ЙОГА ВАСИШТХИ

Сарга 8. О верных писаниях.

Рама спросил:

1. Каким образом можно постичь эту истину и как достичь состояния,
в котором не остается осознаваемого мира?


Васиштха ответил:

2–6. Болезнь неверного знания существует в мире с незапамятных
времен. Эта болезнь – отсутствие размышлений, и без верного понимания
она не проходит.

О Рама! Слушай сосредоточенно мой рассказ, который поможет достижению понимания. Внимая ему, ты станешь свободным и мудрым.

Если из-за нетерпения ты выслушаешь только половину, ничего не достигнешь. Такое поведение приличествует лишь животным. Кто стремится к цели и прилагает для этого усилия, тот обязательно ее достигает, если из-за усталости не отказывается от нее!

Высочайшее состояние будет достигнуто, о Рама, в тот день – даже не месяц! – когда ты обращаешься к обществу мудрых людей и писаний.


Рама спросил:

7. О лучший из знающих писания, какое из них является наилучшим для
понимания собственной сущности, после изучения какого из них исчезают
все страдания?


Васиштха ответил:

8–13. О разумный, лучшим изо всех выдающихся писаний
о достижении мудрости самопознания является эта прекрасная Маха-Рамаяна.

Слушание этого учения, лучшего изо всех подобных духовных наставлений, приводит к осознанию истины.

Оно содержит в себе суть всех
остальных писаний. Его слова приводят к безграничному освобождению
еще при жизни, к состоянию дживанмукты, которое возникает само собой, без усилий.

Это самое чистое и священное писание. Посредством размышлений над ним существующий видимый мир пропадает, как улетучиваются ощущения сна, стоит осознать, что это сон.

Истина, содержащаяся здесь, находится везде; то, чего здесь нет, невозможно найти нигде.

Мудрые знают, что в этом писании заключена суть всей мудрости.
Без сомнения, ум изучающего ежедневно это писание постигает высшее
удивительное Сознание.


14–16. Однако, если кто-то не желает изучать это писание по какой-либо причине, он может постигать любое другое, ведущее к истине.

Когда выслушано это писание, непосредственно осознается состояние
окончательного освобождения, подобно тому, как человек излечивается,
испив сильнодействующее лекарство.

Внявший этому писанию сам осознает
в себе свою сущность, как будто получив от нас лучшее из благословений.


17. Единственно с помощью этого учения об исследовании собственной сущности можно разрушить страдания сансары, а не накоплением богатств или благотворительностью, не аскетическими практиками, не заучиванием Вед и никаким из сотен других методов.


Такова сарга восьмая «О верных писаниях» книги третьей «О создании»

Сарга 9. Описание высшей причины.

Васиштха сказал:

1–2. Те, чей ум и упорство устремлены к истине, говорят о ней, учат ей
друг друга, всегда в ней пребывают и радуются ей. Такие люди, утвердившиеся в мудрости, размышляющие о самопознании, становятся
освобожденными еще при этой жизни, еще имея тело. Это такое же
освобождение, как и в отсутствие тела.


Рама спросил:

3. О брахман, каковы признаки освобожденного при жизни
и освобожденного без тела? Расскажи мне об этом, чтобы я мог понять
мудрость писаний.


Васиштха ответил:

4–9. Кто, пребывая в мире и выполняя обычные действия, остается
незатронутым, подобно пространству, называется освобожденным при
жизни, дживанмуктой.

Утвердившийся в осознании, бодрствующий и действующий, но пребывающий как будто в глубоком сне, такой человек именуется освобожденным при жизни, дживанмуктой.

Сияние его лица совершенно не растет и не уменьшается в боли и счастье. Он принимает все то, что приходит само: такой человек называется освобожденным при жизни, дживанмуктой.

В бодрствовании он остается в глубоком сне и никогда не оказывается пробужден к этому миру.

Его сознание свободно от привычек и обусловленностей: такой человек именуется освобожденным
при жизни, дживанмуктой.

Может казаться, что он желает или не желает, боится или не боится, но внутри он подобен свободному пространству:
такой человек называется освобожденным при жизни, дживанмуктой.

У него нет чувства себя, и его сознание не загрязнено ни в действии, ни
в бездействии: такой человек называется освобожденным при жизни,
дживанмуктой.


10–13. Он видит все три мира так же, как себя самого, и во мгновение
ока знает их творение и разрушение: такой человек называется
освобожденным при жизни, дживанмуктой.

Люди его не страшатся, и он
не боится людей; он свободен от восторгов, страстей и страхов: такой
человек именуется освобожденным при жизни, дживанмуктой.

В нем прекратилось волнение сансары, он кажется отдельностью, не будучи
отдельным, и кажется обладающим умом, не имея его: такой человек
называется освобожденным при жизни, дживанмуктой.

Среди множества объектов он остается спокойным и незатронутым ими, и даже в них оно щущает полноту Сознания: такой человек именуется освобожденным при
жизни, дживанмуктой.


14–19. Оставив состояние дживанмукты в тот момент, когда умирает
тело, такой человек становится просветленным без тела, видехамуктой, без усилий, как затихает легкий ветерок.

Такой окончательно просветленный,
видехамукта, не всходит, не заходит и не остается, он существует и в то же время не существует, он не далеко и не близко, он не «я» и не «другой».

Будучи солнцем, он сияет. Как Вишну, он защищает все три мира. Как Рудра, он все разрушает. Как лотосорожденный Брахма, он создает миры.

Став пространством, на своих плечах ветра он поддерживает мудрецов,
богов и демонов. Обратившись в гору Меру, он становится обителью
локапалов, защитников мира. Став землей, он несет на себе весь этот
безграничный мир. Обратившись растениями, деревьями и лианами, он
приносит множество плодов.

Принимая форму огня, он обжигает, в виде воды он течет. Становясь луной, он изливается нектаром; обращаясь ядом
халахала, он порождает смерть.


20–23. Будучи светом, он озаряет далекие пространства, становясь тьмой, он ослепляет. Обращаясь пустотой, он превращается в пространство,
становясь горой, он заслоняет собой все.

Являясь умом, он созидает подвижность подвижного и неподвижность неподвижного.

Как океан, он окружает землю подобно браслету, что охватывает руку женщины. Будучи воплощением огромного солнца, он источает потоки вселенных, подобных
пыли в его лучах, и остается при этом неподвижным в блаженстве.

Он – все, что испускает свет в этом мире, и благодаря его сиянию блещет солнце.
Он – все здесь: все, что было, что есть и что будет.


Рама взмолился:

24. Скажи мне, о брахман, как мне достичь этого? Это видение,
несомненно, сложно и труднодостижимо.


Васиштха ответил:

25–26. О Рама, это называется освобождением, это именуется
Брахманом, это зовется нирваной.

Слушай внимательно, как это
достигается.

Высшее, которое ошибочно видится как этот мир вместе со мной, тобой и всем остальным, обретается при осознании абсолютной неотделимости мира от реальности.


Рама спросил:

27. О лучший изо всех знающих!
Когда освобожденный без тела,
видехамукта, сливается со всеми тремя мирами, он вновь проходит через
творение?


Васиштха ответил:

28–34. Если видятся три мира, то к ним можно вернуться. Но когда трех
миров не существует даже как понятия, разве можно сказать, что Брахман
стал этими тремя мирами?

Ибо нереальна фантазия о том, что называется миром. Мир – это недвойственное, спокойное, чистейшее, сияющее пространство Сознания.

Мир есть только Брахман, это становится ясным при осознании сути всего.

Различая суть, в золотом браслете я не вижу браслета, но вижу лишь чистое золото. В волне я не вижу ничего помимо
воды, вне воды нет даже видимости волны!

Движение никак и никогда
не отделимо от воздуха: движение воздуха и есть сам воздух. И так же этот
мир неотделим от Брахмана.

Как в пространстве я вижу только пустотность, в воде миража – только жар, во всем мире – только видимость, так во всех трех мирах я вижу только Брахмана.


Рама спросил:

35–38. О муни! Открой мне это великое знание того, как обрести
освобождение от видимости мира пониманием его полного
несуществования.

Каким образом достигается состояние, где видящий и видимое сливаются воедино, где двойственность перестает существовать и остается только нирвана?

Расскажи мне о том, как с постижением
абсолютного несуществования видимого мира возникает осознание единого
Брахмана.

Как познается и как открывается то, о муни, по достижении чего
не остается ничего недостигнутого?

Васиштха ответил:

39–43. С незапамятных времен разрасталась эта болезнь неверного
понимания! Но теперь с помощью лекарства различения она окончательно
излечится.

Полное избавление от этой напасти не может произойти в один миг, как необходимо время, чтобы спуститься с горы, на которую долго и с трудом взбирался.

Поэтому слушай внимательно, как постоянно практикуемыми логическими размышлениями разрешается заблуждение этого мира.

Слушай внимательно мой рассказ, о Рама! Вняв ему и постигнув
его, ты обретешь осознание и освобождение, о садху.

Я излагаю тебе эту
книгу о создании, о Рама, плодом понимания которой является
освобождение.


44–48. Этот мир видится, но он никогда не рождался, имея природу пустого пространства; он только кажется существующим в силу непонимания, и описание этой мудрости содержится в книге о создании.

Весь этот видимый мир, со всеми включенными в него разнообразными
существами и объектами, движимыми и неподвижными, со всеми
божествами, демонами и небожителями, с Рудрой и остальными, во время
всеобщего разрушения исчезает, становясь невоспринимаемым, и это
называется разрушением.

Остается лишь только реальность, неподвижная и глубокая, не свет и не тьма, непроявленная и не имеющая названия, не пустота и не форма, не видимое и не видение, не множество существ и объектов и не отсутствие их. Реальность, пребывающая бесконечно.


49–51. Можно ли определить ее? Она полнее полного, не существующее, и не несуществующее, и не комбинация из них;
не существо и не существование.

Это чистое Сознание без осознаваемого,
бесконечное, неизменное, всеблагое, не имеющее начала, середины и конца,
предначальное и беспредельное.

В нем этот мир возникает, как странное
видение больных глаз. Это божественность, являющаяся всем видимым. и в то же время ничем из видимого, представляющая собою сущность и существования, и несуществования.


52–54. У этой реальности нет ушей, нет языка, нет носа, нет кожи и глаз, но она все всегда слышит и видит, ощущает вкус, прикосновение и запах всего.

Это реальность, принимающая форму нереального, и в ее свете явно видится картина творения, хотя ее природа есть безначальное и бесконечное чистое Сознание, не имеющее цвета.

Она видит этот мир
подобно тому, как мы созерцаем с прикрытыми глазами точку между
бровей. Она сознает свою природу вечного сияющего пространства
Сознания.


55–59. Помимо себя самого, у божественного Сознания нет причины,
как не существует рогов у зайца; оно само является причиной мира, как вода
является причиной множества волн.

Этот вечный, бесконечный
и неделимый свет Сознания пребывает в сердцах всех, и в этом чистом свете
сияют все три мира.

Без этого света не могут блистать солнце и другие светила, в огне его блеска появляются все три мира, подобно миражам в пустыне.

Миры рождаются, когда в нем появляется движение; если же движения нет, они пропадают – как при быстром вращении горящей ветки появляется круг огня, которого нет в отсутствии вращения.

Без труда созидая и разрушая миры, оно пребывает повсюду; и волнуясь, и без
волнения, оно всегда остается неизменным, чистейшим самим собой.


60–62. Эта вездесущая реальность, включающая и движение, и неподвижность, как будто разделенная действиями, в реальности неделима.
Она всегда пробуждена и в то же время вечно пребывает в глубоком сне. И, не будучи ни в бодрствовании, и ни глубоком сне – она неизменна повсюду и всегда.

Она незыблема, блаженна и спокойна; она –волнение, являющееся всеми тремя мирами;

она – суть подвижного и неподвижного, единая и одновременно полная форм.

63–67. Как аромат цветка сохраняется после того, как цветок завял, это
Сознание пребывает здесь непосредственно и неуловимо, подобно белизне чистой ткани.

Оно схоже с немым, но не немо; оно сознательно и в то же время подобно камню.

Оно наслаждается, хотя бесконечно удовлетворено; оно совершает все, хотя бездеятельно.

Оно не обладает телом, и оно – все
тела с тысячами рук и глаз; у него нет основы, и им наполнен весь этот мир.

Не имея органов чувств и не обладая их силой, оно дает возможность
действовать всем органам;

не имея ума, оно стоит за всеми мыслями
и умственными ощущениями.

По причине незнания его возникают
заблуждения и страхи сансары, знание его уничтожает все тревоги.


68–70. В его всепроникающем свете неизменной осознанности
существуют все действия, возникающие как волнения ума.

Из него являются бесчисленные всевозможные объекты – горшки, ткани и прочее, – подобные разнообразным волнам, пене, барашкам и ряби в воде океана.

Оно кажется отличным от себя самого ввиду иллюзии множества объектов, как золото мнится множеством разных браслетов, колец и других украшений.

71–75. Эта единая проявленная сущность есть ты, я и все люди;

и эта непроявленная и неощущаемая сущность не является ни тобой, ни мной, ни всеми людьми.

Оно кажется различным и разделенным, хотя оно не разделено, оно мнится чем-то другим и преходящим; из него возникает весь видимый мир, подобно волнам, встающим из воды.

Им порождается время и восприятие воспринимаемого, и из него появляется ум.

Только благодаря ему сияют здесь все источники света. Действие, форма, вкус,
запах, звук, осязание и ум – все, что ты знаешь, есть только оно, и его
божественность дает возможность любому знанию и пониманию.

Оно пребывает в том, кто видит, в видимом и в видении как само видение,
и когда ты постигаешь это, ты осознаешь себя.


76. Знай его как не рожденное и не умирающее, не имеющее начала
и бесконечное, безграничный Брахман, блаженное, чистейшее, всемогущее,
благородное, высочайшее, непогрешимое, лишенное всяких понятий, являющееся причиной всех причин, известное и неизвестное, само Знание, Сознание, пропитывающее весь мир.


Такова сарга девятая «Описание высшей причины» книги третьей «О создании»

Сарга 10. О высочайшем Существовании, остающемся после великого разрушения.

Рама спросил:

1–4. После разрушения вселенной остается только не имеющая формы
реальность. В этом нет никаких сомнений. Как может быть, что это
не абсолютная пустота? Почему она не материальна, почему это не свет и не тьма? Как может быть, что это не сознание, не джива, не интеллект и не ум? Как это может быть ничем и всем? Такие противоречивые слова меня несколько озадачили.


Васиштха ответил:

5–6. О Рама, ты задаешь сложные вопросы. Но я все легко и безусильно
объясню, как играючи солнце разгоняет ночную тьму.

Когда наступает конец всего существующего, остается лишь Существование, и я расскажу
тебе, о Рама, почему оно – не пустота.


7–11. Как в камне всегда есть невысеченная фигура, так мир неизменно присутствует в чистом Сознании, которое потому не является пустотой.

Так проявляется этот мир множества наслаждений. Будь проявление реальным
или нет, то, где он видится, – никак не пустота.

Как нельзя сказать, что каменная глыба с невысеченными фигурами пуста по отношению к этим фигурам, так и Брахман не пуст по отношению к проявленному миру.

Как в спокойном океане волна одновременно и есть, и ее нет, так в Брахмане этот мир – и пустота, и не пустота.

Конечно, когда время и пространство
исчезают, невозможно вырезать никакую фигуру. Забывая об этом, легко
впасть в заблуждение по поводу бесконечного Брахмана.


12–14. Сравнение существования мира в Высочайшем с невысеченной
в камне фигурой, конечно же, условное и ограниченное.

Однако этот мир не появляется из чистого Сознания и не сливается с ним.

Он есть единственно чистое Сознание, безграничный абсолют, Существование,
Брахман, который пребывает сам в себе.

Понятие пустоты возможно только
потому, что существует понятие непустоты. Как из непустоты могут
появиться и пустота, и непустота?

15–16. Появление материальных элементов невозможно в Брахмане.
Посему как в неизменном Брахмане могут появиться солнце, огонь, луна,
звезды и все прочее?

Неосознавание материальных объектов именуется темнотой. Но там, где нет материальных объектов, нет и темноты!


17–20. Брахман, чья природа – нематериальное пространство Сознания,
сам осознает собственный свет. Он пребывает в себе и не осознается другим
Сознанием.

Он есть неизменное бесконечное пространство, свободное от света и тьмы.

Знай, что и мир является им же.

Как мякоть плода бильвы не отличается от самого плода бильвы, так нет и никакого отличия между Брахманом и миром.

Как волна пребывает в воде, как горшок существует в глине, так и мир существует в истинном Брахмане, и разве можно сказать, что его природа – пустое пространство?


21–25. Приведенные примеры с глиной, водой и прочие ограничены формами.

Брахман же есть чистое пространство Сознания, и все,пребывающее в нем, имеет ту же природу.

Пространство Сознания чище
материального пространства, и то, что подразумевается под словом «мир»,
пребывает в нем и в своей основе является им же.

Как острота перца неизвестна в отсутствие вкусившего его, так и осознанность Сознания в пространстве Сознания остается неизвестной без отделения осознаваемого.

Поэтому Сознание, пребывающее в самом себе, представляется
несознательным в отсутствие осознаваемого, и мир воспринимается так же, поскольку он имеет природу Сознания.

Все формы и виды, создаваемые
умом, являются только чистым Сознанием, и ничем иным.

Вся вселенная пребывает в этом Сознании, как будто в глубоком сне или в турии.


26–29. Из этого явствует, что йог, даже будучи вовлеченным в дела мира, остается спокойным в глубоком сне собственной сущности.

Брахман пребывает без восприятий в самом себе, являясь при этом основой всех восприятий.

Как в спокойной воде, не имеющей формы, в непроявленном
виде присутствуют огромные волны, так в бесформенном высочайшем
Брахмане существует этот мир.

Из бесконечности является бесконечность, представляющая собой все ту же бесконечность, не обладающую формой.

Так в Брахмане возникает видимость мира, которая есть выражение его
самого.
Из бесконечности рождается бесконечность, остающаяся той же
самой бесконечностью, – и потому вселенная никогда не появлялась, ибо все возникшее есть только бесконечность.


30–31. Когда прекращается воспринимаемое, остающееся единое и есть смысл «вселенной». Есть ли острота в перце, если его никто не пробует?

Различие между умом и тем, что он воспринимает, представляется
реальным, хотя на самом деле нереально.

И ум, и воспринимаемое им –
лишь отражения реальности, стоят ли они чего-нибудь сами по себе?


32–36. Сознание – меньше крохотной частицы, меньше самой
незначительной пылинки, тоньше порожденного им пространства – чистое,
тончайшее, высочайшее, неподвижное и беспредельное.

Оно вне всех форм, вне пространства и времени – вездесущее, бесконечное и безначальное самосияющее Сознание.

Без проявления этого чистого Сознания
невозможна жизнь, поскольку жизнь – это воплощенная осознанность в виде
непрерывных понятий и желаний.

Без проявления этого Сознания нет
жизни, нет интеллекта, нет ума, нет желаний, нет чувств и нет
обусловленностей.

Так нерожденный Брахман, будучи полным действий и событий, остается неподвижным, спокойным и пустым, превосходя в тонкости и ненаполненности пустое пространство.


Рама сказал:

37. Поведай мне снова о высшем Брахмане, чья природа – бесконечное
Сознание. Разъясни мне его природу, чтобы я лучше понял.

Васиштха ответил:

38–40. После всеобщего разрушения остается только величайший
Брахман – причина всех причин. Слушай внимательно мой рассказ об этом.

Когда прекращаются идеи ума и прекратилось понятие о себе, сохраняется то, что невозможно описать словами. Это и есть беспредельная Реальность.

Нет видимого мира и нет видящего: в силу отсутствия воспринимаемого они
сливаются воедино. Остающийся тогда свет Сознания и есть бесконечная
Реальность.

41–43. Ум, направленный на невоспринимаемое, неописуемое Сознание, пребывающий полностью в этом чистейшем и неподвижном Сознании, – это и есть высочайшая собственная сущность.

Ум живого существа ощущает
Брахмана, являющегося его природой, подобно восприятию ветра без
прикосновения к телу.

Природа состояния ума, пребывающего как бы в продолжительном забытьи, без снов и несознательности глубокого сна,
и есть высочайшее, о безгрешный!


44–49. То, что есть сама сущность пространства, камня или воздуха, то
есть суть невоспринимаемого пространства Сознания, – высочайшая
сущность, Атман.

То состояние собственной исконной природы существа, лишенное воспринимаемого и восприятия, и есть высочайшая неподвижная изначальная реальность.

То, что находится среди света сознания, а также в свете, пространстве и во всем воспринимаемом, и есть высочайшее
Сознание.

То бесконечное и безначальное осознание, осознающее свет, тьму
и все видимое, и есть высочайшая сущность.

То, из чего как будто зарождается весь мир, оставаясь невозникшим, что кажется разделенным, будучи нераздельным, – это и есть высочайшее Сознание.

То, что занято разнообразными деяниями, оставаясь неподвижным, как скала, в чем нет пространства и что есть сама пространственность, – это и есть высочайшая Сущность.

50–53. То, из чего является, в чем существует и растворяется
тройственная форма знающего, знания и знаемого, – это и есть
труднодостижимое высочайшее.

Где, как в великом зеркале, в отсутствие
интеллекта и прочего, отражаются и знаемое, и знание, и знающий, – это
и известно как высочайшее.

То, что остается, когда восприятие высочайшего Сознания свободно от ума, снов и чувственных ощущений, пребывая
в живом существе или в неподвижном объекте, – это и есть величайшее
Сознание.

Когда природа неподвижных объектов постигается как чистое Сознание, в отсутствие ума, интеллекта и прочего, – это сравнивается с высочайшим.


54. Когда все божества – Брахма, Вишну, Шива, Индра, Солнце и другие – исчезают, остается только единое высочайшее неподвижное Блаженство, которое вне всех качеств и разделений, которое
не затрагивается миром и которое является самим изначальным Сознанием.


Такова сарга десятая «О высочайшем Существовании, остающемся после
великого разрушения» книги третьей «О создании» Маха-Рамаяны Шри
Васиштхи

Сарга 11. О высочайшем.

Рама спросил:

1. Этот видимый мир не существует во время всеобщего разрушения.
Куда он пропадает, о мудрый?


Васиштха ответил:

2. Откуда появляется сын бесплодной женщины, и куда он пропадает?
Куда исчезают и откуда являются воздушные замки и рощи?


Рама сказал:

3. Ни сына бесплодной женщины, ни воздушных замков нет и не будет.
Откуда взяться их видимости и несуществованию?


Васиштха продолжил:

4–5. Как никогда и нигде нет ни сына бесплодной женщины, ни
воздушных замков и рощ, точно так же никогда не существовал и весь
видимый мир. Он не создавался и не разрушался, его изначально
не существует. Как могут стать возможными его творение и разрушение?


Рама сказал:

6. Сын бесплодной женщины и небесные рощи – это просто плоды
воображения, и им свойственны рождение, перемены и разрушение.
Почему бы и миру не быть таким же?


Васиштха ответил:

7–12. Уподобление чего-то несравнимому лишено логики. В силу такого несоответствия существование мира кажется реальным.

Как при внимательном рассмотрении в золотом браслете нет никакого браслета,
а есть лишь золото, так нет и мира в Брахмане.

Как вне пространства нет отдельной от него пустоты, так в Брахмане нет отдельного мира, хотя он и видится.

Как чернота неотделима от сажи, а холод – от льда, так мир неотделим от высочайшего Брахмана.

Как прохлада не отдельна от луны или
снега, так это творение не существует отдельно от Брахмана.

Как нет воды в мираже, как нет второй луны, так и в чистейшем Брахмане вообще нет этого мира, хотя он и зрим.


13–15. Что изначально не существовало, не имея собственной причины,
и что не существует сейчас – может ли быть разрушено?

Как может Сознание, где нет никакой материальности, быть основанием материального мира?

Это подобно утверждению, что солнце является причиной тьмы. Если
причина отсутствует, то и следствие не возникает. Какова причина, таково
и следствие.


16–20. То, что осознается как невежество, есть только отражение сознания. То, что видится как мир во сне, есть только проявление сознания.

Как иллюзия мира, видимая в грезах, есть только проявление сознания
в уме, так в начале создания в Брахмане проявляется эта огромная видимость мира.

То, что видится как мир, вечно пребывает в Сознании, никогда и никаким способом не пропадая и не появляясь.

Как текучесть есть сама вода, как движение есть сам ветер, как свет есть солнце, так все три мира есть единственно Брахман.

Как приснившийся город, вроде бы
существующий внутри, есть только сам спящий, видящий сон, так и этот
мир, который как будто видится, есть только высшее Сознание в самом себе.


Рама спросил:

21–27. Скажи мне, о святой, как вышло, что яд этого видимого мира,
порожденного как несуществующее восприятие сна, стал столь сильным
убеждением? Пока есть видимое, есть и видящий, а пока есть видящий, есть
видимое! Пока есть один из них, оба несвободны, освобождение
исключительно в избавлении и от одного, и от другого. Пока видимое не осознается как абсолютно несуществующее, в видящем остается видимое, и не возникает понятия об освобождении. Если бы видимое существовало
сначала, а потом исчезало, тогда несвобода в виде памяти о видимом
не прерывалась бы. Как в хорошем зеркале всегда появляется отражение,
где бы оно ни находилось, так же память обо всем, что происходит, остается
в видящем. Если понимается, что видимое никогда не возникало
и не существует, то видящий освобождается от видения. О лучший из
знающих истину! Развеяв своими мудрыми словами мои сомнения
в невозможности освобождения, объясни мне теперь абсолютное несуществование мира.


Васиштха ответил:

28–32. О Рама! Внимай: с помощью истории я объясню тебе развернуто,
как этот мир, со всем пребывающим в нем, постоянно видится, хотя и не существует.

Подобно пыли в солнечном луче, сомнения по поводу мира
в твоем сердце не успокоятся, пока происходящее в нем не объяснено
всецело.

Осознав полное несуществование иллюзии мира и творения,
пробудившись, ты будешь действовать в этом мире, оставаясь в однонаправленном осознании высочайшего Атмана.

Восприятия существований и несуществований, обретений и потерь, плотного и тонкого, движущегося или неподвижного будут тебя заботить не более, чем стрелы могут обеспокоить огромную скалу.

Все есть только единая сущность,
Атман; разделение не может быть даже предположено.

Слушай меня, о Рагхава! Я поведаю тебе, как возник этот мир.


33. Из него появились все эти проявления, это оно, высочайшее
Сознание, является всем миром, разделенным и не разделенным на части,
мой сын.

Оно есть основа разнообразных форм, видение, ум и мысли; из него все возникает и в нем все растворяется.


Такова сарга одиннадцатая «О высочайшем» книги третьей «О создании»
Маха-Рамаяны Шри Васиштхи

Сарга 12. О появлении этого мира.

Васиштха продолжил:

1–3. О том, как из этого состояния высочайшего спокойствия
и несравненной чистоты возник весь этот мир, – слушай внимательно!

Как сон сияет сновидениями, так и Брахман, сущность и основа всего,
проявляется как творение.

Внимай рассказу об этом.

Весь этот мир является бесконечным сиянием чистого Сознания, представляя собой по своей сути реальность, вечно пребывающую в своей природе.


4–10. Это Сознание, Брахман, изначально не обладая чувством «я», как будто само собой становится воспринимаемым.

Затем повсюду в нем возникает восприятие, полное неявленных форм будущих ощущений, чистое и более тонкое, чем пространство.

Тогда это высочайшее Существование
становится осознающим и начинает осознавать.

Далее, с уплотнившимся
восприятием, обретя вкус к творению, высочайшее самопроизвольно словно
покидает свое наивысшее состояние, становясь тем, что потом будет названо
жизнью и разными существами.

Но даже устремляясь к сансаре, это
существование остается по своей природе только самоочевидной реальностью.

Сразу вслед за этим возникает пустое пространство, которое
является семенем качества звука, что позже станет значениями слов.

Потом появляется чувство «я» или своей отдельности, и рождается время. И они
становятся зачатком будущего мира.


11–15. Эта сеть нереального, кажущегося реальным, возникает благодаря творческой силе высочайшего самоосознающего Сознания.

Семя изначального сознания становится частицей ограниченного чувства
отдельности, затем разрастающегося побегами понятий, как воздух
с появлением движения становится ветром.

Когда Сознание обретает
чувство отдельности, из-за восприятия звука в пространстве оно постепенно
становится плотнее пространства.

И так формируется тонкий элемент
пространства. Это семя, как будущие имена и смыслы, прорастает
многочисленными ветвями различных слов, предложений, методов познания
и общения и полностью распускается цветами Вед.

Так из высочайшего Сознания, Атмана, возникает весь этот удивительный мир – огромный, подверженный изменениям, с великим количеством слов и их значений.


16–19. Таким образом Сознание становится отдельным сознанием,
которое потом назовут дживой.

Это становится семенем дерева
с многочисленными побегами всевозможных форм с сетью будущих
смыслов.

Оттуда возникнет четырнадцать видов живых существ, устремляющихся в пещеру мира и наполняющих ее.

Из движения Сознания
возникает тело, и Сознание, еще не имеющее названия, в силу ощущения
тут же становится тонким элементом осязания.

Движение жизненной силы
прорастает из семени Сознания многочисленными ветвями разнообразных осязаний и становится всеми действиями и дыханием всех существ.


20–25. Так же, благодаря игре сознания, из ощущения света рождается
тонкий элемент огня, который затем обратится в различные формы.

Это –семя для появления солнца, огня и прочего, разрастающееся побегами
зримых объектов. Так с разделением на формы возникает изменяющийся
мир.

Ощущая тонкости воды, оно становится сущностью вкуса. Способность
ощущать вкус называется тонким элементом вкуса. Так разрастающееся
восприятиями Сознание становится семенем дерева с побегами различных
вкусов.

Они ощущают друг друга, и из-за этого появляется и разрастается
изменяющийся мир.

Затем Сознание, с присущими ему качествами осознания, воспринимает будущие формы земли и видит тонкий элемент земли, обладающий качеством запаха.

Это становится семенем дерева
будущей земли с ветвями разнообразных форм. Благодаря земле,
поддерживающей все эти формы, проявляется изменяющийся мир.


26–31. Возникнув по отдельности из чистого Сознания, тонкие элементы начинают сочетаться и развиваться сами в себе, подобно воде, смешивающейся с водой.

Так все эти элементы соединяются и разделяются вновь и вновь, более не существуя по отдельности до наступления великого всеобщего разрушения.

Все эти формы есть лишь чистое Сознание, пребывающее в пространстве Сознания, как огромное дерево баньян
существует внутри маленького семечка.

Все это появляется и проявляется
сотнями побегов, сверкнув лишь на мгновение в изначальной частице
Сознания, оставаясь только понятием.

Все формы есть только кажущиеся
видоизменения Сознания, которые остаются неизменным Сознанием.

Будучи полностью наполненными им, формы мгновенно получают
воплощение. Это все – соединение тонких элементов.

Осознающее бесформенное Сознание видит их как мельчайшие пылинки ощущений.


32. Несомненно, пять тонких элементов являются семенем этих миров.
Зерном мира становится сила майи, неотделимая от высочайшего Сознания.

Поэтому только нерожденное изначальное Сознание является основой, из которой появляется все богатство и разнообразие мира.


Такова сарга двенадцатая «О появлении этого мира» книги третьей «О создании» Маха-Рамаяны Шри Васиштхи, ведущей к Освобождению, записанной Валмики

Сарга 13. О появлении саморожденного.

Васиштха сказал:

1–3. В неизменном высочайшем Брахмане, в его абсолютном
равновесии, о Рама, невозникшие пространство, свет и тьма существуют как явь в чистой реальности Сознания.

Сначала в изначальном Сознании
благодаря способности к восприятию возникает качество воспринимаемого,
затем силой осознания создается мысленный образ.

Позже из соединения восприятия с воспринимаемым рождается воспринимающий джива, и с ним, в силу его увлеченности воспринимаемыми объектами, появляется чувство «я».


4–6. Затем, с развитием чувства собственной отдельности, формируется
осознающий интеллект, который обладает разумностью, осознавая тонкие
элементы.

Из-за уплотнившихся ощущений тонких элементов появляются материальные формы, и их плотное переплетение узнается как видимые миры.

Они появляются мгновенно или последовательно, подобно тому, как
появляются и пропадают приснившиеся во сне города и как в фантазии
вырастают и исчезают огромные леса в пустом пространстве.


7–8. Этот мир – густой лес, выросший из не брошенного в почву семени, для которого не нужны ни земля, ни вода, ни огонь, ни прочие материалы.

Затем изначальное чистое Сознание сотворит землю и все прочее, что остается самим чистым Сознанием, подобно тому как спящий сам создает город во сне и сам им является.


9–12. Древо мира произрастает из семени пяти тонких элементов,
пребывающих в этом мире. Семенем тонких элементов является неизменное
Сознание.

Каково семя, таков и его плод, поэтому мир есть только абсолютный Брахман, как и пять тонких элементов, пребывающих с начала творения в великом пространстве Сознания.

Материальный мир воображаем
и нереален, он проявляется силой Сознания как часть самого Сознания.

То, что возникает как мир из разросшихся пяти тонких элементов, есть
подобное пространству творение Атмана в самом себе, которое является самим Существованием.

Воистину, что наличествует, не будучи никогда созданным, то не существует само по себе.


13–17. Как может стать реальным то, что есть воображение по своей природе?

Если пять элементов являются Брахманом в силу единства их
природы с Брахманом, то как может быть реальным то, что по своей природе является воображенным?

Знай, что пять элементов, составляющих
все три мира, являются только самим Брахманом.

Как они появляются в начале творения, так и сейчас они остаются исключительно своей природой, Брахманом.

Поэтому они никогда не были рождены, и мир, состоящий из них, не может считаться рожденным.

Как несуществующий город, привидевшийся во сне, кажется существующим, будучи нереальным,
так в высочайшем пространстве Брахмана, в чистом Сознании, видится
ограниченное пространство сознания дживы.

По причине несуществования
пяти элементов в чистом Сознании все является чистейшим Сознанием.

То, что именуется отдельной личностью, возникает подобно пустоте в пространстве.


18–21. Слушай теперь объяснение того, как ограниченное отдельное
пространство дживы осознает тело.

Ограниченное пространство дживы,
пребывающее в высочайшем Брахмане, само подумало о себе: «Я есть искра
света сознания», – и ощутило себя таковым в пространстве Сознания
и словно бы стало таким.

Оно не существует, но кажется реальным, подобно воображаемой второй луне.

Ощутив себя этим, пространство ограниченного сознания стало видящим и видимым.

Оставаясь единым Сознанием, оно как
будто стало разделенным, как во сне можно увидеть собственную смерть.

Несколько уплотнившись, оно уподобилось отдельной искре.


22–27. Появившись из ощущений элементов и всего мира, отдельное сознание еще помнит свою сущность Брахмана и знает: «Я есть Он».

В силу осознанности в нем возникают понятия, подобные видениям собственных путешествий, совершенных во сне.

Так зарождается зачаток восприятия
формы, формируя то, что потом будет называться телом.

Обретя это ощущение, ограниченное сознание начинает понимать себя существующим внутри, оставив внешнее.

Так гора, отраженная в зеркале, видится внутри, оставаясь при этом снаружи.

И так же видится в колодце отражение тела человека или эхо слышится внутри пещеры.

Джива, или отдельное сознание,
видит сны и представляемое творение в мельчайшей пылинке и, пребывая
внутри воображаемой оболочки, продолжает осознавать себя.

В своем внутреннем пространстве ограниченное сознание само принимает формы интеллекта, ума, знания, реальности и всего прочего.


28–33. С ощущением «Я вижу» сознание как будто устремляется в пространство через два отверстия в оболочке, чтобы узреть то, что затем станет внешним.

То, чем оно видит, будет названо парой глаз;
то, что ощущает касание, будет кожей;
то, что слышит, станет ушами.

Ощущающее запах будет носом, а вкусом станет наслаждаться язык.

Это все видит в себе самом ограниченное сознание.

То, что движется, станет дыханием
и жизненной силой, оживляющей органы действия.

Так возникает творение – видимость форм, порожденная умом.

Из искры света появляется
тонкое тело, существующее в чистом Сознании, как пространство
в пространстве.

Брахман как будто становится нереальностью, которая кажется реальной.

Так появляется джива, отдельное сознание, которое вовлекается в творение.


34–38. Это ограниченное сознание есть тонкое тело, форма пространства ума. Оно видит воображенные им самим образы.

Кто-то ощущает себя миром, кто-то считает себя Создателем Брахмой, видя
и ощущая воображаемое будущее творение в себе самом.

Джива творит понятия пространства, времени, действия и материи и, создавая слова, связывает воображаемые понятия с этими названиями.

Это тонкое тело в иллюзии несуществующего мира проявляется как нереальность, подобно снящемуся полету в небе.

Так сам собой появляется нерожденный,
самосуществующий в самом себе Создатель. Это изначальный Создатель,
имеющий природу тонкого тела, Бог всех существ.


39–43. В этой иллюзии, существующей в виде творения, ничто не возникает, хотя кажется возникшим, ничто не рождается и отсутствуют видимые формы.

Есть лишь чистое пространство Брахмана, остающееся бесконечным пространством, как воображенный город существует и в то же время не существует.

Творение возникает, как ненарисованная
и нераскрашенная картина: оно не создано, не ощущаемо и нереально, хотя кажется реальным.

Без сомнения, Создатель Брахма и другие боги достигли освобождения по завершении великого цикла творения, и у Брахмы нет памяти о прошлом творении, которая могла бы стать причиной его
действий; потому этот мир считается таким же самопоявившимся, как
и Создатель.


44–46. То, что существует в материальном мире, является безначальным восприятием и пропадает при осознании его природы, как ощущаемая во сне материальность исчезает при пробуждении.

Когда осознается природа
Создателя как пространство чистого Сознания, мир, порожденный им,
воспринимается тем же Сознанием.

Как вода и ее текучесть различны только
на словах, так же творение не отлично от высочайшего Атмана.

Творение есть только видимость, оно остается всегда тем же Сознанием.


47–50. Воистину, вселенная сияет как чистейшее пространство Сознания.

Видимость мира есть заблуждение, возникшее само по себе
в спокойствии собственной сущности.

Не имея основы и не являясь основой,
не двойственный и не единый, мир возникает в Сознании, хотя при этом
ничего не появляется.

Существует только чистейшее пустое высочайшее пространство Сознания, в котором нет никакой сансары, а есть только то, что есть.

Здесь нет ни основы, ни качеств, нет ни видимого, ни видящего, ни вселенной, ни самого Брахмы. И никаких споров по поводу всего этого тоже нет.


51–53. Нет ни мира, ни его обитателей. Существует только абсолютная
неподвижность.

Есть только Брахман, сияющий в своей изначальной чистоте, – Сознание, существующее в себе само по себе благодаря своей осознанности.

Так по причине присущей ей текучести вода, оставаясь водой, кажется волнами.

Мир, будучи нереальным, ощущается как настоящий и пропадает по окончании иллюзии, как приснившаяся собственная смерть исчезает по окончании сна.

Или же можно считать, что мир по своей
природе является чистым Существованием, непрерывным, безначальным и бесконечным – чистым пространством истинного знания.


54. В высочайшем пространстве Сознания изначальный Создатель сам
в себе бесконечно проявляется как неизменная пустота Сознания; его тело тонко и нематериально.

Поэтому земля и прочие элементы не являются реальностью и никогда не возникали.


Такова сарга тринадцатая «О появлении саморожденного» книги третьей «О создании»

Сарга 14. О Брахме.

Васиштха продолжил:

1–2. Этот мир, состоящий из видимых объектов, таких как чувство «я»
и прочие, не был создан и потому не существует и сейчас. Все
существующее есть исключительно Брахман, высшее Сознание.

Само высшее пространство Сознания вначале постигает себя отдельным
сознанием, как волна появляется в спокойной неподвижности океана.


3–8. Пространство Сознания как будто начинает видеть в себе пространственное творение, которое тоже есть Сознание, как во сне понятия
спящего становятся горами и всем прочим.

Великая проявленная форма его
лишена материальности, она есть только тонкое тело, само чистое Сознание,
подобное пространству, неподвижное и похожее на видимость приснившейся горы или небесного города, как красочный образ армии, возникший в уме художника.

Это подобно множеству невырезанных фигур, существующих в огромной скале, или непроявленной статуе в гигантской
колонне пространства Брахмы.

Тот, кого именуют изначальным Создателем Праджапати, саморожденный в незапамятные времена, из-за отсутствия
прошлых карм возникает безо всякой причины.

По окончании великого разрушения вселенной все прошлые Создатели мира обрели освобождение. Откуда же взяться их прошлым кармам?


9–12. Создатель непостижим, будучи сущностью любых осознаний; он
видим и невидим, пребывая в себе самом; он не видимое и не видящий;
не творец, но является всем.

Он – сущность всех названий, и все живые существа возникают из него, как одна свеча зажигается от другой, как из
понятия возникает понятие, не имеющее материальности, но кажущееся
непустым, подобное изначальному понятию, или как в одном сне может
присниться другой.

Из отражения одного изначального помысла Создателя возникают все живые существа; в силу несуществования дополнительных причин они являются самим Создателем.


13–14. Когда отсутствуют сопутствующие причины, первопричина и ее
следствия не отдельны, и поэтому иллюзия мира не отлична от высшего
Брахмана.

Брахман является всем изначальным проявлением, проявление является творением.

Таким образом отдельное сознание является только Брахманом, потому что все материальные элементы нереальны.


Рама спросил:

15–17. Скажи мне, джива один или их бесконечно много? Или же он
един во множественности, состоя из множества существ и будучи подобным
горе из камней?

Тучи проливаются потоками дождей, озера порождают туманы, а раскаленный металл – искры. Но откуда берутся дживы?

Молю тебя, о мудрый, поведай мне об этих живых существах. Я понял это
в общем, разъясни мне детали для полного понимания.


Васиштха ответил:

18–20. Не существует даже одного отдельного сознания. Откуда же
взяться их множеству? Твоя речь лишена смысла, подобно прыжкам над
рогами зайца!

Нет ни одного ограниченного существа, ни множества их, о Рагхава! И нет никакой совокупности их, подобной горе.

Отдельное сознание – это только понятие, сопровождаемое множеством других понятий! Ни одно из них не существует, пусть будет твердой твоя
убежденность в этом.


21–24. Есть только чистейший Брахман – вездесущее незагрязненное Сознание, которое благодаря своему всемогуществу само воспринимается как все понятия.

Все это, имеющее форму или не имеющее, есть только последовательная видимость чистого Сознания, остающееся им самим,
подобно расцветающей лиане, остающейся собой.

Истина состоит в том, что
все является выражением реальности этого Сознания: джива, интеллект,
действие, ум, двойственность и недвойственность.

Только когда не постигнута высочайшая реальность, возникают разделения, но когда она понята, все становится самим Создателем!

При внимательном рассмотрении
непонимание пропадает, а не становится понятым.

25–27. Когда идешь посмотреть на тьму с лампой в руках, тьма рассеивается; так же и невежество пропадает при рассмотрении, а не становится понятным.

Поэтому сущность отдельного сознания дживы есть только сам Брахман, неделимый и неизменный, всемогущий
и безграничный, чья природа – величайшее Сознание.

Он – тончайшая суть всего; будучи вездесущим, он неотделим ни от чего. Что бы ни существовало в ощущении – все есть То.



Рама спросил:

28. О брахман, почему все дживы мира не объединяются в едином
порыве по желанию одного из них, если они едины как высшее существо?


Васиштха ответил:

29–31. Высшее существо есть Брахман – всемогущая абсолютная
сущность, проявляющаяся по своей воле, не имеющая различий и разделений.

Чего пожелает это великое Сознание, тем оно тут же становится, а вслед за желаниями возникает двойственность.

Потом создаются разделения двойственности и множественности джив, и так появляются различные действия, став как бы отличными.


32–34. Эти множественности не возникают как отдельности, но даже
если считать их возникшими, то они рождаются по изначальной воле
Брахмана, являющейся законом.

Когда желание дживы приносит результат, это происходит благодаря изначальной силе Брахмана, и никак иначе.

Если нет твердой опоры на силу его закона, собственными усилиями джива
не способен обрести желаемое.


35–39. Только Брахман есть высшее существо без начала и конца. Нет
никакого бессчетного множества отдельных отдельных сознаний.
По причине осознания видимого джива появляется и вовлекается в сансару.

Когда осознание пропадает, джива снова возвращается в изначальнуюн ераздельность.

Так постепенно или мгновенно ограниченное сознание осознает свою природу, как золото в огне очищается от примесей.

В сердце чистейшего пространства Сознания зарождается множество отдельностей, чья природа пространственна и которые нереальны, но кажутся реальными.

Такова удивительная природа Сознания.

Это удивительное свойство
Сознания, являющее иллюзию всего этого разнообразия будущих имен
и форм, известно как чувство себя, или ощущение своей отдельности.


40–42. Когда Сознание касается ума, который тоже является Сознанием,
ощущения мира отражаются в этом уме.

Будучи неизменным, Сознание
изменяется и разделяется только на словах.

Его кажущиеся изменения
неотделимы от самой природы Сознания и осознаются только благодаря
могуществу самого Сознания.

Только бесконечная внутренняя игра
Сознания, ощущающего свои проявления как объекты, представляется миром.


43–45. Собственной силой, которая тоньше пространства, Сознание
простирается повсюду и само видит в себе чувство «я».

Сознание ощущает чувство отдельности, сияющее в себе как отблеск на поверхности воды и пребывающее в мире.

Это удивительный фокус прекрасного фокусника, Сознания, являемого себе в самом себе. Только это и именуется вселенной.


46–48. Чувство собственной отдельности, воспринимаемое Сознанием, является только фантазией, о Рагхава; тонкие элементы и все остальное – это лишь Сознание.

Поэтому откуда взяться единству и двойственности?

Когда оставлены вопросы о причине кажущейся отдельности себя, откажись от неверных понятий о «себе» и «тебе».

То, что остается между существованием и несуществованием, и будет сутью смыслов.

Собственная реальность Сознания сияет в своей изначальной нераздельности, подобно чистому пространству, и более нам не известны понятия о реальном
и нереальном.


49–52. Вся вселенная, порожденная желанием, пуста, и так же пусты
небеса, обитель богов! Все это – лишь формы удивительного Сознания, нет
ничего помимо него.

Действия не отличны от самого действующего даже в том случае, если в нем есть части, и тем более это верно для неделимого Сознания.

Форма не имеющего имени Сознания, неосознаваемого и бесконечного, есть форма этого мира, проявление его движения.

Ум, интеллект, понятие о себе, существа и все материальные элементы; горы,
направления – все, составляющее мир, есть проявление чистого Сознания.


53–56. Знай, что мир – это способность Сознания осознавать. Без мира
нет и его осознания. Сознание было бы бессознательным в отсутствие мира.

Откуда взяться разнице между миром и его осознанием? Изумительное
изначальное проявление осознания сияющего Сознания в самом себе – это
то, что есть мир, состоящий из существ и элементов.

Как проявление силы и могущества Сознания, из осознания возникает чувство «я», которое станет
тем, что называют дживой, являющимся действующим проявлением.

Когда Сознание проявляется как осознанность, оно обретает имя в соответствии со своими действиями, разделяется собственными видоизменениями, становясь
иллюзорным в своей отдельности.


57–58. Нет различия между деятелем и действием, которые являются
волнениями Сознания. Волнение оборачивается действием, и оно же
называется человеком.

Джива, отдельное сознание – это осмысленное движением божественной осознанности, которая, становясь интеллектом, умом и чувствами дживы, как будто принимает разные формы.


59–60. Мир с причинно-следственными связями и прочим есть сияние
света Сознания, в котором нет никаких различий. Поэтому не существует
ничего, помимо этого Сознания.

Это Сознание знает истину: «Я неделимо,
меня невозможно разрезать, сжечь, пропитать влагой или высушить,
я неразрушимо, вечно, вездесуще и неподвижно».


61–62. Люди заблуждаются и спорят друг с другом, в спорах заблуждаясь еще более. Но мы, мудрые, вне заблуждений.

Когда видимые формы захватывают внимание, видятся разнообразные видоизменения.

В пространстве Сознания, осознаваемом мудрым, не возникает двойственности реального и нереального.


63–64. Весна Сознания расстилается ясным пространством и распускается цветами на древе Сознания, питаемого соками осознаваемых объектов.

Неизменное семя Сознания само по себе расцветает своим разнообразием, своим волнением как будто порождая ветер, остающийся самим Сознанием.


65–68. Собственным удивительным проявлением Сознание становится
водой, которая не рождена землей.

Собственным проявлением став пятью
элементами, оно становится разнообразными телами всех существ.

Сознание – незаходящий лунный свет, сияющий собственным светом осознания.

Своим проявлением Сознание сияет светом Сознания абсолютной реальности.

Когда по причине самоосознания само по себе пропадает осознание внешнего, остается только самоосознание; если в нем остается понятие непонимания, возникает состояние глубокого сна.

Само по себе в силу волнения неподвижной осознанности возникает в сознании огромное пространство осознания.

Сияние света чистого сознания – это мир,
который и существует, и не существует.


69–71. Мир есть лишь пустота недвойственного пространства Сознания,
и потому мир и существует, и не существует.

Великая форма сияния Сознания есть мир, который и существует, и не существует.

Мир – это волнение ветра Сознания, и потому мир и существует, и не существует.

Мир – это тьма тучи Сознания, и потому мир и существует, и не существует.

Мир – это свет солнца Сознания, и потому он и существует, и не существует.

Мир – это крошечная пылинка гигантской горы чистого Сознания.


72–75. Как жар присущ огню, а белизна – морской раковине, как неподвижность свойственна горе, а текучесть – воде, так мир относится к Сознанию.

Как сладость свойственна тростнику, сливки – молоку, холод –снегу, яркость – свету, так мир свойственен Сознанию.

Как масло присуще горчичному семени, волны – реке, сладость – меду, браслет – золоту, так этот мир присущ Сознанию.

Как аромат – цветку, плод – ветке, так этот мир относится к Сознанию.

Реальность мира – это только реальность Сознания; реальность мира – это тело чистого Сознания.


76–77. Здесь нет разделения и изменения, как в пространстве нет грязи,
поэтому этот мир есть только Сознание, Реальность.

Все три мира и существуют, и не существуют.

По причине отсутствия в Сознании
изменений в нем нет разделения реального и нереального, части и целого.

Разделение существует только на словах, как рога зайца.


78–80. Увы тем, кто погряз в понятиях, скрывающих истинное состояние! Нет здесь этого мира со всеми его горами, океанами, волнами, реками и божествами; есть только единое Сознание.

Зачем ошибаться, принимая его за что-то иное? Как все в горе является горой, так Сознание сияет своим светом в пространстве Сознания.

Оно включает в себя все, оставаясь в полном спокойствии, как прозрачный кристалл, отражающий объекты.

Нечистота Сознания возможна единственно на словах. Разделения
на существование и несуществование Атмана, тебя и меня вообще не существует.


81–85. Как многочисленные прожилки на листе не бывают отдельно от
листа, так этот мир существует в чистом Сознании, не будучи отличным от
него по своей природе, но отличаясь в ощущении.

Сознание есть изначальная причина всего огромного множества причин; ум по своей собственной природе является своей причиной, Сознанием.

В силу неосознаваемости Сознания его несуществование не доказывается
утверждением о его невосприятии, ибо известно: проявляется только то, что
есть, как из семени вырастает побег.

Как нет разделения в пространстве, так
три мира не отдельны в высочайшем Сознании, мой сын.

Все видимое есть чистое Сознание. Твердо усвой это, полностью поняв.


86. Когда мудрый произнес эти слова, третий день подошел к концу.
Вечером собравшиеся, поклонившись, разошлись для молитв и омовений,
свершаемых в соответствии с обычаями.

На следующий день с восходом
солнца, когда рассеялась тьма, все собрались снова.


Такова сарга четырнадцатая «О Брахме» книги третьей «О создании»

Сарга 15. Загробная история. О царе.

Васиштха продолжил:

1–2. Мир есть только пространство Сознания. Как в чистом
пространстве можно узреть воображаемое жемчужное ожерелье, так
существует и мир, будучи по своей природе пространством Сознания.

Все три мира возникают в Сознании как невырезанные фигуры в камне.

Но не только в каменной глыбе Сознания ничего не вырезано, но и резчик
отсутствует!


3–6. Как движение воды в океане по своей природе становится
быстрыми волнами, так видимый мир существует в высочайшем Сознании.

Лучи солнца, проникая сквозь щель в стене, принимают форму щели. Эти
лучи так же плотны по сравнению с видимостью мира, как горы массивны
и тяжелы в сопоставлении с пылинкой.

Мир сияет не своим светом, он
осознается единственно потому, что не отличен от Брахмана, как солнце
и его лучи, проходящие сквозь щель в стене, не отличны друг от друга, но воспринимаются отличными.

Эти миры хотя и воспринимаются, но их
природа – только пространство Сознания, в них нет материальности, как во сне или фантазии.

7–8. В этом мире, сущность которого – чистое пространство Сознания,
совершенно нет материальности, как нет никакой воды в реке, текущей
в пустынном мираже.

В этом нематериальном мире, напоминающем воздушный замок или ручей в мираже, все есть только видимость, основанная на заблуждении.

9–13. Чем можно измерить иллюзии миров, явившихся во сне? Само
пространство сознания проявляется как множество видимостей, в которых
нет материальности.

Только в отсутствие верного понимания может быть воспринято то, что называется миром. В действительности нет разницы между смыслом слов «мир» и «Брахман».

Мир относится к невообразимому
Сознанию, как свет солнца относится к небу, как тонкое облако – к мысли
о нем.

Как иллюзорный город, приснившийся во сне, и мир бодрствования очевидны для наблюдателя, также очевидны и этот мир, и мир воображаемый, хотя оба являются иллюзией.

Поэтому мир есть невоспринимаемое Сознание, лишь пустое пространство.

13–16. Знай, что «пространство» и «мир» – пустые слова, означающие одно и то же, их сущность – Сознание.
Поэтому видимый мир вообще
никогда не возникал.

Мир в высочайшем пространстве существует, как то, что есть, – непроявленное Сознание, не имеющее названия.
Мир в высочайшем пространстве Сознания есть само нераздельное пространство Сознания.

Он не занимает даже того места, какое занимает крошечная пылинка.

Его природа – чистое пространство Сознания, лишенное всякой материальности, как воздушный замок в чистом пространстве, являющийся самим пространством.


17. Теперь внимай истории о храме, ублажающей слух. Постигнув ее
смысл, ты успокоишь все сомнения ума.


Рама сказал:

18. О брахман, чтобы укрепить мое правильное понимание, расскажи
мне во всех подробностях эту историю о храме, которая способствует
пробуждению!


Васиштха продолжил:

19–24. Жил однажды на земле великолепный царь Падма, украшение
своего рода, мудрый и имевший много детей.

Он следовал традиции и закону, как океан уважает границы своих берегов. Он разметал своих врагов, как солнце разгоняет тьму.

Для лотоса своей жены он был нежной
луной, для сухой травы порока – пожирающим ее пламенем. Он был
надежной горой Меру для собрания мудрых; его слава и богатство сияли
подобно луне, отражающейся в океане существования; он был озером для
лебедей благородных качеств и солнцем для лотосов чистоты.

В сражении он был ветром, заставляющим дрожать противника; он был львом для слона ума; он был хорошо осведомлен во всех науках и был воплощением всех прекрасных качеств.

Он был тверд и терпелив, как гора Мандара, которой боги и демоны взбивали океан; он был весной для множества прекрасных
цветов, а красотой был подобен богу любви.

Он был ветерком для прекрасных лиан развлечений, Вишну в смелых предприятиях, луной для благородных лотосов, огнем для плюща дурных склонностей.


25–30. У этого царя была прекрасная и любимая жена по имени Лила.

Окруженная всевозможным почитанием, счастливая и благословенная, она
была воплощением богини Лакшми на земле.

Она достигла всего, ее голос
был сладким, походка – легкой и приятной, а улыбка напоминала вторую
луну. Ее лицо, подобное белому лотосу, обрамляли черные локоны; ее
телосложение было совершенным, а ее движения были похожи на изгибы
золотого лотоса.

Она выглядела как игривая лоза, покрытая множеством пышных соцветий и наполненная соками. Ее руки были словно молодые ветви с распустившимися цветами, и вся она была восхитительна и сладка,
как мед.

Ее чистое и прекрасное, как лебедь, тело давало прохладу своим прикосновением, подобным прикосновениям к водам святого Ганга.

Ради услужения мужу она была воплощенной Рати, спутницей бога любви Камы, который дарит все наслаждения.


31. Когда муж был в печали, она грустила; когда он радовался, она радовалась с ним; когда он размышлял, она задумывалась. Красавица была
отражением царя, но когда он сердился, она лишь изображала страх.


Такова сарга пятнадцатая «Загробная история. О царе» книги третьей «О создании»

Сарга 16. Загробная история. Печаль царицы.

Васиштха продолжил:

1–8. Царь и его несравненная жена, земная нимфа, наслаждались
искренней взаимной любовью. Они блаженствовали в обществе друг друга
в садах, в лесах и густых зарослях; в гуще акаций и в беседках, заросших
цветами; на полянах, увитых лианами; на ложах во внутренних садах; в цветочных аллеях, на качелях в весенних парках.

Они предавались утехам
в прудах, покрытых лотосами; на холмах, поросших сандаловыми деревьями; в сени деревьев кальпа и могучих деревьев кадамба и под деревом ним; в цветущих зарослях сладкого жасмина и тропических мимоз и в гуще весенних лесов под голоса кукушек; на покрытых лесами и мягкой свежей травой холмах, где бегущие ручьи образуют водопады, искрящиеся дождями звездных брызг; в горах среди россыпей драгоценных камней; в обителях риши и мудрецов, в отдаленных священных ашрамах; среди
цветущих лотосов и белых водяных лилий; в густых лесах, полных цветов
и плодов.


9–13. Они наслаждались жизнью, как молодые и прекрасные боги,
испытывая друг к другу сильнейшую, нежную, взаимную, переполняющую
обоих любовь.

Они разгадывали загадки и головоломки, забавлялись общением жестами, рассказывали друг другу истории, играли в шахматы и другие игры.

Они развлекались танцами и историческими представлениями, внимательно изучали поэмы.

Они проводили время то
в городе, то в деревне, посещая разные места и события.

Убранные цветочными венками и гирляндами, со многими украшениями, игриво танцуя, они наслаждались, исполняя самые разные желания друг друга и испытывая различные эмоции.

Они жевали листья бетеля со свежим
шафраном и камфарой и скрывали на своих телах царапины – следы своей
любовной страсти, прикрывая их роскошными лианами и цветочными
гирляндами.


14–17. Они играли в догонялки и прятки, забрасывали друг друга цветами, развлекались дома, раскачивая друг друга на цветочных качелях
и в гамаках.

Они путешествовали на лодках, катались на запряженных слонах, лошадях, буйволах и верблюдах, играли в воде, обдавая друг друга брызгами. Они проводили время в песнях и танцах, ритмично двигаясь в красивых костюмах, слушали песни и истории и наслаждались музыкой лютни и тамбурина.

Радостные и веселые, как весенние цветы, они счастливо проводили время в садах, на берегах рек, среди деревьев, на
украшенных улицах, во дворцах и их внутренних двориках.


18–22. Так, проводя жизнь в удовольствиях и счастье, любимая
спутница царя однажды задумалась, наморщив свои прекрасные брови.


Она начала рассуждать:

Мой любимый муж, царь страны, для меня дороже жизни. Каким
образом счастье и радость моей жизни мог бы оставаться молодым,
не старея и не умирая?

Как бы я сама, оставаясь красивой и молодой, с высокой грудью, могла бы сотни долгих юг любить моего мужа среди лотосов?

Для исполнения этого желания я готова соблюдать все возможные аскезы, мантры и практики в надежде, что мой луноликий царь не будет стареть и умирать.

Я отправлюсь к мудрым дваждырожденным брахманам,
владеющим глубокими знаниями и мудростью, к стойким аскетам, дабы
узнать, как человек может избежать смерти.


23–24. С такими мыслями царица созвала мудрых дваждырожденных и,
приветствовав их, с поклонами спросила, как можно достичь бессмертия.

Но все время мудрецы отвечали:

О царица, с помощью практик аскетизма, мантр и успокоения ума завоевываются любые цели, однако бессмертия достичь невозможно!


25–29. Услышав это из уст дваждырожденных, царица вновь предалась раздумьям, страшась разлуки со своим любимым:

Если судьбой суждено, что я умру раньше своего мужа, тогда я избавлюсь от всех страданий и обрету счастье в Атмане.

Но если мой муж
почиет первым, пусть даже это произойдет через тысячу лет, тогда
я постараюсь, чтобы его дух не покинул этот дворец.

Если дух моего мужа будет жить здесь, во дворце, в своих личных покоях, то я, всегда ощущая его присутствие, буду счастлива.

Поэтому я сейчас же начну молиться богине мудрости Сарасвати и буду угождать ей мантрами, постами и практикой успокоения ума, пока не заслужу ее благословления.


30–33. Так решив, эта лучшая из женщин, ничего не сказав своему
мужу, начала свои настойчивые практики, проводимые в соответствии
с писаниями.

Она ела раз в три дня, прилежно поклоняясь богам,
дваждырожденным, учителям, мудрым и знающим. Она совершала
омовения, раздавала милостыню, непрерывно выполняла аскезы и практики созерцания, с примерным поведением и полной верой в успех задуманного преодолевая препятствия.

При этом в нужное время, с должным старанием, в соответствии с писаниями и порядками она радовала своего мужа,
который ни о чем не догадывался.


34–35. Непрерывно и с усердием царица исполняла свои суровые практики. Стремясь к своей цели, она выполнила сотню троеночных поклонений.

После сотни троеночных поклонений и благочестивых молитв,
удовлетворенная ее усилиями, богиня красноречия Сарасвати явилась перед
ней и заговорила.


Сарасвати промолвила:

36. О дитя, я весьма довольна твоей непрерывной аскезой и любовью
к мужу. Объяви свое желание, и оно исполнится.

Царица сказала:

37–38. Приветствую тебя, о луноликая, разрушающая своим светом
заблуждения рождения и старости!

Возношу тебе приветствия, о солнечное
сияние, от которого бежит слепота и исчезает неведение сердца!

О божественная мать, матерь всего мира! Молю тебя, исполни два моих
пожелания, о чистейшая богиня!


39–40. Первое такое: когда мой муж умрет, пусть его дух, о моя
божественная мать, не покинет свои покои, расположенные в этом дворце.

Второе желание такое, о великая богиня: я прошу, чтобы, когда бы я ни
молилась тебе, ты бы всегда благословляла меня своим присутствием.


41. Выслушав желания царицы, Мать всей земли сказала: «Да будет по-
твоему», – и пропала, как поднявшаяся волна сливается с океаном.


42–43. Царица, получившая благословение богини, была переполнена
радостью и блаженством, как радуется олениха, заслышав звуки музыки.

Недели, месяцы, времена года проходили друг за другом, и вращалось на
оси лет колесо времени со спицами дней, подталкиваемое летящими мгновениями.


44–49. Как пропадают жизненные соки в сухом осеннем листе, так
однажды проявленное сознание покинуло тело царя. Когда от жестокой
боевой раны он скончался в своих покоях, царица погрузилась в глубокие
страдания, как лотос вянет во время засухи.

Бутон ее губ побледнел от
ядовитого веяния скорбных вздохов; казалось, она сама близка к смерти,
словно лань, раненная стрелой охотника.

Огонь ее жизни потух со смертью
мужа, как весь дом погружается во тьму, когда прекращает гореть светильник.

Она скоро истаяла, утратив присущую ей юную свежесть, как быстрая полноводная река, высыхая, становится мутной и грязной.

Она то горестно причитала, то замолкала, как безгласная. Несчастная царица
призывала свою смерть, словно белая лебедь, потерявшая супруга.


50. Небесная богиня Сарасвати увидела безмерные страдания
тоскующей женщины, и ее милосердие было подобно дождю для рыбы, что
задыхается в пересыхающем пруду.


Такова сарга шестнадцатая «Загробная история. Печаль царицы» книги
третьей «О создании» Маха-Рамаяны Шри Васиштхи, ведущей к Освобождению, записанной Валмики.

Сарга 17. Загробная история. Несуществующее царство.

Сарасвати сказала:

1–3. Мое дитя, покрой тело своего мужа грудой цветов и поддерживай
его в таком состоянии. Ты снова обретешь супруга: цветы останутся
свежими, и его тело не будет разрушаться. Твое замужество скоро
возобновится. Его живая душа, прозрачная как пространство, никогда
не покинет эти дворцовые покои.


Васиштха продолжил:

4–7. Чернобровая царица услышала эти слова и ободрилась вместе со своим окружением, как измученный лотос радуется воде.

Засыпав тело мужа множеством цветов, она почувствовала некоторое облегчение, как нищенка рядом с сокровищем.

В полночь того же дня, когда все окружение погрузилось в сон, ничего не слыша, она молилась богине знания чистым сосредоточением своего ума, пребывая в печали в покоях дворца.


Явившись, богиня вопросила:

8. Мое дорогое дитя, почему ты вспомнила обо мне? Почему ты
страдаешь? Иллюзия сансары – глупость, подобная воде в мираже.


Лила спросила:

9. Скажи, где сейчас находится мой муж, каков он и что он делает? Не видя его рядом с собой, я не могу жить.


Сарасвати ответила:

10–12. Есть три типа пространств: пространство ума, пространство
чистого Сознания и материальное пространство.

Знай, о красавица, что пространство чистого Сознания – самое тонкое и пустое из них.

Твой муж находится в пространстве чистого Сознания, будучи неделимым с ним.

Хотя он и не существует здесь, но там его можно видеть и потому воспринимать.

Знай, то, что остается в середине, когда ограниченное сознание передвигается из одного места в другое, и есть пространство Сознания, о красавица.


13–14. Если ты отречешься полностью от всех мыслей, ты, без сомнения, обретешь состояние истины и понимания сущности всего.

Это достигается полным осознанием несуществования мира, и никак иначе, но
ты, красавица, получишь это по моей милости.


Васиштха сказал:

15–16. Произнеся это, богиня вернулась в свою высочайшую божественную обитель, а Лила без усилий погрузилась в нирвикальпа самадхи, глубокое сосредоточение безо всех отвлечений.

Она в одно мгновение оставила клетку ощущения своей отдельности и собственное тело, попав в пространство Сознания, как взлетевшая в небо птица оставляет гнездо.


17–21. Оказавшись в этом пространстве, царица увидела здесь своего
мужа, окруженного другими царями и раджами.

Он восседал на троне, покрытом львиной шкурой, а окружающее его собрание приветствовало его криками: «Да здравствует царь!» – и оказывало ему всевозможные почести.

Царский дворец был украшен флагами и цветами, у главного восточного
входа расположились во множестве мудрецы, дваждырожденные и риши.

У южного входа собрались в большом числе цари и правители, у западных
ворот – прекрасные женщины.
У северного входа сгрудились слоны, лошади и колесницы.


21–25. Один из слуг доложил царю о войне на юге, о боевых действиях,
начатых царем Карнаты в восточных странах, о победе царя Сураштры над
всеми варварами на севере и о том, что весь народ Танганы захвачен царством Малы.

Здесь же принимали посла Ланки, прибывшего с гор, что расположены на берегу южного океана.

Сиддхи с горы Махендра, что на
восточном берегу, описывали небесный Ганг; посол с северных берегов
рассказывал о Гухьяке, хранителе богатств.

Посланцы с восточного берега
океана описывали закат; бесчисленное количество различных правителей
в превосходных одеждах заполняли весь двор.


26–28. Брахманы читали мантры у жертвенных костров, и их голоса
заглушала музыка. Звукам хвалебных од придворных поэтов вторили
трубные крики слонов. Шум речи и песнопений поднимался к небесам;
в воздухе плавали клубы пыли, поднимаемой множеством лошадей, слонов и повозок.

Наполненный запахами цветов, камфары и благовоний, дворец походил на душистую гору. Во дворе было не счесть подарков, доставленных со всех концов света.


29–30. Слава и величие царя были подобны облаку душистой камфары,
сияющей горе, достигающей небес, соединяющей землю и небесный рай
и затмевающей своим блеском свет солнца.

Правители были вовлечены
в исполнение возвышенных и благородных обязанностей и в решение
повседневных вопросов; лучшие строители планировали возведение новых городов.


31–33. Усердная в практиках царица, будучи пространством, легко,
подобно туману в воображаемом лесу, переместилась в приемные покои
царя, состоящие из пространства.

Она находилась прямо перед присутствующими, но они ее не замечали, поскольку она была подобна
воображаемой девушке в голове мечтателя.

Они не видели ее, хотя она была
прямо перед ними, как невозможно увидеть воздушный замок в фантазиях
другого человека.


34–37. Она узрела рядом с царем всех своих былых придворных и слуг,
как будто попавших сюда из их города.

Те же места и те же дела, те же
юноши и те же дворцовые девушки, те же самые советники и придворные,
те же правители и те же ученые, те же поэты и те же слуги.

Здесь были пандиты, друзья и жители – те же и одновременно другие; дела и занятия –такие же, но другие.


38–40. Был полдень. Место, наблюдаемое царицей, со всех сторон
окружал густой лес, на небесах были солнце, луна и облака, и ветер далеко
разносил разные звуки. Она видела земли, деревья, реки, горы, леса, города,
деревни и другие поселения.

Царю было всего шестнадцать лет, он оставил свои прошлые годы и старость; он был весел и юн, окруженный свитой
и всеми горожанами.


41–44. Увидев все это, прекрасная царица обеспокоилась: не мертвы ли
все обитатели их города.

По благословению богини Сарасвати она снова вернулась в свои старые покои. Там она узрела тех же людей спящими
в ночи.

Царица разбудила глубоко уснувших служанок и, пожаловавшись на
свое беспокойство, приказала созвать собрание: «Если я буду рядом
с великим троном моего мужа и увижу своих подданных, тогда мое сердце
успокоится, и никак иначе».


45–48. По ее приказу все царское окружение было разбужено,
и постепенно все занялись своими обычными делами.

Стражники были посланы пробудить жителей города и придворных с тем, чтобы они начали повседневную работу, как будто солнце уже взошло над землей.

Слуги прилежно вымыли зал для собраний, как осенью ветер очищает небо от тяжелых дождевых туч. В покоях зажгли множество ламп, и они разогнали
тьму, сияя, как созвездия на небе.


49–53. Вскоре зал заполнился толпами людей, как океаны, иссушенные
при разрушении мира, наполняются водой во времена изначального
творения. Благородные советники и управляющие областей заняли свои
места, как локапалы, защитники мира, при возникновении трех миров
занимают свои позиции, соответствующие сторонам света.

Ветра, которые охлаждала роса нанесенной повсюду камфары, разносили густые ароматы раскрывшихся лотосов. Стража в белых одеждах стояла у стен, как обожженные солнцем облака, окружающие вершины гор.

Множество цветов рассыпалось по земле, разгоняя тьму своим сиянием, как охапки звезд, низвергнутые с небес могучими ветрами.


54–56. Царские приближенные наполнили двор, как лебеди – озеро,
заросшее цветущими лотосами. Лила села на золотой, богато украшенный
трон, стоящий подле огромного трона царя, – великолепная, как богиня
любви в сердце своего супруга.

Она узрела всех принцев такими, какими
видела их и ранее, всех учителей, благородных жителей, друзей,
придворных, приближенных, родственников и прочих.


57. Увидев всех такими, как и прежде, царица была чрезвычайно
счастлива. Она сияла, как полная луна, убедившись, что все приближенные
царя по-прежнему живы.


Такова сарга семнадцатая «Загробная история. Несуществующее царство» книги третьей «О создании»

Сарга 18. История о Лиле. Об иллюзии мира.

Васиштха сказал:

1. «Я рада! Хватит печальных мыслей, приносящих страдания», –
сказала Лила и, распустив жестом присутствующих, поднялась со своего
трона.


2–6. Пройдя в покои дворца, она вошла в комнату своего мужа, засыпанного цветами, и задумалась:

Какая удивительная иллюзия!

И город, и все эти люди, окружающие меня, находятся и здесь, передо мной, снаружи, и в ином пространстве, внутри. Даже горы, опоясанные лесами, здесь такие же, как и там! Увы!

Все это только великая игра майи!

Как гора, находящаяся снаружи, видится
внутри зеркала, так же и этот мир ощущается и внутри зеркала сознания,
и вовне его.

Но какое творение – иллюзия, а какое – истинное?

Несомненно, я с почтением расспрошу об этом богиню Сарасвати.


7–8. Приняв такое решение, она начала молиться богине и вскоре увидела ее перед собой в образе молодой девушки.

Усадив богиню на прекрасный трон, Лила села подле нее на землю и спросила о великой истине.


Лила сказала:

9–10. Будь благосклонна, о богиня, ведь высшие не отвергают несчастного. Тобой с начала мира установлены лучшие из законов бытия.

Поэтому, о великая богиня, ответь на вопрос, который я тебе задам.
Благослови меня своей милостью.


11–14. Зеркало для того, что называется миром, чище пространства и столь огромно, что чистейшее пространство, раскинувшееся на миллионы миллионов йоджан, – лишь крошечная его частица.

Это зеркало, называемое
Сознанием, сияет светом слов писаний, оно неосознаваемо, тонко, спокойно,
блаженно и нераздельно. В нем отражаются полностью проявленными
направления, время, создание, пространство, свет и последовательности
событий.

Это замечательное отражение трех миров существует и внутри, и снаружи. Но какое из отражений реально, а какое – нет?


Богиня спросила:

15. Красавица, скажи, что ты именуешь реальностью творения и что
называешь нереальностью?


Лила ответила:

16–17. То творение, где я сейчас нахожусь и где ты, о богиня-мать,
пребываешь, и есть реальное творение.

Я так понимаю, о божественная! Тот
мир, где сейчас находится мой муж, нереален. Я думаю, это пустота, где нет
пространства, времени и всего остального.


Богиня сказала:

18. Нереальное никогда не может возникнуть из реального творения,
ибо следствие не может быть отдельным от причины.


Лила сказала:

19. Но, о божественная мать, мы видим, что следствие может отличаться от причины! Глина не способна удержать воду, а горшок, изготовленный из нее, может!


Богиня ответила:

20–23. В силу сопутствующих причин следствие может несколько
отличаться от главной причины.

Скажи мне, есть ли причина существования того мира твоего мужа среди материальных элементов – земли и прочего?

Что порождается материей, то материально, о красавица.

Если тот мир нереален и происходит из этого, откуда здесь взяться реальной земле?

Каковы здесь могли бы быть сопутствующие причины?

Если же при видимом отсутствии непосредственных причин возникают сопутствующие причины, тогда предшествующая непосредственная причина есть, хотя она и не видима. И никак иначе. Это известно всем.


Лила сказала:

24. О богиня! Я думаю, причина того мира – это память о моем муже,
разросшаяся и ставшая творением! Воспоминание стало причиной творения
и уверенностью в нем.


Богиня ответила:

25. Память имеет природу пространства, и все, порожденное пространством, будет таким же. Хотя мир твоего мужа воспринимается существующим, он есть только пространство.


Лила сказала:

26. Как мир моего мужа возникает, будучи памятью, состоящей из пространства, так же и этот мир есть только видимость, я думаю.


Богиня произнесла:

27. Таков нереальный мир твоего мужа, который является только видимостью, и я знаю этот мир здесь таким же, дитя.


Лила спросила:

28. Скажи мне, дабы уничтожить невежество по поводу этого мира: как
из этого творения явился мир моего мужа, бесформенный и иллюзорный по
своей природе?


Богиня ответила:

29–32. Внимай моему рассказу о том, как это творение возникает из предыдущей памяти, которая по своей природе есть заблуждение, подобно тому, как появляется заблуждение сновидения.


Однажды где-то в пространстве Сознания существовал храм сансары, покрытый сверху чистым небом, как куском стекла.

Гора Меру – столб, поддерживающий
этот храм, украшенный вырезанными изображениями локапалов,
защитников мира; четырнадцать уровней существования – его комнаты; три
мира – рвы вокруг него; солнце – лампа в этом храме.

Комья земли были в нем горами, в ущельях которых было полно муравьиных куч, кишевших живыми существами.

Это была обитель владыки своих людей, старого Брахмы, со множеством сыновей.


33–36. Там было множество существ, запутавшихся, как шелковичные
черви, в собственных ограничениях;

сверху было небо, снизу – черная
земля, и раздавалось гудение туч комаров-сиддхов, наполнявших небеса.

Углы храма были заплетены густой паутиной дыма, который был облаками,
и пчелы небесных колесниц сновали под бамбуковой крышей, где гуляли
ветра.

Множество игривых богов и демонов носилось и забавлялось, играя,
над городами, деревнями и домами, которые были просто различными вещами и инструментами внутри храма.

Капли и лужи воды в нем были
озерами, морями и реками; в разных частях этого блистающего мира были
и рай, и преисподняя, и земля.


37–38. Где-то здесь, в дальнем уголке пространства, в долине между
гор, бывших комками грязи, располагалась одна горная деревня.

Там, среди лесов, гор и рек, подле своего священного огня, с женой и детьми жил
дваждырожденный брахман, не болея, питаясь молоком, не страшась даже
царя и привечая странников и гостей в соответствии с законами дхармы.


Такова сарга восемнадцатая «История о Лиле. Об иллюзии мира» книги третьей «О создании»

Сарга 19. История о Лиле. Смерть брахмана.

Богиня сказала:

1–4. Этот брахман был сходен с известным Васиштхой своей жизнью,
внешним видом, делами, знаниями, достоинством и силой, но не обязанностями при царском дворе.

Его тоже звали Васиштха, и у него
была жена по имени Арундхати, прекрасная и луноликая, подобная
небесной Арундхати на земле.

Она была такая же, как и известная
Арундхати, в жизни, красоте и одеждах, делах и знании, достоинстве
и судьбе, но отличалась от нее чистотой ума. Неподдельной любовью
и преданностью, грациозными движениями она была подобна прекрасному сияющему лотосу. Для Васиштхи она была всем в этой жизни.


5–9. Однажды, сидя на вершине холма на траве среди сосен, Васиштха увидел внизу пожелавшего заняться охотой царя, в сопровождении многочисленной свиты и огромной армии, издававших шум, как будто желая сотрясти гору Меру.

Трепещущие опахала и развевающиеся флаги искрились лунным светом и были подобны ожившему, увитому
качающимися лианами лесу, над которым раскинулось небо из мозаики
множества белых зонтов.

Лошадиные копыта вздымали с земли тучи пыли, наполнившие воздух; слоны с высоко поднятыми хоботами трубили и несли на своих спинах узорчатые башни.

Все живые существа разбегались
в разные стороны от великого шума, повсюду сияли золотые украшения
с драгоценными каменьями.


10–13. Увидев царя, брахман подумал:
О, как прекрасна жизнь царя! Она наполнена всеми возможными
наслаждениями!

Буду ли я когда-нибудь царем всей земли, обладающим всеми этими армиями, колесницами, слонами, конями, флагами и опахалами?

Когда я, утомленный любовными утехами, буду вдыхать сладкие ароматы жасмина и душистого манго, исходящие от женщин моего гарема?

Когда я сделаю счастливыми и как будто сияющими лунным светом
лица женщин города, умащенные камфарой и сандалом? Когда слава обо
мне разлетится по всему свету?


14–15. С тех пор мудрого не оставляла эта мысль, но он продолжал, как
всегда, прилежно и без лени выполнять свои обязанности, пока длилась
жизнь. Как от заморозков замерзает вода и увядают лотосы в пруду, так
и этот дваждырожденный однажды постарел.


16–18. Когда он стал близок к смерти, его жена погрузилась в глубокую
печаль, как от жара солнца вянет цветок, время которого прошло.

Она поклонялась мне, как и ты, красавица, и, постигнув, что бессмертие
недостижимо, взмолилась мне о таком желании: «О богиня, пусть душа
моего умершего мужа не покинет эту комнату!» Поскольку речь шла лишь
о ее иллюзии, я даровала ей исполнение этого желания.


19–23. Скоро мудрый умер, подчиняясь силе времени, и остался в пространстве комнаты как тонкий дух.

Хотя его тело было только пространством, он стал великим царем силой своих многих прошлых желаний.

Он превратился в могучего покорителя всей земли, силой подчинил себе рай и милостью защитил преисподнюю, став правителем всех трех миров.

Он был огнем разрушения для леса своих врагов, богом любви –для женщин; для ветров искушений он был самой горой Меру, а для лотосов мудрых садху – сияющим солнцем.

Он как в зеркале отражал в себе все
писания; для нуждающихся стал деревом, исполняющим желания; был опорой для достойнейших из дваждырожденных и полной луной, сияющей нектаром дхармы.


24–27. Когда дваждырожденный умер, он оставался в виде тонкого незримого тела в пространстве своего сознания, пребывая в своих дворцовых покоях.

Жена этого брахмана в тяжкой скорби крайне исхудала и почернела, как стручок фасоли, и от горя ее сердце разорвалось.

Она умерла вслед за своим мужем и, оставив свое тело далеко позади, в тонком теле воссоединилась с ним. Она устремилась к мужу, как полноводная река, и ее печали прекратились, как у цветка с наступлением весны.


28. Ныне минуло восемь дней со дня смерти этого брахмана, чья душа
остается в селении, в долине между гор.

Там есть дома, принадлежавшие
этому дваждырожденному, его земли, накопленные им богатства и все
прочее.


Такова сарга девятнадцатая «История о Лиле. Смерть брахмана» книги третьей «О создании» Маха-Рамаяны Шри Васиштхи, ведущей к Освобождению, записанной Валмики.

Сарга 20. История о Лиле. О высочайшей истине.

Богиня сказала:

1–2. Этот дваждырожденный, ставший царем, стал теперь твоим мужем.
А ты, красавица, – его супруга, которую звали прежде Арундхати. Здесь вы
снова стали мужем и женой и правите царством на земле, подобно паре
молодых лебедей или Шиве и Парвати.


3–5. Я тебе рассказала все о прошлом творении, чтобы показать:

джива – это только пространство, и его реальность – заблуждение. В силу
отражения изначального заблуждения в пространстве Сознания возникает
это заблуждение.

Будь оно реальным или нереальным, это приводит к разделению вашего существования.

Поэтому, является ли материальность
творения заблуждением или нет, только само творение, и ничто иное, разворачивает бесконечные восприятия объектов.


Васиштха сказал:

6. Выслушав богиню, Лила на некоторое время замерла, широко распахнув глаза от изумления, пытаясь осознать услышанное, а затем заговорила.


Лила произнесла:

7–12. О богиня, ты говоришь удивительные вещи! Как такое может
быть? Где душа этого дваждырожденного в своем доме и где мы?

Весь мир: эта земля, эти горы и все направления – как все это может появиться в доме, где находится мой муж?

Это то же самое, что сказать: обезумевший слон связан в горчичном зерне, или в крошечной пылинке комар сражается со стаей львов, или гора Меру поместилась в семени лотоса, и ее проглотила маленькая пчела, или павлины начинают прекрасный танец, услышав гром из грозовых облаков в чьем-то сне!

Не может такого быть, о богиня всех
богов, что и земля, и горы находятся внутри дома. Этого просто не может
быть! О богиня, обладая ясным пониманием, объясни мне, как это так!

Ведь по твоей милости великомудрые не терзаются более сомнениями.


Богиня ответила:

13–15. Я не говорю глупостей, о красавица. Поэтому слушай внимательно объяснения того, что сказано. Ни я, ни другие боги не преступают законов. Я сама поддерживаю порядок, когда его нарушают.

Если я буду преступать установленные законы, кто другой за них постоит?

Это огромное царство есть по сути только пространство, и оно существует
в пространстве сознания того мудреца, что живет в деревне и остается и сейчас в своем доме.


16–18. Прошлое забыто вами, и память о нем появилась иным образом,
как во сне умирает память о бодрствовании, о красавица!

Как привидевшаяся во сне вселенная или воображенные три мира, как описанная
в повествовании битва или как вода в пустынном мираже – эта земля, с ее
горами, лесами и городами, находится в доме того брахмана, как в воображении или в зеркале.


19–21. Материальность творения не существует, но представляется
настоящей.

Это реальность проявления чистого пространства Сознания, кажущегося заключенным в оболочку материального.

То, что называют памятью, также нереально, поскольку возникает из нереальности, подобно тому, как волны в мираже так же нереальны, как и сам мираж.

Твой дом не существует, он – только пространство! Знай, что ты, я и весь мир – лишь чистое пространство Сознания, и ничего более!


22–24. Эта непрерывная цепь сновидений, заблуждений, воображения
и ощущений является главным доказательством, понимание которого
приводит к пробуждению, подобно яркой лампе.

Душа дваждырожденного
пребывает в доме брахмана, и в пространстве его собственного сознания
находится вся земля с океанами и лесами, как пчела в цветке лотоса.

Весь этот мир, со всеми городами, всеми созданиями и прочим, существует где-то
в крошечном уголке пространства сознания брахмана, как иллюзия, зримая
в пустом пространстве.


25–26. Тот дом так и остался в том городе, о красавица! И что с того?

Множество миров умещаются внутри пылинки! В каждой частице чистого
Сознания имеются миры. Воистину, какие могут быть в этом сомнения?


Лила спросила:

27. О богиня, тот дваждырожденный опочил восемь дней назад, но мы
с моим мужем живем уже долго. Как это может быть?


Богиня ответила:

28–30. О Лила, как у пространства нет протяженности, так не существует протяженности и у времени.

Слушай, я объясню тебе, как это происходит.

Поскольку ощущение сотворенного мира есть только воображение, то и переживаемые момент или эпоха – только воображение.

Мгновение, эпоха, целый мир, ты и я существуем как иллюзии Сознания.

Я разъясню ее последовательность, слушай меня внимательно.


31–36. В одно мгновение ограниченное сознание ощущает иллюзорную
смерть и, забывая о прошлом, видит иной мир, о красавица.

Затем в один миг, будучи лишь формой пространства в пустом же пространстве, джива думает: «Я здесь, в таком окружении».

Он видит свое тело с руками, ногами
и всем прочим. Каким он вообразил это тело, таким он его и видит. «Это
мой отец, а я его сын», «Мне столько-то лет», «Это мои любимые
родственники», «А это мой родной дом», «Я родился», «Я ребенок»,
«Я вырос», «Все мои родственники – такие как есть» – эти представления
и у тебя самой, и у всех остальных появляются как бы из уплотнившегося
пространства ума, в котором так возникает разделение сансары.


37–40. Ничто не рождается, есть только чистое пространство Сознания.

Как видимое во сне является лишь сознанием видящего, так и все видимое
наяву есть только Сознание.

Благодаря вездесущему единству Сознания во сне оно проявляется как видящий и видимое. Словно во сне, возникает и восприятие видящим другого мира.

Как появляется другой мир, так же
является и этот мир.

Любые миры – во сне; иные миры и этот – всего лишь нереальность, кажущаяся реальностью.

Между этими восприятиями нет ни
малейшей разницы. Они похожи, как волны в океане, поэтому весь этот мир
неразрушим, ибо никогда не был сотворен.


41–44. В силу отсутствия собственной отдельной природы то, что видится, – это исключительно Сознание.

Как в отсутствие воспринимаемого
есть только высочайшее пространство, так и в присутствии воспринимаемого высочайшее пространство остается неизменным.

И потому воспринимаемое следует считать не отличным от этого
пространства, подобно тому как волны не отличны от воды. В воде нет
отдельной от нее волны, как нет рогов у зайца.

Только само Сознание по своей природе проявляется как осознаваемое, оставаясь вечным и неизменным.

Поэтому нет объекта восприятия.
И откуда взяться мысли о воспринимающем и восприятии?


45–47. Вслед за ошибочным восприятием смерти в отдельном сознании в мгновение ока возникает видение всех трех миров во всем их великолепии – с местом и временем, с усилиями и порядком, с рождением и родителями, с воспитанием и ростом, с сознательностью и местом обитания, с изменяющимися обстоятельствами, с друзьями, родственниками
и слугами, со взлетами и падениями.


47–51. Будучи нерожденным, сознание осознает: «Я родился». И после смерти тело-сознание мгновенно видит себя в детстве – с местом, временем,
действиями, объектами, умом, интеллектом, чувствами и прочим.

«Это мои отец и мать, и я их сын» – все состоит из подобных восприятий
случившегося или не случившегося, возникающих, как плод появляется из
цветка.

В один миг рождается ощущение: «Для меня прошла целая эпоха».

Так для царя Хашчандры за одну ночь прошло двенадцать лет, а разлученным влюбленным один день кажется годом.


52–53. «Я умер», «Я родился», «Это мой отец» – подобные представления появляются как будто во сне. Так возникает чувство наслаждения пищей у того, кто ее не вкушал, и так болтун заявляет, что голоден, хотя он насытился.

В сознании пьяного, безумного или спящего пустота становится полной, трудное – легким и даже утраченное –
не потерянным.


54. Как острота находится в семени перца, как в каменные глыбы
заключено множество невырезанных фигур, так и весь этот видимый мир
остается неподвижным и неотдельным в нерожденном Брахмане.

Откуда и как в нем может появиться понятие о несвободе и освобождении?


Такова сарга двадцатая «История о Лиле. О высочайшей истине» книги третьей «О создании»

Сарга 21. История о Лиле. Учение о спокойствии

Богиня сказала:

1–3. Сразу вслед за заблуждением смерти возникают другие миры, как,
открывая глаза, мы видим бесконечные формы. Бессчетное количество
миров появляется и существует до самого всеобщего разрушения, вместе
с наполняющими их направлениями, временем, разделением, пространством, дхармой и действиями.

Даже то, что не было увидено и воспринято, мгновенно становится памятью, как собственная смерть во
сне.

4–8. То, что называется миром, – это лишь бесконечное заблуждение,
сияние пространства Сознания в пространстве, воображаемый город,
в котором нет ни одной стены.

Этот мир, это творение – всего лишь широко раскинувшаяся память, которая по своей природе есть только иллюзия
повторения расстояний, эпох и мгновений.

Есть два типа знания:
ощущаемое прямо сейчас и неощущаемое, то есть память.

Оба они не имеют причины и по сути являются только самим чистым Сознанием.

Даже если что-то не ощущается, может возникнуть чувство, что это происходило, как бывает в заблуждении сна или в неверном узнавании своего отца в каком-то другом человеке.

Со временем, когда будет отброшена память, останется только Реальность, состоящая из осознанности, которая потом сияет воспоминаниями в изначальных творениях Создателя.


9–11. В памяти некоторых остается то, что ощущалось, – все три мира
и прочее; в памяти других существует даже то, что не ощущалось ими,
о красавица.

Некоторые испытывают ощущения даже в отсутствие памяти о чем-либо, поскольку искры Сознания могут создавать собственные
последствия без причины, как это происходит в истории о вороне и кокосе.

Полное забвение вселенной называется мокшей, или освобождением,
и в нем нет никаких и ничьих желаний или нежеланий.


12–15. Без понимания полного несуществования чувства «я» и всего
мира освобождение воистину не имеет шанса появиться и никогда не возникает.

Если не отброшена сама возможность существования змеи, которая не имеет причины для возникновения, иллюзия присутствия змеи в веревке не оставляет нас полностью, хотя может быть временно подавлена.

Частичное спокойствие – это не спокойствие, потому что заблуждение
возникнет вновь: смущенный ум за одним ночным демоном зрит другого.

Сансара подобна призрачной змее: определенно, по сути она есть только
высшее Сознание. То, что кажется видимым, несмотря на отсутствие
причины для существования, является только видимостью.


Лила спросила:

16. О Сарасвати, если нет памяти о прошлом, то как, по какой причине,
может появиться творение святого человека с его женой?


Богиня ответила:

17–20. В этом случае память Создателя Брахмы не была причиной. Она
не могла появиться, потому что он достиг освобождения в прошлом рождении.

Изначально нет прошлой памяти.
Лотосорожденный Брахма
является заново из чистой осознанности.

Со случайной, как в случае вороны
и кокоса, мыслью: «Я стал Создателем», кто-то становится Создателем.

Когда так возникает мир, воистину, ничего, никогда и нигде не происходит.
Существует лишь чистое пространство Сознания.


21–24. Есть два типа памяти: в одном случае причиной ее является
чистое Сознание, в другом – прошлые ощущения.

Все причины и следствия – это только единое пространство Сознания.

Следствия и причины со всеми сопутствующими причинами не прекращаются, пока остается неосознанным единство причины и следствия.

Знай, что память по своей природе есть только великое Сознание, и поэтому причины и следствия – лишь пустой звук, а не нечто реальное.

Так что ничто никогда не возникало, и нет ничего видимого, весь мир и все остальное – это только Сознание. Лишь пространство Сознания пребывает в пространстве Сознания – в самом себе.


Лила сказала:

25–27. О богиня, ты явила мне высочайшее видение, как солнце на
рассвете открывает взору богатство разнообразных форм мира. Но пока мое
видение еще не совершенно в силу отсутствия практики. Молю, о богиня,
удовлетвори мое любопытство.

Я бы хотела увидеть то творение, ту
деревню в горах, где в своем доме жил брахман со своей женой. Молю,
проводи меня туда!


Богиня сказала:

28–30. О безгрешная, оставив форму и обретя высочайшее чистое
видение, чья природа – безобъектное Сознание, несомненно, ты достигнешь
состояния чистой сущности, пребывающей в пространстве, как воображение человека на земле переносится в представленный воздушный замок.

В таком состоянии мы легко сможем видеть твоего мужа и желаемое тобою
творение, ибо это плотное тело препятствует такому видению.


Лила спросила:

31. О богиня, почему в другой мир невозможно попасть в этом теле?
Объясни мне причину, молю тебя.


Сарасвати ответила:

32–35. Эти бесформенные миры ощущаются по неразумению
имеющими реальную форму, как глупец вместо золота видит кольца и браслеты.
Как в золоте, даже обретшем форму кольца, нет отдельного кольца, так же в Брахмане, даже принимаемом за мир, нет отдельного мира.

Мир есть исключительно пространство, ибо все видимое здесь – это лишь
Брахман. Иллюзорный мир видится здесь подобно отражению тумана в воде
океана.

Материальность этого мира нереальна, истинен только Брахман.

«Я есть этот недвойственный Брахман» – таков верный метод познания
и непосредственное переживание учителей Веданты.


36–38. Только Брахман знает Брахмана, не-Брахман не может ведать Брахмана.

По своей природе Брахман видится тем, что называется творением.

Брахман не связан с миром причинно-следственными связями, поскольку не существует ни главной причины, ни любых сопутствующих причин.

До тех пор, пока твое понятийное разделение не успокоится
с помощью практики йоги, ты не сможешь увидеть Брахмана.


39–41. Мы и подобные нам, достигшие высот, познавшие Брахмана
с помощью непрестанных практик, знаем это высочайшее состояние.

Мое тело имеет природу чистого пространства Сознания, оно подобно
воздушному привидевшемуся замку и является только Брахманом, поэтому
я, пребывая в таком теле, знаю высшее состояние.

Лотосорожденный Брахма и подобные ему обладают телом чистого Сознания и могут видеть миры, пребывающие в крошечной частице и являющиеся только Брахманом.


42–44. Без продолжительной практики невозможно достичь Брахмана в этом материальном теле, поэтому ты не можешь видеть тонкие формы Сознания.

Обладая твоим телом, нельзя посетить даже места, воображенные тобой, и, конечно, с ним не посетишь места, воображенные другими.

Оставив свое тело, обрети тонкое пространственное тело Сознания. Тогда
ты сможешь увидеть нужный тебе мир и тут же попасть туда.


45–46. С телом или без тела, представляемый воздушный замок кажется реальным только в соответствии с воображением, и никак иначе.

Это заблуждение мира как зародилось в изначальном творении, так с тех пор
и утвердилось как воцарившийся порядок вещей.


Лила спросила:

47–48. О Богиня, ты изрекла, что мы вместе направимся в мир того
брахмана и его жены.

Но позволь спросить тебя: как же мы туда
перенесемся, о божественная мать? Я туда попаду, оставив здесь это тело,
как чистая саттва ума, а как ты попадаешь в тот мир?


Богиня ответила:

49–52. Воображенный тобой воздушный замок, даже существуя, является только пространством, а не материей.

Поэтому материя не может
быть ему препятствием, и он не может быть препятствием для материи.

Порожденное чистой единой реальностью, воистину, тоже является формой чистого Сознания, и оттого воображение мало отличается от чистого
Сознания.

Посему я, не оставляя этого видимого тела, могу путешествовать
с ним в иные места, подобно запаху в пространстве, разносимому ветром.

Как вода смешивается с водой, огонь – с огнем, а воздух – с ветром, так это
тело может взаимодействовать с другими телами, сотворенными умом.


53–56. Нематериальное сознание не соприкасается никак с материальным восприятием, подобно тому, как не может встретиться в пространстве воображаемая гора с горой материальной.

Мое тонкое тело является телом ума, а у тебя и подобных тебе в силу непонимания
и повторяющегося ощущения оно стало плотным материальным телом.

Так происходит во сне, при долгом сосредоточении, в заблуждении,
в воображении и в привидевшемся воздушном замке.

Когда твои понятия и обусловленности станут тонкими, тогда сразу же возвращается тонкое тело.


Лила спросила:

57. Когда усиливается ощущение тонкого тела, разрушается ли это материальное тело?


Сарасвати ответила:

58–61. Воистину, только то, что существует, в определенное время
появляется и разрушается. Но как может разрушиться то, что не существует?

О дитя! Когда благодаря осознанию истины веревка больше не воспринимается как змея, можно ли сказать, что погибла змея?

Как благодаря пониманию истины змея в веревке более не видится, так
и с пониманием тонкого не видится более плотное материальное тело.

Когда кто-то оставляет свои воображаемые творения, это подобно отбрасыванию камня, который никогда не существовал!


62–63. И тело, и все остальное – это высочайшее Сознание в высочайшем, переполненное высочайшим!

Мы знаем эту истину, о красавица, в то время как ты ее не ведаешь.

С тех пор как в изначальном творении возникает ум, созданный воображением, изначальная единая реальность воспринимается как видимый мир.


Лила спросила:

64. В этом бесконечно спокойном единстве, где нет разделения
пространства, нет времени и прочего, в высочайшей истинной Реальности
как может что-то возникнуть?


Сарасвати ответила:

65–68. Как нет браслета в золоте и волны в воде, и как нет реальности
в приснившихся или воображаемых городах и прочем, так же и в Брахмане
нет мира, даже когда он ощущается реальным, по причине нераздельности
Брахмана, в котором разделения только воображаемы.

Как в небе нет пыли, так в Высочайшем нет разделения, а без разделений и материальности все это – только раскинувшееся, нерожденное, неподвижное, единое Сознание.

Все видимое – это отражение самого Брахмана, подобное сиянию
прекрасного драгоценного камня.


Лила спросила:

69. Почему, о богиня, скажи мне, мы столь долгое время обманываемся
неверными понятиями двойственности и единства?

Сарасвати ответила:

70–74. Ты заблуждаешься с незапамятных времен, поскольку тобой
не исследована природа непостоянного мира.

Непонимание возникает само по себе и пропадает в случае правильного размышления.

Заблуждение мгновенно исчезает при размышлении, оставляя только истину, в которой нет невежества.

Поэтому нет ни заблуждения, ни невежества, ни несвободы,
ни освобождения – этот мир является незатронутым, неподвижным,
чистейшим Сознанием!

Пока ты не размышляешь сосредоточенно о своей природе и сущности мира, ты не пробуждена и погружена в невежество и заблуждения.

Но теперь ты пробуждена и освобождена, и отличаешь
реальное от нереального. В твой ум попало семя, ослабляющее привычные
понятия.


75–78. Если видение того, что называют сансарой, не возникает изначально, как тут могут присутствовать привычные понятия?

Когда полностью перестают существовать понятия видящего, видимого и видения, ум в однонаправленном внутреннем погружении восходит к высочайшему
состоянию нирвикальпа самадхи.

Если семя разрушения склонностей
и понятий хотя бы немного прорастает в сердце, желания, отвращения и прочее перестают расти.

Когда само существование сансары будет уничтожено в корне, тогда утвердится состояние нирвикальпа самадхи.


79. Спустя некоторое время ты полностью освободишься от тьмы
заблуждения творения и будешь подобна чистому тонкому пространству
в самой себе, где не существуют никакие причинно-следственные связи.


Такова сарга двадцать первая «История о Лиле. Учение о спокойствии» книги третьей «О создании»

Сарга 22. История о Лиле. О практике познания.

Сарасвати сказала:

1–6. Как приснившееся тело, кажущееся настоящим во сне, по пробуждении осознается как нереальное, так же и это плотное тело видится несуществующим, когда пропадают желания и скрытые стремления.

Как ощущаемое во сне тело исчезает по пробуждении, так же пропадает и тело,
воспринимаемое в бодрствовании, когда привычки и предпочтения ума утончаются.

Как в конце сновидения ощущается это плотное материальное тело, так и по окончании восприятия этого мира бодрствования, воспринимается тонкое тело.

Когда пропадают семена скрытых стремлений во сне, наступает глубокий сон; когда погибает семя понятий
в бодрствовании, приходит освобождение.

Мысли и понятия освобожденного при жизни не являются таковыми; это проявления чистого Сознания, называемые саттвой.

Когда в состоянии сновидения умственные склонности замирают, это называется глубоким сном; бодрствование восприятий и скрытых стремлений называются глупостью.


7–10. Избавление от склонностей глубокого сна обозначается словом« турия».

Остающееся даже в бодрствовании, оно называется высочайшим состоянием.

Состояние жизни, полностью свободной от склонностей и желаний, называется освобождением при жизни, и это состояние недоступно неосвобожденному.

Ум с тонкими понятиями, обратившийся
в чистую саттву, становится тонким, подобно тому как снег превращается
в воду под действием солнечного тепла.

Пробужденный ум, ставший
тонким, может встречаться с умами богов и с совершенными существами
прошлых творений и рождений.


11–12. Когда твое чувство «я» пропадет в результате правильной практики, тогда ты обретешь всеобъемлющее пробужденное видение.

Когда состояние осознания станет совершенно тонким, тогда ты увидишь чистых существ, превосходящих понятия.


13–15. О благородная, приложи усилия для уничтожения привычных
стремлений, и, когда твои практики принесут свой результат, ты достигнешь
состояния дживанмукты - освобожденной при жизни.

Но пока прохладная луна твоего осознания не достигла своей полноты, ты можешь видеть другие миры, только оставив это тело.

Материальное тело может встречаться
и взаимодействовать только с другим вещественным телом, но не с тонким.


16–20. Это описание соответствует опыту и истинному положению вещей. От ребенка до достигшего всего мудреца – любому известно, что это не достигается благословлением или проклятием.

Когда скрытые понятия
сансары ослабевают благодаря глубокой практике понимания, это обычное
тело вскоре обретает качества тонкого тела.

Тонкое тело, хотя и возникает прямо здесь, скрыто ото всех; люди же видят только умирающее тело из плоти.

Но это тело не умирает, оно даже не живет. Что такое жизнь и смерть, как не заблуждение иллюзии сна?

Как для воображаемого
человека нереальны и жизнь, и смерть, хотя и ощущаются в этом теле, о дитя!


Лила сказала:

21–22. О богиня, когда звучат твои объяснения чистейшей мудрости,
горесть видимого мира отступает.

Помоги мне, расскажи, что это за практики, как сделать их успешными и что происходит в случае успеха?


Богиня ответила:

23–27. Что бы, кем бы и когда бы ни предпринималось – ничто
не станет успешным без постоянной практики.

Размышления об этом,
беседы об этом, обсуждения этого в своем кругу, полное посвящение этому
всех усилий мудрыми называется практикой.

У таких бесстрастных великих
душ прекращаются желания удовольствий, приводя к окончанию рождений; они – победители этого мира.

Те, чей ум пребывает в блаженстве, окрашен бесстрастием и прекрасен в своем величии, являются лучшими из
практикующих.

Тот практикует божественное знание, кто с помощью логики и писаний стремится познать реальность в полном несуществовании видящего и видимого.


28–30. Твердая уверенность в том, что с начала творения ничего не появлялось, что видимое не существует, что этот мир и я есть исключительно чистое Сознание, – это называется практикой.

Когда в результате понимания несуществования видимого уменьшаются желания, отвращения и прочие чувства, когда возникает огромное блаженство, – это называется практикой высочайшего божественного знания.

Борьба с желаниями, отвращениями и прочим без понимания несуществования
видимого называется аскетизмом, и истинной мудростью он быть не может.
Его результатом будут только страдания.


31–32. Понимание несуществования видимого мира называется
истинным знанием и должно быть достигнуто.

Практика этого знания приводит к нирване, которая и есть освобождение.

Потоки полного различения и мудрости без остатка смывают заполнившие ум тьму невежества и заблуждения долгих снов существования, как холод зимы
изгоняет все тяжелые осенние туманы.


33. Когда мудрый произнес эти слова, день подошел к концу. Вечером
собравшиеся, поклонившись, разошлись для молитв и омовений,
свершаемых в соответствии с обычаями.

На следующий день с восходом
солнца, когда рассеялась тьма, все собрались вновь.

Таков был четвертый день.


Такова сарга двадцать вторая «История о Лиле. О практике познания» книги третьей «О создании»

Сарга 23. История о Лиле. Путешествие Лилы и Сарасвати в пространстве.

Васиштха сказал:

1–6. После этого разговора, глубокой ночью, когда все обитатели
дворца заснули, две красавицы, будучи в соответствующем состоянии ума,
прошествовали в дворцовую усыпальницу. Все двери и окна там были
надежно заперты на засовы, и от множества цветов исходил густой аромат.

Они сели рядом с мертвым телом, убранным гирляндами свежих цветов; их
чистые лица сияли, как две полные луны, взошедшие в небесной выси. Они
вошли в самадхи, и их тела застыли в неподвижности, подобно фигурам,
вырезанным из драгоценного камня, или картине, написанной на холсте.

Они оставили все мысли и заботы, вобрав в себя чувства, и их ум стал
тонким, как легкий аромат цветов лотоса на закате дня. Они полностью
окунулись в чистое спокойствие, став неподвижными, как две горные
вершины, возвышающиеся в осеннем безветренном небе среди гирлянд
облаков.


7–9. Погрузившись в нирвикальпа-самадхи, красавицы отринули от себя
осознание внешнего мира, подобно тому, как в засушливый сезон пропадают соки в прекрасных лианах.

Они постигли изначальное несуществование видимого и заблуждение разделения на «я» и «мир», которые, в сущности, совершенно не существуют.

Когда они достигли этого
понимания, для них полностью пропало чудовище этого видимого мира, как
для нас не существуют рога зайца, о безгрешный!


10–13. То, чего не было в самом начале, не существует и прямо сейчас.

Поэтому этот мир, проявленный или непроявленный, воистину, подобен
воде в привидевшемся мираже.

Возвратившись полностью к своей
изначальной природе неподвижного Сознания, две женщины стали им,
подобно небу, которое абсолютно свободно от всех объектов в нем –
небесных тел, луны, солнца и прочих.

Богиня мудрости путешествовала
в своем теле мудрости; царица, будучи человеком, следовала за ней
в тонком теле мудрости и сосредоточения.

Они были формами пространства
Сознания, появившимися из Сознания и путешествующими в нем, в то
время как их тела оставались в той же комнате.


14–15. Так две чудесные красавицы, с игривой легкостью взоров, Лила
и Сарасвати, путешествовали далеко в пространстве Сознания благодаря
своей природе осознанного понимания.

Мысленным движением в этом
пространстве они мгновенно перемещались на огромные расстояния
в многие тысячи йоджан.


16. Из-за привычки внимания к окружающим объектам они, даже имея
форму пространства, видели друг друга, оставшись и здесь любящими
друзьями.


Такова сарга двадцать третья «История о Лиле. Путешествие Лилыи Сарасвати в пространстве» книги третьей «О создании»

Сарга 24. История о Лиле. О путешествии Лилы и богини познания.

Васиштха сказал:

1–4. Постепенно удаляясь все дальше и дальше, Сарасвати и Лила,
держась за руки, путешествовали в пространстве, огромном и глубоком,
словно в едином океане с чистейшими водами и с доставляющим
наслаждение приятным ветерком.

Они погрузились в океан пустоты,
спокойный и наполненный свежестью, бесконечно чистый и бездонный,
более блаженный, чем компания знающего мудреца. Затем они
наслаждались отдыхом в бескрайней нектарной обители белоснежных
облаков на вершине горы, в пространстве чистой полной луны.


5–8. Покинув небесную сферу луны, красавицы наслаждались сладкими
ветрами, несущими запахи цветов мандары, украшающих сиддхов
и гандхарвов.

Забыв о нестерпимой жаре лета, они купались, как в озере,
в тяжелых грозовых тучах, наполненных водой, среди красных лотосов
молний. Они странствовали повсюду, среди озер и пиков огромных гор,
подобно двум пчелам, летящим среди зарослей лотосов.

Они бродили. в облаках, несомых ветром, откуда, подобно водам Ганга, низвергаются, напоминая небесную купальню, потоки воды в рассыпающихся брызгах.


9–11. Затем эти две прекрасные путешественницы, отдохнув
и восстановив свои силы, увидели в пустоте пространство, полное
безграничных возможностей и великих начинаний;

не виданное никем ранее, ненаполняемую пустоту, наводненную миллионами различных вселенных.

Они поднимались постепенно все выше и выше, и повсюду им
открывались новые и новые разнообразные и восхитительные миры,
чудесные замечательные виды и удивительные небесные колесницы.


12–14. Они узрели наполняющие пространство огромную гору Меру
и окружающие ее другие горы, склоны которых как будто светились от
внутреннего огня разрушения мироздания под ковром красных лотосов.

Они видели великолепные горные пики, покрытые снегами, и сияющие, как
драгоценные камни, золотые ущелья, освещаемые блеском янтарных гор; долины, зеленеющие травой и наполненные сверканием огромных
изумрудов, и черноту тьмы, порожденную полным отсутствием наблюдателя и наблюдаемого.


15–18. Они взирали на множество флагов на небесных колесницах,
убранных гирляндами душистых цветов париджаты, и на земли Видуры,
напоминающие формой цветы; на великих сиддхов, прилетающих
и уносящихся со скоростью мысли, посрамляющей быстроту ветра; на богов
и женщин в небесных колесницах, поющих, ведущих беседы и предающихся
развлечениям; на множество существ, скитающихся повсюду, во всех трех
мирах, – самых разных божест и демонов, не представляющих
существования друг друга; на бесконечные толпы гоблинов, ракшасов
и пишачей повсюду; на множество небесных повозок-виман, несомых
с огромной скоростью могучими ветрами.


19–22. Они слышали грохот летящих колесниц, заглушающий гром
грозовых туч. Они видели множество планет и звезд, создающих ветер
в движении по своим предписанным путям; низвергающихся с небес
сиддхов, слишком близко приблизившихся к солнцу и обожженным им, и покинутые ими повозки, опаленные горячим дыханием солнечных коней;
толпы хранителей миров и небесных апсар в непрерывном движении
и клубящиеся облака дыма благовоний, поднимающихся из дворцов богинь;
богатые украшения, упавшие с тел небесных красавиц, как будто те
торопились на зов своих богов в раю, и темные мрачные силы непросветленных мудрецов.


23–28. Множество могучих сиддхов путешествовали здесь, сталкиваясь
с облаками и разрывая их на части. Облака разлетались вокруг и ложились
на вершины ближайших гор Мандары, Меру и Гималаев, отчего горы казались одетыми.

Путешественницы видели бессчетное множество различных существ – ворон и сов, грифов и коршунов; танцующих дакини,тнапоминающих подвижные волны в океане; бесцельно бродящих повсюду йогинь с головами лошадей, ворон, верблюдов и ослиц; игры и любовные развлечения пар сиддхов и гандхарвов среди туманных серых облаков, скрывающих своей дымкой крепости защитников всех трех миров.

Они слышали музыку небесных сфер, исполненную любви, и видели
непрестанное движение звезд, отмеряющих в своем пути дни и ночи.

Наблюдали воды небесного Ганга, струящегося в своем русле в краю ветров, и тридцать детей богов, увлеченных этим зрелищем.


29–32. Они видели воплощенных божеств, повелевающих трезубцами,
метательными чакрами и другим оружием, и поющих Нараду и Тумбару
в своей обители без стен. На пути облаков перед ними вставали огромные клубящиеся облака и грозовая туча всеобщего разрушения, зловещая
и беззвучная, словно изображенная на картине; где-то они видели
прекрасное облако, подобное черным Гималаям, в другом месте – пышное
застывшее золотое закатное облако; где-то еще – рваные тучи над горами
Ришьямуки, от которых исходил нестерпимый жар; где-то – пустые воды
недвижного океана.


33–37. В другом месте они видели небесные колесницы, несомые рекой
ветра, подобно сухой соломе; где-то еще – рой пчел в чистых прекрасных
нарядах. Где-то перед ними вставали клубы серой пыли, поднятой ветром
и похожей на реку, что течет со склонов горы Меру; где-то – прекрасные
могучие тела богов в их звездных колесницах. Где-то они видели
танцующую обнаженную богиню-мать, убранную множеством цветочных
гирлянд; где-то – компанию богинь и йогинь, испивших молодого вина.

Они лицезрели неподвижных мудрецов, погруженных в глубокое сосредоточение
самадхи; прекрасных садху, отринувших волнения чувств; толпы поющих
женщин, богов, гандхарвов и киннаров; неподвижные многолюдные города;
парящие в воздухе царские дворцы.


38–42. В одном месте перед ними открывался богатый город Рудры,
в другом – великий город Брахмы; где-то – призрачный город; где-то –
город будущего; где-то – блуждающие лунные озера; где-то – неподвижные
замерзшие пруды; где-то еще – группы летающих сиддхов, в другом месте –
восход луны; иногда – восход солнца, иногда – тьма ночи; иногда – красные
небеса восходов и закатов, иногда – серые туманы.

Местами были видны
белые снеговые облака, местами – тучи, изливающиеся дождями, местами –
отдыхающие в пространстве, как на земле, локапалы, защитники творения;
толпы богов и демонов, витающих по всем направлениям – вниз и вверх, на
восток и запад, на север и юг.


43–48. Где-то перед взором путешественниц представала
труднодостижимая гора в сотни тысяч йоджан, где-то – вечная тьма,
подобная бездонной пещере.

Они видели вечный свет, похожий на
солнечный, нестерпимо жаркий, а где-то в обители луны и других светил
встречали жуткий холод снегов. Они взирали на парящий лес шелестящих
древних деревьев, что могли исполнять желания; на реющую обитель богов,
разрушенную демонами; на слепящие искры, испускаемые
приземляющимися воздушными колесницами; на сотни комет, взмывающих одновременно, задевая друг друга.

Где-то сонм планет пускался в путь по
своим далеким предписанным путям; где-то была тьма ночи, где-то – свет
дня; где-то дождевые тучи гремели громом, где-то облака были белыми
и молчащими, а где-то белые облака, рассеянные ветром, напоминали
разбросанные цветы.


49–54. Где-то была пустота – чистая, безграничная и нераздельная,
неподвижная и блаженная, как распахнутое сердце знающего;

где-то раздавалось оглушительное кваканье множества лягушек, исходящее из вод пустоты, в которой обитают жители пространства; где-то было множество павлинов с золотой грудью и других птиц, на которых парили богини,
обладающие чудодейственными силами; где-то по кругу следовали друг за
другом в танце павлины Скандхи на облаке; где-то было темно от огненных
попугаев, которые покрывали все, как зеленая трава одеялом лежит на
равнинах; где-то маленькое облачко было похоже на огромного быка бога Ямы;

где-то – лошади принимали облако за стог сена и пытались его
поглотить; где-то было множество городов богов, где-то – скопление
поселений, где жили демоны, и они были недостижимыми друг для друга
благодаря ветрам, дующим из горных пещер.


55–61. Где-то сиял ужасный танцующий Бхайрава, телом схожий
с горой, где-то танцевал Гаруда, подобный скале с крыльями; где-то среди
взвывающих ветров парили стаи крылатых гор, где-то было множество
прекрасных девушек в небесных городах; где-то вздымалось облако пыли
над огромным лесом, уничтоженным упавшей летающей горой, где-то были
прохладные воды, что заросли белыми воображаемыми лотосами,
сотворенными майей.

Временами дули приятные свежие ветры,
охлажденные лунным светом, а где-то плыло облако, подобное горе, на
которой леса сожжены жаркими ветрами.

В одном месте была безграничная
тишина от нескончаемого ветра спокойствия, в другом – облака вздымались сотнями горных пиков.

Где-то громыхали тяжелые грозовые тучи, проливая ливни, где-то толпы богов и демонов сражались друг с другом; где-то
разливались небесные озера, заросшие лотосами, оглашаемые криками
лебедей, а где-то ветер носил сладкие запахи лотосов, поднимающихся на
берегах небесного Ганга.


62–64. Посетив в своих телах Ганг и другие реки, красавицы видели
обитающих там черепах, крабов, рыб и крокодилов; лицезрели затмение
солнца, во время которого земля погружалась в тень, и затмение луны, когда пропадал ее диск.

Где-то они любовались иллюзией сада прекрасных цветов,
волнуемых ветрами творения, где-то видели рощу воздушных деревьев, чьи
цветы опали от мороза.


65. Как комары в дупле смоковницы, они облетели, играючи, все
пространство, увидев множество разных существ во всех трех мирах,
и затем снова вернулись на землю.


Такова сарга двадцать четвертая

Сарга 25. История о Лиле. Описание земли.

Васиштха сказал:

1–3. Они сошли с небес к горной деревушке. Женщины узрели здесь
землю, находящуюся в их собственном внутреннем восприятии ума.

Они увидели вселенную в лотосе сердца человека; восемь направлений были
лепестками этого лотоса, многочисленные горы были тычинками цветка, испускающего прекрасный аромат.

Сосуды тычинок-гор, покрытых белыми
хлопьями снега, были реками, ночи – вьющимися пчелами, а многочисленные существа этого мира напоминали рой комаров и мошек.


4–7. Этот цветок прекрасен в лучах солнца, полный удовольствий,
с сочащимся из многочисленных отверстий нектаром. Он открывается
навстречу солнцу, наполняется нектаром и закрывается на ночь, а его
корень, как предводитель Нагов, опускается глубоко в грязь нижних миров.

Его лепестки направлений света дрожат от волнений океана, а многочисленные демоны-данавы подобны колючкам, растущим внизу.

Лианы всегда готовых к утехам соблазнительных женщин-асур, получив
семя царей, приносят потомство – низших существ.


8–12. В центре этого лотоса есть континент, называемый
Джамбудвипой, с жилами-реками и волосками – городами и поселениями.

Окруженное семью прекрасными горами – семенами этого лотоса, –
в центре, под куполом неба, возвышается огромное семя горы Меру.

На равнинах капли росы – это озера, пыльца – это леса и джунгли, а рои пчел –
люди на земле. На сотни йоджан во всех направлениях все заполнено
черными пчелами океанов. Пчелы океанов и богов покоятся на восьми
лепестках сторон света; девять братьев-царей, подобных шмелям, разделили
эту землю на девять царств.


13–16. Земля распростерлась на сотни тысяч йоджан, покрытая пылью
и кишащая жизнью, со множеством человеческих племен и государств,
многочисленных, как капли дождя.

В два раза протяженнее земли соленый
океан, окружающий ее со всех сторон, как браслет охватывает руку. Еще
вдвое больше по размеру – окружающий этот океан континент, именуемый
Шака.

Затем, снова в два раза больше величиной, – окружающий все океан,
полный чистого молока, сладкий и прохладный.


17–21. Вокруг него располагается вдвое больший по размеру континент, называемый Куша, украшенный самыми разными человеческими
существами. Его опоясывает в два раза больший в размерах океан кислого
молока, воды которого всегда милы богам.

Затем следует, также дважды
превосходящий по размерам, континент, называемый Краунча, окруженный
рвом, словно царский дворец. Затем – океан еще большего размера,
наполненный чистым маслом; а за ним – континент, называемый Шалмали,
окруженный нечистотами.

Далее – великий океан вина, опоясывающий эту землю как гирлянда белых цветов, как змей Шеша, поддерживающий Вишну.


22–24. Затем – континент Гомеда, также в два раза больший в размерах,
а затем – море сахарного сиропа, покрытого белоснежными чистыми
шапками сладкой пены.

После этого – континент голубых лотосов Пушкара, тоже в два раза более огромный; его окружает море сладкой воды, дважды превышающее величину континента.

Далее – десятикратного размера дорога
в нижние миры в виде пещеры громадных размеров.


25–27. Этот вход в преисподнюю внушает неодолимый ужас, и он в десять раз больше, чем все предыдущие земли. И в небе, и со всех четырех сторон эта пещера устрашает, как будто гирлянда мрачных полувысохших темно-синих лотосов.

Там вздымается великая цепь высоких гор Локалока, с вершинами, которые сияют разнообразными драгоценностями, напоминая
белоснежные цветы лотосов и лилий.


28–31. Эти горы окружают все три мира, подобно косе вокруг головы
Лакшми, и имеют размеры, в десять раз большие, чем все предыдущие
земли. Они опоясаны лесом, в котором бродят неведомые существа
и который имеет размеры в десять раз большие, чем все предыдущее.

Лес охватывает широчайший океан, в десять раз больший и простирающийся во всех четырех направлениях, подобно пространству. Океан же окружает
в десять раз большая размерами стена огня, способная расплавить Меру
и прочие горы.


32–34. Далее дуют могучие ветра, способные крушить высочайшие
скалы, уносить Меру и другие горы, как сухую траву или пыль. Из-за
пустоты эти ветра, окружающие огонь, беззвучны. Размахом и силой они
в десять раз превосходят все предшествующее.

После этого на бессчетные
сотни тысяч йоджан простирается пространство, плотное, пустое
и нераздельное. Затем идет оболочка мироздания, подобная золотому
браслету.


35. Взглянув с Сарасвати на этот мир, окруженный океанами и горами,
с его царями, городами, небесами и землями, Лила наконец увидела собственный дом на земле.


Такова сарга двадцать пятая «История о Лиле. Описание земли» книги третьей «О создании»

Сарга 26. История о Лиле. О появлении сиддхов.

Васиштха сказал:

1–3. Эти прекрасные женщины, возвратившись из путешествия во
вселенной, достигли обители брахмана.

Лила с богиней, оставаясь
незримыми для окружающих, увидели жилище брахмана, увидели печаль
служанок и лица женщин, мокрые от слез и темные от страдания, подобные
отцветающим лотосам.


4–6. Весь дом был погружен в траур, как океан, выпитый Агастьей; как сад под безжалостным летним солнцем; как дерево, в которое ударила
молния; как облако, разорванное в клочья ветром; как цветок лотоса после
заморозков; как лампа, в которой кончается масло. На это было горько
смотреть.

Дом, оставленный своим хозяином, напоминал лицо, красу
которого исказила близкая смерть, безжизненную пыльную пустыню без
дождей и лес с засохшими деревьями.


7–8. Затем красавица Лила, способная, подобно богу, воплощать свои
помыслы и желания с помощью долгой практики чистого осознавания,
пожелала: «Пусть все мои близкие увидят меня и богиню Сарасвати в образе
простых женщин».


9–13. И люди в доме увидели двух женщин, сияющих, как две богини –
Лакшми и Гаури. Они были убраны с головы до ног гирляндами
разнообразных свежих цветов и распространяли вокруг себя аромат
цветущего сада, олицетворяя богиню весны и красоты.

Они были двумя лунами, дарящими прохладу, приятную свежесть и счастье всем травам, лесам и селениям, наполняющими их жизненными соками.

С локонами волос, подобными лианам, с мягким взглядом глаз, напоминающим пчел, они, казалось, рассыпали кругом цветы жасмина и лилии. Их тела сияли
внутренним светом, как полная река струящегося золота, от которого лес
вокруг тоже стал золотым.


14–17. Лакшми и Лила своими нежными и грациозными телами
напоминали игривые волны, бегущие по его поверхности прекрасного
океана. Они выглядели как деревья, исполняющие желания и испускающее вокруг себя золотые лучи света; их сплетенные руки с золотистыми
ладонями были похожи на молодые побеги. Ступни их ног – нежные
и свежие цветочные бутоны – вновь коснулись земли, как упавшие лепестки
лотоса. Напоенные нектаром их появления, высохшие побелевшие деревья тали и тамала пустили молодые побеги.


18–19. Джьешта Шарма, старший сын умершего брахмана, и другие
обитатели дома поприветствовали женщин как богинь леса и осыпали их
горстями цветов кусумы. Охапки соцветий упали к их ногам, как нектар
росы на лотосы, покрывающие пруд.


Обитатели дома сказали:

20. О богини леса, вы, несомненно, пришли, чтобы утолить нашу
печаль! Ведь мудрые обычно облегчают страдания других.


После этих слов две женщины мягко произнесли:

21. Расскажите нам, каково горе, от которого так грустны присутствующие здесь люди.


22–26. Джьешта Шарма и остальные прямо рассказали двум богиням
обо всех страданиях, выпавших на их долю из-за смерти дорогих им людей.


Джьешта Шарма и другие сказали:

О богини! Здесь жили благочестивые муж с женой, дваждырожденные,
гостеприимные ко всем, главные в нашем семействе, опора для всех
благородных людей. Теперь они, наши родители, оставив свой дом, детей,
родственников и домашних животных, отправились на небеса, и поэтому все
три мира обезлюдели для нас. Даже птицы, опускаясь на крышу дома,
непрерывно печалятся в своих сладких песнях об умерших, отринувших
свое смертное тело. Горы источают реки слез, вздыхая и горестно стеная
глухими вздохами своих пещер.


27–32. Даже боги рыдают, разбросав в небесах облака своих одежд,
горестно вздыхая горячими ветрами, иссушающими землю во всех
направлениях. Жители селения отказываются от пищи, их состояние
печально и близко к смерти; они истязают свои тела, а голоса их охрипли от стенаний.

Каждый день деревья плачут росами из глаз своих цветов, и их
горячие от горя слезы падают на землю. Улицы без прохожих стали серыми
и пыльными; сердца людей опустели, и их покинула радость, как у женщины, потерявшей мужа.

Иссохли лианы в потоках слез, горячо
вздыхая и плача криками кукушек и жужжанием пчел, опустив засохшие
руки-побеги. В жаре страданий водопады бросаются с вершин гор в глубокие ущелья, разбиваясь на сотни мелких брызг.


33–37. Счастье покинуло нас; дома превратились в пустые безмолвные
пещеры, наполненные слепой тьмой, – в них больше нет порядка и домашнего тепла.

Пчелы недоуменно гудят над цветущими ветвями сада, которые, рыдая, источают зловоние вместо приятного аромата.

С каждым днем теряют все больше соков весенние деревья; лианы и вьюны засыхают, закрывая глаза своих цветов.

Беспокойные реки, изгибающиеся по земле своими звенящими струями, собираются бросить свои тела в океан. Озера, обычно полные волн, теперь застыли, и даже садящиеся на них мошки
не могут нарушить их недвижное блаженное созерцание Атмана.


38–39. Теперь наши родители украшают собой небеса, где поют киннары, гандхарвы, видьядхары и прекрасные божества. О богини!
Развейте убивающую нас печаль! Воистину, встреча с великими всегда
приносит свои плоды.


40–42. Услышав это, Лила положила свою ладонь на голову сына, подобно лотосу, грациозно склонившему свой побег. От этого прикосновения его скорбь отступила: так касание грозового облака
разгоняет нестерпимый летний зной, терзающий гору.

Все обитатели этого
дома под взглядами богинь тоже счастливо освободились от страданий, как будто напившись нектара бессмертия.


Рама спросил:

43. Почему Лила не явилась своему собственному сыну как его мать?
Молю, рассей мои сомнения!


Васиштха ответил:

44–47. Для пробужденного, познавшего сущность материального мира,
вся его плотность является Атманом, все видимое – это лишь пространство
Сознания.

В силу восприятия материального нереальное кажется подлинным, как для ребенка реально привидение, которого нет без его восприятия.

Как видимость материального мгновенно перестает быть существующей, стоит осознать ее природу, так же, когда сновидение понято как сновидение, становится ясна его нереальность.
Когда материальный мир познается как пространство, ощущается единственно пространство; заблуждающиеся же бьются о стену, как будто там есть выход!


48–52. Город и земля во сне осознаются как пустота и пространство, и целенаправленные действия, совершаемые приснившимся телом, тоже пусты.
Пространство, которое воспринимается как что-то материальное, мгновенно становится этим материальным, как в глубоком беспамятстве могут ощущаться даже другие миры.

Ребенок видит пустое пространство как привидение, умирающий может узреть сад в небе. Кому-то пустота кажется
странными узорами, а кому-то – жемчужным ожерельем.

Испуганный или пьяный, дремлющий или страдающий морской болезнью всегда видят и ощущают в пространстве привидения, леса и деревья и прочее.

Как появляются все эти объекты, так же видится и тело благодаря повторяющимся усилиям ума, хотя на самом деле оно не существует.

53–56. Но Лила постигла несуществование материального в этой
реальности, познав реальность исключительно как пространство, которое кажется чем-то в силу заблуждения.

Для уразумевшего ту истину, что
Брахман, собственная природа, есть единое бесконечное Сознание, откуда,
как, когда и зачем могут появиться сын, друг или жена?

Нерожденное сияет как видение всего этого, изначально несотворенное.
У познавшего абсолютную истину откуда взяться ощущениям желания и отвращения?

Даже то, что Лила положила руку на голову Джьешта Шармы, было проявлением божественной милости для его блага, а не результатом ее любви к сыну.

57. Пробужденный интеллект чист и светел, он тоньше и чище пространства. Все вокруг, о Рагхава, есть только он, и он ощущается как сеть объектов во снах и в воображаемых городах.


Такова сарга двадцать шестая «История о Лиле. О появлении сиддхов» книги третьей «О создании»

Сарга 27. История о Лиле. Прошлые рождения Лилы.

Васиштха продолжил:

1–2. Затем две женщины исчезли из комнаты того дома на склоне горы.
Чувствуя себя благословленными богинями леса, все обитатели дома
вернулись к своим делам, а их печали канули без следа.


3–5. Сарасвати обратилась к Лиле, невидимой в пространстве храма, как
пространственная форма обратилась бы к пространственной форме, как
будто пребывающей в молчании от изумления.

Как во сне возможен осмысленный разговор с воображенным приснившимся человеком, так и они говорили друг с другом.

Смысл их речей возникал помимо
материальных элементов и потоков праны и осознавался подобно тому, как
понимается речь в сновидении.


Сарасвати сказала:

6. Тот, кто знает видимое и невидимое, понял все, что должно быть познано. Такова истинная природа Брахмана.

Скажи, что еще ты желаешь знать?


Лила спросила:

7. Почему в стране, где правит душа моего ушедшего мужа, я была
незрима, а здесь сын меня видел?

Сарасвати сказала:

8–12. О дитя, тогда у тебя пока не было достаточной практики, ты еще была уверена в существовании двойственности;

тогда реальность ее еще не ушла от тебя без остатка, о красавица!

Не постигший недвойственности
не может действовать в соответствии с недвойственностью, как стоящий на
солнцепеке не знает прохлады густой тени, мое дитя.

Без постоянной практики понятие «Я есть Лила» не прекратило существования. Пока есть это чувство, твои понятия не могут материализоваться.

Теперь же ты стала тем, чьи понятия обретают реальность, и твое желание «Пусть мой сын меня увидит» исполнилось, о красавица!

Если ты отправишься к своему мужу
теперь, ты сможешь взаимодействовать с ним, как раньше.


Лила сказала:

13–18. Здесь, в пространстве этого дома, жил мой муж, ученый брахман,
и здесь же, после того как умер, он стал правителем земли. Здесь же, на этой
земле, в этой сансаре, в этой столице, я сама – его жена, царица. Здесь же,
в этих покоях, мой царь лежит мертвым, и здесь, в пространстве этих покоев, он правит как царь в столице.

Взошедший на царский трон, будучи
правителем множества народов, живой и успешный во всем, он правит
прямо здесь.

В пространстве этого дома находятся все миры Брахманды, как мне кажется, подобно горсти горчичных семян в горшке.

Здесь все в непосредственной близости, и я каждое мгновенье чувствую, что мир
моего мужа тоже где-то недалеко. Сделай так, чтобы я могла его увидеть.


Сарасвати сказала:

19–21. О воплощение Арундхати на земле! Сейчас ты знаешь трех своих
мужей, но их было много сотен!

Самый последний из трех – это брахман,
ставший пеплом; за ним следует царь, лежащий мертвым во внутренних
покоях дворца под горами цветочных гирлянд. Третий, правитель земли,
в этом мире рождений глубоко погрузился в великий океан сансары, впав в заблуждение.


22–24. С нечистым умом, с глупыми и низкими мыслями, он подобен
черепахе, захлестываемой и гонимой волнами удовольствий в океане
существования.

Даже занятый множеством разнообразных дел, выполняющий государственные обязанности, он находится как бы в глубоком бессознательном сне, не пробуждаясь в этой иллюзии существования.

Он утратил свою свободу, связанный ужасной крепкой веревкой своих понятий: «Я – царь», «Я наслаждаюсь», «Я достиг»,«Я могуч», «Я счастлив».


25–27. О прекрасная, к какому мужу влечет тебя твое желание, как ветер
несет аромат из одной рощи в другую?

Это иная сансара, другое творение,
и отличаются многочисленные и неиссякаемые взаимодействия в них, мое
дитя.

Пусть с точки зрения Сознания эти миры сансары находятся прямо здесь, их разделяют огромные расстояния в многие тысячи тысяч йоджан.


28–31. Смотри, их формы – только пространство, в котором находятся
тысячи тысяч гор Меру и Мандара.

В каждой крошечной частице
безграничного Сознания проявляется бесчисленное множество творений,
которые подобны пылинкам в луче солнечного света.

Великое множество вселенных со всеми многообразными действиями в них для таких, как я, напоминают горсть рисовых зерен.

Как блеск множества драгоценных
камней в пустом пространстве может показаться лесом, так и чистое
Сознание предстает перед умом в виде мира, хотя в реальности в нем нет
материальных элементов.

32–33. Только восприятие проявляется как этот мир и все в нем. Его нет
в Атмане, чистом Сознании, и в творении нет никакой материальности.

Как волны снова и снова возникают на поверхности озера и пропадают, так
зарождаются и растворяются в чистом Сознании разнообразные формы,
времена и места.


Лила сказала:

34–35. Это так, о мать всего мира! Я ведаю теперь, что это мое рождение было определено качеством действия (раджас), а не качеством
глупости (тамас) или мудрости (саттва).

Со времени отделения от
бесконечного Сознания у меня было восемьсот самых разных прошлых
рождений. Сейчас я снова помню это.


36–41. Когда-то давно, о богиня, в этом кругу повторяющейся сансары
в ином мире я была нимфой, подобной пчеле на цветке лотоса.

Запятнанная дурными желаниями, я стала вслед за тем женщиной, а в другом кругу сансары была супругой царя Нагов.

Потом я стала дикаркой с темной кожей,
в одежде из листьев, которая жила в лесах из деревьев кадамба, кунда,
джамбира и каранджа.

Полюбив простую жизнь в лесу, я одичала и стала лесным плющом с цветами глаз и листьями рук. Этот плющ был облагорожен близостью к ашраму и очищен присутствием святого, и, когда лес поглотил огонь, я стала дочерью великого мудреца.

Затем, в итоге своих действий, я обрела мужское тело и на сто лет стала прекрасным царем Сураштры.


42–44. После этого за грехи и ошибки царя я девять лет была больным
проказой мангустом в болотистых рощах.

Затем, о богиня, я восемь лет была
коровой в Сураштре, а глупые мальчишки и жестокие пастухи мучали меня
по неразумению.

Однажды, будучи птицей, я с огромным трудом, раненая, выскользнула из сетей, расставленных охотниками в густых лесах, как мы вырываемся из сетей привычек и убеждений.


45–47. Будучи пчелой, я отдыхала в чашечках цветов лотоса, окруженная лепестками, наслаждаясь в уединении нектаром цветов.

Я была оленем с золотыми глазами, который бродил среди чудесных лесов на
вершинах гор и однажды был смертельно ранен охотником.

Я была рыбой, которую качали и носили повсюду океанские волны, и видела охоту на морских черепах, безуспешную из-за их панциря.


48–51. Я помню себя дикаркой, напившейся забродившего сока на
берегу реки Чарманвати и распевающей веселые песни. Я была журавлем
и жила со своим супругом на пруду среди лотосов. Нас окружали прекрасные виды, и наши сладкие песни были подобны гудению пчел.

Я подглядывала за девушкой с живыми черными глазами и волнующим
взором, гуляющей в рощах среди пальм и деревьев тамала, и скоро стала
небесной нимфой с прекрасным телом, напоминающим расплавленное
золото, и боги наслаждались мной, как пчелы цветком лотоса.


52–55. На земле, среди драгоценных камней сокровищ Куберы, на горе
Меру, в роще под деревом, исполняющим желания, я предавалась любовным утехам с молодыми божествами.

Я была черепахой, живущей
вдали от океана на берегах рек, о которые бьются волны, в лесных укрытиях
из лиан и кустов. Потом я стала благородным лебедем в роскошной одежде из белых перьев, играющим в беспокойных водах озера среди танцующих пчел.

Увидев однажды дрожащего и несчастного комара среди роя других,
весело вьющихся вокруг ветвей шалмали, я стала презренным комаром.


56–58. Потом я была водным растением, обитающим на берегу быстрой
реки. Я качалась от волн и склонялась к ним с поцелуями.

Став видьядхарой, в обители, расположенной в горах Гандхамадана и Мандара, я заставляла небесных юношей-видьядхаров, опьяненных любовью, падать к моим ногам.

Я и сама изнемогала от возбуждения на ложе любви, в ароматном дыму
камфары и благовоний, как дрожащий лунный свет среди множества лун.


59. У меня было множество рождений с сотнями разнообразных страданий, вздымающихся как волны в бесконечной реке сансары, и я неслась наперегонки с ветром, подобно антилопе.


Такова сарга двадцать седьмая «История о Лиле. Прошлые рождения Лилы» книги третьей «О создании»