заглянув в письмо, я понял, что он имел в виду.

Рамасвами прибыл сюда уже на следующий день. Недавно, при написании писем мне, он сам начал писать: “намаскары Свами”. Он пишет: “Свами должен благословить меня”.

Это означает, что он получал мои благословения, даже когда я был молодым. Кто в то время мог ожидать, что это непременно обернётся подобным образом? Я что-то писал ему, и больше ничего».

9 апреля 1947

(108) Букет наставлений

Вчера утром прибыла группа из Андхра-Прадеш, которая уже через десять минут начала задавать Бхагавану вопросы.

Вопрос:
“Бхагаван всегда учит нас познавать себя. Ему следует доброжелательно научить нас, как познать себя, и благословить нас”.

Ответ Бхагавана:
“Доброжелательность всегда присутствует тут. Вы должны спрашивать о том, чего здесь нет, а не о том, что уже имеется. Вам следует всем сердцем верить в наличие здесь доброжелательности. И это всё”.


Другой человек спросил:
«В декламации Вед, которая проводится здесь ежедневно, говорится: “тасья сикхая мадхье параматма вьяваститаха”. Что означает “сикхая мадхье” (в середине вершины)?»

Ответ Бхагавана:
«“Сикхая мадхье” означает “в центре вершины огня”, а не “в пучке волос Вед”. Это означает, что Параматма пребывает в центре огня Знания, генерируемого Ведами».


Вопрос:
“В какой асане обычно сидит Бхагаван?”

Бхагаван:
“В какой асане? В асане Сердца. Это моя асана. Её называют сукхасаной, асаной счастья, ибо эта асана Сердца полна тишины и даёт счастье. Сидящие в такой асане не нуждаются в какой-либо иной”.


Другой человек сказал:
«Гита говорит “сарва дхарман паритхяджья мамекам саранам враджа” (отбрось все дхармы и ищи прибежище во Мне). Какие дхармы подразумеваются в выражении “сарва дхарман”?»

Бхагаван:
«“Сарва дхарман” подразумевает “все дхармы жизни”. “Паритхяджья” имеет в виду “отбросив те дхармы”. “Мамекам” подразумевает “Во Мне, Экасварупе (только одном Я)”. “Саранам враджа” означает “ищи прибежище”».


Вопрос:
«Выражение “хридая грантхи бхеданам” встречается в Шри Рамана Гите. О чём оно говорит?»

Ответ:
«Это то, о чём я говорю: “уход”, “исчезновение”, “угасание всех васан”, “уничтожение эго”, “разрушение ума” — и много других имён этому.

Все они означают одну и ту же вещь — мано нашам (разрушение ума) это хридая грантхи бхеданам. Слово джнянам также подразумевает ту же вещь — некоторое техническое слово ради понимания».


Когда этот разговор начался, служитель включил вентилятор, считая, что в Холле душно.

Бхагаван выключил его, заметив:
“Зачем это?” и, повернувшись к находящимся поблизости, сказал:

“Следите! Многие люди спрашивают, как человек может продолжать выполнять карму после того, как он стал джняни.

В былые времена для ответа на этот вопрос говорили о вращающемся гончарном круге. В процессе его вращения появляется горшок. Даже после того, как горшок готов и вращение этого круга остановлено, круг не останавливается, продолжая вращаться некоторое время.

В эти дни мы можем приводить пример электрического вентилятора. Мы выключили его, но он не остановился, вращаясь ещё некоторое время.

Подобным образом, даже после того, как человек становится джняни, он не отбрасывает физическое тело до тех пор, пока те действия, которые ему суждено совершить с ним, остаются невыполненными”.


Вдруг за моей спиной послышался лепет маленького ребёнка около восьми месяцев: “Тата, Тата”.

Когда Бхагаван услышал эти сладкие слова, он поднял голову и спросил, чей это голос. Я сказала: “Это наш маленький ребёнок Мангалам”.

Бхагаван очень любит малюток. Он произнёс: «Это она? Я думал, что эта девочка старше. Она уже начала звать: “Тата, Тата”?»

Бхагаван сказал тем, кто находился поблизости:

«Смотрите на это чудо! Дети сначала начинают говорить слово “Тата”, означающее “тан тан”.

“Тантан” — это “собственное 'я'”. То же самое происходит также и в наших умах.

Слово “я” проявляется первым, автоматически. Только после него произносятся слова “ты”, “он” и т. п., так же как в случае маленьких детей все слова следуют за словом “тата”.

Только после того, как приходит чувство “ахам”, или “эго”, следуют остальные чувства».


Было около девяти утра, и поэтому Кришнасвами включил радио, чтобы проверить время. После того, как часы пробили девять, радиопередача закончилась словами: “намастэ всем”.

Бхагаван улыбнулся и сказал:
«Диктор говорит: “намастэ всем”, как если бы он и слушатели отличались друг от друга. Разве он не един с ними? Это равнозначно тому, что он приветствует и себя также. Они не осознают этого, и это странно».

10 апреля 1947

(109) Абсолютная отдача

Сегодня утром один юноша из Андхра-Прадеш протянул Бхагавану письмо, в котором было написано:

“Свамиджи! Писания говорят, что можно получить всё, если целиком находишь прибежище единственно в Боге и не думаешь ни о чём другом.

Означает ли это, что нужно спокойно сидеть в одном месте, всецело размышляя всё время о Боге, отбрасывая все мысли, в том числе и о пище, которая необходима для поддержания тела?

Означает ли это, что когда заболеваешь, следует не думать о медицине и лечении, а вверить своё здоровье или слабость исключительно Провидению?

Определение того, кто установился в мудрости [стхита праджня] дано в Гите:
" Только тот, кто, отбросив желанья, пребывает без вожделений, без стяжаний, без самости, Партха, — этот муж покой обретает."

Это означает отбрасывание всех желаний. Поэтому следует ли нам посвятить себя исключительно размышлению о Боге, а пищу, воду и прочее принимать, только если они доступны Милостью Бога, не запрашивая их? Или это означает, что нам следует предпринимать небольшое усилие?

Бхагаван, объясните, пожалуйста, секрет этой безраздельной отдачи себя [шаранагати]”.


Бхагаван неторопливо посмотрел это письмо и сказал людям около него:

«Смотрите! “Ананья шаранагати”, несомненно, означает пребывание без любой привязанности к мыслям, но разве это означает отбрасывание мыслей даже о пище и еде и т. п., необходимых для поддержания физического тела?

Он спрашивает: “Следует ли мне питаться только пищей, полученной по распоряжению Бога, без моей просьбы об этом? Или мне нужно предпринимать небольшое усилие?”

Хорошо! Давайте примем то, что мы должны употреблять пищу, приходящую по её собственному согласию. Но даже тогда, кто должен есть? Предположим, что кто-то кладёт её нам в рот, должны ли мы, по крайней мере, пережёвывать её? Разве это не усилие?

Он спрашивает: “Если я ослабел, то следует ли мне принимать лекарство или я должен сохранять спокойствие, оставляя своё здоровье и слабость в руках Бога?”

В Писаниях сказано: “Кшудвьядех ахарам”. Имеется два смысла у этого выражения.

Один в том, что кшутх, т. е. голод, подобен слабости, а для слабости, именуемой голодом, должно быть дано лекарство;

второй таков: подобно лекарству для вьядхи (слабости), должна быть дана пища для кшутх (голода).

В книге Садхана Панчакам, написанной Шанкарой, утверждается: “кшудвьядхисча чикитсьятам пратидинам бхикшоучадхам бхуджятам”.

Эта фраза означает, что для лечения болезни, именуемой голодом, следует употреблять пищу, полученную как милостыню. Но тогда человек должен, по крайней мере, пойти за бхикшей (милостыней).

Если все люди закрывают глаза и спокойно сидят, говоря, что будут кушать, если придёт пища, то как продолжаться этому миру?

Следовательно, человек должен принимать вещи, как они приходят, в соответствии со своими традициями, и должен быть свободен от чувства делателя.

Это чувство делателя является зависимостью.

Поэтому необходимо рассмотреть и найти метод преодоления такого чувства, а не сомневаться, должно ли быть предписано лекарство при слабости или следует ли принимать пищу при голоде, поскольку такие сомнения будут продолжать приходить и никогда не кончатся.

Также возникают даже такие сомнения как: “Могу ли я стонать при боли? Могу ли я вдохнуть воздух после выдыхания?”

Назовите это Ишварой или назовите это кармой; некоторый делатель (картá) будет продолжать выполнять всё в этом мире согласно развитию ума каждого индивидуума.

Если ответственность брошена на него (на этого картá), то дела будут продолжаться самопроизвольно.

Мы ходим по этой земле. Разве мы при этом на каждом шаге думаем, следует ли нам поднимать, одну за другой, ноги, или остановиться на определённой стадии? Разве ходьба не выполняется автоматически?

То же самое происходит при вдыхании и выдыхании. Для вдоха или выдоха не требуется никакого специального усилия. То же самое и в случае этой жизни.

Можем ли мы отказаться от чего-либо, если хотим, или сделать что-либо, когда нам нравится? Многое выполняется автоматически, без нашего осознания этого. Полная отдача Богу подразумевает оставление всех мыслей и сосредоточение ума на Нём.

Если мы можем концентрироваться на Нём, другие мысли исчезают. Если мановак-кая кармы, т. е. действия ума, речи и тела, соединены с Богом, то все ноши нашей жизни будут на Нём.

Господь Кришна сказал Арджуне в Гите: (IX: 22) "Но всем тем, кто Меня почитают, ни о чём ином не помышляя, постоянно обузданным в йоге, Я дарю плодов сохраненье."

Арджуна должен был сражаться. Поэтому Кришна сказал:

“Помести всю ношу на Меня, выполняй свой долг; ты — просто инструмент. Я увижу всё. У тебя беспокойств не будет”.

Но тогда, перед отдачей себя Богу, человеку следует постичь, ктó отдаётся. Когда вообще нет мыслей, остаётся только А т м а н, Я. Поэтому отдача будет только человеческому Я.

Если отдачу выразить в терминах бхакти, то ношу следует бросить на Бога, а если в терминах кармы, то карму следует совершать, пока человек не познает своё собственное Я.

Результат один и тот же в любом случае. Отдача означает исследование и познание собственного Я человека, а затем пребывание в А т м а н е. Что есть тут отдельного от А т м а н а?»


Тот молодой человек спросил:
“Каков путь, которым это может быть познано?”

Бхагаван ответил: “В Гите указано несколько путей. Вас просят выполнять медитацию, дхьяну. Если вы не способны выполнять её, тогда практикуйте бхакти или йогу, или безэгостное действие, нишкама карму.

Было показано намного больше. И одному из этих путей должно следовать. Собственное Я человека всегда здесь.

События происходят автоматически в соответствии с самскарами (плодами действий в предыдущих рождениях).

Чувство делателя само является зависимостью. Если это чувство отброшено вичарой, те вопросы не возникают.

Шаранагати — это не просто акт сидения с закрытыми глазами. Если все сидят подобным образом, как им преуспевать в этом мире?”

В то время, как Бхагаван говорил, послышался звонок из обеденного зала. “Звенит звонок; нам надо идти?” С улыбкой сказав это, Бхагаван встал.

17 апреля 1947

(110) Видения во сне

Позавчера, где-то от восьми до девяти утра, пожилой человек из семьи среднего класса, знающий аюрведу, пришёл к Бхагавану, простёрся перед ним и сказал:
“Свами, это полезно для флегмы, возьмите”.

Он хотел дать некоторое лекарство. Когда служители пытались помешать ему сделать это, Бхагаван остановил их, взял лекарство и сказал им:

“Когда я жил на Горе, он время от времени приносил мне то или иное лекарство. Пусть он и сейчас даст его. Возможно, у него был какой-то сон”.

С очевидным удовольствием тот старик произнёс:

“Сейчас у меня не было никакого сна, Свами. В это время года у Вас обычно бывает избыток флегмы, не так ли? Поэтому я и принёс лекарство”.

Сказав так, он поклонился и вышел. Как только он ушёл, преданный, сидящий рядом с Бхагаваном, спросил:

“О каком сне Вы говорили?”

Бхагаван ответил: «О, это! Живя на Горе, я однажды вечером случайно спросил Паланисвами, нет ли у него лимона. Он сказал: “Нет”. “Если так, не беспокойся”, — произнёс я.

Кажется, что в ту самую ночь только что ушедшему человеку приснилось, что я попросил у него лимон. На следующее утро, когда я вышел, он уже был там и сказал: “Свами, возьмите этот лимон!”

Я обратился к нему с вопросом: “Вчера я спросил Паланисвами, нет ли у него одного лимона. Как вы узнали об этом?” Отвечая, он произнёс: “Вы приснились мне и сказали, что хотите лимон. Вот почему я сейчас принёс его”; и он положил лимон в мою руку. Вот как это произошло».


Тот преданный спросил: “Бхагаван действительно появился ему во сне?” Бхагаван, улыбаясь, ответил: “Я не знаю. Кто знает? Он сказал так. И это всё”.


Другой преданный спросил: “Записная книжка К.К. Намбияра тоже появилась здесь тем же способом, не так ли?” Бхагаван ответил:

«Да, именно так. В то время Мадхаван находился здесь. Я говорил ему о необходимости вынуть из комода продолговатую записную книжку с чёрной обложкой, чтобы я мог записать в неё комментарий на Шри Рамана Гиту.

Он сказал, что достанет её мне, но в течение четырёх или пяти дней забывал об этом. Тем временем Намбияр пришёл сюда и дал мне записную книжку, точно той формы и того описания, которые я просил.

Когда я поинтересовался у него, как это случилось, что он принёс записную книжку точно по моему заказу, он сказал: “Бхагаван появился мне во сне и попросил записную книжку, указав требуемое количество страниц, ширину и длину. В магазине я нашёл точно такую книжку и принёс её”.

Тем временем пришёл Мадхаван. Я сказал ему: “Смотрите, здесь лежит эта книжка. Вы дали её мне, не так ли?”

Он удивился и, вспоминая мои инструкции, вынул мою записную книжку из комода, которая оказалась точно такого же размера. Она как раз была достаточной для Шри Рамана Гиты, со шлоками и комментарием.

Как только эта работа была закончена, пришёл Намбияр и унёс её, сказав, что хотел бы напечатать текст, но в то же время он не решался передавать в печать книгу, содержащую почерк Бхагавана.

Поэтому он сделал копию, которую послал в печать, а оригинал оставил себе. Он ещё должен быть у него.

Даже Раджагопалан однажды сделал почти такую же вещь. Когда закончился запас наших чернил, я несколько раз говорил людям здесь о необходимости пополнить его. На следующий день или днём позднее он, возвращаясь откуда-то, принёс большую банку чернил.

Когда я спросил его, как он узнал о необходимости чернил здесь, он ответил, что Бхагаван появился ему во сне и сообщил о необходимости чернил. “Поэтому я и принёс её”, — сказал он. Вот какие вещи время от времени происходят».


Тот преданный спросил: “Они говорят, что Бхагаван сам рассказывал им. Это правда?”

Бхагаван ответил: “Откуда я знаю? Они так сказали. И это всё”.

Тот же преданный спросил снова: “Пусть даже и так, но разве не удивительно, что требуемое здесь должно было оказаться увиденным ими во сне?”

Бхагаван одобрительно кивнул головой и остался в безмолвии.

18 апреля 1947

(111) Божественные видения

Сегодня утром, в восемь часов, Бхагаван взглянул на одного старика, входящего в Холл, и спросил меня: “Вы знаете, кто это?”

Я сказала: “Нет”.

“Это муж сестры моей кузины, который — об этом говорится в моей биографии — был вскормлен моей матерью вместе со мной”, — сказал Бхагаван. (Его зовут Манамадураи Рамасвами Аияр).

“Каково её имя?” — спросила я.

“Минакши”, — ответил Бхагаван.

Сказав, что я время от времени видела этого человека, но никогда не знала о родстве, я спросила сидящего рядом другого преданного, знает ли он его.

Тот ответил: “В чём дело? Я хорошо его знаю. Бхагаван дал даршан той женщине в то время, как она умирала”.

“Это действительно так?” — спросила я Бхагавана с некоторым удивлением. Бхагаван ответил так:

«Да. С ней произошло то же самое, что и с На́яной в Тирувоттиюре. Кажется, я проходил рядом и коснулся её. Она встала, сильно удивлённая, и сказала: “Кто это коснулся меня?” И это всё. Сразу после этого она проснулась. Потом стало известно, что это произошло в последний момент её жизни».

“Рассказывала ли она кому-нибудь об этом переживании?” — спросила я.

“Мы спрашивали об этом, но она была тогда не в состоянии говорить”, — сказал Бхагаван.

“Это означает, что Вы благословили её своим даршаном так же, как и На́яну. Не оказалась ли утраченной привилегия пить молоко своей матери?” — сказала я.

«Да, так и произошло. Мать давала своё грудное молоко нам обоим. Я пил материнское молоко до пяти лет. Если отец видел это, он, бывало, распекал её, говоря: “Зачем давать молоко такому взрослому ребёнку?” Поэтому я обычно ждал, пока он не уйдёт, а затем пил молоко. У матери было очень много молока», — сказал Бхагаван.


Некий преданный спросил:
«Почему Бхагаван называет Ганапати Шастри “На́яна” (Нáяна означает отец)?»

«Для этого есть причина, — ответил он. — Это моя привычка: обращаться ко всем людям с уважением. Кроме того, он был старше меня. Поэтому я всегда называл его Ганапати Шастри Гару.

Это очень мучило его, и поэтому он многократно умолял меня не делать этого, говоря: “Разве я не Ваш ученик? Вам следовало бы называть меня обычным именем. Это же — очень необычное”.

Я не обращал никакого внимания на его протесты. Наконец, однажды он настоял на моём отбрасывании формального обращения к нему и принятии обращения обычного.

Вы понимаете, все его ученики называют его “Нáяна”. Поэтому я освободил его от формального обращения и сказал, что тоже буду, подобно другим, именовать его “Нáяна”.

Он на это согласился, ибо “Нáяна” означает “дитя” и к ученику можно обращаться, как к своему собственному ребёнку. Я же согласился на это, поскольку “Нáяна” также означает “отец”, а остальное было для меня не так важно.

Я всё ещё обращался к нему в уважительных терминах. Когда бы я ни просил его прийти сюда или пойти туда, он всё ещё чувствовал неудобство, ибо после всего, что он сделал, я продолжал говорить с ним языком уважения, причитающимся старшим».


Я произнесла: “Вы сказали, что Минакши была не в состоянии рассказывать другим о даршане, который она имела. Всё правильно, но ведь Нáяна рассказывал другим о даршане, который он имел, не так ли?

Что на ведантическом языке Писания говорят о подобных переживаниях, которые те два человека имели в одно и то же время?”

Бхагаван, улыбаясь, ответил:
«Они именуются “дивья даршаны” (божественные видéния)».

20 апреля 1947

(112) Белый павлин

12 апреля кто-то принёс белого павлина, сказав, что его прислала Рани из Бароды в качестве дара Ашраму.

Увидев этот дар, Бхагаван произнёс:
“Разве нам не хватает здесь десяти или двенадцати цветных павлинов? Они могут подраться с этим, поскольку он другой разновидности. Кроме того, его нужно защищать от кошачьих нападений. Зачем это? Лучше послать его обратно, туда, откуда прислан”.

Тот человек ничего не сказал и ушёл, оставив павлина здесь. После этого решили, что Кришнасвами должен смотреть за ним, а другие должны ему помогать.

На следующий день, когда я днём пришла в Ашрам, Бхагаван рассказывал преданным, находящимся около него, об этом павлине.

“Смотрите! Некий человек, производящий коробки для спичек, привёз маленького оленя по имени Валли и ушёл таким же образом, оставив его здесь. Тот обычно бродил в Ашраме.

Когда бобовые (горох, фасоль или чечевица) смешивались со слоёным рисом и помещались в тарелку, он съедал все бобовые, не разбрасывая наружу даже мельчайшей частицы, оставляя слоёный рис.

Через некоторое время, когда он начал ходить в лес со стадами коз, люди, знавшие, что он принадлежит Ашраму, приводили его обратно сюда. Впоследствии он возвращался сам. Поэтому мы позволяли ему уходить.

Однажды, когда какие-то неприкасаемые разбили ему ногу, надеясь убить и съесть его, один человек, знавший, что он принадлежит Ашраму, проявил к нему жалость и привёл обратно, помогая ему идти. Он истекал кровью.

Мы ухаживали за ним, но без успеха, и через несколько дней он испустил дух у меня на коленях. Аннамалай свами и я построили ему вон там Cамадхи, неподалёку от выхода к Горе”.


Изумлённая этим, я сказала:
“Мы сами видим здесь, что в Индию Бог спускается как аватара и даёт мокшу также животным и птицам”.

Так как белый павлин куда-то убежал, Кришнасвами поймал его и привёл обратно.

Бхагаван, положив руку ему на шею и сердечно лаская другой рукой, сказал:
“Ты озорной парень, куда ты уходишь? Как нам ухитриться следить за тобой, если ты так себя ведёшь? Пожалуйста, не делай этого. Там везде жестокие животные. Почему не оставаться здесь?”

Так он обхаживал его. В течение длительного времени после этого павлин не выходил из Ашрама, но научился посещать различные строения внутри него.

Увидев это, Бхагаван сказал: “Он сейчас похож на нашего Сарвадхикари”.

Сегодня днём, в 14-30, когда я пошла в Ашрам, играло радио и вращался электрический вентилятор. Наш павлин сидел со стороны радио, с закрытыми глазами, как бы погружённый в дхьяну.

Видя это, кто-то сказал: “Смотрите, как внимательно он слушает”. Бхагаван произнёс: “Да. Павлины очень любят музыку, особенно игру на флейте”.

Кто-то заметил: “Хотя этот павлин белый, в действительности красивы другие павлины”.

Бхагаван сказал: “Если так, то у этого павлина своя особенная красота. Те павлины имеют множество прекрасных оттенков цвета. Этот же чисто белый, без смеси с какими-либо любыми другими цветами. Это означает, что он — шуддха саттва (чистое Я) без примеси других гун (характерных черт).

Смотрите, в ведантическом языке павлин тоже может быть взят в качестве примера. Даже цветные павлины не имеют столь много цветов при рождении. Они имеют только один цвет. По мере роста они приобретают множество цветов.

Когда их хвостовое оперение растёт, у них так много наблюдателей. Смотрите, какое множество цветов, и какое множество глаз! Наш ум также подобен этому. При рождении нет пороков. Впоследствии будет множество активностей и идей, подобно цветам павлина”.

24 апреля 1947

(113) Где ступня и где голова?

Сегодня днём, около 15-00, какой-то преданный встал около дивана Бхагавана и сказал:

“Свами, у меня есть только одно желание, а именно поместить голову у ступни Бхагавана и выразить намаскар (почтение). Бхагаван должен благосклонно пожаловать мне согласие на это”.

“О! Вот это желание! Но тогда, где ступня и где голова?” — спросил Бхагаван.

Ответа не последовало.
После некоторой паузы Бхагаван сказал:
«Где “я” погружается, там ступня».

“Где находится то место?” — спросил этот преданный.

«Где? Оно находится в собственном Я человека. Чувство “я”, эго, является головой. Там, где ахам вритти (эго) растворяется, находится ступня Гуру».


«Сказано, что бхакти должно нравиться матери, отцу, Гуру и богу, но если индивидуальное “я” растворилось, возможно ли служить им с бхакти?» — спросил он.

Бхагаван сказал: «В чём смысл растворения индивидуального “я”? Бхакти при этом становится обширным. Всё происходит из собственного Я. Следовательно, если человек пребывает в собственном Я, он получает шакти (энергию), чтобы расширить базу их всех».


Тот же преданный спросил:
«Разве растворение человеческого “я” в требуемом месте означает, что с помощью буддхи (развитого ума) человек отбрасывает аннамайю и другие коши (оболочки тела), а после этого отбрасывает и само буддхи?»

Бхагаван ответил:
“Куда вы идёте, если отбрасываете буддхи? Буддхи, остающееся в его собственном состоянии, есть познание собственного состояния человека.

Чтобы уничтожить или отбросить уже упомянутые различные элементы, буддхи должно использоваться как наказывающая розга.

Буддхи описано как состоящее из двух частей, чистой и нечистой. Когда оно связано с работой антахкараны, его называют нечистым. Оно известно как ум и аханкара.

Когда буддхи используется как наказывающая розга, чтобы прогнать те вещи и дать вдохновение А т м а н а (ахам спхурану), т. е. Я, оно известно как чистое буддхи.

Если оно поймано, а остальное отброшено, то, которое есть, остаётся, как оно есть”.


Дальнейший вопрос был таким:
“Сказано, что буддхи должно быть сделано единым с Атмой. Как?”

Бхагаван ответил: «Как оно может быть сделано единым с Атмой, когда оно не является вещью, приходящей извне? Оно внутри человека.

Чувство или тень Атмы — это буддхи. Если то буддхи, статическая вещь, известно, оно остаётся как собственное Я человека. Некоторые называют это “буддхи“, некоторые “шакти”, а некоторые — “ахам“.

Каковым бы ни было имя, оно должно быть схвачено твёрдо, чтобы отгонять всё, что прибывает откуда-либо».

15 мая 1947

(114) Самоубийство

Сегодня днём некий молодой человек из Тиручирапалли написал письмо и передал его Бхагавану.

Суть этого письма в том, что бесчисленное множество людей в стране страдают от недостатка пищи, что повсюду смятение, что мы неспособны видеть тревоги людей, что Бхагаван должен провозгласить некоторый план облегчения их страданий и что старшие, подобные ему, не должны оставаться равнодушными.


Бхагаван письмо прочёл и, глядя на него, критически сказал:

“Это то, что вы хотите? Вы говорите, что страдаете при виде их тревог. Означает ли это, что у вас самих всё в порядке, в отличие от них, и вы счастливы?”

“Нет, я тоже, так или иначе, страдаю”, — ответил тот молодой человек.

«Ах! Это беда. Вы не знаете, в чём состоит ваше собственное счастье и тем не менее беспокоитесь о других. Возможно ли делать всех людей подобными?

Если все находятся в одном паланкине, то кто будет нести его? Если все цари, то какой смысл говорить, что каждый — царь?

Некоторые люди будут признаны богатыми, только если другие бедны.

Джняни может быть обнаружен лишь при наличии невежественных людей.

Темнота познаётся, только когда имеется свет, а счастье — если имеется страдание.

Пища будет вкусной лишь при голоде. Следовательно, помощь может быть оказана только до степени возможного, но если хочется сделать всех людей равно счастливыми, то это абсолютно невозможно.

Некоторое количество руководителей страны работает. Часть из них говорит о неудовлетворённости сделанным и о намерении читать лекции. Для чего?

Люди один за другим становятся руководителями, и работа продолжается.

Должна быть одна шакти, сила, направляющая их всех. Если мы бросаем ношу на эту шакти с уверенностью, что она может сделать всё, что требуется, и свободны от беспокойства, дела будут как-то продолжаться.

Некоторые поучают не убивать животных.

Если люди их не слушают, они говорят, что тех постигнет быстрая смерть: “Мы совершим самоубийство или мы отдадим жизнь”.

Если человек говорит, что совершит самоубийство, если другие не прекратят убивать животных, разве самоубийство само не является убиением живого существа?

Они полагают, что суицид есть просто оставление тела. Разве тело не является частью Истинного Я?

Атма всегда тут, во все времена и во всех местах. Если человек считает это тело своим собственным Я вместо созерцания А т м а н а, который реален и постоянен, то это самоубийство.

Какое может быть убийство, кроме этого?

Тот, кто знанием и мудростью способен видеть собственное Я, не будет взволнован, какие бы конфликты ни возникали.

Он будет считать печали и счастье этого мира простым действием на сцене. На этой сцене тот же человек однажды одет царём, в другой раз — министром, в следующий — слугой, рабочим в прачечной, парикмахером, и во многие другие одежды, и действует соответственно в каждом случае.

Но поскольку он сознаёт своё Истинное Я и знает, что не является ни кем из тех, чьи роли играет, он не обеспокоен различными превратностями жизни, вырисовывающимися в каждом случае.

В том же образе действия этот мир является сценой для Ишвары. На этой сцене вы являетесь неким актёром.

Вы можете помочь по мере своих способностей, но вам не сделать всех людей равными. Это было невозможно никому сделать в прошлом и никому не будет возможно осуществить также и в будущем».


Тот молодой человек сказал: “Поэтому в этом мире и нет покоя. Это делает меня несчастным”.

“Смотрите, вы снова вернулись к тому, с чего начали”, — ответил Бхагаван. “Вместо того, чтобы чувствовать озабоченность отсутствием покоя в мире, лучше исследовать и найти, как вам обрести покой в этом мире.

Если вы отказываетесь от этой цели, то в чём польза от беспокойства себя утратой покоя в мире?

Если ум человека пребывает в покое, то весь мир покажется спокойным. Скажите мне, имеете ли вы тот покой?” — спросил Бхагаван.

Последовал ответ: “Нет”.

«Ах! В этом всё дело. У вас нет покоя. Вы не знаете, как обеспечить покой.

Если вместо попытки достичь покоя, вы стараетесь добиться покоя для мира, то это напоминает поведение человека, не имеющего пищи для себя, но просящего её, чтобы накормить всех остальных людей.

Оно очень похоже на поведение того хромого, который сказал: “Я бы избил всех воров, если бы только кто-то не поддерживал меня!”»

16 мая 1947

(115) Шакти, которая существует, одна

Подобно вчерашнему молодому человеку, один посетитель из Северной Индии протянул Бхагавану письмо, наполненное вопросами, главным среди которых был такой: почему Бхагаван не пытается улучшить благополучие этого мира.

Прочтя письмо, Бхагаван сказал, глядя на тех, кто находился поблизости:

“Вчера у нас уже был подобный вопрос. Достаточно, если все те люди, которые проповедуют деятельность ради благополучия мира, сначала работают над своим собственным благополучием.

Неспособные исследовать, кем они являются, и познать это, они думают о реформировании мира.

Они должны сначала обнаружить, кто это мыслит таким образом. Этого они не делают. И они говорят, что будут улучшать мир. Это как раз похоже на историю о хромом человеке”.


Задавший вопрос сказал: “Свами, как могут джнянины, подобные Вам, спокойно сидеть, без движения? Когда в этом мире имеется раздор и беспорядок, не должны ли они помочь в установлении покоя?”

Бхагаван ответил: «Да, им следует это делать; но откуда вы знаете, что джнянины не оказывают никакой помощи? Их пребывание там, где они находятся, само является помощью миру.
Внешне они кажутся ничего не совершающими.

Предположим, что имеется некий состоятельный человек. В своём сне он просит милостыню, работает как кули и подметает улицы.

При пробуждении он осознаёт, что не является таким человеком и сохраняет чувство собственного достоинства при мысли, что он человек состоятельный.

Тем же самым образом, джняни может выполнять всё согласно своей прарабдхе (судьбе), но он остаётся непривязанным и поддерживает величественную отчуждённость.

Его шакти работает во многих направлениях, но он не чувствует счастья или несчастья при успехе или неудаче своих усилий.

Это происходит потому, что он видит мир полным Брахмана, и поэтому ничто не кажется ему счастливым или несчастным.

Как может он иметь чувства удовлетворения или печали, когда не чувствует, что находится в этом теле, что пребывает в этом человеке и что это является миром?

В Писаниях соответственно сказано: “дриштим джнянамайим критва пасьет Брахмамаят джагат” — когда человек обретает взгляд джняни, то всё сразу видится исполненным Брахмана. Где тогда место для чувства “я — делатель?”

Тогда наступает осознание, что всё продолжается силой некоторой шакти. И это всё».


Другой человек сказал: “Говорят, что джнянины способны проклинать и давать блага. Вы же говорите, что они ничего не делают. Как это происходит?”

Бхагаван ответил: “Да. Кто сказал, что они не способны? Но у них нет чувства, что они — это одно, а шакти или Ишвара — другое.

Сила, таким образом, только одна. Они сознают, что движутся этой шакти, и защищают себя от чувства, что являются делателями. Само их присутствие приносит пользу миру. Они выполняют те действия, которые соответствуют их прарабдхе. И это всё”.

17 мая 1947

(116) Прарабдха (Судьба)

Сегодня в 9 утра один преданный обратился к Бхагавану так:

“Свами, Вы вчера сказали, что джняни будет совершать такие действия, которые предписаны его прарабдхой. Но в Писаниях говорится, что джнянины вообще прарабдхи не имеют!”

Бхагаван спокойно сказал:
“Как они получили это тело, если не имеют прарабдхи? Как они совершают различные действия? Действия джнянинов сами именуются прарабдхами.

В Писаниях утверждается, что имеется прарабдха — от Брахмы вплоть до Садашивы, и аватары — Рама, Кришна и другие также.

Бхагавад-Гита говорит:

(IV: 8) Для спасения благочестивых, для гибели злодеев, ради установления закона Я возрождаюсь из века в век. Появляюсь Я в каждой юге, чтоб восставить погибшую дхарму, чтобы вновь заступиться за добрых, чтобы вновь покарать злодеев.

Как утверждается в этой шлоке, Ишвара принимает форму, когда добродетели добрых людей и грехи смешиваются и становятся прарабдхой, и Он должен установить Дхарму. Это названо паречча прарабдха (действия других людей).

Тело само есть прарабдха. Цель, для которой это тело родилось, будет выполнена сама собой”.


Человек, задававший вопросы вчера, сказал: “В Гите большее значение придаётся карма-йоге”.

“Ого! Так ли это? Карма-йога не является единственным духовным путём. Что вы думаете об остальных? Если вы понимаете их все, то познаете подлинный секрет карма-йоги; только вы этого не делаете,” — сказал Бхагаван.

Бхагаван продолжал:

«Бхагавад-Гита говорит: (IX: 16)

Я — обряд жертвоприношения,
Я — жертва,
Я — возлияние предкам,
Я — корни, Я — мантра,
Я — очищенное масло,
Я — огонь, Я — возношенье.


Прежде, чем произнести это, Господь Кришна в Гите сказал:

(IX: 9) И не связывают Меня эти действия, Дханананджая, пребывающего безучастным, не привязанного к этим действиям.
Но не сковывают, Дханананджая, Меня действия узами кармы;
их свершая, Я к ним не привязан, словно зритель — всегда безучастен.


Кроме этого: (XIV: 23)

Пребывая безучастным; если он не колеблется гунами — “гуны вращаются”, — сказав, если он остаётся в стороне и не ше велится.

кто сидит, точно равнодушный, тремя гунами не поколеблен, “гуны вертятся в гунах” — так мысля, пребывает кто без потрясений,


И Гита продолжает:

(XIV: 24) Равный в страдании и удовольствии, (если он) остаётся замкнутым в себе, равный к камню, кому земли, золоту, равный к приятному и неприятному, стойкий, равный к порицанию и похвале, ровный к золоту, глине и камню, мудрый, ровный к немилым и милым, в горе–радости невозмутимый, одинаков к хвале и к брани.


И снова:

(XIV: 25) В чести и бесчестии равный, равный к дружественной и враждебной стороне, (если он) покидает все начинания, то он именуется преоборовшим гуны.

кто к бесчестью и к чести ровен, к другу–недругу одинаков, оставляющий все начинанья — тот и есть “превзошедший гуны”.

Это то, что было высказано».
“Махапуруши (великие люди), упомянутые выше, являются душами, осознавшими себя.

Какую бы внешнюю форму они ни имели: сишья (ученик), бхакта (преданный), удасина (не интересующийся) и папатма (грешник), все люди в этих четырёх категориях защищены посредством Милости джнянинов.

Ученики почитают их как Учителей, устанавливают истину и достигают мукти (свободы от зависимости).
Бхакты молятся им как сварупе (форме) Бога и получают освобождение от своих грехов.
Удасины слушают то, что говорит Гуру, приходят в восторг и становятся преданными.
Грешники слушают эти истории от приходящих и уходящих людей и получают освобождение от своих грехов.

Люди в этих четырёх категориях защищены Милостью джнянинов”, — добавил Бхагаван.


Кто-то спросил: “Вы сказали, что плохие люди будут освобождены от их грехов. Это произойдёт благодаря слушанию того, что говорят другие, или благодаря разговорам между собой?”

“Это случится благодаря слушанию того, что другие говорят. Ведь плохие люди — грешники, не так ли? Что они скажут о хороших людях?” — промолвил Бхагаван.


Человек, задававший вопросы вчера, спросил: “Вы сказали, что грешники получат избавление. Имеется в виду избавление от телесного или умственного нездоровья?”

“Речь идёт лишь об уме, — ответил Бхагаван, — счастье возможно, только если с умом всё в порядке. Если ум не тот, который нужен, что бы с ним ни могло случиться, покоя нет.

Ум становится зрелым в соответствии с готовностью каждого человека.

Агностик [настик] становится верующим [астик], астик становится бхактой, а бхакта становится жаждущим Знания [джигнасу], а тот становится джняни.

Это относится только к уму.
В чём польза от привязывания сюда тела? Если ум счастлив, не только тело, но и весь мир будут счастливы. Поэтому человек должен найти способ самому стать счастливым.

Невозможно сделать это иначе, нежели пониманием себя посредством Само-исследования. Мыслить о реформировании мира, не выполнив этого, всё равно, что думать о покрытии целого мира кожей, дабы избежать боли, вызванной прогулкой по камням и колючкам, когда доступен гораздо более простой метод одевания кожаных туфель. Когда вы можете избежать солнца, держа зонтик над головой, стоит ли для этого закрывать всю землю какой-то материей? Если человек осознаёт своё положение и пребывает в собственном Я, вещи, которые должны произойти, произойдут. Вещи, которые не должны случиться, не случатся. Шакти, имеющаяся в этом мире, только одна. Все эти беспокойства возникают, если мы полагаем, что отдельны от той шакти”.

18 мая 1947

(117) Видéние льва во сне

Сегодня днём, в 15-00, началась другая серия вопросов.

“Брахмана называют Сат-Чит-Анандой. Что это означает?” — спросил один посетитель.

“Да, это так, — ответил Бхагаван, — ТО, которое ЕСТЬ, только и есть Cam. Его и называют Брахманом. Блеск Cam — это Чит, а его природа есть Ананда.

Последние не отличаются от Cam, а все трое вместе известны как Сат-Чит-Ананда.

То же самое и в связи с атрибутами дживы — сатвам, гхорам и джадам. Гхорам означает качество раджаса, а джадам имеет в виду качество тамаса.

Они оба [гхорам и джадам] являются частями сатвам. При их удалении остаётся только сатвам.

Это истина — вечная и чистая. Назовите её А т м а н о м, Брахманом или тем, что вам нравится. Если вы знаете, что сами являетесь этим, то всё блестяще. Всё есть Ананда”.


Тот посетитель сказал: “Древние говорят, что для человека, жаждущего познать истинное состояние, до самого конца абсолютно необходимы садхана, шравана, манана и нидидхьясана”.

Бхагаван ответил: «Они необходимы лишь для отбрасывания различных вещей, приходящих извне, и это тоже лишь для целей садханы, а не для осознания Себя, А т м а н а.

Собственное Я человека находится здесь всё время и во всех местах.

К шраване и тому подобному следует обращаться за помощью только для избавления от внешних влияний, но если они рассматриваются самым важным, то будут причиной развития чувств аханкары, таких как “я пандит” (учёный человек), “я великий человек” и тому подобное.

Это большая сансара. Позднее от неё трудно избавиться. Она больше дикого слона. Обычно она не сдаётся».


“В Писаниях говорится, что для того дикого слона сансары Милость Гуру подобна видéнию льва во сне”, — сказал тот преданный.

“Это правда. Если слон видит во сне льва, он испуганно пробуждается и снова в тот день не заснёт, боясь, что лев снова может появиться во сне.

Точно так же в человеческой жизни, которая тоже сродни сну, имеется не только Милость Гуру, но также шравана, манана, нидидхьясана и так далее, которые близки видéнию льва во сне.

Так как люди продолжают получать эти сны, они просыпаются и снова ложатся в постель, а с истечением времени могут однажды увидеть сон со львом, именуемый Милостью Гуру, во впечатляющем стиле.

Они поражаются и получают джняну. После этого сновидений больше не будет, и они не только будут всё время бодрствовать, но не оставят места любым снам жизни, оставаясь бдительными до тех пор, пока не приобретено то истинное и подлинное знание.

Эти сны со львами неизбежны и должны быть пережиты”, — сказал Бхагаван.


С некоторым удивлением тот преданный спросил: “Является ли шравана и так далее, а также Милость Гуру похожими на сновидения?”

«Да, это так. Для тех, кто осознаёт истину, всё родственно сновидению. В таком случае является ли истиной то, о чём вы сейчас говорите?

В течение сна вы это тело не контролируете. Вы блуждаете в разных местах с различными телами. Вы совершаете все виды дел. В это время всё представляется реальным. Вы выполняете всё, словно делатель.

Только после пробуждения вы вспоминаете своё имя и чувствуете, что пережитое во сне нереально и было лишь сном.

Не только это. Иногда вы отправляетесь спать, наевшись на ночь досыта сладостей, таких как ляду и джилéби. Во сне вам снится, что вы блуждаете в разных местах, не можете достать пищу и почти умираете от голода.

Когда вы испуганно просыпаетесь, у вас отрыжка. Тогда вы осознаёте, что всё было сновидением. Но разве в течение того сна вы помнили о своём переедании?

Другой человек отправляется спать, страдая от голода. В своём сне он наслаждается пиром, поедая ляду и джилеби. Вспомнит ли он в то время, что лёг спать голодным?

Нет, он просыпается и обнаруживает, что очень голоден. “О, боже! Это всё иллюзия, просто сон”, — думает он. И это всё.

Вы существовали в состоянии бодрствования так же хорошо, как и во сне, а также в глубоком сне.

Когда вы способны понять своё состояние, существующее всё время, тогда вы поймёте, что всё остальное подобно сновидению.

Когда это познано, исчезнет чувство, что Гуру отличается от вас. Но тогда, поскольку это осознание должно прийти вследствие Милости Гуру, та Милость Гуру похожа на видéние льва во сне.

Тот сон должен быть интенсивным и должен отпечататься в уме. Только тогда придёт правильное бодрствование. Для этого время должно быть благоприятным.

Если садхана выполнена неотступно, внезапно появится некоторое время или другие подходящие результаты. Это — всё».


Сказав так, Бхагаван погрузился в величественную тишину. Часы пробили четыре. Посетители Холла, которые были полностью погружены в духовное рассуждение Бхагавана, возвратились в свои собственные внутренние миры.

Голос Бхагавана звенел в моих ушах.
Я возвращалась, желающая знать, получу ли я когда-нибудь в этой жизни то сновидение льва по Милости Гуру, и установила его отпечатанным в своём уме.

19 мая 1947

(118) Где царь и где царство?

Сегодня утром, в течение разговора, касающегося давно написанной книги Шанкара Виджаям [Победа Шанкары], Бхагаван спросил одного преданного, не является ли эта книга, написанная Видьяраньей, наилучшей среди всех книг о жизни Шанкары.

“Видьяранья Яти был великий учёный, и поэтому его книга принимается всеми в качестве авторитета”, — ответил тот преданный.

Бхагаван сказал, с улыбкой: «Его умственные способности были весьма велики. Он являлся большим приверженцем Шри Видьи, вы понимаете.

Поэтому он хотел создать город в форме Шри Чакры (колеса) и начал строить его в Хампи, но закончить не смог.

В связи с этим он сказал, что какой-нибудь император в будущем будет править страной и окажется способным построить город в форме Шри Чакры.

Когда я, находясь на Горе, рассказал об этом На́яне, тот сделал специфический комментарий, а именно:

“Эта Гора Аруначала имеет форму Шри Чакры, все священные слоги, подобные Ом, встречаются в Аруначала Аштака Стотре, написанной Шри Шанкарой.

Кроме этого, в Аруначала Пуране утверждается, что эта Гора предполагалась быть в форме Шри Чакры. Следовательно, нам посчастливилось обрести это место, имеющее форму Шри Чакры, без поиска его.

Бхагаван является Чакравартхи (Императором). Если вокруг Горы построено около десяти домов, то это само по себе — большая империя. Шанкара должен был иметь в виду только это”.

На́яна следовал этим своим словам, размещая всю администрацию, говоря: “Здесь находится главнокомандующий, тот человек — казначей, он — этот, он — тот”.

Было очень забавно, когда он находился здесь. Все обычно сидели вместе и говорили: “ Какая будет еда сегодня для нашего собрания здесь?”

Затем они составляли программу [пиршества], готовили и ели. Их программа была сопоставима с программой управления империей.

Этот Сундарешан и тот Кальянам, нравилось ли им это тогда? О! Каждый человек был чрезвычайно активен и весел. Они считали себя великими воинами», — сказал Бхагаван.


“Когда всё это было?” — спросил Шиванандам.

“Это происходило, когда мы находились в пещере Вирупакша. Нáяна действительно составил на бумаге план постройки города. Специальное место в том плане предназначалось мне.

Впоследствии он составлял планы, подходящие для администрации той империи. Нет царя. Нет царства. Планы, однако, были готовы. Много планов было подготовлено подобно тому плану. Где был царь? Где было царство?” — спросил Бхагаван.


Субба Рао, ученик Нáяны, сказал: “Почему здесь царя не было? Он находится как раз напротив нас. Только этот царь одет в набедренную повязку. Чего ещё хотеть?

Разве вокруг Горы не были построены дома? Разве место, где сидит Бхагаван, не похоже на царский дворец? Всё управление делами здесь упорно продолжается, как в царской семье. Имеются только некоторые различия между обычным царством и этим. И это всё”.


“Всё правильно. Нáяна также, бывало, говорил, что позиции царя и великого мудреца одинаковы.

Когда астрологи предсказали, что Татхагата (Будда) станет или императором, или санньяси, полным мудрости и знания, его отец, желая предотвратить его уход, держал его во дворце и всеми силами пытался заинтересовать удовольствиями и роскошью этого дворца.

Наконец, когда он (Будда) как-то ухитрился, под некоторым предлогом, выйти из него, он увидел все страдания людей в этом мире. Поэтому он убежал и принял санньясу. Одна из двух империй материальная, другая духовная”, — сказал Бхагаван.