Кабир

* * *

Чем больше молоком змею поят,
тем действует сильней змеиный яд,
Но где найдётся тот, в каком краю, -
что съел бы ядовитую змею?

* * *

Сей мир - непрочный домик из бумаги,
застряли в нём жильцы - слепцы-бедняги,
Здесь и Кабир, но он, стремясь ко благу,
сумеет выйти, разорвав бумагу.

* * *

Деревьями простыми окружённый,
расцвёл душистый, дорогой сандал.
Он отдал им свой запах благовонный,
он всех своим дыханьем напитал.

* * *

Кто воду из канавы пьёт?
Но если Ганга с той водой
Сольётся, станет для людей
и грязная вода - святой.

* * *

Добрый не утратит средь дурных
ни одной из добрых черт своих:
Ствол сандала пусть змея обнимет, -
запаха сандала не отнимет.

* * *

В поисках пламени - свойства железа поймём,
если железо придёт в столкновенье с кремнем.
Если же сблизить железо с кремнем не хотим,
вместо огня мы увидим один только дым!

* * *

Дом, в котором не звучит хвала
совершившим добрые дела,
Мрачен, как кладбищенский приют:
Привиденья в доме том живут!

* * *

Дворец сияет золотым сиянием,
над ним я вижу знамя царской власти,
Но лучше жить, питаясь подаянием,
познав самопожертвованья счастье.

* * *

Прекрасен даже дряхлый, нищий дом,
в котором благо и любовь найдём.
Зато дворец, где дни текут в пирах,
лишённый блага, превратится в прах.

* * *

Берите друг у друга не пороки,
а добродетель, ум и дух высокий:
Пчела находит нужный ей цветок, -
да станет мёдом каждый ваш взяток!

* * *

Кричат: “Пойдём в огонь!” - но пламя их не жжёт;
лишь смелый сквозь огонь всегда идёт вперёд.
Сказал Кабир: “Теперь в чём разница, пойми -
между ничтожными и смелыми людьми”.

* * *

В сей страшный век нас быстро воздаянье
постигнет за позорное деянье:
У пахаря-судьбы в руке одной -
зерно, в другой - блестящий серп стальной.

* * *

Друг, не себя, а людей возлюбя,
камнем ты стань на пути:
Путник споткнётся пускай о тебя,
прежде чем дальше пойти.

* * *

Я никого не встретил во вселенной,
чтоб с нами поделился мыслью ценной,
Чтоб указал нам наконец,
где обитает наш творец?

* * *

На пальму финиковую взгляни:
так высока и так собой горда!
Но птиц ты не найдёшь в её тени,
рукой не дотянутся до плода.

* * *

“Я родом высок”, - возгордился тростник,
но запах сандала в него не проник,
Не ценной его оказалась порода,
и был он сожжён, хоть высокого рода.

* * *

То дерево душистым, ценным стало,
что вырастало около сандала.
Бамбук расти с ним рядом не хотел
и был сожжён. Вот знатности удел!

* * *

Мир - каморка, а каморка - в саже.
Счастлив, кто, пойдя путём надежды,
Вышел из каморки этой, даже
не испачкав краешка одежды!

* * *

Явится былое в одеянье
нынешних твоих дурных деяний.
Не иди, нарядом щеголяя,
если у тебя душа гнилая!

* * *

Не добронравен тот, кто источает мёд,
сладкоречивому, мой друг, не верь отныне:
Сначала он тебе в реке укажет брод,
чтоб утопить потом тебя в речной стремнине.

* * *

Для меня побрякушки всего лишь -
многочтимые шрути и смрити,
Для меня побрякушки всего лишь -
всё, что видите вы и творите.
Я живу в этой бренной пещере,
никакого не зная обряда,
Я - отшельник из секты счастливых:
ничего мне от мира не надо.
Я иду среди пепла и пыли,
а мой рог - это синее небо,
Вся земля без конца и без края -
кошелёк мой и сумка для хлеба..
Я в прошедшем живу и в грядущем,
в настоящем, искомом и сущем,
Захотят мои разум и сердце -
и прошедшее станет грядущим.
В скрипку я превратил свою душу,
как Сарасвати, скрипка прекрасна,
Это - прочная, звонкая скрипка,
и звучит она нежно и страстно.
Кто ей внемлет, не терпит корысти
и на мир смотрит с детской улыбкой,
И мне мир этот больше не страшен,
мне, отшельнику с чудною скрипкой.

* * *

Кабир сказал: “Не надо думать ложно,
что, мол, травинка под ногой - ничтожна.
Опасна и травинка иногда:
в глаз попадёт, а это ль не беда?”

* * *

Я не знаю, куда я приду по дороге,
но иду я всё далее, далее,
На дороге колючки вонзаются в ноги, -
что ж, на ноги надену сандалии.

* * *

Мы жить хотим легко... Но что это “легко”?
Искать значение не будем далеко:
Коль от имущества, что даже велико,
легко откажемся, - вот это есть “легко”!

* * *

Зачем вы, люди, жаждете наживы,
гнушаясь правды, что блестит светло?
Зачем вы жемчуг топчете красивый,
но цените дешёвое стекло?

* * *

Как только ложь и наглый лжец сойдутся,
они тотчас переплетутся,
А если с правдой этот лжец сойдётся,
их связь мгновенно распадётся.

* * *

Кабир, нет у тебя товарища в беде,
одна корысть царит везде.
Холодные сердца твой плач не потревожит,
и сердце верить им не может.

* * *

Кабир говорит, что богатство - блудница, -
весь мир уловить в свои сети стремится,
В силках оказались и старцы и дети,
один лишь Кабир разорвал эти сети.

* * *

Потаскухой себялюбья каждый хочет насладиться,
но не одному, а сразу всем принадлежит блудница,
Проведёт с одним мгновенье, чтоб с другим уйти тотчас,
и страдает мир-стяжатель, с этой тварью разлучась.

* * *

Кабир говорит, что корысть - маслодел:
весь мир выжимает, как масло из семени.
Спасётся лишь тот, кто расстаться посмел
с богатством и ложью - с пороками времени.

* * *

Грязный дождь корысти не замочит
тех, кто под дождём стоять не хочет,
Но промокнет тот, кто под дождём.
В дом вбежит он? Влага хлынет в дом!

* * *

Корысть сказала: “Встань передо мной,
Кабир, не повернись ко мне спиной!”
Но я решил, что подлую покину,
и, рассердясь, я показал ей спину,

* * *

Корысть - большая цапля - возжаждала питья.
Пьёт воду, оскверняя источник бытия.
И люди пьют, к дурному источнику прильнув,
и только лебединый остался чистым клюв.

* * *

“От мира я уйду, я святость изберу”, -
сказал, а сам лежишь в объятиях подруги.
Ни разу ты ещё не послужил добру,
но служат у тебя ученики, как слуги.

* * *

Легко святошей стать, красив удел аскета,
Но трудно стать рабом любви, добра и света.

* * *

С кружкой нищего святоша по земле блуждает втуне:
О добре забыл он ради этой кружки из латуни!

* * *

В сей страшный век позор и срам - скитальцев набожных
деянья:
они проходят по дворам, выпрашивая подаянья.
Они походят на коров, что тычутся в чужой приют,
но лишь тогда они уйдут, когда по морде их побьют!

В сей страшный век удел аскетов прост:
они добро отвергли, мысль живую.
Корыстные, ссужают деньги в рост,
записывая в книгу долговую.

* * *

Спросил Кабир, взглянув на мир корыстный, старый:
“Где истинный святой, что стал добру оплотом?”
Кругом одни шуты, кругом одни фигляры,
и все они, увы, окружены почётом...

* * *

Вот жизни океан. И говорит Кабир:
“О, сколько, сколько раз я вразумлял сей мир:
“Корысть - баран!” Но мир держась за хвост барана,
желает переплыть просторы океана.

* * *

Глупца святошу обуяла спесь:
“Как много добрых дел свершил я здесь!”
Согнулся он под грузом разных дел, -
корысти среди них не разглядел.

* * *

Связан мир, как жертвенный козёл,
путами корысти... Нас гнетут
О семье заботы: сколько зол
мы познали из-за этих пут!

* * *

Муха в патоку попала, крылышками бьёт неловко,
лапками перебирает, вертит, бедная, головкой.
Так и ты погибнешь, если, путь избрав корыстный, лживый,
задохнёшься в этой тёрпкой, в сладкой патоке наживы.

* * *

Корысть и жадность - воры и враги:
Свой дом от лиходеев береги.
Но если в доме нет земных даров,
то нечего бояться и воров!

* * *

Что из твоих мы слышим уст?
“Я голоден. Горшок мой пуст”.
Но твой горшок наполнит тот,
кто сотворил горшок-живот.

* * *

Иметь - это значит гореть.
Скорей откажись от имущества, -
Не будешь ты мучиться впредь,
как Индра, достигнешь могущества.

* * *

Хозяин мой - торговец; он ведёт
свой честный торг из года в год.
Смотри: весь мир он взвешивает наш
без коромысла и без чаш.

* * *

Вот я свой дом поджёг...
Чтоб я тебе помог, -
Со мной, со мной пойдём,
я подожгу твой дом!

* * *

Лишь тот герой, кто сам с собой
ведёт суровый, долгий бой.
Ты станешь сильным, одолев
страсть, жадность, пьянство, злобу, гнев.

* * *

Душа, к богатству ты стремиться не должна,
к безделью, себялюбью, суесловью:
Когда распутницей становится жена,
супруг не смотрит на неё с любовью.

* * *

Находится мускус в пупке у оленя,
а тот его ищет в далёких лесах.
Пред Богом напрасны корыстных моленья:
находится Бог в человечьих сердцах.

* * *

Корысть растёт средь нас, но, лишь уйдя отсюда,
придёшь к её плодам, - и это ли не чудо?
Как чудо - молоко коровы без быка
или мать бесплодная мальца-озорника.

* * *

Что вижу я кругом? Дурным страстям в угоду
Мошенник пахтает не молоко, а воду,
Осёл питается лозою винограда,
И умирает он, как бы вкусивши яда,
Потомство буйволиц рождается безглавым
И пожирает всех, кто чист и кроток нравом,
Из книг священных пьёт баран всё то, что сладко...
Ясна ль тебе, Кабир, всех этих дел разгадка?
Отрёкся я от зла, корысти и гордыни,
И мира скрытый смысл открылся мне отныне.

* * *

Ты посмотри, как дерево порока
уже изъела трещина глубоко,
И дух зловонный от него пошёл...
Но берегись: окрепнуть может ствол!

* * *

Крадёт людей корысть, к наживе страсть
и продаёт их на базаре,
И лишь меня не удалось украсть
презренной этой твари.

* * *

Господь одел господ в шелка, одел в дерюгу нищих слуг,
Одним - кокосовый орех, другим он дал горчайший лук.
Зачем ты хочешь пить и есть, о неразумная душа?
Ты делай благо, - только так жить можно в мире, не греша.
Разнообразные тела из глины вылепил гончар,
Украсил жемчугом одних, другим болезни дал он в дар.
Скупого он обогатил. “Моё, моё!” - кричит скупец,
Ударит смерть его, тогда рассудок обретёт глупец.
Тот стал счастливым, кто постиг, что счастье - в правде и
любви,
Он душу телу не отдаст, его ты мудрым назови.
“Послушайте! - сказал Кабир, - обман и зло - “моё”, “моё”,
На вас лохмотья лжи и зла, но время разорвёт тряпьё,
И душу вырвет из тряпья, и унесёт в урочный час,
И мы увидим в первый раз души сверкающий алмаз”.

* * *

К тому, у кого сто раз семьдесят ратных вождей,
Сто тысяч пророков, которые учат людей,
Сто тысяч мильонов священников шумных и праздных,
Почти что шестьсот миллионов правителей разных,
К тому, кто с престола взирает на мир свысока,
Дойдёт ли молитва такого, как я, бедняка?
Не то, что к престолу, который сияет вельможам, -
Приблизиться даже к воротам дворца мы не можем!
Помимо правителей - мощного царства столпов -
Имеет он триста и тридцать мильонов рабов.
Но есть милосердный, который ведёт нас ко благу,
Он чист, и Адаму свою доказал он отвагу,
А тот, кто избрал сладострастье, корысть и обман,
Творит сатанинское дело, имея Коран.
Сей мир, что посеял, порочный, деяние злое,
Теперь пожинает плоды, - это видишь ты, Лои?
Мы - нищие, а милосердный дарует нам свет.
Где силы возьму, чтобы дать ему верный ответ?
Кабир прибегает к нему, просит верной защиты, -
Да вниду я в рай, для безгрешного сердца открытый.

Твердыней тела овладеть ты можешь ли, мой брат?
Двойные стены у неё, тройные рвы у врат.
В ней пять укрытий, и тебе я назову их разом:
Дыханье, пища, и покой, и зрение, и разум.
Одной стеной стоит корысть, а злость - другой стеной.
Где силы взять, чтоб овладеть твердыней крепостной?
Бойницы - страсти, а тоска и радость -часовые.
Одни врата - добро и свет, а зло и тьма - другие.
Над крепостью начальник - гнев, а блуд - бойцов глава.
Начальник так вооружён: гордыня - булава,
Щит - наслажденье, а обман и жадность - лук и стрелы,
Шлем - себялюбье... Биться с ним решится ль воин смелый?
Как можно стражей крепостных свирепость победить?
Но способ изобрёл Кабир, чтоб крепость захватить!
Любовь я сделал фитилём, я пушкой сделал душу,
Я знанье превратил в ядро, - теперь я зло разрушу!
Внезапный залп - и крепость вся охвачена огнём.
Я правды обнажаю меч. Теперь мы бой начнём!
Достигнув крепостных ворот, сорвал я двери с петель,
Тогда склонились предо мной порок и добродетель!
Обрёл я свет и стал сильней укрытий, рвов и стен,
Начальник крепости тогда тотчас мне сдался в плен.
Я путы разорвал свои - страх перед смертью ложный,
И в крепость я вступил, и путь обрёл я непреложный.

* * *

С барабаном на плече Кабир
обошёл весь этот жалкий мир.
Приглядевшись, понял: ничего
нет ни у кого, ни у кого!

* * *

К чувственной страсти стремишься впустую,
этим погубишь своё бытие.
Если ты пищу проглотишь дурную,
выплюнуть ты не сумеешь её.

* * *

С развратницею ты вступать не должен в связь:
она, обняв тебя за шею,
Тебя обременит, всем грузом навалясь,
корыстью, жадностью своею.

* * *

Кому чужая по сердцу жена,
того погубит ложная услада:
Как сахар, вкусной кажется она,
но этот сладкий сахар полон яда.

* * *

Страсть, любовь к чужой жене -
нет погибельней стихии!
Жизнь есть море. А на дне
Жёны - чудища морские!

* * *

Любовь к чужой жене - как запах чеснока:
не скроешь после завтрака иль ужина.
Безумцу скрыться ли в затишье тайника?
Всегда безумье будет обнаружено!

* * *

Смотри, раскаешься: несут тебе несчастье
чревоугодие твоё и сладострастье.
Пусть ты богат, - тебя низвергнут в пыль, в потёмки,
как изваяния ненужного обломки.

* * *

Душа-вдова, как верная жена,
воскликнула: “Я сжечь себя должна, -
Ведь мы с тобой слились в одно с тех пор,
как погребальный сжёг тебя костёр”.

* * *

Сказал Кабир: “В себе вы подавите
страсть к женщине, желание соитий.
О, скольких обольстила эта страсть,
но только в ад им помогла попасть!”

* * *

Человек в змеиной коже страсти,
Как тебя избавим от напасти?
В род людской не возвратим змею,
даже голову разбив твою!

* * *

Страсть к женщине и страсть к богатству - два плода:
и в том и в этом - яд, в том и в другом - беда.
Отравишься, едва на них ты бросишь взгляд,
а если съешь, тебя погубит страшный яд.

* *
Золото и женщина - огонь:
вспыхнешь, лишь одним взглянувши глазом.
А попробуй-ка руками тронь -
и в золу ты превратишься разом!

* * *

Искал я влюблённых, добром окрылённых, -
нигде не нашёл настоящих влюблённых:
При встрече влюблённых чудесной амритой
становится яд себялюбья сокрытый!

* * *

У тех, кто вожделением объят,
душа и ум погружены в безделье.
Так существа, что беспробудно спят,
не думают о пище и постели.

* * *

Да замолчи, Кабир, в конце концов
ты всё равно не вразумишь глупцов!
О, сколько сладострастием объятых
среди аскетов и среди женатых!

* * *

Аскет гордился: “Я превыше всех!” -
но, вожделея, совершил он грех.
Таких аскетов мне милей мирянин,
чей ум гордынею не затуманен.

* * *

Ужели ты древо порока полюбишь?
Таинственным свойством оно обладает:
Оно плодоносит, когда его рубишь,
когда орошаешь - оно увядает.

* * *

Оттуда к нам никто ещё не приходил,
чтоб я у них спросил: “Как там живётся?”
Напротив, все идут во глубину могил,
на мой вопрос никто не отзовётся...

* * *

Вы бьёте в барабан у царских врат,
литавры ваши в городе гремят,
Но знайте, что от одного удара
ни города не станет, ни базара.

* * *

Вот этот - с барабаном, тот - с трубой,
в литавры бьёт, ликуя, третий,
Но, уходя, кто захватил с собой
то, что скопил на этом свете?

* * *

Дворец, что музыкой и пеньем был богат,
Лежит в развалинах; там вороны кричат.

* * *

Хотя и раджа и султан проводят
все дни в забавах и пирах -
Тот и другой безо всего уходят,
уходят, превращаясь в прах.

* * *

Ты телом красивым не хвастай:
душа с ним простится твоя, -
Оно уподобится коже,
когда её бросит змея.

* * *

Ты не гордись дворцом с коврами
и куполом под синевой,
Затем, что завтра ляжешь в яме
с травой над мёртвой головой.

* * *

Красивым телом не кичись, прохожий:
ведь это лишь костяк, покрытый кожей.
Где всадники, что с блеском всех затмили?
Застыли, неподвижные, в могиле!

* * *

Кости твои после смерти сгорят, как дрова,
волосы - точно трава.
Пепел живого увидев, ты вздрогнул, Кабир:
вот он каков, этот мир!

* * *

Мы все умрём, из жизни мы уйдём,
и только правда не умрёт святая.
Умрёт и тот, кто жил как скопидом,
умрёт и тот, кто тратил, не считая.

* * *

Как следует, никто не умирает. Всюду
дурное возрождается опять.
Но если я умру, то снова жить не буду,
чтоб не пришлось мне снова умирать.

* * *

Смотря на нас, весь мир спешит мгновенью в пасть.
Смотря на мир, спешим мы смерти в пасть попасть.
Я в мире никого не встретил среди вас,
кто б, за руку схватив, меня от смерти спас.

* * *

Время - это коршун, мы - его еда.
Нынче или завтра наша череда?

* * *

Я один, а нападают двое.
Что мне даст бесстрашье боевое?
Коль от смерти обрету спасенье,
старость победит меня в сраженье.

* * *

Ушли из мира все твои друзья.
Теперь подходит очередь твоя.

* * *

Цветущее - увянет; взошедшее - зайдёт;
Построенное - рухнет; рождённое - умрёт.

* * *

Уходят дни, и стала жизнь короче.
Сей мир - вода, а люди - пузыри...
Мы исчезаем, словно звёзды ночи
при появлении зари.

* * *

Мир неустойчив - кругом беспорядок, -
нынче он горек, а завтра он сладок,
То, что вчера красовалось, манило,
нынче - в жилище, чьё имя - могила.

* * *

За пологом сидевшая в чертоге,
красавица в смятенье и тревоге
На кладбище глядит, на тот приют,
где на виду у всех её сожгут.

* * *

Красивое, сильное тело - дворец на цветущей земле,
как двери богатого дома - сандаловый знак на челе,
Но если нет блага и правды, какая нам в этом нужда?
Бог смерти придёт за тобою - и горько заплачешь тогда...

* * *

Чем гордишься, человек? Скорби не таи:
ведь у времени в руках волосы твои.
Неизвестно где, когда, дома ль, на чужбине,
вдруг потащат и тебя, полного гордыни!

* * *

Скончался человек - и всё полно тоски;
мехи бездействуют; погасли угольки;
Нет кузнеца; и печь остыла; всюду холод,
И наковальня спит, и спит недвижный молот.

* * *

Мы видим путника: он долго шёл и много,
но всё ещё пред ним - далёкая дорога.
Забыл он, увлечён дорогою живой,
что время над его простёрлось головой.

* * *

Да, жизнь кончается. Ты стар, ты поседел,
и только есть одна отрада:
Уже ты и дурных не совершаешь дел,
и каяться тебе не надо.

* * *

Лишь благу поклоняйся, как святыне,
и зла не совершай. Жизнь коротка:
Ну, долго ли осталось жить скотине,
привязанной к воротам мясника?

* * *

Мы живём в лесу, что полон яда,
полон змей, - и трепетать нам надо,
И Кабир провёл всю ночь без сна:
ужасом душа потрясена.

* * *

Рыдают о смерти рыданьем печальным;
затем их сожгут на костре погребальном;
Рыдают, горюют весь день и всю ночь, -
но разве мне плачущий может помочь?

* * *

Все, жившие до нас, ушли давно,
уйти и нам отсюда суждено,
А те, кого мы встретим, уходя,
уйдут, как мы, немного погодя.

* * *

Встань и ступай, Кабир, забыв усталость,
в страну, где неизвестны смерть и старость,
Где неизвестен похоронный плач,
где свет добра - от всех болезней врач.

* * *

Пожар средь моря жизни. Всюду смерть.
Добыча пламени - вода и твердь.
То пламя пожирает всё подряд,
лишь правда и добро в нём не горят.

* * *

На небе - тучи алчности и зла.
Как угли, струи ливня горячи.
“Весь мир сгорит, весь мир сгорит дотла!” -
Кабир, об этом громче закричи!

* * *

Не возомни, что только ты хорош,
исполненный презрения к другим.
Кто может предсказать - где ты умрёшь?
Где ты сгниешь? Под деревом каким?

* * *

Кабир сказал: “Погибнет эта плоть.
Но, если смерть сумеешь побороть,
Спаси ты тех, кто с роскошью знаком,
но кто отсель уходит босиком”.

* * *

Что хочешь делать, делай побыстрей,
что хочешь делать быстро, сразу делай.
Не то, смотри, над головой твоей
нависнет время тяжестью созрелой.

* * *

Разве надо горевать, если смерть вступила в дом?
Надо, надо горевать лишь о том, что мы живём!
Пусть умрёт весь мир, но я, твёрдо знаю, не умру,
Ибо встретил я того, кто ведёт меня к добру,
Но сияния добра в суете не видишь ты,
Потому что обольщён бренным блеском суеты.
Водочерпии стоят у колодца дней, их пять;
Без верёвки тем глупцам хочется воды набрать.
Но подумай - и поймёшь эту суету сует:
водочерпиев здесь нет и колодца тоже нет!

* * *

Умер знахарь, умер и больной,
и умер весь мир.
Только правде преданный одной,
не умер Кабир.

Если праведник ты, для чего ж говоришь ты о кастах?
Ищут Бога все люди - торговец, и воин, и жрец.
Благ цирюльник, почтенен кожевник... Ты Швапачу вспомни:
Подметальщик по касте, он славен, пророк и мудрец.
Мусульманство и вера индусов приходят к пределу,
За которым различия нет, - ты пойми, наконец!

* * *

Для чего совершать омовенья?
Бесполезна святая вода.
Потому что я сам в ней купался,
понял я: то простая вода!
Я взывал к нему - Бог не ответил,
и я понял, что бог - истукан.
Я завесу невежества поднял
и пураны отверг и Коран.
Лишь добро есть основа познанья,
о Кабир, всё иное - обман!

* * *

Йогу душу не покрасить - так покрасил он одежду,
В храме кланяется камню - посмотрите на невежду,
Волосы скрутил он в узел, дыры в мочках проколол,
Бородой трясёт он длинной, - ну, ни дать ни взять - козёл!
Он убил в себе живое, мысль свою, свою надежду,
Стал он евнухом, бродягой, в глушь лесную он забрёл.
Бреет голову, бормочет он слова из древней “Гиты”,
В болтуна он превратился, - сколько чуши намолол!
Говорит Кабир: “О брат мой, к мраку смерти не иди ты,
Руки, ноги в тяжких путах, - ты не тем путём пошёл!”

* * *

- Какой он -Бог? Скажи, какой? -
Кричит на господина мулла.
- Ужель, мулла, твой бог - глухой?
Вот мошка, пусть она мала,
Но если были бы надеты
На лапках у неё браслеты,
Их звон дошёл бы до творца...
Считай же чётки без конца
Иль касты знак на лбу черти,
А то и косу отпусти,
Но к Богу ты взывать не смей:
Ведь правды нет в душе твоей.

* * *

О брат, живи разумно, сознавая:
Твоё освобожденье - жизнь живая.
Когда в цепях обрядов ты пребудешь,
Погибнешь, а свободы не добудешь.
Ложь, будто бы твой дух взовьётся к Богу, -
Ужели к смерти нам искать дорогу?
Омойся в правде, - так мы чище станем,
Сильны мы только света созиданьем.

* * *

Та любовь на земле мне милее всего,
Что влюбить меня в жизнь мою хочет.
Словно лотос она, что цветёт на воде,
А вода лепестков не замочит,
Как супруга она, что взойдёт на костёр,
Но любовь свою не опорочит.
Океан - не река, нет предела ему,
Он опасен, он бурей грохочет,
Только смелый дерзнёт океан переплыть, -
Так Кабир говорит и пророчит.

От радости жизни ликует на дереве птица,
Никто не поймёт, как могла её песня родиться.
Под сенью тенистой, ветвистой гнездо она прячет,
Чуть утро - она улетает. Но что это значит?
Никто мне не скажет о том, что во мне эта птица,
Под тенью любви, лишена очертаний, гнездится.
Нет цвета у ней, а не скажешь, что нет у ней цвета,
Придёт ли, уйдёт ли - оставит тебя без ответа.
Кабир говорит: “Что за птица на ветках ликует?
Пусть пандит попробует этот рассказ растолкует!”

* * *

Не спи, подруга, - дорого заплатишь!
День вспыхнул. Неужель его утратишь?
Проснувшимся - алмазы без числа...
Всё потеряла ты, пока спала!
Твой друг умён, ты ложа с ним не делишь,
Ему постель ты, глупая не стелешь.
Так друга не узнаешь никогда.
Опомнись, дурочка, ты молода!
Проснись, проснись и убедись воочью:
Любимый твой проснулся, видно, ночью,
Свою постель покинул на заре,
И пусто в доме, пусто на дворе...
Сказал Кабир: “Лишь тот от сна воспрянет,
Кого оружье слова в сердце ранит”.

* * *

Расскажи мне, о лебедь, прекрасную сказку былого.
Из какой ты страны прилетел? Где опустишься снова?
Где же ты отдохнёшь и на что ты надеешься, лебедь?
О, проснись и со мною ступай среди дня молодого!
Есть страна, где ни горестей нет, ни сомнений, ни смерти,
Где медовые рощи в цвету, - не чуждайся их зова:
Сердцу - мудрой пчеле - там не надобно счастья иного.

* * *

Что я скажу про беспредельность мира?
Поймёшь меня иль не поймёшь?
Скажу я: “Мир во мне”, - позор для мира.
“Мир вне меня”, - но это ложь.
Одушевлённый, неодушевлённый,
Не скрыт, не явен - он хорош,
Он познаваем и непознаваем...
О, как его ты назовёшь!

* * *

Мой друг, не ходи по садам: сам ты сад несравненный!
Средь множества лотосов сядь и любуйся вселенной!

* * *

Где ты ищешь меня, человек? Здесь я, здесь, недалёко!
Нет ни в храме индусском меня, ни в мечети пророка,
Нет в обрядах меня, нет в отказе от радостей жизни.
Если вправду ты ищешь меня, то отыщешь мгновенно.
Слушай, брат, что Кабир говорит: “всё живое священо”.

* * *

Тучи закрыли всё небо, тучи плывут издалёка.
Как однозвучно бормочет ливень, пришедший с востока!
Пахарь, ступай же на поле: пусть по каналам широко
Влага любви разольётся, - слышишь ты песню потока?
Тучи закрыли всё небо - много получишь ты хлеба,
Ты, земледелец, накормишь и мудреца и пророка!

* * *

Мы знаем, как трудно бойцу на войне,
Как страшно гореть овдовевшей жене,
Но битва за правду во имя добра
Труднее войны и страшнее костра.
Для стычки с врагом есть конец и предел,
И смертью кончается вдовий удел,
А битва за правду не знает конца, -
Ей, друг мой, не хватит всей жизни борца.

* * *

Ты слышал ли струн полновластных напев беспредельный?
Звучат они в сердце - вне сердца ты их не услышишь.
Какой в этом смысл, что упал ты на коврик молельный?
Коль ты не изведал любви - все молитвы бесцельны.
Ты роешься в книгах, мулла, и других поучаешь,
Но что в этом толку, коль сердце твоё не задето
И так ты далёк от любви - от источника света?
Пусть джайны бредут нагишом, йоги красят одежду, -
Не глупо ли красить одежду не знающим цвета
Любви? А Кабир говорит, и запомните это:
Мы дома иль в стане военном, в саду или в храме -
Везде есть дыханье любви, и всегда оно с нами.

ПЕСНИ КАБИРА

К какому берегу ты стремишься,
о моё сердце?

Нет перед тобой
путника, нет дороги;

Где движение, где покой
на том берегу?

Нет воды; нет лодки,
нет лодочника;

Нет даже верёвки, чтобы тянуть
лодку, ни человека, чтобы тянуть её.

Нет земли, нет неба, нет времени,
нет ничего: нет берега, нет переправы!

Там нет ни тела, ни ума;
и где место, которое утолит
жажду души?

Ничего не найдёшь в той пустоте.

Будь сильным и войди в своё
собственное тело: ибо там
твоя опора твёрда.

Подумайхорошо, о моё сердце!
Не ищи другого места.

Кабир говорит: «Отбрось все
представления и стой твёрдо
в том, что ты есть».


перевод Рабиндраната Тагора

Основа Учения Кабира

1. Ниргун Брахман (Бог без формы)

Основной объект поклонения Кабира — это единая, бесформенная, вечная и всепроникающая Реальность.

Он называет её Рама, Сахиб (Господь), Аллах, Харм, но подчёркивает, что все эти имена указывают на То, что за пределами имени и формы.

«Рама, о котором я говорю, не рождался в Айодхье. Мой Рам — это тот, кто пронизывает всё мироздание».


2. Единство Бога и Души

Кабир проповедовал адвайтическую идею о том, что индивидуальная душа (атма) по своей сути едина с Высшей Реальностью (Брахманом).

Разделение — это иллюзия (майя), созданная умом и эго.

«Капля растворилась в океане, и теперь как её найти? Жемчужина растворилась в капле — кто теперь сможет это понять?»



3. Критика внешних ритуалов и догм

Кабир резко осуждал лицемерие и бессмысленность внешних религиозных практик: паломничества, омовения, посты, идолопоклонство, ношение священных шнуров и т.д. Он утверждал, что Бог находится внутри, а не в храмах или мечетях.

«Если, повторяя имя Рамы, можно познать Бога, то, повторяя „сахар“, рот стал бы сладким. Если от омовения в реке приходит спасение, то лягушки давно бы уже спаслись».



4. Важность Сатгуру (Истинного Учителя)

Для Кабира Сатгуру — это не просто человек, а внутренний принцип Истины, который пробуждает душу.

Он даёт ученику Шабду (Внутреннее Слово/Звук) и указывает путь к прямому познанию Бога, рассеивая тьму неведения.


«Учитель — гончар, а ученик — глиняный горшок. Он бережно придаёт ему форму, обжигает и шлифует снаружи, придавая ему совершенную форму».


5. Шабда (Внутренний Звук/Сознание)

Шабда — это центральная концепция в учении Кабира. Это изначальная вибрация, творческая сила, которая создала и поддерживает вселенную.

Медитация на этот внутренний Звук является главным методом духовной практики (садханы), ведущим к освобождению.

«Без Шабда душа слепа. Где ей найти путь? Они блуждают, не находя дороги».



6. Осуждение кастовой системы и религиозной розни

Будучи, по преданию, сыном из низшей касты, Кабир проповедовал абсолютное равенство всех людей перед Богом. Он резко критиковал брахманов и мулл за их гордыню и осуждал вражду между индусами и мусульманами.


«Откуда взялись два господина вселенной? Скажи мне, кто ввёл тебя в это заблуждение? Аллах, Рам, Кешав, Кришна, Харм, Хари — это лишь разные имена одного и того же».



7. Простота и искренность

Кабир призывал к простой, честной и искренней жизни. Он ценил труд (он сам оставался ткачом всю жизнь) и считал, что духовность должна быть неотделима от повседневной жизни, а не быть уходом от неё.

«В ком истина в сердце, тому не нужно идти в Бенарес».



8. Майя (Иллюзия)

Майя для Кабира — это хитрые и соблазнительные силы, которые заставляют душу забыть о своей истинной природе и привязывают её к мирским удовольствиям (богатству, власти, семье). Преодолеть майю можно только с помощью милости Сатгуру.


«Майя — великая обманщица, она расставляет свои сети-силки по всему миру. Кабир говорит: лишь немногие святые, держась за Имя Рама, ускользают от неё».

Данная книга является переводом от 2014 года на русский язык с английского.
Англоязычное издание было выполнено последователями Сант Кирпала Сингха в 1982 году.

Представленный в нём текст поэмы является переводом на английский язык труда Свами Югалананды от 1914 года, тщательно сопоставившего в тексте своей работы все известные версии этой древней книги.

Англоязычное издание кроме поэмы содержит введение и сноски, написанные группой переводчиков, включающие известные исторические представления, а также взгляды и понимание авторов издания.

Введение и сноски были перенесены в русскоязычный вариант с минимальными изменениями, сама же поэма, без изменений, на сколько это возможно, дословно.



КАБИР И ДХАРАМ ДАС

С тех пор как Всемогущий Господь начал приходить в этот мир в форме Святых, всегда происходило таким образом, что при жизни Святого немногие люди интересуются его жизнью: где Святой родился, как он жил, какими качествами обладал и почему он пришёл в этот мир.

Пока Святой жив, их не заботят все эти вещи; но когда Святые покидают этот мир, их невероятная сила и их учения, изменяющие жизни многих людей, впечатляют их, и только потом — когда Святые уходят — люди начинают действительно думать о них и становятся их преданными последователями. Вот почему, в соответствии с пониманием людей, рассказываются истории о святых.

Очень трудно найти много информации о Махатмах прошлого — их рождении, месте рождения, их родителях, детстве и т. д. Что бы ни писали люди о Великих Мастерах, это писалось многими годами позже их ухода из этого мира. По этой причине есть различные версии жизнеописания Кабира.

Согласно большинству традиций, Кабир Сахиб родился в 1398 году в Бенаресе (Benares) и умер в 1518 году, прожив 120 лет. Существует много историй о Кабире и его влиянии на других людей, некоторые из которых представлены во введении к этой книге.

Дхарам Дас (Dharam Das) был последователем, гурмукхом (gurumukh) и преемником Кабира, он был очень богатым человеком и идолопоклонником. Рассказывается, что однажды, когда он выполнял ритуал поклонения, Кабир появился перед ним и спросил: «Кто эти маленькие идолы? Если этот большой идол — Бог, то кто же эти маленькие?» и затем исчез, оставив Дхарам Даса размышлять о том, что произошло. В то время, конечно, он не знал, что тот, кто появился перед ним, и был Кабир Сахиб.

Во второй раз Кабир появился перед Дхарам Дасом в форме садху (sadhu). Дхарам Дас и его жена сидели у огня, и Кабир Сахиб сказал Дхарам Дасу: «Ты — грешник». Жена Дхарам Даса не смогла вынести подобной критики и сказала: «Как ты можешь говорить, что он грешник? Грешник — ты!».

Тогда Кабир Сахиб ответил: «Дхарам Дас, посмотри на дрова, которые ты сжигаешь — и ты увидишь, что в действительности делаешь». Когда они посмотрели, то увидели много насекомых в дровах, и Кабир сказал: «Ты сжигаешь так много насекомых заживо! Что это? Разве не совершаешь ты греха?». Сказав это, он снова исчез, и Дхарам Дас осознал истину: «Я великий грешник».

Так как он был хорошей душой, преданной Богу и жаждал знаний о Боге, он вспомнил, что встречал кого-то ранее, кто спрашивал его об идолах, и понял, что оба раза это был один и тот же человек.

В этот момент Дхарам Дас очень сильно раскаялся и подумал, что если бы его жена не обидела Кабира Сахиба, то он мог бы получить знание о Боге. Когда он рассказал это жене, она ответила: «Ну что ж, мухи летят на сахар. У тебя так много денег; если ты совершишь яджню (yajna) и объявишь, что собираешься пожертвовать вещи садху, многие из них придут. Возможно, этот садху также придёт, и ты сможешь поговорить с ним и получить знания о Боге».

Так, Дхарам Дас совершил много яджн в Бенаресе (Benares), но Кабир Сахиб ни разу не пришёл туда. Затем Дхарам Дас отправился в другие места и там также совершал много яджн, но Кабир Сахиб и там не появлялся. Таким образом, он лишь продолжал тратить свои деньги, и даже после того, как он совершил свою последнюю яджню, продав все свои вещи, Кабир Сахиб всё же не явился.

Так, когда Дхарам Дас потерял все свои деньги и всё же не получил возможность узреть Садху, он подумал: «Зачем мне возвращаться назад домой, когда я потерял всё? Лучше покончить с жизнью». Он пошёл на берег реки и был уже готов броситься в воду, когда появился Кабир Сахиб.

Тогда Дхарам Дас коснулся стоп Кабира и сказал: «О Господь, если бы я встретил тебя раньше, я бы отдал тебе всё богатство, которым владел, вместо того, чтобы тратить его на совершение яджн».

Кабир Сахиб ответил: «Сейчас наступило твоё время, чтобы прийти ко мне. Если бы ты пришёл ко мне раньше, когда у тебя было всё это богатство, возможно, ты не стал бы тем, кем являешься сейчас».

Так, Кабир Сахиб дал ему посвящение и, после того как Кабир оставил тело, Дхарам Дас продолжил дело посвящения в Шабд Наам (Shabd Naam).

Сама же книга Анураг Сагар (Anurag Sagar) построена в форме вопросов Дхарам Даса и ответов Кабира на них.

АНУРАГ САГАР

ТЕМА

Поэма сосредоточена вокруг влияния Времени на Вечность и отклике Вечности.

Это и есть Вечность, что является анураг сагар (anurag sagar) или «океан любви»,

и Время, что искажает ту часть Вечности, которую затрагивает, порождая бхав сагар (bhav sagar), «мирской океан» — единственную реальность, которую знают многие из нас, иллюзорный мир, в ловушку которого мы пойманы.


Создатель бхав сагар, «мясник Каль» (Каль, буквально, означает Время) — безумец:

один из сыновей Вечности (Сат Пуруша, Истинной или Изначальной Личности), Каль или Время был не в состоянии справиться с отделённостью от Отца, которой требовал процесс творения, и сошёл с ума.

Игнорируя желания Вечности, он злоупотребил средствами для создания Творения, вверенными ему и из-за своего нетерпения и мании величия создал сточную трубу там, где был задуман сад.

Убеждённый, что он является Богом, требуя к себе поклонения как Богу, и создав Закон, настолько строгий, что никто не может соблюсти его, он и по сей день правит замкнутой цепью вселенной, выход из которой был бы невозможен, если бы не тот факт, что, как выразился поэт Блэйк: «Вечность неизменно любит тех, кто создан Временем».

Так как Вечность любит всех нас, кто пойман в ловушку Времени, она организует серии вторжений, во время которых истинная Реальность проникает в иллюзорную вселенную и освещает её, пробуждая тех, кто готов осознать правду, и указывая им выход.

Такие вмешательства осуществляются изначально последовательными воплощениями (инкарнациями) — Сат Сукрита (Sat Sukrit), Маниндера (Maninder), Курунамаи (Karunamai) и Кабира (Kabir) — Сына Вечности, который одновременно и герой и автор эпоса, а затем его преемниками, которых он поднимает на тот же уровень, где находится сам, и являются объектом повествования поэмы;

и сердцевиной его является усердный, беспредельно терпеливый поиск Дхарам Даса, «раба Закона», освобождённой души, которая потеряла свободу, невежественного ученика, ставшего Мастером, и который в действительности есть все мы.

Именно в поиске Дхарам Даса наиболее полно раскрывается истинная природа изначальной вселенной — Океана Любви, и проявляется в своей полноте способ действия этого Океана — принцип Милости.

Неважно, насколько бестолковым Дхарам Дас обнаруживает себя, неважно, насколько основательно забыл он свою истинную природу и как крепок его сон, Мастер никогда не снижает свою активность: неотступно пребывая подле него воплощение за воплощением, Он показывает ему — и всем нам, — как сильно Он заботится о нём — и обо всех нас — просто потому, что он есть.

Мы — дети Отца нашего в силу нашего происхождения; мы, может быть, и пойманы Временем, но Отец наш любит нас и Он найдёт нас.

Это давняя история, изначальная история; в той или иной форме это рассказывалось много раз, хотя редко так ясно и авторитетно, как здесь.

Западный мир знаком с данной темой, главным образом, через Евангелие, хотя Евангелие, в той форме, в которой мы его имеем, является не полным; кажется, что учёные ежедневно обнаруживают древние рукописи и фрагменты, которые проливают новый свет на то, как учение Иисуса понималось его современниками, в частности теми самыми в значительной мере оклеветанными ранними христианами, называемыми Гностиками (Gnostics) или Знающими (Knowers), которые понимали эту историю очень хорошо и комментировали её снова и снова.

Это началось не с Евангелие, равно как и не закончилось с подавлением гностиков; подобно самому Мастеру, который постоянно ищет нас, это обнаруживается вновь и вновь, возникая перед нами, когда мы меньше всего этого ожидаем.

В диалогах Платона, поэзии Блэйка, операх Моцарта и новейших научно-фантастических историях в мягких обложках, и, сверх того, в сотнях других мест. Это поистине основной поток человеческой культуры, Востока или Запада, хотя он совершенно подавлен в большинстве из нас.

ВРЕМЯ И МЕСТО

Анураг Сагар постулирует два основных положения, формирующих авансцену, на которой разворачивается история:

1. Физическая вселенная, которую мы знаем, лишь крошечная часть вселенной в целом, которая возвышается во множестве уровней, до тех пор, пока не достигает Вечности.

Изначальное творение Сат Пуруша резко отличается от «трёх миров», созданных Калем: в областях над Калем, творение продолжается согласно изначальному плану, в то время как три мира являются павшими.

Три мира — это:

- физический план, вселенная, познаваемая нами через наши чувства и их устройства;

- астральный план, другая вселенная, окружающая и обёртывающая физическую, существующая на более тонких частотах и включающая ряд небесных обителей и адов, а также промежуточных регионов;

- и причинный план, более тонкий, чем два других, окружающий и обёртывающий их, который является нынешним домом Каля или Времени и источником или причинной энергией, активирующей нижние планы.

В рамках Закона Каля действует реинкарнация, Закон Кармы, в том или ином из этих миров;

также возможно познать два высших мира посредством различных техник медитации и практик йоги.

Но невозможно покинуть три мира и войти в истинную вселенную — то есть достичь освобождения или спасения — без милости кого-то, кто пришёл оттуда.


2. Три мира находятся в своём наивысшем и оптимальном состоянии в момент создания; вся их последующая история — непрерывная деградация, «свёртывание» или энтропия.

Это занимает миллионы лет, поделённые на четыре части или эпохи (юги; yugas), сообразно изменяющимся условиям жизни.

Одним из способов раскрытия темы Анураг Сагар, является изложение истории воплощений автора-героя в каждой юге.

В конце цикла, состоящего из четырёх юг, нижняя вселенная растворяется (pralaya) и втягивается в высшую вселенную; все души, застрявшие в трёх мирах, находятся в коматозном состоянии так долго, сколько нижнее мироздание остаётся в непроявленной форме — этот период в точности равен по продолжительности времени существования проявленной формы, то есть четырём югам.

В конце этого периода Каль создаёт нижнюю вселенную вновь (или она воссоздаёт себя по образцу, изначально им заложенному) и циклы возобновляются заново, продолжаясь до тех пор, пока все души — то есть все живые или дживы — ни освободятся из нижних миров и окажутся снова в Вечности или Сат Локе.

Такая схема космоса, пространственная и временная одновременно, принимается Мастерами и фактически от Них и исходит; тем не менее, стоит сделать предостережение.

В примечаниях к этой поэме, юги описаны в терминах ортодоксальной индуистской теологии, что сделано с информационной целью и чтобы показать сравнительные условия каждой юги;

но это не значит, что Мастера непременно подтверждают их в деталях — количество лет, продолжительность жизни и т. п. — как это даётся индуистскими служителями культа.

На эту тему Сант Кирпал Сингх (Sant Kirpal Singh) писал в своих комментариях к Джап Джи Гуру Нанака:

«Нанак здесь ссылается на древнюю индийскую доктрину четырёх юг или временных циклов, которые в некоторой степени соответствует западному представлению в Золотом, Серебряном, Бронзовом и Железном Веках.

Нанак часто использует подобные концепции и доктрины из древнего индуистского знания; но он ссылается на них не как на духовную или научную истину, а часто как Божественный поэт, использующий аллюзию и мифологию, чтобы изложить Свою точку зрения».

По этой причине, принимая основную идею нисхождения вселенной (инволюции нежели эволюции) — идею ни коим образом философски не совместимую с современной теорией «Большого взрыва» о происхождении космоса — куда более длительную историю человечества, чем предлагают современные идеи, и её разделение на четыре века, не стоит беспокоиться об особенностях этих веков и как они вписываются в современные теории человеческой эволюции.

Правда есть правда, и если когда-нибудь научные открытия будут полными, они вскроют правду мифов о югах.

Как это происходит, новые открытия постоянно меняют наше понимание как о дате образования человеческого рода, так и о природе нашего доисторического прошлого.

Сейчас представляется, например, что Неандертальский человек был членом человеческого рода и был, весьма вероятно добрым вегетарианцем, а в некоторых аспектах даже более продвинутым, чем мы. Доказательства показывают, что наши доисторические предки обладали высокотехнологичной культурой, которая в итоге уничтожила их и человечеству пришлось начинать с нуля в начале Кали-Юги (примерно 3 000 год до н. э.).

Сант Кирпал Сингх был очень конкретен в отношении одной части из теории Юг, и много раз подтверждал, что война, описанная в эпосе Махабхарата, относящаяся к традиционному концу Третьего Века, была не простой битвой, изображенной в нём, но была ядерной войной в масштабах всего мира, имеющей разрушительные последствия.

Тот факт, что она традиционно не преподносится в такой форме (несмотря на то, что там есть упоминания о самолётах, телевидении, и прочем, что вызывает недопонимание у авторов, и презентуется как магия), просто отражает время, в которое Махабхарата была написана — после холокоста.

Автор объяснил историю, которая дошла до него, как мог, в свете того, о чём знал сам.

АНУРАГ САГАР И САНТ МАТ

Анураг Сагар занимает очень необычное место в литературе Мастеров; это одновременно одна из наиболее почитаемых и наименее известных из всех эзотерических книг.

Мастера сами её чтят и часто используют тем или иным образом; у них есть возможность самостоятельно её читать, но многие из их последователей знают о ней только понаслышке, в основном потому, что она написана на диалекте, существовавшем до хинди, который называется Брадж (Braj), и который, по словам ведущих современных исследователей творчества Кабира, «уже во времена Кабира… преимущественно стал языком лирическим», но на котором крайне трудно читать современным индийцам;

он примерно также соотносится с современным разговорным хинди как чосеровский или средневековый английский с современным английским языком.

Существуют также проблемы интерпретации: в различных мифотворческих толкованиях этих тем (в особенности теми, что принадлежат Блейку (Blake), который из всех Западных писателей наиболее близок к Кабиру и духовно и по поэтическому дару) поэма трудна для понимания, порой загадочна и всегда требовательна; так что понять её полностью без авторитетного комментария нелегко.

Благодаря милости живущих Сынов Вечности, некоторые такие комментарии были даны.

Признательность и уважение к Анураг Сагар разделяется всеми Мастерами линии,которые описали её полностью в своих собственных книгах, лекциях и песнях.

Внимательный читатель Сар Бачан (Sar Bachan), написанного Свами Джи (Swami Ji), или книг Сант Кирпала Сингха найдёт много точек соприкосновения.

Тулси Сахиб (Tulsi Sahib) посвятил значительную часть одной из своих основных книг детальным комментариям некоторых аспектов поэмы.

Баба Джаймал Сингх (Baba Jaimal Singh) считал её самой авторитетной книгой учения Мастеров, что следует из рассказа его последователя и преемника Саван Сингха (Sawan Singh):

«На четвертый день я отправился на Сатсанг(Satsang). Баба Джи [Баба Джаймал Сингх] в тот момент объяснял значение Джап Джи Сахиба. Я обрушил на него лавину вопросов — так много, что аудитория устала и стала чувствовать беспокойство от такого множества вопросов, задаваемых мной.

Он хотел указать мне путь, но я к тому времени прочитал Веданту. Когда я читал Гурбани, моё мнение было одним, когда же я прочитал Гиту, моё мнение изменилось, и я не был в состоянии прийти к решению.

В конце концов, я выпросил восемь дней отпуска, чтобы обрести возможность ознакомиться с учением Баба Джи. Он посоветовал мне прочесть Анураг Сагар Кабира. Я немедленно заказал восемь копий этой книги из Бомбея, чтобы я также смог дать книги своим друзьям…

После нескольких обсуждений с Баба Джи, я был полностью убеждён и получил от него посвящение пятнадцатого октября 1894 года»

То, что Баба Саван Сингх продолжил относиться к Анураг Сагар с большим уважением, после того, как стал Мастером, показывает следующий рассказ, записанный одним из его секретарей:

«Хазур[Баба Саван Сингх] однажды сказал Сету Васдэву (Seth Vasdev), чей автомобиль был всегда в распоряжении Хазура, что ему нужно прочесть Анураг Сагар Кабира (Океан Глубочайшей Любви).

Хазур сказал, что без её изучения, никто полностью не поймёт разницы между Калем (негативной силой) и Даял Мат (Dayal Mat) (Путём Истинного и Милосердного Бога), а также полностью не осознает учения Сант Мат».

Среди членов Кабир Пантха, религии, опирающейся на учение Кабира, эта книга претерпела массу имитаций, многие из которых были написаны значительно позже и отражают характерные для Кабир-пантх проблемы (такие, как семейственное наследование титула Гуру (Guruship)), что Анураг Сагар изо всех сил осуждает.

К сожалению, современные учёные, которые с одной стороны провели огромную работу по изучению наследия Кабира, с другой стороны, — не осознают разницы между оригиналом и имитациями, как лингвистическими, так и доктринальными.

Поэма написана на диалекте Брадж, как мы уже знаем; один из ведущих индийских учёных, согласно Водевиль, «делает вывод, что основным языком стихов Кабира был Брадж».

Поскольку производная (вторичная) литература Кабир-пантха написана на относительно современном хинди и коль скоро те, кто в состоянии наилучшим образом судить о доктринальной сути — авторитетные духовные наследники Кабира — единодушно соглашаются с тем, что книга является подлинной, то современная наука должна бы серьёзно рассмотреть свои претензии относительно её аутентичности.



ТЕКСТ

Кабир, как мы увидели, вероятнее всего был неграмотным; поэтому не встаёт вопрос о наличии его «рукописей» в современном смысле слова.

Тем не менее, его широко признают отцом индуистской поэзии. Его произведения были полностью устными, а его песни и длинные работы были либо записаны непосредственно его образованным учеником (таким, как Дхарам Дас), либо остались в памяти его последователей и были записаны позднее.

Невозможно с уверенностью сказать, как именно был написан Анураг Сагар, но, есть превосходный шанс, что он был продиктован Дхарам Дасу.

Наш текст происходит из издания Свами Югалананды(Swami Yugalananda) от 1914-го года в Бомбее, который в своём предисловии, написанном на хинди, говорил, что при написании книги он использовал 46 различных версий Анураг Сагар, тринадцать из которых рукописные, и что он тщательно и аккуратно сопоставлял все версии и сравнивал все разночтения с тем, чтобы написать данную книгу.

Это издание являлось подходящим для перевода, так как только этот текст основан на достаточно тщательном изучении.

ПРОЛОГ

МАНГЛАЧАРАНА (MANGLACHARAN):
ГИМН БОЖЬЕЙ МИЛОСТИ

Прежде всего, я приветствую Сатгуру¹, Который показал мне Непостижимого Бога² –
Освещая факелом Знания Мастера и подняв завесу,
Он даровал мне Свой даршан³.

По милости Мастера я достиг Того, ради достижения Которого учёные трудятся очень тяжело.

Его форма не может быть описана;
душа Его есть нектар, в котором я растворился.

Гурудэв совершенен
Мастер есть Океан Милости,
Он проливает милость на несчастных.

Редки те, кто знает Его тайну:
Он проявляет себя в тех, кто осознаёт Его.

Кто заслуживает этого?



1. Сатгуру — Мастер Истины или Истинный Мастер. Экзотерически [экзотерика — религиозное или
философское учение, не представляющее собой тайны, общедоступное, предназначенное для непосвящённых, в
противоположность эзотерике — тайному учению, в которое посвящены немногие ] это относится к любому Мастеру, такому как Кабир, который сошёл с пятого плана или Сат Лока, или который слился с Позитивной Силой или Сат Пурушем.

В этом смысле данное понятие используется на протяжении всего Анураг Сагар как синоним Кабира.

Эзотерически, это слово относится к Силе Мастера, проявленной на уровне Сат Пуруша, в отличие от этой же силы, проявленной на нижних внутренних планах как Светящейся Формы или Гурудэва, или на физическом плане как Гуру.

Эта троица — Сатгуру / Гурудэв / Гуру является грубым аналогом
буддийским Дхарма Кая / Самбхога Кая / Нирмана Кая или трёх «тел» (форм или проявлений) Будды.


2. Непостижимый Бог — Агам Пуруш (Agam Purush ). Более точно относится к седьмому внутреннему плану, первое (частичное) проявление (выражение) Бога Абсолюта или Анами (Anami ).


3. Даршан — взглянуть, или получить кратковременный взгляд кого-то, обычно, святого. Даршан истинного Мастера — само по себе уже ценная духовная практика.