ЙОГА ВАСИШТХИ

Сарга 48. История о Лиле. Описание оружия.

Васиштха сказал:

1–4. Видя гордого собой Синдху, достигшего столицы, царь Видуратха
наполнился огнем ярости, превосходящим жар полуденного солнца.
Спущенная тетива его лука наполнила звоном все пространство вокруг,
словно порывы урагана вселенского разрушения рвали склоны горы Меру.

Как солнце в конце века рассылает повсюду свои лучи, так могучий царь
выпускал стрелы из своего колчана, словно рой пчел из открывшегося
цветка лотоса. Каждая пущенная стрела оборачивалась в небе тысячей, а на
землю падала уже сотня тысяч стрел.


5–7. Мастерство и сила Видуратхи и Синдху были равными, ибо
искусство владения луком было дано им обоим благословлением самого
Вишну. Стрелы, называемые мусала и имевшие форму дубинок, покрыли
небо, грохоча, как молнии конца света.

Золотые стрелы сверкали в небе,
летя с ужасным ревом, и падали, как звезды в ужасающих ветрах
разрушения вселенной.


8–10. Из лука Видуратхи стрелы неслись непрерывным потоком, как
воды океана, как исходящие от солнца лучи, как цветы, что осыпаются
с дерева, сотрясаемого неистовыми ветрами, как искры, выбиваемые на
наковальне из куска раскаленного железа, как потоки дождей, как пыль
водопада или как сияющие искры неистового пожара в городе Видуратхи.


11–13. Внимая звукам двух боевых луков «чата-чата!», армии обеих
сторон беззвучно застыли в оцепенении, как успокоившийся океан.
Навстречу царю Синху лился поток стрел, подобный полноводному Гангу,
текущему в небесах и бурлящему на стремнинах – «гхара-гхара!». На него
из грозовой тучи боевого лука непрерывно лился дождь сверкающих
золотом стрел со свистом «щава-щава».


14–17. Лила, живущая в том городе, видела из окна поток небесного
Ганга из стрел, летящих в Синдху. Благодаря этой туче стрел Лиле
показалось, что ее муж одерживает победу, и, сияя от радости, лотосоликая
воскликнула: «О великая богиня! Смотри, наш царь побеждает, поток его
стрел способен превратить в пыль даже гору Меру!» Когда она произнесла
это голосом, полным любви, обе богини, наблюдающие за битвой,
улыбнулись ее сердечным чувствам.


18–21. Однако этот невообразимый океан стрел был иссушен великим
пожаром стрел царя Синдху, как мудрецом Агастьей был выпит океан или
отшельником Джахну – небесный Ганг. Встречным дождем стрел разбив в пыль огромное облако стрел Видуратхи, Синдху швырнул их в океан небес.

Как неизвестно, куда исчезает пламя потухшей лампы, так же
непонятно было, куда пропало облако стрел Видуратхи. Разбив поток стрел,
подобный грозовой туче, полной влаги, Синдху наводнил небеса облаком
своих стрел, несущих сотни смертей.


22–23. Видуратха мгновенно выпустил в ответ новые смертельные
стрелы, успокоив взбешенную тучу, подобную урагану вселенского
разрушения. Так могучие цари посылали друг против друга потоки стрел
и отбивали их в тщетном и бессмысленном противостоянии.


24–27. Затем Синдху прибегнул к своему магическому оружию, полученному от дружественных гандхарвов и насылающему морок.

Она околдовало иллюзией всех, за исключением Видуратхи. Отбросив оружие, онемевшие, с застывшим взглядом на искаженных страданием лицах, воины выглядели неживыми или изображенными на картине.

Пока все, кроме
Видуратхи, пребывали под воздействием наваждения, царь Видуратха
применил свое оружие, разрушающее морок. Тогда люди пробудились,
подобно лотосам ранним утром.


27–31. От этого Синдху разгневался на Видуратху, как солнце – на
демонов ночи. Он выпустил ужасное змеиное оружие, связывающее путами
и причиняющее боль, и небо потемнело от змей, напоминающих горы. Змеи
расползлись по земле, извиваясь, как стебли лотосов в пруду, и все горы
покрылись одеялами из черных гадов.

Все предметы были обожжены их
ядом; земля с горами, лесами и их обитателями погрузилась в смятение.
Ветры, несущие жгучие горячие туманы, наполненные страданиями
отравлений, дули, разбрасывая искры горящих углей.


32–35. Тогда Видуратха, великий знаток оружия, выпустил Гаруда-
астру, и силой этого оружия появились орлы-Гаруды, огромные, как горы.

Их золотое оперение наполнило светом все пространство, от взмахов их
крыльев во всех направлениях поднялись ветры, подобные ураганам конца
света, порожденным взмахами крыльев крылатых гор. Гаруды могучим
ветром своего вдоха собрали отовсюду извивающихся змей; громкое
шипение «гхура-гхура» наполнило пространство, как волны покрывают
океан.

Туча орлов вобрала в себя поток ползающих повсюду змей, заполнивших землю, как мудрец Агастья выпил воды океана.


36–38. Освободившаяся от змей земля снова засияла, словно только
появившись из-под вод океана. Затем армия Гаруд куда-то канула, как
множество огней, задутых ветром, или как пропадающие в осеннем небе
облака, как множество крылатых гор, испугавшихся оружия Индры, как город, увиденный во сне, или как наводнение в воображенном городе.


39–42. Затем Синдху выпустил тамо-астру, распространяющую
угольную тьму, отчего вокруг раскинулась мгла, подобная беспроглядности
глубокой пещеры. Черная пустота простерлась, как огромный океан,
заполнив пространство между небесами и землей; боевые построения стали
стаями рыб, а звезды – драгоценными каменьями. Из-за наступления тьмы
земля напоминала океан черной грязи, как будто ветры всеобщего
разрушения разметали повсюду горы сажи. Все люди ослепли, словно
оказавшись в глубоком темном колодце; движение кругом прекратилось, как
в конце творения.


43–46. Тут Видуратха, лучший из знающих мантры, выпустил в небеса Мартанда-дипа астру – оружие солнечного света – и вновь оживил мир.

Солнце своими лучами выпило возникшую тьму, как Агастья выпил океан.

Мрак исчез, как осенью в чистом небе пропадает черная туча. Небо,
освободившись от одежд тьмы, воссияло, как красавицы с прекрасными
грудями в присутствии царя. Леса снова стали ясными, как ум мудрых,
очищенный от налета сажи жадности.


47–52. Тут разъяренный Синдху выпустил ужасающее дьявольское оружие, ракшаса-астру – особые стрелы, направляемые силой мантры. Со
всех сторон показались страшные существа – лесные демоны-ракшасы, как
будто огромный океан взволновался фыркающими слонами, явившимися из
нижних миров. С рыжими пучками волос, с ужасными облизывающимися
языками, издающие крики, они напоминали дымные языки пламени,
лижущие сырые дрова с шипением «чата-чата».

Они кружили в небе с жутким ворчанием «чит!» и треском «тум!», горя огнем, подобно огненным факелам, источающим клубы дыма. Из их пастей торчали клыки,
подобные росткам лотоса, глаза гноились, из грязных тел росли волосы,
напоминающие траву на берегах зловонных болот. Они нахлынули, как
грозовые тучи с многочисленными молниями рыжих волос, рыча и пожирая
людей, как будто были созданы для уничтожения мира.


53–55. Теперь муж Лилы, царь Видуратха, пустил в ход оружие Нараяна-астру, разгоняющее ужасных существ.

При появлении астры
демоны тут же пропали, как тьма растворяется с восходом солнца. И армия
ракшасов исчезла во всех трех мирах, как осенью в высоком чистом небе
рассеиваются облака.


56–60. Тогда Синдху выпустил оружие Агни-астру, наполнившее
пламенем все пространство. От него запылало все до самого горизонта, как
в огне вселенского разрушения. Облака дыма наводнили все вокруг; в небе как будто расползлась тьма, поднявшаяся из преисподней. Горящие горы
золотого оттенка были как будто многочисленные леса, полные цветущих
деревьев чампака. Пространство, горы, леса и все стороны света были
покрыты языками пламени, словно гирлянды, усыпанные кумкумом на
празднестве смерти. Взирая на сияние, касающееся неба, люди думали, что
это подводный огонь поднят из океана и стремительно принесен на землю
сотнями кораблей.


61–65. Видуратха, вознеся молитвы богам, выпустил водяное оружие,
Варуна-астру, которое ударило, сокрушив врага. Все, словно тьмой,
наполнилось водяными потоками, как будто горы растаяли и потекли вниз,
вверх и во все стороны; как будто в небесах мчались волны стрел или облака
покрыли небо; как будто поднялся ввысь великий океан или множество
каменных гор закрыли обзор; как будто взлетел лес черных деревьев тамала
или наступила ночь; как будто с темных склонов гор Лока-лока вознеслась
лавина сажи или поднялись огромные глухие пещеры Расаталы, желающие
увидеть небо и громко шумящие – «гхура-гхура!».


66–69. Простершийся повсюду огонь был выпит потоками воды, как
черная ночь, окутавшая землю, скоро уничтожает сумерки. Вобрав огонь,
воды заполнили всю землю, как наступающий сон охватывает уставшее
тело. Так цари насылали один другому магическое оружие – создание
иллюзорной майи, видимое и ощущаемое людьми как реальное, и отбивали
его. Могучие воины Синдху и его охрана были смыты водой и плыли, как
солома по течению. Сдвинулась от потока воды и его колесница.


70–74. Противостоя потопу, Синдху призвал свое осушающее оружие –
божественную Шошана-астру, защищающую от вод, и послал его в виде
стрелы. Как солнце рассеивает тьму, так это оружие разогнало иллюзию вод.
Земля высохла и иссохли тела мертвецов. Поднялся обжигающий жар,
наполнивший леса сухим шорохом «джар-джар», сравнимый с огнем злости
глупца. Все вокруг стало прекрасным, как будто окрасившись сверкающим
жидким золотом; так притирания заставляют сиять тела цариц. Воины
Видуратхи, истекая потом, падали без сознания от внутреннего жара, как
нежные ростки от летнего жаркого ветра.


75–80. В разгар этой битвы Видуратха натянул и освободил с треском
«крен!» тетиву своего боевого лука и выпустил оружие грозовых туч –
Парджания-астру. Появились непроницаемые тучи, плотные, как множество ночей.

От волнения качающихся и как будто взлетающих лесов тамала они
казались горами Мантара, взбивающими воды. Склонившись под массой
воды, тучи неслись с ревом и грохотом, широко раскинувшись и скрыв без
остатка все небо до горизонта. Дули резвые ветры, полные туманов, рассыпающие дождевые брызги и сотрясающие ревущие облака. В небе
засверкали молнии, напоминающие быстрых золотых змей или игривые
взгляды небесных нимф. Тучи летели, наполняя пещеры громом, усиленным
эхом, разнося до горизонта рык и рев слонов, львов и медведей.


81–84. Рухнули вниз ливневые потоки с градом огромных палиц,
с грозными звуками тяжелых ударов «там!», напоминающие пристальный
взгляд смерти. Сначала с земли взвился горячий пар, как будто восставший
из преисподней для участия в битве с бесчисленными облаками.

В следующий миг все иллюзии пропали, как с полнотой высшего понимания
исчезают все мирские склонности и привычки. Все земля оказалась покрыта
непролазной грязью. Войска Синдху были полностью залиты потоками
дождей, как океан – водой.


85–86. Царь выпустил оружие ветра, Ваявьям-астру, наполнившее
вихрями все пространство небес, подобное ужасному Бхайраве, с бешеным
шумом исполняющее танец конца света. Ветры задули, обрушивая камни на
тела воинов, разваливая на части горы и предвещая конец света с ужасным
звуком – «там!».


Такова сарга сорок восьмая «История о Лиле. Описание оружия» книги третьей «О создании»

Сарга 49. История о Лиле. Третья битва волшебным оружием.

Васиштха сказал:

1–3. Ветры дули, неся с собой туманы и срывая в лесах ветви,
раскачивая деревья и покрывая все пылью. Ветры вздымали ввысь деревья,
которые летали подобно птицам, поднимали вверх и бросали наземь воинов, разрушали постройки и рвали на части облака в небе. Этот ужасный ураган
повлек за собой колесницу Видуратхи, как река тащит обломки стволов
деревьев.


4–7. Тут Видуратха, великий знаток разного оружия, выпустил оружие
гор, Парвата-астру, готовую тучей поглотить даже небо. С ударом этого
оружия ветры стихли, как великий поток жизненной силы иссякает
с окончанием восприятия. Деревья, взмывшие в небеса, рухнули на землю,
словно огромная стая ворон, что устремилась на людские трупы, устлавшие поле битвы. В городах, деревнях, лесах и кустах оборвались звуки «суут!»,«даат!», «бхам!» и «ут!», как будто повсюду замолкли разговоры.


8–10. Синдху увидел горы, несущиеся на него с неба, как листья; так
океан взирает на падающие в него летающие горы Майнака и подобные ей.
Он выпустил оружие-молнию, огненную Ваджра-астру, разбрасывающую
множество молний, которые выпивают тьму могучих гор, как огонь сжигает
брошенные в него сучья. Выпущенное оружие обрубило вершины гор тучей
разрушительных наконечников, как порывистые ветры обрывают плоды
с деревьев.


11–17. Тут Видуратха применил Брахма-астру, чтобы обезвредить
Ваджра-астру, и Брахма-астра с Ваджра-астрой разом исчезли. Тогда
Синдху выпустил демоническое оружие Пишача-астру, черную, как ночь.
Появились ужасающие орды демонов-пишачей. Как будто страшась их, день
сталь темным, как на закате: пишачи словно покрыли землю тьмой.

Огромные, они напоминали хлопающие в ладоши обгоревшие колонны, и их
невозможно было ухватить рукой. Со стоящими дыбом волосами, некоторые
даже с бородами, с тощими руками, черными и грязными, как у деревенских
нищих, они перемещались в небе. Пишачи были страшны и безумны на вид,
сжимающие что-то в руках, беспокойные, непробиваемые, жестокие
и опасные, как недалекие деревенские жители. Они обитают в дуплах
деревьев, на болотах, на дорогах и в покинутых людьми домах; часто
облизываются, предстают в виде привидений-претов с черным телом
и способны внезапно появляться и так же нежданно исчезать.


18–21. Безумные пишачи налетели на оставшиеся в живых силы
Видуратхи, и воины помрачились умом от воздействия этого оружия. Они
отшвырнули копья и доспехи, спотыкаясь и прерывисто дыша,
с выпученными глазами, с лицами, искаженными гримасами, делая руками
нелепые жесты и застывая в странных позах, спустив нижние одежды
и задрав верхние, они мочились и испражнялись на себя, застыв, как
танцоры, приготовившиеся к выступлению. Когда полчища пишачей
приблизились к царю Видуратхе, он осознал, что они – только иллюзия.


22–23. Царь владел магическим оружием для борьбы с пишачами
и выпустил его против этой ужасной армии. Прошло мгновение, и воины его
армии вернулись в нормальное состояние; теперь воители противника
попали под воздействие пишачей. Тут же Видуратхи выпустил еще одно
магическое средство, Рупика-астру – оружие женских духов.


24–27. Духи-рупики явились из земли и с неба, со вздыбленными
волосами, с запавшими ужасными глазами, с отвисшими задами и грудями.
Некоторые выглядели юными, некоторые – старыми, одни были жирными,
другие – тощими. Их зады потеряли свою форму, а пупки растянулись
и превратились в огромные дыры.

Их тела были красны, как облака на закате, в руках они держали окровавленные человеческие головы, лица их были перепачканы кровью, текущей из полупрожеванных кусков плоти. Их конечности были неестественно искривлены, а тела были грубы и бесформены, как камни – с перекошенными лицами, ногами, боками
и спинами.


28–33. Духи-рупики были украшены гирляндами из трупов младенцев
и веревками из внутренностей, которые они руками вытащили из трупов.
У них были морды собак, ворон и сов, впалые лица с изломанными
челюстями и плоские животы. Они хватали демонов-пишачей, как
капризных детей. Воины-пишачи схватились с духами-рупиками, сплелись
и слились с ними в единое целое. Они начали выплясывать с игривыми
лицами, глазами и руками; налетали друг на друга, вскакивали на спины
и катались друг на друге. С высунутыми длинными языками, корча всякие
гримасы, они мазали друг друга кровью и угощали кусками мертвых тел.
Они радостно ныряли в лужи крови и выныривали обратно. Их животы
и руки были длинными, уши, рты и носы отвисли. Они катались
и веселились в грязи из крови и мяса, подняв шум и волнение, как будто
гора Мандара взбивала океан молока.


34–36. Как ранее Видуратха окутал иллюзией Синдху, так же ответил
и Синдху, быстро оценив положение. Он выпустил свое демоническое
оружие, Ветала-астру, от которой восстали толпы мертвых тел, с головами
и без – множество веталов, живых мертвецов. Все они вместе, демоны-
пишачи, мертвецы-веталы и духи-рупики, стали ужасной силой, готовой
поглотить всю землю, подобно ужасному демону Кабандхе.


37–41. Тут царь Видуратха напустил на показавшего пример Синдху
свою магию, применив демоническую Ракшаса-астру, готовую поглотить
все три мира. Отовсюду появились огромные ракшасы, подобные горам, как
будто нижние миры, восстав из преисподней, обрели тела.

Их поднявшаяся
ужасная армия пугала и богов, и демонов. Под рычание и оглушительные
крики ракшасов безголовые тела начали свой танец. Пьяные демоны-
кушманды, мертвецы-веталы и духи-якши веселились, наевшись досыта
мяса и жира, напившись пьянящей крови и исполняя танец конца света.
Привидения-бхуты, обрызганные волнами крови, поднятой кушмандами
в танце конца света, и выглядящие красными закатными облаками, во
множестве разбросанными в небе, казались мостом в реке крови.


Такова сарга сорок девятая «История о Лиле. Третья битва волшебным
оружием» книги третьей «О создании»

Сарга 50. История о Лиле. Смерть Видуратхи.

Васиштха сказал:

1–3. В этой ужасной длящейся битве, дабы уничтожить все силы
противника и защитить от пишачей свои войска, великий и смелый Синдху
вспомнил о своем самом мощном оружии – Вайшнава-астре,
разрушительной, как Каларудра.

Он выпустил могучую стрелу Вайшнава-
астры с помощью мантры, из наконечника которой в небе рассыпалось
множество искр.


4–6. Полетели потоки бесчисленных чакр, освещая все стороны света
сотнями солнц, небеса наполнились лесом атакующих булав. Неслись сотни
ваджр, как будто покрывая небо травой; реки копий с остриями бутонов
лотоса скрыли небо, как будто летящие вырванные из земли деревья. Потоки
острых стрел покрыли небо сетью цветов, и стаи темных мечей скрыли небо,
как тучи сухих листьев.


7–12. Затем царь Видуратха тоже выпустил Вайшнава-астру, чтобы
уничтожить Вайшнава-астру противника и сломить твердость врага.

Потекли реки оружия, уничтожающего оружие противника, и состояли они
из воды стрел, копий, булав, пик и прочего. Две реки оружия столкнулись
друг с другом в высоте, разрушая небеса и разбивая горные гряды. Стрелы
срезали пики и мечи, которые разбивали на мелкие осколки копья; булавы
и пики ломали оружие-шакти.

Яростные боевые молоты взбивали океан
дротиков, как гора Мандара. Железные булавы принялись уничтожать
сияющие мечи непобедимых воинов. Копья летели против врагов,
напоминая сияние луны. Казалось, что, возмущенный атаками копий, бог
смерти Яма собирался положить всему конец.


13–15. Поднявшиеся астры, окруженные чакрами, крушили всё оружие
и сносили горные пики, наполняя пространство звуками разрушения
вселенной. Потоки оружия были снесены острыми мечами; в столкновении
Вайшнава-астр разрушались горы, как в моем собственном противостоянии
оружию-астрам в давней битве с Вишвамитрой. С пугающим свистом
«сююют!» летели копья, разбивая на сотни частей кинжалы и ядра; боевые
булавы-бхушунди одолевали ужасную армию острых пик.


16–19. Оружие, жуткое, как сам Рудра, столкнулось с другим, равным
ему по силе; воины обеих армий страдали от сыплющихся на них осколков.
Звуки «чата-чата!» остановили течение небесного Ганга; от столкновения
множества боевых орудий и астр поднялись огромные клубы дыма,
покрывшие небо. В выси горела сеть сверкающих молний, и от их грома
дрожали и рассыпались горные пики по всей вселенной. Потоки оружия сражающихся Вайшнава-астр были разрублены острыми мечами.


19–23. «Только защитившись от моего оружия-астры, сильный
противник может получить передышку. Насколько же он силен?» – пока
Синдху размышлял, потеряв осторожность, Видуратха с громом и грохотом выпустил огненное оружие, Агнея-астру. От него колесница Синдху
занялась пламенем, как сухая солома.

В этом пространстве, заполненном
непрерывными потоками огня, один царь напоминал вооруженную грозную
тучу, другой – реку, полную воды. Оба царя создали в один миг две
Нараяна-астры, вступившие в ужасное сражение и уничтожившие друг
друга, как два равных по силе воина.


23–26. В это время огонь, превратив колесницу Синдху в пепел,
заставил царя покинуть ее, как лесной пожар принуждает льва, царя зверей,
оставить пещеру. Используя свое искусство, Синдху остановил огненную
Агни-астру противника водяным оружием, Варуна-астрой. Покинув свою
колесницу и оказавшись на земле, царь обнажил свой меч. В одно мгновение
он с легкостью перерубил ноги лошадей, запряженных в колесницу
противника, как стебли лотосов.


26–31. Видуратха, лишившись своей колесницы, тоже обнажил меч.
Нападая друг на друга, цари двигались по кругу, равные в силе и оружии. Их
мечи, сталкиваясь друг с другом, вскоре превратились в выщербленные
пилы, похожие на зубы, которыми армии обоих противников пережевывали
друг друга. Видуратха, отбросив свой меч, схватил копье и метнул его
в противника. Со звуком «гхара-гхара!», подобным рычанию воды в океане,
как огромная разящая молния, не знающая препятствий, попало оно в грудь
Синдху.

Подобно тому, как упрямая красавица отталкивает своего мужа,
впавшего в немилость, так удар копья не принес царю смерти, только изо
рта его потекла кровь, как фонтан воды, испускаемый слоном.


31–36. Лицо Лилы, царицы этой страны, увидевшей удар, озарилось
огромной радостью, словно луна разогнала тьму.

Она сказала первой Лиле:

О богиня! Смотри, наш муж своим копьем снес голову Синдху, как Нарасимха множеством когтей разорвал демона Хираньякашипу!

Подобно слону, погруженному в озеро и выпускающему хоботом фонтаны воды со звуком «фут», Синдху изливает из раны кровь, булькающую «чула-чула».

Но увы! Синдху поднимается в другую колесницу, доставленную ему
воинами, как облака Пушкара и Авартака взметаются к золотым пикам горы
Меру. Смотри, о богиня, его колесница разрублена боевым топором, как
золотой город ниватакавачей, уничтоженный попавшей в него стрелой
Арджны! Мой муж теперь ступает в колесницу, доставленную ему!


37–41. Увы, как молния, посланная Индрой, булава прицельно запущена
царем Синдху! Но мой муж увернулся от удара этой булавы, обманув
бдительность Синдху, и с легкостью взлетел в колесницу! Но увы, теперь
и Синдху стремительно взбегает на колесницу благородного сына ариев, как
будто поднимаясь прыжком на дерево с зеленым дуплом, и оттуда посылает
на Видуратху потоки стрел. Его флаг разорван, колесница сокрушена,
лошади пали, возничий ранен, доспехи, твердые, как камень, разбиты
стрелами, подобными молниям, и все тело изранено! Пораженный в сердце
и голову, мой муж падает на землю!


42–45. Смотри, теперь моего мужа, едва сохраняющего сознание,
с плечом, рассеченным мечом, поднимают в другую доставленную
колесницу. Из его раны хлещет кровь, напоминающая сиянием гору красных
рубинов. Увы, увы! Своим мечом царь Синдху отрубил ноги моего мужа,
как деревья пилой! Увы! Увы! Я тоже ранена, я умерла, я теряю сознание!
Как корни лотоса, отсечены обе ноги моего мужа!


45–49. Произнеся это, глядя на мужа с ужасом и состраданием,
потерявшая сознание Лила рухнула на землю, как плющ под ударом топора.

И сам Видуратха, лишенный ног, но продолжающий битву с противником,
упал со своей колесницы вниз, как обрушивается дерево, срубленное под
корень. Когда колесничий пытался увезти обессиленного царя с поля битвы,
жестокий Синдху нанес ему мечом удар по шее, почти отсекши голову.

Преследуемая царем Синдху, колесница вернулась во дворец, как солнечные
лучи входят в цветок лотоса. Сам же Синдху не мог войти во дворец,
который защищала сила богини Сарасвати, как стекло лампы не дает
обезумевшей бабочке влететь в огонь.


50. С горлом, рассеченным мечом, истекающий кровью,
с окровавленным телом, изорванными одеждами и разбитыми доспехами,
израненное тело царя было принесено колесничим во дворец и положено на
смертное ложе перед богиней.


Такова сарга пятидесятая «История о Лиле. Смерть Видуратхи» книги третьей «О создании»

Сарга 51. История о Лиле. О царстве Синдху.

Васиштха продолжил:

1–3. «Царь убит! Царь пал в битве с другим царем!» – поднялись крики.
Всех вокруг обуял страх. Множество телег, наполненных посудой и прочим домашним добром, потянулось прочь из города; толпы рыдающих женщин,
покидающих свои дома, сделали дороги непроходимыми.

Молодых девушек, спасающихся с криками о помощи, хватали на дорогах
насильники; возбужденные люди грабили друг друга, вызывая великий ужас.


4–8. Воины противника и жители победившего царства с танцами
и радостными возгласами праздновали победу. Бродили слоны и лошади,
чьи хозяева геройски погибли. Из открытых дверей царской сокровищницы
доносились звуки разграбления богатств.

Бесчисленные ценности
растаскивались прямо на глазах у бессильных охранников. Тела мертвых
женщин царского гарема лежали с выпущенными ножами внутренностями.

Покои дворца наполнились мародерами и разбойниками. Голодные орды
разграбляли продуктовые запасы дворца; толпы солдат тащили золото
и драгоценности, отшвыривая ногами рыдающих детей. Какие-то юноши
тащили за волосы красавиц из гарема; бесценные украшения, выпавшие из
рук грабителей, валялись на обочинах.


9–11. Получившие приказ воины собирали в одно место рассыпавшихся
лошадей и слонов, брошенные повозки и колесницы. Советники и их слуги,
повинуясь приказу царя, начали подготовку к коронации. Лучшие зодчие
озаботились планами перестройки царской столицы. Любимые жены царя
выглядывали из окон в стенах дворца.

Слышались сотни возгласов победы,
многократно провозглашалось правление Синдху; соседние цари толпами торопились засвидетельствовать свое почтение победителю.


12–15. В деревнях брали в плен спрятавшихся там приближенных
поверженного царя. Повсюду победители грабили города и села.

Многочисленные воры и разбойники для удобства грабежа перекрыли пути,
по которым передвигались люди.

Печаль о гибели великого царя стала
туманом, скрывающим солнце. Крики родственников убитых, траурная
музыка, ржание коней, рык слонов и стук повозок создавали такой плотный
шум, что его можно было сжать в кулаке.

«Да здравствует царь Синдху! Вся
земля под его властью, как под одним зонтом!» – беспрерывно стучали
барабаны по всему городу.


16–18. Гордый победой, Синдху вошел в столицу, как следующий Ману
вступил в новый мир после конца эпохи, чтобы создать людей. В столицу
Синдху со всех сторон потянулись подношения и подарки в виде лошадей
и слонов, подобно тому, как драгоценности наполняют океан.

Новым царем были изданы для страны законы и указы, сделаны печати, и над новыми землями поставлены управители.


19–20. Скоро повсюду, в каждой провинции и в каждом городе, были
введены строгие правила и установлены ограничения, регулирующие жизнь,
смерть и достойное существование, как это обычно бывает при новом
правительстве. Это сразу успокоило волнения и беспокойство в стране, как
успокаиваются трава, опускаются на землю листья и пыль, когда прекращает
дуть ветер.


21–22. Вскоре во всей стране и округе воцарился мир, как волнение океана быстро прекращается с удалением взбивавшей его горы Мандара.

Налетели свежие ветры, полные капель воды, сдувая пчел с лотосов лиц
красавиц Синдху, как будто унося отовсюду дурные знаки.


Такова сарга пятьдесят первая «История о Лиле. О царстве Синдху» книги третьей «О создании»

Сарга 52. История о Лиле. О состоянии тела после смерти.

Васиштха сказал:

1–2. Здесь, о Рама, Лила обратилась к Сарасвати, видя своего мужа без
сознания и испускающим последний вздох: «О божественная мать! Мой
муж готов покинуть тело».


Сарасвати сказала:

2–7. В этих великих разнообразных событиях, в битве и столкновениях,
существующих и происходящих, в этих разрушениях в стране ничего
не появлялось, нет ни царства, ни земли!
Их нет нигде, этот мир по сути своей – только сон.

В пространстве усыпальницы, где возлежит мертвое тело, видится это земное царство твоего мужа, о безгрешная!

А та страна со всем творением находится в комнате дома святого брахмана Васиштхи в деревне, что в горах Виндхья.

В доме святого брахмана Васиштхи
пребывает мир Падмы, существующий в комнате с мертвым телом, а внутри
мира Падмы, который находится в пространстве мертвого тела, есть этот
мир Видуратхи. И все эти три великих мира – всего лишь иллюзия.


8–11. Ты, я, вторая Лила, твой муж и земля, окруженная океаном, – все
это находится в пространстве дома в горной деревне.

Собственная сущность, Атман, спонтанно где-то проявляется, а где-то остается непроявленной.

Знай, что высочайшее не рождается и не умирает, оно неизменно спокойно,
ничем не затронуто и превосходит все.

Оно проявилось в себе по собственной природе в пространстве покоев. В этих двух комнатах, даже созданных плотными, содержится только пустое пространство, а не мир. Мир является иллюзией.


12–13. Когда не существует заблуждающегося, как иллюзия может
ввести в заблуждение?

У иллюзии нет реальности, поэтому то, что существует, есть нерожденный Брахман.

Иллюзорная видимость нереальна,
откуда в этом случае взяться видящему и видимому? Когда не существует
видящий и видимое, то, что есть – естественная недвойственность.


14–18. Знай это высочайшее состояние, не начинающееся и не имеющее
конца, сияющее своим светом, неподвижное, изначальное и неизменное.

Оно само по своей природе проявилось в пространстве покоев. Разные люди
движутся сами по себе в своих домах, но нет здесь ни этого мира, ни какого-
либо творения.

Поэтому только Я сам, неожиданное пространство Сознания, кажется миром.

Все видимое, лишенное самоосознания, включая горы Меру и прочее, не имеет материальности и не является чем-то, подобно огромному городу, что пригрезился во сне.

В пространстве сердца во сне
могут быть увидены миллионы плотных, как алмаз, миров с горами и всем
прочим, которые являются только пространством.


19–22. Неисчислимые миры существуют даже в крошечной частице, как
многочисленные и разнообразные побеги дерева заключены в его семени.

Все три мира пребывают в частице Сознания, как привидевшийся во сне
город, и в нем есть частицы, являющиеся Сознанием, в каждой из которых
тоже существует мир.

В одном из этих миров пребывает мертвое тело царя Падмы. Лила, твой двойник, уже достигла того мира, о благословенная.

Когда эта Лила упала без сознания перед тобой, она оказалась рядом со своим умершим мужем Падмой.


Лила спросила:

23–24. О богиня! Как она пребывала там и как стала еще одной женой моего мужа? Скажи мне, какой ее видят и что говорят о ней люди, находящиеся в доме? Поведай мне это скорее!


Богиня ответила:

25–29. Внимай, я расскажу тебе, как ты и просишь, обо всех дальнейших событиях и печалях в жизни Лилы, твоего двойника, последовавших вслед за смертью.

Падма, твой муж, видит в своей
усыпальнице широко раскинувшуюся иллюзию, представляющую собою
этот мир.

Эта битва – наваждение.

Лила, о которой ты спросила, – тоже
заблуждение, и люди с нею рядом – совсем не люди; смерть – иллюзорна,
и иллюзорен мир сансары.

В силу иллюзии Лила является его женой. И ты, и она подобны сновидению, о красавица.

Как вы обе являетесь объектами
его сна, о красавица, так же и ваш муж, и даже я сама представляем собой объекты ваших снов.


30–37. Этот мир – только кажется, он – видимость, поэтому и называется видимым.

Если осознать это, мир теряет свой смысл как объект восприятия. И ты, и она, и вся сансара, и царь, и я – все реальны в своей сути, потому что Атман есть все.

Мы все сами создаем и видим друг друга, благодаря тому, что непрерывное великое Сознание является сущностью всего.

Такова же и эта царица Лила, с игривой улыбкой, с выразительным лицом, сияющая свежестью и молодостью, с приятными грациозными движениями, с прекрасным сладким голосом, напоминающим зов кукушки,
опьяненная своей любовью, с глазами, напоминающими лепестки темного
лотоса, с полной округлой грудью, с золотистым телом, с губами,
подобными спелому плоду бимба. Она приняла форму, напоминающую
твою, благодаря понятиям ума твоего мужа, содержащего образ тебя.

Удивительно Сознание! Вскоре после смерти твоего мужа, он увидел ее
перед собой из-за понятий о тебе.


38–41. Когда ум ощущает материальные объекты как реальность, восприятие кажется реальным.

Поэтому эта материальность создана
нематериальным тонким воображением.

Когда ум познаёт ощущение материального как нереальное тонкое восприятие, тогда осознается истина.

С ощущением смерти твой муж осознал иллюзию нового рождения, узнал
твою форму и поэтому в своих понятиях отправился в иной мир вместе
с другой тобой. Так он узрел тебя, и ты увидела его.

Ты тоже возникла в себе самой благодаря всемогуществу Сознания.


42–48. Так как Брахман вездесущ, он проявляет что бы то ни было, где и как угодно, тут же как будто становясь этим и видя это силой проявления сновидения.

По причине всемогущества повсюду, где возникает эта сила, там она проявляется и сразу же ощущается как воспринятая.

После мгновения помутнения сознания, произошедшего в смерти, Лила со своим
мужем осознают в сердце этот мир силой иллюзии:

«Это наши отцы и наши
матери; эта страна, богатство и эти дела такие же, как и раньше. Мы создали
семью и стали называться одним именем; это – наши люди».

И все увиденное становится как будто реальным. Это пример очевидного
восприятия в сновидении. Именно с таким ощущением Лила поклонялась
мне. Я исполнила ее желание никогда не быть вдовой, поэтому она умерла
раньше своего мужа.


49–51. Я есть сознательная созидательная сила всех умов всех живых существ, поэтому, когда мне постоянно поклоняются, я исполняю желания.

Теперь ее ограниченное сознание, движимое умом, в виде дыхания праны
покинуло тело через макушку головы. После помутнения сознания во время
смерти, в этом доме, в пространстве ума, ее сознание, джива, видит своего
мужа и последующие события.


52. Она, с глазами газели, с прекрасным сияющим ликом, подобным
полной луне, красавица с благородным умом, любящая и готовая услужить
своему мужу, в силу своей прошлой памяти присоединилась к своему мужу
в ином мире после окончания этого сна, как прекрасный лотос расцветает
с окончанием ночи.


Такова сарга пятьдесят вторая «История о Лиле. О состоянии тела после смерти» книги третьей «О создании»

Сарга 53. История о Лиле. О восприятии миров.

Васиштха сказал:

1–3. Получив дар Сарасвати, вторая Лила в своем тонком теле воспарила к небесам, чтобы присоединиться к своему мужу, великому царю.

Наполненная огромным желанием встречи и блаженством ее ожидания, она,
как птица, взмыла в небо в своем тонком теле. Здесь она встретила свою
дочь, посланную богиней и появившуюся как будто из великого зеркала
собственных воспоминаний.


Девочка сказала:

4. Приветствую тебя, о красавица! Я твоя дочь, о подруга Сарасвати, я ожидала тебя здесь, на этом небесном пути.


Лила сказала:

5. О богиня! Отведи меня к моему мужу, о лотосоокая! Встреча с великими никогда не остается без награды!


Васиштха сказал:

6–10. «Пойдем же туда!» – произнеся это, девочка взлетела перед ней,
показывая дорогу. Лила полетела за нею в глубину неба, как будто следуя
благоприятной линии на открытой ладони.

Сначала они пересекли пояс
облаков, потом прошли путь ветров, миновали путь солнца и отправились
далее, за звездные небеса. Они быстро прошествовали за миры ветров,
Индры, божеств и сиддхов, миновали обитель Создателя Брахмы, Вишну
и Шивы и прибыли на верхушку вселенной.

Как ледяной холод выходит наружу из закрытого горшка, так Лила по своему пожеланию вышла за пределы вселенной.


11–14. Лила, чье тело было лишь созданием ума, ощущала свое
путешествие, порожденное собственными представлениями.

Миновав обитель Брахмы и других богов, она достигла границы вселенной, затем,
выйдя за пределы вселенной, она пересекла покрывающие ее оболочки,
начиная с водной.

Двигаясь далее, она домчалась до пространства высочайшего Сознания, границы которого недостижимы даже для Гаруды, летящего с огромной скоростью сотни миллионов эпох.

Здесь пребывало бесконечное множество невидимых друг другу разнообразных вселенных, подобных бесчисленным плодам в огромном лесу.


15–18. В один из этих миров, окруженных оболочками, Лила и вошла,
как червяк проникает в плод, прогрызая ход. Снова прошествовав сквозь
сияющие миры Брахмы, Индры, Вишну и других богов, она достигла
прекрасной огромной страны под звездами. Долетев до этой страны и до
того же города, она вошла в покои и оказалась рядом с мертвым телом,
усыпанным цветами. Там красавица Лила не увидела дочери, которая куда-
то пропала, подобно иллюзии, понятой как иллюзия.


19–22. Увидев лицо мертвого тела, она узнала в нем мужа своим различением. Она подумала: «Это мой муж, сраженный в битве царем Синдху. Достигнув небес героев, он мгновенно счастливо успокоился.

Благодаря милости богини Сарасвати, я прибыла сюда в этом теле. Воистину, мне дано великое благословление».

Так размышляя и взяв рукой
прекрасное опахало, она начала обмахивать им тело царя, как небеса
освежают землю луной.


Пробужденная Лила спросила:

23. Что сказали слуги, служанки и проснувшийся царь? Поведай,
о богиня! Что они подумали?


Богиня ответила:

24–27. Царь и слуги видят и узнают друг друга по причине единства пространства Сознания и благодаря нашему благословлению.

Будучи отражениями высочайшего Сознания и пребывая убежденными
в незыблемости закона творения, они видят один другого как отражения друг друга:

«Это моя собственная жена», «Это мой друг», «Это моя царица» и «Это мой слуга». Только ты, я и она будем полностью знать всю эту
удивительную историю, и никто другой.


Пробужденная Лила спросила:

28. Почему эта красавица Лила не пришла к мужу, благословленная тобой, в своем плотном теле?

Богиня ответила:

29–33. Для тех, чей разум не пробужден, невозможно, пребывая в собственном теле, достичь высших миров, возникших силой благих заслуг, как тень не может оказаться на солнце.
Так установлено мудрыми с начала
создания, что истина несовместима с неправдой.

Как те, кто не имеет понятий о привидении, могут увидеть привидение, воображенное ребенком?

Пока в человеке пылает жар неразличения, как в нем может взойти прохлада луны разумного различения?

Тот, кто убежден: «Я являюсь материальным телом и не способен лететь в пространстве», – не может иметь другого понятия и не способен летать.

34–39. С помощью мудрого различения, благих заслуг или благословления, полученного свыше, люди попадают в другой мир с благим чистым телом.

Как сухие листья сгорают, мгновенно обращаясь в пепел, так
в момент, когда обретено тонкое тело, пропадает понятие: «Я есть это
материальное тело».

Так же происходит в случае благословений и проклятий. Только при возникновении понятия о себе таком или ином возникает память об этом.

Как ощущение змеи в веревке не может вести себя как змея, так и то, что не существует в Сознании, не может сделать что-либо!

Понятие «это мертво» является неверным восприятием, которое возникает, воистину, только в силу прошлых привычек.

Повторяющееся восприятие мира и прочего, действительно, не создается кем-то иным; эти легко возникающие иллюзии порождаются собственными повторяющимися восприятиями мира.


40. Восприятия мира возникают внутри, но людям, не владеющими истиной о видимом мире, они кажутся внешними объектами, далекими, как луна на небе.


Такова сарга пятьдесят третья «История о Лиле. О восприятии миров» книги третьей «О создании»

Сарга 54. История о Лиле. Исследование смерти.

Богиня сказала:

1–3. Поэтому только тот, кто знает истину или обрел прибежище в высочайшей дхарме, может достигнуть тонких миров, о Лила, другие не могут.

Плотное тело по природе своей - заблуждение иллюзии, оно не может существовать в реальности, как тень не существует на солнце.

Эта Лила не знает мудрости, и высочайшая дхарма не стала ее прибежищем, поэтому она достигла города своего мужа только в своем воображении.


Пробужденная Лила сказала:

4–8. Пусть будет так. Взгляни, о божественная мать, мой муж вот-вот
испустит последний вздох. Что сейчас следует предпринять? Как закон
устанавливается в делах существования и несуществования? И почему
рождение, смерть и иные события кажутся случайными, не следующими
закону? Как определяется природа предметов? Каким образом вещи
обретают свою реальность? От чего зависит то, что огонь жарок, а земля
тверда? Почему снег холоден и какова природа времени, пространства
и прочего? Как появляется видимость существования и несуществования,
обретения и отказа, плотного и тонкого?

Почему все не преумножается
беспредельно, включая траву, деревья, людей и прочее, даже при наличии
причины для роста, пусть и нежелательной?


Сарасвати ответила:

9–12. Во время всеобщего разрушения, когда все возвращается в свое
изначальное состояние, остается только бесконечное неподвижное пространство, Брахман.

Своей осознанностью это Сознание ощущает: «Я есть искра света этого сознания».

Таковы ощущения во сне, когда ты
воспринимаешь реальными свое путешествие в пространстве и прочее.

Эта частица света сама по себе обретает материальность, кажущуюся реальной,
хотя она и нереальна, и это становится известным как сама вселенная.

Затем внутри себя Брахман осознает: «Я есть Создатель Брахма», – и являет
понятие, которое остается им самим. Это понятие и есть этот мир.


13–15. Что, как и где в этом творении изначально проявляется Сознанием, то, так и там существует и сейчас точно так же, без изменения.

Отдельное сознание возникает в соответствии с тем, что проявилось в уме
Создателя Брахмы, и потому ничто не случается само по себе, случайно и вне закона.

Все это неверно называть пустотой даже при полном разрушении вселенной – может ли золото оставаться совсем бесформенным?


16–19. Как в начале творения в Сознании сама проявилась природа вещей, так природа льда, огня и прочего остается такой же даже сейчас.

И потому невозможно отбросить свою собственную природу существования; закон существования неуничтожим, так как он есть Сознание.

Какая материальная форма ни проявилась бы с самого начала
творения, даже тонкая как пространство, ее качества не изменяются до сих пор.
Проявление Сознания, не имеющее изменений, остается прежним в силу его постоянного восприятия.


20–22. Этот мир не был создан с самого начала, но он ощущается; он есть только проявление пространства Сознания, подобно развлечению во сне с пригрезившейся женщиной.

Эта видимость не существует, но кажется реальной, – такова ее природа и таково восприятие существ.

Огромное проявление Сознания как возникло в начале творения, так и сейчас остается неизменным, и это называется законом.


23–26. Пространство Сознания, осознающее себя как пространство, становится пространством;

пространство Сознания, осознающее себя как время, становится временем;

осознающее себя как воду, делается водой.

Как человек видит сны, так в Атмане осознается вода. Сияние Сознания
в сновидении является Сознанием, и благодаря удивительной способности
Сознания несуществующее воспринимается как реальное.

Пространство, вода, земля, огонь и ветер нереальны; знай, что Сознание осознает их в себе, как это происходит во сне, в воображении или в размышлении.


27–30. Теперь, для избавления от всех сомнений и обретения высшего блага в смерти, внимай рассказу о том, как вслед за смертью воспринимаются результаты действий.

В соответствии с изначальным законом, действующим с начала творения, в каждую из четырех эпох люди могли жить одну, две, три или четыре сотни лет.


Слушай об этом законе.

Продолжительность жизни людей, определяемая их прошлыми действиями,
становится длиннее или короче в зависимости от чистоты или нечистоты
места, времени, действий и материалов.

Когда человек пренебрегает следованием своим обязанностям, продолжительность его жизни уменьшается. Когда человек строго следует своим обязанностям,
продолжительность его жизни увеличивается.

Если же следовать обязанностям не строго, продолжительность жизни тоже будет средней.

31–33. Смерть приходит в соответствии с прошлыми действиями: некоторые из них приносят смерть в детском возрасте, другие дают юноше смерть в молодом возрасте, или старику – на исходе его лет.

Тот, кто следует своей дхарме в соответствии с писаниями, будет благословлен длинной жизнью, обещанной писаниями.

Так, в соответствии со своими
действиями, человек достигает конца жизни. Придя к концу, он чувствует
немалую боль в слабых местах тела.

Пробужденная Лила спросила:

34. О луноликая, прошу, расскажи мне все о смерти: приятна или неприятна смерть и что случается после нее?

Богиня Сарасвати сказала:

35–36. Перед лицом смерти тела различаются три типа человеческих
существ. Одни из них глупы, другие практикуют сосредоточенность и третьи – мудрые йоги.

Утвердившийся в сосредоточении оставляет тело по своему желанию, так же, как и йог, верно практиковавший сосредоточение.

37–40. Глупец, не практиковавший ни сосредоточение, ни йогу, во время собственной смерти бессилен и испытывает жесточайшие страдания.

Под влиянием неподвластных ему сил своих прошлых восприятий, он вспоминает о множестве предметов и ощущает огромные страдания, подобно сорванному лотосу.

Тот, чей ум не очищен писаниями
и пребыванием в мудрой компании, ощущает во время смерти внутреннее
жжение, как будто он сгорает в огне.

Когда у не познавшего свою природу
из горла вырывается хрип и восприятие путается из-за разнообразных видений, тогда его разум затуманивается.

41–45. Он теряет зрение и в густой тьме видит звезды даже днем, все вокруг кажется ему скрытым за облаками, и в небе повисает темный плотный туман.

Он чувствует режущую боль в теле; у него путается сознание: он видит пространство как землю и землю как пространство.

У него кружится голова, как водоворот в океане. Он как будто поднимается
в воздух или погружается в глубокий сон.

Он словно опускается в глубокий
колодец или входит в камень; издаваемые им звуки становятся
бессмысленными, и его сердце как будто разрывается.

Он чувствует, что падает с неба, что его несет, как сухую траву ветром, что он взбирается на несущуюся колесницу или тает, как снег.

46–50. Он безуспешно желает выразить свои страдания, но теряет связь с родственниками. Его несет, как брошенный камень, и вращает, как крылья ветряной мельницы.

Его закручивает, как в водовороте, его тащит, как будто на веревке, его словно качает на волнах или бросает в какой-то механизм.

Его треплет, как солому порывами ветра перед дождем; он поднимаетсявверх, как водяной пар, и бросается вниз, как дождь в океан.

Его как будто засасывает в воронку бесконечного пространства, и ему кажется, что океан и земля поменялись местами.

Он все время то падает, по взлетает,
свистящий звук собственного дыхания пугает его, и всеми чувствами он ощущает смятение и боль.

51–55. Постепенно все его чувства теряют силу, и он проваливается
в темноту; так повсюду тускнеет свет, когда заходит солнце.

Его память пропадает, и он не может отличить одно от другого, как после вечерних сумерек повсюду исчезает видимость.

Затем этот глупец теряет способность
думать и по причине неразличения ввергается в полное невежество.

Когда он погружается в бессознательность, его дыхание прерывается, а когда прерывается дыхание, бессознательность увеличивается.

Взаимно подпитывая друг друга, возрастают заблуждения и иллюзии. Человек становится бессознательным, подобно камню. Таков порядок, существующий с начала творения.


Пробужденная Лила спросила:

56. Страдание, заблуждение, беспамятство, иллюзия, болезнь, потеря
сознания – почему это случается с этим восьмичленным телом?


Богиня ответила:

57–61. Так установлено созидающим Сознанием с самого начала творения.

Джива, убежденный, что подобные страдания со временем неизбежны для него, узнает их естественно, как порождение своей природы, и ощущает их в своем уме разрастающимися, как дерево.

Здесь нет других причин!

Когда из-за боли каналы-нади своими сокращениями и расширениями затрудняют движение праны в теле, жизненная сила тела утрачивает свое естественное равновесие.

Когда вошедшие праны не выходят, а вышедшие не входят, тогда по причине сужения каналов и отсутствия движения внешние восприятия прекращаются и остается только внутренняя память.

Когда прана не входит, отсутствует исходящее дыхание и каналы-нади в теле прекращают действовать. Это состояние
и называется смертью.


62–66. Существует ранее возникшее понятие: «Я умру в такое-то время», и в соответствии с ним человек оставляет мир.

Так же и понятие «Я должен быть здесь таким» существует с начала творения и никогда не может быть разрушено.

Природа Сознания не противостоит понятию, и поэтому в неизменном осознании своей природы нет ни рождения, ни смерти.

Как вода в реке может быть иногда спокойной, а иногда взволнованной, так же и эта осознанность иногда неподвижна, и иногда принимает форму жизни.

Как узлы на стебле плюща расположены один за другим, так же и в реальности осознания существуют сменяющие друг друга жизни и смерти.


67–70. Сознательное существо никогда не рождается и не умирает; оно только созерцает эту иллюзию, как привидевшееся во сне.

Человек есть не что иное, как сознание. Как и когда он может умереть?

Если он не отделен от Сознания, скажи, чем еще, как не Сознанием, он может быть?

Скажи, кто видел смерть Сознания? Что это за смерть, чья она и как возможна?

Умирают миллионы тел, но Сознание остается неизменным.

Если бы Сознание умирало даже в одной смерти, то с этой одной смертью окончились бы все восприятия.


71–73. Скопление разнообразных мнений и желаний становится дживой, отдельностью, к которой применимы понятия жизни и смерти.

Потому никто не умирает и никто не рождается, это только джива вращается в водоворотах собственных понятий.

Склонности и желания пропадают
только в случае твердого, достигнутого с помощью размышлений понимания того, что в силу абсолютной невозможности видимого мира он не существует.


74. Постоянной практикой верного видения, что этот кажущийся мир никогда не появлялся, лишенный желаний джива освобождается от страха сансары.

Такова истина.


Такова сарга пятьдесят четвертая «История о Лиле. Исследование смерти» книги третьей «О создании»

Сарга 55. История о Лиле. О жизни и смерти.

Пробужденная Лила спросила:

1. О богиня! Дабы углубить мое понимание, расскажи мне еще о рождении и смерти человека.


Богиня ответила:

2–5. Когда движение в каналах-нади затруднено и останавливается
течение жизненной силы, сознание существа как бы останавливается.

Чистое Сознание никогда не растет и не уменьшается, оно вездесуще и пребывает в неподвижных предметах и в живых существах, в пространстве, в горе, в огне и в ветре.

Когда движение прекращается из-за
полной остановки жизненной силы, тело считается мертвым, лишенным
сознания.

Когда оно становится трупом и его жизненная сила возвращается ветру, отдельное сознание, освобождаясь от склонностей и желаний, пребывает в истине собственной сущности.

6–7. Крошечная частица сознания, обладающая склонностями, называется дживой, или отдельным сознанием.
Удерживаемое желаниями, это сознание остается в пространстве, находясь в тех покоях, где лежит мертвое тело.

Это то, что люди обычно называют духом, – сознательность, вобравшая желания и склонности, подобная аромату, несомому ветром.

8–10. Оставив этот видимый мир, отдельное сознание воспринимает
разнообразные формы, когда в нем возникают внутренние ощущения, как
это бывает во сне или в воображении.

В том же месте, внутри себя, как
и ранее, оно обретает воспоминания, и когда кончается бессознательность
после смерти, человек видит другое тело.

В себе самом оно видит другое
пространство, полное объектов и событий, с иными небом, землей, луной и солнцем.


11–12. Есть шесть типов таких душ, выслушай объяснения об отличиях
между ними: обычные грешники, средние грешники и самые ужасные грешники; обычные добродетельные, лучшие и самые лучшие из добродетельных.

Некоторые же могут быть отнесены к двум или даже трем из этих категорий.

13–17. Некоторые глупцы, самые ужасные грешники, после смерти
погружены в бессознательность и потерю памяти в течение целого года, пребывая подобно камню.

Со временем они вновь пробуждаются, долгое время ощущая свои прежние склонности как нескончаемые страдания
преисподней. Они проходят через сотни рождений, двигаясь от одного
ужасного страдания к другому, пока не увидят конец страданий в своих
блужданиях в сновидениях сансары.

Или же после заблуждения смерти они
ощущают состояние деревьев и других растений, со множеством неосознанных страданий.

И снова они попадают в ужасные нижние миры, ведомые своими склонностями, затем же, по прошествии долгого времени, рождаются на земле в чревах существ.

18–19. Средние из грешников тоже вслед за заблуждением смерти некоторое время остаются бессознательными, подобными камням.

Затем, пробудившись через некоторое время, пройдя через множество рождений в облике червей, змей и прочих низших животных, они возвращаются
в сансару.

20–21. Обычные грешники вскоре после смерти обретают человеческое тело в соответствии со своими склонностями.

Они осознают свое рождение, как будто во сне или воображении, – и в тот же самый момент появляются их воспоминания.

22–23. Лучшие из добродетельных после забвения смерти ощущают, в соответствии со своими благими склонностями, рай или небесный город
видьядхар.

Потом, насладившись в других мирах результатами прошлых деяний, они рождаются в мире людей в богатых и хороших семьях.

24–28. Средние из добродетельных после забвения смерти, несомые ветром в пространстве, входят в побеги растений в райском саду.

Затем они попадают в тело человека, насладившегося сладкими плодами этих
растений, и, проникнув в семенную жидкость, входят в чрево, из которого
и рождаются должным образом.

В соответствии со своими склонностями
души после бессознательности смерти ощущают это в себе последовательно
или случайным образом.

Сначала они думают: «Мы умерли», – а вслед за этим, благодаря подношениям риса и прочего от родственников, они знают: «Мы снова рождаемся».

Затем они думают, что за ними пришли посланники бога смерти Ямы с петлей времени в руке, и чувствуют, что их уносят в город смерти.

29–33. Лучшие из добродетельных видят снова и снова, в соответствии со своими прошлыми действиями, божественные миры, сады и прекрасные небесные колесницы.

Грешники, в соответствии со своими прошлыми действиями, ощущают и обретают холод льда, овраги с колючими кустами и леса острых пик.

Те, чьи благие заслуги обычны, испытывают переживания: «Это мой спокойный путь с прохладной зеленью
и освежающей тенью, с озерами вокруг. Я пришел в город бога смерти Ямы, это он – бог всех существ, совершающий суд в соответствии с моими былыми действиями».

Так каждое отдельное сознание в смерти видит соответствующую часть мира, со всеми подходящими объектами,
действиями и ситуациями.

34–38. Есть только лишенное объектов Сознание, подобное пустому пространству, где место, время, действие и длительность хотя видятся, но
совершенно не существуют.
Но джива ощущает: «В соответствии с моими действиями, мне приказано подняться в прекрасный рай или идти
в преисподнюю», «Я наслаждаюсь раем» или «Я страдаю в аду», «Пройдя
через эти рождения, я снова возвращаюсь в мир сансары!», «Я рожден
ростком риса», затем «Я стал зерном».

Так наконец, постепенно пробуждаясь, джива становится сознательным существом.

Будучи спящей причиной, съеденное зерно превращается в семя в человеке, затем попадает в чрево матери, где становится зародышем.

39–43. Джива возрождается в мире в соответствии со своими прошлыми
действиями, принимая форму невинного ребенка, удачливого или не удачливого.

Затем он ощущает юность, сияющую красотой луны и полную ожиданием любви, затем – старость, подобную внезапно выпавшему снегу, выпавшему на лотос жизни.

Затем – снова болезни и смерть, и вновь бессознательность смерти, и еще раз, как во сне, –обретение тела благодаря подношениям риса.

Снова он попадает в мир смерти и опять скитается в заблуждениях, вновь и вновь проходя через разные рождения.

Это длится, повторяясь, и джива, будучи формой пространства, в пространстве ощущает снова и снова эти видимости, пока не обретет освобождения.


Пробужденная Лила спросила:

44. О богиня, как появилось это заблуждение в самом начале творения?
Расскажи мне, окажи милость, об этом для совершенствования моего понимания.


Богиня ответила:

45–50. Горы – это только Сознание, деревья – это лишь Сознание,
земля – это лишь Сознание,
небо – это лишь Сознание.

Будучи сущностью всего, когда и каким это чистое Сознание проявляется как Ишвара, тогда и таким оно становится, оставаясь высшим пространством чистого Сознания.
В начале творения Ишвара является изначальным прародителем, подобно приснившемуся человеку.

Каким он проявился, таким и пребывает
даже сейчас. Сначала возникло движение, проявляющееся как объекты; его отражение и есть объекты этого мира, которые существуют в том же виде и сейчас.

Ветер входит в отверстия тела и приводит в движение его части: такое тело называют живым.

Таково состояние живых тел с самого начала творения. Тела, в которых осознанность присутствует, но движения нет, называются деревьями и растениями.


51–56. Только небольшая часть пространства Сознания становится
сознанием в этих телах, а остальное Сознание остается как есть.

Эта часть сознания обретает кажущиеся ограничения человеческого тела
и посредством глаз и прочих органов чувств начинает ощущать мир и взаимодействовать с ним.

Глаза и прочие органы чувств сами по себе не способны к осознанию и даже при восприятии творения не становятся
живыми.

Что и как Сознание осознает по своей воле, то и так оно знает.
Таким образом пространство есть пространство, земля есть земля и вода
существует как вода.

Так Сознание, являющееся сутью всего, осознает все тела – в движущемся осознавая движение, а в недвижимом –
неподвижность.

Поэтому живое соответствует такому восприятию себя и, осознавая себя так, остается таким и сейчас.

То, что из-за неподвижности
ощущается деревом, остается и сейчас неразумным камнем, деревом или
травой.


57–60. Нет никаких отдельных разумности или неразумности.

Между ними нет разницы, поскольку с начала творения в них одинаково
присутствует существование.
Внутреннее самовосприятие, пребывающее в деревьях и камнях, делает их обладающими осознанностью, – таково их состояние.

Из-за этих восприятий объектов в Сознании тоже воспринимают по-разному и знают их под разными именами.

В соответствии с собственным внутренним осознанием червей, бабочек и прочих насекомых они узнаются под разными именами.

61–63. Как люди, живущие у северного моря, ничего не знают о людях, живущих у южного моря, зная только о себе, так же живые существа и неживые объекты погружены в собственные ощущения, воспринимая других по-своему.

Лягушка, живущая в трещине камня, и лягушка, обитающая вне камня, не осознают друг друга и друг для друга
не существуют. Так же существа не знают существования других.

64–67. Вездесущее осознание, являющееся всем и осознаваемое
пространством Сознания, с начала творения осознает себя ветром
и существует таким до сих пор.
То, что воспринимается как пустота, есть
небо, в котором пребывает ветер, являющийся по своей природе движением и вызывающий движение всех объектов.

С высшей точки зрения осознанность пребывает в подвижных и неподвижных существах, разница в том, что одних приводит в движение ветер, а других не приводит.

В этом иллюзорном творении объекты являются лучами Сознания, и даже сейчас они такие же, какими были с самого начала творения.


68–69. Я поведала тебе о проявлении собственной природой всех объектов. Хотя это проявление нереально, оно кажется реальным.

Посмотри, царь Видуратха умер. Он собирается войти в сердце твоего мужа Падмы, чье тело покрыто цветами.


Пробужденная Лила сказала:

70. О богиня! Давай мы перенесемся туда, чтобы узреть, как он придет в усыпальницу, где лежит мертвое тело.


Богиня сказала:

71–72. Он движется по пути своих человеческих, скрытых внутри
желаний, думая: «Я иду далеко в иной мир».

Мы тоже последуем этим путем
в соответствии с твоим желанием, ведь противодействие желаниям друга
не поддерживает дружбы.


Васиштха сказал:

73. С этими словами усталость царицы прошла и солнце понимания взошло в разуме. Вместе с этим сознание покинуло разум Видуратхи.


Такова сарга пятьдесят пятая «История о Лиле. О жизни и смерти» книги третьей «О создании»

Сарга 56. История о Лиле. О сознании после смерти.

Васиштха сказал:

1–5. В это время глаза царя закатились, его жизненная сила почти иссякла, губы побелели и словно истаяли. Лицо побледнело и стало подобно иссохшему листу, из горла раздавался приглушенный слабый хрип, напоминающий гудение пчелы.

Его ум погрузился в темную бездну глубокого беспамятства смерти, внутри полностью прекратилась деятельность органов чувств.
Его тело стало бессознательным и неживым, как изображенное на картине, и все конечности обрели неподвижность, как у каменной статуи. Что тут долго описывать? Жизненная сила покинула
тело, как птица взлетает в небо из своей обители на дереве, собирающемся
упасть.


6–8. Лила и Сарасвати узрели своим божественным видением, как его
душа, осознание, обусловленное праной, поднялась в небо, словно тончайший аромат, несомый ветром.

Эта душа соединилась в небе с жизненной силой тонкого тела и начала далекое путешествие в пространстве, соответствующее его склонностям.

Две женщины последовали за ограниченным сознанием дживы, как две пчелы, летящие за тонким ароматом в дуновении ветра.


9–11. Затем мгновенно, по окончании бессознательности смерти, ограниченное сознание пробудилось в пространстве, начав осознавать, как ветер ощущает аромат.

Оно увидело посланников Смерти, уносящих тело, рожденное благодаря подношениям пищи, сделанным родственниками.

Долгой дорогой оно проследовало туда, где рассматриваются плоды действий, – к городу Смерти, полному людей.


12–14. Оно вошло в город Смерти и предстало перед самим богом смерти Ямой, который провозгласил, что царь никогда не совершал грешных поступков, всегда действовал только верно и благородно и процветал благословением богини Сарасвати.

«Его прошлое мертвое тело
возлежит в облаке цветов. Пусть он отправится к нему и войдет в него.
Отпустите его», – приказал Яма, подумав.


15–19. Отпущенное Ямой, сознание царя взлетело в небо, как камень, выпущенный из пращи, и за ним проследовали в пространстве Лила и богиня Сарасвати.

Будучи тонким отдельным сознанием, оно не видело двух форм, мчащихся за ним по небу.

Быстро покинув пределы миров
и свою вселенную, войдя в другую вселенную и сошедши на землю,
достигнув города царя Падмы и внутренних покоев Лилы, две мысленные
формы вместе с дживой царя в один миг легко ступили в покои Лилы, как
дуновение ветра входит в цветок лотоса, как солнечный свет проникает в бутон, а аромат – в ветер.


Рама спросил:

20. О брахман! Но как он нашел этот дом, где возлежало тело? Как умерший воплощенный узнаёт свой путь?


Васиштха ответил:

21–25. Ощущение себя в мертвом теле Падмы – это чувство «я» в сердце Видуратхи, о Рама. Почему бы ему не достигнуть этого дома?

В искре отдельного сознания дживы существуют бесчисленные миры,
являющиеся иллюзией, подобной огромному дереву, скрытому в семени.

Кто не видел этого? Как живое семя видит побег в своем сердце, так же
искра сознания дживы воспринимает собственное существование как
множество тройственных миров.

Как человек, находящийся в одном месте, постоянно помнит о сокровищах, которые он оставил в далекой стране,
так же и отдельное сознание помнит свои желания, остающиеся в собственных понятиях, даже пройдя сквозь сотни рождений и побывав во множестве мест.


Рама спросил:

26. О Бхагаван! Как отдельное сознание, которому не воздавались подношения пищи и риса, способно получить тело без подношений и прочих ритуалов?


Васиштха ответил:

27–29. Независимо от того, были сделаны подношения пищи или нет,
если понятие «Я получил подношение» появляется в сердце, человек обретает плоды подношений.

Мудрые знают: каков ум, таков и человек. Это верно и для обладающих телом, и для не имеющих его, и никак иначе.

Думающий «Для меня сделаны соответствующие подношения», даже если их не было, получает их результат.

Думающий «Для меня соответствующих
подношений не сделано» не получает их плодов, даже если подношения были принесены.


30–31. Реальность предметов соответствует понятиям о них, а понятие
вызывается предметами.

Как в соответствии с понятием человека яд становится нектаром, так, в соответствии с ощущением, нереальный
предмет становится реальностью.


32–34. Без причины никогда и ни у кого не возникает и не существует никакого ощущения или понятия. Будь в этом уверен! Без причины не бывает следствия до самого конца творения, никто не видел такого и не слышал о таком, ведь лишь единое Сознание способно проявляться само по себе.

Только само Сознание становится склонностями и понятиями, подобно объектам, наблюдаемым во сне.

Только оно само обретает качества
причины и следствия, как будто становясь ими.


Рама спросил:

35–36. Если душа умершего человека считает, что у него нет заслуг, а его друг отдает ему множество заслуг, будут ли в этом случае учтены заслуги или они будут потеряны? Что имеет большую силу – вера в заслуги или вера в прегрешения?


Васиштха ответил:

37–39. Вера появляется в зависимости от места, времени, действий и использованных материалов.

Если она появляется, то торжествует то
убеждение из двух, которое сильнее. Если ритуалы выполняются в соответствии с установленным писаниями порядком, то они наполняют сознание умершего, если нет – то сознание преисполняется нечистыми понятиями об отсутствии заслуг.

Во взаимной борьбе побеждает более
сильный, и потому необходимо верно практиковать и направлять правильные усилия.


Рама спросил:

40–41. О брахман, если понятие возникает в связи с местом, временем
и прочими условиями, то откуда берутся место, время и прочее в самом
начале творения? Когда появляются основная и сопутствующие причины,
тогда появляется и понятие. Но при отсутствии причин откуда взяться
понятию?


Васиштха ответил:

42–45. Это так, о сильнорукий! В начале творения, после великого разрушения, не было никакого времени и никакого пространства.

В отсутствие сопутствующих причин не существует и не появляется понятий о видимом, и вообще ничего не проявляется.

По причине несуществования видимого все, что здесь видится, есть только Брахман, самоосознающее Сознание, пребывающее в своей неизменности.

Я объясню это тебе, приведя еще сотню разных доказательств. Для этого давай
возвратимся к истории, слушай продолжение!


46–49. Достигнув места, они увидели прекрасно убранные покои дворца
Падмы, усыпанные подношениями цветов и подобные весенней прохладе.

Мертвое тело возлежало в гирляндах цветов жасмина, кунда и мандара.
Люди во дворце отдыхали от своих дел.

Мертвое тело было скрыто
гирляндами цветов, и в изголовье его ложа стоял очищающий ритуальный
сосуд с водой. Двери в покои были затворены, окна надежно заперты,
приглушенный свет ламп бросал тени на чистые стены, спокойное дыхание
спящих наполняло дом.


50. Покои были прекрасны, словно взошедшая полная луна; их красота превосходила великолепие небесного рая; место было восхитительно
и божественно, словно внутри лотоса Создателя Брахмы; дом пребывал
в благоговейной тишине, его чистота и спокойствие напоминали луну.


Такова сарга пятьдесят шестая «История о Лиле. О сознании после смерти» книги третьей «О создании»

Сарга 57. История о Лиле. Размышление о сне.

Васиштха сказал:

1–4. Затем Лила и Сарасвати увидели сидящую рядом с мертвым телом
Лилу, умершую прежде Видуратхи и прибывшую сюда до них. Она была
одета, как и раньше, ее тело, поведение, привычки, форма были такими же,
и во всем она была прекрасна. Она находилась там, в той же одежде
и с теми же украшениями, с такими же движениями. Взяв прекрасный веер,
она обмахивала им своего царя, украшая землю, как взошедшая луна украшает небеса.


5–9. Лила пребывала в молчании, опустив свое луноподобное лицо на
левую ладонь, напоминая цветами и украшениями цветущий сад. Ее взгляд
словно изливал потоки цветов жасмина и лотоса, ее красота была подобна
прелести взошедших на небе многих лун.

Она олицетворяла собой Лакшми,
восседающую рядом с самим царем Вишну; она казалась букетом из
множества восхитительных цветов.

Лила с надеждой вглядывалась в лицо
своего мужа, бледная как ночь, освещенная убывающей луной.

Лила и Сарасвати видели ее, но она их не замечала, поскольку они были истинными понятиями, а она не была таковой.


Рама спросил:

10–11. Ты раньше упоминал, что здесь оставалось тело первой Лилы,
которая во время внутреннего погружения путешествовала вместе
с Сарасвати в своем тонком теле, но ты теперь не упоминаешь о ее теле.
О мудрый, расскажи мне, что с ним случилось и где оно теперь?


Васиштха ответил:

12–16. Что такое тело Лилы?! Откуда в нем взяться истине? Оно было
лишь заблуждением, подобным видению воды в мираже. Только Атман,
чистое Сознание, является всем этим миром.

Откуда взяться понятиям о теле
и прочем? Есть только Брахман, блаженство и реальность. Все, что ты
видишь, есть только это Сознание.

Благодаря возрастанию понимания Лилы, ее тело постепенно растаяло в бесконечности, подобно снегу на солнце.

В тонком теле со временем возникает заблуждение: «Я являюсь плотным
материальным телом», – подобно видению змеи вместо веревки.

Что видит тонкое тело, это и ощущается. Только это и становится плотным телом,
составленным из элементов.

В реальности плотное тело, состоящее из
элементов земли и прочих, не реально ни по названию, ни по смыслу, подобно рогам кролика.


17–20. Когда человеку во сне кажется, что он превратился в оленя, будет ли он по пробуждении искать оленя для проверки реальности увиденного?

Нереальность возникает в силу заблуждения и исчезает при
осознании реальности, как пропадает ошибочное видение змеи в веревке,
оставляя только веревку.

Так же эта беспричинная и бесполезная видимость материального творения проявляется в уме непробужденного.

То, что называется творением, подобно общеизвестному состоянию сновидения.

Постоянное повторение понятия «Я есть тело» в следующих друг за другом
рождениях подобно непрерывному вращению земли.


Рама спросил:

21. О уважаемый, как люди видят находящееся перед ними тело йога,
обретшего свое тонкое тело?


22–25. Васиштха ответил:

При переходе из одного тела в другое, прошлое тело не разрушается,
как в тонком теле во снах. Тело йога, даже если оно видимо, может
становиться незримым, подобно снежинке на солнце или белому облаку
в осеннем небе.

А у некоторых йогов тело благодаря быстроте передвижений неразличимо даже для других йогов, и, тем более, для
обычных людей, подобно птице, прямо перед тобой быстро взлетающей в небо.

Только по причине собственных неверных понятий кто-то может
сказать о йоге, что он умер где-то, когда-то и по какой-то причине.


26–27. Понятие «Я есть тело» является заблуждением, и оно утрачивается с осознанием истины себя, как понятие о змее пропадает с осознанием веревки.

Где и чье это тело, какова его реальность? Что разрушается, зачем и каким образом? Что было всегда, только то и существует, уходит только невежество.


Рама спросил:

28. О учитель, меня беспокоит такой вопрос: материальное тело
становится тонким или тонкое тело возникает иным образом? Прошу,
объясни мне!

Васиштха ответил:

29–33. Я тебе это повторял множество раз, почему ты никак не поймешь? Есть только тонкое тело, материального тела никогда не существовало!

В силу постоянной практики в тонком теле появляется понятие о том, что оно материально.

Когда это понятие прекращается,
возвращается изначальная реальность тонкого тела.

Тогда глупое восприятие твердости и плотности тела пропадает благодаря чистой мудрости пробужденного, как по пробуждении прекращается воображение спящего.

Тогда у йога появляется понимание тонкости и легкости тонкого тела, как во сне при осознании того, что это сон, тело становится легким.

Как во сне с пониманием сна тело становится легким, так при осознании
мудрости это плотное тело осознается как тонкое и пространственное.


34–37. У людей, утвердившихся в повторяющихся долгое время
понятиях о материальном теле, когда это тело становится трупом и кремируется, возникает ощущение тонкого тела.

Йог, благодаря величию своего пробуждения, тонкое тело ощущает даже в этой жизни.

Когда во сне появляется в памяти понятие «Я есть только понятие», то каким становится тело понявшего, такое тело и обретается им при пробуждении.

Материальное тело видится, как змея в веревке: это только заблуждение.

Что умирает, когда оно пропадает?
И что появляется, когда оно рождается?


Рама спросил:

38. О мудрый! Если потом приближенные во дворце по ее желанию Лилы увидят ее, что тогда они подумают о ней?


Васиштха ответил:

39–42. Они будут знать, что это царица, пребывающая в печали. Вторую Лилу они увидят одной из ее подруг, что появилась откуда-то.

Какое сомнение тут может быть у этих неразличающих несчастных? Они
действуют в соответствии с тем, что видят.

Откуда у них взяться различению? Как брошенный в крону дерева комок сухой земли не может задеть его, так же в своем заблуждении эти невежественные ослы не влияют ни на что.

В силу того, что по пробуждении приснившееся тело пропадает неизвестно куда, оно нереально. Так же нереально и плотское тело мудрого.


Рама спросил:

43. О Бхагаван, куда пропадает по пробуждении приснившаяся гора?
Развей мои сомнения, как ветер уносит осенние облака.


Васиштха ответил:

44–46. Горы и прочие предметы, воображаемые в заблуждении сна,
растворяются в осознании, как движение воздуха в ветре.

Как дующий ветер сливается с неподвижным, так же объекты сна пропадают, растворяясь в сознании. Только само сознание видится как сновидение.

Сознание сияет иллюзиями сновидений и фантазий, но, когда эти проявления
заканчиваются, все возвращается в единство своей природы.


47–50. Нет разделения между сознанием и объектами сна, как неразделимы вода и ее текучесть, ветер и его движение.

Неверное понимание, что отличия между ними существуют, является величайшим
невежеством, это и называется сансарой, порожденной неверным пониманием.

В отсутствие сопутствующих причин какое может быть разделение между осознанием приснившихся объектов и самими этими объектами во сне?

Такое разделение не имеет смысла. Нет сомнения, что сновидение подобно миру бодрствования: в сновидении видится нереальный город, а в бодрствовании с начала творения грезится нереальный мир.


51–54. То, что видится во сне, не может реально существовать, реально только сознание, объекты сна нереальны.

Как мгновенно или постепенно
приснившаяся гора становится пространством по пробуждении, так же
с осознанием истины материальное тело превращается в пространство.

Тот, кто не ведает своей собственной природы, видя знающего, пребывающего
в тонком теле, считает: «Он умер» или «Он улетел на небо».

Эти творения –только видимость, неверные восприятия; они пусты, как наблюдаемое во сне заблуждение, полное иллюзии майи.


55. Все эти восприятия сновидений, эти следующие одно за другим иллюзорные видения, эти кажущиеся проявленные творения, возникшие как течение воды в реке миража, в пробуждении после смерти становятся тонким телом.


Такова сарга пятьдесят седьмая «История о Лиле. Размышление о сне» книги третьей «О создании»

Сарга 58. История о Лиле. Оживление Падмы.

Васиштха сказал:

1. В это время Сарасвати остановила ограниченное сознание Видуратхи,
которое готовилось к вхождению в тело Падмы, как по желанию задерживается движение мысли.


Лила спросила:

2. Богиня, скажи, сколько времени прошло с тех пор, как я погрузилась в глубокое сосредоточение в этих покоях, где находится тело царя?


Сарасвати ответила:

3–6. Уже целый месяц две твои служанки охраняют покой спящего тела в этой комнате. Слушай рассказ о том, что случилось с твоим телом, о лучшая из красавиц!

Твое тело сгнило и высохло за первые пятнадцать дней. Безжизненное, оно упало на землю, как сухой лист, и стало трупом,твердым, как доска, и холодным как снег. Пришедшие советники, увидев
иссохшее тело, решили, что ты умерла по своей воле, и убрали его из комнаты.

7–9. Что тут еще рассказать? Тело твое положили на погребальный костер, сложенный из сандаловых дров, полили очищенным маслом, и скоро оно превратилось в пепел.

Затем, громко рыдая и причитая оттого, что царица умерла, твои приближенные совершили все необходимые дальнейшие церемонии.

Они невообразимо удивятся, увидев здесь тебя в этом теле, и решат, что ты пришла из другого мира.


10–12. О дитя, ты со своим видимым чистым телом, созданным проявленным истинным понятием, будешь настоящим чудом!

Благодаря понятиям о прошлом теле, которые у тебя были, эта возникшая форма напоминает прежнюю, моя дочь!

Каждый воспринимает все в соответствии со своими понятиями, как в примере ребенка, который видел привидение.


13–16. Сейчас ты есть тонкое тело, о красавица, знающая истину, без памяти о прошлом теле с прежними понятиями.

Когда утверждается тонкое восприятие, утрачивается плотное тело. Хотя другие видят плотное тело мудрого, оно подобно осеннему облаку в небе.

Когда осознание тонкого существования твердо, все тела оказываются подобными облакам без воды или цветам без запаха.

При утверждении истинных понятий и осознании тонкого тела плотное тело забывается, как в юности забывается детство.


17–18. Сейчас уже тридцать первый день, и мы сейчас здесь, в этом пространстве. По моему желанию служанки под утро заснули.

О Лила! Иди сюда, давай сами откроемся этой Лиле, проявимся игрой воображения, покажемся ей должным образом.


Васиштха сказал:

19–21. Пожелав, чтобы эта Лила увидела их обеих, Лила и Сарасвати предстали перед нею как две сияющие формы.

Вся комната наполнилась сияющим светом, и глаза Лилы, жены Видуратхи, широко раскрылись от удивления.

Комната казалась вырезанной из лунного диска, омытой струящимся золотом, ее стены выглядели прохладным сияющим потоком.


22–24. Увидев сияние покоев и находящихся прямо перед нею Лилу
и Сарасвати, вторая Лила в изумлении поднялась со своего места и упала им
в ноги со словами: «К моему счастью, вы пришли, о богини! Да будете вы
всегда победительницами, о дающие жизнь! Я прибыла сюда раньше,
прокладывая путь, о великие!»

После этих слов прекрасные молодые
красавицы расселись на высоких сиденьях, подобные вьющимся лианам на вершинах горы Меру.


Сарасвати сказала:

25. О дитя! Расскажи с самого начала, как ты попала в это место, что видела в пути, где и какой дорогой шла?


Вторая Лила ответила:

26–29. О богиня! В прежнем месте я потеряла сознание и пропала, как
молодая луна, уничтоженная огнем окончательного разрушения.

Закрыв глаза дрожащими ресницами, я совершенно ничего не чувствовала. Потом, после бессознательности смерти, я увидела, о богиня, как я поднялась
в воздух и поплыла. Затем в тонком пространстве я взошла в колесницу
ветра, и он понес меня, как носит неуловимые ароматы, и доставил в эти
покои.


30–33. О богиня, здесь я увидела эту прекрасно убранную слугами комнату, освещенную лампой и безлюдную, с этим прекрасным ложем.

Здесь я узрела своего мужа Видуратху, возлежащего в груде цветов, подобного богу весны в цветущем лесу. Я подумала, что он устал после битвы и заснул, и, о богиня, решила не мешать этому сну.

Вскоре после этого сюда прибыли вы. Это все, что я ощутила, о дающие благословление!


Сарасвати сказала:

34. О красавицы-лебеди, прекрасные Лилы! Теперь я подниму этого
царя с его смертного ложа.


35–42. Сказав так, она отпустила душу, как лотос источает аромат, и ограниченное сознание Видуратхи проникло через нос в тело в виде
дуновения ветра.

Как входит ветер в пустой бамбук, оно влетело через нос, с сотнями скрытых понятий и желаний внутри, многочисленных, как жемчуга в молочном океане.

Когда сознание вошло внутрь, лицо Падмы порозовело и засияло, словно увядший лотос, политый живительными
дождями. Одна за другой все конечности царя ожили и наполнились свежей
силой, как заросли вьющихся растений, что растут весной на склонах горы.

И вот он воссиял, как полная луна в полнолуние, озарив землю светом
своего лика. Его руки и ноги наполнились соками, стали мягкими и обрели красивый золотистый оттенок, словно молодые весенние побеги.

Он распахнул свои чистые прекрасные живые глаза, подобные двум ярким
звездам, как мир открывает свои глаза луны и солнца. Его тело ожило
и приподнялось, подобно горе Виндхья, и глухим глубоким голосом он
вопросил: «Кто здесь?»


43–45. Две Лилы, находящиеся перед ним, сказали: «К вашим услугам!» – и он заметил склонившихся перед ним двух Лил, сходных в движениях, похожих по виду и форме, в подобных позах, с одинаковыми голосами и действиями, равно прекрасных во всем.

Узрев это, он спросил у первой Лилы:

«Кто ты? И кто она? И что здесь происходит?» – и та ему ответила.


Лила сказала:

45–49. О господин, выслушай мои слова! Я – твоя жена Лила, твоя супруга в прошлых жизнях. Я всегда с тобой, как всегда вместе слово и его значение.

Эта вторая Лила – другая твоя жена, созданная мною для твоего наслаждения как мое отражение. А это, о господин, смотри: сама святая богиня Сарасвати, мать всех трех миров, сидит у тебя в изголовье назолотом троне. Она явилась здесь благодаря накопленным нами заслугам, и она привела нас сюда, о великий царь, из другого мира.


50–51. Услышав это, лотосоокий царь поднялся, весь в цветочных
гирляндах, и упал в ноги перед богиней: «Сарасвати, приветствую тебя,
о богиня, благословляющая всех! Молю, дай мне, о исполняющая желания,
мудрости, долгой жизни и богатства!»


52–53. После этих слов богиня Сарасвати коснулась рукой его головы
и сказала: «О сын, пусть твои желания будут исполнены в твоей жизни. Все
несчастья и все мысли, приносящие страдания, пусть покинут тебя. Да
придет бесконечное счастье! Пусть население царства процветает, а богиня
богатства Лакшми всегда пребывает в твоей стране».


Такова сарга пятьдесят восьмая «История о Лиле. Оживление Падмы» книги третьей «О создании»

Сарга 59. История о Лиле. Нирвана Падмы.

Васиштха сказал:

1–2. Произнеся это, Сарасвати пропала. Наступило утро, и все люди вместе с лотосами пробудились. Царь обнял свою жену Лилу, и Лила обняла в ответ его, вернувшегося к жизни после смерти. Они обнимались снова и снова, полные огромного счастья.


3–7. Царский дворец наполнился радостными хлопотами и любовью,
восторженными празднующими людьми и звуками музыки и песен. Были слышны шум и крики приветствий, победные кличи и поздравления, пожелания благополучия и благословения.

Радостные, счастливые люди
и дружественные правители заполнили царский двор. Сиддхи и видьядхары
бросали охапки цветов тысячами дождей; звучали удары бубнов и разнообразных барабанов, звуки труб и раковин.

Разносился громкий рев слонов, поднявших хоботы; двор наполнился веселыми звуками и движениями самозабвенно танцующих женщин.

Поздравляющие с подарками в руках сталкивались друг с другом. Прекрасную обстановку создавали люди, чьи головы украшали цветы.


8–11. Пространство напоминало шелковую ткань, по которой советники, правители соседних государств и жители города разбрасывали цветы и зерна риса.

Небо наполнилось красными лотосами ладоней танцующих женщин. Браслеты и гирлянды раскачивались в танце на шеях
радостных девушек; упавшие красивые цветы смешивались с пылью под их
ногами. Шелковые одежды и накидки танцующих походили на купола
осенних облаков; площадь перед дворцом сияла тысячами лун прекрасных
девичьих лиц. Повсюду люди рассказывали, что царица вернулась со своим мужем из другого мира.


12–14. Царь Падма, узнав историю обо всем произошедшем с ним, совершил очищающее омовение водами четырех океанов. Брахманы и советники короновали его на правление, как боги короновали великого Индру, стремящегося к могуществу и исполненного бессчетных желаний.


Обе Лилы и царь, мудрые и освобожденные в этой жизни, наслаждались рассказами о своих прошлых приключениях, как люди наслаждаются любовными отношениями.


15–17. Царь Падма наслаждался богатствами всех трех миров,
полученными по благословению богини Сарасвати и благодаря собственным
усилиям. Царь, пробужденный к мудрости богиней Сарасвати, вместе с обеими Лилами безукоризненно правил этим царством восемьдесят тысяч лет. После долгих лет жизни освобожденными при жизни мудрецами они стали освобожденными мудрыми сиддхами без тела.


18. Их царство было безукоризненно, прекрасно и блаженно благодаря
присутствию мудрецов. Оно было благородно, дружественно
и благоприятно для всех, доставляя спокойствие и удовлетворение всем подданным. После долгого правления супруги обрели полное освобождение.


Такова сарга пятьдесят девятая «История о Лиле. Нирвана Падмы» книги
третьей «О создании»

Сарга 60. История о Лиле. О цели истории.

Васиштха сказал:

1–4. О Рама! Я поведал тебе эту очищающую историю о Лиле для
уничтожения ошибки восприятия.

Оставь же все идеи о материальности
мира! Не существует реальности видимых предметов, и нет необходимости ее прекращать.

В силу понятия об их реальности возникает ошибка избавления от них, но этой ошибки не существует при понимании их нереальности.

С помощью знания видимый мир должен быть понят как пустота пространства. Обладая таким единым видением, знающий сам становится подобным пространству.

Этот видимый мир создан безо всякой
материальности самосуществующим Создателем Брахмой, являющимся
только сиянием Сознания. В этом случае, несомненно, мир создан в нем самом.


5–8. Сознание входит в поток осознания творения, по желанию становясь чем угодно, до тех пор, пока осознание не будет остановлено.

В чистом Атмане, в пространстве Сознания, в мельчайшей его частице
сияние пространства Сознания понимается как этот мир.

И поэтому – какова истина глупого заблуждения, и каковы его склонности? Каковы его основа, закон и его необходимость? Все это, каким оно видится, без исключений является только бесконечной иллюзией майи, и даже сама майя нереальна.


Рама сказал:

9–11. О мудрый! Какое высочайшее видение истины ты показал! Оно
подобно лучам луны, успокаивающим огонь лесного пожара! О, теперь
наконец-то, спустя столь долгое время, я познал полностью то, что должно
быть понято. Я постиг, как это, что это, как это должно быть узнано, почему
это и когда. О лучший из дваждырожденных, я как будто обрел спокойствие и нирвану, слушая эту удивительную историю и ее объяснения
в соответствии с писаниями.


12–15. Объясни мне, о мудрый и всезнающий, одно мое затруднение.
Я никак не могу утолить жажду нектара твоих слов, наполняющих мой слух.

Как в трех творениях текло время относительно мужа Лилы: почему в одном месте проходило несколько часов, в другом – месяц, в третьем – много лет?

Почему для кого-то это недолго, для другого – очень долго, для третьего –
всего одно мгновение? Объясни мне это, о мудрый, по своей милости,
потому что услышанное лишь однажды не удерживается в уме, как капля
воды не способна увлажнить засохший ком земли.

Васиштха ответил:

16–18. О безгрешный! Как бы, что бы и где бы ни осознавалось умом,
так, тем и там оно и ощущается!

Яд становится нектаром для того, кто
постоянно почитает его нектаром, и враг становится другом, если считать его другом.

Изначальная форма предметов, проявившись в соответствии
с понятиями, в силу долгих повторений становится их предопределенной
природой.

19–23. Каким проявляется Сознание, которое есть природа всех
проявлений, таким это и становится по причине единства природы всего.
Если в мгновении узнается множество эпох, само это мгновение становится
эпохами, в этом нет сомнений.

Если в эпохе видится мгновение, эпоха
тут же превращается в мгновение, ибо осознание принимает такую форму.

Для страдающего ночь тянется целый век, для счастливого та же ночь будет
мигом. Во сне мгновение становится целым веком, и век делается одним
моментом. Во сне ощущается: «Я умер и родился снова», «Я стал молодым»,
«Я путешествую на огромные расстояния».


24–28. За ночь Харишчандра прожил двенадцать лет, а Лавана – целую
жизнь длиной в сотню лет! Один час Праджапати – вся жизнь мудреца
Ману, а жизнь Брахмы – всего один день для Вишну, вся же жизнь Вишну –
лишь день Шивы, о Рама.

Для того, чей ум растворился в сосредоточении, нет ни дней, ни ночей, ни предметов, ни мира. Для такого йога реальность только в Атмане.

Сладкое становится кислым, если воспринимается умом как кислое, и кислое оказывается сладким, если воспринимается как сладкое. Враг превращается в друга, если ощущается другом, и друг становится врагом, если понимается умом как враг.


29–31. О сильнорукий, мир существует в соответствии с его восприятием.

Те, кто не практиковал ранее изучение писаний, повторение мантр и прочее, с помощью постоянной практики вскоре развивают вкус к размышлению.

Путешествующие в лодке, воспринимая иллюзию движения, видят землю качающейся, хотя земля не качается для тех, кто не ощущает этого, находясь на земле.
Пустота становится наполненной
предметами благодаря ощущению их, как в видениях во сне.


32–36. В силу умственного восприятия желтое может ощущаться синим
или даже белым; и восприятие несчастья превращает праздник в страдание.

Неразличающий пьяница вместо стены видит пустое пространство, а несуществующее привидение до смерти пугает глупца.

Благодаря ощущению реальности приснившаяся во сне красавица доставляет удовольствие любви такое же, как и в бодрствовании.

Каким что-то видится, таким оно и становится. Неба не существует, оно есть только в собственном сознании, раскинувшееся, как танец с сотнями рук облаков и теней.

Знай, что мир нереален, он лишь волнение ума в пространстве, как
пригрезившееся привидение тоже только видение, вызванное движением
ума.


37–44. Этот мир является только майей, наваждением, неограниченным
и нематериальным обманом.

Это – сияющее проявление сноподобного
видения, необыкновенное восприятие того, кто не спит!

Как неразумный воображает в камне невырезанные фигуры, так и в огромной глыбе абсолютного Сознания представляется это творение.

Как в моем сне бодрствующий человек бьется с огромной армией, так же творение Брахмы, даже будучи бодрствующим, подобно сновидению.

Как еще не проявившиеся в конце зимы живительные соки травы, деревьев и лиан весной пребывают в земле, так же творение существует непроявленным
в высшем Сознании.

Как текучесть неочевидно пребывает в золоте, так в каждой крошечной частице высочайшего Сознания присутствует творение.

Как органы тела не отличны от самого тела, так и этот мир не отличен от
безраздельного Брахмана.

Как во сне спящий человек может драться с другим, так же этот мир сам по себе и реален, и нереален, будучи
пространством Сознания.


44–45. После разрушения и до начала творения этот мир по своей
природе остается Сознанием, и все возникающее после этого – только
нереальность, а не реальность.

Если в освобожденном Создателе Брахме
появляется другой Создатель, порожденный памятью, он будет только
осознанием в творении, порожденном воспоминанием!


Рама спросил:

46. Почему для подданных и придворных советников произошедшее с Видуратхой ощущается одинаково, если он является восприятием каждого из них?


Васиштха ответил:

47–52. Все сознания следуют за всеобщим Сознанием, как порывы ветра
следуют за огромным основным ветром.
Поэтому понимание царя,
подданных, окружения и советников соответствовали друг другу. Жители
города Видуратхи думали и осознавали: «Это наш царь, рожденный в таком-
то семействе».

Нет необходимости искать причины проявления собственной природы Сознания, как нет необходимости искать причину сияния великолепного бриллианта, распространяющего повсюду свой блеск.

«Пусть я буду царем знатного рода», – таково понятие Видуратхи, возникшее,
подобно сиянию драгоценного камня.

Все существа в творении отражают
и узнают друг друга благодаря вездесущности Сознания, являющегося
основой всего.


53–56. Если сознание существа решительно устремилось к высшей
истине, не отвлекаясь на предметы мира и утвердившись на пути освобождения, оно вскоре становится едино с бесконечным Сознанием.

Отдельные сознания по своей природе отражаются в зеркале Сознания,
следуя ему в своих проявлениях.

Отдельные сознания, следующие истине,
притягиваются к абсолютному Сознанию, как реки естественным образом
устремлены к океану.

Благодаря большим усилиям устремление к истине побеждает устремление к миру сансары.

Когда те, чьи усилия по направлению к миру сансары и к осознанию собственной истины примерно равны, пытаются следовать природе Сознания, тогда эти усилия побеждают, а противоположные усилия уступают.


57–60. Со всеми бесчисленными рождениями, смертями и жизнями
в тысячах творений, даже крошечной частицей, – ничто, никогда и никак
появлялось и ничто и никак не существовало!

Весь этот мир есть только неподвижное пространство Сознания, и потому не имеет ни в чем никаких разделений.

Мир подобен сновидению без сна и понимания, с ощущением реальности восприятий, хотя он нереален и подобен наваждению.

Как листья, цветы и плоды являются частями одного дерева, так же все это –
только безграничное всемогущее единое нераздельное Сознание.


61–63. Никогда более не забывается истина после узнавания нерожденной неизменной природы нереальности, состоящей из знающего, объекта знания и самого знания.

Есть только единое бесконечное чистое
Сознание, не восходящее и не заходящее, сияние тьмы, всегда единое, даже
когда видится в форме пространства и времени, и безначально чистое.

В нем нет начала, конца и середины, оно едино как чистый океан спокойствия
с бесчисленными проявлениями игривых волн.

Полный понятий «я», «ты» и прочих, мир по своей природе есть нераздельное сияние чистого Сознания, блистающее как изначальная непустота в пустоте пространства в силу воображения разнообразных понятий о единстве и двойственности.


Такова сарга шестидесятая «История о Лиле. О цели истории» книги третьей «О создании»

Сарга 61. История о Лиле. О природе мира.

Рама спросил:

1. О брахман! Расскажи мне снова, как заблуждения «я» и «мир» возникают в высшем безо всякой причины?


Васиштха ответил:

2–4. Мудрый знает, что все иллюзорное видимое пребывает равно в Сознании, поэтому все, всегда и повсюду есть нерожденное, являющееся сущностью всего.

Все понимаемые смыслы слов являются только Брахманом, не существуя отдельно. В нем нет отдельных значений
и выражений.

Как браслет не может быть отдельно от золота, а волна – от воды, так же нет мира отдельно от Ишвары, бесконечного Сознания.


5–10. Только Сознание видится как мир, но мира нет в Ишваре, как лишь золото видится браслетом, но качеств браслета нет в золоте.

Как тело со множеством частей является всеми этими частями, также Сознание, не имеющее частей, является всем миром.

Способность к полному неузнаванию себя, всегда присутствующая в высшем Сознании, сияет понятиями «мир» и «я».

Как в камне существует множество различных полос и слоев, не отличных от камня, так же в нераздельной плотности
Сознания, не отдельно от него пребывают понятия «мира» и «себя».

Как в спокойной воде без волн в непроявленном состоянии пребывают волны, так же творения находятся в высочайшем Сознании, не обретая формы и смысла творения.

Ни в творении нет высочайшего Сознания, ни в высочайшем Сознании нет творения, и они не отделимы друг от друга, как часть и целое, хотя в реальности нет частей.


11–13. Бесконечное Сознание собственным осознанием воспринимает
себя самого как собственный образ в себе, как ветер воспринимает свое
движение.

В момент, когда сознание как бы обретает форму тонкого проявления звука, оно внутренне постигает себя как пространство.

Сознание узнает себя как ветер, являющийся по сути его собственной реальностью, чувствуя в себе ощущение прикосновения как движение ветра.


14–17. Тот же Брахман сам по себе становится светом, который по сути
есть та же реальность сознания, видимость, облекшаяся в форму, как искра обретает яркость.

Это само по себе становится водой, являющейся по сути реальностью сознания, пребывающее в нем как вкус, подобно тому, как вода обретает текучесть.

Оно же узнает себя как землю, которая является лишь собственным осознанием, как тонкий элемент запаха внутри, как земля обретает твердость.

Проявление собственного осознания за время стотысячной части мгновения превращается в последовательность бесчисленных творений.


18–19. Неизменный Брахман, чистый бесконечный свет Сознания, сияющий между творениями, не затронутый созданием и разрушением, пребывает в себе, не имея иной основы, помимо себя самого.

Осознание его является освобождением, являющимся истиной даже при наличии творения.

Когда он не осознан, то даже без творения он никогда не свободен от
наваждения творения.


20–24. Сознание есть Брахман, и как оно внутренне осознает себя, всем тем оно и становится, благодаря своей способности проявлять все.

Это реально, будучи проявлением Сознания и формой постоянного осознания Сознания Сознанием, и это нереально, будучи восприятием органов чувств и ума со всеми различными названиями.

Творение пребывает в высочайшем
Сознании, как движение в ветре, – даже отсутствуя, оно существует, и даже
присутствуя, оно нереально.

Как сияние огня не отлично от огня, хотя
кажется от него отдельным, так же и это разнообразное творение в Брахмане
может считаться и реальным, и нереальным.

Как в глине существует невылепленная фигура, в дереве – невырезанная кукла и в чернилах –ненаписанные слова, так и эти творения существуют в высочайшем
Сознании.


25–28. В пустыне Брахмана сияют миражи трех миров, нереальные по
сути, но кажущиеся явью. Природа творения есть Брахман, чистое Сознание.

Оно и существует, и не существует, будучи от него не отдельным, как дерево в семени.

Как сладость молока, острота перца, текучесть воды и движение ветра, это создание не отлично от Брахмана, оно не существует отдельно, само по себе.

Творение является Сознанием, как будто принимая свой собственный отдельный образ, оставаясь по своей природе Сознанием.


29–33. Этот мир – блеск бриллианта Брахмана. То, что так существует, не имеет причины в силу неотличия от Брахмана.

Он возникает с осознанием желаний, ума, отдельности существования и прочего и не возникает при отсутствии осознания отдельности, достигаемого только собственными усилиями.

Ничто, нигде и никогда не рождалось
и не умирало. Все есть только недвижный нерожденный Брахман, непрерывное Сознание, плотное как камень.

Из-за понятий в каждой крошечной частице возникают бессчетные миры как тысячи заблуждений.

Как может не быть понятий в каждой частице Сознания? Как в воде существуют волны, пена и брызги как проявленные и непроявленные
возможности воды, так же в отдельном сознании дживы пребывают состояния пробужденности, сновидения и глубокого сна.


34–36. Когда у человека возникает даже небольшое отвращение к наслаждениям, одним этим он приближается к высшему состоянию, учат писания.

Насколько сильно бесстрастие, настолько он освобождается.

Как может стать жертвой иллюзии рождения тот, кто отрекся от понятия «я»?

Те, кто знает чистое, не имеющее формы и имени нерожденное Сознание
как основу живого и неживого, низшего и высшего, те побеждают сансару.


37–38. Понятия появляются сами по себе в едином высочайшем Сознании, не становясь отдельными от него, как текучесть воды появляется в ней водоворотами, не отдельными от нее.

Понятие поддерживает миры чувством «я». Эти миры существуют и не существуют, будучи высочайшим Брахманом.

Сознание с понятием «Я есть Создатель Брахма» разрастается творением своими различными понятиями.

Возвращаясь в себя, оно в миллионную долю мгновения видит конец творения.


Такова сарга шестьдесят первая «История о Лиле. О природе мира» книги третьей «О создании»

Сарга 62. История о Лиле. О значении слова «судьба».

Васиштха сказал:

1–5. Тысячи вселенных и эпох сияют как реальные даже в стотысячных долях пылинок и мгновений. И так же в каждой из частиц этих вселенных сияют творения.

Это все проявление бесконечного заблуждения. Эти бессчетные прошлые, настоящие и будущие творения проявляются, как водовороты и брызги видятся в бегущей воде.

Эти бесчисленные разнообразные творения нереальны по своей природе, подобно видимой в мираже реке, берега которой покрыты цветами, упавшими с деревьев и лиан.

Творение воспринимается, не будучи реальным, как приснившаяся иллюзия города, как сказочная гора, как пригрезившаяся фантазия, которые
видятся, хотя не существуют.


Рама спросил:

6–7. Когда в силу верного исследования осознается так единство Атмана и высшая истина неизменного Сознания, о лучший из мудрых, почему в этом мире существуют тела знающих истину, как будто удерживаемые судьбой? И что такое судьба?


Васиштха ответил:

8–13. Здесь существует судьба, закон Брахмана или сила Сознания,
пребывающая в виде движения. Это единая реальность, заставляющая все происходить, которая наполняет все эпохи.

С начала творения судьба есть проявление Брахмана в виде неизменных разнообразных свойств и качеств, присущих объектам, которые остаются таковыми всегда.

Ее также называют великим существованием, великим разумом, великой силой и великим видением. Она известна как великое действие, великое проявление и великое могущество.

Она – проявление единства высочайшего Сознания.

Она играет мирами, как ветер – сухой травой; до конца творения она придает демонам, богам, змеям и горам их характерные качества.

Проще доказать, что Брахмана не существует, или прочитать писаное вилами по воде, но невозможно лучше объяснить судьбу.


14–18. Великие мудрецы Брахма и другие называют судьбу, которая по сути является самим Брахманом, этим творением, дабы пробудить тех, кто
не знает своей природы.

Брахман, не имеющий начала, середины и конца, кажется невежественному творением. Неизменного Брахмана он видит изменяющимся миром. Это подобно видению воображаемого дерева
в пустом пространстве.

Судьба, осознаваемая в себе Создателем, становится творением, пребывая в Создателе, словно образы, отражающиеся в кристалле, и как сон в пространстве ума спящего человека.

Как в теле видятся разные части и органы, так же, по природе Сознания, судьба и прочие понятия видятся лотосорожденным Брахмой как свои части.

То, что называется судьбой или божественным произволением, есть чистое Сознание, пронизывающее все времена и все предметы.


19–21. Судьба понимается как то, что определяет: это должно быть так, это – иначе, этот предмет должен двигаться, этот должен стать воспринимающим.
Только она управляет человеком и является всем –травами, деревьями и прочим.

Она есть все существа и предметы, мир,
время, действие и все остальное.

Человек обязан своим существованием
судьбе, и человек создает судьбу своими усилиями.

Пока существует мир, до тех пор судьба и усилия будут существовать, хотя они не отличны друг от друга.


22–25. Только путем собственных усилий человека понимается природа и судьбы, и усилий; судьба существует лишь в соответствии с собственными усилиями.
То, что ты должен спросить меня, о Рама, о смысле судьбы и усилий, и то, что ты будешь прилагать усилия в соответствии с моими ответами, определяется судьбой.

Если верящий в судьбу сочтет: «Судьба
меня накормит» и не будет ничего делать, это, конечно, тоже судьба. Тогда
не будет ни понимания, ни действий, ни изменений, ни образов, и он должен
будет пребывать в таком состоянии до конца мира.


26–28. Судьба существует как неотвратимая будущность, и это не могут изменить ни Рудра, ни другие боги.

Мудрые не должны отказываться от
собственных усилий, полагаясь только на судьбу, потому что судьба проявляется только посредством собственных усилий.

Судьба без усилий человека – это божественный закон, совместно с усилиями она становится творением.

Без действий она не приносит результатов, вместе с действиями – она дает плоды.


29–32. У того, кто, полагаясь на судьбу, остается в бездействии, пропадает движение ветров дыхания и жизненных сил.

Но почему называется освобожденным тот, кто собственными усилиями, остановив дыхание, остается в нирвикальпа самадхи?

Только полное отсутствие действий, достигнутое собственными усилиями, приносит высшее благо освобождения мудрым, ибо из двух методов отказа от действий только этот – действенен и не сопряжен со страданиями.

Если судьба, сияющая реальность Брахмана, становится этим состоянием вне страданий, тогда воистину это то, что называется высочайшей чистотой Сознания, и это есть достижение окончательной цели.


33. Только сам вездесущий Брахман проявляется этой замечательной
игрой судьбы и прочего, как реальность воды, пребывающая в земле,
проявляется в травах, цветах, деревьях и лианах.


Такова сарга шестьдесят вторая «История о Лиле. О значении слова
судьба» книги третьей «О создании»





Сарга 63. История о Лиле. О превращениях вселенского ума.

Васиштха сказал:

1–4. Реальность Брахмана является всем и пребывает повсюду, всегда и всеми способами, как все возможности и проявления.

Она всемогуща и вездесуща. Ибо он, будучи всемогущим, где-то проявляется как сила Сознания, где-то остается непроявленным, где-то это – сила сознания и неосознанности; где-то это свет, где-то это проявляется как что-нибудь или как вообще ничто.

Где, когда и каким он себя ощущает, там, тогда и таким он себя и узнает. Каким образом ни пожелает проявиться это
всемогущество, то и существует.


5–8. По своей природе это всемогущество существует в виде
разнообразных сил, и эти силы являются самим чистым Сознанием.

Всевозможные различия в этих силах придуманы мудрыми только для
понятности объяснений, в самом Атмане различий не существует.

Как волны и брызги не отдельны от воды океана, как разнообразные браслеты –
это только золото, так разделение целого и частей только воображается сознанием и не является реальность.

Воображенное на самом деле не появляется ни внутри, ни вовне.


9–10. Будучи сущностью всего, Сознание равно проявляет себя повсюду во всем.

Только Брахман, проявляющийся как всевозможные образы, видится этим огромным миром. Воображаемые невежественным различия между частью и целым, проявлением и проявляющимся не существуют с точки зрения истины.


11. Будь это реальным или нереальным, что Сознание осознает, то оно и наполняет и видит. И все это есть реальность, сияние Брахмана, чистого Сознания.


Такова сарга шестьдесят третья «История о Лиле. О превращениях вселенского ума» книги третьей «О создании»

Сарга 64. История о Лиле. О ростке и семени.

Васиштха сказал:

1–2. Есть вездесущий Бог, высшее Сознание, великий Шива, абсолютная чистота, не имеющая начала и конца, чья природа –самоосознаваемое блаженство.

Из этого безграничного блаженства сначала возникает отдельное сознание, джива, являющееся чистым Сознанием.
Оно является умом, из которого появляется мир.


Рама спросил:

3. Как в Брахмане, разрастающемся осознанием Брахмана и лишенном
двойственности, обретает реальность джива, который есть ограниченное
сознание?


Васиштха ответил:

4–7. Сияющий нереальностью и чистый по сути, Брахман пребывает здесь, раскинувшись проявлениями. У него огромное тело, ужасающее глупца, и он же – неизменность, называемая блаженством.

Его неподвижность, полнота, чистота, реальность и неописуемость
неопределимы даже для знающих его.

Это есть высочайшее состояние
спокойствия. В нем по своей природе как будто появляется и существует до
освобождения волнение, чья суть осознание, и которую называют словом
«джива».

Затем в огромном зеркале пространства Сознания отражаются бесчисленные миры, являющиеся по сути ощущениями.


8–10. О Рагхава, знай, что отдельное сознание – это всего лишь
небольшое волнение на поверхности неподвижного океана Брахмана или
чуть заметное движение пламени свечи в безветренном месте.

Когда спокойствие Брахмана чуть нарушено, небольшое возмущение в виде
тонкого восприятия, естественный всплеск в пространстве Сознания и есть
отдельное сознание, или джива, мой дорогой.

Это отдельное сознание пребывает в Сознании, как движение в ветре, как жар в огне или как холод во льду.


11–14. Дживой, отдельным сознанием, называется крошечная искра
осознания, которая проявляется сама по себе в Атмане, чистом Сознании.

С ростом осознанности эта же искра постепенно осознает себя, как искра
и при наличии подходящего топлива вскоре разгорается ярким пламенем.

Как в небе видится синева, хотя оно – пустое пространство, так в этом дживе
появляется чувство отдельного «я».

Это чувство «я» дживы растет и уплотняется, подпитываемое понятиями,
подобно понятию о синеве неба.


15–18. Появившееся ощущение себя силой своих понятий обретает
форму, ограниченную временем и пространством, появляясь как движение
ветра.

Обращаясь к своим понятиям, то, что называлось чувством «я», обретает другие названия – оно именуется умом, душой, разумом, майей и материальной природой.

Разум, являющийся понятием, воображает существование тонких элементов (пространство, воздух, огонь, воду и землю) и из-за этих понятий сам становится пятью элементами.

Разум, обретая форму пяти тонких элементов в силу понятий о них, становится подобным тусклой звезде в пространстве нерожденного мира.


19–22. Превращение в искру света благодаря понятиям о тонких элементах происходит постепенно, как семя постепенно становится ростком из-за собственных внутренних видоизменений.

Эта искра света – Создатель Брахма, который из-за появляющихся внутренних понятий обретает форму того, что называют зародышем вселенной, как вода на морозе становится твердой.

Мгновенно из-за возникающих представлений о теле и прочих материальных предметах, в нем появляются различные тела, остающиеся им самим, но кажущиеся отдельными, сродни воображаемому небесному городу с обитающими в нем гандхарвами.

В соответствии с собственными понятиями, эта искра где-то становится деревьями и иными растениями, где-то – живыми существами, где-то обретает форму птиц, небожителей и прочих.


23–25. С начала творения перворожденный джива, появившийся как понятие, постепенно становится Создателем Брахмой и созидает мир.

Что осознает Создатель, являющийся самопоявившимся в Сознании понятием,
то тут же появляется и воспринимается, благодаря его природе Сознания.

Благодаря собственной природе Сознания Сознание становится Создателем, являющимся причиной всего.

Затем, создав действия, оно пребывает
в творении как его причина.


26–28. Сам по себе из Сознания возникает ум, как пена появляется на
поверхности воды.

Потом этот ум ограничивается действиями, так же точно, как пена может быть ограничена плавающей на воде веревкой.

Ибо воображаемый джива, являющийся по своей природе только Сознанием,
есть причина действия.

Возникнув из недвижного Сознания, постепенно он становится действием.

Как семя сначала пускает росток и потом постепенно разрастается побегами, листьями, цветами и плодами, так отдельное сознание сначала осознает собственное существование и затем разрастается разнообразием форм.


29–30. Другие дживы, появившиеся точно так же в уже возникшем мире, находят прибежище в телах разных живых существ.

Затем с помощью своих собственных действий они становятся причинами своих повторяющихся рождений и смертей и поднимаются на небеса или
низвергаются в преисподнюю.

Эти волнения Сознания называются
действиями.


31. Только движение Сознания является действием, и лишь это определяет судьбу и становится умом, разделением на хорошее и плохое и всем остальным, затем становясь существами и мирами, будучи изначально Сознанием, как дерево, появившись из семени, отращивает цветы и листья.


Такова сарга шестьдесят четвертая «История о Лиле. О ростке и семени»
книги третьей «О создании»

Сарга 65. История о Лиле. Об ограниченном сознании.

Васиштха продолжил:

1–3. Из высочайшей причины сначала возникает ум, наслаждающийся
объектами и состоящий из мыслей.

Появляясь из Брахмана, он им и остается. Он, словно маятник, колеблется между существованием и несуществованием и видит это творение и реальным, и нереальным, как воспоминание о ранее ощущавшемся аромате, порожденном желанием.

Когда ум исчезает, утрачивается всяческое разделение, состоящее из понятий единства и множества, и нет более видимостей Брахмана, отдельного ограниченного сознания, ума, майи, чувства деятеля, действия и мира.

4–6. Остается только единый океан Сознания, природа самого себя, раскинувшийся водами бесконечного знания истины.

Как сновидение, нереальное из-за непостоянства, но кажущееся реальным из-за ощущения, и ум, и мир и реальны, и нереальны.

Иллюзия ума и мира ни реальна, ни
нереальна, она не является мудрому, а для невежественного возникает, словно фокус волшебника.


7–12. Долгий сон, называемый сансарой, создается силой ума по причине неверного восприятия; так же глупец видит в пне подобие человека.

Ввиду незнания своей природы ум не задумывается о своих понятиях, как,
представив привидение и испугавшись его, ребенок не задумывается о его сути.

Из вездесущего и всепроникающего Сознания неописуемой природы при обращении к познаваемому появляется ум;

из ума возникает понятие об ограниченном сознании;

из ограниченного сознания зарождается чувство «я»; из него –осознание;

из осознания – чувства и прочее, и затем
появляются заблуждения о теле и всем остальном, на основе которых появляются рай и ад, свобода и несвобода, подобно побегу, вырастающему из семени.

Как нет различия между дживой и сущностью Сознания, так нет разделения между дживой и умом.

Как нет разделения между дживой
и умом, так нет отличий между телом и действиями.


13. Только действия являются телом, и лишь тело есть ум.

Джива – это понятие, что «я – именно это». Это отдельное ограниченное сознание есть само божественное Сознание, Атман.

Все есть блаженный Шива – в этом
истина всех писаний.


Такова сарга шестьдесят пятая «История о Лиле. Об ограниченном сознании» книги третьей «О создании»




Сарга 66. История о Лиле. О связи между миром и Сознанием.

Васиштха сказал:

1–4. Есть только единая высочайшая Реальность, о Рама, которая кажется множеством.

Единое как будто становится множеством, как из пламени одной лампы зажигается сотня ламп.

Когда многообразие мира бесстрастно исследуется и видится таким, как есть, нереальным, человек освобождается от страданий.

Человек – это его ум, и когда ум пропадает, мир успокаивается. Так для обутого весь путь будет выстланным кожей.

Как в стволе банана нет ничего, помимо листьев, так же в мире нет ничего,
кроме ошибочного наваждения.


5–10. Ум рождается, становится ребенком, юношей, стариком, а затем умирает и попадает на небеса и в преисподнюю. Таков его танец, исполняемый по причине невежества!

Как под воздействием вина видятся
многообразные пузырящиеся иллюзии, так же ум способен создавать разнообразие творения.

Как человек с плохим зрением видит две луны в небесах, так же сознание под властью ума усматривает разделение в едином высочайшем Сознании.

Как под действием спиртного пьяный
видит несуществующие деревья, так же ум видит миры сквозь свое искаженное восприятие.

Как в силу игры майи глупцы видят мир, подобный вращающемуся кругу гончара, так же кажущаяся видимость возникает из-за игры ума.

Когда сознание осознает двойственность, появляется заблуждение и двойственности, и единства;

когда восприятие двойственности пропадает, пропадают и двойственность, и единство.


11–13. Восприятия ума не отличны от самого ума. Когда ум успокаивается понятием: «Ничего не существует», – прекращаются его восприятия.

Когда он остается недвижимым, осознав единство с полнотой Сознания, тогда его называют освобожденным или успокоившимся в себе, будь он в самадхи или же вовлечен в действия.

При частичном осознании продолжается восприятие предметов, при полном слиянии с Сознанием все восприятия прекращаются, мой сын.

Так немного выпивший человек возбуждается, а мертвецки пьяный засыпает.


14–17. Ум, достигший единства неподвижного Сознания, поднявшийся
к высшему состоянию, описывается такими словами, как «состояние не-себя», «безобъектное восприятие» и прочими.

Вследствие деятельности ума
Сознание как будто становится предметом осознания и осознает несуществующие заблуждения: «Я рожден», «Я живу», «Я вижу»
и «Я погружен в сансару».

Но нет восприятия ума, отличного от
собственной природы, как нет ветра, отличного от движения.

То, что осознается Сознанием, становится осознаваемым предметом и является заблуждением невежества, как змея, осознаваемая вместо веревки.


18–20. Для врачевания болезни, называемой сансарой и появляющейся ввиду движения ума, нет лекарств помимо понимания.

Когда, оставив все, ты остаешься вне любых понятий и склонностей, ты в тот же миг, несомненно, от них освобождаешься.

Как видимость змеи в веревке пропадает в результате внимательного рассмотрения, так же видимость сансары пропадает благодаря осознанию своей природы.


21–24. Мой сын, с твердым оставлением желаний, если они возникают, обретается освобождение. Разве это трудно?

Великие способны отринуть даже свою жизнь, как бесполезную солому. В чем же сложность расставания с возникающим желанием?

О Рама, оставив желания, пребывай с умом, не затронутым обретением, принимая то, что получают органы действия, и забывая то, что потеряно.

Мудрым так же очевидна нерожденность собственной высшей природы, как очевиден плод, лежащий на раскрытой ладони, или гора, вздымающаяся прямо перед ними.


25. Только Сознание, Атман, сияет, как этот мир, подобно безграничному океану конца творения, вздымающему волны.

Узнанное, оно дает освобождение; неузнанное – порождает в уме бесконечную несвободу.


Такова сарга шестьдесят шестая «История о Лиле. О связи между миром и Сознанием» книги третьей «О создании»

Сарга 67. История о Лиле. Учение об истине.

Рама спросил:

1. Какова взаимосвязь между ограниченным дживой, являющимся
умом, и высочайшим Сознанием? Как джива появляется в нем и как им
является? Объясни мне это снова!


Васиштха ответил:

2–4. Брахман одарен всеми силами и возможностями, будучи всегда
властителем всего. Какую силу он проявляет, ту он и видит.

Брахман, являющийся сущностью всего, осознает себя как постоянную силу осознанности, которая именуется словом «джива» и которая создает понятия.

Чистое Сознание, по своей природе являющееся причиной разделения, само создает изначальное понятие, и затем осознает множество разнообразных следствий в виде рождений и смертей.


Рама спросил:

5. В этом случае, о лучший из мудрых, что называют судьбой, что именуют кармой и что нарекают причиной?


Васиштха ответил:

6–9. Чистое Сознание проявляет в творении природу движения и неподвижности, как в пространстве ветер проявляется в силу движения, без движения пространство сияет неподвижностью.

Сознание, проявляющее свойство осознания в виде ума, мудрыми именуется волнением Сознания, а в отсутствие осознания видимого оно считается неподвижным.

Благодаря волнению Сознание проявляется как творение; благодаря неподвижности оно есть вечный Брахман.

Волнение Сознания называется дживой,
причиной, действием и всем остальным.

То, что является ощущением, и есть
волнение Сознания; называясь дживой, причиной и действием, оно
становится семенем творения.


10–13. Силой кажущегося наложения разделения на Сознание появляется тело, и благодаря понятиям движение Сознания в творениях продолжает дальнейшее разделение.

Став многочисленными причинами,
волнение Сознания в конце концов освобождается – иногда спустя тысячи
жизней, иногда – в течение одной жизни.

По своей природе став причиной,
Сознание постепенно становится причиной достижения небес и преисподней, освобождения и несвободы.

Как в золоте непроявленно
присутствуют браслеты и другие украшения, так же в неосознанном теле,
чье состояние подобно камню или бревну, присутствует разнообразие состояний, порождаемое изменчивыми ощущениями.


14–17. Наваждение ума видит нерожденное Сознание как этот
нереальный мир и заблуждается, считая: «Я рожден», «Я живу»,«Я умираю». Так помутившийся взор видит иллюзорный город.

Ум осознает несуществующие понятия «я» и «мое» и, не ведая истины, становится бессильным перед желаниями.

Как царь Матхуры, Лавана, в силу
заблуждения считал себя неприкасаемым, питающимся собачьим мясом, так и весь этот мир есть только проявление понятий ума!

Все здесь – это только удивительное раскинувшееся наваждение, являющееся умом.

О Рама, этот мир появляется подобно волне на поверхности воды.


18–20. По чистой изначальной причине сначала Сознание устремляется
к восприятию объектов, как из неподвижности океана появляется небольшое волнение воды.

В океане Брахмана, полном вод Сознания, из волнения появляются водовороты джив, бегут волны ума и появляется пена творений.

О Рама, таково все это огромное проявление пребывающего в себе Сознания Брахмана, как будто осознающего себя самого.


21–23. Сознание с восприятием называется дживой; благодаря понятиям
оно становится умом, и далее – тем, что известно как интеллект, память,
ощущение себя, майя и прочее.

Сначала воспринимая тонкие материальные элементы, ум раскидывается повсюду как этот мир, который нереален, но кажется реальным, подобно воображаемому небесному граду.

Творение ума подобно воображаемому жемчужному ожерелью в пустом пространстве или заблуждению сновидения.


24–27. Чистое Сознание, Атман, пребывает в равновесии и спокойствии,
как будто бесконечно наполненным.

Оно не видит, но как будто видит это
сноподобное наваждение, называемое умом.

Творение именуют состоянием бодрствования, а чувство отдельности, или ощущение себя – состоянием сновидения, ум – глубоким сном, а чистое Сознание называют турией, или четвертым состоянием.

В бесконечно чистом Сознании есть неизменное состояние, превосходящее турию, – турьятита.

Утвердившийся в этом состоянии пребывает вне страданий. В этом состоянии возникает весь этот
мир, и в него же возвращается.

Но нет ни «мира», ни «там», этот мир
подобен привидевшемуся жемчужному ожерелью.


28–31. Как пространство является причиной роста дерева, поскольку
не препятствует ему, так же и океан осознания является причиной
кажущегося мира. Хотя он не творит мир, он как бы становится деятелем.

Как в силу одного своего присутствия поблизости металлическое зеркало
становится причиной отражения, так и это чистое Сознание становится
причиной узнавания объектов.

Как семя обращается побегами, листьями, цветами и плодами, так же чистое Сознание становится умом, интеллектом, памятью, дживой и прочим.

Как семя само по себе становится плодом, а плод потом снова становится семенем, так же и Сознание, оставив ум
и осознаваемый мир (при разрушении вселенной), не остается без проявлений, а снова являет ум, ощущаемый мир и прочее.


32–36. При знании или незнании семени и скрытого в нем дерева разница между ними остается.

Но разница пропадает в случае понимания мира и Брахмана, когда при осознании остается только бесконечная
реальность, являющаяся сиянием чистого Сознания.

Как где человек ни копал бы землю, там обнаруживается пустое пространство, так и какое знание ни рассматривалось бы внимательно, там обнаруживается
Высочайший Брахман.

Как по причине невежества в кристалле можно увидеть реальным дерево, являющееся лишь отражением, так же
в нераздельном Брахмане мир видится отдельным, не будучи таковым.

Единый нераздельный Брахман является реальностью всей материальности
мира, подобно семени, в котором пребывают плоды, листья и побеги.



Рама сказал:

37–39. О этот удивительный мир, нереальный, но кажущийся реальным!
О крошечная проявленность и великая самодостаточность! Как я понял, в Брахмане видится являющийся его отражением целый мир из материальных элементов и качеств, сверкающий как капли росы.

Как он стал столь огромным? Как Сознание обрело материальность? Как это появляется, чтобы возвратиться снова к собственной природе? Объясни мне это, о мудрый!


Васиштха ответил:

40–42. Совершенно несуществующее проявление не отлично от его
ощущения, и совершенно неощущаемая реальность пребывает прямо перед
тобой как осознание себя.

Как в сердце ребенка возникает привидение, со всеми своими деталями и движениями, так в высочайшем Брахмане зарождается ощущение ограниченного существования дживы.

Ограниченное сознание, или джива, по своей природе является и субъектом, и объектом.
Будучи только чистой реальностью, оно существует как нереальность.

Джива по своей безграничной природе не отделен от Брахмана, но кажется отделенным.


43–48. Как Брахман, обретший понятие о дживе, тут же становится дживой, или ограниченным сознанием, так же джива, помыслив, тут же становится умом.

Ум, размышляя о тонких элементах, вскоре видит их как себя, и вслед за этим в пространстве проявляется тончайшее проявление ветра.

Мгновенно, будучи по природе осознанностью, он ощущает в себе
прекрасное разнообразие, обусловленное временем, подобное сверкающей капле росы.

Не полностью понимая смысла, ограниченное сознание осознает: «Кто я?» – и ощущает смысл себя и остального мира.

Подобным узнаванием джива осознает ощущение вкуса и мгновенно в одном месте
ощущает то, что потом назовут языком.

Так же им осознается ощущение света, и в каком-то месте оно становится тем, что назовут потом глазом.


49–54. Таким же пониманием при осознании запаха появляется нос, орган обоняния.

Куда направлено внимание ограниченного сознания, там появляется соответствующее восприятие.

Таким образом, постепенно джива осознает в себе различные ощущения, образуя связи случайным образом, как в случае вороны и кокоса.

Отдельное сознание дживы с осознанием
звука обретает орган слуха, ухо, ощущающее нереальный звук, кажущийся реальным.

С тем, что называется кожей, оно обретает ощущение прикосновения, с языком обретает ощущение вкуса. Оно обретает с глазом
ощущение формы и с носом постигает ощущение аромата.

Так ограниченное сознание видит то, что станет органами чувств в теле, что делается
причиной проявления существования объектов вовне и их ощущений.


55–58. Так, о Рагхава, появляется тонкое тело, отражение чистого Сознания – как отдельного сознания изначального Создателя, так и существующих теперь отдельных сознаний живых существ.

Это неопределимое высочайшее Существование как будто становится тонким
телом, и при осознании своей истинной природы перестает им быть.

Когда видящий, видимое и видение узнаются только как Брахман, и не что иное, тогда что можно сказать о тонком теле? Оно есть лишь Брахман.

При восприятии отдельности тонкое тело становится отделенным, при осознании
Брахмана оно осознается самим Сознанием, а не порождением невежества.


Рама спросил:

59. Если невежества не существует, поскольку есть лишь единый Брахман, сущность отдельного дживы, что есть освобождение и к чему тогда различение и воображаемые разделения?


Васиштха ответил:

60–62. Этот вопрос, о Рама, должен возникнуть в соответствующее ему время! Прекрасная гирлянда цветов в неподходящее время не будет подобающей!

Как самая замечательная гирлянда, поднесенная в неуместное время, теряет свое значение, так же несвоевременная мысль человека утрачивает смысл. Ибо все хорошо в свое время. Есть подходящее время для
запрета и для разрешения, и все приносит свои плоды в свое время.


63–66. Изначальный джива, Создатель Брахма – это порождение сновидения Брахмана; и он со временем видит в себе появление идеи создания.

Он издает священный звук ОМ и, осознав его смысл, видит свое ментальное творение и тут же сам становится им.

Этот мир, раскинувшийся вокруг, нереален в пространстве безграничного Сознания и сам является пространством Сознания, даже когда принимает форму огромных гор.

Ничто здесь не рождается и ничто не умирает, только Брахман видится как
мир, подобный воздушному замку.


67–69. Как сущность ограниченных сознаний, таких как лотосорожденный Брахма и другие, и реальна, и нереальна одновременно,
такова же сущность всех существ – от самых презренных тварей до богов.

Все это – только иллюзия восприятия, видимость: хотя мир проявляется, он
остается нереальным.

При полном понимании истины пропадает осознание всего – от Создателя Брахмы до червя.

Как появляется Создатель Брахма, так же появляется и червь; но червь по причине нечистоты ума и материальных склонностей занят мелкими делами.


70–73. Сознание, обращенное к восприятию предметов, есть жизнь в дживе, и оно является его усилиями и действиями.

С помощью благих дел достигается состояние Брахмы, посредством плохих – состояние червя;

понятие и о том, и о другом – заблуждение неразличения чистого Сознания и материальных элементов. Это заблуждение утрачивается при внимательном рассмотрении.

Знающий, знание и объект знания не отличны от чистого Сознания, поэтому понятия о двойственности и единстве существуют только на словах, подобно рогам зайца и воображаемым лотосам в небе.

Блаженство Брахмана воспринимается в силу заблуждения как плотный мир, создавая ловушку двойственности, как шелковичный
червь сам замуровывает себя в своем коконе.


74–76. Что и как осознается в уме Брахмы, таким оно и видится мудрыми по закону соответствия собственной природе.

Ничто не может существовать без мысли Брахмы, ни мгновение, ни эпоха. Этот мир
появляется как иллюзия, и как иллюзия он растет; как иллюзия, он приносит наслаждение, и как иллюзия пропадает.


77–78. Чистый вездесущий Брахман, бесконечный и недвойственный, по причине неверного понимания кажется нечистым, разделенным и ограниченным.

Вода отличается от волны – такое разделение воображается незрелым умом. Это разделение нереально. Поэтому какое бы разделение ни виделось, оно существует только в воображении не знающего истину.

Силы разделения и неразделения, понятия о друге и враге существуют в Брахмане подобно змее, видимой вместо веревки.


79–81. Это недвойственное Сознание простерлось как двойственность, подобно тому как вода кажется разделенной волнами, или золото –браслетами и украшениями.

Сознание само по себе в самом себе как будто осознает само себя. Так появляется творение.

Разрастаясь, оно приводит к возникновению ума, в котором появляется ощущение себя.

Этот изначальный ум, еще не имеющий различений, воспринимая «я», тут же
обретает чувство своей отдельности.

Ум и чувство «я» порождают память,
и вместе создают тонкие элементы.

В тонких элементах джива, обладающий
умом, случайным совпадением, как ворона и кокос, создает видимый мир, основанный на Брахмане, всеобщем Сознании.


82. Что бы ни вообразил ум, лишь то он и видит. Что желает ум, будь это реально или нереально, то он и творит осознанием.

И только то он и воспринимает как реальное, тут же погружаясь в иллюзию.


Такова сарга шестьдесят седьмая «История о Лиле. Учение об истине»
книги третьей «О создании»

Раскрыть Спойлер Свернуть Спойлер

Притча о вороне и кокосе

В древней индийской деревне жил мудрый йог по имени Васиштха. Однажды, собрав своих учеников, он рассказал им притчу:

"В лесу, где царила гармония, жил ворон по имени Каруна. Каруна был особенным вороном, он каждый день приносил кокосы своим собратьям. Они с удовольствием делились плодами с другими животными леса.

Однако однажды Каруну столкнулся с трудностью - деревья, на которых росли кокосы, были слишком высоки для его крыльев. Он поднялся на вершину дерева и попытался сбросить кокос, но тот упал в воду и утонул.

Тогда Каруна понял, что ему нужно изменить свой подход. Вместо того чтобы бороться с высокими деревьями, он стал использовать свой ум. Он собирал камни и бросал их в воду, создавая волны, которые приносили кокосы к берегу.

Таким образом, Каруна нашел путь к гармонии, преодолев трудности с помощью умения приспосабливаться. Урок в том, что не всегда нужно прямолинейное решение – иногда умение изменить свой подход может привести к успеху в борьбе с трудностями жизни."

Ученики Васиштхи поняли, что их учитель поделился мудростью о том, как найти решения, основанные на гибкости и интеллекте, вместо того чтобы упираться в препятствия.

Сарга 68. О демонше-ракшаси.

Васиштха сказал:

1–2. В связи со сказанным вспоминается древняя история о демонше-ракшаси и о множестве задаваемых ею удивительных вопросов.

На вершинах Гималаев жила страшная демонша по имени Каркати, черная, как
гора, и ужасная на вид.


3–7. Она также была известна как Вишучика (холера) и Аньяя-бадхика
(вызывающая болезни). Она была сухой и тощей, напоминая лес на горе
Виндхья. Ее глаза полыхали огнем, ее черное тело было словно ночь
в одежде из темного неба и наполовину наполняла собой пространство от
земли до небес.

Туманы были ее нарядами, плотные облака – накидкой на голову, улыбка – низкой грозовой тучей; ее черные волосы были бесконечной тьмой. Ее глаза блестели молниями, ноги были стволами
дерева тамала, острые когти сияли как драгоценные камни, ее смех был
похож на грохот снежной лавины. Ее убранством была ужасная гирлянда из
цветов человеческих скелетов, руки и ноги ее украшали гирлянды мертвых
тел.


8–10. В танце с другими демонами-веталами ее серьги из черепов
раскачивались и звенели, длинные страшные руки, казалось, хотели
схватить солнце с неба. Ей было сложно найти пропитание для своего
огромного тела, и она всегда была голодна.

Огонь голода в ее утробе былненасытен, как пламя гигантского океанского пожара. Ее обширная утроба никогда не была полной и сытой, и ее аппетит никогда не угасал, как язык пламени подводного пожара.


10–14. Однажды у Каркати возникла мысль: «Если бы я сожрала всех
людей с континента Джамбудвипа, как океан поглощает многочисленные
постоянно бурлящие реки, мой голод пропал бы, как мираж в пустыне
исчезает при появлении грозовых туч.

То, что позволяет выжить в ужасной
ситуации, не будет неверным. Однако кто может повредить хорошо защищенным?

Все люди там равно хранимы мантрами, лекарственными снадобиями, аскезой, милостыней, поклонением богам и прочим.

А! Я посвящу себя высшей аскезе без устали и отвлечения ума. Только
суровыми практиками можно добиться невозможного».


15–17. Помыслив так, полная желания поглотить всех существ, демонша решила для аскезы удалиться на недоступную гору в Гималаях.

Она поднялась на вершину с решительным полыхающим взглядом,
олицетворяя грозовую тучу чернотой своего тела и конечностей.

Придя туда, она совершила омовение и приготовилась начать свою аскезу. Она
стояла на одной ноге, с немигающими глазами, напоминающими солнце
и луну.


18–19. Проходили дни, ночи, месяцы и времена года; в холоде и жаре тело демонши как будто вросло в скалу. Так она возвышалась, словно безвижный столб, в окружении облаков, и ее черные волосы, стоящие дыбом, как будто стремились достичь неба.


20. Бури иссушили и состарили кожу Каркати, сделав ее подобной коре;
ее конечности исхудали, ветер шевелил вздыбившиеся волосы на голове, как
будто достигающие неба и держащие множество жемчугов звезд. Увидев ее
аскезу, нерожденный Создатель Брахма явился перед нею.


Такова сарга шестьдесят восьмая «О демонше-ракшаси» книги третьей
«О создании» Маха-Рамаяны Шри Васиштхи

Сарга 69. История иголки. О мантре Вишучики.

Васиштха продолжил:

1–6. Спустя тысячу лет перед Каркати предстал Создатель Брахма, чтобы завершить ее непреклонный аскетизм, силой которого можно охладить даже ядовитый огонь!

Она поклонилась ему мысленно и задумалась о том, какой бы дар выбрать для удовлетворения своего голода: «О, я попрошу исполнения одного пришедшего на ум желания! Пусть я стану живой иголкой, Сучикой, воплощением болезни, твердой как сталь! Захотев этого и став такой иглой, я смогу входить в сердца всех живых существ, словно тонкий аромат. Таким путем я проглочу весь мир,
дабы постепенно удовлетворить свой голод. Избавление от голода – это высшее блаженство».

К ней, размышляющей таким образом, обратился Брахма, сидящий на лотосе. Он прозрел ее дурные мысли, и его голос
зазвучал громом тяжелой тучи.


Брахма сказал:

7. О Каркати, о гирлянда облаков горы рода ракшасов! Я удовлетворен твоей аскезой, поднимись и получи исполнение задуманного тобой желания.


Каркати сказала:

8. О Бхагаван, владыка прошлого и будущего! Выполни мое желание: пусть я стану живой иглой, воплощением болезни, твердой, как сталь.


Васиштха сказал:

9–13. Прародитель Брахма произнес: «Да будет так, – и добавил: – Ты будешь иглой Сучикой, несущей недуг, и холерой Вишучикой.

Став тонкой и невидимой для человека, ты заставишь страдать весь мир. Тех, кто ест неправильную пищу, совершает дурные деяния, кто глуп и живет, нарушая писания, тех, кто обитает в нечистых местах, – всех нехороших людей ты
будешь мучить, входя в них вместе с дыханием и вызывая боли в сердце,
селезенке и других органах.

Ты станешь Вишучикой, болезнью, по природе своей подобной дуновению ветра, и будешь заставлять страдать и хороших, и плохих людей. Но для излечения хороших людей я дам особую
целительную мантру».


Брахма сказал:

13–17. На вершине Гималаев демонша-ракшаси по имени Каркати именуется теперь Вишучикой, а также Аньяя бадхикой, вызывающей болезнь.


«Ом хрим-храм-рим-рам вишну-шактае намах! Ом намо бхагавати
вишну-шактим-енам! Ом хара-хара ная-ная пача-пача матха-матха утсадая
дуре-куру сваха! Химавантам гаччха джива сах сах сах чандра-мандала-гато
аси сваха», – такова эта мантра, которую надо написать на ладони левой руки и этой рукой провести над больным.

Потом можно считать Каркати побежденной, бегущей в сторону снежных пиков Гималаев, пронзительно кричащей под ударами молота этой мантры.

Затем надо представить больного в центре луны, источающей нектар вечной молодости и бессмертия, освобожденным от старости, смерти, страданий ума и заблуждений.

Желающий излечения, очистившись и выпив немного воды, следуя этому порядку, полностью излечивается от болезни.


18. Тут вездесущий властитель всех трех миров растаял в воздухе, оставив могучую мантру пребывающим в пространстве сиддхам.

Приветствуемый Индрой, он отбыл в свою нерушимую сияющую небесную
обитель.


Такова сарга шестьдесят девятая «История иголки. О мантре Вишучики» книги третьей «О создании»