Карл Ренц

С.: Вы говорили, что есть некоторые люди, которые медитируют годами, и смотрите, куда это вас приводит, вы все еще здесь. Но люди слушают это много лет, и они все еще здесь. Так в чем была бы разница?

К.: Разницы нет. Это то, на что я указывал.


С.: Так что нет абсолютно никакой разницы?

К.: Что бы ты ни делал или не делал, медитируешь ты или не медитируешь, если даже ты сидишь здесь тысячу лет, это не имеет никакого значения для Того, чем ты являешься. Вам все равно приходится здесь сидеть.


С.: Так что не имеет значения, сидишь ли ты здесь или дома?

К.: Нет, ты не можешь. Когда ты сидишь здесь, ты сидишь здесь и не можешь сидеть там.


С.: Или ты сидишь там.

К.: Тогда иди. И пробуй. Где бы ты ни был, Ты есть. Тогда просто будь где ты есть.


С.: И между тем и другим нет никакой разницы?

К.: Разница есть, но она не имеет значения. Поэтому есть разница, сидишь ли ты здесь или не сидишь, медитируешь или не медитируешь. Но она не имеет значения. Вот и все.

И если тебе все равно приходится здесь сидеть, ты лучше получай от этого удовольствие, если это в любом случае не имеет никакого значения. Это вполне безмятежно.

Ты пришел сюда, думая, что это, возможно, имеет значение. Но потом ты здесь сидишь и, возможно, видишь, что это не имеет значения. Но даже это не имеет значения. Так что делать?


С.: Все наши священные писания говорят, что следует идти за пределы слов. Слова – это только инструмент для передачи.

К.: Ты должен быть, несмотря на слова. Поскольку Ты уже есть, несмотря на слова. Так что Ты можешь наслаждаться пустотой слов, поскольку слова не могут ничего давать или отнимать от Того, чем ты являешься.

В этом развлечение или забава со словами. Они такие пустые потому, что не могут Тебя изменять. Они не могут ничего давать, они не могут ничего отнимать.

Они есть просто для развлечения или забавы. Называй это как угодно. Пустота слов, то, что они ничего не могут с Тобой делать, – в этом красота слов.

И это выходит за пределы слов, поскольку выход за их пределы – это не ожидание от слов чего бы то ни было.

И вот почему это – медитация слов, само говорение является медитацией. Потому что в этом говорении нет никакого ожидания или намерения что-то из него получать.

Поэтому все присутствие «Я есть» – Я-естьность – это все развлечение. Нет никакого ожидания и никакого намерения, что посредством чего бы то ни было происходящего, понимания или непонимания, Ты можешь становиться больше или меньше, чем Ты есть.

И это – природа медитации. Но сколько бы ты ни сидел для специальной медитации, ожидая что-то из этого получить, это, несомненно, не медитация. Это работа. Работа ради выгоды.

Старание получить безмятежный ум – это работа ради безмятежного ума. И я не называю это медитацией. Это становится личной медитацией с намерением. И тогда ты – тяжко трудящееся «я». И тогда ты хочешь что-то от этого получить.


С.: Меди-напряжение!

К.: Да. Доктор мед. Медицина.


С.: Вы говорили, что медитация – это деяние. Это не так.

К.: Когда есть кто-то, ожидающий чего-то от медитации.


С.: Не ожидающий чего-то от этого.

К.: Но я тебе говорю, тот, кто сидит по два часа в день и пытается медитировать, чтобы успокаивать ум, кое-чего ожидает от этого.


С.: Но тогда это неправильная медитация.

К.: Всегда, когда есть медитирующий, это неправильно.


С.: Нет, поскольку тогда есть эго…

К.: Нет, никакого «тогда» нет. Медитирующий означает неправильность, ложь!


С.: Так что я здесь тоже ложный.

К.: Если бы Я говорил с кем-то сидящим здесь, и у Меня было бы намерение учить «тебя» чему-то, или чтобы «ты» чему-то учился, это было бы неправильно.

Но Я просто забиваю Тебя словами и не ожидаю, чтобы что-нибудь случилось.


С.: Тщетно.

К.: Ты понимаешь. Вот почему я заговариваю тебя до смерти. Поэтому меня не интересует, чтобы ты здесь нечто получал. Или что-то уносил с собой, когда уходишь.

С.: Потому что получение было бы на уровне фантома.

К.: То, чем ты можешь обладать, – дерьмо. Ты можешь обладать только дерьмом. Пониманием нельзя обладать. Понимание – твоя Природа. Поэтому ты не можешь брать его с собой. Ты не можешь его иметь. И ты не можешь его повторять.

Так что я говорю с тем, кто является обладателем, я могу заговаривать до смерти, и тогда есть Понимание по Природе. Но это не то понимание, на которое ты можешь претендовать, которое является «твоим». Это просто То, чем ты являешься, которое есть само Существование.

Так что нет нужды его брать, или иметь, или сохранять. Но как только ты выходишь (отсюда), ты снова хочешь его иметь. Поскольку ты стараешься вспомнить «что там происходило». И тогда ты снова вернулся к тому владению. Неизбежно.

Поэтому я стараюсь на какое-то время заговаривать тебя до смерти. И тогда есть это пресловутое отсутствие. А потом «ты» возвращаешься, а потом возвращаешься в бизнес.

Потому что как только ты хочешь кому-то рассказать, что здесь происходило, и хочешь вспомнить, тогда ты в беде. Тогда ты делаешь это понятием. Тогда ты делаешь это учением. И тогда из живых слов получаются мертвые слова.


С.: Тот, кто осознает «Я – фантом», пребывает в неведении?

К.: Если Ты осознаешь-реализуешь самого Себя, если Ты переживаешь самого Себя, то Ты переживаешь Себя в абсолютном неведении.

А если Ты не переживаешь самого Себя, то Ты переживаешь Себя в абсолютном Знании, Которое – отсутствие всякого присутствия кого бы то ни было, кто знает или не знает, существует он или не существует.

Но как только Ты переживаешь Себя как существование, Ты переживаешь Себя в неведении.


С.: Но тот, кто думает: «Я понял фантома»?

К.: Это Абсолютное, становящееся относительным в относительном понимании.

Поэтому заявляя, что ты понял, ты становишься относительно глупым. А быть относительно глупым обидно, это страдание. Но быть абсолютно глупым, кого это волнует? Обидно только бытие относительным, относительное знание или относительная глупость, относительное неведение. Относительное к чему-то другому. Но быть абсолютно глупым, абсолютно несведущим, это весело.


С.: Потому что нет никого?

К.: Нет никого, кто мог бы страдать из-за чего бы то ни было. Но в относительном всегда есть обладатель, который отличается от чего-то еще. И ты страдаешь от этого различия, от бытия относительным к чему-то другому.


С.: Ты не можешь не быть относительным.

К.: Нет, ты не можешь не переживать себя относительным, но посредством переживания себя как относительного Ты не становишься относительным. Ты по-прежнему абсолютен.

Но в любой момент, когда Ты относителен и относительное – это твоя истинная реальность, Ты становишься этим маленьким дживой. А джива тоскует по Шиве.

И «я» тоскует по Тому, что оно есть. Это песня «я». «Я» поет: «Бедный я, бедный я, бедный я». Это песня тоски.

Это как когда ты поешь бхаджаны и песнопения, «я» поет, как будто ты идешь через темный лес. И тогда ты скандируешь и поешь вместе с людьми, поскольку боишься быть один. Ты поешь вместе так, что больше не боишься.

Так что Ты делаешь Себя относительным и маленьким, поскольку тебе приходится преодолевать некоторый страх посредством пения Богу или прославления Господа или чего-то. Это делает Тебя маленьким.


С.: Это Существование – то, что называют Богом? Что такое Бог? Само Существование?

К.: Бог – это идея. Как только ты произносишь «Бог», Бог становится идеей. Как только ты произносишь «Существование», Существование – это идея. Как только ты говоришь «Реальность», Реальность становится идеей. Все, что ты произносишь – идеи. Ложное.

Но попробуй этого не делать. Все ложно, произнесенное или непроизнесенное. Но чтобы могло быть произнесение или непроизнесение, должно быть непроизносимое, абсолютный Произносящий, То, что никогда не может произноситься, как То, что оно есть, должно быть То, чем ты являешься.

Поэтому само произнесение глупо. Абсолютно глупо говорить о Том, чем ты являешься, или обсуждать Его. Это действительно отвратительно. Но не делать этого так же отвратительно, как это обсуждать.

Так что говори или не говори, это не делает Тебя больше или меньше, вот и все. Говорение глупо. Но ты не можешь ничего с этим поделать. Не говорить было бы лучше. Но для кого? Только если бы это имело значение.

Так что почему бы не говорить то, что может быть сказано? Кого это волнует? Если в любом случае ничего не может ничего изменять. Что за проблема с проблемами?


С.: Теория относительности Эйнштейна.

К.: Эйнштейн. Он верил, что Бог не играет в кости, что был план. Поэтому он думал, что есть кто-то, кто знает, что Он делает. И это было действительно глупо.

Вообрази, что был бы Бог, знающий, что Он делает. Что это был бы за глупый Бог? Если бы Он знал, что Он делает, создавая весь этот кавардак!

С.: Бог не играет в случайные игры.

К.: По мне, это все игра в кости. Посмотрим, что выходит дальше. Как рулетка. У Бога нет никакого намерения. Если Бог есть. И нет никакого различения хорошего и плохого. Так что как у Него может быть чего-то, или направление? У Бога нет направления. Или эрекции. То, у чего может быть эрекция, – это уже относительный лингам.


С.: Никакого разума нет?

К.: Разум уже глуп. Разум глуп по природе. Разум! Даже слово «разум» глупо.


С.: Я имел в виду что Бог – это разумный замысел.

К.: Нет. Как он может быть разумным, создавая вот этого парня? Теперь действительно приходится в этом сомневаться. Каждое утро, глядя в зеркало, ты знаешь, что Бог глуп. Как Он мог создать такое? Это невозможно. Не намеренно. Если Он ничего не может с этим сделать, ладно, простим. Но если бы у Него был разум – будь осторожен.


С.: Что это такое – эти «я», я сам и Я?

К.: Ты всегда перемещаешься между этими тремя уровнями. Весь день Ты переключаешься между «я», я сам и Я. Когда есть «я», это вроде расстройства, беспорядка. Когда есть «я сам», это просто как пространство, Дух. А когда есть Я, то есть только свидетель. Ничего не происходит.

И каждый день Ты в большей или меньшей степени перемещаешься между этими точками отсчета. И если ты более чем на 5, 6 или 8 процентов находишься в «я», то ты уже кончаешь в сумасшедшем доме. Тело не может этого выдерживать, и ты погибнешь. Тебе нужно уравновешивать его в этой психологической драме.

Так что если бы ты естественным образом не переключался каждый день, переходя к «я сам», к Я-естьности, а потом даже большую часть времени к Я, просто будучи там, даже не зная, что ты там, ты бы даже не мог этого выдержать. Тело было бы просто полностью больным.

И если люди намного больше пребывают в этом «я» и в этом расстройстве, тело естественно проявляется в болезнях.

Посмотри на психиатрические больницы, там все эти сумасшедшие люди, которые просто временно разрушают свои «я». Они утрачивают свои «я», утрачивают свою личность. И тогда врачи, которые там работают, стараются снова приводить их в порядок. Возвращая их и говоря, и говоря, и говоря, пока «я» не возвращается. Фантастика. И все лекарства.


С.: Тогда у врача это получается.

К.: Врач получает деньги, да. Врачу, несомненно, самому нужен врач. Врач – часть пациентов. Абсолютно.


С.: Когда что-то вроде того, что происходило с Раманой, случается в западном обществе…

К.: Что-то, происходившее с Раманой?


С.: Да.

К.: Ты заходишь слишком далеко.


С.: Как мне сказать…

К.: Ты имеешь в виду, когда человек, вроде Раманы, сидящий 15 лет в пещере, и его едят черви – возможно, они бы просто надели на него смирительную рубашку и посадили в сумасшедший дом?


С.: Да.

К.: А в Тируваннамалае они создают вокруг него ашрам.


С.: Да. Как будто это не может случаться в западном обществе.

К.: Нет, это может случаться. Франциск Ассизский был полностью безумным, а потом он стал самым святым человеком в Италии. Это может случаться и на Западе.

Но между помещением кого-то в сумасшедший дом и превращением его в святого очень тонкая граница. Книги Ватикана полны людей, которые сходили с ума от Бога. И входили в божественное безумие. Это традиция западного мира, как и в Индии. Разница невелика.


С.: Но я думаю, есть какая-то разница между теми, кто действительно сходил с ума и теми, кто действительно понимал.

К.: Рамана сошел с ума. Безумная мудрость. Это – Знание.

Знание – это безумная мудрость, в нем нет никакой структуры.


С.: Но есть разница. Я не имею в виду – в нем. Между Раманой и Франциском Ассизским и кем-то, у кого психотические переживания.

К.: Вроде тебя?


С.: Нет, не вроде меня.

К.: Ты говорил о событиях блаженства. Это все психотическое. Все твои переживания самадхи – психотические. Даже сидение здесь сейчас является психотическим.

Верить, что у Тебя есть тело, – это психоз. Ты – в сумасшедшем доме! А где же ты еще, как думаешь?

Все это психотическое. Верить, что Ты родился. Что есть более психотическое? Это безумная идея – верить, что Ты родился! И это делает Тебя частью этого сумасшедшего дома, заключенным безумных идей. Так с кем ты говоришь? Как ты думаешь, кто ты? Ты считаешь себя нормальной?


С.: Да. Нет.

К.: Ты здесь в хорошей компании.


С.: В самом деле?

К.: Безумие – твое поприще. Это все безумно. Даже просыпаться утром – безумие. И иметь переживание тела – это психотическое переживание. Должна быть психика, душа.

Атман – это основная душа, переживающий, который переживает самого себя как что-то, и это уже психотическое.

Когда Бог знает самого Себя, Он создает Свой собственный сумасшедший дом. Вся Вселенная – сумасшедший дом. Политики – это самые худшие случаи. А врачи – самые больные.

С.: Рамана не был психотиком.

К.: Конечно, он был психотиком. Он называл это: «Я переживаю болезнь». Это психотическое переживание обладания телом.


С.: Но…

К.: Нет никакого «но». Почему ты повторяешь его, не зная, что он говорил?


С.: Я не повторяю его, я говорю сама.

К.: Ты не говоришь сама. Ты делаешь чертова Раману особенным, вот и все. Ты делаешь его бананом.


С.: Его?

К.: Да. Ты делаешь Раману бананом для обезьяньего ума, который думает, что Рамана был лучше, чем кто-то другой.


С.: Я так не думаю.

К.: Ты просто это делала. Ты говорила, что в случае Раманы это было иначе.


С.: Нет. Потому что вы постоянно меня обрываете до того, как я закончу фразу.

К.: Вообрази, я бы тебя не обрывал! Мы бы сидели здесь вечно. С самой первой ночи она произносит речи!


С.: То, что на Западе…

К.: Почему ты всегда проводишь эти различия между Западом и Востоком и тра-ля-ля? Потому что ты где-то это читала и теперь повторяешь, вот и все.


С.: Вы так думаете?

К.: Конечно, Может быть, я даже могу сказать тебе, в какой книге и на какой странице. Возможно, я тоже ее читал. Каждый это где-то читает и потом повторяет, а кто-то это снова записывает – Запад такой-то, а Восток – такой-то, и бла-бла-бла.

О Господи! А потом: «Я лучше поеду на Восток, потому что на Западе мне не нравится…» Фантастика! Еще какие-то вопросы о Западе и Востоке?


С.: Вы говорили, что думать, будто у тебя есть тело, – это психотично.

К.: Да.


С.: Так что вы полностью отрицаете тело?

К.: Нет. Но у меня нет тела.


С.: Но если теперь вас собьет автобус…

К.: У меня есть переживание тела. Но это не мое тело.


С.: Тогда чье же оно?

К.: Я не знаю. Сознания или чего-то там. Почему Меня должно беспокоить, чье это тело? Оно ко Мне пришло и однажды уйдет. Так как насчет этого тела? Оно Мне не принадлежит.


С.: Так что вы не привязываетесь к телу но вы не отрицаете тело?

К.: Я ни привязываюсь, ни не привязываюсь. Это просто преходящее переживание. Поэтому это не То, чем я являюсь. В этом нет никакого владения. Это так же, как солнце встает, солнце садится, и я не заявляю, что солнце – мое. Это не мое солнце.


С.: Но вы все равно заботитесь о теле. Вы его кормите…

К.: Я его не кормлю. Оно само о себе заботится. Я хочу оставаться в постели, а мое тело хочет идти в туалет, и оно всегда побеждает. Это не я. Я хочу оставаться в постели. Так кто правит? И кто заботится? Заботится тело. Так пусть тело заботится. Оно лучше знает, что делать с этим телом. Почему я должен о нем заботиться?


С.: Предположим, у меня больное сердце, мне нужно гулять.

К.: У тебя больное сердце?


С.: Нет, не у меня. Предположим, кто-то еще должен гулять по соображениям здоровья?

К.: Почему я должен беспокоиться о ком-то еще?


С.: Я не говорю, что вы должны беспокоиться. Я задаю вопрос.

К.: Ты не задаешь вопрос. Ты хочешь делать из меня опекуна. Чтобы меня беспокоило, беспокоится кто-то или не беспокоится. Должно ли меня беспокоить, все равно тебе или не все равно?


С.: Нет, но поскольку вы говорили, что тело…

К.: Я только сказал, что это преходящее переживание. Оно пришло, однажды его не будет. Но оно не делает Тебя больше или меньше. Так что пока оно есть, оно есть. Это никого не беспокоит.


С.: Но вы его не отрицаете?

К.: Нет, безусловно нет. Когда оно есть, оно есть. Но оно не делает Меня больше или меньше.

Когда оно есть, хорошо, когда его нет, это тоже нормально. Почему я должен отрицать то, чего нет? Сперва мне нужно находить тело, чтобы говорить, что его нет. А когда я нахожу тело, то уже слишком поздно. И я не торгуюсь с моим телом. Поскольку знаю, что тело выигрывает.

С.: Так что вы не можете заботиться о теле?

К.: Тело само о себе заботится. В теле есть гораздо больше знания, чем когда-либо могло бы быть у меня.

Если ты просто не вмешиваешься, все хорошо. Как только ты вмешиваешься, ты болен. Поскольку тогда ты всегда находишь что-то неправильное.

Поскольку твои уши слишком длинные, или твой нос слишком широкий, или это слишком коротко – как только ты на это смотришь, ты находишь что-то неправильное.

Тогда тебе нужна косметика или приходится бриться, тогда ты действительно должен работать. Но ты ничего не можешь с этим поделать. Как только ты смотришь в зеркало, ты что-нибудь делаешь. Естественным образом.

Строишь гримасы. Ты с этим играешь. Это как кукла, с которой ты некоторое время играешь. И куклы однажды не будет.

Так что наслаждайся игрой, но не жди, что отсутствие тела делает Тебя отсутствующим. Ты есть в присутствии и Ты есть в отсутствие этого тела. Ты есть в присутствии и в отсутствие Вселенной.

Так зачем Тебе интересоваться, как это так? Ты какое-то время играешь с этим, а потом игра кончается, а потом игра продолжается по-другому. Так что все это не столь важно.

Вот почему когда у Раманы был рак: ладно. У тела рак, так что? Делать что-то или не делать. Так что пусть врачи делают то, что они делают или не делают. Но ты не можешь решать, случается это или не случается, беспокоит это тебя или нет.


С.: Что происходит, когда тело умирает?

К.: Как я говорил, сперва тебе нужно найти тело, чтобы тело могло умереть. Если спросить физиков, они говорят – а где тело? Это просто скопление энергии, проявляющееся как тело.

Но ты не можешь находить тело. Ты находишь только энергоинформационную систему, которую называешь телом.

Но как она может умирать? Разве она когда-то появлялась?

Энергия воспринимает информацию, и тогда информация становится чем-то еще. Но энергия не приходит и не уходит. Так что приходит, что уходит?

Энергия, всегда принимающая другую форму. Однако то, что является формой, всегда преходяще.

Но То, что принимает форму, показывая себя, никогда не будет известно и никогда не будет показывать себя как То, чем оно является.

Оно всегда показывает себя в чем-то другом. Но Оно никогда не будет показывать себя как То, что оно есть. Поэтому Оно всегда будет разным, но разве это имеет значение? Нет. Тело или не тело.

Кто угодно. Ладно, мои дорогие тела.

Все это – Себялюбие

Бомбей 28.02.2011

С.: Вы однажды сказали, что Самость – это бездна. Что «я» страшится бездны. Не могли бы вы сказать об этом что-нибудь еще.

К.: Бездна – это просто отсутствие. Что ты больше не можешь находить, за что ухватиться. У тебя нет никакой основы. Эту безосновность ты называешь бездной. А без основы «я» не может существовать.

Так что в этой безосновности нет никакой основы для любого существования. Это и есть бездна.


С.: Поэтому «я» страшится бездны?

К.: Я знает, что без основы оно не может существовать. Поэтому оно всегда создает точку отсчета, основу. Иначе оно не может находить себе места. Оно всегда должно где-то приземляться.

Это значит искать основу. Быть устойчивым. В чем-то укорененным. Вот почему, будучи укорененным, ты основываешься на той идее осознавания.

Эта первоначальная мысль «Я», ты основываешься на осознавании. А без осознавания это было бы слишком. Вот почему многие учителя останавливаются на осознавании. Потому что это все еще вполне безопасно.

Но бездна подобна абсолютному отсутствию всякого присутствия любой идеи.


С.: Так что в осознавании все еще есть «Я»?

К.: Да, поскольку для любого переживания, даже переживания осознавания, нужен переживающий. Поэтому есть разница между Тобой и осознаванием.

Даже если Ты считаешь Себя осознаванием, есть тот, кто считает себя осознаванием и делает себя отличным от чего-то другого.

Поэтому обладать осознаванием или считать себя осознаванием – это не разные вещи, поскольку для этого нужен тот, кто считает, что обладает осознаванием или является осознаванием. И это всегда на одного слишком много.

Поэтому кто бы ни заявлял: «Я – невыбирающее осознавание», – ха-ха-ха! Даже называя это «невыбирающим осознаванием» он пытается делать его лучшим, чем что-то другое. Вот почему так страшатся бездны.


С.: Многие учителя используют для представления Реальности аналогию зеркала и того, что отражается в зеркале.

К.: Это просто еще одно дерьмо осознавания. Что бы ты ни говорил, чем бы ты себя ни считал – дерьмо. Быть зеркалом или быть алмазом, чем угодно, что приходит тебе в голову, – это эзотерическое дерьмо.

А любой учитель нуждается в методе и в каком-то дерьмовом учении, а иначе не было бы никакого учителя. Поэтому, будучи учителем, он старается находить что-то, к чему прислушиваются какие-то люди. И тогда он делает это очень умным.

Так что ты как будто имеешь дело с волшебной сказкой. И ты веришь чему угодно. «Да, я тоже, я тоже хочу быть зеркалом. Я хочу быть экраном, на котором пляшут все проекции, а я не испытываю никакого влияния. Я полностью отстранен от всего».

Как часто мы это слышали. И сколько написано книг, где это утверждается. Я был даже удивлен, что в своей первой книге Нисаргадатта использовал эту аллегорию. Но позднее он говорил: кому это нужно? Это никому не нужно. Даже это – слишком много.


С.: Рамана тоже ее использовал, аллегорию экрана.

К.: Да, и потом все это повторяют. То, что он использовал: если ты просто тот экран, и он безличен, тогда в силу того, что нет никого, кто страшится бездны, тем самым бездна берет тебя просто как она есть. Так что это вроде трюка. Но я не верю в трюки.

Я не вижу никого, кому нужно быть обманутым. Вот в чем моя проблема. Так что в этом смысле мне даже приходится говорить, что Рамана все еще думал, что должно быть нечто, чему нужно быть сжигаемым дотла.

Уничтожение «я». Что? Какое «я»? И это должно уничтожаться. Чем? Помешивая своей палочкой осознавания в огне, пока палочка не сгорит. Звучит хорошо. Это можно популяризировать. Об этом можно писать книги. И каждый: «Теперь я должен это выяснять. Я должен совать мою палочку в огонь». Звучит хорошо. Так что, возможно, это работает, возможно, нет.

С.: Это еще один трюк.

К.: Все – трюк! Но несмотря на все трюки или не трюки, ты являешься Тем, что ты есть. И если это отбросит ту идею того, чем оно является, оно отбросит ее, несмотря на весь тот хитрый вздор. У меня нет трюков или не трюков. Открывать свой рот – это трюк. Но чего вы ждете?


С.: Как насчет аналогии океана и волн?

К.: Это величайшее дерьмо! Это – Ошо. Это шоу океана на берегу. Нет, все это бесполезно. Это просто как колыбельные для того, кому нужно засыпать. Это все как колыбельная: «Спи, деточка, спи. Это не так плохо. Просто занимайся самоисследованием, и будешь счастлив».


С.: Как насчет методов самосовершенствования?

К.: Тогда из этого выходит что-то вроде тебя! Любому, кто это делает или уже делал, следует смотреть в зеркало.


С.: Вы проводите различие между осознаванием, вниманием и восприятием. И вы, кажется, предпочитаете восприятие и внимание осознаванию.

К.: Нет, я ничего не предпочитаю. Я говорил, что восприятие есть даже без того, чтобы кто-нибудь воспринимал. Но покажи мне осознавание без бытия осознающим.


С.: Я не понимаю. Восприятие есть акт восприятия?

К.: Вот почему его называют «абсолютным Видящим». Пара-Брахман, абсолютный Видящий, которого невозможно видеть. Но есть Восприятие. Его Природу можно называть Восприятием. Восприятию не нужно ничего воспринимать, чтобы быть Тем, что оно есть. Но осознавание должно осознавать, чтобы быть.


С.: Разве это не просто…

К.: Нет, это не семантика.


С.: …слова? Я просто вижу, что вы предпочитаете восприятие.

К.: Нет, это не я его предпочитаю, это просто Упанишады, вся традиция, что угодно – Видящий – это То, что ты есть. Абсолютный Видящий, который никогда не может видеть самого Себя. Даже Рамана называет это абсолютным Видящим.

И что бы ни видел абсолютный Видящий, первое, что он видит, – самого себя как осознавание, становление осознающим.

Первое переживание – осознавание. Поэтому до осознавания есть То, что есть. Как это ни называть. Пара-Брахман, Видящий, некоторые называют это Восприятием. Восприятие с актом и без акта восприятия чего бы то ни было.

Восприятие, переживающее присутствие, Восприятие, переживающее отсутствие. Но Восприятие непрерывно. Никогда не узнаешь, есть воспринимающий или нет. Кто-то называет это абсолютным Воспринимающим, абсолютным Восприятием или чем угодно.

Но главное то, что это абсолютно. Поскольку и в присутствии и в отсутствие чего угодно, что можно вообразить, оно является Тем, что оно есть.


С.: Я полагаю, поскольку это осознавание, то должно быть «осознавание чего-то».

К.: Нет, ему не нужно «осознавание чего-то», но ему нужно быть. Осознаванию нужно быть, чтобы быть. Должно быть переживание существования как осознавания.

Но Тому, чем бы его ни называть, не нужно существовать, чтобы существовать.

И в существовании, и в не-существовании, Оно – То, что оно есть. Но все другое – фикция.

С.: Недавно я читал «Сорок стихов» Раманы, и я думаю, что в седьмом говорится «Осознавание и мир начинаются вместе».

К.: Когда То, что является Природой, становится осознающим, с этим осознаванием все уже есть.


С.: Хотя в комментарии это полностью спутано. В комментарии говорится, что именно осознавание постоянно…

К.: Комментарий – это как игра в футбол. Происходящее на футбольном поле – это одно, но то, что делает из этого комментарий, это полностью другая игра. Нет, не читайте комментарии. Всегда бывает жаль, что он не знал английского. Так что это уже переводят на английский. В случае Нисаргадатты – с маратхи. Тогда это всегда становится путаницей. Но почему нет? Это в любом случае путаница.

Главное указание – знать Себя, как ты знаешь Себя в абсолютном отсутствии, что означает в глубоком глубоком сне. В абсолютном отсутствии всякого присутствия кого бы то ни было, кто есть или нет, Ты есть.

И чтобы знать Себя как То, что абсолютно несмотря на все, что ты можешь вообразить, Ты не можешь не быть.

Потому что даже в абсолютном отсутствии любого присутствия Ты – То, что ты есть. И в бытии Тем, что ты есть, никогда не было никакой проблемы и никогда не будет никакой проблемы ни в чем. Вот и все.

Все остальное – семантика, или бла-бла-бла. Это указание всегда на То, что является твоей Природой, которая не зависит вообще ни от какого присутствия или отсутствия. Поэтому оно указывает на Абсолют, которым ты являешься.

А остальное не может делать тебя этим. Ничто не может делать тебя этим. Это главное. Этого не делает никакое понимание, даже понимание этого.

Ты – уже То. Так что посредством этого ничего не происходит. Посредством этого ты не можешь достигать То, чем ты являешься. Но понимать это, возможно, не так уж плохо.


С.: Да, но когда я вижу понимание или даже слово «знание», это…

К.: Знание – нет. Знание плохо. Понимание – это нечто другое.

Понимание есть без кого бы то ни было, кто понимает. Потому что То, чем ты являешься, есть несмотря на того, кто понимает или не понимает. Оно уже предшествует тому, кто понимает или не понимает.

Поэтому в том понимании естественно, что понимание автоматически погружается в То, чему никогда не нужно понимать.

Так что это похоже на еще один трюк. Но это может действовать или не действовать. Ничто не действует.

Вот почему Ты – ленивейший ублюдок, каковым Ты не можешь не быть. Поскольку Ты в любом случае никогда не работал. А то, что работает, никогда этого не добьется.


С.: Так что несмотря на то чем ты являешься…

К.: Нет. Ты есть несмотря на то, чем ты себя считаешь.


С.: Так что несмотря на все то, совершенствование происходит.

К.: Нет, не несмотря на то.

То, чему нужно совершенствовать себя, чему приходится доказывать себя, – фантом. А фантому всегда нужно доказывать себя, свое сомнительное существование. И он всегда хочет совершенствоваться в этом доказательстве. Делать его более веским и обоснованным.


С.: Иметь преимущество.

К.: Не преимущество. Просто страх бездны. Страх «возможно, я есть, возможно, меня нет».

Это сомнительное существование, которому всегда нужно улучшать или доказывать себя. Такова природа сознания. Сознание уже фантом и ему всегда нужно постоянно себя доказывать.


С.: И потому телесная работа, и эта работа, и та работа будут продолжаться. И это тоже не будет иметь значения.

К.: Это всегда имеет значение. Но для кого? Всегда есть разница. Даже если ты проходишь через все эти состояния и способы реализации Себя, это всегда будет различно. Но это не имеет никакого значения.

С.: Значит, это имеет значение для «я»?

К.: Нет, это всегда различие переживания. Но посредством различий переживаний Ты не становишься другим.

Поэтому восприятие не становится другим из-за того, как оно себя переживает. Или воспринимает. Потому что до того, как воспринимается воспринимающий, есть восприятие.

Но ты всегда утверждаешь, что должен быть воспринимающий, чтобы могло происходить восприятие. Нет, восприятие уже есть даже до того, как воспринимается воспринимающий.

Поэтому воспринимающий – уже часть воспринимаемого. Этот маленький переход, что ты – не воспринимающий, который воспринимает, ты уже То, что является восприятием, воспринимающим воспринимающего.

А воспринимающий, который уже воспринимается, что бы с ним ни происходило или не происходило, что всегда различно, не имеет никакого значения для Того, что ты есть.


С.: Так что не нужно воспринимающего, чтобы воспринимать?

К.: Нет. Потому что даже в отсутствие воспринимающего Ты воспринимаешь отсутствие воспринимающего. И в отсутствие воспринимающего есть То, что ты называешь бездной.

Абсолютное отсутствие всякого проявления любого переживания. Сама Тьма. Как глубокий глубокий сон.

Имеется Восприятие без восприятия чего бы то ни было. Но Оно все равно не спит и не бодрствует. Невозможно заставлять Восприятие бодрствовать или спать. Оно никогда не спит, Оно никогда не бодрствует. Оно – всегда То, что оно есть. Это сама Природа. И Природа, Реальность, начиная осознавать-реализовывать Себя, становится осознающим, который является воспринимающим. Но осознающий – уже часть осознавания, он не реален.


С.: Так это мысль?

К.: Это не мысль. Это просто Ты, переживающий Себя в качестве переживающего. Но то, что переживает себя как переживающего, с этим переживанием и без него является Тем, что оно есть.

Ему не нужен переживающий, чтобы быть Тем, что оно есть. Вот и все. Чтобы делать это идеей или чем бы то ни было, ты уже делаешь себя тем, кто мыслит. Это не работает.

Ты являешься Тем, что переживает себя сперва как создателя, или осознающего, но до этого первого переживания и несмотря на него Ты – То, что ты есть. Несмотря на него. С ним и без него. Никогда не вследствие. Первый переживающий есть потому, что есть Ты. Но Ты есть не из-за него, не вследствие того переживания.


С.: Это переживание себя как воспринимающего?

К.: Нельзя называть это «переживанием себя». Просто будь Тем, не называй Его никак. До малейшего чего-либо, что ты можешь воспринимать, которое есть воспринимающий, должен быть Ты, поскольку ты уже являешься Тем, что ты есть.

Но как бы Его ни называть, это ложно. Как бы Его ни называть. Даже называя Его Пара-Брахман, ты делаешь его объектом. Что бы ты ни говорил. Просто будь Тем, что есть несмотря на. Но ты никогда не будешь знать, что это такое.

А если ты это называешь и придаешь этому форму, то уже помещаешь его в это сновидение. Тогда слишком поздно. Вот почему это называют «молчи и видь». Но не будь «чем-то», что можно видеть.

Поскольку то, что можно видеть – можно видеть видящего, можно видеть видение, всю ту картину, – это Твое проявление. Но с проявлением или без проявления Себя Ты – То, что ты есть. Даже не пытайся воображать, что это такое.

Ты можешь, поскольку это в любом случае не имеет значения. Ты все равно это делаешь. Ты в любом случае То, что ты есть. Так что воображай или не воображай. Кому какое дело?

Суть вот в чем: если ты воображаешь его, то воображаешь его отличным от чего-либо. И тогда Ты уже в том сновидении различий. Но почему нет? Даже делать это опасным – для кого? Так что для меня это всегда – можешь ты или не можешь, делаешь ты или не делаешь, кого это волнует?

Если этому суждено случиться, это так или иначе случится. И ты не можешь не воображать, поскольку, воображая Себя, ты реализуешь Себя.

Так что я могу делать? И потом Ты даже воображаешь Себя тем, что является самим воображением. Выхода нет. Но для всего этого ты должен быть Тем, чем ты являешься.


С.: Для меня это было так: просто идти назад до предела, каковым для меня, предположительно, является осознавание. Ты возвращаешься, и ты находишь осознавание, и ты не можешь…


К.: Да, в присутствии можно идти только до этого.


С.: А что потом? Оттуда…

К.: Потом ты даже воображаешь Себя за пределами этого.


С.: Да, воображаешь. Это – слово.

К.: Да, конечно. В том сновидении можно воображать что угодно. Можно даже воображать, что находишься за пределами. Вообрази! Вообрази, что ты – Джон Леннон.

У Кена Уилбера сейчас семнадцать уровней, до которых он возвращается. Семнадцать! На следующий год будет восемнадцать. И он всегда на один дальше, чем пишет.

Потому что для того чтобы писать о семнадцати, ты должен быть за пределами этих семнадцати. Так что на следующий год он, возможно, войдет на двадцатый. Он – самый лучший, воображая уровни.

С.: Так даже покой – это часть сновидения?

К.: Да. Даже покой – это часть сновидения. Даже называя его покоем, ты делаешь его объектом. Ему не нужен покой. Шанти! Кому нужно шанти?


С.: Так что же такое этот покой, которого все ищут?

К.: Это покой ума. Избавление от ума. Вот чего все ищут.


С.: То есть конец мыслящего ума?

К.: Это конец «я». Каждый ищет конец «я». Поскольку «я» воображает, что «я» будет лучше без «я». Вот почему это называется покоем. Если бы я не был «я», был бы покой.


С.: Это верно?

К.: Да, каждую ночь ты входишь в этот покой. И «я» знает: «без „я“ мне лучше». И каждое утро «я» возвращается.


С.: И «я» никогда не может уходить?

К.: Нет. Как только ты становишься осознающим, есть «я». Но «я» знает – «без „я“ мне лучше». Поскольку там, где есть «я», есть дискомфорт. Поэтому ты ищешь комфорта.

И каждое утро ты просыпаешься, и есть то, чем ты являешься, ты знаешь, что было место, где нет никаких сетований.

«Я даже не могу знать, что это было, глубокий глубокий сон, как это ни называть, но я не могу сетовать на это, так что это должно быть вполне хорошо. Я даже не знаю, что это было».

Так что есть отсутствие «я», которое не так плохо. И ты это знаешь.

И с того момента, как есть «я», ты хочешь избавиться от этого «я». Поскольку имеется на одного слишком много.

Естественно. Поскольку ты знаешь, интуитивно или как-то еще, что в отсутствие «я» тебе лучше. И тогда ты хочешь быть просветленным, потому что тогда не было бы «я».


С.: Так «я» уходит, когда ты пробужден?

К.: «Я»? Куда может уходить «я»?


С.: Так никакого покоя вообще нет?

К.: Никакого покоя нет.
Что это за покой, который нуждается в отсутствии «я»?


С.: Это двое.

К.: Это относительный покой, в который можно входить. Тебе действительно приходится попотеть, чтобы избавиться от «я», и тогда ты можешь отдохнуть в том отсутствии «я».

Но то, что может отдыхать в отсутствии «я», всегда будет снова возвращаться.

Так что такое это отсутствие «я»?
Что это за покой, который нуждается в отсутствии «я», чтобы быть покоем? Зависимый покой. Относительный покой. Так ты действительно ищешь то, что по-прежнему зависимо? Нуждаясь в каком-то отсутствии? Или нуждаясь в присутствии бытия осознающим? Того, кому нужно быть более осознающим или быть в невыбирающем осознавании?

Все это – попытки оказаться где-то, где тебе может быть лучше. Так что тебе лучше быть «выключенным». Когда ты «включен», ты знаешь, что это плохо. Поэтому тебе лучше быть «выключенным».

Природа «я» подобна «на другом берегу всегда зеленее, чем здесь». Где бы ты ни был, плохо. Там, где ты, плохо.

Поэтому куда бы ты ни смотрел, тебя там нет, ты воображаешь, что ты не там, на другой стороне.

«Я не могу быть за пределами, так что когда я иду за пределы, я оставляю „я“ здесь. Поэтому когда я иду туда, я избавлюсь от „я“». Для этого ты все время совершаешь путешествие.

Все это заставляет тебя продолжать, так как ты воображаешь: «Когда я достигну той точки, я избавлюсь от моего так называемого „я“». Но как только ты оказываешься там, ты видишь, что «я» уже там. «Привет!»


С.: Так Абсолют есть несмотря на «я»?

К.: Абсолют даже не знает никакого Абсолюта. Как он может знать какое бы то ни было «я», когда Он не знает даже Сам Себя?

В этом красота Абсолюта, что Он даже не знает Сам Себя. Абсолюту не нужно знать, абсолют Он или нет.

А то, чему нужно знать, абсолютно оно или нет, что это такое? Это может быть только относительным «я» и относительным абсолютом. Потому ты делаешь его идеей.

Я всегда возвращаюсь к этому абсолютному отсутствию. Поскольку ты есть То. Это присутствие не делает Тебя больше или меньше, поскольку всегда будет отсутствие.

Поэтому твоя Природа непрерывно То, что она есть. И больше ничего не считается. Ты – то, что считается. Но Ты – не что-то, что можно считать. В этом красота.

Ты считаешь все, ты переживаешь все. Но ты не можешь переживать То.

Этот считающий был всегда. Но ты никогда не считаешь считающего. Ты считаешь только то, что ты можешь считать. И первое, что ты можешь считать, – это считающий. Но считающий – это уже что-то, что ты можешь считать. Это десятый человек.Ты считаешь все другое, но никогда не считаешь то, что считает.

Поскольку без Того, чем ты являешься, не может быть даже осознавания, которое ты можешь переживать. Все, что ты можешь называть и чему можешь придавать форму, не может быть без того, чтобы ты был Тем.

Но То ты никогда не считаешь. И я могу только указывать на это.

Ты никогда Себя не терял. Как ты можешь находить Себя? Как ты можешь идти домой, когда Ты никогда не уходил?

Я могу лишь делать эти намеки. Но смотри, это никогда не работает!

С.: Что это за аллегория паука, которую вы упоминали?

К.: На самом деле это была аллегория Раманы.

Сознание подобно пауку. Изредка оно осознает, что не может поймать само себя в собственную сеть, и тогда оно вытягивает всю паучью паутину. Паутина есть только потому, что оно хочет поймать само себя. Но затем оно изредка понимает, что не может поймать само себя в свою собственную паутину, потому что оно всегда будет неуловимым для его собственного интеллекта.

Так что интеллект не может поймать интеллект, поскольку паутина делается им самим. И тогда, посредством этого понимания, он убирает всю паутину. Но как только он все убрал, он забывает, что он не может. Поскольку в том, что является пауком, нет никакой памяти, память есть, только когда есть паутина. Без паутины никакой памяти нет.

Поэтому, не имея никакой памяти, оно (Сознание) забывает, что не может осознавать Себя в своей собственной паутине, и потому как только опять пробуждается, снова начинает создавать свою паутину. Глупое!


С.: Времяпровождение.

К.: Не времяпровождение. Просто попытка поймать Себя. Потому что как только есть паук, это на одного паука слишком много. Выхода нет.

Но изредка паук выходит из индивидуального сознания, и тогда он становится космическим сознанием. Но в этом космическом сознании комично то, что как космическое сознание оно не может вспомнить, что ему не следует начинать снова.

Так что же оно делает? Опять начинает пытаться поймать само себя! Оно даже не может вспомнить, что это не работает. Поскольку в том космическом сознании нет никого, чтобы вспоминать, и нет никакого времени.

Так космическое сознание опять становится комическим сознанием. Это комикс сознания. Оно уже забыло, что не может поймать само себя. Поэтому оно снова начинает с самого начала делать паутину, чтобы ловить себя.

Пока в один момент не видит, что оно не может быть поймано его собственной паутиной, и тогда оно все убирает.

Но как только оно все убирает, просто осознавая или видя, что оно не может быть поймано или осознано, поскольку уже является Тем, что себя осознает – никакой памяти, – как только оно снова осознает, оно снова влюбляется и пытается знать само себя и снова создает всю паутину.

Как теперь весь Интернет, все веб-сайты, все это часть паучьей паутины сознания. И теперь сознание хочет взаимодействовать с каждым, хочет знать всех. Фейсбук. Все сознание.

Сознание хочет знать каждое лицо. Делает фейсбук. Или твиттер. Чирик-чирик-чи-рик-чирик. В каждый момент хочет знать, что делает каждый. Оно так любопытно, так жадно до информации. Это сознание, жадное сознание, жаждущее само себя. Смотрите, чего оно только не делает!

Все эти информационные системы, телевидение – информация, информация – как голодный волк. Вампир. Как пес, кусающий собственный хвост и сосущий собственную кровь. Это сознание.

Всегда новости, новости, новости. Сколько человек там погибло? Только двое? Нет, этого недостаточно для новостей. Должны быть сотни! Всегда больше, больше, больше. Цунами, 200000. Ладно, об этом мы можем говорить немного дольше. Когда это немецкое сознание, оно говорит: «Там погибли немцы? Нет? Ладно, мы не хотим об этом знать». 50000 африканцев или индийцев, но только один житель Запада. Ах, погиб один европеец! И они делают из этого большое событие. В ином случае это даже не упоминается в новостях. Очень избирательно.


С.: Индийцы не считаются.

К.: Попробуйте посчитать индийцев! Это уже слишком много. Сейчас 1,2 миллиарда. Вы никогда не досчитаете до конца. Потому что в каждый момент рождается больше, чем можно сосчитать.


С.: У.Г., когда вы говорили, что он на вас повлиял…

К.: Что ты сказал? Полная чушь. Я никогда не говорил, что на меня влиял чертов У. Г. Теперь ты заходишь слишком далеко. Рождается новый слух. Никогда.

Когда ты спрашивал, встречал ли я когда-нибудь кого-то, кто был о'кей, я сказал, что когда я встречался с У. Г., он был о'кей. Если бы я встретил Нисаргадатту, я бы сказал о'кей, Рамеш был о'кей. У. Г. был даже о'кей о'кей. Но я никогда не говорил, что этот человек на меня влиял.


С.: Ладно, виноват. Я думал, что «окей окей» означало, что было влияние.

К.: Нет, вовсе никакого влияния.

В действительности абсолютное влияние – это когда нет никакого влияния от кого-либо, поскольку нет никого, кто обладает каким бы то ни было влиянием. Это то, что есть.

Поскольку если есть кто-то, кто хочет оказывать влияние и имеет на тебя влияние, это, несомненно, не о'кей. Чертово влияние. Это как грипп! Ты мне надоел. Я говорю множество вещей, но не это. Я бы действительно это знал.


С.: Кроме бабушки, на него больше никто не влиял.

К.: Вот это правда. Только моя бабушка была моим учителем. Никакого другого влияния не было. И она весила 130 кг. И это было действительно влияние.


С.: Это «я», которое пытается что-то из этого получить…

К.: Нет, это сознание, которое пытается одолеть само себя.


С.: И это невозможно? Я имею в виду это никуда не ведет.

К.: Оно не может обладать самим собой, вот что главное. Но оно воображает, что может владеть собой.

Поэтому, что бы оно ни пыталось делать, оно пытается обладать собой, знать само себя. Но оно никогда не будет знать себя.

Однако оно пытается. Так что оно всегда будет исследовать То, чем оно является, но никогда не будет этого знать. Но оно пытается.


С.: Потому что оно – фантом?

К.: Нет, потому что оно влюблено в себя. Эта проклятая любовь, что делает Тебя таким глупым. Только любовь делает Тебя настолько безумным, что Ты гоняешься за самим Собой. Что еще может делать таким безумным и глупым? Только любовь!

Расскажи мне о чем угодно еще, что может делать настолько глупым, чтобы пытаться становиться тем, что он есть. Расскажешь?

Эта проклятая любовь – единственная магия, которая может делать Тебя столь глупым, что Ты действительно веришь, что можешь знать самого Себя. Фантастика!

Ты безумно влюблен в самого Себя. Поэтому только любовь может делать Тебя настолько глупым, чтобы страдать из-за самого Себя. Ты страдаешь из-за влюбленности в самого Себя. Это – Твое страдание.

Вся причина Твоего страдания из-за самого Себя в том, что Ты влюблен в самого Себя. А поскольку Ты влюблен в самого Себя и не знаешь самого Себя, Ты страдаешь из-за незнания самого Себя.

Эта проклятая любовь как идол – вот в действительности причина страдания. Это разбитое сердце из-за самого Себя. Чертова любовь. Дни святого Валентина и все такое. И потом люди говорят тебе, что ты должен любить сам себя, что все это такое? Козни дьявола или что? Продающего тебе то, чего у него нет? Чертову любовь? Как Ты можешь не любить сам Себя? Попытайся!

Поэтому все, что бы Ты ни делал, – это от любви. Вы все сидите здесь ради любви.

С.: Мы сидим здесь из-за любви?

К.: Да. Абсолютно.


С.: Любви к Себе.

К.: Да. Любящий влюблен в самого Себя. Это все Себялюбие. Самость, влюбленная в саму Себя и пытающаяся узнать, контролировать предмет своей любви. Вы здесь, чтобы контролировать себя. Поскольку вы хотите, чтобы ваш возлюбленный делал то, что вы хотите.


С.: Трахаться!

К.: Да. Вы хотите трахать самого себя, чтобы знать самого Себя.


С.: Так что когда вы говорите, что все наши взаимодействия – это свидетельства любви, вы имеете в виду любовь к себе?

К.: Да, все это потому, что Самость всегда снова влюбляется в саму Себя с первого взгляда. А первый взгляд – это осознавание.

Она осознает и Она уже влюблена в саму Себя. Мгновенная любовь. Она реализует Себя из любви к Себе.


С.: Но когда вы говорите, что все наши взаимодействия – это свидетельства любви…

К.: Свидетельства? Ее результаты.


С.: Я читал в вашей книге…

К.: В моей книге? Забудь мою книгу! Эту книгу переводил немец с немецкого на английский. А потом был англичанин из Лондона, который переводил этот перевод на британский английский. А потом американец переводил ее с этого британского английского на американский английский. И каждый раз было небольшое различие. А потом они хотели, чтобы я прочитал ее и высказал свое мнение.

И я прочитал только одно предложение и сказал, что все замечательно, но пусть они оставят меня в покое. Я не читал даже немецкий текст, почему я должен читать английский? Так что вы можете рассказывать мне все, что есть в книге, потому что я этого не знаю.


С.: Итак, какое слово вы на самом деле предлагаете вместо свидетельств? Если в книге говорится, что все наши взаимодействия – это свидетельства любви.

К.: Я никогда не использовал слово «свидетельства». Насколько я могу вспомнить.


С.: Так какое слово вы используете?

К.: Все это проявление есть в силу того, что Бог влюбляется в Себя и начинает реализовывать Себя. Это реализация чего? Бога, влюбляющегося в свой собственный образ. В образ самого Себя. И это результат. Результат влюбленности Бога в Его собственный образ, который есть осознавание.

Спроси себя: какова основа твоего интереса? Откуда он приходит? Все, что ты делаешь, обусловлено тем, что Ты влюблен в Себя. Даже пытаясь не любить Себя, Ты пытаешься это делать от любви.

Потому что Ты воображаешь: «Быть может, без любви к себе мне было бы лучше». В действительности это избавление от «я». «Я» – это так, что Ты влюблен в Себя и эта любовь Тебя контролирует.

И тогда Ты начал ненавидеть любить Себя. Так что эта ненависть к любви к Себе становилась «я». Врагом. Так это любовное увлечение становилось врагом. И теперь Ты хочешь избавиться от того любовного увлечения, но в той мере, в какой Ты хочешь от него избавиться, Ты подтверждаешь, что оно должно быть.

Так что из любви оно превращается в ненависть. Поскольку и то, и другое уже есть. Любовь и ненависть идут вместе.
Но что делать? Как избавиться от того, что ты есть?

Поскольку это то, что ты есть.
Это Твой роман с Собой. Реализация Себя в любовном романе с Собой. Момент за моментом. И намерение – всегда любовь.

Это причиняет боль. И такова природа любви. Любовь причиняет боль. Иметь отношения с самим Собой – это больно.

Потому что это слишком поздно. Это опоздавший корабль. И тогда ты – капитан этого тонущего корабля. Тогда ты уже на «Титанике». Вот почему он стал так знаменит.

И просветление подобно «Титанику», сталкивающемуся с айсбергом, и потом корабль тонет. И тогда из этого выходит романтическая история. «Корабль стал просветленным. Погрузившись в бездну глубочайшего океана, он стал един с океаном. Так что он ржавеет в покое».


С.: Вы говорили, что никаких двух нет, верно?

К.: Есть, но нет. Недостаточно говорить, что двойственности нет. Следует говорить, что она есть, но ее нет.


С.: Это просто информация?

К.: Нет, есть Бог, реализовывающий Себя, есть любящий и возлюбленный. Есть один образ любящего и один образ возлюбленного. Так что есть два Бога. Поэтому двойственность есть, но ее нет.

С.: Поскольку это образ?

К.: Я этого не говорю.

Поскольку если ты говоришь «это образ», это делает тебя тем, что не является образом. Тогда ты отличаешься от образа. Поэтому тогда есть двое – образ и ты. Нет, это не работает. Когда есть двое, то есть двое. Когда нет никого, то нет никого.

Но Ты – ни никого, ни двое. Поэтому да и нет. Нельзя говорить, что двух нет. Звучит хорошо. Адвайта – не что-то, что говорит – нет двух. Каков подлинный перевод «адвайта»? Кто это знает?

Я бы называл адвайтой то, что никогда никогда. Но ты никогда не будешь знать, это два или не два или что бы то ни было. Как бы это ни называть, это просто еще одна идея.


С.: Восприятию безразлично.

К.: То, что не знает само себя, не интересует, чем оно является и чем не является.

А для того, что знает самого себя, уже слишком поздно. То, что знает само себя, пытается делать это понятием. Оно просто становится еще одним понятием.

А То, что никогда не знает само себя, не может создавать никакого понятия из того, чего нет.


С.: Так кто вы?

К.: Я – абсолютное отсутствие всякого присутствия любой идеи того, чем Я являюсь и чем Я не являюсь.


С.: В каждый момент?

К.: В этом нет никакого момента. Моменты были бы, только если бы я знал, что я такое. Как в этом могут быть моменты?

Если ты спрашиваешь меня, то
для Того, чем я являюсь, есть абсолютное отсутствие всякого присутствия кого бы то ни было, кто знает или не знает, чем он является или не является.

Даже отсутствие отсутствия любого присутствия отсутствия присутствия присутствия отсутствия присутствия присутствия отсутствия отсутствия того, что есть присутствие отсутствия отсутствия отсутствия присутствия отсутствия отсутствия. Никакого понятия. Всякий уже теряется после первого «присутствие отсутствия». Как превратить человека в психа.

Вот почему, когда я бываю в Тиру, я всегда говорю Аруначала-бала-бала. Чем бы ни был указатель Аруначалы, есть гора, которая не знает, гора она или не гора.

Спроси Аруначалу: что ты такое? Ты можешь спрашивать свой мизинец: кто ты? Ответа нет. Твоему пальцу не нужно знать, что такое палец. Он не имеет никакого понятия о пальце.

Махарадж бы сказал: «Бомбей не знает Бомбея. Но это все равно Бомбей». А то, что знает Бомбей, – фикция.


С.: Вы сказали, что палец не знает, что он – палец. Но ведь если вы его раните, он все же чувствует.

К.: Он не будет реагировать. Ты реагируешь на это. Палец не реагирует. Спроси: ты реагировал? Это было больно?


С.: Но если вы его уколете…

К.: Если тебе делают анестезию, никакой реакции пальца нет. С пальцем можно делать все, что угодно. Палец не будет реагировать. Так кто реагирует? Если восприятие отключено, никакой реакции нет.

Ты можешь его резать, проворачивать в мясорубку, и ему будет все равно. Реагирует только этот хозяин. Это маленькое «я». Это осознавание-«я».


С.: Даже маленькое насекомое реагирует.

К.: Но если ты даешь насекомому анестезию, оно не реагирует.

Материя не реагирует. Если отсоединить от нее дух, то не будет никакой реакции материи или чего бы то ни было. Вот почему, когда дух выходит, тело называют мертвым.

Потому что больше нет никакой реакции. Но тело все еще есть. Спроси труп: ты мертв? Ответа нет. Так что же реагирует? Пространство? Пространство реагирует на пространство?


С.: Итак, реагирует именно дух.

К.: Попробуй показать мне, что реагирует! Покажи мне, что управляет! Покажи мне, что действует, и покажи мне, что реагирует!


С.: Так что это своего рода автоматика, сознание?

К.: Автоматика? Нет. Я не знаю, что это такое.

С.: В сознании всегда есть двое.

К.: Ты можешь говорить, что реагирует этот сгусток энергии, который ты называешь мной. То, что прошлое создало как сгусток энергетических интенций, что является мной, реагирует на внешнее событие.

Сознание уже является реакцией Того, что есть, не знающего самого Себя. Сознание – это уже реакция.

И в той реакции происходит реакция. Как сновидение реакции. Все это реакция. Ни в чем невозможно найти никакого действия.

Невозможно найти энергию. Можно только переживать следствия. Реакцию. Но невозможно найти энергию. Так что это такое? Что действительно реагирует?

Невозможно знать, что действует или реагирует. Можно только переживать следствия этого. А следствия – это идеи. Но нет никого, кому они принадлежат.

Какое обладание и чем? Кто может на него претендовать? Притязание происходит из той энергии.

Притязающий – уже игрушка той энергии. Притязающий, притязание, то, на что можно претендовать, – это все игра той энергии. Но ты не можешь знать, что она такое.

А то, что действует и реагирует на то, что действует, вся карма сознания, чем бы ни был деятель и жертва всего, это не два.

В сознании можно говорить, что двух нет. Что все, что есть, – это сознание. Но для Того, чем ты являешься, это не имеет значения. Даже это – понятие. Оно не помогает тебе быть Тем, что ты есть.

Даже это понимание – ложное понимание. Оно приходит и уходит. Оно преходяще. Если бы это было нужно для Того, чем ты являешься, оно должно было бы быть непрерывным.

Но даже это понимание имеет место в сновидении. Оно не даст тебе То, чего ты ищешь. И Ты от него не зависишь, в этом вся красота.

Поэтому даже при глубочайшем постижении этого так называемого сознания, того, как оно работает, величайший мудрец по-прежнему идиот.


С.: Так вы говорите – то, чем вы являетесь, это энергия…

К.: Нет, я этого не говорю. Если бы я говорил, что я – это энергия, я бы отличался от того, что является следствием.

Так что я все равно делал бы себя отличным от чего-то еще. Чем бы ты себя ни объявлял, даже когда ты говоришь «Я – энергия», «Я – жизнь», я – на одного слишком много тех, кто что-то заявляет. И тогда я делаю себя отличным от чего-то еще. Нет.

Вот почему я говорю, что должно быть абсолютное отсутствие любого присутствия. Не «Теперь я – энергия». «До этого я был относительным, а теперь я не относительный, поскольку теперь я знаю самого Себя. Раньше я не знал самого Себя». Все это – иди оно к черту!


С.: Тогда что такое душа?

К.: Чушь.


С.: Так когда душа покидает тело…

К.: Чушь покидает чушь. Дерьмо покидает дерьмо. Есть понятие души. Одно понятие покидает другое понятие. Дерьмо, покидающее дерьмо. Происходит дерьмо. Когда-то было дерьмо в дерьме, а теперь дерьмо вне дерьма. Дерьмовое «я».


С.: Так вы – как Абсолют, так и относительное?

К.: Я понятия не имею, Абсолют я или нет. Абсолюта было бы недостаточно. Или слишком много. Абсолют – это уже слишком много или слишком мало для Того, чем я являюсь.


С.: Вы не душа, вы не тело, вы – не то.

К.: Все, что бы вы ни придумывали, – чушь.


С.: Но я все равно буду это придумывать.

К.: Да, дерьмо случается. Пытаясь не придумывать дерьмо, ты концентрируешь свое дерьмо. Концентрированное дерьмо. Так что наслаждайся дерьмом.

Наслаждайся тем, что бы ты ни переживал: дерьмо, дерьмо, дерьмо, дерьмо, дерьмо. И случается только дерьмо.


С.: Я думаю, это была бы хорошая джапа: дерьмо, дерьмо, дерьмо.

К.: Да, это бхаджан. Дерьмовый бхаджан.


С.: Да, это Шиваратри завтра.

К.: Шит-аратри. Мне нравится дерьмо. Я его люблю.


С.: Так что эта любовная связь, которая у нас есть…

К.: Да, дерьмо, любящее дерьмо.


С.: Да, но также создающее…

К.: Из дерьма происходит дерьмо. Вот почему дерьмо создает дерьмо. Что?


С.: Чего ищет дерьмо?

К.: Дерьмо влюблено в дерьмо.
Дерьмо ищет дерьмо.


С.: Оно дает дерьмо.

К.: Поскольку дерьмо дает дерьмо, дерьмо влюблено в дерьмо.


С.: Оно также эгоистично?

К.: Это эгоистичное дерьмо.
Самость-есть-дерьмо.
Эгоистичное дерьмо. Даже Самость – дерьмо. Мне приходится быть полностью беспристрастным. Если все, что бы то ни было, – дерьмо, тогда даже Самость – дерьмо.


С.: Неудивительно, что эти беседы платные!

К.: Нет, даже если они должны платить на Западе. Ты думаешь, там я другой?


С.: Нет!

К.: Если я такой, то приходит больше людей. В ю-тьюб есть видео под названием «Туалетная адвайта».


С.: Чье видео?

К.: Дерьмовое видео.


С.: От Карла Ренца?

К.: От какого-то парня по имени Карл Ренц. Я никогда ничего никуда не помещаю. Но, видите ли, людям это нравится, они даже помещают это на ю-тьюб.

С.: Я думаю, кто-то сказал, что если бы ты знал, что такое просветление, ты бы и близко не подходил к нему с палкой.

К.: Да, поскольку просветление – вот почему адвайта это абсолютный унитаз – поскольку имеет место абсолютное смывание. И все дерьмо мгновенно уходит.


С.: Но как его может не быть?

К.: Потому что его никогда и не было. Когда ты являешься Тем, что ты есть, никогда не было никакого дерьма. Но что бы ты ни придумывал – дерьмо. Но просто будучи Тем, что ты есть, ты являешься Тем, что есть то, что есть.

И в то мгновение это подобно абсолютному смыванию.

И дерьмо всегда будет пытаться избежать того смывания. Потому что дерьмо может выживать только в дерьме. Поэтому понятие может продолжать существовать только в понятии. Такова природа понятий.

Поскольку если есть То, что не является понятием, понятия не могут продолжать существовать. Так что ты, как понятие, можешь выживать только в понятиях.

Поэтому дерьму всегда нравится дерьмо. Оно всегда создает больше дерьма. Даже пытаясь получать меньше дерьма, оно всегда даже из меньше делает больше дерьма.

Это, как я говорил, также как «я», понятие и его выживание, всегда будут создавать все больше дерьма. Поскольку оно может выживать только в дерьме. Так что образы могут продолжать существовать только в образах. А все образы пусты.

Поэтому будучи Тем, чем ты не можешь не быть, Ты в одно мгновение уничтожаешь все то, что может быть уничтожено, – даже идея Самости уничтожается просто тем, что ты являешься Тем, что ты есть.

Поскольку в Том, что ты есть, нет никакой идеи Самости, или Брахмана, или чего бы то ни было.

Всего, чему можно дать имя и форму, нет, когда ты являешься Тем, что ты есть. Так что все это абсолютно пусто.

Но когда ты являешься этим воображаемым «я», ты всегда будешь стараться выжить. Создавая все больше дерьма.

Даже медитация – это попытка медитативного дерьма. Даже самоисследование – дерьмо. Дерьмо, исследующее дерьмо.

Должно быть! Мне жаль. Нет, мне не жаль. Это было бы слишком много. Я тебе говорю, если бы я знал, что такое счастье, я бы называл это счастьем. Я был бы абсолютно счастлив, что все – дерьмо. И абсолютно пустое. И никогда не нужное.

Все эти так называемые символы, которые вы создаете в вашем так называемом мире грез, Богов и Самости, Абсолюта и Пара-Брахмана и всего такого, мгновенно исчезают. Просто если ты являешься Тем, что ты есть.


С.: Поэтому вы говорите, что глубокий сон – это лучший указатель, так как нет никакой идеи…

К.: Глубокий глубокий сон.


С.: Я не могу об этом говорить, не могу об этом думать, ничего не могу.

К.: Сейчас мы можем об этом говорить. Но в глубоком глубоком сне это тебе в любом случае все равно. Но теперь тебе не все равно. Но никого не заботит, что тебе не все равно. Быть может, твою жену?


С.: Нет.

К.: Даже не ее. Особенно не ее!


С.: Разве состояние сновидения также не…

К.: Какое состояние сновидения? Мы не говорили о состоянии сновидения.


С.: Вы говорили, только глубокий глубокий сон…

К.: Да, глубокого сна недостаточно. Глубокий сон отличался бы от бодрствования.

Глубокий глубокий сон – это Природа глубокого сна, которая не знает никакой Природы. Природа Природы, которая не знает никакой Природы. Самость Самости не знает никакой Самости.

Но когда Самость знает Самость, то уже есть на две Самости слишком много. Но ты не можешь этого избежать, поскольку ты всегда реализуешь Себя как двоих. Как любящего и возлюбленного.

Что делать? Поэтому в качестве переживания есть двое, но в Реальности нет. В реализации всегда есть двое. Реализация всегда случается как любящий, который любит возлюбленного. И этот любовный роман – реализация этого сновидения.

Но в Реальности нет даже одного.


С.: И когда вы говорите, что ничего нет…

К.: Это слишком много.


С.: Вы сказали, что нет ничего.

К.: Да, когда нет ничего, есть ничто.

С.: Но со всем другим, что вы говорили, вы говорили и противоположность этого слова.

К.: Ничто – это слишком много, а все – слишком мало для Того, что ты есть.

Но фокус в том, что если Ты ничто, то Ты все. Но если ты знаешь, что ты ничто, это на одного слишком много тех, кто знает, что они – ничто. Но когда Ты – ничто, Ты больше не знаешь никакого ничто, тогда Ты – ничто и все.

Но Ты не можешь становиться ничем и посредством этого становиться всем.

Ты уже То, что является ничем и всем, но не посредством знания этого.

Поэтому некоторые вроде Адьяшанти делают такую большую вещь из «ты – ничто».

И тогда ты опять принимаешь это лично. Тебе приходится принимать это лично. Поскольку если ты говоришь, что «ты – ничто», ты делаешь себя отличным от чего-то. И тогда ты опять оказываешься в этой ловушке различий.

Так что ты делаешь преимуществом быть ничем. «Я – ничто». Ха-ха-ха. Это, несомненно, еще одна идея.

Поскольку дерьмо нуждается в дерьме. И тогда даже ничто становится дерьмом. Когда есть претендующий на то, чтобы быть ничем. Но что делать? Дерьмо случается. Этого невозможно избежать.

Это что бы то ни было, что вы называете сознанием, всегда будет определять себя. Даже не определяя себя, оно определяет себя как то, что не может быть определено.

Поэтому даже если ты говоришь – я то, что не может быть определено, ты определяешь себя как то, что не может быть определено. Так что это уже определение.

Все, что бы отсюда ни вытекало, слишком много. Так вот почему тебе приходится делать это действительно трудным – говорить, что ты являешься абсолютным отсутствием всякого присутствия любого отсутствия присутствия любого, кто есть или не есть, зная или не зная, чем он является. Это должно быть как маленький крысиный хвостик, и тогда каждый уже теряется, слава Богу.


С.: Поэтому вы говорите отсутствие отсутствия…

К.: Отсутствие отсутствия – это все равно слишком много тех, кто является отсутствием отсутствия.

Даже вэй у вэй, тебе приходится делать крысиный хвост вэй у вэй у вэй у вэй. Даже называть это Вездесущностью – это на одно присутствие слишком много.
Потому что Вэй У Вэй называл это Вездесущностью того, что является Самостью.

Просто быть Тем, чем ты не можешь не быть. И……. Не нужно никакого бла-бла-бла.

Иначе это становится интеллектуальным упражнением. По-немецки я называю это «Экстрашайсе». «Шайсе» на немецком означает дерьмо.


С.: Карл, когда вы говорили об отсутствии присутствия отсутствия присутствия чего бы то ни было, на ум приходило слово «тождественность»…

К.: Тождественность мне не слишком нравится. Если ты говоришь абсолютно Самость, есть только Самость, то это, возможно, допустимое высказывание, которое подобно результату бытия Тем, что ты есть.

Как Нисаргадатта говорил бы «Я есть То». Это результат бытия Тем, чему никогда не нужно знать, чтобы быть Тем, что ты есть, чтобы быть Тем.

Быть Тем невыразимым, чем бы оно ни было. Выражая Себя, оно бы говорило «Я есть То», что никогда не нуждается в выражении.

Тогда этот парадокс работает. Это должен быть парадокс. Так из ненужности появляется живое слово «Я есть То». Не посредством какого-либо намерения, в нем нет нужды. Оно просто появляется. Но из ненужности, не из какой бы то не было потребности или нужды. Поскольку это ненужность реализации.

Поэтому ты есть То, что является Реальностью, реализующей Себя как «Я есть То». А не то, что ты становишься Реальностью, а потом реализуешь Себя.

Нет, момент за моментом ты есть То, непрерывно реализующее Себя. И Ты не можешь не реализовывать Себя. Тебе приходится реализовывать Себя. Но не как То, чем ты являешься.

Ты – уже То, что ты есть, реализовывающее Себя здесь и теперь в том, чем бы оно ни было.

Но все это – реальная ложь. Ты можешь осознавать-реализовывать Себя только во лжи. Никогда не как То, чем ты являешься. То, чем ты являешься, никогда не будет осознано-реализовано.

Потому что оно всегда осознает-реализовывает Себя во лжи, в образах, в идеях. Но никогда как То, чем оно является. Поэтому да и нет.

С.: Когда цитируют Раману и говорят «пребывать в Самости»…

К.: Да, пребывать в «есть Я» или «Я есть». Пребывать в Самости означает пребывать в Том, чему никогда не нужно пребывать в чем бы то ни было.


С.: Так почему он говорил «пребывать в Самости»?

К.: Он говорил – пребывай в Том, чему никогда не нужно пребывать в чем бы то ни было. Поэтому пребывай в Том, что является Самостью, но не знающей Самость.

Это твоя Природа, и это самое легкое, что ты можешь не делать. Это легкость. Быть Тем, что ты есть. Это Само-пребывание. Но все, что бы ты ни пытался делать, никакое действие, никогда этого не даст.


С.: Так что не пребывать в Самости – это то же самое?

К.: Пребывая в Самости или не пребывая в Самости.
Ха-ха.


С.: Вы говорите – забудь о пребывании в Самости и просто будь.

К.: Да, но это все указатели. Не следует принимать это так буквально.


С.: Но это я и говорю. Так что это не становится усилием или техникой.

К.: Суть всегда в том, даже в случае Рамеша, что недеяние – это хороший указатель. Но если ты принимаешь его лично, то становишься не-деятелем.

И тогда ты в той же самой ловушке, что и до этого. Но ты не можешь не принимать его лично. Так что из деятеля ты становишься не-деятелем.

Потому что ты думаешь «раньше я был деятелем, а теперь понимаю, что не могу этого делать, это все Божья воля, так что теперь я – не-деятель». Это не работает.


С.: По моему опыту даже при наличии идеи «не быть деятелем», все равно был Бог и я как не-деятель.

К.: Это по-прежнему метод выживания. Ты принимаешь это лично и будешь находить способ оставаться в каком-то понимании.

И вот почему в «Йога-Васиштхе» утверждается: сейчас ты что-то осознаешь, но это снова уйдет, и ты будешь таким же глупым, как раньше. И что бы ты ни мог понимать, это ложное понимание. Исключений нет.

Все, что бы ты ни мог понимать, – это часть сновидения и нуждается в осознавании.

Но то, что является реальным, никогда не нуждается в осознавании-реализации и никогда не будет нереальным. А то, что нереально, может осознавать только нереальное.

И то, что может осознаваться в нереальном, всегда будет преходящей тенью твоего понимания или непонимания или чего бы то ни было, что мы говорим.


С.: Даже идея сновидения.

К.: Даже идея сновидения. Для реального нет никакой идеи сновидения. Реальное даже не знает Реального. И, не зная Реального, Оно не знает никакого нереального.

Но то, что знает реальное и нереальное, всегда будет нереальным. Между этим нет никакого моста.

Вот почему, когда Раману спрашивали: «вы реализовавший?», он говорил: «Как я могу быть реализовавшим? Тому, чем я являюсь, никогда не нужно осознавать-реализовывать Себя, так что оно всегда реализованное.

Это то, что всегда реализовывает Себя, но само не может быть осознано-реализовано. Поэтому то, что ты видишь как Раману, это просто образ этого. И кого волнует, „реализовавший'' ли Рамана?» Никого. Даже Раману. И это мне нравится.

А теперь все эти ученики Раманы, который никогда не брал никаких учеников, или никогда не считал себя никаким гуру или учителем. И теперь Тиру полно учеников, заявляющих, что они знают, что имел в виду Рамана. И каждый должен быть таким, как Рамана. И это одна большая причина, почему я больше там не сижу. Потому что это действительно становится слишком чересчур.


С.: Даже когда вы говорите, что сознание осознает, был воображаемый момент, когда нет никакого сознания, а потом сознание становится видимым многим. Но даже это является понятийным.

К.: Абсолютно. Это преходяще. Это часть сновидения. Я не говорю, что это реально или нереально. Это просто реализация.


С.: Поэтому это не может выразить никакая мысль?

К.: Мысль – уже выражение. Как может выражение выражать То, из чего оно произошло? Невозможно.

С.: Это уже разделение.

К.: Это уже слишком поздно.


С.: Так сказать, в двойственности.

К.: Вот почему я говорю: «теперь слишком поздно». Все, что бы ты ни переживал, даже сейчас, слишком поздно. Если все слишком поздно, то все, что бы ты ни переживал, даже сейчас, слишком поздно. Так что кого это волнует?

Если даже присутствие того осознавания, этого сейчас, этого драгоценного бесконечного сейчас, для тебя слишком поздно, так что? И все, что ни происходит, происходит в этом бесконечном сейчас.

Но все эти события не могут делать Тебя больше или меньше, чем Ты есть.
Все это приходит и уходит, а ты по-прежнему То, что ты есть. Так что? Пусть будет так, как есть. Или нет. Кого это заботит? Невозможно найти никого, кому не безразлично.

Это окончательное лекарство Нисаргадатты, ненахождение самого Себя нигде, потому что Тебя невозможно найти. Ни в мире, ни в Духе, ни в осознавании, ни даже в запредельном. Ты не можешь находить самого Себя. А поскольку ты не можешь находить Себя – кого это волнует?

Ты не можешь находить никого, кому не все равно. Кто там? Но ты ищешь. Ты не можешь не искать. Изыскание продолжается. Но, возможно, Тебе нравится не находить. Вот и все.

«Ах, Меня нет в мире, чудесно!», «Меня нет в осознавании, чудесно!», «Меня нет в отсутствии, чудесно!», «Я не в запредельном, даже не в запредельном, ха-ха-ха!», «Для Меня нет никакого дома, слава Богу». Так что я не могу находить никого, кто дома.

Поскольку дома никогда никого не было, нет никого, кто не дома. Нет даже дома для дома. Для кого?


С.: В вашей книге, где вы развенчиваете просветление, – «Просветление и другие заблуждения» – я забыл, как вы это говорите, но то, как я это понял, было то, что я также слышал от Рамеша. И мне это очень нравилось, поскольку я слышал то же самое. Но я не могу вспомнить, как в точности вы это говорите. Нет никого, кто просветлен?

К.: Да. В этом красота Того, чем ты являешься. Поскольку прежде всего не было никого непросветленного. Как из того, кого вообще не было, может быть кто-то, кто становится просветленным? Кто может становиться просветленным?

Сначала попробуй найти того, кто не просветлен. И тогда мы можем говорить о том, может ли он становиться просветленным.

Так что ввиду ненахождения никого, кто не просветлен, вся идея просветления – что это за проклятая идея?


С.: Поэтому кто-то может говорить «каждый является просветленным»?

К.: Нет. Так нельзя говорить. Тогда бы ты подтверждал, что есть кто-то. Это маленький трюк учителей, которые собирают учеников. Они говорят тебе: «Ты уже просветленный». И все пьют нектар слов учителя, говорящего мне, что я уже просветлен. О Господи! Это буквально делает меня диабетиком. Это слишком сладко.

Мне нравятся даосы: «Истина никогда не бывает красивой». Или некрасивой. А красивые слова можно говорить вечно, и дерьмо, на котором будут расти цветы.

Но для Того, чем ты являешься, это не имеет значения. Истина не бывает приятной. Она не обладает никакой силой или чем бы то ни было.

Истина такова: нет траханой истины. Поэтому чему бы то ни было, чему нужно быть траханым, нужно быть траханым. Но не истине. Это трахает.


С.: И нет трахателя.

К.: Ты реализовываешь Себя как трахателя, траханье и трахаемое. Но Ты – не трахатель трахаемого. Ты – То, что переживает Себя как трахателя, траханье и трахаемое.


С.: Это факт.

К.: Предприятие. Даже говорить, что Ты – То, что является Реальностью, это чересчур. Даже давать какое-то определение Того, чем ты являешься и чем ты не являешься, это все слишком много. Но что еще делать?

Ты что-нибудь говоришь просто для того, чтобы что-то сказать, а затем ты это снова уничтожаешь. Вот почему все жалуются: «Иногда вы говорите это, а потом, секунду спустя, вы снова это уничтожаете, потому что говорите противоположное. Решайте, что вы хотите сказать!»

Что до меня, то я ничего не хочу сказать! Но если я что-то говорю, то в следующий момент это уничтожаю.


С.: Вам приходится, вы обязаны.

К.: Я не обязан. Но мне это нравится.

С.: Но вы должны, потому что это уже вводит в заблуждение, и это могло бы еще больше вводить в заблуждение.

К.: Мне нравится, что я ввожу в заблуждение дерьмо.


С.: Именно! Кажется, это недостаточно плохо, тогда это было бы хуже.

К.: Но почему нет? Это хороший бизнес.


С.: Это вдвойне вводит в заблуждение.

К.: Но кого волнует быть вводимым в заблуждение самим Собой? А Ты всегда будешь сам Себя вводить в заблуждение. Ты – ловец, ловля и то, что ловится. И Тебя всегда будет ловить То, чем ты являешься.

А абсолютная ловушка – влюбляться в это дерьмовое «Я». И Ты не можешь в него не влюбляться. Так что любовная ловушка будет всегда, нравится это Тебе или нет. Что делать?


С.: Поэтому также и все так называемые «ложные учителя», или те, кто вводит в заблуждение, это все часть дерьма, это не имеет значения?

К.: Вот почему я говорю – дерьмо случается. Но я все равно могу называть их дерьмом. Этим я их не критикую, поскольку нет никого, чтобы критиковать.

Я просто называю дерьмо дерьмом. Как я называю дерьмом это дерьмо. Все, что бы я ни говорил, – дерьмо, и мне нравится дерьмо. Я люблю дерьмо. Поскольку оно пустое.

Все эти пустые слова никогда не могут делать Меня больше или меньше, чем Я есть, поэтому я это люблю.

Потому, что Я в этом не нуждаюсь. Оно в любом случае есть, и Я не могу от него избавиться. Так что Я предпочитаю получать от этого удовольствие. Или нет.

Кого это волнует? Иногда удовольствие есть, иногда нет. Мне даже не нужно получать от этого удовольствие, чтобы быть Тем, что я есть.


С.: Но имеется усилие, будь оно сознательное или нет, быть ясным в указателях, которые вы даете.

К.: Нет. Я не имею представления, откуда это исходит. Это просто задняя дверь открыта и передняя дверь открыта. И мне всегда интересно, что происходит.

Для меня это больше так, как будто слова уже сказаны. Теперь они произносятся, но они уже сказаны. Неизбежно. Так что в этом нет никакого усилия.

Это без-усильность реализации. Каждый момент уже есть еще до того, как он переживается. Ни в ком нет никаких усилий. Так что в этом смысле та невинность, которой ты являешься, никогда не может становиться больше или меньше во всех смыслах. Поэтому слушай свои чувства.


С.: Так вы говорите…

К.: Я говорю?


С.: Что бы ни говорило. От этого все остальные вроде как засыпают.

К.: Вот почему я принимаю денежные пожертвования, потому что снотворные пилюли кое-чего стоят. Нет, можно сказать, что я заговариваю до смерти то, что можно заговаривать до смерти.

А То, чем вы являетесь, которое есть несмотря на говорение или неговорение, есть просто То, что оно есть. Это трюк, но он не действует.


С.: Ничто не действует.

К.: Но приятно пытаться. Нет, то, что я действительно делаю, больше похоже на работу над шестым чувством юмора.

Быть шуткой, а потом смеяться над тем, чем ты являешься, это, возможно, не так уж плохо. Быть божественной комедией или самой комедией не так уж плохо.

Потому что ты должен шутить, что ты ищешь То, чем ты являешься, в дерьме.
Это постоянная шутка. Ты – Знание, которое ищет само Себя в дерьме.

Чит (Знание), ищущее в дерьме и думающее, что из дерьма происходит чит. Это шутка.

То, что является самим Знанием, думающее, что Оно может понимать Себя или знать Себя в дерьме. Что за шутка! Никогда не кончающаяся шутка.


С.: Почему для нас так легко быть в глубоком глубоком сне?

К.: Для «вас» ничто не легко. «Вас» просто забрасывает в глубокий глубокий сон То, чем вы являетесь. Вы никогда не можете впадать в глубокий глубокий сон. Что за идея!


С.: Что вы подразумеваете под «глубоким-глубоким»?

К.: Глубокий глубокий – это Природа глубокого сна. Глубокий сон опять отличался бы от чего-то еще. Поэтому Природа – всегда Природа.

Природа осознавания, Природа Я-естьности, или Духа, или Природа мира.

В Природе нет никакого различия. Но Она всегда переживает Себя в различиях. Поэтому глубокий глубокий сон – это Природа глубокого сна.

С.: Так что, второе «глубокий» заменяет слово «Природа»?

К.: Можно было бы говорить, что Сущность глубокого сна – это глубокий глубокий сон. Или Я есть Я есть. Мир Мира.

Это всегда То, что есть Сердце чего бы то ни было сущего.

Само Сердце, которое выражает себя как любящий, любовь и возлюбленный. Но не является ни любящим, ни любовью, ни возлюбленным. Это То, что реализует Себя в качестве Отца, Духа и Сына. Троицы Шивы.

Абсолютная Абстракция, которая больше не может абстрагироваться самой Собой. Потому что это То, что абстрагирует все, но не может абстрагировать само Себя. Это То, что есть абстракция. Но что бы ты ни мог абстрагировать из этого, – не То.

Поскольку Субстрат не может идти дальше. Можно отбрасывать даже ничто. Но не То. Поэтому невозможно отбрасывать Отбрасывающего, абсолютного Отбрасывающего. Можно отбрасывать что бы то ни было, что можно отбрасывать, но не То, чем ты являешься. И каждую ночь Ты делаешь это естественным образом.

Каждую ночь Ты отбрасываешь мир, дух и осознавание, и ты просто То, что ты есть. Которое просто переживание отсутствия.

И каждое утро присутствие снова начинается как осознавание, Я-естьность и мир, все вместе. Но То, чем ты являешься, не нуждается ни в том, ни в этом. Но это все равно есть.


С.: А индивидуальная идентичность отбрасывается?

К.: Отбрасывается все, что может отбрасываться. Отбрасывается даже отбрасывающий. Сперва отбрасывается мир, затем отбрасывание, а затем отбрасывается и отбрасывающий. А то, что остается, – Абстракция, которая никогда не может отбрасывать саму себя.

То, что ты называешь Абстракцией, Субстратом. То, что является Абстракцией, которая не знает никакой Абстракции.


С.: Так вы даже не предписываете никакого изучения или исследования?

К.: Я ни предписываю, ни говорю, что ты не должен. Я бы только сказал, что все, что бы ты ни делал или не делал, возможно, уже делалось или не делалось. Кого это волнует?

Но посредством всего этого ты не можешь достигать Того, чем ты являешься. А то, чего ты страстно желаешь, – это быть Тем, чему никогда не нужно страстно желать самого Себя, поскольку это То, чем оно является.

А этого невозможно достичь ничем, что бы ты ни вообразил. Но воображение все равно происходит. Поэтому исследование продолжается, но Ты лучше будь, несмотря на это.

Поскольку в присутствии будет сознание, непрерывно исследующее природу сознания. У него всегда будет намерение знать себя.


С.: Разве это не понятие?

К.: Да, это еще одно понятие, но это просто интенция любви. Называй это как угодно. Это стремление быть счастливым, которое можно находить во всем. Если ты называешь это понятием, я не возражаю. Но для меня это не понятие. Это просто любящий, который пребывает в любви и заботится о возлюбленном. Это просто То, чем я являюсь, реализующее Себя в той любовной заботе.


С.: Вы говорите, что это – переживание?

К.: Это реализация Того, чем я являюсь.


С.: Это постоянное переживание?

К.: Это постоянное переживание любви как любящего, который любит то, что может быть любимым. Любви, заботящейся о самой себе. В присутствии имеется непрерывное переживание.


С.: Вы говорите, что это переживание, но нет никакого переживающего?

К.: Я этого не говорю.


С.: Вы не говорите, что есть субъект, который это переживает.

К.: Этим я ничего не говорю о Том, чем я являюсь и чем я не являюсь.


С.: Просто то, что есть?

К.: Что до меня, то я бы даже сказал – Мне не нужно быть, чтобы быть.


С.: Это то, что я имел в виду под понятийным.

К.: Все равно, когда ты меня спрашиваешь, как я переживаю себя, я бы сказал, что переживаю Себя в бесконечном любовном романе с самим Собой.

Поскольку в любом переживании Я переживаю эту абсолютную тенденцию знать самого Себя.

В любом переживании Я переживаю эту абсолютную любовную заботу о самом Себе.

И если ты спросишь любого, это будет суть любого переживания: любовная забота о том, чем ты являешься.