Пападжи

В период с 1970 по 1980 год он продолжал периодически приезжать в Лонду и встречаться со своими многочисленными преданными, проживающими в Лонде и в его окрестностях. По мере того как о нем стали узнавать люди из близлежащих регионов, все больше и больше народу стало приходить за его даршаном и послушать его учения. К числу таких людей относился Б.В. Хакри, инженер из Белгаума, недалеко от Лонды.

Последующее повествование представляет интерес по двум причинам. Во-первых, в нем представлены диалоги, содержащие учение того периода.

В те дни ни один из сатсангов Пападжи не был записан на пленку, а Шри Хакри вел записи в дневнике, запечатлевая на бумаге свои ключевые беседы с Пападжи.

Во-вторых, Пападжи дает подробные рекомендации по кундалини. Теперь же Пападжи уже не дает советов по практикам йоги, благодаря которым можно достичь переживания кундалини, поскольку, как он говорит, в данный момент окружающие условия не подходят для таких практик.

Когда же его спрашивают о классических методах йоги, в частности о практиках кундалини, он обычно отвечает, что «…для этого необходимо вдыхать абсолютно чистый воздух, соблюдать строжайшую диету и постоянный контроль. Сейчас же такие условия нельзя соблюсти даже в горах. Окружающая среда настолько загрязнена, что эти практики неэффективны. Даже пищу, которую мы едим, нельзя назвать экологически чистой. Я сам выполнял эти практики, поэтому знаю, что эффективно, а что нет».


"В 1980 году я работал на дамбе инженером в департаменте по проведению общественных работ. Мое место работы находилось где-то в тридцати милях от Белгаума. Я отвечал за помощь местным жителям, чьи земли практически были затоплены водой. Девятого марта у меня состоялась духовная беседа с одним из моих друзей, когда к нам вошел и присоединился Шри Габри – помощник начальника почтового отделения в Лонде. Он был близким другом того человека, о ком я рассказывал.

Услышав, что меня интересуют духовные вопросы, он сказал: «А почему бы тебе не приехать в Лонду? Там живет великий мудрец по имени Пунджаджи Махарадж. Он развеет все сомнения».

Как только я услышал это имя, я сразу же почувствовал, что меня тянет к нему. Спустя несколько дней я сел в автобус до Лонды, и Шри Габри представил меня Пунджаджи. Я много думал о самореализации, и как только мне представилась возможность, я задал по этой теме некоторые интересующие меня вопросы.

Перед тем как перейти к изложению моей первой с ним беседы должен отметить, что я называю Шри Пунджаджи «Гурудео», так как для меня он – Гуру и Бог. На протяжении всего повествования я использую это обращение.


Вопрос: Я прочел Бхагават Гиту, Джнянешвари и другие труды. После их прочтения мой разум принимает, что я – не ум, но Я. Во мне присутствует желание изучать философию. Прошу вас, посоветуйте, какую садхану мне следует выполнять, чтобы реализоваться.

Гурудео: Нет никакого процесса. Я не учу никаким садханам.


Вопрос: Тогда что же мне следует делать?

Гурудео: Почему бы тебе не самореализоваться прямо здесь и сейчас? Почему бы не покончить с этим прямо сейчас? Я не обманываю людей, говоря, чтобы они выполнили то или это. Я не хочу, чтобы ты тратил время попусту.


Вопрос: А сколько это займет времени? Гурудео: Мне нужно лишь мгновение твоего времени.


Вопрос: Когда я достигну самореализации, смогу ли я вернуться назад, домой, и выполнять как прежде свои обязанности? Или же мне придется уйти с работы? Мои дети еще учатся. А после я хочу найти им хорошую партию и продолжать работать. Что произойдет после реализации?

Гурудео: Что ты хочешь делать? Кто ты?


Вопрос: Я есть Я, Атман, но я хочу увидеть это.

Гурудео: Я не могу показать тебе, что ты просишь, потому что ты уже есть То. Необходимо устранить только невежество. Как только это будет сделано, ты обретешь свободу. Ты – свидетель всего происходящего. Если ты не являешься деятелем, то зачем тебе беспокоиться о детях?


Вопрос: Мой ум еще не готов к этому. Дайте мне еще немного времени.

Гурудео: Ничего не бойся. После просмотра фильма в кинотеатре разве тебе не хочется еще и еще раз увидеть лучшие сцены?


Вопрос: Да.

Гурудео: После свадебной церемонии жених и невеста хотят все время проводить вместе. Им кажется, что они никогда не расстанутся.

Такое состояние присуще реализованному человеку. Он не хочет расставаться с блаженством истинного Я, и постоянно возвращается к нему.

Если ты будешь откладывать этот момент, ты просто родишься вновь. Почему бы не покончить с этим прямо сейчас?

Познав, кто ты, осознаешь, что ты есть само сознание. С этим осознанием ты будешь выполнять свою работу еще лучше, чем прежде.

Ты сможешь разглядеть то же сознание, которое есть в тебе, в своей жене, детях и в остальных людях.


Вопрос: Несмотря на то что мой интеллект принимает, что я есть само сознание, мое сознание еще не готово.


Гурудео оставил свои попытки убедить меня и вместо этого несколько секунд не отрываясь смотрел прямо мне в глаза. Я не смог выдержать его взгляда и отвел глаза, а затем закрыл их. Так я сидел примерно пятнадцать минут. Мои глаза были закрыты.

После мне сказали, что Гурудео неотрывно продолжал смотреть на меня. Я чувствовал, как будто электрический поток проходил по моему позвоночнику в область сердца. Ум был спокоен, а тело наполняло блаженное ощущение.

Когда же я открыл глаза, Гурудео попросил Шри Габри отвести меня на ланч, а вечером прийти вместе со мной к нему. На протяжении всего дня во мне горел зажженный им огонь. Вечером я вновь пришел к нему. Я сидел рядом с ним в состоянии блаженства и покоя. В конце концов ему пришлось напомнить мне, что я должен сесть на поезд и ехать домой.

Спустя несколько дней я опять приехал к нему и целый день провел сидя рядом с ним в тишине. Он поинтересовался, гложут ли меня еще какие-нибудь сомнения, и я ответил: «Нет, свамиджи, у меня больше нет никаких сомнений, так как в моем сердце пребываете вы».


Вскоре после этого я уехал из Лонды, и вновь смог встретиться с Гурудео лишь в следующем году. Несмотря на то что я не услышал от него совета выполнять какую-либо практику, у меня оставалась потребность ежедневно медитировать в течение двух или трех часов.

Доктор Бакр дал мне книгу «Беседы с Шри Раманой Махарши», откуда я узнал технику самоисследования, излагаемую учителем Гурудео. При нашей следующей встрече я завел с ним разговор о прочитанном.

Вопрос: По утрам я медитирую от получаса до часа, пытаясь исследовать «Кто я?». Хотя я чувствую некоторое улучшение, я так ничего и не нахожу. В свободное время я пытаюсь читать философские книги и использую имя Бога, чтобы оставаться в контакте с самим собой. В прошлый раз я получил от вас указания, но несмотря на это я не понимаю их. Что мне следует делать?

Гурудео: Мое учение не основано на чтении книг. Недостаточно медитировать полчаса или час. Даже трех часов будет мало. Ты можешь медитировать до тех пор, пока тебе не исполнится восемьдесят, но все это будет напрасным трудом: в твоей голове непрестанно будет идти работа мысли.

Попробуй быть без мыслей на протяжении одной минуты ежедневно. Этого будет достаточно. Наш метод в том, чтобы оставаться свободным от мыслей. Твоя настоящая природа – медитация. Пребывай в «безмыслии» все время.


Вопрос: У меня все еще остается страх перед реализацией, сам не знаю почему.

Гурудео: Страха не должно быть. Зачем бояться освобождения из плена связанности?


Вопрос: Прошу вас, мне нужна ваша милость.

Гурудео: Милость всегда с тобой, иначе бы ты не оказался здесь, со мной.


Его ответы в какой-то мере удовлетворили меня. Я попрощался с ним и вернулся в Белгаум.

В последующий год я начал вести с ним переписку, так как чувствовал потребность в его советах по некоторым вопросам. Я узнал, что он с радостью отвечает на письма своих преданных. И более того, его очень радовало и воодушевляло, когда мы писали о своих «положительных» переживаниях.

Следующие строки взяты из писем, написанных им на мой адрес в июле и августе 1982 года.

"..Старайся избегать мыслей. Смотри, чтобы увидеть, откуда возникают мысли и останься там. Возможно, это и есть твоя истинная природа…"

"Сиди и медитируй. Наблюдай за работой ума, его возникновением, присутствием и исчезновением…"

"Главный барьер – это слишком большая привязанность к вещам непостоянным. Однажды нам придется оставить их и вернуться домой без них, именно так, как мы и пришли в этот мир…"

"Так вспомним Сат Пурушу (совершенного человека), завершим свою работу и приготовимся к уходу."


В октябре того года я получил следующее письмо в ответ на одно из моих писем.

"Твое письмо – истинное выражение твоего внутреннего доверия, любви и искренности. У тебя свидание со своим возлюбленным Я, которое ты игнорировал пятьдесят с чем-то лет, ища счастье в чувственных объектах, временных, нестабильных и непостоянных.

Как человек может обрести покой ума, имея дело с преходящими вещами? Выдели себе час из повседневной рутины, чтобы посидеть в тишине. Понаблюдай за тенденцией своего ума, который является причиной неоднократного твоего воплощения."


Я последовал его совету и в начале 1983 года стал ощущать то, что было похоже на переживание кундалини. Во время медитации я чувствовал тепло в области спины, энергия поднималась по позвоночнику, я ощущал дрожь в конечностях, а голова начинала содрогаться, и в конце концов я слышал правым ухом странные звуки.

Я написал об этом Гурудео, на что он мне ответил следующее:

"Пусть твоя садхана будет естественной, как дыхание. Движение в верхней части твоей головы ты ощущаешь из-за своего старания сконцентрироваться. Пусть медитация происходит без каких-либо усилий. Вибрации же свидетельствуют о подъеме кундалини. Поддерживай это. Тебе следует более серьезно отнестись к этой шакти. Не питай никакого страха. Причина твоего страха кроется в том, что ты принимаешь необычный для тебя образ жизни. Ум не питает любви к своему убийце. Отсюда и страх."


В течение 1983 и 1984 годов я продолжал переживать кундалини. Я ощущал, как вверх по позвоночнику поднимаются горячие волны, и ощущение теплоты и блаженства разливается и наполняет все мое тело. Этот поток, казалось, доходил вплоть до самой шеи. Голова непроизвольно двигалась. О своих переживаниях я рассказал Гурудео, когда он вновь приехал в Лонду. Его чрезвычайно обрадовал мой рассказ. Он сказал, что подобные переживания сжигают прошлые кармы.

Ещё он сказал: «Нет необходимости в дальнейших усилиях. Все, что случается после того как сила поднимается до области шеи, возлагается на гуру. Он доведет тебя до сахасрара чакры и освободит от последующих перерождений и связанности».


Также он добавил, что спектр моих переживаний расширится и они будут проявлением милости гуру.

«Помни это состояние на протяжении всего дня, – сказал он. – И других садхан не потребуется».

Я много раз получал даршан Гурудео во время его приездов в Лонду в 1984 году. Мы встречались с ним в доме Шри Бабурао Мургода в Тилаквади, пригороде Белгаума.

Гурудео ставил мне в пример Шри Мургода как человека, реализовавшего истину без каких-либо усилий или практики. «Он верой и правдой служил (выполнял севу) гуру и ничего не требовал взамен, – заметил Гурудео. – Он не читал книг, не поклонялся богам и не отправлялся в паломничество».

Я расспросил Шри Мургода о его опыте, и он ответил следующее: «Я есть лишь сознание. Через него проходят лишь три состояния. Я не осознаю (не осознает) тело и действия, выполняемые им».

Я убедился в истинности его слов, когда он вез нас на джипе. Гурудео задал ему вопрос: «Бабу, кто ведет машину?» И он ответил: «Я не знаю. Мне самому интересно. Как может мертвое тело вести машину?»


В тот же год Гурудео почтил своим посещением мой дом, расположенный примерно в пятидесяти километрах от Лонды. Я представил ему своего мусульманского друга Шри Б.М. Инамдара, с которым у него была оживленная беседа на тему суфизма. Шри Инамдар обнял Гурудео, и как только он это сделал, он почувствовал, что у него открылся третий глаз, о чем он тут же сказал.

Неважно, на каком пути стоит человек, Гурудео мог наделить его необходимой милостью и дать нужный совет, чтобы ищущий смог продвигаться дальше.

Как Гурудео и предсказывал, у меня было много переживаний кундалини в последующие несколько лет. Иногда они приносили неописуемое чувство блаженства, а бывало, что порождали чувство страха и боль. О своих переживаниях я сообщал Гурудео либо при личной встрече, либо в письме. Вот его некоторые ответы, присланные мне.


"Получил твое письмо и прочел его. Я понимаю, что происходит внутри твоего тела. Я наблюдал за твоим лицом при нашей встрече в Лонде и отметил твое сильное возбуждение и дрожь в твоем теле. Тебе нужно быть немного более серьезным…"

" Наблюдай за активностью ума…"

"По крайней мере еще четыре человека обратились ко мне в настоящее время с подобным переживанием. Продолжай неуклонно следовать своей садхане. Успех зависит от твоей Гуру-бхакти и твоей серьезности. Уделяй этому как можно больше времени…"

"Ты пришел и сел передо мной. Твои глаза были полуприкрыты, они были влажными от слез блаженства, и ты стал рассказывать о том, как твоя кундалини поднимается к анахата чакре. Ты был в экстазе…"

" Пребывай в покое и наблюдай подъем кундалини. Не позволяй своему уму отвлекаться на другие вещи и ходи на сатсанги таких святых, как Шри Габри…"

'Будь непоколебим. Не оглядывайся по сторонам. Бессмертная Шакти Ма стоит с протянутыми руками и ждет, чтобы поцеловать тебя. ПОЦЕЛОВАТЬ! Вкус этого поцелуя тебе еще незнаком, мое дорогое дитя. Посвяти этому больше времени, оставаясь в безмолвии, любви и уединении…"

"Прямо сейчас, когда я пишу это письмо, ты сидишь передо мной. Моя ручка замерла на полуслове, и я начал говорить с тобой об объятиях. Надеюсь, ты понимаешь, что я имею в виду. Прошу тебя, пойми, что такое случается часто, когда я пишу своим хорошим ученикам…"

"Войди во врата в полном одиночестве. Предстань перед красотой своего собственного Лица, ранее невидимого тебе. Когда ум обманут, сам человек не может пробудиться к своей собственной природе. Здесь нужна помощь опытного учителя, он подскажет, как войти в царство своего Отца. Этого нельзя узнать из обсуждений, писаний, ритуалов или пения мантр. Держи ум в хорошей форме. Это все, что тебе нужно сделать. Так просто, не правда ли?"


В 1986 году я приехал встретиться с Гурудео в Харидвар. Со мной был еще один преданный, Шри Датта Гинд, он познакомился с ним в Лонде. Гурудео поприветствовал нас с большой любовью. Он поддержал наше намерение совершить омовение в Ганге и посмотреть все достопримечательности в Харидваре и его пригороде. Он взял нас на Ганга-арти (пуджу) и даже заплатил за все цветы, которые мы предложили Ганге.

В тот вечер его сатсанг проходил в местечке Дулличанд Бхатия Бхаван, где он остановился. Там мы встретили испанского санньясина по имени свами Сатьянанда. Они обменялись фразами, которые я записал в свой дневник.

Вопрос: Говорят, Индия место мокши. Почему?

Гурудео: Да, так оно и есть. (Длительная пауза.) Во многих странах интересуются бхогой (наслаждениями), в то время как Индия известна тьягой (жертвенностью).

У чужестранцев сексуальная привязанность прослеживается уже в раннем возрасте. В других странах окружение не способствует тьяге, поскольку атмосфера сексуального влечения витает практически повсюду. Для медитации не остается ни места, ни времени.

В своей прошлой жизни многие чужестранцы были рождены в Индии, а сейчас они благодаря бхоге получают новое рождение здесь. Они обречены приехать снова в Индию, как только познают плоды бхоги – беспокойство ума.

Индия – единственная страна, благоприятная для духовного продвижения. Это место, где можно достичь мокши (освобождения).


Я наблюдал, как Шри Гурудео обращался со всеми, кто к нему приходил, и меня поразило то обилие любви, которое он излучал по отношению ко всем своим преданным. Я сказал ему о своих ощущениях, и по мере того как я говорил, мое собственное сердце наполнялось любовью.

В тот же самый момент из глаз моих потекли слезы, и я разразился рыданиями. Не в моей власти было контролировать переполняющее меня ощущение радости. Это можно сравнить с тем, как если бы открылись врата большого резервуара, и из него вместо воды хлынул поток блаженства.

Я чувствовал, как он исходит из самого сердца, о чем когда-то говорили Шри Гурудео и его учитель. Полное отсутствие ума. Так продолжалось около пятнадцати минут, и все это время моя голова покоилась на коленях Гурудео. Он тоже был счастлив: я видел, что из его глаз текли слезы радости.

Немного успокоившись, он спросил у меня: «Ты когда-нибудь, хотя бы раз, испытывал подобное ощущение блаженства?» Я должен был признать, что «нет».

Затем Гурудео сказал: «Едва ли какой-либо материальный объект сможет дать человеку ощущение такого блаженства. Наслаждение вещами мнимо и нереально. Тебе удалось осуществить цель своего пути сюда».

На следующий день его милость переполнила меня, и из глаз моих снова полились слезы. Это продолжалось около десяти минут.

Гурудео сказал по этому поводу следующее: «Ты пришел сюда, чтобы получить наставления, теперь ты их получил. Я очень счастлив».

Впервые за всю свою жизнь я познал истинное блаженство. Руки учителя всегда «дают», но чья в том вина, если мы не «берем»?

В ходе повествования Шри Хакри упомянул, что у одного преданного, Бабурао Мургода, было глубокое переживание милости Пападжи.

Вот что он пишет:

«…Гурудео привел мне в пример Шри Мургода как человека, который реализовал истину, не прикладывая никаких усилий и не прибегая к практикам. „Он выполнял севу гуру и ничего не просил, – заметил Гурудео. – Он не читал никаких книг, не поклонялся богам и не отправлялся в паломничество“». Бабурао Мургод знал Пападжи, когда тот еще жил в Рам Мандире, в Лонде, но кульминационный момент в их отношениях наступил спустя практически двадцать лет, в 1984 году.

По прошествии нескольких дней после этого события Бабурао Мургод кратко описал, что с ним произошло:

"Восемнадцатого августа 1984 года я обедал вместе с Бхагаваном (Пападжи). Затем к нам присоединился Шри Бетагири. Мы сидели перед Бхагаваном и беседовали с ним. Неожиданно, без какой-либо видимой причины, я отключился от внешнего мира и внутренне ощутил непередаваемое словами блаженство. Я всегда не нахожу нужных слов, когда стараюсь рассказать, что со мной было или что я в этот момент испытывал.

На следующий день, девятнадцатого августа, мы снова сидели на сатсанге Бхагавана. Было около 5 часов дня, и мне показалось, что Бхагаван пребывает в состоянии самадхи. Я смотрел на него и тут увидел ярко-голубое свечение чакры, которое разливалось у него за спиной. Оно было похоже на сударшан чакру Шри Кришны (диск, самое мощное оружие Кришны). Это видение продолжалось около трех или четырех часов.

В какое-то мгновение, когда это продолжалось, Бхагаван открыл глаза и посмотрел на меня, но не было сказано ни слова.

Около 9 или 10 часов вечера Бхагаван прервал молчание и попросил нас всех удалиться. Должно быть, Бхагаван хотел задействовать меня в каком-то деле, поскольку сказал, что хочет прокатиться со мной.

Мы взяли джип и направились к Шри Габри в Какати. На протяжении всей поездки мое сознание было полностью отключено. Я ощущал, будто машину ведет мертвое тело, принадлежащее мне. По возвращении из поездки мы пошли на прогулку.

Мое тело двигалось, но, несмотря на это, не было осознания окружающего. Уже позже Бхагаван попросил меня написать что-нибудь о моем переживании.

Единственное, что я смог написать:
«Я свободен навеки веков». У меня было ощущение, что я больше не принадлежу самому себе. Я полностью отдал себя моему Садгуру, и единственным ощущением, переполнявшим меня, было чувство единения с ним.

Великий святой Карнатаки, Аллама Прабху, как-то написал о своем переживании, описывая его как «…сидение на симхасане пустоты». (Симхасана – трон императора.)

Если бы мне пришлось описывать свое состояние, я бы описал его точно так же. После этого опыта в его присутствии я постоянно пребываю с учителем, а он всегда пребывает во мне. Это состояние никогда меня не покинет – так пообещал мне Бхагаван. Потом он благословил меня словами «Это мокша». Все это я пишу, потому что Бхагаван попросил меня рассказать об этом случае для блага других преданных."

В начале 1980 года было принято решение переименовать Рам Мандир в Датта Нивас. Так как «мандир» означает «храм», многие странствующие садху полагали, что могут найти здесь бесплатную еду и кров. Но Рам Мандир был задуман не для этих целей. Это был просто дом, предназначенный исключительно для Пападжи, когда он был в Лонде. Предполагалось, что новое название, «Дом Датты», более точно отразит его истинное назначение.

В процессе рассказа о своем общении с Пападжи Б.В. Хакри, инженер из Белгаума, упомянул, что приехал в Харидвар с одним преданным по имени Датта Джинд. Шри Джинд, приехавший из того же города, что и Шри Хакри, впервые познакомился с Пападжи в середине 1980-х годов в Лонде. Шри Джинд рассказывает о некоторых своих встречах с Пападжи.

"Я впервые познакомился с Пападжи в Датта Нивасе, в Лонде, 20 июля 1984 года. Я подошел к нему и представился. Он тоже был рад и сказал: «Я ждал, когда же ты, наконец, придешь. Я звал тебя». Он спросил, чего я хочу.

Я ответил: «Покоя ума», так как тогда я еще ничего не знал о просветлении или реализации. Он подозвал, и я склонился перед ним. Две или три секунды он касался моих щек и сказал: «Покой уже в тебе. Теперь развивай его». Все мое тело охватило блаженное состояние, которым я наслаждался более трех часов.

Учитель сказал мне исследовать свою природу, со всем смирением, исследовать, откуда я пришел и куда следую. Я занимался этим около месяца, когда наконец-то свет переполнил меня, и я отчетливо увидел откуда я происхожу.

После этого еще целый месяц я пребывал в исступленном состоянии экстаза. Я так много смеялся, что у меня даже начали болеть мышцы лица. В течение всего этого времени меня не покидало особое чувство, что я могу проглотить всю Вселенную. Помню, я смотрел на солнце и думал: стоит мне открыть рот, и я проглочу его.

Переполняющее меня ощущение радости и экстаза не подлежали моему контролю."


После отъезда Пападжи из Лонды Шри Джинд отправил ему несколько писем, в которых спрашивал совета и руководства относительно медитаций. Далее приведены три ответных письма Пападжи.


"25 декабря 1984 г.
Лакнау

Дорогой Датта Джинд! Я получил твое письмо от 17 декабря. Оно написано со слезами РАДОСТИ и полного экстаза, эти вибрации превратились в слова и наполнили содержанием так называемое письмо, которое я бы назвал Бхагаватамом, цитируемым ни кем иным, как самим Шукой. Я снова и снова читаю его с огромным наслаждением.

Возможно, ты сам не осознаешь, что написал, пребывая в этом экстатическом трансе. Поддерживай это состояние, ты близок к ДОМУ. Пусть тебя не тревожат мысли о семье. Они подобны волнам в океане: вздымаются, перебегают одна к другой, шумят и спадают. Этот процесс продолжится, если ты нырнешь глубже.

Под течением нет волн. Практикуй это. Ныряй под вздымающиеся волны самсары сагары (океан самсары) и будь СВОБОДНЫМ."


"5 февраля 1985 г.
Лакнау

Дорогой Датта Джинд! Прочел твое письмо и вложенные Аширвады (благопожелания). Данное письмо говорит о глубине состояния, в котором ты пребываешь.

Ты вошел в сферы, где господствует Истинное Бытие. Ты пишешь, что твоя медитация превратилась в сахаджу стхити, что чрезвычайно радует меня. Ты хорошо поработал и добился результатов за короткий срок. Теперь концентрируйся на ощущаемом тобой состоянии экстаза, а не на повторении мантры. А также пребывай в Безмолвии и Покое.

Оставь все сомнения. Пришло время штурма, как ты пишешь в своем письме. Блаженство – есть Истинное Состояние и твое собственное Бытие. Кто и над кем медитирует? Ты изначально свободен, мое дорогое возлюбленное дитя. Свободу нельзя получить или достичь. Она уже здесь, на твоей ладони. Не давай возникнуть ни одной мысли. Оставайся как ты есть."


"17 марта 1985 г.
Лакнау

Дорогой Джинд Джи! Прочел одно за другим твои письма от 18, 19 и 22 февраля 1985 года. 18 февраля. Если ты чувствуешь дискомфорт в ногах, когда сидишь долго, ты можешь сидеть в течение дня по несколько раз. Как только у тебя выдается возможность побыть в покое, погружайся в свое Сердце. Не позволяй своему уму отключаться. Не концентрируйся на физическом сердце. Избегай тяжести в голове. Не концентрируйся между бровей. Экстаз – хороший признак. Продолжай."


"19 февраля. Не концентрируйся на сердце. Верь. Расслабься. Сиди и смотри в никуда".


"22 февраля. Полностью положись на своего учителя, и все будет хорошо. Не тревожься, ты на верном пути без пути."


В 1986 году, как упоминал Шри Хакри, Шри Джинд ездил в Харидвар, где неоднократно переживал чувство экстаза в присутствии Пападжи. Шри Хакри отметил в своем дневнике, что внутри Джинда спонтанно повторялась джапа, а его тело непроизвольно принимало разные асаны, что никогда раньше не происходило с ним.

Невзирая на то что его тело постоянно двигалось, что причиняло некоторые неудобства, когда он лежал, и мешало спать ночью, оба, Пападжи и Шри Хакри, отметили, что лицо Шри Джинда лучилось светом.

Вот описание одного такого опыта, за которым последовал рассказ о глубоком и длительном переживании.


"Это произошло в Харидваре. Я сидел рядом с учителем, когда мои конечности стали дрожать. Я вдруг обнаружил, что сижу в позе Натараджи, и увидел, как передо мной вращается сударшан чакра Кришны. Благодаря этому видению я пребывал в состоянии экстаза до самого утра.

На следующий день учитель положил свои руки мне на голову и сказал: «Ты сделал свою работу. Остальное оставь мне». Странные видения продолжали происходить даже по прошествии нескольких лет после этого, но ключевое событие произошло спустя несколько месяцев, в декабре 1986 года в Харидваре.

Посреди ночи мне явился учитель и раскрыл значение бытия/небытия, формы/ бесформенности, с атрибутами/без атрибутов, конечного/бесконечного. Я разразился слезами экстаза: «Учитель, Ом, Ом! Как вы добры! Я так вас люблю!»

В присутствии Садгуру ты ощущаешь материнскую любовь, покой ума и получаешь ценные наставления, полностью развеивающие все сомнения. Он заставлял нас смеяться, и мы забывали все на свете, кроме него. Тот, кто может открыть для него свое сердце и принять его, растворится в ничто и осознает истину своего бытия".


Рассказы других преданных, встречавшихся с Пападжи, появятся позже, уже в последующих главах. Однако перед тем как завершить данный раздел на событиях, происходящих в Рам Мандире, и преданных Пападжи, встретившихся с ним там, я бы хотел представить еще одно завершающее переживание. Оно было записано Шри Камлани, преданным из Лонды, управляющим рестораном при местной железнодорожной станции.

Шри Камлани покинул этот мир до того, как я начал заниматься подбором материалов для данной книги, поэтому я не смог записать его переживания непосредственно с его слов. Однако мне удалось найти в одной из записных книжек Пападжи краткий рассказ, записанный его рукой.

В 1980-х, если в его присутствии преданные переживали яркий опыт, Пападжи обычно просил их записывать это событие в своем блокноте, который он всегда носил с собой во время путешествий. Такова была методика Пападжи – просить преданных, переживших пробуждающий опыт в его присутствии, постараться описать случившееся. Несмотря на то что большинство из них признавали невозможность этого, он все же настаивал, чтобы они попытались.


"14 августа 1984 г.
Лонда

Сидя перед моим гуру, я вошел в состояние транса и все глубже и глубже погружался в себя. В течение короткого времени все внешнее окружение исчезло. Я все еще слышал внешние голоса, но они доносились как-то совсем издалека. Я слышал громкие удары своего сердца и на какое-то мгновение мне показалось, будто оно было плотным и тяжелым, а удары по нему производились молотком.

Спустя мгновение я увидел свет впереди и чувствовал, что вижу стену, массивную стену, которая, казалось, была сделана из чего-то, что напоминает солнечный свет, только намного ярче солнца.

У меня было переживание этого света долгое время. Я неохотно открыл глаза и увидел перед собой улыбающегося мне гуру. Яркий удивительный свет исходил из его глаз. Мне казалось, будто само солнце светило в мои глаза. Чем дольше я смотрел на учителя, тем больше от него исходило сияние. Оно было настолько интенсивным, что из моих глаз покатились слезы. Это было незабываемое переживание, то, что можно увидеть лишь раз за миллионы жизней.

Я был благословен получить эту милостивую улыбку света от своего учителя! Она проникла в самое Сердце, источник творения, и разрушила там мой ум. Как же я благословен! Это глубокое погружение в Сердце разрушило все. Все распалось.

Теперь я знаю: есть только одно всеобщее Сердце, которое пребывает повсюду. Куда бы я ни направил свой взгляд, есть только Сердце. О, как это прекрасно! Пусть милость учителя оставит меня в этом священном состоянии! Пусть его милость вечно изливается на меня!

И. Д. Камлани"

Ничто никогда не случалось
Жизнь и учение Пападжи (Пунджи) Том 2

составитель Дэвид Годмен


Харидвар, Ришикеш

Выйдя на пенсию в 1966 году, Пападжи много путешествовал, объехал всю Индию, редко останавливаясь на одном месте дольше, чем на несколько недель. Однако когда в январе 1967 г. он справил свадьбы своих детей, ему захотелось проводить все больше и больше времени в Ришикеше и Харидваре – центрах паломничества, расположенных в северной части Уттар Прадеша, там, где Ганга покидает предгорье Гималаев и течет по равнинам.

Города находятся недалеко друг от друга – Ришикеш стоит на двадцать четыре километра выше по течению, чем Харидвар.


"Большую часть своей жизни я приезжаю в Ришикеш и Харидвар и живу там. Когда я был ребенком, мои родители перевезли всю семью в Харидвар на летние каникулы. И большую часть своей жизни я организовывал свое время таким образом, чтобы было возможно проводить там один или два месяца в году.

Когда у меня не было каких-то других дел, я оставался там еще дольше. Иногда я жил там годами. Это святые места. Люди медитируют в Ришикеше и Харидваре на берегах Ганги тысячи лет, и многие там достигли просветления. Это те места, в которые я всегда люблю возвращаться после долгих, обстоятельных поездок-встреч с последователями.

После того как я справил свадьбы моих сына и дочери в Агре и Дели, я решил навсегда покинуть свою семью и родственников. Было ясно, что мои обязанности были выполнены. У меня не было желания продолжать играть роль главы семейства. Я решил поехать в Ришикеш, чтобы прожить жизнь как садху. Мне хотелось жить на берегу Ганги в одиночестве.

Я поселился в пещере, расположенной недалеко от основных ашрамов Ришикеша. Так как она была рядом с рекой, вода иногда поднималась, затапливая пещеру. Меня это не беспокоило. Когда в пещере становилось слишком мокро, я перемещался к баньяновому дереву, которое росло рядом на хорошей, удобной поляне.

Дерево и пещера располагались недалеко от ашрама Махариши Махеш Йоги, основавшего движение ТМ (Трансцендентальной Медитации). В те дни это был его главный ашрам."


Пападжи исследовал несколько других пещер поблизости. В одной из них, недалеко, в пятнадцати минутах ходьбы от Ганги, он спасался от непогоды и в примитивных условиях существования вынужден был встречаться с дикими животными у водопоя.


"Некоторое время я жил в красивой пещере в лесу. Примерно на полдороге к Пхул Гхатти, на старой дороге паломников к Бадримасу есть река, впадающая в Гангу. Приблизительно в километре вверх по ее течению был красивый водопад; к нему примыкала пещера, в которой я некоторое время жил. В те дни в этих местах все еще бродило много тигров. Ближайшая речка была единственным безопасным источником воды для лесных животных, поэтому они все обычно сюда и приходили.

В окрестностях также жили медведи и слоны, которые тоже время от времени приходили на водопой. Я мог наблюдать за ними, не беспокоя их. Мы жили вместе очень мирно. Слоны, бывало, приходили, чтобы искупаться под водопадом, потому что им нравилось, как вода бьет их по спинам. Они набирали много воды своими хоботами, а затем поливали себя. Иногда выбрасывая воду, они трясли ими. Когда это происходило, я тоже принимал душ, сидя в пещере.

Только раз у меня была случайная близкая встреча с тигром. Я был внизу у водоема, когда туда пришел тигр, чтобы утолить свою жажду. Перед тем как приняться пить, тигр с явным любопытством взглянул на меня. У меня было чувство, что он только что хорошо поел, поэтому был больше заинтересован в том, чтобы напиться, чем съесть меня."


Примерно в это время у Пападжи было интересное переживание, в котором все его прошлые жизни предстали перед ним. Вот описание этого случая, которое он сделал в книге «Интервью с Пападжи»:


"Я тихо сидел на берегу Ганги в Ришикеше между Рам Джхулой и Лакшман Джхулой, наблюдая за плывущими в воде рыбами. Пока я сидел там, ко мне пришло необычное видение.

Я видел себя, то «я», которое было «Пунджей», проходящим через долгий ряд реинкарнаций. Я наблюдал, как джива (перевоплощающаяся душа) переходит от тела к телу, от формы к форме.

В разное время и в разных местах мне довелось быть растениями, животными, птицами, людьми. Цепочка была необыкновенно длинной. Передо мной разворачивались картины многих тысяч моих реинкарнаций, и все это длилось миллионы лет.

В конце концов появилось мое собственное тело, последнее в этой череде, а потом возникла сияющая форма Махарши. На этом видение закончилось.

Появление Махарши положило конец казавшейся нескончаемой череде рождений и перерождений. После его вмешательства в мою жизнь джива, которая в конце концов стала Пунджей, освободилась от необходимости рождаться вновь. Махарши уничтожил это одним-единственным взглядом. Вся череда инкарнаций разворачивалась передо мной в обычном масштабе времени.

То есть мне действительно казалось, что прошли миллионы лет. Однако, вернувшись в нормальное состояние сознания, я понял, что все виденное заняло не более мгновения.

Человек может увидеть во сне целую жизнь, но, пробудившись, понимает, что время, которое прошло во сне, было нереальным, приснившийся человек был нереальным и мир, в котором он жил во сне, полностью нереальный. Все это мгновенно осознается в момент пробуждения.

Аналогичным образом, при пробуждении к «Я» сразу становится очевидной иллюзорность времени, мира, в котором мы живем, и самой этой жизни. В видении на берегу Ганги эта истина предстала передо мной очень ясно. Я знал, что все мои жизни в сансаре были нереальны и что Махарши пробудил меня от этого кошмарного сна, показав мне мое Я.

Ныне, избавившись от нелепостей сансары и говоря с точки зрения Я, единственной реальности, я могу сказать: «Ничто никогда не существовало; ничего никогда не случалось; есть только неизменное бесформенное „Я“».

Это опыт мой и каждого, кто осознал свое «Я».


Несколько лет спустя в Париже мне показали Нирвана Сутру. Я прочел и понял, что у Будды был схожий опыт.

В 1993 году я смотрел по телевизору матч по крикету в доме Пападжи. Один из игроков кинулся к мячу, поскользнулся на траве, и у него на рубашке осталось яркое зеленое пятно.

Пападжи начал смеяться, внезапно вспомнил о другом своем видении на берегу Ганги, и стал весело о нем рассказывать.

«Когда-то у меня было зеленое тело, прямо как у этого человека. Оно было большим, полупрозрачным и очень красивым. Я жил на другой планете в другой части Вселенной. У меня было такое видение в Ришикеше. Я знал, что уже долго живу на этой планете. У меня было также чувство, что это такая планета, на которую попадают дживы, чтобы израсходовать до конца свою хорошую карму. Это было место, где, казалось, все были бесконечно счастливы».

Я спросил: «Там кто-то медитировал? Пытался ли кто-нибудь стать просветленным?»

Он ответил, что нет. Помолчав немного, он продолжил более серьезно.

«Я жил на разных планетах и в своих видениях побывал на многих других. Тот мир, в котором мы сейчас живем, единственный, в котором я видел, чтобы люди боролись за свою свободу и добивались ее. Вы не знаете, как вам повезло».


Когда я начал работать над этой книгой, я попросил его рассказать поподробнее. И он повторил для меня свою историю, добавив некоторые детали.


"Я жил в Ришикеше, проводя большую часть времени на берегах Ганги. Я почувствовал, что мое тело претерпевает некоторые изменения. Оно стало едва различимым и прозрачным. Вокруг меня было много таких же «людей», с похожими едва различимыми телами.

Я взглянул на небо и увидел, что нахожусь в совершенно другой части Вселенной. В небе светило совершенно другое солнце, возможно, что там было несколько солнц, так как ночи не было. Это был странный мир, в котором никто не спал и не просыпался. Мы бодрствовали все время.

И хотя видение длилось всего несколько секунд, я знал, что в этом месте я провел очень много времени. Я понял, что это была другая планета. Я размышлял о том, что во Вселенной должно быть много других планет, на которых есть жизнь, и если человек может переходить из одной жизни в другую, он так же может перемещаться из одного мира в другой.

Хотя я не мог отрицать того, что имело место это видение, позже мне пришла в голову мысль, что, возможно, оно было лишь игрой воображения. Возможно, будучи молодым, я слышал подобную историю, и затем она внезапно всплыла у меня в памяти."

Когда Пападжи предложили комнату в главном ашраме в Ришикеше, аскетический период его жизни в пещере ненадолго закончился.

"Когда я был голоден, я часто покупал пури в магазине Гита Бхаван, поскольку четыре месяца в году с июня по сентябрь они продавали паломникам готовую еду по себестоимости. В один из моих визитов ко мне обратился управляющий Сварг Ашрам Траст, потому что, как он сказал, ему было любопытно узнать, кто мой гуру.

Я ответил ему: «Моего гуру зовут Шри Рамана Махарши. Он из Тируваннамалая из Южной Индии». Управляющий никогда ранее не слышал этого имени, что было удивительно, потому что Махарши знают во всех ашрамах Индии.

Мы с ним немного поговорили, и в ходе разговора выяснилось, что до пенсии он работал инженером в Мадхья Прадеше. Через несколько минут он повернулся ко мне и сказал:

«Должно быть, он великий учитель. Всякий раз, когда я вас вижу, вы всегда один и держитесь очень спокойно. Когда я наблюдал за вами, мне в голову пришла мысль: Когда я ем манго Дузери из Малихабада, что рядом с Лакнау, я по вкусу могу определить, что этот плод вырос в очень хорошем саду. Я никогда не видел тех садов, но вкуса одного манго достаточно, чтобы сказать, что он вырос в хорошем саду. Точно так же, глядя на поведение человека, я могу судить о его учителе. Я наблюдал за вами. Могу сказать, что у вас, должно быть, очень хороший учитель».

Потом он рассказал про садху, о которых заботится в своем ашраме.

«В кумирах (маленьких хижинах или комнатах для монахов) у нас живет триста садху. Мы их всех кормим бесплатно. Ашрам легко может прокормить всех этих людей. Садху стоят в очереди, ожидая своей порции пищи, и пока они ждут, преданные часто приносят им сладости. Зимой они приносят им одеяла, некоторые даже дают каждому садху по 100 рупий, на случай если он захочет совершить паломничество. Эти садху избалованны. Они не ценят того, что для них делают другие. Некоторые из них даже недовольны подарками и радушием, которое им оказывают. Они берут одеяла, даже если они им не нужны. Потом продают их за полцены, чтобы выручить деньги. Другие забирают домой еду, которую мы им даем, и для улучшения вкуса готовят ее заново на чистом масле. Эти люди не нуждаются в подаянии. Многие из них уже разбогатели, получая каждый день подарки от паломников.

Моя работа – стоять на страже интересов всех этих людей. На те небольшие пожертвования, что мы получаем, я должен заботиться о них. Я не приветствую приход новых людей, но в вашем случае буду только рад сделать исключение. Я вижу, что вы другой. Если вам нужна комната, я дам вам постоянную крышу над головой. Вы можете даже питаться в доме, который мне, как управляющему, предоставили».

Я согласился на комнату в угловой части его ашрама. Она была так близко расположена к Ганге, что из своего окна я мог видеть людей, бросающих в воду монеты. Однако, внезапно почувствовав через несколько месяцев, что мне необходимо идти в Вриндаван, я ушел из ашрама. После этого я не сразу вернулся в Ришикеш, а отправился в Шри Раманашрам. Наступил новый этап жизни."


После начального периода крайнего аскетизма и жизни в ашраме Пападжи снова стал путешествовать. С этого момента он начал перемежать долгие периоды жизни в Ришикеше поездками во Вриндаван и к своим последователям, живущим в разных частях Индии.

Иногда он совершал длительные поездки в труднодоступные части Гималаев. Одно такое путешествие было особенно памятным:

" Однажды я прочитал статью о последствиях великой битвы, которая стала кульминацией в Махабхарате. Это была очень разрушительная война. Когда она закончилась, все Кауравы были мертвы, а страна разорена. Братья Пандавы вышли победителями в той войне, потому что Кришна помог им.

Через много лет, после ухода Кришны, Пандавы решили, что они не хотят больше оставаться на земле, хранящей слишком плохую память о них. Пять братьев вместе направились к Гималаям, потому что хотели уйти на небеса.

Считалось, что там, в горах, должны быть ворота, соединяющие два мира. Это был опасный путь, и им нужно было подняться на очень большую высоту. Один за другим братья погибали, и только Юдхиштхира, сопровождаемый бродячей собакой, которая в свое время признала его, выжил. В конце путешествия только они двое, Юдхиштхира и собака, достигли небес.

В журнале описывалось это восхождение и приводилась примерная карта передвижения братьев Пандавов. Я был заинтригован мыслью о том, что между землей и небесами могут быть ворота, заинтригован настолько, что решил сам повторить их путешествие, чтобы проверить, правда ли это.

Если я узнаю о каком-то новом методе или технике, я тут же стараюсь их проверить на себе. Это стало моей привычкой с самого детства. Меня не удовлетворяет информация из вторых рук. Я люблю сам все проверять, чтобы убедиться в том, что это заслуживает доверия.

Например, однажды я услышал об одном садху, который питался грязью из Ганги и, по-видимому, пребывал в добром здравии. Я подумал: «Зачем же я хожу и покупаю овощи, и готовлю еду, если грязь – это все, что нужно, чтобы не умереть? Я попробую такую диету и посмотрю, можно ли так прожить».

Итак, целый месяц я питался грязью и опадающими с деревьев листьями. Эксперимент не удался, потому что через несколько недель я серьезно заболел. Я проконсультировался с садху по этому поводу и спросил его, стоит ли мне продолжать так питаться.

Он сказал: «Так ты только мучаешь свое тело. Тело человека – храм Бога. Тебе нужно содержать его в хорошем состоянии, ведь если тело больное, ты не сможешь медитировать. Древние риши знали, что необходимо для жизни. Они ели саттвическую пищу и оставались здоровыми».

Я последовал его совету, оставил эту практику и вернулся к нормальной пище. Все это произошло где-то в 1944 году, когда я служил в армии в Мадрасе.

Как бы то ни было, узнав, что возможно дойти до небес в своем физическом теле, я тут же решил пройти этот маршрут, чтобы удостовериться, правда ли это.

Вначале было легко. Я лишь следовал основному маршруту паломников в Девапраяг, туда, где сливаются воды Ганги и Алакнанды. Когда я шел по берегу Ганги, начался дождь. Было уже поздно, и я принялся осматриваться в поисках какого-нибудь укрытия. Не было никакого смысла продолжать путешествие в тот день.

Поискав несколько минут, я нашел маленькую хижину, в которой жил старый баба. Я просунул голову в дверь и очень вежливо спросил, разрешит ли он мне здесь переночевать. Похоже, что он собирался готовить себе еду, поэтому я сказал, что схожу в ближайший магазин и куплю продукты. У людей, подобных ему, дома обычно мало еды. Не желая его обременять, я пошел под дождем купить продукты для нас двоих.

Он принял мое предложение и разрешил мне остаться поужинать и переночевать у него. Я сходил за покупками, он приготовил еду, а потом мы вместе поели на берегу Ганги. В десять вечера, когда мы сидели с ним, в десяти футах выше и подальше от реки я увидел другую маленькую хижину.

Когда я спросил о ней, он сказал:
«Я построил ее, чтобы у меня было, где жить, когда уровень воды в Ганге поднимается. Хижина, в которой я сейчас живу, во время половодья оказывается под водой. Ты можешь спать в ней сегодня ночью. Река не представляет опасности. У нас у каждого может быть хижина. Какой-то человек прислал мне немного денег, чтобы я мог построить себе еще одну хижину. Я живу тут уже тридцать шесть лет, но только в этом году у меня появилась возможность переезжать в другое место, когда вода в реке поднимается. Я из Бенгалии. Некоторые люди оттуда присылают мне немного денег, чтобы я мог жить несколько комфортнее. Они посылают мне двадцать рупий в месяц».

Этот человек отрекся от мира, чтобы вести жизнь аскета на берегах Ганги. За тридцать лет жизни он ничего не скопил, кроме нескольких горшков для приготовления пищи. Мебели у него не было.

Отправившись спать в его запасную хижину, я обнаружил, что там ничего нет кроме грубого шерстяного мешка, набитого песком. Мешок выглядел так, как если бы его использовали в качестве подушки. Моей кроватью был тонкий слой песка, принесенного из Ганги. Я лег на подушку, но она была неудобной, слишком жесткой. Не знаю, приходилось ли вам спать на подушке, подобной этой. Она даже не проминается, когда на нее кладешь голову, как будто спишь на камне. Я убрал подушку, подумав, что будет удобнее, если я подложу вместо нее под голову свою руку.

Под подушкой я нашел журнал с фотографиями обнаженных женщин. Садху, должно быть, прятал его от взглядов обычных посетителей.

Пока мы еще ужинали, он сказал:
«Я был холостяком всю свою жизнь. Я старший сын в семье, и все мои братья давно женаты. Я же отрекся от мира давным-давно и не был в своей деревне более тридцати лет. Моя семья знает, что я здесь. Время от времени я получаю от них весточки через паломников, идущих в Бадринат. Помимо этого у меня нет никаких других контактов с прежней жизнью».

Вот что случается с большинством садху. Они одеваются в оранжевые одеяния, говоря всем, что отреклись от мира. Они неплохо зарабатывают себе на жизнь, выглядя благочестивыми и святыми снаружи, но внутри они не отреклись от своих желаний. Какой смысл уходить прочь и жить как садху, сидя на берегу Ганги, если при этом вы берете с собой все свои желания и все, что принадлежит вам? Этому садху было бы лучше оставаться дома и жениться, как сделали его братья. Подавлять свои желания, делая вид, что их больше нет, – фальшивка. От этого нет никакой пользы.

Я ушел от садху на следующее утро и отправился к высотам Гималаев, на север от Бадрината. Именно там через несколько дней у меня произошла гораздо более интересная встреча.

Я шел по тропе, пролегающей на большой высоте. Вокруг были одни ледники. Здесь никто не жил, поэтому я был немного удивлен, увидев высокого молодого человека, шедшего в противоположном направлении. Так как никого в округе кроме нас двоих не было, мы остановились, чтобы обменяться любезностями.

Во время разговора он спросил меня, что я делаю в таком труднодоступном месте. Я рассказал ему о своем желании пройти дорогой братьев Пандавов на небеса. Выяснив, что я склонен к духовному, он попросил меня немного посидеть и поговорить с ним, чтобы я дал ему совет по поводу давно беспокоящей его проблемы.

«Я сын помощника начальника почтового отделения из Джамму Тави, – начал он. – Я ходил там в школу, но мне было не интересно изучать академические предметы. Десять лет назад я убежал из школы и больше никогда не возвращался в свои родные края. С тех пор я побывал во многих местах, включая иные локи (небесные миры)».

Звучало это интригующе. Я спросил его, как он совершает эти путешествия. Он ответил, что развил в себе сиддхи, благодаря которым может путешествовать практически по всей Вселенной.

«У меня была склонность к кундалини-йоге, – сказал он. – Убежав из школы, я начал искать учителя йоги, который мог бы меня научить. Сначала меня направили в Вишну Праяг. Там мне сказали, чтобы я отправился к Холму Нарады, туда, где, как предполагается, Нарада нес свое наказание.

С другой стороны того холма есть место, где живет много сиддхов. Я нашел одного и уговорил его взять меня в ученики. Я овладел всем, чему он меня учил. Казалось, у меня природные способности к этому. Я научился левитировать. Я научился делать так, чтобы мое тело одновременно появлялось в разных местах. Я научился вызывать таких богинь, как Дурга и Лакшми, и просить у них покровительства. Сарасвати дала мне способность говорить на любом языке и даже понимать, что говорят растения и камни. Я даже знаю, как путешествовать к другим мирам».

В это трудно было поверить. Думая, что он просто хвастается, я решил проверить его способность говорить на разных языках. Он сказал, что его родным языком был догри, и предложил мне поговорить на любом языке, который я знаю. Я задал несколько сложных вопросов на парси, каннадском, тамильском, марати, гуджарати, синдхи и конкани, и на каждый вопрос он давал быстрый ответ, поражая прекрасным произношением и словарным запасом.

Я был впечатлен и все больше начинал верить другим его утверждениям. Потом я попросил его продемонстрировать мне левитацию. Он согласился, и через несколько минут его тело уже поднялось над землей и начало перемещаться в разных направлениях. Хотя левитация и указана как одна из сиддх, которую каждый может достичь, практикуя систему Йога Патанджали, все-таки он был единственным человеком в моей жизни, который смог мне это продемонстрировать.

Многие люди, практикующие Трансцендентальную Медитацию, утверждают, что научились летать, пройдя курс сиддхи, но все, что они могут делать, – подпрыгивать со скрещенными ногами. Этот же человек поднялся в воздух и остался там. Когда он хотел двинуться влево, поворачивал налево, когда хотел двинуться вправо, то поворачивал направо. Он полностью контролировал свой полет во всех направлениях. Он спустился на землю, и мы продолжили разговор.

«Все это очень интересно, – сказал я, – но ты делаешь только то, что сможет сделать любая птица в небе. Что еще ты можешь?» Я хотел спровоцировать его показать мне еще какие-нибудь трюки. «Я могу находиться в двух местах одновременно», – сказал он, явно уязвленный тем, что не удалось произвести на меня впечатление. И затем без какого-либо побуждения с моей стороны его тело проявилось в двух разных местах. «Я даже могу быть больше, чем в двух местах», – заявил он.

И у меня на глазах он снова разделил себя и появился в нескольких разных местах передо мной. «Неплохо, – сказал я. – Но одного тела мне достаточно. Даже одно тело приносит мне больше разного рода беспокойств, чем нужно. Зачем же мне увеличивать трудности в пять или шесть раз? И сколько смогут просуществовать эти тела? Будешь ли ты жить в шесть раз дольше, имея шесть тел? Я так не думаю. Когда одно тело умирает, остальные тоже умирают».

«Некоторые из моих сил очень практичны и полезны, – ответил он. – Я покажу тебе. Что бы ты хотел поесть?» Я огляделся. Мы были за много миль от любого населенного пункта. В поле зрения не было никакой растительности, а у него с собой не было никакой сумки, в которой могла бы быть еда.

«Откуда ты собираешься достать еду?» – спросил я. Я питался корнями и листьями, которые едят местные. Никакой другой еды в этих местах не было.

«Я владею другой сиддхой, – сказал он. – Если мне нужна еда, мне могут ее принести. Такую способность мне подарила богиня. Я вызываю ее, говорю, что хочу, и это мгновенно материализуется передо мной».

Я заказал особое блюдо из Варанаси, и через несколько секунд оно материализовалось передо мной. Я попробовал его и вынужден был признать, что по вкусу оно было такое же, как самое лучшее блюдо, которое только подают в Варанаси. «Что еще ты можешь делать?» – спросил я. Благодаря этому человеку я сделал очень интересную остановку на моем паломническом пути. Я хотел знать, какие еще способности он развил в себе.

«Я могу путешествовать к другим планетам и свободно посещать астральные миры, кроме одного. Каждый раз, когда я достигаю Брахма локи и стараюсь попасть внутрь, стражи ворот не пропускают меня.

Это единственное место во Вселенной, куда я не могу попасть. У моего гуру была та же проблема. Он тоже не мог войти туда. Дварпаллы (стражи ворот) всегда останавливали его. Брахма лока – место, откуда не возвращаются. Стоит лишь войти туда, и ты больше никогда не вернешься в мир сансары. Это то место, куда могут входить лишь просветленные, и ни мой гуру, ни я сам не могли попасть туда».

Хотя он и хотел продемонстрировать свои сиддхи, он не был заносчивым. Он знал, что в жизни есть нечто большее, чем сверхъестественные фокусы.

Он продолжал говорить, рассказывая мне:

«Мой гуру сказал мне, что эти сиддхи не высочайшее достижение. Что все эти силы идут только от ума и что только джняна, или истинное знание, – высочайшее достижение.

Мой гуру сказал мне: „Очень трудно найти человека, кто бы мог передать это высочайшее знание. У меня нет этого знания, и я никогда не встречал кого-либо, кто бы им обладал. Это очень редкое достижение. Я научил тебя всему, что знаю сам, но я не могу дать тебе это последнее знание, поскольку у меня самого его нет. Когда я умру, ты должен покинуть это место и искать человека, который бы показал тебе, что такое джняна“.

Мой гуру умер два года назад в возрасте девяноста двух лет. С тех пор как он умер, я странствую повсюду в поисках такого человека. Я даже побывал на Кумбха Меле, надеясь найти того, кто бы меня научил. Я встречал много йогов, но ни один из них не был джняни, человеком, у которого есть это окончательное знание. Я рассказывал всем людям, которых встречал, о том, что развил в себе все сиддхи, и демонстрировал, что говорю правду.

Каждый раз, лишь только йоги видели, какие способности я демонстрирую, они всегда просили меня научить их делать подобное. Но этому за полдня не научишь. Если бы я увидел, что эти люди серьезно настроены, я бы предложил им пойти со мной к высотам Гималаев и долгие годы оставаться рядом со мной. Никто из тех, кого я встречал, не был готов взять на себя такое обязательство, поэтому я никогда никому не передавал свои знания.

Пока мой поиск был безуспешным. У меня нет учеников, чтобы передать им свои знания, и мне еще нужно найти того, кто, как сказал мой гуру, в силах передать мне джняну».


Я сам выполнял все эти практики йоги и встречал много других, которые также ими занимались. Они полезны, если вы показываете трюки другим людям, чтобы произвести на них впечатление, но они не освободят вас от связанности. Они не разорвут бесконечный цикл страданий.

Я заметил, что у йога был с собой особый посох и что он обращался с ним с большим почтением. Мне было любопытно узнать его значение, и я спросил его, что это был за посох.

«Мне дал его мой гуру, – ответил он. – Сила и знание, которые он передал мне, все в этом посохе. Пока он у меня, у меня те же способности, что и у моего гуру».

«Эта палка мешает твоему просветлению, – сказал я ему. – Ты привязан к тем способностям и знаниям, которые, как ты думаешь, ты извлекаешь из нее. Если тебе на самом деле нужна джняна, которую, ты говоришь, так хочешь получить, ты должен отказаться от своей палки и от всех способностей, которая она дает. Я могу помочь тебе, но пока ты не выбросишь ее в реку, не собираюсь ничего делать».

Должно быть, он поверил мне, потому что, подумав несколько секунд, он выбросил свой посох в стремительный поток, бегущий в нескольких ярдах от нас. Его драгоценный посох тут же унесло. После того как его не стало, я попросил его продемонстрировать любую из его сиддх. Он был так уверен, что его сила была в том посохе, что не смог показать даже простых йоговских штучек.

Я посмотрел, что у него ничего не выходит, и сказал: «Это были твои силы. Они пришли и ушли. Они не постоянны. Ты ими воспользовался, и они кончились. Сейчас я покажу тебе нечто, что не имеет отношения ко времени. Я покажу тебе то, что нельзя потерять или выкинуть. Я покажу тебе твое собственное Я».

Я был уверен, что смогу это сделать, я видел по его лицу, что он был чистым человеком, готовым к такому опыту. Он гордился своими достижениями, но любой человек на его месте вел бы себя точно так же. Он видел всех знаменитых йогов Индии, но никто из них не обладал такими сиддхами, как он.

«Сядь тихо напротив меня», – сказал я. Мы сидели лицом к лицу, внимательно вглядываясь в глаза друг друга. Я посмотрел на него особым взглядом, которым редко смотрю на кого-либо. Он мгновенно реализовал это. В этот вечный момент он закричал: «Я понял! Я понял! Я есть! Я Брахман, пребывающий в Сердце всех существ, руководящий ими согласно их прежним кармам! Когда кармы истощатся, все исчезнет во мне!»

Он был очень взволнован своим новым открытием. Это удивительный момент, когда кто-то избавляется от преходящего и нереального и находит внутри себя истинное и постоянное. Люди реагируют по-разному. Этот человек прокричал свою радость так громко, как только смог. Когда он немного успокоился, я спросил его, удовлетворен ли он.

«Есть ли еще что-то, что ты хочешь или в чем нуждаешься?» – спросил я. К моему удивлению, он ответил: «Да».

Затем он продолжил, объясняя:
«Мой гуру сказал мне: „Если ты когда-нибудь найдешь того, кто сможет передать тебе джняну, ты должен будешь служить ему до конца своих дней. Даже служа всю жизнь, ты не сможешь в должной мере заплатить ему за этот высший дар“. Сейчас я понимаю верность этого совета. Ты показал мне, кто я. Я хочу отблагодарить тебя, служа тебе до конца твоих дней».


В те дни я был здоровым, крепким мужчиной, которому не нужна была никакая помощь. Я отнюдь не хотел, чтобы люди сопровождали меня, потому что я всегда предпочитал свободу перемещений, чтобы никто не ходил за мной. Я любил проводить много времени в уединении, и не смог бы это делать, если бы рядом со мной все время были бы люди, старающиеся услужить мне.

Я сказал ему: «Мне не нужна ни от кого никакая помощь. Я отлично могу заботиться о себе сам. Сейчас ты можешь делать все, что пожелаешь. Твоя работа закончена. Оставайся здесь, если хочешь. Сейчас, когда ты получил это знание, другие люди могут приходить к тебе за наставлениями».

Прежде чем расстаться, мы молча посидели с ним немного. Я продолжил свое путешествие, он же остался там, где мы встретились. Мы сидели в таком месте, откуда все было видно на несколько миль вокруг. Когда я прошел полчаса и оглянулся, он все еще сидел там же, глядя в мою сторону. Пройдя еще несколько минут, я скрылся у него из виду. Больше мы никогда не встречались."


Это одна из любимых историй Пападжи, которую он рассказывал много раз. После одного из таких рассказов я спросил его:

«Различные локи, о которых говорят йоги, это реально существующие места? Действительно ли есть место, называемое Брахма локой, в которое могут попадать лишь просветленные? Были ли Вы там?»

Он ответил:

«Есть много мест, о которых ученые ничего не знают. Эта лока создана Высшим Разумом. Желание йога тонко проявляет эти миры, и он может отправиться туда, если захочет. Все миры, какими бы тонкими они ни были, – проекции ума. Если бы у меня было желание отправиться в такие места, я бы мог это сделать и наслаждался бы ими, но у меня нет такого желания. Когда такого желания нет, эти миры даже не проявляются».

Затем Пападжи продолжил описывать свое последнее приключение по дороге на Небеса:

Через несколько дней, на еще большей высоте у меня произошла еще более удивительная встреча. За поворотом я увидел перед собой Шиву и Парвати. Они проявились передо мной играющими в кости.

Шива улыбнулся мне и сказал Парвати: «Пришел хороший преданный. Давай встретим его, как подобает». Она расстелила медвежью шкуру и пригласила меня присесть на нее. Когда я удобно расположился, она пошла, чтобы приготовить мне немного поясам. Это разновидность сладкой каши, которую едят на Юге. Я с удовольствием съел ее. У нее был божественный незабываемый вкус.

Каждый раз, когда я вспоминаю этот случай, во рту появляется тот же вкус. Даже спустя десятилетия вкус все еще чувствуется. Насладившись поясам и обществом Шивы и Парвати, я решил вернуться в долину. Отправившись к высотам Гималаев в поисках небес, я нашел Шиву и Паравати, которые лично оказали мне гостеприимство. Для меня этого было достаточно. Мне не нужно было продолжать путешествие.

Я направился обратно, пока не достиг Джоши Матха, одного из ашрамов Шанкарачарьи. Я остался на несколько недель в пещере Аннапурны, – мне нужно было время, чтобы отдохнуть после столь трудного пути. Это та самая пещера, где, как говорят, Ади Шанкарачарья написал «Вивекачудамани» и свои комментарии к «Упанишадам». А также это то место, откуда он отправил своих четырех учеников учить: Сурешварачарью в Шрингери, Педампаду в Дварка Питам, Хастамалаку в Бадрика Ашрам и Тротакачарью в Джаганат Пури."


Пападжи отправился в новую исследовательскую экспедицию в тот же самый район где-то в 1950 году. Один из его последователей дал ему книгу «Автобиография йога», написанную Парамахамсой Йоганандой. В этой книге автор прослеживает свою духовную линию до бессмертного йога, называемого Вабаджи, до сих пор время от времени являющегося своим ученикам.

Йогананда заявляет, что Вабаджи тысячи лет и что все это время у него вечно юное тело. Пападжи захотел проверить это, отправившись в путешествие в Гималаи, чтобы найти этого неуловимого Вабаджи.

Он поехал в удаленное место на севере Вадрината и призвал: «Вабаджи, если ты на самом деле существуешь, пожалуйста, появись передо мной!» Через несколько секунд перед ним материализовалась человеческая форма. Некоторое время они безмолвно смотрели друг на друга.

Позднее Пападжи рассказывал некоторым своим преданным в Лакнау:
«Пока я смотрел в его глаза, у меня было четкое ощущение, что я стоял перед Шукадевой, древним риши. Если это было на самом деле так, то ему было много тысяч лет».


Когда я расспрашивал Пападжи о его встрече с Вабаджи, он удивил меня, сказав: «Я никогда не встречал Вабаджи. В пятидесятых некоторые люди говорили, что я и есть Вабаджи, но я никогда этого не заявлял».


Пападжи никогда неутверждал, что человек, который появился перед ним около Вадрината, и был Вабаджи, даже несмотря на то что именно это имя он и произносил. Кто-то явно возник тогда, но Пападжи, кажется, не верит, что это был тот самый человек, имя которого он произносил.

Хотя две экспедиции – посвященные поиску дороги на Небеса и Вабаджи – не достигли своих изначальных целей, они, тем не менее, привели к интересным неожиданным сверхъестественным встречам.


Еще одно путешествие, у которого также была непростая цель, оказалось полностью неудачным. Это произошло в 1966 г., вскоре после того, как Пападжи вышел на пенсию после работы в горной промышленности.


"Др. Даттатрея Бакр и я отправились в Ришикеш. Он хотел пойти в Девапраяг, чтобы совершить церемонию шраддхи, посвященную предкам. Эти церемонии обычно проводятся на месте слияния рек Алакнанды и Бхагирати.

Я пошел с ним и спросил, могу ли я совершить эту церемонию для самого себя. Он ответил: «Да, это возможно, но в момент совершения происходит акт отречения. Когда церемония завершится, ты не должен переступать порога своего дома. И после твоей смерти твоему сыну Суренде не придется ее проводить, так как ты это уже сделал. Это как принять санньясу. Ты станешь не-личностью и разорвешь все связи со своей семьей».

Когда церемония была завершена, я попросил доктора вернуться назад – мне хотелось отправиться в путешествие в одиночестве. Когда-то много лет назад я читал, что в Гималаях есть тайное место, где в особом ашраме живет много риши. По-видимому, они все свое время проводят, рецитируя Веды. Это тайное место упоминалось в журнале «Мастана Йоги», который я читал много лет назад в Лахоре.

Статья была написана человеком, утверждающим, будто бы в тот момент, когда он совершал омовение в Хар-ки-Паири в Харидваре, его вдруг внезапно подняло в воздух и перенесло высоко в Гималаи. Он опустился во что-то подобное огромному огню. Оказавшись в этом пламени, он почувствовал, что каким-то образом все его тело очистилось. Физического горения не было.

Выйдя из этого огня, он увидел много риши, сидящих в пещере перед ним. По его описанию, у них были длинные седые волосы, кустистые брови и очень широкие красные глаза. Судя по всему, у риши давно не было посетителей. Они посмотрели на прибывшего к ним и спросили, какая сейчас юга.

В калъпе четыре юги: сатья, двапара, трета и кали. Каждая длится тысячи лет. Риши сказали ему, что будут оставаться в этом месте, рецитируя Веды, до конца кали юги, последней юги данной кальпы. Когда приблизится конец юги, они намереваются спуститься на равнины Каши (Варанаси). Риши ожидали махапралайю, момента растворения космоса. В этот момент, сказали они, все живые существа на Земле погибнут. Эта история всегда меня заинтриговывала. Я хотел знать, действительно ли в Гималаях есть риши, живущие там тысячи лет. Я прошел весь район, указанный в статье, но не смог найти ни следа пещеры, ни самих риши.

В шестидесятые годы Пападжи стали посещать иностранцы, приезжающие в Ришикеш в поисках просветления. Одной из первых он встретил бельгийку Женевьеву Деку, которой позже он дал имя Мира. Вот ее описание встречи с Пападжи в декабре 1968г.


"У меня было очень счастливое детство в Африке, но, приехав в Бельгию для учебы в школе, а потом в университете, я начала чувствовать абсолютную неудовлетворенность всем, что предлагает мне жизнь. Меня все время мучили вопросы «Что есть жизнь? В чем смысл жизни?», и моя неспособность найти удовлетворительный ответ делала меня несчастной. Я отчаянно старалась найти ответ, зная, что от этого зависит мое благополучие.

Затем, когда я готовилась к экзамену по философии, который сдают на второй год учебы на получение степени по археологии, я наткнулась на известное высказывание Сократа «Познай самого себя». Оно так поразило меня, что я поняла, что нашла ответ на свой вопрос.

В тот же самый день я бросила университет, пришла домой и сказала матери: «Мне необходимо найти мудрого человека, такого, как Сократ. Я слышала, что Индия как раз то место, где можно встретить таких людей. Я намереваюсь отправиться туда как можно скорее. И я не собираюсь возвращаться до тех пор, пока не встречу учителя, который сможет показать мне, кто я».

Хотя в то время мне было только двадцать, моя мать не возражала. Я думаю, она видела, как я была решительно настроена, и, возможно, поняла, что мое решение непреклонно.

В течение следующих нескольких дней я выпрашивала и занимала деньги на поездку. Через неделю я отправилась в путь, и с собой у меня было, как сейчас помню, лишь бутылка вина, хлеб и лук, чтобы можно было питаться в дороге. Я попросила маму не говорить ничего отцу, пока не уеду, потому что знала, что он попытается меня остановить. Так как мне не было еще двадцати одного, у него было законное право не пустить меня в эту поездку.

Моя мама выручила меня, сказав, что я поехала погостить на несколько дней к друзьям. Она рассказала ему правду лишь на третий день после моего отъезда. У меня было очень мало денег, поэтому я доехала автостопом до Стамбула и затем тропой хиппи пошла в Индию.

Некоторое время я пожила в Афганистане и провела два или три месяца с суфием, который жил в горах около Кабула. Осознав в конце концов, что это не тот учитель, которого я так ищу, я отправилась в Индию и приехала туда в августе 1968 года.

Как только я вышла из поезда на станции в Дели, тут же начала спрашивать о гуру и меня буквально засыпали адресами дюжины мест, разбросанных по всей Индии. У меня не было желания проверять какие бы то ни было имена из списка. Вместо этого я решила, что если уж мне суждено встретить учителя, это произойдет в правильное время в правильном месте. У меня возникло ощущение, что как только я увижу учителя, я его узнаю.

Так как многие ашрамы и гуру, о которых мне рассказывали, жили в Гималаях, я решила поехать прямиком в Ришикеш, и пусть события разворачиваются сами собой. По прибытии я нашла место в ашраме Сварги и сразу же влюбилась в Гангу.

У меня началась очень простая жизнь: в течение дня я проводила много часов, гуляя по берегам Ганги, по направлению к Ришикешу или Харидвару, в надежде встретить своего неуловимого учителя. Во время одной из прогулок, гуляя около Сапт Саровара, расположенного вверх по течению от Харидвара, я встретила человека по имени свами Чандра. Он жил один на островке посреди Ганги. У меня возникло ощущение, что он святой, с которым стоило остаться, поэтому я начала приходить к нему каждый день.

Он инициировал меня, дав мне мантру, и это стало новым этапом в его жизни, так как до этого он не посвящал ни женщин, ни иностранцев. Я регулярно приходила туда в течение двух месяцев, но потом решила: «Я уже достаточно наслушалась поучений других людей. Я сама хочу обнаружить, что есть истина. Я буду жить одна и ждать, когда истина проявит мне себя».

Я ушла из ашрама Сварги и поселилась в пещере. Большую часть времени после этого я медитировала или купалась в Ганге. В обед я ела бхикшу (бесплатную еду) из ашрама. Я говорю «медитация», но это не было чем-то формальным. Я просто тихо сидела и наблюдала, что происходило внутри меня. Так я жила до начала декабря.

Срок моей визы истек, но я не собиралась уезжать, пока не получу того, ради чего приехала. Хотя я жила простой жизнью, тем не менее время от времени мне все-таки были нужны деньги. В какой-то момент в декабре я обнаружила, что у меня осталась последняя рупия. Я решила пойти в отель Лакшми и потратить эту рупию на чашку чая.

В те дни у меня была одна книга, сборник стихов Кабира. Я взяла ее в отель и читала, пока пила чай. В то время как я сидела и читала, ко мне подошел какой-то человек, встал перед моим столиком и спросил: «Тебе нужна помощь, чтобы понять эти стихи, мое дорогое дитя? Возможно, я смогу тебе помочь».

Я уже достаточно встречала людей, которые во что бы то ни стало хотели помочь мне, поэтому решила что-нибудь придумать, чтобы отделаться от него: «Нет, спасибо. Я прохожу обучение в ашраме Шивананды. Если мне понадобится помощь, я могу попросить тех, кто живет там». Мужчина казался очень вежливым. Он повторил свое предложение и добавил: «Если я буду тебе нужен, ты сможешь найти меня каждый день в пять часов утра на берегу Ганги».

Через два дня ночью мне приснился очень ясный сон. Он был таким ясным, как если бы это было какое-то видение. Передо мной возникло лицо того самого человека, и он сказал: «Возможно, я тот, кого ты ищешь». На следующее утро я решила поискать его там, где, как он сказал, его можно было найти. Он действительно сидел около реки.

Он начал смеяться, когда узнал меня, но это был добрый дружеский смех. В промежутках между взрывами смеха он предложил мне сесть рядом с ним. Перестав смеяться, он повернулся ко мне и спросил: «Что ты хочешь? Зачем ты пришла ко мне?» Тогда я была очень наивной. В драматической манере я воскликнула: «Я хочу космическое сознание, и если есть что-нибудь большее, чем это, мне это тоже нужно!»

Это вызвало еще один взрыв смеха.
«И что ты делаешь, чтобы получить его?» – спросил он, когда перестал смеяться. «Я медитирую».

«Тогда покажи мне, как ты это делаешь», – потребовал он. Я закрыла глаза и попыталась медитировать перед ним. Я не помню, как долго мои глаза были закрыты, но через некоторое время я внезапно решила их открыть. Оглядевшись, я увидела небо и Гангу. В тот момент, когда я оглядывалась, что-то щелкнуло.

Что-то, что было таким простым и очевидным, вдруг предстало передо мной. Хотя оно было очень ярким, это не было чем-то вроде эффектного взрыва. Это больше походило на тихий восход знания, на внезапное осознание того, что было всегда.

Я посмотрела на него, но все, что я смогла произнести, было: «Это так просто, так просто». Я поклонилась ему в ноги, так как знала, что нашла учителя, которого искала всю жизнь. Я приняла его не как учителя, который просто дал мне этот опыт.

Было что-то еще. Когда я смотрела на него, было сильное чувство, что я знала его очень давно и лишь временно забыла, кто он. Наряду с этим странным чувством была сильная симпатия. Я хотела провести всю свою жизнь с этим человеком. Я не хотела упускать его из виду. Однако следующие его слова шокировали меня. «Ты можешь идти теперь. Ты получила то, ради чего пришла. Теперь ты можешь идти».

Я была в ужасе. Наконец-то после долгих напряженных поисков и практики на протяжении месяцев я нашла своего учителя. Он дал мне этот замечательный опыт и сейчас просто хочет уйти из моей жизни. Я просила и просила, но он отказывался разрешить мне остаться с ним. Это было похоже на нечто в духе дзэн.

В конце концов он оттолкнул меня, сказав: «Сейчас мне надо идти. Если я тебе еще когда-нибудь понадоблюсь, я снова найду тебя». После того как он ушел, я поняла, что абсолютно ничего про него не знаю. Я не знала его имени, не знала, из какого он города, не знала, куда он пойдет дальше, не знала даже, где он остановился в Ришикеше. Единственное, что я знала, так это то, что в пять часов утра его иногда можно будет видеть на берегах Ганги, именно на этом участке реки.

Я вернулась в свою пещеру недалеко от ашрама Сварги. Хотя я и чувствовала разочарование от того, что не знала, как вновь встретиться со своим учителем, я все еще была в экстатическом состоянии. Ощущался странный аромат, который я никак не могла классифицировать.

Опыт, который я получила, казался полным и окончательным. Я почувствовала, что больше он ничего не может мне дать, но в то же время у меня было терзающее, изводящее желание быть физически рядом с ним, быть в его компании все время. Оно так заполнило меня, что я принялась бегать и танцевать.

Я побежала в близлежащий лес и стала обнимать и целовать там деревья. Я чувствовала полное единство со всем, что было вокруг меня, и хотела выразить свою любовь, обнимая все, что видела. Позже я села и задумалась, как можно снова увидеть этого человека.

«Он иногда появляется на берегу реки, – подумала я. – Хоть он и сказал про пять утра, но он может вернуться туда в любое время. Я могу пропустить его, если не буду постоянно наблюдать за этим участком реки. Нужно найти место, откуда я могла бы постоянно смотреть на этот берег».

Я посмотрела вокруг и увидела прекрасное большое дерево, росшее прямо рядом с рекой. Сидя под тенью его ветвей, я обнаружила, что отсюда открывается хороший вид на то место, куда мог прийти мой учитель. Я вернулась в пещеру, собрала свои скудные пожитки и начала жить под деревом.

Экстатическое состояние стерло все трудности жизни под открытым небом. Было нетрудно жить в центре паломничества, таком, как Ришикеш. Я носила оранжевую одежду, традиционный цвет санньясинов, поэтому местное население оказывало мне почет, даже несмотря на то что я нисколько не разговаривала.

У меня было только одно платье. Когда нужно было помыться, я заходила по пояс в реку и терла на себе платье. У меня было только одно одеяло, но его было вполне достаточно, чтобы защититься от холода, когда температура ночью опускалась до трех-четырех градусов по Цельсию.

Вначале я часто ходила за бхикшей, которую давали в одном из ашрамов – у меня не было денег на покупку еды, – но когда местные люди увидели, что большую часть дня я медитирую под деревом, некоторые стали оказывать мне поддержку.

Обычно я открывала глаза после медитации и находила тарелку еды перед собой. Я никогда не знала, ни откуда появляется пища, ни кто меня кормит. Я гуляла, плавала в Ганге и медитировала, но большую часть времени просто сидела под деревом и наблюдала, как люди ходят по берегу реки. Я знала, что рано или поздно мой учитель вернется.

И он действительно вернулся через восемь месяцев. Как-то вечером я сидела под деревом и медитировала, и вдруг внезапно у меня возникло желание открыть глаза и посмотреть. Он шел ко мне с улыбкой узнавания на устах. Все эти восемь месяцев он был далеко от Ришикеша, навещал своих преданных, живущих в других частях страны, а теперь вернулся, чтобы снова провести время на берегах Ганги.

Когда в ходе моей исследовательской работы всплыла эта история, Пападжи прокомментировал: «Я распознал в ней пламя свободы. Это пламя горит очень редко. Я не часто вижу его на лицах людей, но одного взгляда на эту девушку было достаточно, чтобы понять – она полностью посвятила свою жизнь поиску свободы».

Пападжи не знал, что Мира терпеливо ждала его под деревом. Вот что он обнаружил, вернувшись в Ришикеш после восьмимесячного отсутствия:


"Когда я вернулся в Ришикеш из Лакнау, я переплыл на лодке реку и сел на скамейку под тенистое дерево, наблюдая за прохладными текущими водами Ганга. Рядом со мной отдыхала семейная пара из Гуджарата, они указали мне на девушку, сидящую на берегу реки, и сказали: «Она единственная женщина садху, которую мы видели в Ришикеше».

Это была та самая девушка, которую я встретил в ресторане Лакшми. Они сказали, что у нее только одно платье и одно одеяло и что она все время проводит, медитируя под деревом.

Женщина из Гуджарата прибавила: «Однажды, когда она отправилась на прогулку, мой муж положил немного денег под коврик, на котором она сидит. Когда она вернулась и нашла деньги, она их просто выбросила в реку и продолжила медитировать».



Мира продолжает свой рассказ:

"Он по-прежнему не позволял следовать за ним, но зато уверил, что будет приходить каждый день под мое дерево, чтобы повидаться со мной. С того дня он стал появляться с тарелкой еды каждый день около полудня, садился рядом, и пока я ела, отвечал на все скопившиеся у меня духовные вопросы.

Я рассказала ему о своем переживании после нашей первой встречи, о том блаженстве, благодаря которому я прожила восемь месяцев в прекрасном состоянии покоя, несмотря на отсутствие физического комфорта.

Я сказала ему, что хотя экстаз через несколько месяцев поутих, на его место пришло глубокое ощущение покоя. Во время медитаций у меня было много необычных переживаний, и я подробно рассказала ему обо всем, что со мной происходило. Все, что я говорила ему, он слушал очень внимательно и в большинстве случаев положительно комментировал мои рассказы.

Только во время наших встреч я узнала, что его зовут Пападжи, что у него есть семья в Лакнау и что он проводит много времени, путешествуя по Индии, навещая своих многочисленных преданных.

Однажды он пришел очень рано, так рано, что ему даже пришлось меня разбудить. С ним был один из его преданных, которого он представил как Балдев Радж. Они проводили большую часть времени в Ришикеше вместе."


Балдев Радж был одним из преданных Пападжи, живущим в Лакнау. В детстве они жили недалеко друг от друга, но встретились лишь в 60-х. Они оба приехали как беженцы в Лакнау в 1940 г. и поселились в разных частях города.

Пападжи сказал мне, что в шестидесятых – семидесятых годах у Балдева Раджа была такая сильная преданность к нему, что его лицо стало меняться, пока не стало удивительным образом походить на лицо Пападжи. Он объяснил, что когда ум полон любви к кому-то, тело и лицо могут меняться, принимая облик возлюбленного.

В данном случае превращение было весьма удивительным: Пападжи рассказал, что однажды жена Балдева приняла Пападжи за своего мужа и обняла его. Что-то подобное произошло и с Мирой в течение первых же месяцев общения с Пападжи. Через несколько лет он прокомментировал это в своем письме к Шри Б. Д. Дезаю. Повод для разговора возник, когда Пападжи заметил, что почерк Шри Дезая стал напоминать его собственный:

"Увидев твое письмо от третьего декабря, адресованное Шеван Джи, я осознал, что твой почерк абсолютно похож на мой. Здесь (в Лакнау) все думают, что это я написал Шеван Джи. Только Мира смогла понять истинное значение происшедшего – почерк может стать похожим на почерк учителя в том случае, если свободно текущий поток преданности центрируется на сердце учителя.

Мира рассказала мне, что подобная история произошла с ней три года назад. Когда она купалась в Ганге, к берегу подошел саннъясин, которого она очень хорошо знала, и спросил ее: «Где Мира?» Когда Мира сказала, кто она, саннъясин был в шоке, глядя на произошедшие с ней перемены.Он сказал: «Ты стала такой же, как твой учитель. Я не узнал тебя. Твой физический облик и, кажется, даже твой пол изменились».



Балдев Радж примерно того же возраста, того же роста, что и Пападжи, и родом он из той же части страны, так что ему было не так уж трудно стать похожим на Пападжи. Двадцатилетняя блондинка Мира должна была претерпеть гораздо большие трансформации, чтобы человек, хорошо знающий ее, не смог ее узнать.



Она продолжает повествование:

"В тот день, разбудив меня рано утром, Пападжи пригласил меня на прогулку с ним и Балдевом Раджем. Мы отправились в Пул Чатти, небольшой ашрам, находящийся на берегу Ганги в шести километрах к северу от Ришикеша. В то время туда было не так-то просто дойти, как сейчас. Это был первый раз, когда учитель разрешил мне провести с ним целый день.

Я узнала, что он живет в одном из местных ашрамов, потому что Пападжи сказал, что я могу приходить к нему, когда захочу. С того момента я стала проводить с ним гораздо больше времени. Он не только приносил мне еду днем, но и часто стал приходить утром или вечером, а если его не было, я отправлялась навестить его, пользуясь его постоянно действующим приглашением. Эта идиллия длилась примерно полтора месяца.

А потом Пападжи шокировал меня, сказав, что собирается отправиться в путешествие на Юг и что я не могу поехать с ним. Я спросила его о причине отказа, и он ответил: «Когда я пускаюсь в такие странствия, то всегда путешествую один. Временами мне необходимо быть наедине с самим собой. Отправляясь в подобные поездки, я никогда раньше не брал с собой иностранцев».

Больше я не представляла себе жизни без него, поэтому я все умоляла и умоляла, пока он наконец ни уступил. Когда же он в конце концов согласился, то заставил меня подписать «договор», который он составил у себя в записной книжке. Согласно этому документу, я должна была без ссор и споров покинуть его, лишь только он попросит меня об этом. Я с радостью подписала. Я бы подписала что угодно, лишь бы остаться с ним.

На следующее утро, переправившись на небольшой лодке через реку – в то время там не было моста, – мы сели на поезд, который привез нас во Вриндаван."

Была еще одна причина нежелания Пападжи брать ее. Пападжи сказал ей: «Во Вриндаване не медитируют, там выражают свою преданность». Он сказал ей об этом, но ей было все равно. Она по-прежнему хотела поехать с ним. Пападжи разрешил, но взял с нее обещание, что она вернется в Ришикеш, как только он попросит ее об этом.

О дальнейших событиях теперь рассказывает Пападжи:


"Приехав во Вриндаван, я хотел вместе с ней посетить Храм свами Шри Ранганатха, но у смотрителя были инструкции не пускать иностранцев внутрь. И он старательно исполнял указания.

Человек, который уже имел даршан в храме, увидел, как я спорю со смотрителем, и вмешался. Он отвел нас к секретарю ашрама и объяснил ему, что мы хотим войти в храм, чтобы получить даршан божества. Секретарь оказался добрым и вежливым, он объяснил нам, что устав храма запрещает иностранцам входить внутрь. Он против этой политики, но вынужден подчиниться, раз его наняли для этого.

Он предлагал изменить это положение, но попечители храма до сих пор не обсудили и не проголосовали за его изменения. И чтобы показать, что он сочувствовал нам и вынужден был отказать не по своей воле, предложил место в доме для VIP гостей.

Позднее мы узнали, что в его роскошных апартаментах совсем недавно жили члены правительства, когда приезжали во Вриндаван. Он сказал, что мы можем оставаться в доме столько, сколько захотим, и распорядился, чтобы нам приносили завтрак, обед и ужин прямо в наши комнаты."



Когда я разговаривал с Мирой об этом эпизоде, она вспомнила, что им удалось попасть в храм и получить даршан:

" Он привел меня к большому храму, но человек у ворот не захотел нас впустить. Пападжи отказался принять «нет» в качестве ответа и провел ряд оживленных переговоров с некоторыми официальными лицами храма.

Я думаю, что в конце концов он каким-то образом смог их очаровать и убедить в том, что, несмотря на мои белокурые волосы и неспособность произнести ни слова на одном из индийских диалектов, я, тем не менее, являюсь брамином.

И мы не только смогли войти внутрь, чтобы взглянуть на божество, но нам также были предложены апартаменты в доме для VIP гостей (очевидно, там еще недавно жил премьер-министр). У нас даже не было чистой одежды, чтобы переодеться, однако в конечном итоге с нами стали обращаться так, как будто мы были членами королевской семьи.

В тот момент, как я ступила на землю Вриндавана, у меня произошла вспышка узнавания. Хотя я никогда не была здесь, все выглядело таким знакомым, и когда я ходила по улицам, я знала, что увижу за следующим поворотом.

Раньше я ничего не знала о традиции бхакти. Я медитировала, чтобы достичь просветления, и ничего не слышала о святых, утративших себя в любви к Богу.

Пападжи показал мне все места, связанные с Кришной, и рассказал много легенд о божествах и святых. Я полюбила их, как рыба любит воду. Через несколько дней мы оба вели себя, как экстатические бхакты. Я пела и танцевала на улицах, а у Пападжи были бесчисленные видения его возлюбленного Кришны.

Когда мы приехали, Пападжи сказал мне: «Я сделал рискованный шаг, привезя тебя сюда. Это место не для медитации, это место преданных. Я не знаю, подходит ли оно тебе, и не знаю, что с нами здесь произойдет».

Мы оба провели здесь чудесные десять дней, и я не думаю, что он когда-либо сожалел о своем решении взять меня с собой."



Я разговаривал с Мирой о восторженном состоянии Пападжи, чтобы лучше понять, что оно собой представляет:

Дэвид: Вел ли он себя как бхакти, когда был с тобой во Вриндаване?

Мира: Да, у него было много видений. Он был в экстазе большую часть времени. У него было совершенно другое лицо, – за все те месяцы, что я видела его в Ришикеше, я ни разу не видела у него такого лица. Я была поражена.

Дэвид: Как он выглядел, когда у него были такие видения? Что ты можешь сказать?

Мира: Внешние реакции исчезали. Он переставал замечать, что происходит вокруг. Затем, через некоторое время его тело начинало немного дрожать. Иногда у него текли слезы.

Дэвид: Глаза у него были открыты или закрыты?

Мира: Обычно его глаза были открыты, но когда экстаз становился слишком сильным, он их закрывал. Иногда он плакал, а иногда неудержимо смеялся. У него очень своеобразный смех, когда он находится в этом состоянии. Это совсем не похоже на его обычный смех.

Если его глаза были открыты, в них была необыкновенная красота. Он сам в этот момент видел Бога, и в его глазах было отражение божественности.

Дэвид: Описывал ли он то, что видит, в тот момент, пока у него было видение, или он мог говорить только потом?

Мира: Пападжи любил делиться своими видениями, рассказывая о них после. Но он никогда не говорил о них тогда, когда они происходили. После видения обычно стояла долгая тишина. Он был переполнен переживаниями и не мог говорить. Примерно через час или позднее он обычно начинал описывать свои переживания, тем самым уменьшая их остроту.

Дэвид: Какого рода у него были видения? Ты можешь вспомнить несколько примеров?

Мира: Это зависело от того, где он был или о чем он говорил. Так как мы были во Вриндаване, месте божественной любви, то видения обычно принимали форму Кришны в объятиях божественной любви со своими гопи (возлюбленными). Этот образ возникал у него вновь и вновь.

Когда он рассказал мне истории преданности Тулсидаса и Кабира, то к нему стали приходить видения этих святых. А когда мы приходили в те места, которые были связаны с жизнью Кришны, у него были видения событий, происшедших тысячи лет назад.

Он был удивительно открыт всем тем потокам бхакти, витающим в воздухе. Каким-то образом он настраивался на них, и они физически представали перед ним.

Весь Вриндаван насыщен бхакти паломников. Учитель просто настраивался на эти святые мысли, и они представали перед ним в видениях. Эти визуальные переживания могли происходить в любой момент. Иногда они происходили, когда он сидел в комнате, иногда, когда мы гуляли, иногда даже во время разговора.

Дэвид: Смущался ли он, если его в такие моменты видели другие люди? Иногда мне казалось, что он хотел бы скрыть свою бхакти. Ему не нравилось выставлять это напоказ.

Мира: Да, если вокруг было много людей или те, кого он не знал, он мог пытаться скрыть это. Но если он был с небольшой группой людей, которых хорошо знал, то не возражал.

Дэвид: Как ты думаешь, он специально вызывал эти видения или они просто приходили сами?

Мира: Нет, он их не вызывал. Он всегда казался удивленным, когда они случались. Похоже, что видения приходили сами по себе, танцевали перед ним, а потом исчезали.



Пападжи согласен с Мирой, рассказывая, что вся атмосфера во Вриндаване насыщена бхакти, тысячелетиями приходящими сюда бхактами Кришны. Одна удивительная история, которую Пападжи часто рассказывает, хорошо иллюстрирует его точку зрения:

"Однажды я ехал из Харидвара во Вриндаван на ночном автобусе. Он едет примерно двенадцать часов и приезжает в шесть утра. Один из пассажиров вышел из автобуса и пошел по дороге. Через несколько шагов он встретил женщину, яростно метущую улицу. Вокруг нее было облако пыли.

Мужчина обратился к ней и попросил перестать мести, пока он не пройдет, чтобы пыль не запачкала ему одежду. Она сделала ему одолжение, перестав мести на несколько секунд, пока он проходил. Я шел следом. Когда я поравнялся с женщиной, она мне сказала:

«Этот человек, наверное, здесь новенький или приехал по какому-то другому делу. Люди, которые действительно знают святость этой земли, не просят, чтобы я перестала мести. Напротив, они ложатся в пыль и просят, чтобы я насыпала им на голову немного земли. И они платят мне за это пять или десять рупий. Этот человек не знает, как тут все свято».



Сейчас я возвращаюсь к паломничеству Пападжи и Миры во Вриндаван. Пападжи несколько дней наслаждался роскошью дома для VIP гостей, а потом решил переехать в комнату попроще. Он захотел узнать, есть ли комнаты в ближайшем ашраме Пагал Бабы. Пагал на языке хинди означает «сумасшедший».


"Я показал Мире все важные места во Вриндаване. Она сказала, что чувствует, что жила здесь раньше, потому что даже маленькая дорожка ей была знакома. Она была в таком экстазе, что принялась танцевать прямо на улице, как Мирабай.

Многие преданные, пришедшие сюда, чтобы совершить паломничество, присоединились и следовали за ней, пока она, танцуя, двигалась по улицам.

Я решил съехать из дома для VIP гостей и занять меньшую комнату. Я пошел к Пагал Бабе – сумасшедшему свами – с просьбой о приюте (я знал, что у него в ашраме было несколько комнат). Баба нас тепло принял и тут же предложил мне сигарету Commander's Navy Cut – в те дни это была большая роскошь. Баба был заядлым курильщиком, а эти сигареты были его любимыми. Он, бывало, спал целые дни напролет, так что нам очень повезло, что мы застали его бодрствующим.

Как я уже сказал, он оказал нам радушный прием и попросил своего секретаря предоставить нам комнату."

Однажды днем, пока Пападжи спал, я взял интервью у Миры, поскольку хотел услышать ее рассказ о тех месяцах, которые она провела с ним в Ришикеше и Вриндаване. Все истории, которые я до сих пор пересказывал, начались с этого интервью.

Пападжи встал в четыре часа пополудни и спустился попить чаю. Мы не говорили ему о нашей беседе, но он, казалось, и сам знал.

Он сказал Мире: «Ты не рассказала ему историю о ребенке из ашрама Пагал Бабы. Расскажи ему о ребенке с большой головой».

Мира совершенно забыла о том случае, но с помощью Пападжи она вспомнила следующие детали:


"Мы переехали в ашрам Пагал Бабы, известного святого Вриндавана. Несмотря на то что Пагал Баба был заядлым курильщиком и вел себя довольно эксцентрично, он все-таки был очень добрым, щедрым человеком. Казалось, что он сразу же всем сердцем полюбил Пападжи.

Он никогда раньше не видел ни одного из нас, но как только мы вошли, Пагал Баба начал тут же давать указания своим помощникам, чтобы они устроили нас и заботились о нас должным образом. Комнаты были поменьше, чем в доме для VIP гостей, а гостеприимство осталось на таком же высоком уровне.

Однажды в ашрам пришла семья с очень больным ребенком. Мы видели, что он был серьезно болен, так как голова у него была в два раза больше, чем обычно – возможно, из-за опухоли, а может, из-за водянки мозга. Я не знаю, в чем там было дело. Врачи сказали родителям, что состояние ребенка безнадежное, поэтому они возили его ко всем святым в надежде на чудесное исцеление.

Я помню, что один из них сказал, что ребенок проживет лишь несколько недель. Так как Пагал Бабы в этот момент в ашраме не было, то больного принесли нам. Мать, положив ребенка на колени учителю, исчезла вместе со своим мужем. Мы подумали, что, возможно, они ушли, чтобы принести поесть малышу, а может, хотят найти ванную комнату.

Через несколько минут учитель заподозрил что-то неладное. «Быстрее! – закричал он. – Пойди и посмотри, где они! Пойди и посмотри, что происходит!»

Выбежав из комнаты, я увидела, что мать ребенка садится в машину. Было очень похоже на то, что они собираются уехать, оставив дитя с нами. Я попросила ее вернуться и забрать ребенка. Она извинилась, сказав, что так волновалась, что совершенно забыла о нем. Лично я думаю, они решили, что самое лучшее для ребенка будет остаться со святым человеком.

Пападжи отдал малыша, и семья уехала. Месяц спустя мать ребенка вернулась со сладостями, гирляндами из цветов и – со здоровым ребенком. К тому времени нас там уже не было, и эту историю мы услышали позднее. Ребенок не оправдал мрачных прогнозов врачей и внезапно поправился.

Я спросила учителя, не он ли вылечил ребенка. И он ответил: «Нет. Они просто очень верили в то, что если принести малыша к святому, что-то да произойдет. Ну вот, что-то и произошло. Если у вас достаточно сильная вера, то любое чудо возможно».


Я спросил Миру, присоединялся ли Пападжи к ней, когда она танцевала на улицах Вриндавана. А задал я этот вопрос потому, что слышал от других людей рассказы о том, как Пападжи в экстазе танцевал на улицах.

Свами из Ришикеша по имени Балайоги с любовью вспоминает, как в начале семидесятых видел, как Пападжи танцует на дороге и время от времени откусывает от чапати с карелой. Должно быть, это выглядело очень необычно, поскольку Пападжи было тогда около шестидесяти, и весил он килограммов восемьдесят. Карела на хинди означает «горькая тыква», небольшой и очень горький представитель семейства тыквенных.

Мира сказала, что никогда не видела, как танцует учитель, поэтому такие случаи происходили, по всей видимости, не часто. Однако хоть Пападжи и редко об этом рассказывал, однажды он танцевал во Вриндаване с Кришной и Мирабай, известной бхакти Кришны, жившей несколько сотен лет назад.

На своих сатсангах Пападжи часто рассказывал истории из жизни Мирабай, подчеркивая, что она была принцессой, которая оставила свою семью и окружение, чтобы свободно выражать свою любовь к Кришне.

Я спросил Пападжи о том танце, и вот какой ответ получил:


"С раннего детства я был сильно привязан к Кришне. Тогда я считал, что только женщины могли его видеть, потому что во всех историях, что я читал, он являл себя лишь гопи Вриндавана.

У меня была специальная женская одежда, которую надевал всякий раз, когда хотел увидеть Кришну. Я также купил ювелирные украшения, которые подходили к одежде. Обычно я подкрашивал лицо, надевал украшения и женскую одежду, и пел Кришне, играя на эктаре – однострунном инструменте, который держал на колене.

Я видел картинку Мирабай, сидящей в этой же позе. Кришна появлялся перед ней, когда она пела ему, поэтому я подумал: «Может быть, стоит попробовать. Вдруг это сработает».

Затем я прочитал полную историю жизни Мирабай. Когда она танцевала для Кришны, он появлялся перед ней. Я подумал: «Я могу еще и это попробовать, если хочу увидеть Кришну».

Однажды, будучи во Вриндаване, я закрыл дверь своей комнаты и танцевал целую ночь. Тогда передо мной возникли Кришна и Мирабай. Мы втроем танцевали несколько часов. Экстаз от того святого танца был всепоглощающим. Даже по прошествии недель, куда бы я ни посмотрел, я видел только танцующих Кришну и Мирабай."



Для Пападжи танец становится по-настоящему красивым лишь тогда, когда представляет собой проявление не-ума.

Он сказал: «Когда я смотрю на сатсангах на поющих и танцующих передо мной людей, я не просто слушаю слова или смотрю на их движения, я смотрю, откуда исходят песни и танцы.

Если они идут от ума, то мне кажется, что слова и движения ужасные, даже несмотря на то что человек, исполняющий их, может быть умелым профессионалом. А если пение и танец идут из Сердца, из места не-мысли, тогда представление для меня всегда прекрасно, пусть даже певец фальшивит, а его движения неловкие».


Когда он говорит об этом, он часто иллюстрирует свою точку зрения двумя рассказами о танцорах, которых он видел много-много лет назад.


"Однажды я видел человека, танцующего на берегу реки Кавери в Южной Индии. Казалось, что он танцевал сам для себя. Я подумал: «Для кого он танцует?» Обычно всегда, если устраивается представление подобно этому, собирается публика. Но, оглядевшись, я никого не увидел. Это было очень уединенное место – на берегах реки рос лес, в котором никто из людей не жил. Человек танцевал с закрытыми глазами, и ему было все равно, видит его кто-нибудь или нет.

Прекрасный, самозабвенный танец человека, спонтанно выражающего свою внутреннюю радость. Я никогда раньше не видел, чтобы кто-нибудь так танцевал. Я был так тронут его танцем, я хотел подойти к нему и заговорить с ним, но он был полностью поглощен своим внутренним миром.

Один или два раза он открыл глаза, но не видел меня, хотя я был в его поле зрения. Его глаза были открыты, но он ничего не видел. Его внимание не было обращено вовне. Я почувствовал внутреннюю красоту, которая выражалась в его движениях, и оставил его танцевать в одиночестве и наслаждаться танцем.

Я видел много танцевальных представлений и на Западе, и в Индии, но никогда не видел профессионального танцора, который бы обладал такой красотой, как этот человек. В его движениях был вкус, аромат, которого невозможно достичь обычной практикой.

Я видел еще одного человека, который так же танцевал. Это было очень давно, в 1945 г., когда я еще жил в Мадрасе. Я был в шиваитском храме, когда увидел, как танцевал этот человек. Он тоже не осознавал, что танцует. Он танцевал весь день и всю ночь. Люди клали еду ему в рот, но он даже не осознавал, что его кормят. Он прикоснулся к внутренней красоте, и эта красота дала ему силы для прекрасного танца, который продолжался много часов. И это не было похоже на то, как некоторые люди прыгают в экстазе.

Каждый его шаг, каждое движение было правильным, так что он, скорее всего, учился танцам. Но через свою преданность Шиве он научился преодолевать ограничения тела и ума. Благодаря интенсивной бхакти Шиве он научился танцевать так, как танцует Шива – безумно, не осознавая своего тела.

Если вы любите свое собственное Я, это самое лучшее искусство, лучший способ выразить это."

Проведя десять дней во Вриндаване, Пападжи решил вернуться в Лакнау, чтобы забрать из банка некоторую сумму денег. Он изначально собирался поехать в Раманашрам, но, когда прибыл в Лакнау, изменил свое намерение. Мира продолжает свой рассказ.


"Когда мы прибыли в Лакнау, меня сразу же представили родителям учителя. Его мать показалась мне очень сильной женщиной. Похоже, что она была гуру для нескольких женщин, которые приходили слушать ее бхаджаны. Я не могла разговаривать с ней, потому что она знала только пунджаби, но в ее доме была приятная атмосфера. Казалось, весь дом наполнен бхакти.

Отец учителя прекрасно говорил по-английски. Он держался со спокойным достоинством, но редко разговаривал с кем-либо. Я никогда раньше не видела учителя с учениками, за исключением того времени, которое я провел с ним и с Балдевом Раджем.

В Лакнау я с удивлением обнаружила, что он был гуру для многих людей. Когда стало известно, что он в городе, к нему непрерывным потоком стали стекаться люди, где бы он ни остановился. Тогда не было отведено особого времени для сатсанга. Он разговаривал с людьми в любое время, когда они находили его.

В Ришикеше он разговаривал со мной в чисто адвайтическом духе. В Лакнау он перешел к более традиционному подходу бхакти. Он рассказывал о жизни святых и объяснял значения стихов из таких текстов, как Рамаяна или Гита.

Учитель словно бы приводил свое учение в соответствие с различными склонностями людей, приходивших к нему. Не было определенного фиксированного послания, которое он давал бы каждому.

В то время он был очень самодостаточным. Он часто сам готовил для себя еду и любил покупать овощи для семейных трапез. Я наблюдала, как он энергично торгуется, и заметила, что он проверяет каждый овощ, прежде чем положить его в сумку. Если он готовил что-либо на кухне, он часто приглашал меня и давал мне кулинарные уроки.

В другое время, когда в доме не было посетителей, он просто спокойно сидел или читал вслух из Бхагаватам. Он очень любил эту книгу. Однажды, когда он был в Харидваре, он решил прочесть вслух всю книгу Ганге. Он садился на безлюдное место и читал ей каждый день какую-либо часть книги, пока не прочитал ее всю. Есть несколько версий Бхагаватам, но Пападжи больше всего любил одну из них, в переводе Экнатха, известного святого.

Пападжи однажды дал комментарий к этой книге, который был записан на кассету ученым из Австрии Беттиной Баумер. Он был настолько хорошим, что Беттина сказала, что сделает транскрипт его речи и опубликует ее. Она отвезла кассеты обратно в Варанаси, где читала лекции, но они были украдены. Ее комната все время была закрыта на ключ, и больше ничего ценного не пропало.

Когда эту новость рассказали Пападжи, один из преданных заметил: «Вы на самом деле не хотели, чтобы это было опубликовано, так ведь?» Он покачал головой и ответил: «Пет, не хотел бы».

Пападжи читал Бхагаватам Ганге, сидя на острове недалеко от Сапт Саровара, к северу от Харидвара. Он каждый день шел вброд до острова и проводил на нем несколько часов. Однажды он встретил там нескольких обнаженных молодых людей, которые говорили друг с другом на урду.


"Я поприветствовал их на урду и поговорил с ними несколько минут. Один из них увидел у меня в руках копию Бхагаватам и спросил, не Коран ли это. «Да, да», – ответил я. Они были мусульманами и думали, что я тоже мусульманин, поскольку говорил с ними на урду. Я не хотел разочаровывать их признанием, что это индийское священное писание.

Я спросил: «Что вы здесь делаете? И почему вы сидите здесь без одежды?» «Мы рикши, – ответил один из них. – Мы живем на другом конце Харидвара. Каждое утро мы садимся в первый автобус и проводим целый день здесь. Просто сидим тут голыми.

Индийские паломники, которые идут в ашрамы в Сапт Саровар, знают о том, что на этом острове сидят обнаженные йоги, и добираются сюда вброд, чтобы посмотреть на нас. Как только мы видим, что они приближаются, мы садимся в позу лотоса и притворяемся, что мы в самадхи. Это хороший бизнес, потому что паломники часто оставляют нам деньги.

Зимой, когда нет пилигримов и погода холодная, мы одеваемся и работаем рикшами на другом конце города. И все же так мы зарабатываем больше денег, чем рикшами в городе».


Мира продолжает свой рассказ о поездке вместе с Пападжи.

"После того как мы провели некоторое время в Лакнау он отменил свою поездку в Раманашрамам, и решил, что мы должны вместо этого вернуться в Харидвар и Ришикеш. Когда мы приехали, он поселился в комнате в одном ашраме, а я поселилась в другом, неподалеку. Большую часть времени мы подолгу гуляли по окрестностям или просто сидели на берегу Ганги.

Иногда мы уходили так далеко, что нам приходилось ночевать в лесу или на берегу реки и возвращаться только на следующий день. Бывало даже так, что мы не возвращались по нескольку дней. Это была очень легкая, свободная жизнь, мы жили близко к природе.

Поскольку там не было других преданных, которым он был бы нужен, он мог просто гулять и делать то, что хотел. Когда мы были не в городе, мы готовили, ели и жили лагерем на берегу Ганги. Я каждое утро собирала в лесу дрова и раскладывала их на солнце, чтобы к обеду они были полностью сухими. Пища всегда была очень простой.

Неделями мы питались одной картошкой, райта (йогурт и сырые овощи) и кашей из нешелушеной пшеницы. Мы всегда носили с собой котелок, а у учителя в карманах всегда были маленькие пакетики с чаем и сахаром.

Если во время прогулки нам нужно было попить чаю, учитель садился и доставал свои пакетики. Это было для меня знаком того, что пора поискать дров, чтобы вскипятить чай. Мы никогда не брали с собой тарелок или ножей. Когда нужно было поесть, учитель выбирал пару плоских камней и выкладывал на них еду. Мы всегда ели руками. Он очень тщательно выбирал подходящий камень. Иногда он по пятнадцать минут проводил у реки, выискивая и отбраковывая потенциальные «тарелки». Для меня это были экстатические дни. Простая, тихая радость была в этой жизни, которой я никогда не жила до этого."

В определенный момент Пападжи и Мира решили пожениться. Пападжи должен был осознавать, что этим он нарушал и традицию, и закон, поскольку Видъявати, женщина, на которой он женился около 1930 г., была жива и жила в Лакнау. История знает множество случаев, когда индусы брали себе вторую жену, но в последнее время такие браки стали считать социально недопустимыми, за исключением тех случаев, когда первая жена не могла родить ребенка.

Эта практика была объявлена незаконной в 1950-х гг., когда правительство Индии приняло постановление парламента, которое прояснило и систематизировало индийские обычаи, связанные с браками, разводами, наследованием имущества и т. д. Поскольку индийское общество отличается плюралистическими взглядами, разным религиозным группам разрешается принимать свои собственные законы по этим вопросам.

У Пападжи никогда не было близких отношений с Видьявати. Несмотря на то что он всегда охотно помогал ей деньгами, с 1950-х гг. он проводил мало времени в своем доме в Лакнау. Часто, возвращаясь в Лакнау, он предпочитал останавливаться у своих родителей или преданных, которые жили в других частях города.

Несмотря на то что Видьявати видела много необыкновенных трансформаций на сатсангах, которые проходили в ее доме, она никогда на самом деле не верила, что ее муж был настоящим гуру. Она иногда говорила о чудесном безмолвном присутствии Романы Махарши, но никогда не упоминала, что что-то подобное было во время сатсангов Пападжи.

Она в любое время дня и ночи покорно обслуживала нескончаемый поток преданных, которые приходили к нему, но казалось, что она всегда считала своего мужа не кем иным, как несносным и порою безответственным кормильцем, который должен был обеспечивать ее всем необходимым в хозяйстве.


Я спросил Пападжи об этой стороне его жизни.

Вопрос: Что думала Ваша семья, и в особенности Ваша жена, о Вашем бродячем образе жизни? Сколько из них считают Вас просто членом семьи, а сколько обращаются с Вами как с джняни?

Пападжи: Никто из моей семьи не принял мое поведение. Моя жена больше всех страдала из-за этого. По ее мнению, я вел себя безответственно.

С начала 1940-х гг. я всегда ставил на первое место свою духовную деятельность. Я подал в отставку с военной службы, чтобы найти гуру который мог бы помочь мне увидеть Бога, поскольку я думал, что это важнее всего в жизни.

Моя жена так не считала. С ее точки зрения, я должен был работать, чтобы обеспечить семью, а вместо этого я шатался по всей Индии и тратил деньги на безуспешные попытки найти гуру, который мог бы мне помочь.

Она никогда не понимала и не разделяла моей страстной жажды Бога. Она думала, что я просто ленив и потакаю своим желаниям. Когда я возвращался домой, она начинала сердиться на меня и требовала ответа, кто, по моему мнению, должен обеспечивать ее и детей, если я не утруждаю себя работой.

«Как ты собираешься дать им образование? Как ты собираешься их кормить? Как ты собираешься женить и выдавать их замуж, если у нас нет денег? Ни одна семья не захочет принять их, как только они узнают, что их отец безработный и тратит все свое время и деньги на нескончаемые паломничества».

Я отвечал ей: «Все уладится. Не беспокойся. Бог заботится о нас. Он даст нам все, что нам нужно». Подобные ответы злили ее еще больше.



Когда я собирал материал для этой части книги, я спросил Пападжи, не хочет ли он рассказать Мире о своем браке. Он предоставил голые факты, отказавшись объяснять или каким-либо образом дополнять их.


"Мы решили пожениться, когда были в Харидваре. Я привел Миру в храм Арья Самадж и попросил тамошнего священнослужителя провести церемонию. Он был не уверен, что ему разрешено венчать индусов с иностранцами, поэтому попросил меня взять письменное разрешение министерства внутренних дел Индии и посольства Бельгии.

Я знал, что получить эти документы было бы долгим, сложным делом, поэтому мы решили провести нашу собственную церемонию на берегу Ганги. Я добыл копию описания церемонии венчания, мы с Мирой отправились на берег реки и я самолично провел эту церемонию.

Мы произнесли положенные клятвы, надели гирлянды на шею друг другу, а затем совершили омовение в Ганге как последнюю процедуру освящения брака. Несмотря на то что это может выглядеть как простой обмен клятвами, для индусов это церемония заключения брака.

Брачные церемонии могут быть долгими и сложными, а могут быть короткими и простыми. Церемония венчания, которая включает в себя всего лишь обмен клятвами и гирляндами, считается законной в Индии."


Когда я спросил Миру об этом событии, она подтвердила слова Пападжи и сказала, что они впоследствии подтверждали свои клятвы, когда оказывались одни на берегу Ганги.

Женитьба на Мире разочаровала многих индийских преданных Пападжи, и многие из них перестали приходить к нему. Я никогда не слышал, чтобы Пападжи говорил о том, что заставило его следовать выбранному курсу, однако несколько раз я слышал от него, что он не может выбирать, что ему делать или чего не делать, поскольку эта способность полностью у него отсутствует.

Он сказал это в 1994 г., рассказывая о том, как люди ведут себя после просветления. Нет ничего, что можно было бы делать, и нет ничего, чего можно было бы не делать. Что можно делать в этом состоянии? Ничего. Все, что вы делаете после просветления, – это только ваша реакция на внешние обстоятельства.

«Стоит ли мне делать это или то?» – это вопросы, которые рождаются в непросветленном уме. Когда ум исчезает, такой вопрос не может даже возникнуть. Я будет заставлять тело совершать различные действия, и все эти действия будут правильными и совершенными, поскольку они внушены Я. Ум не станет вмешиваться и решать, правильны ли эти действия, потому что ума уже не существует.

Просветление кладет конец всем спорам о правильности тех или иных действий. Проблемы поведения и морали – это проблемы ума, принимающего решения. Они не возникают в Я. Это трудно понять, поскольку через понимание невозможно испытать то, о чем я говорю. Это состояние нельзя описать, нельзя представить себе, к нему невозможно прикоснуться".

Я снова возвращаюсь к деятельности Пападжи в Ришикеше в конце 1960-х гг. Когда Пападжи после ухода на пенсию обосновался в Ришикеше, это был тихий городок с консервативными порядками, но очень сильно изменился в течение первых двух лет после того, как он поселился там.

В конце 1960-х Ришикеш наводнила целая толпа людей с Запада, по большей части молодежи. Они выглядели как садху, а некоторые из них и вели себя как садху. Ходили с длинными волосами и бородами, носили тилаки и четки из рудракши, и даже проводили время в медитациях на берегах Ганги.

Профессор Тимоти Лири, который в 1960-х гг. популяризировал ЛСД, посетил Ришикеш и объявил его «раем на земле». Его слова распространились на Западе, и вскоре город наводнила толпа хиппи, которые принимали ЛСД и курили гашиш.

"В течение года иностранцев в некоторых ашрамах стало больше, чем индусов. Все это время я проводил большую часть времени, сидя на берегу Ганги. Некоторые из этих людей подходили ко мне и рассказывали, какая замечательная вещь ЛСД. Некоторые их опыты были весьма впечатляющими.

Один молодой человек, который принял ЛСД перед тем, как прийти ко мне, описывал свой опыт под действием наркотика. Хотя он не обладал духовными познаниями, некоторые вещи из тех, что он рассказывал, были словно бы взяты прямо из Упанишад.

Другие люди рассказывали мне, что во время психоделических сеансов они входили в такое состояние, в котором внезапно обнаруживали, что обладают знанием всех мировых священных писаний.

Я однажды спросил: «Что происходит, когда действие наркотика заканчивается?»

«Оно кончается через шесть часов после того, как мы приняли таблетку, и тогда мы принимаем еще одну дозу».

Я сказал им, что счастье не должно зависеть от мимолетных состояний или от химических веществ, которые имеют временный эффект. Я объяснил им, что есть счастье, которое может быть постоянным и не зависеть ни от какой внешней причины.

«Если вы найдете это счастье, – сказал я, – вам не нужно будет принимать еще одну таблетку, чтобы оно продолжилось или вернулось. Оно будет с вами всегда».

Лишь немногие из них заинтересовались тем, что я им говорил. Некоторые из этих хиппи жили в огромной пещере в нескольких милях от города. Это было к северу от Ришикеша по дороге на Васиштха Гуху.

Я приехал к ним в 1969 г. Около двадцати человек жили там со стариком-иностранцем, который, как они сказали, был их гуру. Он носил нечто вроде сутаны и выглядел как монах. Он учил их, как нужно медитировать и как достичь просветления, и его инструкции включали в себя регулярный прием больших доз ЛСД.

Когда хиппи только наводнили город, никто еще не знал, что такое ЛСД. На самом деле это был малоизвестный наркотик, еще даже не было запрещено принимать или хранить его.

Когда правительство Индии в конце концов издало закон, запрещающий его хранение и использование, хиппи доставали его через своих друзей, которые жили за границей. Эти друзья пропитывали свои письма жидкой кислотой, и когда приходила почта, хиппи съедали эти письма, чтобы получить свою дозу.

Я заметил, что ЛСД подавляет аппетит. Хиппи в этой пещере могли по многу дней обходиться без еды, пока они постоянно принимали ЛСД. Кто-нибудь из них ходил в Лакшман Джхулу и возвращался с огромным чайником чая. Этого им хватало на целый день.

Они часами сидели, пытаясь медитировать под действием наркотика. Их учитель иногда вмешивался и давал им инструкции, что им следует делать. Они пытались уговорить меня «разочек» принять ЛСД, но я отказался.

Я с интересом слушал их рассказы об их психоделических опытах, но мне не нужны были таблетки, чтобы почувствовать себя счастливым.

Я разговаривал с несколькими молодыми ребятами, которые там жили, о том, что происходит, когда они принимают наркотик. Некоторые из них с уверенностью рассказывали о мистических состояниях, в которых они оказывались. Их рассказы были очень впечатляющими. Я не мог отрицать их опыт, но я отрицал средства, которыми они пользовались, чтобы достичь этих состояний.

Их «гуру» учил их, что ЛСД – это короткий путь к просветлению. Я не верю в это. ЛСД может дать интересные временные эффекты, но ничто временное не может быть просветлением.

Вначале большинство ашрамов в Ришикеше принимало этих новых посетителей. Они выглядели как садху, и многие из них по-настоящему интересовались медитацией и просветлением. Проблема была в том, что они не знали, как правильно себя вести. Они устраивали шум в своих комнатах и мешали соседям. Они спали вместе обнаженными в тех местах, в которых их могли увидеть; девушки купались обнаженными в Ганге, и многие из них не были вегетарианцами.

Ришикеш и Харидвар – это священные города для индусов. В муниципальных пределах этих двух городов запрещено продавать или употреблять мясо и пить спиртное. Новые посетители не уважали эти правила, как и любые правила вообще. Многие из них привозили с собой из-за границы мясо и мясные консервы, а затем мусорили на улицах пустыми упаковками и консервными банками.

Когда местные жители прочитали этикетки и узнали, что едят эти иностранцы, поднялась волна протеста против них. Многие ашрамы закрыли перед ними свои двери, потому что эти люди не уважали традиционный саттвический стиль жизни садху.

Некоторые хиппи оказались истинными искателями истины. Они прекратили свое вызывающее поведение, перестали употреблять наркотики и влились в общины некоторых крупных ашрамов.

Я видел нескольких хиппи, которые очень хорошо прижились в ашрамах Шивананды, Вед Никетан и Гиты, но эти люди были исключениями.

Нашествие хиппи приобрело еще большие размеры, когда к Махариши Махеш Йоги начали съезжаться западные знаменитости, такие как «Битлз» или голливудские кинозвезды. Поскольку эти новоприбывшие тоже не умели себя вести, приходилось часто вызывать полицию. Слишком большие толпы пришельцев нарушали покой жителей, а также местные законы.

Строгие меры, предпринятые полицией, вызвали массовый исход хиппи. Те из них, кто хотел заниматься медитацией, либо уходили в горы, чтобы жить сами по себе, либо отправлялись в другие ашрамы Индии. Одни уходили в Ганешпури, чтобы остаться со свами Муктанандой, другие шли к Монгхиру в Бихар, в ашрам свами Сатьянанды. Другие оставались с Ним Кароли Бабой во Вриндаване или с Махариши Махеш Йоги.

Человек, который помогал Тимоти Лири популяризировать ЛСД, Ричард Алперт, остался с Ним Кароли Бабой, и он дал ему имя Рам Дасс. Я встретился с Рам Дассом в 1990 г., когда он пришел на один из моих сатсангов в Лакнау Я поговорил с ним об ЛСД и оказалось, что он все еще считает ЛСД чем-то хорошим.

Сначала я сказал ему: «Я слышал, что ЛСД можно принять только три раза и только под руководством опытного человека, иначе можно сойти с ума».

Рам Дасс ответил: «В таком случае я уже давно должен был лишиться рассудка, потому что я принял его более трехсот раз. Это мне нисколько не повредило, и я до сих пор считаю, что это может способствовать просветлению».

«Я не думаю, что это так, – ответил я. – Я видел многих людей, которые принимали этот наркотик, и сотни других говорили мне, что они его пробовали. И никто из них не пришел с его помощью к просветлению».

В другой раз ко мне подошел один из учеников Рам Дасса и спросил, можно ли ему будет принять ЛСД во время моего сатсанга. Это был молодой человек из Лос-Анджелеса.

«Сатсанг сильнее повлияет на меня, если я приму ЛСД, – сказал он. – Во все предыдущие разы я так и делал».

Я ответил ему, что он может делать все, что захочет. «Сиди в этом углу, – сказал я, – и никому не говори, что ты делаешь. Посмотрим, что из этого выйдет».

В течение всего сатсанга он просидел с закрытыми глазами. Мы пытались разбудить его к ланчу, но никто не смог его поднять. Он, казалось, находился в полубессознательном состоянии. Когда мы все съели и вымыли посуду, Гопал, один из парней, которые работали в моем доме, подошел к нему и сказал: «Тебе пора уходить. Мне надо выйти купить овощей для ужина. Я запру дверь на ключ, поэтому тебе надо уходить».

Молодой человек был очень расстроен. «Как вы можете говорить об овощах в такой момент? Я почти добился просветления. Мне надо еще несколько минут. Оставьте меня одного и дайте мне просветлиться».

Я дал ему посидеть еще некоторое время, но прошло полчаса, а он не выказывал ни малейших признаков просветления. Я попросил одного из своих учеников погрузить его на рикшу и отвезти обратно в город, в отель Карлтон, где он остановился. Он был неадекватен и абсолютно неспособен позаботиться о себе.

По дороге туда он падал как мешок на спину рикши. Ученик, который поехал с ним, вынужден был поддерживать его всю дорогу. Некоторые люди говорили, что они получили очень хороший опыт под воздействием ЛСД. Другие впадали в такие состояния, как этот молодой человек, а иные, казалось, и вовсе сходили с ума.

Когда я остановился в ашраме в Ришикеше, я встретил одного юношу, который попал в третью категорию. Его звали Джозеф, он жил в соседней комнате. Мы иногда ходили вместе купаться в Ганге. Он был приятным молодым человеком из Англии, девятнадцати или двадцати лет от роду. Однажды ночью я услышал за окном громкие крики. Время от времени они напоминали волчий вой.

Утром свами, который был во главе этого ашрама, пришел ко мне жаловаться на этого юношу. Очевидно, он провел всю ночь сидя на дереве, крича и воя. Поскольку этот свами не говорил по-английски, он просил меня сказать этому молодому человеку, что ему нельзя больше оставаться в ашраме. Я пошел разыскивать Джозефа, чтобы выяснить, что с ним случилось.

«Я принял ЛСД, – сказал он, – потому что хотел помедитировать. Вскоре после этого я обнаружил, что за окном моей комнаты полно обезьян. Мне показалось, что они ждут удобного случая, чтобы проникнуть в комнату и стащить всю еду. Я подумал: „Надо подготовиться к их приходу“. Я забрался на дерево, где они сидели, и начал имитировать их крики. Я верещал, орал и прыгал на ветках, и даже пробовал на них висеть. Очень скоро я почувствовал себя обезьяной. Я провел всю ночь на дереве, издавая обезьяньи крики, потому что был уверен, что превратился в обезьяну.

Один раз я попытался перепрыгнуть с ветки на ветку, но упал с дерева. Наверное, как раз в тот момент он и услышал мои крики. Все оставшееся время я просто издавал обезьяньи звуки. Я вначале решил сосредоточить внимание на точке между бровями, и оказался полностью поглощенным ею. Но каким-то образом я отвлекся и вместо этого начал концентрироваться на обезьянах».

«Свами очень сердит на тебя, – сказал я. – Он не спал всю ночь из-за твоих криков и теперь хочет вышвырнуть тебя из ашрама. Поскольку прошлой ночью ты не отвечал за свои действия, я попробую помочь тебе остаться здесь. Я расскажу свами одну хорошую историю на хинди, а тебе скажу, как себя вести после этого».

Я пришел к свами и сказал ему: «Этот молодой человек прошлой ночью был в экстазе. Он говорит, что вы великий просветленный, и ваша сила очень сильно поразила его. В этом состоянии он забрался на дерево и начал кричать: „Этот свами такой просветленный, такой мудрый, такой щедрый! Он дал мне комнату в своем великолепном ашраме! Я так счастлив от того, что он рядом, я так счастлив, что он так ко мне относится! Я во всем мире не видел другого такого свами!“

Сегодня утром, когда я пришел к нему, чтобы выяснить, что случилось, он сидел в медитации и произносил ваше имя. Вы очень ему нравитесь, – продолжил я, – но его огорчает одно: он не может здесь больше оставаться. У него кончились деньги, и ему скоро придется уйти отсюда, потому что он не может позволить себе здесь оставаться – здесь слишком дорого для него».

Эта часть истории была правдой. У молодого человека кончились деньги, и он ждал, когда родители вышлют ему еще. Свами очень обрадовался, что нашел такого преданного. Он сказал: «Хорошо, он может здесь остаться, если прекратит кричать по ночам. Я ничего с него не возьму. Он может есть вместе со мной».

Я пошел к Джозефу и сообщил ему, что нашел для него бесплатную комнату. «Все, что тебе придется делать, – сказал я, – это падать ниц перед свами каждый раз, когда ты видишь его. Пока ты будешь это делать, у тебя будет бесплатная еда и бесплатная комната».

Мира видела, как Пападжи обращался с некоторыми хиппи в то время. Я попросил ее описать свои впечатления.

"Он очень интересовался ими. Большинство из них променяли свои комфортабельные дома на Западе на примитивный быт здесь, в Индии, чтобы открыть новый смысл своей жизни. Это заставляло его интересоваться ими.

Поскольку они искали новые направления и новые перспективы, многие из них были открыты для всего, что он им говорил. Они были очень эксцентричны в своем роде, но учитель, похоже, ценил это. Его всегда увлекали люди, в которых была легкая «сумасшедшинка». Он обращался с ними очень мягко, но это не мешало ему подсмеиваться над ними. Мы проводили с ними множество сатсангов, но они никогда не вели себя серьезно. Слишком много странных вещей происходило.

Вначале он никогда не критиковал их за то, что они употребляют наркотики, но через год или два, когда увидел, какой вред это приносит их умам и телам, он часто убеждал их бросить принимать наркотики."



На одном из последних сатсангов в Лакнау Пападжи заметил:

«В Харидваре есть один баба, который всю свою жизнь курит ганджу (листья конопли). Вероятно, это идет ему на пользу. Я вижу его каждый год в течение последних 60 лет, и каждый раз я вижу у него во рту трубку для курения марихуаны. У иностранцев, которых я там встречал, похоже, нет такой способности целыми днями курить ганджу без малейшего вреда для здоровья, поэтому я начал убеждать их остановиться».


Мира продолжает свой рассказ о ее жизни с Пападжи в конце 1960-х гг. В этом разделе она рассказывает о том, как Пападжи находил истинных искателей освобождения, которые начинали появляться в Ришикеше, и о том, как он общался с ними.

"Учитель никогда не пытался искать себе учеников, но у него был какой-то внутренний радар, который чувствовал, если поблизости оказывался человек, которому пошел бы на пользу сатсанг. Мы могли сидеть у реки, когда он внезапно чувствовал необходимость куда-то идти.

Он не говорил: «в таком-то месте меня кто-то ждет», просто у него возникало чувство, что нужно пойти в определенный ресторан, магазин или ашрам. Когда он приходил туда, или по дороге, ему встречался очередной искатель, и мы проводили превосходный спонтанный сатсанг.

Это было очень радостным событием для меня, потому что он почти не разговаривал, когда мы были вдвоем, за исключением тех случаев, когда надо было обсудить приготовление пищи или окружающую обстановку. И только когда мы встречали новых людей, я начинала понимать, каким прекрасным учителем он был и каким истинным и глубоким было его учение.

Он никогда не знал, почему его «посылало» к каждому конкретному человеку. Только внутренний голос заставлял его вставать и идти в определенном направлении. Сначала мне казалось, что все эти встречи были случайными, но впоследствии я поняла, что Я выбирало время для того, чтобы искатель встретился с учителем.

В моем случае произошло то же самое, и в последующие годы я наблюдала, как это происходило вновь и вновь, бесчисленное число раз.

Учитель несколько раз говорил мне, что иметь ашрам и быть окруженным тысячами людей не для него. Он был избран для другого – давать последний толчок тем искателям, которые были готовы для прямого опыта. Нужные люди возникали в нужный момент, и «внутренний голос» учителя просто направлял его туда, где они находились.

У учителя все-таки был ашрам, но он был невидим. Его не было ни на одной карте, но те, кто жаждал обрести свободу, обнаруживали, что их путь ведет прямо к нему. Побочным эффектом этого было то, что он не мог планировать свою жизнь.

Учитель мог сказать: «Давай пойдем в такое-то место». По дороге туда он мог без каких бы то ни было объяснений внезапно отклониться от прежнего курса и пойти в другом направлении. Невозможно было спрашивать его, почему он изменил свои планы, потому что он и сам этого не знал. Он просто следовал своему внутреннему голосу, который говорил ему, что нужно идти в другое место. Таким образом он экономил свое время и силы, и в этом была своя особая красота. Ему не приходилось терять свое время с толпами незрелых искателей и выискивать людей, которые бы нуждались в нем.

Он сидел возле реки или прогуливался вдоль берега, отдыхая и наслаждаясь жизнью. Если внутренний голос звал его, он шел, делал свои дела и возвращался обратно, на свое излюбленное место на берегу реки. Было такое ощущение, что все совершенно, все совершается согласно божественному плану.

Конечно, когда он начал давать искателям этот духовный опыт, появились люди, которые сами искали его. Иногда он разрешал им приходить к нему, иногда избегал людей. Та же самая сила, которая направляла его к людям, которые нуждались в нем, делала его невидимым, и если он не хотел общаться с людьми, никто не мог его найти. Если приходили люди, которых он не хотел видеть, тот же самый внутренний голос уводил его в другое место."


Когда я попросил Миру привести пример того, как Пападжи «случайно» встречал кого-то из своих учеников, первым примером, который пришел ей на ум, был случай с француженкой по имени Сита.


"Пападжи исчез на несколько дней, оставив меня одну в Ришикеше. Когда я бродила по городу, мне показалось, что я встретила старую приятельницу с Запада. Я подбежала к ней, чтобы поздороваться, но это оказалась другая женщина. Я начала извиняться и завела разговор с ней. Это было необычно для меня. В то время я редко разговаривала с кем-либо помимо учителя. Через несколько минут выяснилось, что она тоже была духовным искателем и приехала в Индию специально для того, чтобы найти своего учителя. В последующие несколько дней мы с ней подружились."


Пападжи уехал в Лакнау, сказав Мире, что там у него дела и что он вернется через несколько дней. Через пару дней, проведенных в Лакнау, он почувствовал необходимость поехать на юг и посетить Раманашрам. Он купил билет, но, судя по продолжению истории, в поезд так и не сел. Вместо этого он вернулся в Ришикеш и встретился с новой подругой Миры.


" В 1970 г. у меня был план поехать в Раманашрам. В то время поезда на юг ходили не очень хорошо. Во всем поезде был только один вагон, который доезжал до Мадраса. И этот поезд ходил только раз в неделю. Я отправился на вокзал, чтобы сесть в этот поезд, и обнаружил, что этот вагон каким-то образом был отсоединен от состава еще до прибытия поезда в Лакнау.

Поскольку никто не знал, куда подевался этот вагон, а другой поезд до Мадраса должен был пойти только через неделю, я решил вместо этого поехать в Ришикеш. У меня вещи были с собой, так что это не было проблемой. Я просто сел в другой поезд.

Когда я приехал в Ришикеш, я переправился через Гангу. У меня не было определенных планов, где остановиться. Я думал, в какой бы храм или дхарамсалу мне отправиться, когда ко мне подошла девушка и встала прямо передо мной.

«Я хочу поговорить с вами», – сказала она. «Хорошо, – сказал я, – говори». «Не сейчас, – ответила она. – Я только что сделала несколько покупок в одном магазине. Мне нужно забрать их и заплатить хозяину магазина. Я вернусь через пару минут». Через несколько минут она вернулась с мешочком орехов и представилась.

«Я работаю учителем и живу в Париже. Я приехала сюда три дня назад. Там у меня есть духовный учитель. Он из Таиланда и учит буддизму. Однажды он сказал мне: „Я не твой настоящий учитель. Я всего лишь твой проводник. У тебя есть настоящий учитель, который живет в Индии. Это невидимый учитель, у которого есть невидимый ашрам. Когда ты приедешь в Индию, ты найдешь его“».

Мы поговорили еще немного и я выяснил, что никаких более подробных сведений ей не дали. Ей не сказали ни имя учителя, ни его адрес, не сообщили, где она сможет его найти. Ей просто сказали, что она найдет его в Индии. Затем она рассказала, что случилось после этого.

«В моей школе должны начаться экзамены, на которых я обязательно должна присутствовать. Они должны были начаться примерно через месяц после того, как мой учитель из Таиланда сообщил мне об этом, и я знала, что мне обязательно надо быть там. Я попросила отпуск, и мне его дали при условии, что я вернусь из Индии до того, как начнутся экзамены.

Директор школы сказала, что она ни при каких обстоятельствах не продлит мой отпуск до того дня, когда должны начаться экзамены. Мне разрешили уехать максимум на двадцать дней.

Я сразу же полетела в Дели. Я никогда раньше не была в Индии, поэтому я не знала, где искать духовных учителей. Я села в такси в аэропорту и сказала водителю: „Отвезите меня туда, где живут святые“».

Водитель такси почувствовал, что дело пахнет прибылью, и отвез ее в Ришикеш, который находился в четырех часах езды от Дели. Он высадил ее возле ашрама Шивананды, забрал свои деньги и уехал обратно в Дели.

Она вошла туда, но там не было свободных комнат, потому что там проходил курс йоги и все комнаты были заняты. Они порекомендовали ей пойти в главное здание центра Трансцендентальной Медитации, которое находилось на другом берегу реки. Туда она и отправилась.

Когда я ее встретил, она жила там в течение трех или четырех дней. Это была интересная история, но одна вещь сбила меня с толку.

«Почему ты рассказываешь мне все это? – спросил я. – Почему ты выбежала из магазина, не заплатив, и начала рассказывать эту историю совершенно незнакомому человеку?»

«Потому что вы – тот самый учитель! – воскликнула она. – Последние тринадцать лет я мечтала об этом человеке. Хотя я часто видела вас во сне, мне никогда не приходило в голову, что вы тот самый человек, которого я должна была встретить в Индии. Как только я поняла, что это вы, я выбежала из магазина. Пойдемте со мной туда, где я живу. У меня хорошая комната с кондиционером в Центре Трансцендентальной Медитации. Мне так много надо вам сказать!»

«Не сейчас, – сказал я. – Я всю ночь ехал в поезде и устал. Мне надо искупаться в Ганге и поспать несколько часов. Ты можешь прийти ко мне вечером».

Я назначил ей встречу и пошел купаться. Днем я долго спал и видел сон об этой девушке, которую встретил рано утром. Вечером я рассказал ей этот сон.

«Ты была маленькой девочкой примерно семи лет. Мы были не в Индии, потому что здания были не похожи на индийские. Это была какая-то другая страна. Я не узнал это место, я там никогда не был. В этом сне я называл тебя Ситой, потому что это было подходящее имя для тебя».

Когда я назвал это имя, она вытащила кулон, который висел у нее на шее. «Я купила его два года назад во Франции на выставке индийских товаров. Как только я увидела его, я поняла, что он должен быть моим».

Я взглянул на кулон и увидел, что на нем деванагарскими буквами было написано «Сита». Она носила его, не зная, что на нем написано ее имя. Это было для нее окончательным доказательством того, что она нашла своего «невидимого» учителя.

Сита хотела остаться со мной, но я не разрешил. «У тебя есть работа, которая ждет тебя. Ты обещала вернуться в течение двадцати дней. Ты не можешь отказываться от своих обещаний».

«Я могу найти другую работу в любое время, когда захочу, – сказала она. – У меня семилетний опыт работы. Я легко могу найти работу, когда бы я ни вернулась». Я сказал ей: «Смотреть за детьми – это самая подходящая работа для тебя. Ты очень умна и ты хороший учитель. Я вижу это по тебе. Так много детей страдают в школах от того, что у них нет хорошего учителя».

«Если вы пообещаете мне, что приедете во Францию и я увижусь с вами, тогда я вернусь туда». Я пообещал ей, и когда я приехал во Францию через год или около того, я специально встретился с ней. И кто же организовал эту встречу? Я собирался ехать в Тируваннамалай, а у этой девушки были контрактные обязательства в Париже.

Сила, которая организует подобные вещи, вернула меня в Ришикеш, и она же устроила так, что эта женщина оказалась в этом месте меньше чем на три недели. И как только я вошел в Ришикеш, она уже ждала меня там. И это не единичный случай. Меня «посылало» на множество подобных встреч.

И она тоже была не единственным человеком, который бросил все и полетел в Индию, потому что ему была назначена встреча со мной.

Однажды ко мне пришел профессор математики из Венесуэлы, который бросил все и приехал, как только узнал обо мне. «Мне о вас рассказал один приятель, – сообщил он. – Он сам не знаком с вами. Он слышал о вас от какого-то знакомого, который встретил вас в Испании. Как только я услышал о вас, я понял, что мне необходимо вас увидеть. Я уволился с работы и прилетел в Индию ближайшим рейсом».

Что привело его сюда? Когда приходит время, духовный искатель слышит зов Божественного, бросает все и уходит на поиски Бога. Я наблюдал такие случаи много раз."

История профессора математики будет приведена в последующих главах.

Пападжи рассказал еще одну историю, которая начинается похожим образом: поездка в Раманашрам отменяется из-за того, что вагон до Мадраса не прибывает в Лакнау. Из-за того, что у этих историй похожее начало, мне кажется, что эта встреча была частью того же приключения и имела место вскоре после того, как он встретил Ситу.


"Я планировал поехать в Шри Раманашрам, но когда я приехал на вокзал в Лакнау, я обнаружил, что из-за какого-то происшествия мой поезд задержали, и никто не знал, когда он прибудет. На другой платформе стоял поезд, направлявшийся в Ришикеш, и я сел в него."


Пападжи заработал себе почти легендарную репутацию человека, который во время путешествий меняет свои планы в последнюю минуту. Его дочь, Шивани, однажды рассказала мне, что, путешествуя с отцом на поезде, она никогда не распаковывала пищу, которая была у нее с собой, пока поезд не проезжал как минимум одну станцию.

Она на своем опыте знала, что Пападжи мог начать долгое путешествие, но поменять свое решение через несколько минут и выйти на ближайшей станции.

Был один известный случай, когда члены его семьи пришли на вокзал в Лакнау, чтобы проводить его в долгое путешествие. Когда они вернулись домой, они обнаружили, что Пападжи уже пришел раньше них. Он вышел из поезда через дверь на противоположном конце платформы и пошел домой, ничего не сказав людям, с которыми пришел на вокзал.


"После того как я приехал в Ришикеш, я почувствовал внезапный необъяснимый порыв ехать в Бадринат. Это место находится на высоте 4000 м над уровнем моря, и зимой там очень холодно. У меня не было с собой шерстяных вещей, но это меня не беспокоило. Несмотря на то что была середина зимы, я сел в автобус и поехал туда.

Через несколько часов, когда автобус прибыл в Рудрапраяг, я почувствовал, что должен выйти из автобуса и провести вечер там. У меня с собой была одна сумка, которую я отнес в ближайший ресторан. Я решил поужинать там, прежде чем искать, где остановиться. После ужина, когда я вышел, чтобы помыть руки, ко мне подошел человек и спросил, может ли он поговорить со мной. Я спросил его, чего он хочет. Он сказал: «Пожалуйста, давайте пойдем на берег Алакнанды и поговорим там».

Он отвел меня к реке и сказал, что он инженер и работает в Военно-Инженерной Службе в Пуне. У него был гуру, Гулвани Махарадж, который покинул тело примерно за год до этого. Перед смертью он заверил своего ученика: «Ты реализуешь свое Я в этой жизни».

Он серьезно посмотрел на меня. «Я еще не сделал этого, – сказал он. – Но я не могу не верить моему учителю. Я полностью верю в это пророчество. Он недавно явился мне во сне и сказал, что я должен ехать в Бадринат, даже если храм занесен снегом на всю зиму. На самом деле, храм не откроется, пока в середине мая не растает снег.

Я был в нерешительности, предпринимать или нет это путешествие, потому что раньше он никогда не просил меня совершать какие бы то ни было паломничества. С другой стороны, я не мог отказаться выполнять наказ моего дорогого гуру. Поэтому я решил взять отпуск на месяц. Я выехал четыре дня назад и прибыл сюда сегодня днем.

Поскольку я инженер, у меня зарезервирована комната в офицерском бунгало. Когда я вошел в эту гостиницу и присел на скамейку возле двери, чтобы поесть, мой гуру явился мне, указал на вас пальцем и сказал: „Вот человек, с которым ты должен поговорить“. Я сразу же спросил, могу ли я поговорить с вами, и вы согласились, даже при том, что ваша сумка до сих пор находится в ресторане. Вы тот самый человек, с которым я должен был встретиться».

Мы спустились по склону вниз и присели на гхат. Через некоторое время он повернулся ко мне и сказал: «Пожалуйста, расскажите мне, как реализовать Истину».

Я ответил ему: «Тебе не нужны никакие практики. Тебе не нужно петь мантры. Тебе не нужно выполнять йогические асаны и совершать паломничества. Тебе просто нужно заглянуть внутрь себя и увидеть свое собственное Я. В одно мгновение ты обнаружишь, что ты всегда был свободен, но не знал об этом, потому что всегда смотрел наружу».

Мы посмотрели глубоко в глаза друг друга. Внезапно он затрясся всем телом, и по его щекам полились слезы. Он не мог ни говорить, ни идти, и я помог ему подняться. Он пригласил меня остановиться у него в офицерском бунгало, и я согласился. Всю ночь он просидел в состоянии поглощенности, неподвижно".


Так закончилась запланированная Пападжи поездка в Бадринат. Когда он понял, что был «направлен» в это неожиданное место только для того, чтобы встретить этого человека, он отменил свою поездку в Бадринат и вместо этого отправился в Харидвар.

Эти двое больше никогда не встречались. Эти две встречи – с Ситой и офицером – типичные примеры того, как Пападжи встречался со своими учениками в тот период его жизни, когда он был физически очень активен.

Он появлялся в жизни своего ученика в самый нужный момент, способствовал его прямому опыту Я лишь за одну беседу, а затем исчезал таким же загадочным образом, как и появлялся.

В течение многих лет Пападжи ревностно оберегал свою личную жизнь и свою независимость. Он редко давал кому-либо свой постоянный адрес в Лакнау, и толпы людей не ходили за ним по пятам лишь потому, что он не сообщал никому о своих планах, касающихся поездок. Если он решал посетить какое-либо место в Индии, он писал своим ученикам, проживающим там, чтобы сообщить, что он едет.

Когда визит подходил к концу, он либо уезжал, ничего никому не говоря, либо писал другим людям, что планирует к ним приехать. Эта стратегия позволяла ему побыть одному, когда этого хотелось, и давала возможность быть свободным в проведении сатсангов.

Только в 1990 г., когда плохое здоровье уже не позволяло ему свободно путешествовать, он осел в Лакнау и позволил большому количеству людей собираться вокруг него.

Когда я попросил Миру привести еще примеры того, как люди встречались с Пападжи необычным образом, она вспомнила немца по имени Йоахим Греберт. Хотя их первая встреча не сопровождалась такими странными совпадениями, как те, о которых уже было рассказано, это интересная история, которую необходимо рассказать, поскольку Йоахим сыграл ключевую роль, убедив Пападжи приехать на Запад пару лет спустя.

Пападжи сам рассказывает об этой встрече.


"Эта встреча произошла в то время, когда я жил на природе, под деревом на берегу Ганги. Это было недалеко от ашрама Махариши Махеш Йоги. У меня не было собственного места, где жить, не было даже пещеры. Погода стояла прекрасная, поэтому я ел и спал прямо возле реки.

Однажды ко мне пришел молодой немец и спросил, говорю ли я по-английски. Я кивнул. Он сказал, что хочет задать мне несколько вопросов. Затем, не дожидаясь моего разрешения, он забросал меня вопросами. Я ответил на все вопросы, не скрывая, что делаю это ради его удовлетворения. Он, казалось, был глубоко тронут некоторыми моими ответами.

Во время нашего разговора он упомянул, что является главой Центра Трансцендентальной Медитации в Кёльне, в Германии, и что сейчас он живет в ашраме Махариши. Во время нашего разговора он пережил нечто вроде трансформации, поскольку к концу беседы был готов отбросить все свое прошлое, все практики и даже свое положение в организации Махариши.

«Я не хочу больше здесь оставаться, – сообщил он мне. – Я нашел то, что я здесь искал. Мне уже не нужно возвращаться. С этого момента я хочу остаться с вами».

«У меня нет собственного жилья», – ответил я ему и рассказал о том, в каких примитивных условиях я живу. Даже узнав все это, он выразил желание остаться со мной. Объясняя свою позицию, он сказал:

«Я много раз просил Махариши Махеш Йоги ответить на те же вопросы, которые я задал вам сейчас. У меня было много сомнений и вопросов, на которые и ждал ответа. Но каждый раз, когда я просил его, он отвечал, что я еще не готов узнать ответы. Это продолжалось очень долго. Сегодня вы ответили на все мои вопросы, и мой ум успокоился. Я пришел сюда с множеством мыслей, теперь их не осталось. Я никогда не испытывал такого покоя ни с Махариши Махеш Йоги, ни благодаря его практикам. Я хочу уйти из этой организации и остаться с вами. Почему я должен оставаться в том месте, которое не дает мне покоя ума?»

На следующий день он объявился возле моего дерева со всем своим багажом. Его уход обеспокоил служащих его прежнего ашрама. Вскоре стало известно, что он ушел из ашрама, чтобы жить с садху на берегу Ганги. Всем известно, что большинство садху, которые живут на берегу Ганги, постоянно курят чиллум. Люди, которые были во главе ашрама Трансцендентальной Медитации, сделали вывод, что он ушел к одному из таких «гашишных гуру».

Они организовали спасательную экспедицию, чтобы вернуть своего «блудного сына». Через пару дней глава ашрама и еще четыре человека пришли, чтобы убедить молодого немца вернуться в их ашрам. После того как они закончили говорить с ним, он подошел ко мне и сказал: «Эти люди из ашрама хотят забрать меня, а я не хочу туда».

Я посоветовал ему вернуться с ними.
«У меня нет для тебя никаких удобств.
Я живу под деревом. Как долго ты сможешь оставаться здесь со мной?»

Он не хотел уходить, и я сказал ему, что он может приходить ко мне, если захочет. Но сначала я решил поговорить со служащими его прежнего ашрама, чтобы хотя бы убедить их, что я не приучу их бывшего ученика курить ганджу. Они пришли и стали задавать мне множество вопросов. В особенности они хотели знать, в чем заключается мое учение.

Чтобы успокоить их, я сказал: «У меня нет учения. Я просто преданный Шри Раманы Махарши, который жил в Тируваннамалае, в Южной Индии».

Они были настроены очень враждебно по отношению ко мне. Их беспокоило не мое учение и не мой стиль жизни. Они просто боялись, что я продолжу переманивать учеников из их ашрама. Они угрожали мне: они пообещали, что если я буду и дальше жить возле их ашрама, они пришлют людей, чтобы меня побили.

Вскоре после этих событий правительство Индии запретило иностранцам останавливаться в ашраме Махариши в Ришикеше. Правительство заявило, что иностранцы угрожают государственной безопасности, так как некоторые из них могут шпионить в пользу своих государств. Пападжи продолжает рассказ:


"Я не хотел ввязываться в драки с этими людьми, поэтому предложил молодому немцу уйти оттуда и поехать в какое-нибудь другое место. «Давай поедем в Шри Раманашрам, – предложил я ему. – Нет нужды оставаться здесь и воевать с этими людьми».

На следующее утро я сказал ему, что мне нужно сначала поехать в Лакнау, потому что у меня с собой недостаточно денег, чтобы поехать на Юг. На следующий день мы ушли из Харидвара и отправились в Лакнау.

Когда мы прибыли туда, мне не хотелось идти домой и оставаться с семьей, и мы остановились у одного из моих преданных, который предоставил мне свой дом для проведения сатсанга с моими преданными, живущими в Лакнау."