Кабир

* * *

Чем больше молоком змею поят,
тем действует сильней змеиный яд,
Но где найдётся тот, в каком краю, -
что съел бы ядовитую змею?

* * *

Сей мир - непрочный домик из бумаги,
застряли в нём жильцы - слепцы-бедняги,
Здесь и Кабир, но он, стремясь ко благу,
сумеет выйти, разорвав бумагу.

* * *

Деревьями простыми окружённый,
расцвёл душистый, дорогой сандал.
Он отдал им свой запах благовонный,
он всех своим дыханьем напитал.

* * *

Кто воду из канавы пьёт?
Но если Ганга с той водой
Сольётся, станет для людей
и грязная вода - святой.

* * *

Добрый не утратит средь дурных
ни одной из добрых черт своих:
Ствол сандала пусть змея обнимет, -
запаха сандала не отнимет.

* * *

В поисках пламени - свойства железа поймём,
если железо придёт в столкновенье с кремнем.
Если же сблизить железо с кремнем не хотим,
вместо огня мы увидим один только дым!

* * *

Дом, в котором не звучит хвала
совершившим добрые дела,
Мрачен, как кладбищенский приют:
Привиденья в доме том живут!

* * *

Дворец сияет золотым сиянием,
над ним я вижу знамя царской власти,
Но лучше жить, питаясь подаянием,
познав самопожертвованья счастье.

* * *

Прекрасен даже дряхлый, нищий дом,
в котором благо и любовь найдём.
Зато дворец, где дни текут в пирах,
лишённый блага, превратится в прах.

* * *

Берите друг у друга не пороки,
а добродетель, ум и дух высокий:
Пчела находит нужный ей цветок, -
да станет мёдом каждый ваш взяток!

* * *

Кричат: “Пойдём в огонь!” - но пламя их не жжёт;
лишь смелый сквозь огонь всегда идёт вперёд.
Сказал Кабир: “Теперь в чём разница, пойми -
между ничтожными и смелыми людьми”.

* * *

В сей страшный век нас быстро воздаянье
постигнет за позорное деянье:
У пахаря-судьбы в руке одной -
зерно, в другой - блестящий серп стальной.

* * *

Друг, не себя, а людей возлюбя,
камнем ты стань на пути:
Путник споткнётся пускай о тебя,
прежде чем дальше пойти.

* * *

Я никого не встретил во вселенной,
чтоб с нами поделился мыслью ценной,
Чтоб указал нам наконец,
где обитает наш творец?

* * *

На пальму финиковую взгляни:
так высока и так собой горда!
Но птиц ты не найдёшь в её тени,
рукой не дотянутся до плода.

* * *

“Я родом высок”, - возгордился тростник,
но запах сандала в него не проник,
Не ценной его оказалась порода,
и был он сожжён, хоть высокого рода.

* * *

То дерево душистым, ценным стало,
что вырастало около сандала.
Бамбук расти с ним рядом не хотел
и был сожжён. Вот знатности удел!

* * *

Мир - каморка, а каморка - в саже.
Счастлив, кто, пойдя путём надежды,
Вышел из каморки этой, даже
не испачкав краешка одежды!

* * *

Явится былое в одеянье
нынешних твоих дурных деяний.
Не иди, нарядом щеголяя,
если у тебя душа гнилая!

* * *

Не добронравен тот, кто источает мёд,
сладкоречивому, мой друг, не верь отныне:
Сначала он тебе в реке укажет брод,
чтоб утопить потом тебя в речной стремнине.

* * *

Для меня побрякушки всего лишь -
многочтимые шрути и смрити,
Для меня побрякушки всего лишь -
всё, что видите вы и творите.
Я живу в этой бренной пещере,
никакого не зная обряда,
Я - отшельник из секты счастливых:
ничего мне от мира не надо.
Я иду среди пепла и пыли,
а мой рог - это синее небо,
Вся земля без конца и без края -
кошелёк мой и сумка для хлеба..
Я в прошедшем живу и в грядущем,
в настоящем, искомом и сущем,
Захотят мои разум и сердце -
и прошедшее станет грядущим.
В скрипку я превратил свою душу,
как Сарасвати, скрипка прекрасна,
Это - прочная, звонкая скрипка,
и звучит она нежно и страстно.
Кто ей внемлет, не терпит корысти
и на мир смотрит с детской улыбкой,
И мне мир этот больше не страшен,
мне, отшельнику с чудною скрипкой.

* * *

Кабир сказал: “Не надо думать ложно,
что, мол, травинка под ногой - ничтожна.
Опасна и травинка иногда:
в глаз попадёт, а это ль не беда?”

* * *

Я не знаю, куда я приду по дороге,
но иду я всё далее, далее,
На дороге колючки вонзаются в ноги, -
что ж, на ноги надену сандалии.

* * *

Мы жить хотим легко... Но что это “легко”?
Искать значение не будем далеко:
Коль от имущества, что даже велико,
легко откажемся, - вот это есть “легко”!

* * *

Зачем вы, люди, жаждете наживы,
гнушаясь правды, что блестит светло?
Зачем вы жемчуг топчете красивый,
но цените дешёвое стекло?

* * *

Как только ложь и наглый лжец сойдутся,
они тотчас переплетутся,
А если с правдой этот лжец сойдётся,
их связь мгновенно распадётся.

* * *

Кабир, нет у тебя товарища в беде,
одна корысть царит везде.
Холодные сердца твой плач не потревожит,
и сердце верить им не может.

* * *

Кабир говорит, что богатство - блудница, -
весь мир уловить в свои сети стремится,
В силках оказались и старцы и дети,
один лишь Кабир разорвал эти сети.

* * *

Потаскухой себялюбья каждый хочет насладиться,
но не одному, а сразу всем принадлежит блудница,
Проведёт с одним мгновенье, чтоб с другим уйти тотчас,
и страдает мир-стяжатель, с этой тварью разлучась.

* * *

Кабир говорит, что корысть - маслодел:
весь мир выжимает, как масло из семени.
Спасётся лишь тот, кто расстаться посмел
с богатством и ложью - с пороками времени.

* * *

Грязный дождь корысти не замочит
тех, кто под дождём стоять не хочет,
Но промокнет тот, кто под дождём.
В дом вбежит он? Влага хлынет в дом!

* * *

Корысть сказала: “Встань передо мной,
Кабир, не повернись ко мне спиной!”
Но я решил, что подлую покину,
и, рассердясь, я показал ей спину,

* * *

Корысть - большая цапля - возжаждала питья.
Пьёт воду, оскверняя источник бытия.
И люди пьют, к дурному источнику прильнув,
и только лебединый остался чистым клюв.

* * *

“От мира я уйду, я святость изберу”, -
сказал, а сам лежишь в объятиях подруги.
Ни разу ты ещё не послужил добру,
но служат у тебя ученики, как слуги.

* * *

Легко святошей стать, красив удел аскета,
Но трудно стать рабом любви, добра и света.

* * *

С кружкой нищего святоша по земле блуждает втуне:
О добре забыл он ради этой кружки из латуни!

* * *

В сей страшный век позор и срам - скитальцев набожных
деянья:
они проходят по дворам, выпрашивая подаянья.
Они походят на коров, что тычутся в чужой приют,
но лишь тогда они уйдут, когда по морде их побьют!

В сей страшный век удел аскетов прост:
они добро отвергли, мысль живую.
Корыстные, ссужают деньги в рост,
записывая в книгу долговую.

* * *

Спросил Кабир, взглянув на мир корыстный, старый:
“Где истинный святой, что стал добру оплотом?”
Кругом одни шуты, кругом одни фигляры,
и все они, увы, окружены почётом...

* * *

Вот жизни океан. И говорит Кабир:
“О, сколько, сколько раз я вразумлял сей мир:
“Корысть - баран!” Но мир держась за хвост барана,
желает переплыть просторы океана.

* * *

Глупца святошу обуяла спесь:
“Как много добрых дел свершил я здесь!”
Согнулся он под грузом разных дел, -
корысти среди них не разглядел.

* * *

Связан мир, как жертвенный козёл,
путами корысти... Нас гнетут
О семье заботы: сколько зол
мы познали из-за этих пут!

* * *

Муха в патоку попала, крылышками бьёт неловко,
лапками перебирает, вертит, бедная, головкой.
Так и ты погибнешь, если, путь избрав корыстный, лживый,
задохнёшься в этой тёрпкой, в сладкой патоке наживы.

* * *

Корысть и жадность - воры и враги:
Свой дом от лиходеев береги.
Но если в доме нет земных даров,
то нечего бояться и воров!

* * *

Что из твоих мы слышим уст?
“Я голоден. Горшок мой пуст”.
Но твой горшок наполнит тот,
кто сотворил горшок-живот.

* * *

Иметь - это значит гореть.
Скорей откажись от имущества, -
Не будешь ты мучиться впредь,
как Индра, достигнешь могущества.

* * *

Хозяин мой - торговец; он ведёт
свой честный торг из года в год.
Смотри: весь мир он взвешивает наш
без коромысла и без чаш.

* * *

Вот я свой дом поджёг...
Чтоб я тебе помог, -
Со мной, со мной пойдём,
я подожгу твой дом!

* * *

Лишь тот герой, кто сам с собой
ведёт суровый, долгий бой.
Ты станешь сильным, одолев
страсть, жадность, пьянство, злобу, гнев.

* * *

Душа, к богатству ты стремиться не должна,
к безделью, себялюбью, суесловью:
Когда распутницей становится жена,
супруг не смотрит на неё с любовью.

* * *

Находится мускус в пупке у оленя,
а тот его ищет в далёких лесах.
Пред Богом напрасны корыстных моленья:
находится Бог в человечьих сердцах.

* * *

Корысть растёт средь нас, но, лишь уйдя отсюда,
придёшь к её плодам, - и это ли не чудо?
Как чудо - молоко коровы без быка
или мать бесплодная мальца-озорника.

* * *

Что вижу я кругом? Дурным страстям в угоду
Мошенник пахтает не молоко, а воду,
Осёл питается лозою винограда,
И умирает он, как бы вкусивши яда,
Потомство буйволиц рождается безглавым
И пожирает всех, кто чист и кроток нравом,
Из книг священных пьёт баран всё то, что сладко...
Ясна ль тебе, Кабир, всех этих дел разгадка?
Отрёкся я от зла, корысти и гордыни,
И мира скрытый смысл открылся мне отныне.

* * *

Ты посмотри, как дерево порока
уже изъела трещина глубоко,
И дух зловонный от него пошёл...
Но берегись: окрепнуть может ствол!

* * *

Крадёт людей корысть, к наживе страсть
и продаёт их на базаре,
И лишь меня не удалось украсть
презренной этой твари.

* * *

Господь одел господ в шелка, одел в дерюгу нищих слуг,
Одним - кокосовый орех, другим он дал горчайший лук.
Зачем ты хочешь пить и есть, о неразумная душа?
Ты делай благо, - только так жить можно в мире, не греша.
Разнообразные тела из глины вылепил гончар,
Украсил жемчугом одних, другим болезни дал он в дар.
Скупого он обогатил. “Моё, моё!” - кричит скупец,
Ударит смерть его, тогда рассудок обретёт глупец.
Тот стал счастливым, кто постиг, что счастье - в правде и
любви,
Он душу телу не отдаст, его ты мудрым назови.
“Послушайте! - сказал Кабир, - обман и зло - “моё”, “моё”,
На вас лохмотья лжи и зла, но время разорвёт тряпьё,
И душу вырвет из тряпья, и унесёт в урочный час,
И мы увидим в первый раз души сверкающий алмаз”.

* * *

К тому, у кого сто раз семьдесят ратных вождей,
Сто тысяч пророков, которые учат людей,
Сто тысяч мильонов священников шумных и праздных,
Почти что шестьсот миллионов правителей разных,
К тому, кто с престола взирает на мир свысока,
Дойдёт ли молитва такого, как я, бедняка?
Не то, что к престолу, который сияет вельможам, -
Приблизиться даже к воротам дворца мы не можем!
Помимо правителей - мощного царства столпов -
Имеет он триста и тридцать мильонов рабов.
Но есть милосердный, который ведёт нас ко благу,
Он чист, и Адаму свою доказал он отвагу,
А тот, кто избрал сладострастье, корысть и обман,
Творит сатанинское дело, имея Коран.
Сей мир, что посеял, порочный, деяние злое,
Теперь пожинает плоды, - это видишь ты, Лои?
Мы - нищие, а милосердный дарует нам свет.
Где силы возьму, чтобы дать ему верный ответ?
Кабир прибегает к нему, просит верной защиты, -
Да вниду я в рай, для безгрешного сердца открытый.

Твердыней тела овладеть ты можешь ли, мой брат?
Двойные стены у неё, тройные рвы у врат.
В ней пять укрытий, и тебе я назову их разом:
Дыханье, пища, и покой, и зрение, и разум.
Одной стеной стоит корысть, а злость - другой стеной.
Где силы взять, чтоб овладеть твердыней крепостной?
Бойницы - страсти, а тоска и радость -часовые.
Одни врата - добро и свет, а зло и тьма - другие.
Над крепостью начальник - гнев, а блуд - бойцов глава.
Начальник так вооружён: гордыня - булава,
Щит - наслажденье, а обман и жадность - лук и стрелы,
Шлем - себялюбье... Биться с ним решится ль воин смелый?
Как можно стражей крепостных свирепость победить?
Но способ изобрёл Кабир, чтоб крепость захватить!
Любовь я сделал фитилём, я пушкой сделал душу,
Я знанье превратил в ядро, - теперь я зло разрушу!
Внезапный залп - и крепость вся охвачена огнём.
Я правды обнажаю меч. Теперь мы бой начнём!
Достигнув крепостных ворот, сорвал я двери с петель,
Тогда склонились предо мной порок и добродетель!
Обрёл я свет и стал сильней укрытий, рвов и стен,
Начальник крепости тогда тотчас мне сдался в плен.
Я путы разорвал свои - страх перед смертью ложный,
И в крепость я вступил, и путь обрёл я непреложный.

* * *

С барабаном на плече Кабир
обошёл весь этот жалкий мир.
Приглядевшись, понял: ничего
нет ни у кого, ни у кого!

* * *

К чувственной страсти стремишься впустую,
этим погубишь своё бытие.
Если ты пищу проглотишь дурную,
выплюнуть ты не сумеешь её.

* * *

С развратницею ты вступать не должен в связь:
она, обняв тебя за шею,
Тебя обременит, всем грузом навалясь,
корыстью, жадностью своею.

* * *

Кому чужая по сердцу жена,
того погубит ложная услада:
Как сахар, вкусной кажется она,
но этот сладкий сахар полон яда.

* * *

Страсть, любовь к чужой жене -
нет погибельней стихии!
Жизнь есть море. А на дне
Жёны - чудища морские!

* * *

Любовь к чужой жене - как запах чеснока:
не скроешь после завтрака иль ужина.
Безумцу скрыться ли в затишье тайника?
Всегда безумье будет обнаружено!

* * *

Смотри, раскаешься: несут тебе несчастье
чревоугодие твоё и сладострастье.
Пусть ты богат, - тебя низвергнут в пыль, в потёмки,
как изваяния ненужного обломки.

* * *

Душа-вдова, как верная жена,
воскликнула: “Я сжечь себя должна, -
Ведь мы с тобой слились в одно с тех пор,
как погребальный сжёг тебя костёр”.

* * *

Сказал Кабир: “В себе вы подавите
страсть к женщине, желание соитий.
О, скольких обольстила эта страсть,
но только в ад им помогла попасть!”

* * *

Человек в змеиной коже страсти,
Как тебя избавим от напасти?
В род людской не возвратим змею,
даже голову разбив твою!

* * *

Страсть к женщине и страсть к богатству - два плода:
и в том и в этом - яд, в том и в другом - беда.
Отравишься, едва на них ты бросишь взгляд,
а если съешь, тебя погубит страшный яд.

* *
Золото и женщина - огонь:
вспыхнешь, лишь одним взглянувши глазом.
А попробуй-ка руками тронь -
и в золу ты превратишься разом!

* * *

Искал я влюблённых, добром окрылённых, -
нигде не нашёл настоящих влюблённых:
При встрече влюблённых чудесной амритой
становится яд себялюбья сокрытый!

* * *

У тех, кто вожделением объят,
душа и ум погружены в безделье.
Так существа, что беспробудно спят,
не думают о пище и постели.

* * *

Да замолчи, Кабир, в конце концов
ты всё равно не вразумишь глупцов!
О, сколько сладострастием объятых
среди аскетов и среди женатых!

* * *

Аскет гордился: “Я превыше всех!” -
но, вожделея, совершил он грех.
Таких аскетов мне милей мирянин,
чей ум гордынею не затуманен.

* * *

Ужели ты древо порока полюбишь?
Таинственным свойством оно обладает:
Оно плодоносит, когда его рубишь,
когда орошаешь - оно увядает.

* * *

Оттуда к нам никто ещё не приходил,
чтоб я у них спросил: “Как там живётся?”
Напротив, все идут во глубину могил,
на мой вопрос никто не отзовётся...

* * *

Вы бьёте в барабан у царских врат,
литавры ваши в городе гремят,
Но знайте, что от одного удара
ни города не станет, ни базара.

* * *

Вот этот - с барабаном, тот - с трубой,
в литавры бьёт, ликуя, третий,
Но, уходя, кто захватил с собой
то, что скопил на этом свете?

* * *

Дворец, что музыкой и пеньем был богат,
Лежит в развалинах; там вороны кричат.

* * *

Хотя и раджа и султан проводят
все дни в забавах и пирах -
Тот и другой безо всего уходят,
уходят, превращаясь в прах.

* * *

Ты телом красивым не хвастай:
душа с ним простится твоя, -
Оно уподобится коже,
когда её бросит змея.

* * *

Ты не гордись дворцом с коврами
и куполом под синевой,
Затем, что завтра ляжешь в яме
с травой над мёртвой головой.

* * *

Красивым телом не кичись, прохожий:
ведь это лишь костяк, покрытый кожей.
Где всадники, что с блеском всех затмили?
Застыли, неподвижные, в могиле!

* * *

Кости твои после смерти сгорят, как дрова,
волосы - точно трава.
Пепел живого увидев, ты вздрогнул, Кабир:
вот он каков, этот мир!

* * *

Мы все умрём, из жизни мы уйдём,
и только правда не умрёт святая.
Умрёт и тот, кто жил как скопидом,
умрёт и тот, кто тратил, не считая.

* * *

Как следует, никто не умирает. Всюду
дурное возрождается опять.
Но если я умру, то снова жить не буду,
чтоб не пришлось мне снова умирать.

* * *

Смотря на нас, весь мир спешит мгновенью в пасть.
Смотря на мир, спешим мы смерти в пасть попасть.
Я в мире никого не встретил среди вас,
кто б, за руку схватив, меня от смерти спас.

* * *

Время - это коршун, мы - его еда.
Нынче или завтра наша череда?

* * *

Я один, а нападают двое.
Что мне даст бесстрашье боевое?
Коль от смерти обрету спасенье,
старость победит меня в сраженье.

* * *

Ушли из мира все твои друзья.
Теперь подходит очередь твоя.

* * *

Цветущее - увянет; взошедшее - зайдёт;
Построенное - рухнет; рождённое - умрёт.

* * *

Уходят дни, и стала жизнь короче.
Сей мир - вода, а люди - пузыри...
Мы исчезаем, словно звёзды ночи
при появлении зари.

* * *

Мир неустойчив - кругом беспорядок, -
нынче он горек, а завтра он сладок,
То, что вчера красовалось, манило,
нынче - в жилище, чьё имя - могила.

* * *

За пологом сидевшая в чертоге,
красавица в смятенье и тревоге
На кладбище глядит, на тот приют,
где на виду у всех её сожгут.

* * *

Красивое, сильное тело - дворец на цветущей земле,
как двери богатого дома - сандаловый знак на челе,
Но если нет блага и правды, какая нам в этом нужда?
Бог смерти придёт за тобою - и горько заплачешь тогда...

* * *

Чем гордишься, человек? Скорби не таи:
ведь у времени в руках волосы твои.
Неизвестно где, когда, дома ль, на чужбине,
вдруг потащат и тебя, полного гордыни!

* * *

Скончался человек - и всё полно тоски;
мехи бездействуют; погасли угольки;
Нет кузнеца; и печь остыла; всюду холод,
И наковальня спит, и спит недвижный молот.

* * *

Мы видим путника: он долго шёл и много,
но всё ещё пред ним - далёкая дорога.
Забыл он, увлечён дорогою живой,
что время над его простёрлось головой.

* * *

Да, жизнь кончается. Ты стар, ты поседел,
и только есть одна отрада:
Уже ты и дурных не совершаешь дел,
и каяться тебе не надо.

* * *

Лишь благу поклоняйся, как святыне,
и зла не совершай. Жизнь коротка:
Ну, долго ли осталось жить скотине,
привязанной к воротам мясника?

* * *

Мы живём в лесу, что полон яда,
полон змей, - и трепетать нам надо,
И Кабир провёл всю ночь без сна:
ужасом душа потрясена.

* * *

Рыдают о смерти рыданьем печальным;
затем их сожгут на костре погребальном;
Рыдают, горюют весь день и всю ночь, -
но разве мне плачущий может помочь?

* * *

Все, жившие до нас, ушли давно,
уйти и нам отсюда суждено,
А те, кого мы встретим, уходя,
уйдут, как мы, немного погодя.

* * *

Встань и ступай, Кабир, забыв усталость,
в страну, где неизвестны смерть и старость,
Где неизвестен похоронный плач,
где свет добра - от всех болезней врач.

* * *

Пожар средь моря жизни. Всюду смерть.
Добыча пламени - вода и твердь.
То пламя пожирает всё подряд,
лишь правда и добро в нём не горят.

* * *

На небе - тучи алчности и зла.
Как угли, струи ливня горячи.
“Весь мир сгорит, весь мир сгорит дотла!” -
Кабир, об этом громче закричи!

* * *

Не возомни, что только ты хорош,
исполненный презрения к другим.
Кто может предсказать - где ты умрёшь?
Где ты сгниешь? Под деревом каким?

* * *

Кабир сказал: “Погибнет эта плоть.
Но, если смерть сумеешь побороть,
Спаси ты тех, кто с роскошью знаком,
но кто отсель уходит босиком”.

* * *

Что хочешь делать, делай побыстрей,
что хочешь делать быстро, сразу делай.
Не то, смотри, над головой твоей
нависнет время тяжестью созрелой.

* * *

Разве надо горевать, если смерть вступила в дом?
Надо, надо горевать лишь о том, что мы живём!
Пусть умрёт весь мир, но я, твёрдо знаю, не умру,
Ибо встретил я того, кто ведёт меня к добру,
Но сияния добра в суете не видишь ты,
Потому что обольщён бренным блеском суеты.
Водочерпии стоят у колодца дней, их пять;
Без верёвки тем глупцам хочется воды набрать.
Но подумай - и поймёшь эту суету сует:
водочерпиев здесь нет и колодца тоже нет!

* * *

Умер знахарь, умер и больной,
и умер весь мир.
Только правде преданный одной,
не умер Кабир.

Если праведник ты, для чего ж говоришь ты о кастах?
Ищут Бога все люди - торговец, и воин, и жрец.
Благ цирюльник, почтенен кожевник... Ты Швапачу вспомни:
Подметальщик по касте, он славен, пророк и мудрец.
Мусульманство и вера индусов приходят к пределу,
За которым различия нет, - ты пойми, наконец!

* * *

Для чего совершать омовенья?
Бесполезна святая вода.
Потому что я сам в ней купался,
понял я: то простая вода!
Я взывал к нему - Бог не ответил,
и я понял, что бог - истукан.
Я завесу невежества поднял
и пураны отверг и Коран.
Лишь добро есть основа познанья,
о Кабир, всё иное - обман!

* * *

Йогу душу не покрасить - так покрасил он одежду,
В храме кланяется камню - посмотрите на невежду,
Волосы скрутил он в узел, дыры в мочках проколол,
Бородой трясёт он длинной, - ну, ни дать ни взять - козёл!
Он убил в себе живое, мысль свою, свою надежду,
Стал он евнухом, бродягой, в глушь лесную он забрёл.
Бреет голову, бормочет он слова из древней “Гиты”,
В болтуна он превратился, - сколько чуши намолол!
Говорит Кабир: “О брат мой, к мраку смерти не иди ты,
Руки, ноги в тяжких путах, - ты не тем путём пошёл!”

* * *

- Какой он -Бог? Скажи, какой? -
Кричит на господина мулла.
- Ужель, мулла, твой бог - глухой?
Вот мошка, пусть она мала,
Но если были бы надеты
На лапках у неё браслеты,
Их звон дошёл бы до творца...
Считай же чётки без конца
Иль касты знак на лбу черти,
А то и косу отпусти,
Но к Богу ты взывать не смей:
Ведь правды нет в душе твоей.

* * *

О брат, живи разумно, сознавая:
Твоё освобожденье - жизнь живая.
Когда в цепях обрядов ты пребудешь,
Погибнешь, а свободы не добудешь.
Ложь, будто бы твой дух взовьётся к Богу, -
Ужели к смерти нам искать дорогу?
Омойся в правде, - так мы чище станем,
Сильны мы только света созиданьем.

* * *

Та любовь на земле мне милее всего,
Что влюбить меня в жизнь мою хочет.
Словно лотос она, что цветёт на воде,
А вода лепестков не замочит,
Как супруга она, что взойдёт на костёр,
Но любовь свою не опорочит.
Океан - не река, нет предела ему,
Он опасен, он бурей грохочет,
Только смелый дерзнёт океан переплыть, -
Так Кабир говорит и пророчит.

От радости жизни ликует на дереве птица,
Никто не поймёт, как могла её песня родиться.
Под сенью тенистой, ветвистой гнездо она прячет,
Чуть утро - она улетает. Но что это значит?
Никто мне не скажет о том, что во мне эта птица,
Под тенью любви, лишена очертаний, гнездится.
Нет цвета у ней, а не скажешь, что нет у ней цвета,
Придёт ли, уйдёт ли - оставит тебя без ответа.
Кабир говорит: “Что за птица на ветках ликует?
Пусть пандит попробует этот рассказ растолкует!”

* * *

Не спи, подруга, - дорого заплатишь!
День вспыхнул. Неужель его утратишь?
Проснувшимся - алмазы без числа...
Всё потеряла ты, пока спала!
Твой друг умён, ты ложа с ним не делишь,
Ему постель ты, глупая не стелешь.
Так друга не узнаешь никогда.
Опомнись, дурочка, ты молода!
Проснись, проснись и убедись воочью:
Любимый твой проснулся, видно, ночью,
Свою постель покинул на заре,
И пусто в доме, пусто на дворе...
Сказал Кабир: “Лишь тот от сна воспрянет,
Кого оружье слова в сердце ранит”.

* * *

Расскажи мне, о лебедь, прекрасную сказку былого.
Из какой ты страны прилетел? Где опустишься снова?
Где же ты отдохнёшь и на что ты надеешься, лебедь?
О, проснись и со мною ступай среди дня молодого!
Есть страна, где ни горестей нет, ни сомнений, ни смерти,
Где медовые рощи в цвету, - не чуждайся их зова:
Сердцу - мудрой пчеле - там не надобно счастья иного.

* * *

Что я скажу про беспредельность мира?
Поймёшь меня иль не поймёшь?
Скажу я: “Мир во мне”, - позор для мира.
“Мир вне меня”, - но это ложь.
Одушевлённый, неодушевлённый,
Не скрыт, не явен - он хорош,
Он познаваем и непознаваем...
О, как его ты назовёшь!

* * *

Мой друг, не ходи по садам: сам ты сад несравненный!
Средь множества лотосов сядь и любуйся вселенной!

* * *

Где ты ищешь меня, человек? Здесь я, здесь, недалёко!
Нет ни в храме индусском меня, ни в мечети пророка,
Нет в обрядах меня, нет в отказе от радостей жизни.
Если вправду ты ищешь меня, то отыщешь мгновенно.
Слушай, брат, что Кабир говорит: “всё живое священо”.

* * *

Тучи закрыли всё небо, тучи плывут издалёка.
Как однозвучно бормочет ливень, пришедший с востока!
Пахарь, ступай же на поле: пусть по каналам широко
Влага любви разольётся, - слышишь ты песню потока?
Тучи закрыли всё небо - много получишь ты хлеба,
Ты, земледелец, накормишь и мудреца и пророка!

* * *

Мы знаем, как трудно бойцу на войне,
Как страшно гореть овдовевшей жене,
Но битва за правду во имя добра
Труднее войны и страшнее костра.
Для стычки с врагом есть конец и предел,
И смертью кончается вдовий удел,
А битва за правду не знает конца, -
Ей, друг мой, не хватит всей жизни борца.

* * *

Ты слышал ли струн полновластных напев беспредельный?
Звучат они в сердце - вне сердца ты их не услышишь.
Какой в этом смысл, что упал ты на коврик молельный?
Коль ты не изведал любви - все молитвы бесцельны.
Ты роешься в книгах, мулла, и других поучаешь,
Но что в этом толку, коль сердце твоё не задето
И так ты далёк от любви - от источника света?
Пусть джайны бредут нагишом, йоги красят одежду, -
Не глупо ли красить одежду не знающим цвета
Любви? А Кабир говорит, и запомните это:
Мы дома иль в стане военном, в саду или в храме -
Везде есть дыханье любви, и всегда оно с нами.