Жан Кляйн

СЛУШАНИЕ
Том 8
1994


Вне политики

(1993)

Раскрыть Спойлер Свернуть Спойлер

Жан Кляйн: Говоря о единой Европе, нужно прежде всего понять, что значит быть единым. Изначальная реальность всех людей едина — это сознание, проявляющееся очень схожим образом. Черные мы, белые, желтые, красные или британцы, немцы, бельгийцы, французы — у всех нас одинаковое строение тела, одинаковая печень, одинаковая дыхательная система, и на них одинаково воздействуют страх, гнев, ненависть, ревность, сексуальные импульсы, тревоги и так далее.

Тело можно лечить универсальными методами, психику и душу — исцелять универсальными способами. Человечество глубоко едино. Мы и так уже объединены. Нам лишь нужно осознать это. Без ощущения этой целостности мы никогда не придем к единой Европе.

Единство, о котором я говорю, имеет два аспекта: фактическую целостность и множественность в единстве.

Самое важное — признать, что наша основа, наш исток един. Это не составленное единство, а изначальное. Его называют разными именами: сознание, тишина, наша истинная природа. Оно присутствует, когда все аспекты индивидуальности отсутствуют. Когда нет больше объекта, оно остается как присутствие. Присутствие в отсутствии чего бы то ни было.

Однако нас приучили считать отсутствие объектов отсутствием осознания. Это глубокая ошибка. Мы отождествили себя с миром отсылок и знаем себя только в отношении к объектам.

Мы знаем лишь квалифицированное «я»: «я — англичанин», «я — француз», «я — юрист», «я — мужчина», «я — женщина» и так далее. Но наша истинная природа, общая для всех, — это «я» без всяких определений. Это неопределенное «я» и есть присутствие, сознание. Это наша основа, из которой возникает весь феноменальный мир и в которую он возвращается.

Прежде чем мы сможем объединиться или даже по-настоящему взаимодействовать, мы должны интеллектуально принять (даже до живого переживания этого), что наша основа едина.

Это единственное априорное убеждение, способное разрешить конфликты в нашем мировом сообществе. Это единственно возможная структура, потому что это единственная истина. Из этой истины рождается авторитет.

Истина — единственный суверен. Истина этична, функциональна и эстетична. Это фундаментальное знание о том, что сознание без объектов — наша изначальная природа, а принятие себя за отдельных персонажей — единственная причина конфликтов и страданий.

Любое человеческое начинание должно иметь в основе то, что объединяет всех, что у всех общее, что поддерживает феноменальный мир — сознание. Выражением этого глубокого убеждения являются любовь, открытость, смирение и видение фактов такими, какие они есть, а не видение плодов желаемого мышления и иллюзий, основанных на заблуждении о существовании личностной сущности.

Истинное мышление рождается из немышления, из Тишины, из покоя, из этой основы. Мышление, рожденное из мышления, очевидно, основано на памяти, на прошлом обусловливании. А любое творческое мышление должно быть свежим, новым и свободным от предвзятости. Не мышление может изменить общество, а отворот от мышления.

На уровне объектов и идей не может быть решения ни для какой ситуации. Мы крутимся в порочном круге разделенного ума, погрязшего в бесконечном выборе и произвольном принятии решений — произвольном, потому что сама предпосылка о существовании выбирающего, того, кто решает, произвольна. Не может быть авторитета, основанного на произволе.

Когда мы принимаем себя за индивидуумов, мы принимаем себя за часть. Ни одну ситуацию нельзя ясно увидеть с частичной точки зрения. Никакие факты нельзя ясно изложить, если они затуманены идеей личности. В отсутствие личностной сущности ситуация раскрывается во всех своих возможностях, и факты предстают как есть. Личность никогда не принесет решения. Это сама ситуация приносит свое решение, правильное решение. Оно может быть неприятным для эго, но будет этичным, функциональным и эстетичным. Истина никогда не личностна.

Правильное мышление, правильное действие и правильное чувствование не принадлежат личности. Это безличное видение — основа всей гармонии.

Гармоничное общество должно строиться на внутреннем состоянии каждого человека. Это внутреннее состояние — не присвоение моральных, духовных и функциональных правил, а построение внутреннего фундамента, основанного на знании и любви.

Наблюдая за семенем истины, единство неизбежно разовьется — не как нечто сконструированное умом произвольным образом, а как органическое событие. Единая Европа неизбежна.

В 1928 году студенты в Берлине, включая меня, выходили на улицы с лозунгами за пан-Европу, за единство. Наше глубочайшее желание — быть едиными. Если не сегодня, то завтра, потому что объединение, единение в любви — это вопрос выживания человеческого рода. Поэтому прежде чем приступать к объединению Европы, перспектива должна быть ясна.

Перспектива единой Европы не может проясниться за один вечер! Это своего рода совместное проживание, жизнь с вопросом, неизбежным вопросом. Когда перспектива ясна, все практические вопросы разрешатся. Экономическое и политическое объединение не может предшествовать, а является результатом ясной перспективы, основанной на единстве человечества.

Второй аспект единства — множественность в единстве. Очевидно, что когда мы осознаем (в отсутствие идеи индивидуума), что изначальная основа всего феноменального существования — сознание и что мы все по сути едины, причина конфликта исчезает. Подавляющее большинство конфликтов вызвано психологическим выживанием, попыткой защитить свое эго или национальное эго в его многообразных формах и проявлениях. В отсутствие личности как выбирающего, судящего, сравнивающего, возникает приятие жизни и всего, что она приносит.

Это приятие и открытость и есть любовь. Только в любви бесконечное разнообразие проявлений жизни может сосуществовать гармонично. Любовь нельзя принять или достичь. Это то, чем мы являемся по своей сути. Каждый человек и каждая нация должны прийти к пониманию этой лежащей в основе принципа, который мы называем любовью. Это переживание без переживающего. Когда переживающий отсутствует, конфликта больше нет. Различия воспринимаются чисто функционально, без психологического вовлечения. Различия уважаются. Когда одна нация встречает другую нацию с исторической (а не психологической) памятью, она обращается к ее величию, богатству культуры, языка, традиций и так далее. И сила единой Европы заключается в сохранении различных традиций, культур, языков, мифов каждой страны. Это динамизм страны, который делает ее живой, сильной, мощной; в противном случае она закостеневает и теряет всякую жизненную силу и интерес. В любом случае, истинная культура не принадлежит никому и принадлежит всем. Это, как мы сказали, одно и то же человечество во многих аспектах. Будь то выраженное в религии, искусстве или языке, все происходит из одного источника. Оркестры, картины и так далее уже давно стали межкультурными. Необходимо собраться избранным людям, чтобы раскрыть семена культуры в каждой стране. Но отождествление с культурными традициями — это начало объединения. Изучая и уважая великих мыслителей и художников своей страны, можно научиться восхищаться культурами других наций.

Строить единство на экономике обречено на провал, потому что это подчеркивает объект, а не его источник. В обществе, основанном на acquisitiveness, жадности и потребительстве, рождается вид конкуренции, не имеющий ничего общего с творческим производством и красотой. Но когда мы живем разумно, без ожиданий и стремления к результату, корни нашего общества изменятся. Объект больше не будет приоритетом, акцент сместится на основу, из которой он возникает.

Новое Возрождение возможно только тогда, когда искусство и наука, культура являются приношением Абсолюту. Без чувства Абсолюта невозможно создать культурное и счастливое общество. И никакое общество не может быть счастливым, если оно культурно застоялось, если ему нечего предложить, нечем гордиться, нечем восхищаться. В поклонении есть единство. В слушании музыки есть единство. В созерцании живописи или танца есть единство. В акте восхищения мы едины без восхищающегося и восхищаемого.

Под Абсолютом я не имею в виду личностного или концептуального Бога. Хотя в эпоху Возрождения это был прекрасный повод для творчества и приношения, сегодня богословский язык чисто концептуален, это досадная помеха, препятствующая новому знанию и новым открытиям. Бога можно только открыть, но не достичь. Европейский Бог — это сонная персона, ответственная за две великие войны. Сегодня мы должны найти то, что находится за пределами объектов, а чтобы найти это, нужно смотреть туда, где мышление невозможно.

Каждый из нас должен найти свою истинную природу, не основанную на надуманной морали и убеждениях. Эта истинная природа — единственный суверен. Суверенитет, основанный на самоимидже, религиозном, политическом или любом другом, полностью гипотетичен, это иллюзия. Он неизбежно приведет к конфликту. Ни одна нация в современном мире не может жить в изоляции. Истинный суверенитет основан не на конкуренции и самоимидже, а на знании и любви. Это превосходство не над другими, а над самим собой. Существует только духовный авторитет. Временная власть проистекает из этого знания, этой любви.

Есть только один авторитет, и он не авторитарен. Нам нужна своего рода Академия людей, укорененных в этом духовном авторитете, образованных и культурных, способных видеть факты такими, какие они есть, свободными от интерпретаций и желаемого мышления.

Необходим обмен между компетентными людьми, обладающими знанием и опытом во всех аспектах культуры. Обсуждаемая сегодня единая Европа — чисто интеллектуальная конструкция, не имеющая основы в реальном знании, в реальности. Гёте сказал Линнею: «У тебя в руках части, но, увы, нет духовной связи». Нынешнее правление бюрократии, где так называемые лидеры лишены культуры, авторитарны без авторитета и действуют с личностной точки зрения, никогда не принесет гармонии. Нельзя построить единство на феноменальном уровне. Нет ментального или феноменального выхода из ситуации, в которой мы находимся. Только единство, основанное на нефеноменальном принципе, последовательно. Есть только один суверенный авторитет, но он не авторитарен.

Любовь и отдача окружающему должны быть внеличностными, как это было в эпоху Возрождения. Академия, подходящая к вещам через знание, красоту, доброту и любовь — единственный путь к единой Европе. Ведь красота обладает собственной властью.

Тогда образование будет проистекать из любви. Человек учится, потому что любит это. Тогда мы сможем отдавать, делиться тем, что полюбили и познали, а это — наследие всего человечества. В конечном счете, когда мы начнем действовать в соответствии с принципом, объединяющим нас как людей, не станет наций, но культурные традиции сохранятся во всем своем богатстве. Когда наше ложное мышление, основанное на присвоении, исправится, мы будем жить в состоянии даяния и открытости. Новое Возрождение будет основано на действительном, на истинном знании, а не на накоплении разрозненных фактов. Когда мы перестанем принимать себя за образ, неизбежно конфликтующий с другими образами, исчезнут разговоры о соединении практического с духовным, ибо духовное — единственно практический путь. Ничто другое не работает.

Вопрос: Вы говорите, что конкуренция по сути негативна, но она кажется неотъемлемой частью современного общества. Следует ли избегать всякой конкуренции, или существует конструктивная конкуренция?

Ж.К.: Общество может измениться только через каждого из нас, ведь оно состоит из нас. Конкуренция основана на количестве, а не на качестве. Количество — это война. Когда производство будет основано на качестве, а не количестве, всё изменится.



Вопрос: Трудно представить общество без конкуренции — ни экономического соперничества, ни Олимпийских игр, ни командных видов спорта. Или возможно достигать этого с другим человеческим чувством?

Ж.К.: Когда работа строится на качестве, требуются интеллект и творчество. Акцент на качестве способствует росту самого производителя. Это подчеркивает саттвичное состояние, и в результате продукт раскрывает лучшее в потребителе.

Жизнь в количестве полностью деградирует общество. Когда общество основано на качестве, оно растет в любви, красоте, искусстве, культуре, совершенствовании и так далее.



Вопрос: Как должно строиться образование?

Ж.К.: Дети внимательно наблюдают за родителями и обществом. Нам нужно глубоко понимать природу ребенка и обучать его в соответствии с его возрастом, а не навязывать чуждые этапы.

Нельзя подталкивать ребенка к достижениям и завершениям — это лишь продолжение родительского эго. С раннего возраста ребенка следует знакомить с искусством, музыкой, живописью и танцами — это гармонизирует.

Спорт должен быть организован по-новому. Обычно спорт — это насилие, как и пресловутый «соревновательный дух». Нужно показывать собственные возможности, а не сравнивать себя с другими.



Вопрос: Считаете ли вы, что господство количества ответственно за рост проблем в обществе — насилие, скуку и т. д.? Возможно, из-за глубокой неудовлетворенности.

Ж.К.: Безусловно. Многие факторы современного общества способствуют насилию, особенно шум, телевидение, полное обесценивание психологического и физического пространства, а также объективация отношений между мужчиной и женщиной.

Это вызывает глубокую реакцию и фрустрацию, ищущую выход. Новое общество начинается с образования. Оно начинается с наших детей. Как можно давать детям игрушечные пистолеты, солдатиков и танки?

Современные игрушки слишком конкретны. Отсутствие нарратива стимулирует воображение. Ребенок может завершить игру, подобно тому, как художник или поэт оставляет в работе недосказанность, давая зрителю возможность включиться в творческий процесс. Сейчас создатели игрушек не оставляют места воображению, а жестокие игрушки следует запретить, поскольку они провоцируют насилие.



Вопрос: Но разве чрезмерно развитое воображение не склонно к мечтательности, которую вы называете препятствием к видению фактов?

Ж.К.: В творческой игре ребенок выходит за пределы физической формы, очевидного. Это важно — уметь выходить за феноменальное. Видение фактов — это другой аспект образования.



Вопрос: Какая часть образования принадлежит родителям, а какая — школе?

Ж.К.: В основном родителям. Если родители живут в свободе и красоте, они — лучшие учителя. Но большая часть нашего так называемого образования основана на конкуренции и насилии. А телевидение — мощный генератор насилия. Оно пробуждает в нас агрессивные реакции.

Даже простое сидение перед экраном нарушает нашу тонкую организацию. Насилие на ТВ во многом ответственно за общее принятие жестокости, поскольку чаще всего оно подается как героическое.

Мы не можем устранить телевидение, но его следует использовать для культуры, образования, изучения языков и т. д. Новости угнетают. Они уводят от реального ощущения жизни.



Вопрос: Многие утверждают, что агрессия заложена в нашей природе, а ТВ лишь незначительно ее усиливает. Они говорят, что новости и даже жестокие фильмы отражают реальность, жизнь на планете, помогают понять глобальную ситуацию.

Ж.К.: Но телевидение в первую очередь развлекает скучающих. Конечно, многие скучающие души любят рассуждать о войне. Это преимущественно мужское занятие, но должны ли мы жить, подчиняясь инстинктам, или нам следует руководствоваться более благородными человеческими качествами?

Люди обусловлены языком, эндокринной системой, пищей, верованиями, традициями, суевериями, привычками, образованием, идеями и т. д.

Некоторые биологические факторы мы изменить не можем, но можем осознавать их через биполярный подход — наблюдая их и их влияние на нас.

Однако приобретенную обусловленность можно изменить. Идея независимой сущности, которая верит, что действует по своему выбору и так называемой «свободной воле» — одна из таких обусловленностей. Все правила общества основаны на этой идее.

Вопрос: Вы говорили, что обществу нужны правила поведения, пока оно не созреет. Сегодня царит путаница в вопросе о том, сколько свободы следует иметь или давать. Родители часто не знают, как направлять детей, боясь подавить их. Какова мера родительского руководства?

Ж.К.: Должен быть авторитет без авторитарности. Такой авторитет возникает, когда эго отсутствует и не окрашивает мышление. Сегодня поведение — это мода.

Ребенок должен открыть ценность красоты. Советуя ребенку, родитель должен быть убежден, что однажды тот поступит правильно. Ребенку нужно различать, что правильно и что нет, что функционально и нефункционально. Должна быть мораль, но очень тонкая.



Вопрос: Слово «функциональный» можно трактовать бесконечно. В одних странах допустимо то, что в других неприемлемо. Всегда ли поведение относительно, или есть абсолютные, универсальные нормы?

Ж.К.: Функциональное поведение относительно в своих проявлениях, меняясь в зависимости от ситуации, но основа, из которой оно исходит, не относительна.

Под «функциональным» я подразумеваю экономию жеста, энергии. Действие совершается наиболее разумным способом.

Наша система наказаний должна исчезнуть. Мы не избраны карать. Мы вправе защищаться, но не осуждать. Разве мы знаем, почему человек поступает так, а не иначе? Нужно прилагать все усилия, чтобы понять. Мы все ответственны за общество, в котором живем.



Вопрос: Вы сказали, что кодифицированная мораль безнравственна. Поясните.

Ж.К.: Кодифицированная мораль абстрактна. Всё, что кодифицировано, оторвано от момента, от фактов ситуации. Это навязанный код.

Когда вы свободны от кода, вы внимательны, бдительны и соответствуете ситуации. Вы находитесь в универсальной основе всякого правильного действия, обращаясь к своему разуму и творчеству.

Кодифицированная мораль имеет ценность для ребенка до определенного возраста, пока он не осознает последствия своих поступков. Нужно учить ребенка не давить паука, потому что это живое существо.



Вопрос: Как вы относитесь к мнению, что ребенку трудно уважать животных, если он знает, что их убивают ради еды?

Ж.К.: Но мы не должны есть животных. Если ребенок ест утку или рыбу, вы не сможете объяснить ему, почему нужно уважать, любить и понимать живых существ.

Природа не учит высокой морали — она нисходит свыше. Всё инстинктивное — от природы. То, что крокодил ест других животных, не означает, что человек должен поступать так же.

Это не соответствует человеческой природе и разрушает тонкую гармонию жизни на Земле. Поэтому мы даем кодифицированную мораль, чтобы подвести к внутренней нравственности.



Вопрос: А как насчет ношения кожи коровы? Дети спрашивают и об этом.

Ж.К.: Если человек стал вегетарианцем из моральных соображений, логично отказаться от любых продуктов животного происхождения. Но пища влияет и на тонкое тело, и очевидно, что мясо не способствует ясности ума.



Вопрос: Для детского сознания срубить дерево не сильно отличается от убийства животного.

Ж.К.: В обществе, основанном на качестве, деревья не вырубали бы бесконтрольно, а животных не убивали бы массово. Это вопрос чувствительности, даяния. Кто знает, может, дерево само предлагает себя, чтобы помочь прекрасному человеку.



Вопрос: Эта «внутренняя мораль» — то, что называют «совестью»?

Ж.К.: Возможно.



Вопрос: В каком возрасте она формируется?

Ж.К.: Около четырнадцати лет появляется определенное различение.



Вопрос: То есть десятилетние не несут ответственности за свои поступки?

Ж.К.: Нет, в семь-восемь лет они уже понимают разницу между правильным и неправильным.



Вопрос: Но в четырнадцать — осознают глубже, а к двадцати одному — полностью.

Вопрос: Значит, можно сказать, что в восемь ребенок различает добро и зло, но это понимание еще зависит от окружения — родителей, друзей. К четырнадцати он начинает осознавать более широкий контекст, закладываются основы самостоятельной совести. А к двадцати одному (при здоровом развитии) приходит полная независимость от обусловленности. То есть до четырнадцати нет истинного самостоятельного понимания.

Ж.К.: Абсолютно согласен, но возрастные рамки условны, ведь биологический возраст у всех разный. В любом возрасте не должно быть просто наказания.



Вопрос: А как быть с организованной преступностью?

Ж.К.: Ее нужно публично осуждать.



Вопрос: Некоторые считают, что запреты — будь то порнография, насилие или секс в кино — нарушают свободу личности.

Ж.К.: Но для демократии нужно быть зрелым — морально и функционально. Люди незрелы. Свобода требует разума. Нельзя давать полную свободу ребенку, пока он не готов ею пользоваться. Пользователь свободы должен быть за нее ответственен.



Вопрос: Пока общество незрело, сколько свободы допустимо? Или дать полную свободу и учиться на ошибках?

Ж.К.: Свобода слова необходима, но когда лидеры и интеллигенция видят ее злоупотребление, должно быть образование — образование в красоте.



Вопрос: Но разве обнаженное тело для одного — не порнография для другого?

Ж.К.: Да, но нужно различать моду и красоту, которая вне времени и пространства. Это разница между радостью и удовольствием. Когда общество будет образовано, эти вопросы исчезнут.



Вопрос: Как можно просвещать общество?

Ж.К.: Есть образованные люди, но их часто игнорируют. Большинство ресурсов должно идти на образование, а не на оборону. Невоинственные страны должны объединиться и показать новый путь жизни.



Вопрос: Философию, включая адвайту, критикуют как наивную, утопическую, нереалистичную. Как акцент на высшем благе поможет решению повседневных проблем?

Ж.К.: Нет разделения на практическое и высшее. Есть только один уровень. Нужно понять принцип и применять его во всех действиях. Тогда станет ясно, поняли мы его или нет. Всё, что есть, происходит из частичного видения. Прекрасное, благородное, доброе — из целостного.



Вопрос: Верите ли вы, что однажды наступит утопия?

Ж.К.: Да! Убежденность помогает воплотить ее в реальность. Неверие — нездоровое состояние ума, потому что в конце концов всё свершится.



Вопрос: Значит, пессимист живет во времени и памяти, а верящий в утопию видит ее в каждом моменте?

Ж.К.: Да, ведь в реальности каждый момент совершенен. Когда живешь осознанно в своей красоте, в сознании, нет недостатка. Когда живешь в уме, в мышлении — всегда есть нехватка.



Вопрос: Даже если мы верим, что биосфера обречена, мы можем быть наполненными?

Ж.К.: Именно. Жизнь нельзя уничтожить. Она — высший принцип, объединяющий все противоположности.



Вопрос: И если жить из этого принципа, возможно, еще не поздно для утопии?

Ж.К.: Утопия не ограничена временем.



Вопрос: Так думать об эволюции утопии бесполезно...

Ж.К.: Это жизнь умом. Но я убежден: одна день мир изменится, ведь мы естественно движемся к позитивному.



Вопрос: Многие скажут, что всё наоборот — за исключением немногих.

Ж.К.: Адвайта не для избранных, это универсальная истина. Она принадлежит всем. Ощущение этой истины создаст новое общество. Новый принцип должен войти в поведение и образование.