Карл Ренц

В. Как уменьшить количество мыслей?

Карл: Понятия не имею. Меня это не интересует: я наслаждаюсь мыслями.
(смех)
Они приходят и уходят… Единственное дерьмо здесь содержится в идее, что эти мысли – твои. Это маленькое «моё» – ад. А сами мысли – это что? Просто энергетические вибрации где-то там, какие-то концепции: «О, чудесно!», «О, это уже совсем беда!». А если это не твое, кого это тогда волнует? Они просто приходят и уходят сами собой – «Ну, привет!.. О!.. Ха-ха…»

Мне нравятся слова Раманы: «Если бы можно было просто отбросить «моё», то все было бы хорошо». Страдать тебя заставляет только это владение – эта маленькая идея о том, что это твое, это твои мысли; что это ты думающий.
Но даже думающий уже является мыслью, которую никто не может подумать: никто не думает думающего. А потом думающий заявляет, что он может думать! Еще никогда не было ни одной мысли, пришедшей от какого-то думающего, ибо сам думающий уже является мыслью! Как одна мысль может создать другую?

Ни в чем нет никакого владения: это просто свобода энергии, играющей роль мыслей, роль чего-то! Так зачем же заботиться о том, что не твое?! Это просто как зоопарк: полным-полно животных (рычит, урчит, свистит, изображая разных животных…).
(смех)
Это и есть твой ум – как зоопарк. Но ты, конечно же, больше хочешь быть тигром (рычит)! Хотя, в основном, ты как мышь.
(смех)
Мышка-мышонок, считающий рупии.
(смех)
Но в этом смысле что ум, что не-ум – неважно! В мыслях ничего нет для тебя: они приходят пустыми и уходят пустыми. Пусто-пусто-пусто…

Минутка юмора с сатсанга .

Франческо: Это только «ля-ля-ля»! Разговоры, разговоры, разговоры. Да уж, это тебе нравится.

Карл: Ага, мне нравится.

Франческо: Это скучно.

Карл: Особенно вчера. Ты больше не мог думать. Я видел. (смех) Целиком там. Я видел это в отражении их глаз.

Франческо: Что делать?

Карл: (группе) Вам следует знать, что здесь клуб брахмачариев. (указывает на несколько человек, сидящих сбоку, включая Франческо) Семь лет, девять лет, десять лет без секса. А тут однажды молодая женщина сидела без нижнего белья, и они все заметили. (смех)

Франческо: Не только я. Многие видели.

Карл: О да, другой парень даже пошел и пересел с этой стороны на другую. (смех) Я же говорю, бытие – это такой режиссер!

Франческо: Это ничего не меняет. Кого это волнует?

Карл: О, разве это не было мило, Франческо? Ты увидел ее и сразу же отправился к парикмахеру.

Франческо: Может быть, она вернется. (смех)

"Тщетность практик"

СОЗНАНИЕ И САМОСТЬ

В. Я хотел бы знать, что ты подразумеваешь под «Самостью» [Self]. К примеру, когда тело умирает, или блокируется, все, что остается, – это Самость или нет? Ведь существует физическое тело, энергетическое, и ментальное… а то, что остается и перерождается, согласно тибетцам, это Самость или нет?

Карл: Нет.


В. А что для тебя Самость?

Карл: Самость никогда не рождалась. Так что Она никогда не находится в теле или еще где-то. Куда бы ты ни поместил Ее, это будет не то. Можно сказать, что сознание в качестве духа противопоставляется чему-то вроде одного кубического сантиметра сознания тела, как это говорят… на самом деле это буддизм. И есть лама из Дании, Оле Нидал, он всегда проводит этот ритуал по открытию черепа, и это позволяет тебе выйти из тела с этим одним кубическим сантиметром сознания, и потом тын-тын-тын… и некоторые не возвращаются… нет, это…
Проблема в том, что тело не может умереть.


В. Тело? Почему?

Карл: Каждые семь лет каждая эта клетка уже другая. Что здесь умирает? Никакого рожденного тела не существует, и никакое тело не может умереть. Есть только энергия, что трансформируется или принимает иную форму. Никакого умирания не существует. Что же тогда выходит из мертвого тела? Не существует никакого мертвого тела.


В. Но ведь тело без сознания – это мертвое тело.

Карл: Кто тебе сказал?


В. Ну, ведь я все-таки могу провести различие между телом с сознанием и без сознания: движущимся или… только воняющим.

Карл: Это ты можешь провести различие, но тело не проводит никаких различий. Волосы все еще растут, когда тело кажется мертвым, так что тело не знает, что оно мертво. Тело даже сейчас не знает, живое оно или нет.


В. Но в таком теле нет жизни, только волосы растут и ногти…

Карл: Ни в чем никогда не было Жизни. Жизнь никогда ни в чем не находится. Это лишь вибрация энергии, это не Жизнь. Тогда что выходит наружу, когда внутри никого нет? И внутри чего?


В. Но ведь есть отличие мертвого тела от тела, что ходит и говорит, верно?

Карл: Энергия не другая, это просто различные вариации энергии: движущаяся энергия и неподвижная.


В. Можно приблизительно так сказать, что одновременно существуют это маленькое «я-меня», персонаж, и Сознание, Самость?

Карл: Нет, сознание – это не Самость.


В. Самость – это не сознание?

Карл: Нет. Самость – это и не сознание, и не не сознание.


В. Осознанность [awareness] – это сознание? Или качество сознания?

Карл: Нет. Ауробиндо говорит, что осознанность есть Высшее сознание, но… то есть, в сознании есть уровни: различные сознания. Это как вода может быть льдом, паром или быть текучей. То есть, сознание представляет себя различными способами.

А cейчас оно – это тело-крест, то есть, сейчас это нечто вроде плотного сознания – вот и все. Но это не означает, что здесь больше или меньше сознания, и никакое сознание не выходит наружу.


В. Но когда ты говоришь «Самость», это за пределами сознания?

Карл: Это прежде, за пределами, несмотря на… говори как угодно.


В. Есть что-то за пределами Самости?

Карл: Нет. Нет ничего за пределами Самости, но есть что-то прежде сознания – не что-то, а То, чем ты являешься, которое существует прежде сознания. Я бы, скорее, сказал, существует и с сознанием, и без сознания. «Прежде» – это всегда звучит несколько сомнительно.
Ты есть и с сознанием, и без него. Эта Самость не нуждается в том, чтобы быть сознательной, или осознанной, или…

Что бы ты ни сказал, в какое бы название или рамки Это ни поместил, Оно не нуждается в этом. Это и «с», и «без»: и с присутствием, и без присутствия; и с отсутствием, и без отсутствия – вот что Это такое. Абсолютно несмотря на любое присутствие или отсутствие и независимо от них. Так что, если ты говоришь, что Самость – это сознание, тогда ты заключаешь Это в тюрьму.

Все это – игра сознания. Все, что есть, – это сознание. Но Самость не вовлечена в это. Все, чему можно дать название, чему можно приписать какую угодно форму или что-то еще, – все это сознание. Но это уже реализация Реальности, а не Реальность.


Карл Ренц,
Непал, ноябрь 2019, аудио

перевод Ирина Naveen

БЕССМЕРТИЕ

Вопрос: Смерть — это конец?

Карл: Да. Это конец тела, духа и души. Всего, чем ты когда-либо, как ты считал, владеешь. Ты думал, что то и это принадлежит тебе, и если не материальное, то хотя бы та или иная черта характера. Или хотя бы колебание души. Или вообще душа. Но ничего из этого не остается. Умирает обладатель машины, дома и сада, детей и семьи, тела и чувства, духа и души. Умирает обладатель опыта, обладатель истории. Конец. Все. И тогда возникает что-то вроде нулевой точки. И в этой нулевой точке — свобода. В этой свободе ты созерцаешь то, что есть. Потом происходит то, что происходит, и все, что происходит, хорошо так, как есть. Это окончательная ясность, что ничто не принадлежит тебе. Это свобода.

В.: И эта свобода наступает лишь со смертью? Или она есть до этого?

К.: Тебе пришлось бы умирать каждый момент или по меньшей мере быть перед лицом смерти, перед лицом смертности. Все, с чем ты сталкиваешься, смертно. Все, что ты имеешь или переживаешь, смертно. Все, что ты хочешь удержать, мимолетно. Все, чего ты достиг, ты потеряешь. В том числе потеряешь и идею о самом себе. Идея «я». Перед лицом смертности исчезает идея об обладателе. Мое тело, моя жизнь, моя карма, моя история — уходят. Перед лицом смертности исчезает все «мое». Исчезает обладатель. И тем не менее, ты по-прежнему есть полностью то, что ты есть. Ты по-прежнему полностью здесь—чем бы ты ни был.

В.: В качестве кого же? Что от меня все еще полностью здесь?

К.: То, что существует до обладателя. Это ты. Ты существуешь до идеи обладателя и бренности. То, что ты есть, не затрагивается тем, что мимолетно. Оно не затрагивается идеей о том, что ты чем-то владел и можешь потерять. Это оказывается чистой воды идеей. На самом деле ты всегда свободен. В реальности ты всегда пребываешь в Сейчас, где нет личной истории, то есть нет так же никого, кто рожден и может умереть. Самое позднее, смерть дает тебе это познание. Поэтому она освобождает.

В.: Я всегда это так ощущаю, когда кто-то умер: что что-то при этом делается легким.

К.: Все теряет свою тяжесть. Нет больше ничего, что надо было бы нести. Больше нет никого, кто мог бы что-то нести. То есть, позволь умереть тому, что может умереть, и посмотри, что ты есть. Если перед глазами у тебя уже могильный камень — что, тем не менее, все еще полностью присутствует? Когда твое имя уже похоронено, когда форма, тело, когда все идеи похоронены. Что тогда? Что теперь? Может быть, ты и теперь уже живешь на кладбище и думаешь, что ты жив? Может такое быть, что все, что ты видишь, уже мертво? Потому что все, что ты переживаешь, умирает в тог же момент, как было рождено? Все, что приходит и уходит, мертво. Единственное, что является Жизнью, — это ты.

В.: Мне от этого не легче. У меня умирает отец. Скоро квартира опустеет. Его книги, его письма, его мечты — мы все выбросим в контейнер.

К.: Все представления, которые связаны с жизнью, улетучиваются перед лицом смерти.

В.: Да, остается пустота. Но это же не утешение!

К.: Пустота означает отсутствие «я». И тем не менее, что-то совершенно присутствует в этой пустоте. Ты есть то и твой отец есть то, что так же совершенно присутствует в пустоте. Пустота означает отсутствие чего-то еще кроме того, что ты есть. Ты здесь. Неописуем, неопределяем, непостижим и, тем не менее, совершенно здесь в этой пустоте. И пустота не может повлиять на тебя! Смерть — это только обстоятельство. Она не может затронуть, не может повлиять, не может изменить то, что ты есть, что есть твой отец.

В.: Я уже видел, как умирают люди, и это было не только радостным переходом, но в большинстве случаев было связано со страхом.

К.: Это совершенно естественно. То, что думает, что умрет, испытывает страх. За этим стоит импульс выживания. В этом нет ничего превратного. Но в момент смерти, когда ничто больше не борется, остается только ясность. Тогда борьбы, страха больше нет. Тогда есть лишь просто отсутствие формы и идеи, тогда все просто ясно. До тех пор есть все возможности борьбы, страха и сопротивления. Но когда Последнее, Окончательное здесь, больше нет того, кто бы мог бороться. Тогда есть лишь только пустота. Осознание, которое присутствует сейчас и кажется скрытым, тогда опустошается от желаний, идей, представлений. Оно пусто. Но в этой пустоте — полное Бытие, совершенно ясное, совершенно чистое.

В.: Бытие остается, а я умираю.

К.: Что вообще живет? Может жизнь быть тем, что смертно, что подвержено смерти? Является ли форма жизнью? Или форма — это только отражение? Все,что может умереть, мертво уже до этого. Оно никогда не жило и поэтому не может и умереть. В момент смерти нет ничего, что могло бы умереть. То, что ты есть, есть чистое Бытие. Это здесь и сейчас единственное, что есть. И в момент смерти это так же единственное, что есть.

В.: Да, Бытие! Но это, к сожалению, не я!

К.: Даже если ты говоришь: «Это не я», это ничего не меняет. Это не умаляет тебя. Ты, тем не менее, есть полностью то, что ты есть. Ты есть то, чему не требуется доказательства. «Я» постоянно нуждается в доказательстве. Оно всеми средствами пытается поддерживать вопрос смысла. Без вопроса смысла оно бы полностью исчерпало себя. И в конце концов оно исчерпывает себя: смерть делает его не имеющим значения. В смерти все вопросы «почему», «из-за чего» и «как так» в одно мгновение исчезают. Перед лицом этой пустоты и отсутствия времени вопросы становятся излишними, «я» становится излишним.

В.: Да, именно этого я опасаюсь.

К.: Смерть — это лучший советчик в твоей жизни, потому что она ставит тебя лицом к лицу с твоей бренностью. По меньшей мере, с бренностью тела, духа и души. Она означает конец всего, чем ты себя считаешь. Перед лицом смерти ты поставишь свою концепцию под вопрос. Концепцию того, чем ты себя считаешь. Я тебе советую поставить эту концепцию под вопрос сейчас.

В.: Это же я и делаю.

К.: Если смерть не может коснуться тебя, что тогда умирает? И что рождалось? И если смерть не может коснуться тебя — рождалось ли то, что ты есть?

В.: Так я до сих пор полагал.

К.: Идеи рождения и смерти — это мимолетные мысли в мире твоего опыта. Ты есть то, что вечно незатронуто. Что никогда не приходило и никогда не уйдет. Все, что приходит и уходит, есть лишь мимолетная тень этого.

Карл Ренц,
Из книги "Просветление и другие заблуждения"

Самый, так сказать, нижний – это тело. Высший – это безличное за пределами всего… вне-вне… вне даже пределов предела пределов всего... или как угодно.
(смех)

Но если вот на этом уровне, на этом так называемом низшем уровне относительных переживаний, Ты не можешь быть Тем, чем ты являешься, то Ты не станешь Этим ни на каком из высших уровней. Так что именно здесь, именно это – вот что идет в счет!

Быть Тем, чем ты являешься, в Осознанности или за пределами всего – это раз плюнуть, но быть Абсолютом, самим Абсолютом именно на этом уровне полностью относительных переживаний этого проклятого Карла, этой задницы, – вот это уже кое-что. Тогда ладно…
(смех)

Как Я уже говорил, в свободе каждый может быть Тем… чем бы оно ни было. Но быть Тем, чем ты являешься, в этом полностью лишенном свободы телесном дерьме… Вот что Ты такое! И если Ты не можешь быть Тем, что ты есть, в предельном абсолютно мелком присутствии этого временного, лишенного свободы тела-ума тра-ла-ла, то Ты не станешь Тем и в любой другой форме или в свободе.

Карл Ренц

Последняя идея — «тебе не нужна никакая идея»

В: Когда вопрос не возникает, это потому, что рыба боится быть убитой?

К: Ты не хочешь терять Свою последнюю рыбу. Ты боишься опасности, поэтому не показываешь Свою лавку. «Я лучше не буду показывать мою рыбу, это слишком опасно».

В: Мне очень любопытно, что такое та рыба…

К: Это самая скрытая рыба, Твоя тайная рыба. Ты хранишь её на потом — когда ничто другое не сработает, та рыба пригодится. Но до тех пор Ты её не показываешь. Это Твоя тайная рыба, она очень старая и воняет, но «Я всё ещё её люблю». Это «Моё возлюбленное „Я“, Моя последняя рыба». Это «Я»-рыба, последняя скрытая тень Меня самого. Она очень старая и очень вонючая, но Ты её хранишь.

Та рыба — Твоя последняя надежда, что Ты всё ещё можешь держать один сантиметр сознания для Себя. Ты не хочешь этим делиться. Потом приходит какой-нибудь лама и обещает, что «ты» можешь сохранять свой сантиметр индивидуального сознания какое угодно время. Затем он показывает «тебе», как иметь внетелесное переживание для этого маленького «я», и как его сохранять. Показывая рыбе, что рыба не нуждается в воде — она может оставаться как рыба, это последняя идея, что Тебе не нужна никакая идея, чтобы быть.

Ты очищаешься от всех идей, и так Ты будешь рыбой, которой не нужно быть в воде, не нужно быть живой, чтобы быть живой. Это четвёртое состояние — Твоё существование не зависит от переживания существования, чтобы существовать. Это следующая рыба. Это может случаться, это на самом деле случается каждую ночь.

Это Твоё следующее драгоценное понимание присутствия чего бы то ни было. Ты всегда создаёшь ещё одно сокровище, всегда хранишь что-то ещё. Потом Ты хранишь запредельное — то существование, которому не нужно существовать, чтобы существовать. Всё это рыба. Это кажется эффективным, поскольку тогда Ты этого не боишься.

Затем всё это — верёвка, и больше не змея. Ты — не что-то, что может умирать. Ты как будто вступаешь в вечную жизнь, не зависящую от бытия относительной жизнью. Но потом это становится ещё одной рыбой.

Все семь состояний Сознания — семь лавок, предлагающих семь видов рыбы.

В: Можно ли сказать, что последняя идея — «мне не нужна никакая идея»?

К: Это ещё одна идея, поскольку она подтверждает ненуждающегося. До этого был тот, кто нуждался, а теперь есть ненуждающийся. Это всё ещё на одного слишком много. Это Твоя тайная рыба. Это рыбак, являющийся Твоей самой тайной рыбой. Твоя самая тайная Самость — Твоя драгоценная Самость, Твоё внутреннее сокровище. Ты не можешь прекращаться сам по себе, так как это Твоя драгоценная Самость.

Ты так влюблён в драгоценную Самость, «я», «себя» и «Я», имея эти чудесные отношения. Ты можешь убивать всё, что может быть убито. Но Самость Ты не можешь убить. Так что последняя идея — «есть Самость, от которой Ты не можешь избавиться». Но она кончается сама собой, а не посредством Твоих попыток её бросить, поскольку Ты не можешь прекратить любовь к самому Себе.

В: Идею, что есть Самость…

К: Нет — что есть любящий и Возлюбленный, что Ты просто называешь Себя. Так что Ты — любящий и Возлюбленный. Есть любящий и Возлюбленный — это рыба Самости. Есть Самость как рыба, Ты всегда хочешь ловить ту рыбу. Однажды Ты даже думаешь, что поймал её, будучи той рыбой, но даже быть рыбой — на одну рыбу слишком много.

В: Так даже бытие рыбой — это на одну рыбу слишком много?

К: Да. Это Ты не можешь вообразить.

В: Это самая большая шутка!

К: Ты не можешь прекратить шутку. Как Я говорил, исследование никогда не кончится, так что, быть может, когда Ты придёшь к тому результату, что Тебе не нужен результат… Всё, что есть — бесконечная история рыбной ловли.

В: Мы вернулись к тому, что выхода нет…

К: Да, выхода нет, потому что Ты — вся лавка.

Карл Ренц

Рыбалка внутри тебя

В.: Рамеш Балсекар говорит: «Ты поднимаешься по лестнице, и последний шаг — всегда неожиданность». Он говорит совершенно ясно: существует процесс.

Карл Ренц: Да, существует процесс. И это «процесс» против тебя!

Вопрос.: Но ты-то тоже прошел через развитие!

Карл Ренц: Над Карлушей был тоже устроен процесс. Он сидел на скамье обвиняемых и должен был доказывать «свое» существование. Он с этим не справился. Неспособность Карлуши доказать «свое» существование ликвидировала его.

В.: Как попасть на этот суд?

К.: Это зависит от судьи.

В.: И кто судья?

К.: Это Я. То, что ничему не дает спуску, кроме самого себя. «Я» должно доказать, что существует. Но не может. И потому становится беспокойным из-за отчаянных попыток найти доказательства. Это называется Последним Судом. «Последним» Судом, потому что в этот момент больше нет никакого времени. Есть только начало. Это День Последнего Суда, где есть только Источник и где только Источник и может быть. Все, что не есть Источник, аннулируется. Это Страшный Суд Библии, который больше не приемлет ничего, что может быть во времени.

В.: И ты участвовал в этом суде?

К.: Над Карлушей был устроен суд и он был казнен.

В.: Ты имеешь в виду, что это освобождение от «я» болезненно?

К.: Казнь производится посредством тупого меча. Или, скажем, через долгое повешение.

В.: Неприятно это в любом случае?

К.: Правил нет. Тебя подвешивают как тушу, но ты не знаешь, как долго провисишь, пока не истечешь кровью, — то есть пока всякое желание и всякое намерение не исчезнет. Это вывешивание. Тебя.

В.: Ты висишь на веревке, и никто ее не обрежет?

К.: Рано или поздно ее обрезают. Это Спасение. Внезапно тот, кто висит, исчезает. И ты — это то, на чем все висит.

ТОТАЛЬНАЯ ИГРА

В. Но как мне почувствовать, что Жизнь хочет выразить через эту личность?

Карл. Как почувствовать?


В. Как мне получить…

Карл. Послание свыше?
[смех]
«Прежде, чем делать что-то, я хочу понять приказ».
[смех]


В. К примеру, возвращаясь к состраданию… ты сказал, что в желании помогать людям нет никакого смысла.

Карл. Нет, это имеет смысл, в этом-то и проблема.


В. Но с другой стороны, не имеет смысла.

Карл. Это имеет смысл… [смеется]… оно не имеет смысла именно потому, что имеет смысл.


В. А откуда приходит эта тенденция? Это просто мое эго, которое хочет помочь из-за чувства, что здесь нужна помощь? Или в этом может быть некая высшая цель?

Карл. Высшая? Ты хочешь быть хорошим человеком, хочешь быть любимым. Ты хочешь смотреть в зеркало без ненависти к себе, потому что «я хороший».
[смех]


В. Но разве это не то, что Жизнь хочет от человека?

Карл. [со смехом] Ну да, быть хорошим во всем, что ты делаешь.
[смех]
Если ты действительно плохой, то быть хорошим в том, чтобы быть плохим… лучше быть плохим. Если ты плохой, то и будь по-настоящему плохим, а если хороший, то будь по-настоящему хорошим.


В. То есть, в общем-то, это не имеет значения?

Карл. Нет, для тебя имеет. Если ты плохой, а хочешь быть хорошим, тогда у тебя проблемы. А когда ты хороший, но хочешь быть плохим… возможно, это весело.
[смех]
Я понятия не имею…
[смех]
В любом случае ты не можешь идти против Этого – Оно сделает с тобой все, что должно быть сделано. Оно играет тобой как угодно, и ты не можешь этому сопротивляться в любом случае. Тебе не нужно знать, почему, и когда, и что, и что за цель или что угодно еще – это просто происходит. Тобой играют так же, как и мной, как и каждым словом… нет никакой необходимости что-либо знать.


В. Это просто кажется, что ты что-то контролируешь…

Карл: Нет, ты можешь переживать это так, будто у тебя есть контроль, но контролирующий всегда чуть запаздывает: решение всегда приходит после того, как все уже решено. Но решающий принимает это за свое решение, чтобы продолжать историю, ибо он может выжить только тогда, когда это «его» история, «его» действие.
И это ведь уже доказано, научно доказано, что делатель всегда появляется с опозданием, когда уже все сделано. Так что [твое] делание – это лишь притворство, что это я сделал то, чего я никогда не делал. Но ты не веришь этому. Ведь если бы ты действительно принял это, – что тебя больше не существует в качестве того, кем ты себя считаешь, – то «ты» бы не смог в этом выжить. Так что ты продолжаешь в том же духе: притворяешься снова и снова. И даже если ты знаешь об этом, и это так ясно для тебя, ты все равно не можешь этого вынести.

Но почему бы и не притворяться? И иметь историю о фиктивных действиях, которые вообще никогда не были «твоими». Нет никакого преимущества в том, чтобы не делать этого. Так ведь? То, чем ты являешься, веселится в любом случае. А то, что хочет контролировать, никогда ничего не контролировало.
Это просто как… я сижу здесь и говорю тебе, может быть, попробовать найти того, кто совершает грех, потому что невозможно никого найти. А если нет никого, кто совершает грех, то где же грешник? Если все сделано Тотальностью, или самой Жизнью, где тогда все эти грешники? А? Может ли кто-то сделать хоть что-нибудь вопреки Жизни? Я бы сказал, что точно нет. Это же Абсолютный приказ! Невозможно сказать «нет» – ты должен исполнять его, ибо Тотальность хочет, чтобы ты исполнил его любым способом, нравится тебе это или нет.

Но суть в том, что по своей природе Ты и есть Тотальность, и Ты разыгрываешь Тотальную игру с Самим Собой. Так что здесь нет никаких проблем: Ты отдаешь приказы, и исполняешь Свой Собственный приказ, и Ты всегда Абсолютно виновен во всем – всегда виновен Сам. Ты просто не можешь вспомнить, когда отдавал этот приказ, ведь это было давным-давно. Так ведь? «Когда же я захотел этого? Ну нет, ничего подобного я не мог хотеть никогда! Вот этого?! [смеется] Когда же я видел этот сон? Нет, я не могу видеть во сне, что я… ну нет, этого я точно не могу! Это же ночной кошмар! Нет, это не может быть тем, чего я хочу». Так что же делать?

Так что, возможно, Я помню Тебя, это был Ты! Всегда Ты! Парабрахман пробуждается к Своему сну и тотчас начинает сновидеть, и теперь он не может вспомнить, почему. Так ведь? Но почему бы и нет? Ты никогда не узнаешь. В этом нет никакой цели, никакого направления, ни в чем нет никакого «внутреннего» значения или чего-то еще. И «тебе» не вынести этого: что здесь действительно нет никакой цели, что это и не должно иметь никакого смысла, что нет никакого «внутреннего» значения этого… или что всё это для «высшего» блага или еще какой-то чепухи. Не существует никакого «высшего» блага или чего угодно. Просто все происходит так, как оно происходят… из ниоткуда в никуда… никакого направления… никакого направления домой.


Карл Ренц
Кельн, Германия, октябрь 2020

аудио, перевод Ирина Naveen

В: Но то, что предшествует сознанию, может ли оно чем‑то управлять?

К.: Это – абсолютный Всемогущий, абсолютный Сновидец, сам Брахман. Но Он не может управлять Собой, так как для управления нужны двое. Никаких двух нет. Здесь мы говорим о недвойственности. Нет никаких двух. И если нет двух, есть То, что является Брахманом, есть То, что является Сердцем, а Сердце не может управлять Сердцем. Реальность не может контролировать Реальность.

Это твоя беспомощность. Ты не можешь вмешиваться в сновидение, поскольку Ты – абсолютный Сновидец. Поскольку То, чем ты являешься, никогда не находится в сновидении. Поэтому в сновидении Ты не можешь делать все, что угодно. В действительности сновидение уже снится. Ты не можешь менять что‑то, являющееся неизменным. Следующее есть следующее. Никогда не кончающаяся история следующего в так называемой последовательности переживаний.

СЛЕДУЮЩАЯ реакция есть СЛЕДУЮЩАЯ реакция.

Следующее – это реализация Того, что ты есть, как и то, что было до этого. Никогда НЕ кончающаяся история Твоей реализации самого Себя.

А суть конца в том, что ты видишь, что начала никогда не было. И когда ты видишь, что у того, чем ты являешься, никогда не было начала, это становится концом конца, смертью смерти, так как ничто никогда не рождалось и не может умереть, только смерть может умереть в то расщепление секунды, в которое ты видишь, что ты – это То, что есть.

Никто не может выдержать этого «отсутствия конца». То, которое является фильмом, не имеет счастливого конца, подобно обычному фильму.

Ты всегда ждешь конца, чтобы пойти домой, но этот фильм бесконечен, уж поверь. (смех) Ты привык ходить в кино, и у каждого фильма есть конец. Но этот фильм никогда не начинался и никогда не закончится. Поэтому счастливого конца не будет.

Счастливый конец – это видение того, что у фильма не было начала, только тогда уже никого не останется в этом видении, чтобы насладиться им. Так что в твоем присутствии этого не произойдет.

С.: Не так ли, что все, что мы можем говорить, можно отрицать? Так что для всего, что существует, есть его отрицание. Отрицание отрицания – это единственно подлинное, и это тоже неправда. Так что же говорить? Ничего!

Карл.: Ему никогда не нужно быть подлинным. Кому нужно быть подлинным? Кто создает это чертово понятие бытия подлинным?

С.: Так любое понятие…

К.: Нет никакого понятия! Покажи мне понятие! Где понятие?

С.: Пока я говорю…

К.: Нет никакого «пока»! Кто говорит «пока»?

С.: Никто.

К.: Никто? Кто этот никто?

С.: Я – никто.

К.: Это удивительно! Что бы она ни говорила, она все глубже и глубже погружается в дерьмо! Ты как будто плаваешь в дерьме, и тогда ты стараешься держать свой рот над дерьмом. Но дерьмо – это то, что ты есть! И ты думаешь, что должен держать свою голову поверх дерьма. Я бью любого, кто высовывает свою голову из дерьма!

С.: Хорошая аналогия!

К.: Потому что дерьмо – это чит
. Между чит и дерьмом нет никакой разницы. Но ты хочешь быть наверху дерьма, ты – господин дерьма. Так что в любой момент, когда ты хочешь владеть собой, управлять собой, ты – господин дерьма. Дерьмовый господин. Дерьмо случается. И случается только дерьмо. Потому, что То, что ты есть, никогда не случается. Но даже осознавать это – уже слишком много, уже дерьмо. Фантастика!

С.: Значит, мы приходим сюда, чтобы быть господами дерьма?

К.: Нет, господа дерьма приходят, и я говорю им: «То, чем вы стараетесь овладеть,– дерьмо». И вы – дерьмовые господа. Потому что вы – господа неведения. Потому что не существует господина в Знании. И все, господином чего вы можете быть,– дерьмо.

Каково окончательное средство против страха?

Покой, который можно достичь по-прежнему будет страхом. Обладание сопровождается страхом. Тем не менее, ты существуешь ещё до обладателя.Страх есть, но нет того, кто боится. Любой страх имеет свой объект и не является проблемой, потому что нет никого, кто имел бы страх.
Сердце – это все, что есть. Чего бояться? Боишься ли ты быть Сердцем?
Без зеркала, отражение не может жить*, это - его система сохранения. Оно опасается смерти. Оно опасается существования. Это - экзистенциальный кризис. Поэтому оно нуждается в зеркале, или, оно исчезает. Без зеркала, нет отражения. Всемогущий Бог, …то, что ты есть, испугался Себя самого! Какая шутка! Пустота означает смерть, смерть любого предмета. Но когда ты осознаешь пустоту и видишь, что Пустота – это то,чем ты являешься, тогда ты просто отдыхаешь в Этом, так как ты видишь,что нет ничего чего стоило бы опасаться. Поэтому Иисус сказал: «Не бойся!». Не бойтесь того, кем ты являешься. Это отсутствие, это абсолютное отсутствие любой идеи - пустота, и это - то, чем ты являешься. Эта общая пустота, эта пропасть - то, чем ты являешься.
Просто видеть! Всё является Собой, и все то, что происходит, является частью Себя.

Хорорший знак!
-------
Если судьба тебя преследует, если случается депрессия, поскольку происходит бессмыслица, мир больше не имеет смысла, брак не имеет смысла, деньги не имеют смысла, ничто не может тебя удовлетворить, ты становишься подавленным. Но этот глубокий покой случается потому, что тебя уже преследует судьба. Потому что ты приближаешься к Тому, что есть покой и что никогда не нуждается ни в каком смысле жизни, в нем нет никакого смысла. Ему никогда не нужен никакой смысл. И если Самость хочет снова быть Тем, что является Самостью, не знающим ничего и не нуждающимся ни в чем, ты будешь подавленным. Чем ближе ты подходишь к Тому, что является покоем, ты как фантом будешь подавленным. Я считаю это хорошим знаком.
© Карл Ренц

Предисловие

«Все, что вы узнаете от меня, ложно»

После многих лет проведения бесед в Тируваннамалае, а также ритритов в Ладаке, Ришикеше и Коимбаторе, Карл впервые проводил беседы в Бомбее в январе 2010 г.

В 1995 г. он встретился там с Рамешем Балсекаром и на следующий день отбыл в Тируваннамалай, где Аруначала стала «финальным аккордом»:

«Раз То, что я есть, видит, что даже самое высшее осознавание, которое есть чистый свет, – это все еще воображение, и Ты прежде него или вопреки ему, – это отнимает последнюю надежду на достижение цели. Если даже божественный свет Шивы лишь воображаемый свет, то что же еще может случиться?»

Раскрыть Спойлер Свернуть Спойлер

С тех пор он каждую зиму бывал в Тируваннамалае, где проводил беседы более десяти лет.

Прибывая в аэропорт Бомбея из Таиланда, члены нашей небольшой группы, путешествовавшей вместе с Карлом, испытывали более чем любопытство относительно первой беседы в Бомбее. На следующий день, в плотно набитой гостиной на Куффе Парад, быстро стало ясно, что бомбейские беседы действительно будут чем-то особенным. Беседы в Тируваннамалае посещали в основном жители Запада и лишь небольшая группка индийцев из Тиру и Ченная. В Бомбее индийских посетителей было столько же, сколько иностранцев.
Большинство присутствовавших провели многие годы с Рамешем Балсекаром, либо когда-то присутствовали на беседах с ним. Поэтому было много вопросов, касавшихся концепций Балсекара, а также Нисаргадатты Махараджа, У. Г. Кришнамурти и Раманы Махарши.

В большей степени, чем в других беседах по всему миру, разговор сосредоточивался на адвайте и других индийских концепциях, символах и техниках, в то время как Карл не переставал удивлять своих слушателей новыми неожиданными интерпретациями хорошо известных традиций.

Беседы проходили в быстром темпе и были высоко-энергетичными, с множеством серьезных вопросов, касавшихся духовности, философии, науки, психологии и многих других тем.
Карл говорит, что в действительности его интересуют не вопросы, а то, как раскрывается спрашивающий, но в Бомбее у аудитории явно были хорошие вопросы.

Царило чувство безотлагательности, так что беседы носили дискуссионный характер, были насыщенными и, по большей части, продолжались намного дольше запланированных двух часов. Непочтительность и беспечность Карла и его весьма вольное обращение с языком перед лицом индийских традиций казались более шокирующими, чем в западных странах, но по-видимому никого не обижали, даже когда дело доходило до таких понятий, как «туалетная адвайта».

Чего не передает книга, так это невероятного темпа бесед и комедийных передразниваний Карлом «больных искателей». На самом деле «беседы» не передают всей атмосферы происходящего, за исключением того, что имеет место масса говорения. Карл называет их развлечением, и они представляют собой гораздо более красочное, непредсказуемое и хаотическое представление, чем обычные сатсанги, строящиеся по принципу вопрос-ответ. Мне они кажутся смесью панк-концерта, цирка, «стендап комеди» и коллективной джазовой импровизации – потрясающим, завораживающим, невероятно быстрым фейерверком из слов. Это новый способ переживания языка – смесь поэзии, рэпа, перекручивания и извращения слов, битья кувалдой и разбивания и в конечном счете выбивания почвы у вас из-под ног.

Карл снова и снова опровергает и меняет смыслы, пока ум не скручивается в узлы и остается только освежающее ощущение пустоты или истерический смех.
Кажется, что мозг Карла не ограничен обычными законами биологии и не следует проторенным связям между синапсами, бурно создавая новые связи во всех направлениях, недоступные нормальному мозгу. Он постоянно изобретает новые слова, удваивая и утраивая значения, смешивая слова из разных языков, отвечая на вопросы раньше, чем их произносят, и загоняя в угол любой ум, пытающийся нанести ему поражение.

Когда кто-то назвал одну из бомбейских бесед дискуссией, он ответил: «Дискуссия? Я всегда прав, а вы всегда не правы. Разве это дискуссия?» Не удивительно, что его прозвали «панком адвайты». Его отличает абсолютно беспечная манера говорить, так непохожая на тщательно выверенные утверждения и указатели других духовных учителей. Со всей очевидностью нет старающегося представлять какое-либо драгоценное учение или заботящегося о том, чтобы кто-нибудь что-либо понимал, а есть громкоговоритель, которому все равно, что из него выходит.

Карл будет заявлять, что он в любом случае ничего и не говорил. Для него красота языка в его пустоте, и он позволяет себе доводить эту свободу слов до абсолютного предела. Он бомбардирует слушателей огорошивающими противоречиями и выворачивает наизнанку любой вопрос, доводя его до абсурда. Любая попытка понимания тонет в бесконечных вариациях языка, которые могут казаться прекрасно завораживающими, но не оставляют ничего, за что можно было бы уцепиться. Словесное разрушение всего, что может быть разрушено, бывает болезненным, когда есть сопротивление или цепляние за что-то, но по большей части люди уходят с бесед с удивительным чувством легкости.

Карл отрицает, что есть кто-либо, обладающий состраданием, и подчеркивает, что он – не наш друг, а наш худший враг, но беседы оставляют в большей степени противоположное впечатление. Когда к нему обращаются, он просто говорит: «Что бы вы делали, если бы видели, что страдаете от неправильного понимания?» Некоторые сетуют, что его высказывания слишком негативны, но когда после многих лет поисков и стремлений у тебя отнимают последнюю надежду достичь каких бы то ни было духовных целей, чувство освобождения бывает опьяняющим.

Во второй год беседы происходили в доме вблизи Нейпинс Роуд. Зачастую слова Карла тонули в постоянном фоне автомобильных гудков и строительном шуме, соперничавших со звуками, доносившимися из квартиры, расположенной этажом ниже, прерывались спорами относительно скорости потолочных вентиляторов и обязывающими сигналами мобильных телефонов индийцев.

Спустя некоторое время те, кто все еще слушал и участвовал в разговоре, могли наблюдать то, что кто-то в Бомбее назвал «эффектом нервно-паралитического газа»: большинство присутствующих неподвижно лежали на полу как пустые оболочки, «вырубленные» или пребывающие в каком-то трансе. А Карл, сидевший впереди, выглядел как всегда свежим, и продолжал говорить с нескончаемой энергией, несмотря на жару, шум, спертый воздух и усталость от смены часовых поясов.

Я не знаю, что на самом деле происходит на этих беседах, я только знаю, что это нечто абсолютно уникальное, чрезвычайно веселое и интересное, и результатом бывает облегчение и беспечность, обладающие опасным «подсаживающим» действием. Порой зачаровывающие вариации современных сутр напоминают мне о Каа, змее из «Книги джунглей», и я размышляю, не служит ли происходящее шоу просто отвлечением, в то время как мозг подвергается перестройке, при которой стирается всякое «понимание», собранное за годы духовных поисков, включая и самого искателя.

В этой книге собраны 7 из 26 бесед, проведенных Карлом в Бомбее в 2010 и 2011 гг. Они слегка сокращены и подверглись лишь минимальному редактированию, с тем чтобы сохранить их оригинальный стиль и присущее Карлу вольное обращение с языком.

Мишель Брель, июнь 2011 г.

Осознавание – лишь тень Того, что ты есть

Бомбей, 5.02. 2010 г.

Спрашивающий: Мне подарили книгу по психологии. Возможно ли духовно развиваться, если у тебя серьезная психическая болезнь или серьезные проблемы с психикой?

Карл: Это зависит от твоей цели. Какова цель?


С.: Многие люди придерживаются убеждения, что пока ты не делаешь свою работу, всякие духовные искания бессмысленны. Пока ты не знаешь о собственных слабостях, пока ты не работаешь над собой.

К.: Это похоже на веданту. Веданта – система методов для того, чтобы делать себя чистым и здоровым, и даже способным смело встречать истину.

Если это должно случиться, то это случится. Но все равно, я бы сказал, что ты никогда не можешь смело встречать самого Себя. Ты никогда не будешь готов к этому. Никто никогда не будет готов к самому Себе.

Но хорошая новость в том, что никому не нужно быть готовым к самому Себе. Ты можешь быть готов только к какой-то относительной истине. Быть может, к высокой энергии или к интенсивным переживаниям или чему-то еще, но не к самому Себе.

Самость никогда не просит тебя быть готовым к Тому, что ты есть. Нет никакой нужды в готовности. Так что это нельзя смешивать.

Вот почему я спрашиваю: какова твоя цель? Если твоя цель – иметь тело света, быть в сверхъестественном «состоянии Ауробинго», то ты можешь готовиться посредством какого-либо обучения, посредством техник йоги или чего угодно другого. И тогда есть множество учителей, которые могут научить тебя, как это делать. Их полно в Пуне. Их полно во всем мире.

Но для тебя нет способа стать достаточно готовым к Тому, что ты есть. Но ты все равно должен пытаться.

Так что в относительном смысле, чтобы иметь здоровое тело, здоровое эго, ты можешь что-то делать. Тогда ты можешь совершенно функционировать в мире, в гармонии со своей окружающей средой – все это может случаться. Но ты никогда не можешь готовить себя к Тому. Так что и да, и нет. Если у тебя относительные цели, ты можешь их достигать.


С.: На самом деле мне бросилась в глаза фраза, что убеждение «Я – не тело» – это признак шизофрении. Но это именно то, чему в «Аштавакра-гите» учат царя Джанаку: «Ты – не тело».

К.: Возможно, это не совсем правильный перевод. Ты – не информация о теле. Говорится, что ты – не тело, но ты – тело.

Так что ты – не информация о теле, но ты – сущность тела. Так что и да, и нет. Ты не являешься феноменальным переживанием тела. Но ты – это То, что есть тело по сути. Так что Ты – Сердце информации, но не информация.

Поэтому говорить «Я – не тело» – это все еще на один феномен слишком много, говорящий «я – не тело».

Достаточно лишь одной иллюзии, говорящей: «Я не это», чтобы определить себя. «Отличающий» – по-прежнему феноменальное переживание.

Определяющий всегда хочет определять: «Я – тело или я – не тело». «Я – это, но не то». То нуждается в определяющем, и то – уже иллюзия «я», то есть определяющего меня, которому нужно трудное, которому всегда нужны различия.

И говоря: «Я – не тело», ты отличаешься от чего-то, так что оно выживает, не будучи чем-то. Даже говоря: «Я – ничто», «ты» выживаешь, будучи отличным от чего-то. Все это для выживания.

Фантому нужно все это определение. Даже не определяя, он определяет себя. Выхода нет!

И в том определении и в той определенности подразумевается, что ты должен что-то делать, ты можешь что-то делать или не можешь что-то делать.

И то, и другое происходит от одной и той же мысли – «я»-мысли. Поэтому идея, что у тебя есть свобода воли или нет свободы воли, – это в обоих случаях определение и в обоих случаях ложное.

Иметь или не иметь тело – и то, и другое ложно. Есть только ложность, есть только ошибочность, и определяющий определяет ложь. Ложь, ложь, ложь, ложь.

Поэтому нет никакого выхода в том, чтобы метаться от того к тому, но такова природа сновидения.

Сновидец хочет иметь приятное сновидение, а иметь более приятные сновидения означает не иметь тела. «Я – Дух». Тогда мне комфортнее быть Духом, которого не могут затрагивать материальные болезни или что-то в этом роде.

Так что ты определяешь себя как нерожденного. Но даже определяющий себя как нерожденного – фальшивка. Даже нерожденный – фальшивка. Идея нерожденного – фальшивка. Ты ни рожденный, ни нерожденный, ни кто-либо. Но ты есть То.

Так что если ты говоришь в том относительном сновидении, мы можем находить всю ту «страхопию».


С.: Вы спрашивали меня, какова цель. В то время как вы говорили, у меня как раз появилась цель. Эта цель – иметь полное подлинное знание, из которого вы говорите.

К.: И этого нельзя достичь никаким относительным пониманием.


С.: И все же адвайта-веданта полагает, что ты что-то делаешь.

К.: То веданта. Адвайта – это конец Вед. Адвайта кончается там, где начинаются Веды. Это нельзя смешивать.
Веданта – это реализация. А адвайта – это истинная природа.

Реальность – это адвайта, это указатель Реальности, никакой двойственности, никакого второго, То, что есть, То, что является твоей истинной природой.

А веданта – реализация этого. И в реализации есть все виды целей, все виды научения и раз-учения, деяния и недеяния – это все веданта.


С.: А как же выражение «адвайта-веданта»?

К.: Адвайта – это источник, это Реальность. А веданта – реализация этого. Они – не два. Их нельзя делить. Адвайта – это Твоя Природа, то есть Реальность, но веданта – это Твоя реализация.

Так что я не против веданты, мне нравится веданта, но лишь потому, что она никому не нужна.


С.: Но они говорят, что ты должен…

К.: Не важно, говорят они или нет! Им приходится это говорить! У них нет выхода. Почему бы им это не говорить?

Если бы они говорили: «ты не должен», то это тоже было бы ложью. Говорить, что «ты должен», и говорить, что «ты не должен», – ложь. И то, и другое ложь. Кто должен и кто не должен?

Все это – танец Того, что ты есть, и все это – реализация Того, что ты есть. Но ничто из этой реализации не делает Тебя более реальным или менее реальным.

И тогда я только могу сказать, что стараюсь делать тебя настолько увлеченным Тем, что никогда ни в чем не нуждается, что посредством этого ты видишь, как вся эта реализация приходит и уходит.

Я пытаюсь сделать тебя абсолютным наркоманом Того, что ты есть, которое никогда не нуждается в том, что могло бы быть привязанным к чему бы то ни было.


С.: Это так же и для хорошей компании, о чем тоже говорится в веданте?

К.: Нет. Веданта – не хорошая компания.


С.: Тогда что же такое хорошая компания?

К.: Отсутствие. Отсутствие любого присутствия любой компании. Вот хорошая компания. Отсутствие идеи хорошей компании – это хорошая компания. Но любая идея веданты о хорошей компании – плохая компания, с этим ты ложишься спать и с этим ты просыпаешься.


С.: Но кажется…

К.: Кажется, всегда кажется, кажется, кажется. По виду. Конечно же, вовсе не хорошо быть со мной!


С.: Не с вами, но…

К.: Даже мне не нравится быть со мной, как же я могу говорить, что со мной быть хорошо?


С.: Так что, это так же и с тем, что выглядит хорошей компанией, наподобие сидения на беседах с вами…

К.: Коль скоро ты сидишь где-то с кем-то, это плохая компания.


С.: И это лишь относительно, всегда?

К.: Да, это относительно плохая компания. И потом у вас может быть относительно хорошая компания. Но и то, и другое – плохая компания.


С.: Но несмотря на плохую компанию…

К.: У Тебя нет никакой компании.


С.: Но мы тут сидим.

К.: Несмотря на то что Тебе не нужна компания, Ты испытываешь переживание компании. Но не потому, что она Тебе нужна. Не потому, что есть необходимость в компании.

Ты не можешь не иметь компании, потому что в любой момент бодрствования Ты находишься в компании. Ты в компании того, что ты есть. Большой компании. Неограниченной.



С.: А как насчёт высказывания «высший тапас – хорошая компания»?

К.: Нет никакого тапаса. Вот высший тапас. Бестапасность. Отсутствие упражнения – это упражнение. Упражнение быть Тем, что ты есть, которому не нужно никакого упражнения, чтобы быть Тем, что оно есть.

Вот высший тапас, который ты не можешь делать, ты можешь только быть. Но любой тапас, который ты можешь делать, – это веданта.


С.: Поэтому что бы ты ни пытался делать – это веданта?

К.: Даже не пытаться – это веданта.


С.: И все, что бы ты ни делал, – это веданта?

К.: Или не делал. Все, что можно назвать, что можно выразить, все, что можно описать, – это веданта.

Единственный указатель на твою истинную природу – это адвайта. Нет никаких двух. Это все.

Указание на Реальность, которая даже не знает Реальности. Это – Реальность. И нет никаких двух. Все, что можно описать иначе, – это веданта.


С.: Так это веданта?

К.: Я не знаю, что это. Это реализация Того, что ты есть. Это – веданта.

Это Твое абсолютное сновидение, но в нем нельзя найти абсолютного Сновидца. Вот и все.

Это указание на То. Ты не отличаешься от этого сновидения, так Ты реализовываешь самого Себя. Но никаким способом реализации Ты не можешь постичь Реальность.

Это реализация Реальности, но в ней невозможно найти Реальность, поскольку она никогда там не терялась.

Эти указатели в веданте на То, что есть адвайта. Но, слава Богу, адвайта не может быть достигнута в веданте.

Так что там, где кончается веданта, Ты начинаешься как То, что ты есть, и Ты заканчиваешься там, где начинается веданта. Поэтому, помещая Себя в веданту, Ты совершаешь самоубийство.

Ты пытаешься находить Реальность в реализации, и тогда Ты делаешь ее относительной. Сам виноват! Что делать?


С.: Просто быть.

К.: Просто быть – это слишком много. Вопрос не в том, «быть или не быть».


С.: Так в чем же вопрос?

К.: Нет никакого вопроса.


С.: Карл, я никогда не слышал, чтобы так объясняли адвайту и веданту. Откуда вы это взяли? Это поразительно. Это прекрасно. Я никогда не слышал этого раньше.

К.: Я не знаю, Я просто это знаю. Я знаю, что нигде этого не читал. Это просто приходит. Потому, что Я это вижу. Потому, что Я – то, что есть адвайта, а веданта – это реализация Того, вот и все.


С.: Поэтому есть осознание, что нельзя избежать веданты?

К.: Нет, осознания нет. Слишком поздно. Для Того, что ты есть, не нужно никакого осознания. Осознание есть в веданте. Все, что можно называть и выражать, – это веданта. И там, где все это кончается, – То, что ты есть.


С.: Махарадж говорит, что есть только сознание. И все, что входит в относительное, также составляет часть этого. Они не различны. Это одно.

К.: Нет, я сижу здесь и говорю, что
Ты не можешь не влюбиться в самого Себя. И в тот момент, когда Ты реализуешь-осознаешь Себя, Ты становишься любящим. Реализующим.

И тогда случаются реализовывание и то, что может быть реализовано. Из этого простого пробуждения.

Но То, что является твоей истинной природой, уже предшествует тому пробуждению, каковым является все это. Это никогда не пробуждение посредством пробуждения. Поскольку твоя истинная природа не начинается с реализации.

Поэтому реализующий – уже часть реализации. Но не Реальность. Так что Твоя реализация начинается с реализующего, который реализует то, что может быть реализовано.

Но что бы ни реализовывал реализующий, это не может делать Его более реальным, чем Он уже есть.

Поэтому все, что бы ты, как переживающий, ни переживал, не может делать истинную природу переживающего большей или меньшей.


С.: Вы указали, что эта реализация уже полна?

К.: Она никогда не бывает полной или пустой. Нет даже идеи полноты. И никакой надобности в полноте.


С.: Она завершенная.

К.: Она даже не завершенная. Ей никогда не нужно быть завершенной. Нет никакой нужды в завершении.


С.: Вы все же упоминали, как здесь могло бы быть больше знания…

К.: Знанию не нужно быть полным. Оно полно, когда оно полное, и оно полно, даже когда оно неполное. Это То, что есть неведение.

Ему не нужно быть знанием, чтобы быть знанием. А то, чему нужно быть знанием, чтобы быть знанием, – это относительное знание.

Но То никогда не просит знания. Оно никогда не зависит от знания. А то знание, которое зависит от знания, – это относительное знание, оно ложно.


С.: Значит, то, что ты есть, и то, что ты реализуешь…

К.: В этом нет никакого «тебя». Ты – не то.

С.: Но реализация – это не два, она одно…

К.: Она не одно. Одно - это уже слишком много. Когда есть одно, есть и два. Где начинается одно, начинается разделение. Из единичности происходит разделение.

Это все веданта. Единичность – это веданта. Разделение – это веданта. Все, что ты можешь делать, – это веданта. Это все замечательно.

Но то, что ты можешь находить Себя в веданте, – лишь сон. Что Ты можешь получать больше или меньше посредством чего-либо, что тебе показывает веданта.

Это – лишь Твой сон. И это заставляет тебя страдать от недостаточности. И значит, ты никогда не получаешь достаточно от веданты.

Поскольку в веданте у тебя всегда есть цели – более высокие, более низкие, более глубокие, какие угодно.

И я сижу здесь потому, что Ты влюбляешься в идею. И теперь Ты в беде от этой влюбленности. И значит, нужно разрушить то, что называют сердечным узлом.

Должна быть уничтожена относительная любовь к самому себе. Что это означает?

Ты должен видеть, что никакой своей любовью, или заботой, или чем угодно ты никогда не можешь достигать Того, что ты есть.

Поэтому Возлюбленного никогда нельзя знать. И это разбивает тебе сердце.

Это разбивает твое воображаемое сердце – что ты должен знать Себя, чтобы быть Собой.

Это твое воображаемое сердце. Любить своего Возлюбленного и воображать, что ты должен знать Себя, чтобы быть Собой.

То, что даже «Самость» – [фальшивка], вот что разбивает тебе сердце. Это уже фальшивка.

Даже идея Самости, – это фальшивка. То, что для Тебя даже есть Самость, – это фальшивка.

«Самость» – это лишение свободы. Идея Самости – это уже конец Того, что ты есть.

Чистейшее понятие «Я» – конец Того, что ты есть. Это не так плохо. Это лучшая новость, которую ты можешь получить: что Тебя невозможно найти ни в чем, поскольку это значит, что Ты не можешь быть в этом потерян.

Ты никогда ничего не терял в этом чем угодно, Твоем переживании. И самая лучшая новость – Ты не можешь возвращать себе То, чего Ты не терял.


С.: Это не выглядит таким уж хорошим, Карл.

К.: Это зависит от позиции, которой ты придерживаешься.

Для Того, что ты есть, нет ничего лучше этого. А для того, чем Ты не являешься, – это ад.

Так что имеется дискомфорт для того, чем Ты не являешься, и комфорт для Того, что ты есть. И значит, тебе лучше быть Тем, чем ты не можешь не быть, поскольку это сам Комфорт.

А все остальное не может доставлять Комфорта, которым ты являешься. Слава Богу, его не может доставлять никакая ОСД4. Так что это хорошая новость для Того, что ты есть, поскольку нет никаких новостей. И это плохая новость для того, чем Ты не являешься.

И на самом деле меня не заботит то, чем Ты не являешься.

(Доносится звук автомобильной сирены).

Для того, чем Ты не являешься, всегда существует критическое положение. О тебе беспокоятся только врачи. Потому, что они делают на этом бизнес.



С.: Итак, адвайта – только вплоть до переживания осознавания?

К.: Нет. Осознавание – уже веданта. Слишком поздно. Когда Ты бодрствуешь, Ты уже находишься в Своей реализации.

Реальность никогда не бывает пробужденной или не пробужденной.

Осознавание – это уже переживание.

Чистейшее, которое Ты можешь иметь, но даже чистейшее не может доставлять Того, что ты есть. Поэтому есть осознавание или нет – кого это заботит?

Потому что в Том, что ты есть, никогда нет «кого-то» или «не кого-то» – там невозможно найти никого. Никогда!

Это подобно глубокому глубокому сну, поскольку нет никого отсутствующего или присутствующего. Есть только То, что ты есть, в абсолютном отсутствии любого присутствия отсутствия присутствия чего бы то ни было. Называй это как угодно.

И там никто не сетует, и никому не нужно знать ничего, чтобы быть Тем, чем это является.

То никогда не нуждается ни в чем, что ты можешь вообразить.

Из Того начинаются все воображаемые сновидения, но То не начинается, когда снится сновидец.

Поэтому несмотря на троицу Шива, Вишну, Брахма, или на самого создателя всего этого, есть Пара-Брахман,

Реальность, просто Реальность, которой даже не нужно существовать, чтобы существовать, ты даже не можешь называть это Существованием, – Реальность за пределами всего, что ты можешь вообразить.



С.: Это похоже на то, как глубокий сон нельзя вообразить без осознавания?

К.: Ты можешь говорить о глубоком сне, поскольку все еще есть осознавание.
Но в глубоком глубоком сне нет даже осознавания.


С.: А сновидения есть?

К.: Я здесь говорю? Или писаю на ветру? Ты лучше поезжай в Пуну и занимайся там в каких-нибудь тантрических группах. Иногда я советую людям сперва заняться чем-нибудь другим…


С.: Для этого я слишком ленива.

К.: Хорошо, что никто не способен понимать, Что это такое.

Не существует никакого возможного способа понимания Того. Поскольку в тот момент, когда бы ты понял, «тебя» бы уже там не было.

И что бы ты ни делал, ты стараешься против этого. Из того, во что ты сейчас веришь. Верующий тотчас хочет даже это сделать системой верований.


С.: Так что все это бесполезно?

К.: Это не бесполезно. Для кого? Это прекрасно! Это То, что ты есть, это Твоя реализация Того, что ты есть, а следующее – это следующее.

И как предыдущее не приносило, так и следующее не принесет Того, что ты есть. Чудесно! Так что все это пусто.

Все это пфф – следующий глоток кофе. Следующее, следующее, следующее.

Вылетает следующее слово, и ничего не говорится, и происходит следующее слушание и случается следующая картина – и ничего не происходит.


С.: Базисный ноль.

К.: Да, Ты – ноль ноля. Ты То, что называют безосновной основой, безосновностью.

Ты даже не источник, так что зачем Тебе беспокоиться о том, что из Тебя не происходит? Из Тебя никогда ничего не происходит! Ты никогда ничего не создавал.

В Том, что ты есть, нет никакого творца. Ты – даже не источник. Ты даже не можешь говорить, что Ты – источник. Чего? Кто может говорить, что он – источник? Кто претендует на то, чтобы быть источником? Источником чего? Так что же делать?


С.: Делать нечего! Это одно из худшего, что вы продолжаете повторять: «Что делать?»

К.: Нет, «что делать?» не означает, что делать нечего. Это просто «что делать?». Все, что ты делаешь или не делаешь, не…


С.: …приносит.

К.: Чего бы то ни было. «Что делать?» не означает, что «ты» ничего не можешь делать. «Бедный я, я ничего не могу делать!» Я говорю не о том! Я говорю о Всемогущем, который говорит:
все, что делается или не делается, не может делать Меня более всемогущим.

Я не говорю здесь с каким-то бедным «я», боже сохрани! Видишь, ты можешь понимать это только неправильно. Даже когда я говорю «что делать?» ты понимаешь это как «я ничего не могу делать». Я никогда этого не говорил.

Это вроде: «Карл сказал, что ты ничего не можешь делать!» Это вроде: «Рамеш [Балсекар] сказал, что у меня нет свободной воли».

Я думаю, он никогда не говорил этого никому. Но вам приходится это неправильно понимать, поскольку вы хотите выживать. Вы интерпретируете это по-своему, так что вы можете просто снова делать это по-своему.

И тогда вы можете заявлять: «По моему пониманию, я это сделал!», «Это было мое самоотречение!», «Мое служение!» Что за идея!

Поэтому Я говорю не с этим бедным маленьким обманщиком. «Критическое положение, критическое положение, бедный я, бедный я!»

С.: Вы не говорите с этим, но это – то, что это слышит.

К.: Нет. Никогда не было никакого воображаемого «я», которое когда-либо что-то говорило или что-то слышало. Как может воображаемый объект что-то делать?

Как объект сновидения может хотя бы слышать? Как объект сновидения может переживать? Как может переживать камера? Можно ли действительно говорить, что камера переживает то, что она записывает? Можешь ли ты это сказать? Но ты это заявляешь! Что я говорю с камерой и думаю, что камера что-то понимает.



С.: Но можно говорить, что есть впечатление понимания.

К.: Нет даже впечатления камеры. Камера – это чистая энергия. В Реальности нет даже камеры. Чистая энергия, жизнь проявляет себя как камера, записывающая что-то ненужное.

Даже камера по своей сути – То, что она есть. Но я не ожидаю, что камера это понимает. И камере не нужно понимать, что она – не камера. Она даже не знает никакой камеры.



С.: Камера не наделена интеллектом, в то время как человек наделен…

К.: Даже человек не наделен! Ты действительно думаешь, что у людей есть интеллект? Ты действительно в это веришь? Ты действительно думаешь, что обладаешь сознанием?


С.: У нас есть так называемый мыслящий ум…

К.: У людей есть мыслящий ум? Подумай об этом! У кого есть что? Кто чем обладает? Скажи мне! Какой фантом чем обладает? Что принадлежит тебе? Ты обладаешь сознанием? Бедное сознание, которое может тебе принадлежать! Я бы просто уничтожил это сознание, которое могло бы принадлежать тебе!


С.: Вопрос был потому, что Рамеш часто говорил: человек обладает интеллектом, который есть то, что вызывает идеи.

К.: Ты утверждаешь, что существуют люди и что они обладают сознанием. Я не вижу никаких людей, которые могли бы чем-либо обладать.



С.: Но существует сознание, и именно поэтому вы живы…

К.: Но это еще вопрос, кто здесь живой? Где существа? Где существа в Реальности? В той реализации, возможно, есть переживания существ, но как могут переживания чем-то обладать?

Сознание, разыгрывающее из себя человеческое существо, не становится человеком. Или становится? Так существуют ли люди или нет?



С.: Нет.

К.: Тогда кто чем обладает? Владеет ли сознание человеческими существами или люди обладают сознанием?

Всегда есть эта маленькая хитрость. Сознание играет человеческое существо. И посредством этого ничего не утрачивается. И ничего не приобретается посредством не-бытия человеческим существом.

Но ты воображаешь, что у тебя есть сознание, – это выворачивает все наизнанку. Это маленькое больное место – что ты что-то имеешь. Что ты заявляешь, что обладаешь сознанием – ты делаешь его двумя сознаниями.



С.: Сознание есть…

К.: Где?



С.: В шести миллиардах…

К.: Разве у сознания есть место? В «чем-либо» нет никакого сознания! Как сознание может быть в «чем-либо»? Что могло бы вмещать сознание? Вместилище было бы отличным от сознания. Только подумай о том, что ты говоришь! Как что-то может содержать сознание? Как оно может содержать что-либо?



С.: Не так ли, что все, что мы можем говорить, можно отрицать? Так что для всего, что существует, есть его отрицание. Отрицание отрицания – это единственно подлинное, и это тоже неправда. Так что же говорить? Ничего!

К.: Ему никогда не нужно быть подлинным. Кому нужно быть подлинным? Кто создает это чертово понятие бытия подлинным?



С.: Так любое понятие…

К.: Нет никакого понятия! Покажи мне понятие! Где понятие?


С.: Пока я говорю…

К.: Нет никакого «пока»! Кто говорит «пока»?


С.: Никто.

К.: Никто? Кто этот никто?



С.: Я – никто.

К.: Это удивительно! Что бы она ни говорила, она все глубже и глубже погружается в дерьмо! Ты как будто плаваешь в дерьме, и тогда ты стараешься держать свой рот над дерьмом.

Но дерьмо – это то, что ты есть! И ты думаешь, что должен держать свою голову поверх дерьма. Я бью любого, кто высовывает свою голову из дерьма!



С.: Хорошая аналогия!

К.: Потому что дерьмо – это чит. Между чит и дерьмом нет никакой разницы. Но ты хочешь быть наверху дерьма, ты – господин дерьма.

Так что в любой момент, когда ты хочешь владеть собой, управлять собой, ты – господин дерьма. Дерьмовый господин. Дерьмо случается. И случается только дерьмо.

Потому, что То, что ты есть, никогда не случается. Но даже осознавать это – уже слишком много, уже дерьмо. Фантастика!



С.: Значит, мы приходим сюда, чтобы быть господами дерьма?

К.: Нет, господа дерьма приходят, и я говорю им: «То, чем вы стараетесь овладеть, – дерьмо». И вы – дерьмовые господа. Потому что вы – господа неведения. Потому что не существует господина в Знании. И все, господином чего вы можете быть, – дерьмо.



С.: Вчера кто-то спрашивал меня о том, что вы говорили. Возможно, это удачная фраза! А что вы за учитель? Так что теперь мы будем говорить, что вы – учитель дерьма!

К.: Я бы никогда этого не заявлял – вы заявляете, вы говорите мне, кто я. Всякий говорит мне, кто я. Не имею понятия!

Вот почему только так называемые ученики создают учителей. Учителя не знают никаких учителей. Есть только ученики, которые верят в дерьмо, и потому они – рабы дерьма.

Но учитель всегда говорит им, что никакого «учителя» нет, нет никакого «господина». Что еще он может делать? Но рабу нужен господин. И для раба даже дерьмо достаточно хорошо.



С.: У меня есть для вас определение: вы господин тьмы, которую мы надеемся держать скрытой.

К.: Я хочу ставить тьму над светом. Я – не Люцифер, чтобы тебя просвещать. Я показываю тебе, что даже свет – это дерьмо, это тьма. Потому что по сравнению со Светом, которым Ты являешься, даже свет темен. Слишком темен для Тебя.

Потому даже осознавание – это недостаточное осознавание для Того, что ты есть. Так что быть светом, не зная света, – вот свет. Но свет, который ты можешь знать, это только его тень, просто тень.

Осознавание – это тень Того, что ты есть.

Вся веданта – это Твоя тень. Ты не можешь избавляться от нее, вот и все. Веданта – Твоя тень, но

Ты – свет, который реализует Себя посредством веданты, посредством этой тени, поскольку То, что является светом, никогда не может осознавать свет, никогда не может знать Себя. А свет, который Оно может знать, – это осознавание света, но не То, что есть свет.

Я могу повторять это снова и снова…

С.: Вы говорите ни с кем…

К.: Я говорю с Тем, что является тьмой, с Ней самой. Поэтому я говорю со Светом, который никогда не знает Света.

Есть только Самость! Есть только То, что никогда не знает само Себя. И вот в действии, в свете, и вот в вибрации Оно влюбляется в какое-то Свое отражение, в какую-то Свою тень. И тогда Оно становится тенью.

Что я могу делать с Тем, что я есть, верящим, что Оно – тень? Даже вера в осознавание – это тень.

Что я могу делать? Я лишь могу его шлепать: «Давай, пробуждайся от этого занятия пробуждением! Пробуждайся от пробуждения! Пробуждайся от пробуждения».

Потому что То, чем ты являешься, никогда не бывает пробужденным. И никогда не существует никакого переживания пробужденности, того, что ты называешь «пробужденностью». Это даже не пробужденность.


С.: Есть ли цельное состояние, в котором имеют место моменты?

К.: Ничто не имеет места. В Том нет никаких мест, ничто не имеет места, нет никаких здесь и сейчас, нет даже этого момента – нет ничего, что бы ты ни мог вообразить. Это абсолютное отсутствие любого присутствия любой воображаемой идеи или не идеи или любого чувственного переживающего.

Это абсолютное отсутствие любого присутствия – то есть только Присутствие – это единственное Присутствие, которое не имеет никакого присутствия.

Так что присутствие, которое ты можешь переживать, – это уже слишком много. Это не слишком много, но там, где начинается присутствие, Ты кончаешься.
Там, где начинается переживание присутствия, кончается То, что является абсолютным Присутствием. Поскольку присутствие осознающего, присутствие видящего уже вторично.

Поэтому присутствие чистейшего Я, идеи Я, Я-свидетеля – даже Я-свидетеля – это тень Того, что ты есть.

Ты – ни свидетель, ни свидетельствуемое, ни свидетельствование и ни то, что может быть свидетельствуемым.

Ты – То, что есть То. Но То не знает Того.

Но свидетель, знающий, что бы знающий ни знал или не знал, никогда не может этого давать. Поэтому знающий, который отличается от того, что он знает или не знает, создает или не создает, никогда не может становиться Тем. Поскольку он уже То. Он не отличается от Него. Нет никакого становления Им.

Ты – видящий, который не отличается от того, что видится, в истинной природе. Но для Него самого – это тьма.

Так что для Того, что ты есть, все, что бы ни переживалось, – сон. Но все равно он не отличается от Того, что ты есть.

Единственный сон – это то, что Ты пытаешься находить самого Себя в том, что Ты воображаешь, и это делает Тебя воображаемым бедным «я».

Есть страдание воображения – воображать, что Тебя можно воображать. И тогда Ты – в том ничтожном «я». И Ты не можешь этого избежать. Вот так шутка!

Всемогущее, То, что является абсолютной Энергией, чувствующее Себя бессильным.

И Ты не можешь этого избежать. Даже в переживании собственного бессилия Ты – То, что ты есть. Потому что это будет случаться.

Это один способ переживания самого Себя. Переживание Себя как кого-то, кто рождается и теперь имеет тело и все такое, и все это есть момент за моментом.

Но я полностью отрицаю, что
кто-либо рождается посредством этого переживания рождения.

Никто никогда не рождается и ничто никогда не рождается. И Жизнь никогда не рождается, и Ты есть То. Так что ни в каком переживании Ты ничего не утрачивал и теперь не можешь вернуть это обратно. Так что же я могу делать?



С.: Чтобы познавать что-либо, тебе нужен познающий?

К.: Ему нужен познающий.


С.: Но вы говорите, что это предшествует познанию? И что неверно даже говорить: «ты есть То», поскольку в Том нет никакого «тебя»?

К.: Нет никакого «меня» и нет никакого «тебя», нет никого, кто может объявлять себя Тем. Поскольку в Нем нет никакого объявляющего.

В том абсолютном владении, бытии Тем, что есть, нет никого, кто им владеет. Вот почему: кто свидетельствует свидетеля? Кто видит видящего?

То, которое есть абсолютный Видящий, уже должно быть, чтобы видеть видящего. Так что Я «я» уже должно быть до того, как может переживаться «я».


С.: Вот почему это Абсолют?

К.: Это Абсолют, который никогда не может что-либо приобретать или утрачивать. Абсолютно. Поскольку Он уже – То, что есть. Он не может становиться больше или меньше. И поскольку Ты есть То, в любой момент Ты реализуешь Себя-самого.

Следующее – это просто реализация, но ты никак не можешь реализовать То, что реализовывает Себя в той реализации. И в этом нет никакой потребности. Не требуется никакой реализации.

А то, чему нужно становиться реальным, нереально, вот и все.

То, что ты есть, никогда не голодно. И ресторану, который предлагает тебе это меню реализации, нечего предложить.

Твое удовлетворение – это твоя Природа.
Но ничто из этого – никакие переживания – не могут делать Тебя более удовлетворенным.

И только то, что думает, что оно голодно, может становиться удовлетворенным. Но Ты никогда не был голоден, никогда ничего не жаждал, вот в чем проблема. Ты не можешь находить никого, кто жаждет чего бы то ни было.

Ты можешь находить тело, которое голодно, ты можешь находить ум, который голоден, ты можешь находить фантом, который жаждет стать реальным. Это ты можешь находить.

Но ни в чем из этого ты никогда не можешь находить То, что ты есть.


С.: Нет никакой нужды находить?

К.: Это я и говорю. Поскольку Ты никогда не утрачивал То, что ты есть, Тебе не приходится получать это обратно. Но я все равно говорю, что есть переживание забывания. Но в переживании забывания нет никого, кто забывал себя.


С.: Так что это не имеет значения?

К.: Это никогда не имело значения. В забывании никто не забывает. Поскольку ты не можешь забывать, что ты существуешь.

Чтобы могли быть забывание и тот, кто забывает, Ты должен существовать. И потом есть вспоминание забывания. Так что поскольку есть забывание, есть его противоположность – вспоминание.

Но в забывании никто не забывает и в вспоминании никто не вспоминает. Поэтому все равно случается забывание и случается вспоминание.

Есть это «я кто?» а потом «кто я?». Но посредством «Я кто?» никто не уходил, и посредством «Кто я?» никто не возвращается.

Так что Ты никогда не уходил, Ты не можешь идти домой. Но у Тебя все равно есть переживание ухода. Но никто не уходил посредством переживания ухода.

И никто не идет домой посредством переживания хождения домой. Никогда не было никого, кто уходил. Откуда? Ты существуешь, и даже для того, чтобы говорить: «Я не знаю», Ты должен знать, что ты не знаешь.

Даже если Ты говоришь: «Я не есть», Ты должен быть. Это основная мысль Рамакришны – даже если Ты можешь утверждать, что не существуешь, Ты должен быть.

И то абсолютное Существование есть, несмотря на все, что бы ты ни говорил или делал. Но страдать о Себе – это сон. Это действительно неведение.

Да ладно! Это шутка! В действительности это похоже на комедию – Божественное, страдающее о Божественном. Но это случается. Посмотри! Этого невозможно избежать. Даже этого переживания нельзя избежать.

Но даже посредством этого страдания нельзя найти «я». Есть переживание страдания, но кто страдает в страдании?

Тебе приходится говорить – «я». Но «я», что такое «я»? Часть страдания. Страдание начинается с «я» в плохих обстоятельствах. Плоха вся обстановка. Поскольку есть «я», поскольку есть разделение, есть ум, время, и все это – страдание.

И это то, как Ты реализуешь Себя. Или то, как Реальность реализует Себя.

Как переживающий, который отличается от того, что он переживает. От любящего, который отличается от своего Возлюбленного. И это – страдание, и есть страсть. Поскольку из страдания происходит страстное желание выбраться из страдания.

Так что Ты всегда и постоянно испытываешь достаточно страстное желание попробовать от него избавиться. Но ты не можешь находить в нем сострадания. Где сострадание?

Как может быть сострадание в двух?

В этом воображаемом разделении, в этой любовной связи, как может быть сострадание? Когда любящий отличен от возлюбленного, как может быть сострадание? Когда нет никакого любящего и никакого возлюбленного, сострадание есть, но им никто не обладает.

Есть сострадание, твоя Природа, но состраданием нельзя обладать.

Это неистощимое сострадание, никогда, никогда не налицо. Но то относительное сострадание, которое ты показываешь другим, – это только жалость.

Когда между тобой и другими есть различие, ты можешь только показывать жалость, потому что ты жалеешь самого себя.

А когда есть тот, кто жалеет себя и жалеет других, где в этом сострадание? Невозможно!

Так что даже учитель жалостлив. Даже учитель достоин сожаления. Даже учитель, знающий учителя, будучи учителем – это жалкий учитель.

Возможно, ему сперва следует встретиться непосредственно со своим учителем, чтобы избавиться от своего «учителя». А потом – прочь от этого жалкого учителя, имеющего жалких учеников, – Боже мой! Какая жалость.

И потом из этой жалости ты ожидаешь блаженства. Ананда. Та Ананда происходит из того чего? Страдания?

Ты ожидаешь Ананду в страдании? Так что ты всегда ищешь не там. Ты можешь только искать не там.

И я сижу здесь: будь счастлив, что ты можешь только находить не те места и не те находки. Не то, не то, не то, не то. Ложный поиск, ложное нахождение, ложное ненахождение – это ни то, ни то – это мне нравится! Ни так, ни этак, ни как ты не можешь обретать То, что ты есть.

Будь счастлив! Не то, что ты не должен быть счастлив, – что Ты даже не знаешь счастья!

Счастье, которое можно знать, – это дерьмовое счастье. Оно никому не нужно. И будь счастлив, что никогда не было никого, кто был реализовавшим.

Никто никогда не реализовывал свою истинную природу. Потому что нет никакой проклятой истинной природы, поскольку даже идея «истинной природы» – ложь. Истинная природа! Мать ее так! Простите. Я виноват?



С.: Нет!

С.: Вы просто осознали, что находитесь в Индии, вот и все!

С.: Вы действительно показываете нам зеркало.

К.: Да, я могу только отражать.
Я никогда не сомневаюсь в том, что оно говорит. Это всегда ложно.

Никто не может сомневаться в том, что может быть сказано больше, чем То, что я есть. Поэтому Мне не нужен кто-то, сомневающийся в том, что я говорю, поскольку Этот сомневается в этом уже больше, чем может сомневаться кто угодно еще. Поэтому это несомненность – все, что бы ни происходило из этой несомненности, сомнительно. Так что несомненность порождает сомнения, поскольку То, что есть несомненность, не может быть порождено. Так что же?

Делает ли это Тебя другим?

Ты можешь высказывать только то, что не То, что ты есть. Поскольку То, что ты есть, не может быть высказано.

Нет никакой «душераздирающей искренности». Кому это нужно? Есть только «душевыплевывающая искренность».

Так что же насчет твоего сознания? Мне всегда это нравится: «Я работаю над моим сознанием». Или сознание работает над тобой? Неясно, а? Я думаю, ни то, ни другое.