Вэй У Вэй

VI. ВОПРОС

Тот человек выглядит озабоченным.

Спроси его, кто может заботиться о чём бы то ни было.


Или не заботиться о чём бы то ни было?

Конечно.


Он решит, что это ужасно глупый вопрос.

Так и есть.


Невероятно дурацкий. Кто это вообще может быть? Чудное заявление. Мужчина рассмеётся, девчонка захихикает.

Кто смеётся, кто хихикает?


Вы имеете в виду, кто тот умник, который задаёт этот вопрос или пытается на него ответить?

Кто знает или не знает, кто это может быть? Или кто может быть, чтобы заботиться или не заботиться о чём бы то ни было?


Это уж точно не обо мне!

Очевидно. Но кто знает то, что знаешь ты?


Я.

Конечно! Это и есть ответ.

VII. БОДХИСАТТВЫ И ВСЕ ОСТАЛЬНЫЕ


Невозможно ничего сделать для этой несчастной женщины! Я изо всех сил пытался ей помочь, но не могу.

Как, интересно, ты себе представляешь, что один феномен может помочь другому?

…

Похоже, ты онемел от изумления!
Разве это не очевидно?


Точно! Но… но… всё же… что все мы пытаемся сделать? Даже должны пытаться сделать? Бодхисаттвы, например.

Бодхисаттвы не пытаются ничего сделать. Им это не нужно. Если бы пытались — не смогли бы.


Вы имеете в виду, что, не пытаясь, можно сделать больше?

По крайней мере, если ты — бодхисаттва.


Но я не претендую на звание бодхисаттвы!

А они что, претендуют?


Ну, если судить по тому, как их описывают, можно заключить, что да. Но, возможно, на самом деле они и не думали.

Неплохо бы отличать истину, хранимую в сутрах, от передачи самих сутр людьми, которые их не до конца понимают.

Это одна из причин, без сомнения, почему Учитель сказал однажды обеспокоенному монаху: «Не позволяй этой сутре опрокинуть тебя, лучше опрокинь её сам!»


То есть?

Пойми это как Учитель, произносящий это, а не как ученик, ищущий какой–то скрытый смысл.


Но если мы не знаем, что именно имел в виду Учитель?

Мы знаем.


Как бодхисаттвы помогали «всем живым существам»?

Помогали? Разве их работа уже завершена?


А разве они ещё остались?

А почему нет?


Ну кто, например?

Например, мой собеседник, с которым я сейчас разговариваю.


Вы про меня?

Нет, не про «тебя». Даже Будда «говорил пятьдесят лет и ни слова не слетело с его уст».


Вы имеете в виду что я мог бы когда–нибудь стать бодхисаттвой?

Никогда.


Почему?

Потому что нет такой «вещи», никогда не было и никогда не будет. Это просто название, символ, а не объект. Оно предполагает праджническое функционирование, а не феномен.


И это функционирование может действовать через этот феномен?

Можешь назвать хоть одну причину, почему нет?


Да — степень моего невежества и некомпетентности.

Даже твоя темнота не без проблесков!


Вот вы могли бы это сделать, но…

Возможно — если бы этот «вы» был, но до сих пор я и следа его не обнаружил!


Я тоже!

Это не мешает никакому из феноменов функционировать праджнически. Напротив.


Значит, даже мы можем передавать праджню?

Не существует никакой праджни, которую можно было бы передавать. Но чистое функционирование, о котором мы говорим, тем не менее, также наше.


Значит, иногда мы можем вести себя как бодхисаттвы?

Нет никаких «бодхисаттв», но то, что мы выдаём за эти объекты, может действовать через феномены, которые мы считаем «нами».


Прекрасная мысль! Помогает почувствовать себя чем–то большим!

Уже недостаточно чувствовать себя просто лягушкой или букашкой? Спроси биолога.


В смысле, они тоже могут?

Почему же нет?


А есть какое–нибудь подтверждение этому?

Подтверждение! Как можно желать подтверждения очевидному! Я что, должен нарушить сон очаровательной коровы Раманы — Лакшми — снова? Она была полностью «просветлённой» — если использовать общепринятый жаргон — согласно Рамане, для которого это было в порядке вещей и даже не заслуживало комментариев.


Так Лакшми была бодхисаттвой!

Если ты именно это подразумеваешь под этим словом.


И мы все можем помочь способом бодхисаттв не пытаясь помочь?

Возможно, иногда даже вопреки попыткам помочь.


Просто… просто существованием?

Нет, лучше несуществованием, поскольку «существование» означает «быть определённым», как указал японский философ Нисида, а все живые «существа» определены окружением — социумом, модой и общей обусловленностью.


Поскольку «существование» подразумевает себя-и-других?

Да, и ни одно из них не существует.


Без «себя» можно помогать «другим»?

Без «себя» не может быть «других».


И что?

Чистые необъектные отношения.


Если быть другими — им это поможет?

Нет, если быть другими, они перестают быть «другими».


И это помощь?

Это Спасение.

VIII. ВИДЕНИЕ

Какой неприятный тип, настолько же противный, насколько его брат очаровательный. Вы не находите?

Как я могу? Каждое из этих суждений, соответственно, — кокос и букет, брошенные в разные образы в твоём собственном аспекте ума — полностью твоё создание, не связанное с феноменами, к которым ты привязываешь эти образы.


Образы в уме?

«Я» и «другие», функционирование двойственного разделения. Именно этот процесс, осуждаемый всеми направлениями адвайты и называемый на их языке «ложными мыслями», «разделением» и т. д., — это тот самый механизм «закрепощения», от которого следует избавляться любыми способами для восстановления присущей свободы.


На нашем языке — объективизация чисто субъективной концепции?

Поставить чучело и забросать его чем–нибудь. Превратить чистый ум в метатель кокосов!


Тогда что есть эти двое?

Без разделения, без суждений?


Да.

Помнишь слова Хуйнэна к Хуйшуню, иногда называемому Хуймином, пробудившие его?

«Не думая о „хорошем“ или „плохом“ (или „не таком хорошем“, как замечательно уточнил Пол Репс в своей версии „Врат без ворот“), вспомни, чем ты был до того, как родился».

Это было истинное видение, адвайта — недвойственное видение, прямое видение без умозаключений или толкования, и оно открыло врата без ворот.


Я слышал, что «мондо» [коан, внезапный вопрос] , которое вы процитировали, пробудило многих людей, но оно не отвечает на мой вопрос.

Ты упустил суть: Хуйнэн заставил своего преследователя перестать объективировать, перестать давать концептуальные суждения о вещах как объектах, и повернул его внимание назад к субъективному источнику.

Фактически он сказал: «Перестань концептуализировать и будь тем, чем ты всегда был!»


И этого было достаточно?

Воспринимание без умозаключений, видение феноменальной вселенной как она есть, без суждений — это восприятие «таковости», «естьности»: субъект такого объекта сам не становится объектом.


Необъектное воспринимание, не становящееся личностной объективизацией?

Думаю, так можно сказать.


Сказать непросто!

Сказанное не важно, видения достаточно — из источника!


Но что ты видишь?

«Ты» не видишь. Нет ни «тебя» ни «других», ни «одного» ни «двух», ни «субъекта» ни «объекта». Только видение таковости как таковой.


Просто видение, которое есть видящий и видимое?

Который не есть ни видящий, ни видимое.


Который есть…?

Чистые необъектные отношения.


Необъектные отношения между чем?

«Отношения» между феноменами, между взаимно снящимися объектами, но само видение ноуменально.


Но что могут сделать взаимно снящиеся объекты?

Ничего, их взаимность также снится.


Тогда…

Вот почему это истинное видение — нет ни субъекта, ни объекта, ни я, ни других.


В том смысле, что ложное, или обусловленное видение исключается?

Где «ложное, или обусловленное видение» — концептуальное препятствие.


Кажется, я почти понял! Расскажите мне ещё.

Этого достаточно. Рассказывание, даже когда оно возможно, только затрудняет постижение сути.


Поскольку постижение сути есть внутреннее видение.

Внутреннее видение отсекается внешним видением. В отсутствие внешнего видения оно присутствует.


Но что присутствует?

Источник всего видения. Только он присутствует. Внутреннее видение не означает смотреть в одном направлении вместо другого, «внутрь» вместо «вовне» из одного и того же центра, как обычно полагают.

Это видение изнутри, а не снаружи, видение из источника, который есть ноумен, а не из проявленного, которое есть феномен.


Так на самом деле это должно быть не «внутренним видением» и «внешним видением», а «изнутри–видением» и «снаружи–видением»?

Недостаточно элегантно и всё ещё неточно, но, несомненно, менее запутанно!

Первое — это целостное видение, второе — разделённое видение. Это суть, поскольку пространственное различение не может быть точным.


Это важно?

А как же! Воспринимание — это всё. «Видение, видение, видение», — как восклицал Руми, и он имел в виду не феноменальное наблюдение объектов субъектами, а ноуменальное внутреннее видение, лишённое обоих!

IX. НЕОБЪЕКТНЫЕ ОТНОШЕНИЯ

Что вы имеете в виду под выражением «необъектные отношения»?

Больше не видеть «тебя» как объект.


Где «ты» — объект, видимый субъектом?

Да.


Разве не должен объект отплатить взаимностью, также перестав видеть свой субъект как объект?

«Ты» — также субъект объекта, который перестал видеть тебя как объект.


Но разве могут «необъектные отношения» быть односторонними, не взаимными?

В случае с учителем это так, но отношения возможны, поскольку отсутствует лишь один субъект и, следовательно, лишь один объект.


Так как это делается?

Это не делается, это случается.


Случается?

Кажется, что случается: «отношения» — которые больше таковыми не являются, разве что феноменально — уже существуют.


Тогда как кажется, что они случаются?

Это то, что остаётся во время отсутствия обычно преобладающего понятия отождествлённости.


Субъект утрачивается как таковой?

Хорошо!


И берёт с собой свой объект?

Отлично!


Но затем что?

Если феномен под названием «ты» также испытывает отсутствие отождествлённости, то необъектная связь тотальна.


Тогда они одно?

Нет, тогда нет ни одного.


И это и есть тотальная… гармония?

Ты сегодня в ударе!


А что бывает, если один только феномен на мгновение освобождается от отождествлённости?

Боюсь, что я не знаю.


Пожалуйста, подумайте! Мне кажется, это важно.

Вероятно, это недооценка: на самом деле это ноуменально. По всей видимости, отождествлённость, которая не отвечает вследствие отсутствия, остаётся как присутствие целостного ума.


И это остаётся незамеченным?

Возможно, или отмечается как нечто непримечательное.


Хотя на самом деле излучается свет, сияние?

Феноменально — не обязательно.


Такое часто случается?

Спроси какого–нибудь учителя. Сомневаюсь, что он часто теряет отождествлённость, когда его непосредственный объект не в состоянии отвечать.


Но разве может кто–то кроме учителей сделать такое?

Я уже говорил тебе — это не действие.


Тогда может это случиться с кем–то помимо учителей?

Конечно, может! Это состояние, которое всегда присутствует.


А вы испытывали это?

Не чаще тебя.


То есть никогда!

Ерунда! Ты просто не замечал этого, вот и всё!


Пожалуй, теперь, когда вы сказали это… я вспоминаю, как удивлялся…

Конечно, конечно.


Но я хочу сделать это!

Ты не можешь.


И что?

Оно присутствует. Ты узнаёшь его.


Но может ли оно остаться надолго?

Сомневаюсь, что оно подчиняется времени.


Но ведь его феноменальную длительность можно измерить?

Попробуй представить секундомер кибернетическому электронному калькулятору с подробной инструкцией, как использовать его в нужный момент.


Бред! Скажите, хотя бы, воспринимаема ли эта длительность?

Конечно!


Это счастье?

Мне не нравится это слово.


Радость?

Лучше, но не совсем верно.


Сияние?

Вот видишь — ты знаешь!

X. СЛОВА, КОТОРЫЕ ОЗНАЧАЮТ ТО, ЧТО ГОВОРЯТ

Почему столько слов используются неправильно в метафизике?

Слова — это объективизация субъекта, и если восприятие субъекта двойственно, он воспринимает объект, а слова описывают его. Тогда он заблуждается.


От этого нет лекарства — разве что воспринимать напрямую! Но можно ли выразить словами то, что воспринимается напрямую?

Выразить — да, описать — нет.


Слова в наше время неправильно используются и в других областях! Почему так?

Не знаю, но все изобрели жаргон, особенно политики.


Вы имеете в виду фантастическую лексику коммунистов?

Это, несомненно, выдающийся пример.


Как когда они называют все другие страны «империалистическими», хотя единственная империя — их собственная?

Не только коммунисты. Проекция «себя» на «других» — это азы психологии. Но та лексика, о которой ты говоришь, основана на оскорблении, использовании слов как оружия, чтобы выражать ненависть. Это также — проекция.


Разве так она не уничтожает саму себя?

Она будоражит тех, кто её использует. А «другие» только смеются, насколько я знаю.


И этот процесс возведён в высокое искусство!

Неправильное использование слов — никакое не искусство, тем более не «высокое». Напротив, это наихудший вид неведения. К тому же, как ты только что заметил, словесные стрелы, напитанные ядом, не достигают врага, а бумерангом возвращаются к стрелкам.


И те, кто выпустил их, отравляются ненавистью?

Это самый опасный яд и, как многие яды, он вызывает зависимость, порождает искусственный гнев и провоцирует отравившегося на драку.


А каковы следствия неправильного использования слов в метафизике?

Механизм такой же, как тот, что мы только что описали, но результат — усиление неведения.


И что же делать?

Использовать слова корректно — вот что следует делать. И не только в метафизике.


Вы обнажили абсурдность «просветления» и других подобных часто использующихся слов, заставляющих людей думать, что феноменальный объект как таковой может трансформироваться во что–то отличное от того, чем он кажется. Это сбивает людей с пути и мешает им увидеть верное направление. Но вы не объяснили мне, как люди могут поверить в то, что они не существуют.

Но они и не должны верить — ни в это, ни во что–либо ещё.


Почему?

Потому что нет отождествлённости, чтобы верить, что она — не она!


Вы имеете в виду, что если кто–то верит в это, он всё ещё остаётся отождествлённостью, потому что именно он верит в это?

Именно.


Что же тогда он может знать?

Он может осознать, что то, чем он является, — это не то, чем он кажется феноменально. Осознавание не зависит от рамок отождествлённости, только знание столь ограниченно.


Различие в терминах очень тонкое!

Да, китайцы использовали отрицание, оно лучше. Но между собой мы можем говорить утвердительными терминами, ведь так?


Вы имели в виду «незнание»?

Это не знание и не незнание, а отсутствие обоих.


Но вы не объясняете, как такое может быть. Видимо, это невозможно объяснить.

Почему же невозможно?


Разве нет вещей, которые невозможно объяснить?

Сомневаюсь. Я уже говорил, что всё можно выразить, но не определить.


Ладно, тогда вещей, которые не следует объяснять?

Я считаю, что таких тоже нет. Окончательное понимание невозможно передать словами, но каждый элемент, ведущий к такому пониманию, можно и нужно объяснять — тем, чьё облако непонимания истончилось настолько, что сквозь него начал проглядывать свет.


Создавая просвет?

Да.


Тогда почему вы не говорите мне, как воспринять, что я не существую?

Потому что нет того, кто может воспринять, что не существует.


Простите! Я имею в виду, почему вы не говорите мне, как понять, что я не то, чем кажусь феноменально?

Разве это не очевидно? Лучше ты сам скажи мне.


Но я не знаю!

Ерунда, конечно знаешь! Я буду задавать тебе наивные вопросы — так, как это делают обычные люди. Например, почему ты говоришь, что я не то, чем кажусь феноменально?


Скажите мне сначала, кем вы себя считаете?

Собой, конечно!


И что же это?

Я? Вот здесь — это я.


И почему вы так думаете?

Все видят меня, и я себя вижу, по крайней мере, часть себя, и всего себя — в зеркале.


Но это всего лишь объект, объект других людей и ваш собственный, воспринимаемый органами чувств и интерпретируемый психикой на базе мнемонических образов.

А что не так в том, что я объект?


Ничего, кроме… кроме того, что объект — всего лишь понятие, идея, концепция, образ в сознании.

Ты имеешь в виду, что это всё, чем я являюсь?


Дайте подумать… как объект — да, конечно, это всё, чем вы являетесь. Умозрительностью.

Но я всё ещё являюсь собой!


Да, полагаю, что так и есть — в некотором смысле.

Почему «в некотором смысле»? В большом смысле! И как!


Да, конечно, в очень большом смысле, но не как «личность».

Ты имеешь в виду, что эта «личность» — всего лишь объект?


Именно так. Это всё, чем она является.
Лишь понятие, идея, образ в уме — чисто теоретический.

Значит, то, что я есть, — это… я?


Да, всегда. Как и то, что я есть, и любое другое живое существо, которое может чувствовать «я», — то есть чувствующее существо.

И в некотором смысле я есть всё?


Всё есть я, но не как объект.

Почему так?


Но вы же можете это увидеть? Любой объект — это лишь что–то воспринимаемое, то есть само по себе это ничто! Только я могу быть: всё остальное воспринимается и не может быть чем–то, отличным от я.

Включая то, чем ты кажешься как объект?


Да, конечно, и это тоже.

Как такое может быть?
А как же субъект–объект?


Субъект–объект — это просто объект, который является не чем иным, как своим субъектом, и субъект, который является не чем иным, как своим объектом!

Так что я за пределами субъекта–объекта?


Конечно, конечно! Я есть чистая ноуменальность! Никакая не вещь.

Так вот что я есть, когда я понимаю, что не являюсь тем, чем кажусь феноменально! Ты объяснил это так ясно, что я склонен думать, что я понял.


Если вы склонны думать — значит, вы не поняли! Такое понимание невозможно для личности!

Хорошо, хорошо! Я — не личность, которая понимает что–то. Понимание, что нет никого, чтобы понимать, и ничего, что понимать, и есть понимание того, что я есть! Прекрасно, а ты?


Я? Боже милостивый, я и забыл о себе! И о том, что мы поменялись ролями. Это действительно всё, что есть? Но ведь это довольно просто!

И очевидно. Ты знал это, как я и говорил, но ты не осознавал это.

XI. КЕМ БЫЛ БУДДА?


Вы часто говорите о Будде, но кем был Будда?

Какая разница?


Может, и никакой, но для некоторых людей это важно, как и для меня.

Откуда мне знать, кем был Будда?


Неужели никто не знает?

Многие воображают, что знают, но обычно это просто традиция, которой их учат.


Разве эта традиция не заслуживает доверия?

Не более чем любая другая того же возраста и положения.


Вы имеете в виду что она окутана мифами и не кажется истинной?

Неизбежно.


Почему?

Его слова были записаны лишь спустя четыре столетия после его смерти, к тому же на языке, отличном от того, на котором он говорил.


То есть он не мог их говорить?

Наверняка не так, как их записали.


А какие из них наиболее близки к оригиналу?

Это пусть эксперты решают. Ему приписывается так много слов, что если бы он действительно говорил их все, он, несомненно, умер бы от ларингита на ранней стадии их произнесения.


Вы циник!

Чепуха. Они противоречат друг другу. И некоторые по внутренним признакам могут довольно точно датироваться сравнительно поздними периодами развития этого учения.


Я думал, что они точно соответствуют разным периодам жизни Будды согласно тем людям, которым он передавал своё учение.

Так и есть. Такая систематизация говорит об огромном труде, который может удовлетворить простодушных, но у учёных вызовет лишь широкую улыбку.


Тогда скажите мне, кем был Будда и чему он в действительности учил.

Зачем ты задаёшь мне такой вопрос? Откуда, интересно, я могу это знать? Я не только не эксперт, но даже и не исследователь.


Я знаю. Тем не менее у вас могут быть какие–то предположения об этом.

Никаких! Я могу только указать на то, что и так очевидно для всех, кто хоть что–то знает об этом деле.


И что это?

Кем ещё может быть Будда, как не последним из шести или семи аббатов, или патриархов, непальской «церкви», выступающей против брахманов?


Была такая линия аббатов, или патриархов?

Я слышал, что они достаточно хорошо описаны и задокументированы в Непале.


И каково было их учение?

Думаю, можно заключить, что оно было законспектировано и блестяще развито Шакьямуни.


Вы только что указали, что сутры сильно разнятся и противоречат друг другу. Могли эти сутры принадлежать его предшественникам?

Такая гипотеза, насколько мне известно, никогда не возникала. Предположение, что различные категории сутр представляют разные аспекты учения, разработанные и передаваемые разными патриархами, или «Буддами», но приписываемые Шакьямуни, без сомнения достойно рассмотрения. Это, однако, не меняет того факта, что некоторые из них — более поздние компиляции.


Некоторые независимые традиции могли сохраняться независимыми общинами — последователями разных патриархов, каждая из которых затем была доработана перед записью.

Я склонен согласиться. Их независимое происхождение могло быть утеряно намеренно.


Тогда какая из них древнейшая?

Я могу лишь предположить. Наверняка это самая простая, наиболее понятная и самая этичная — учение, представляемое сейчас палийскими записями, в которых, без сомнения, оно дорабатывалось столетиями перед превращением в сутры. А сам Шакьямуни говорил на языке магахи.


Значит, сутры махаяны — более поздние работы?

Ты говоришь, как истинный тхеравадин! Если моё мнение чего–то стоит — в чём я лично сомневаюсь — нет ничего невозможного, даже невероятного, в том, что Будда или кто–либо другой из патриархов передал эзотерическое учение избранным ученикам; учение или неучение, которое всегда стояло обособленно и впоследствии вновь всплыло как махаяна. Но даже если это был сам Шакьямуни, разве не возможно, что он тоже его унаследовал? Если он был на самом деле членом семьи раджи, он, скорее всего, был «патриархом» более по рождению, чем по призванию. Однако в его случае призвание также имело место.


Почему мы ничего не слышали об этой линии непальских патриархов, или аббатов?

Слышали, но как о линии доисторических «Будд», тянувшейся через невероятное число эонов.


Вы имеете в виду, что на самом деле это была просто линия аббатов?

Факты говорят мне о том, что исторически это были именно они.


И завершает линию Шакьямуни?

Как я уже говорил, я не изучал серьёзно этот вопрос, но думаю, что завершает её Майтрейя, который должен был быть избран «Буддой», но не преуспел и был вместо этого увековечен как грядущий Будда.


Вы действительно не знаете, было ли тому документальное подтверждение?

Я действительно не знаю. Я только знаю, что какое–то подтверждение есть и что ступа исторического Шакьямуни была найдена, раскопана и на ней сделана надпись.


Почему я об этом ничего не слышал?

Разве ты не слышал? Это достаточно широко известно. Возможно, это замалчивалось, как и всё, что противоречит мифу, хотя нет ничего постыдного в этой надписи, просто она касается достойного человека, а не божества.


Вы всё это от меня скрывали!

Вовсе нет. Разве необходимо оскорблять веру других людей, даже если ты достаточно квалифицирован для этого, и уж тем более если, как я, — недостаточно?


Но ведь с исторической точки зрения это представляет большой интерес!

Я согласен. Поэтому когда ты спросил, я рассказал то немногое, что знаю.


Мне кажется, это скорее усилило моё восхищение буддизмом, а не наоборот.

По–моему, так и должно быть. Завеса мифа лишь бросает тень на учение, поскольку современные люди не верят в невероятное.


То есть чем вероятнее учение с исторической точки зрения, тем большей силой оно должно обладать?

Таково моё мнение.


И ваш рассказ очень вероятен, ведь так?

Лично я думаю, что "это слишком вероятно, чтобы не быть истиной", более того "если это и не правда, то хорошо придумано".


Теперь, когда вы на это указали, мне это кажется очевидным. Буддизм от этого только выиграет, к тому же это не противоречит облику Будды, оставленному им в ранних сутрах, и не портит его!

Нам остаётся только оставить прояснение этого вопроса учёным — всё в своё время. Мало кто из них захочет вызвать раздражение приверженцев религиозных предрассудков.


Всё равно что разозлить пчелиный рой! Их винить не за что. Но они не помешают нам верить в это.

Ничто не заставит меня верить в это! Или во что–либо ещё. Вера бесполезна, поскольку нет того, кто мог бы верить. Я просто предполагаю, что исторический инстинкт говорит о том, что эта версия происхождения буддизма благоухает истиной. Вера — наиглупейшая вещь на свете, откровенно осуждаемая Буддой!


Любая «вера» глупа?

Конечно, нет. Это слово означает «доверие авторитету», но что такое «авторитет»?


Возможно, это зависит от того, чей это авторитет? От чьего авторитета это зависит?

В основном от авторитета традиции и предрассудков. Только знание есть доверие, а такое доверие — это бытие. Такое «бытие» — это совсем другой вид веры, достойный того, чтобы его лелеять.


И этот вид и есть авторитет?

Разве не может каждый решить сам за себя?


КОНЕЦ

«Неискушенно мудрые» — последняя книга Вэй У Вэя. В ней указатели на нашу истинную природу в форме диалогов обычных и необычных животных.

Читатель может узнать себя в этих коротких и иногда веселых набросках и извлечь пользу из того, что ему откроется.



Посвящается Необъектным Отношениям

В мое отсутствие как «меня» — «ты» присутствуешь как Я.

Замечание:

«Ты», читатель этих строк, читая их, тоже говоришь это.


***

- Я есть Я, - ответила сова, щелкнув клювом, - и ты есть Я - кто бы ни произносил это.

Нет абсолютно никакого «меня»: даже ты говоришь достаточно хорошо, чтобы не сказать «ты есть меня»!

- Надо подумать, - пробормотал кролик. - Я поразмышляю над этим.


- Ни в коем случае! - проухала сова, сверля кролика пронзительным взглядом. - «Размышлять» означает использовать расщепленный ум. Посмотри изнутри и увидишь - УВИДИШЬ, что все так и ЕСТЬ! Прекрати расщепляться и оставайся ЦЕЛЫМ!

Будучи нигде, Я везде, будучи везде, Я нигде, Поскольку Я не нигде и не везде,
Ни внутри, ни снаружи ни всего, ни ничего,

Ни вверху, ни внизу, ни до, ни после, с любой стороны всего и ничего.


***

Заместитель министра:
Но я мирской человек. Я занимаю высокий пост, как я могу практиковаться в обретении ДАО?


Шэнъхуй:
Замечательно, Ваше Превосходительство, с сегодняшнего дня я позволю вам работать только над вашим пониманием.

Без всякой практики, просто достигайте понимания, затем, когда вы глубоко пропитаетесь правильным пониманием, все основные трудности и иллюзорные мысли постепенно пойдут на убыль.

Мы сразу подчеркиваем, что понимание — это главное, и нет нужды прибегать к помощи великого множества текстов.


Шэньхуй, «Entretiens du Maître Ghyana Chen-Houei du Ho-Tso» (перевод с китайского Жака Жерне).



«О. О. О.» — это подпись, представляющая собой «кубический корень нуля», алгебраическое написание которого, ✓0, не всегда сразу понятно.

«О», символ нуля, представляет Субъекта, чьи объекты — это все цифры от единицы до бесконечности.



Предисловие

«Посмотрите-ка, Кто здесь!»

Дуглас Хардинг «Жизнь без головы»


Отсутствующее Присутствие
Я Здесь!
Я Сейчас! Я-Есть-Это!

- Вэй У Вэй



Вступление Вэй У Вэя

Мудрость, раскрываемая этими обычными и необычными животными, совсем меня не удивляет. Поскольку приписываемое им вербальное выражение принадлежит их переводчику О. О. О., то в их словах нет ничего неестественного или таинственного.

Их действия также очевидно являются толкованием: все это действительно, но не истинно, подобно содержанию нашей собственной относительной «жизни».

Ни их жизнь, ни наша не является истинной — что согласуется с Виртуальностью, — только у нашей жизни нет толкователя, изложившего свои выводы в удобном для чтения виде, а их жизнь получила такое толкование.


У меня есть только одно замечание: как жаль, что О. О. О. не сделал того же для нас — не показал, что же на самом деле происходит в нашем собственном неопредмеченном измерении!

Полагаю, он мог бы поднять брови и ответить вопросом: «А какую разницу вы ожидаете? Никакой разницы быть не может, поскольку никакая "разница" — а разница всегда сугубо относительна — не имеет никакого Абсолютного существования, никогда не имела и никогда не будет иметь, так как ни "пространство", ни "время" также не имеют никакого абсолютного существования, поскольку относительно они представляют именно то, что, Абсолютно, ЕСТЬ мы».


Боюсь, что О. О. О. может ответить на мое предложение, или просьбу, снова подняв брови — такая уж у него привычка — и указав на то, что человеческие существа не обладают ни шармом, ни искренностью, ни простотой наших братьев-животных и что их дискуссии были бы вздорными и смутными из-за тумана концептуальности.

Возможно все же — хотелось бы, чтобы он ошибался, — возможно, мы и правда не можем «делать» это так же искренне и просто, как действуют наши друзья-животные.

Но даже если это так, давайте воспользуемся прямотой этих чувствующих существ и удовольствуемся той пользой, которую может принести нам их безмолвная мудрость.


От нас требуется всего лишь узнать себя в этих коротких и иногда веселых набросках и извлечь пользу из того, что они нам откроют.

Что касается меня, то я уже сделал это и могу искренне рекомендовать этот опыт всем. От души надеюсь, что вы — кем бы вы ни были, читатель, — получите пользу столь же глубокую, как и я.

1. Вводная глава

— Темнеет, — сказала сова, усаживаясь на ветку над кроликом. — Это место подойдет, чтобы отдохнуть здесь до рассвета?
— Это и есть рассвет, — ответил кролик, — солнце встает. Ты все перепутала.


— Для тебя, возможно. Такие вещи, да и все «вещи» относительны. Как бы то ни было, я есть рассвет.
— Как пожелаешь, — ответил кролик вежливо. — Да, это место превосходно, здесь спокойно и трава очень вкусная.


— Трава меня не волнует в относительности, — сказала сова, — но я ищу покоя, чтобы БЫТЬ. В округе бывают хищники?
— Редко, — ответил кролик, — случайные двуногие, но я скрываюсь в норе, а сов они не едят.


— Очень хорошо, я останусь здесь, — сказала сова, — во всяком случае, я люблю кроликов.
— Я польщен, — ответил кролик, — добро пожаловать.


— Они сочные и мягкие, — добавила сова, — и благожелательные перед обедом.
— Именно так, — согласился кролик, — этот взгляд, к несчастью, разделяют и другие. Поэтому мы живем под нашей пищей, а вы живете над вашей.


— Какой умный зайка! — сердечно заметила сова. — Я останусь. В любом случае, я уже пообедала.
— Рад это слышать, — ответил кролик вежливо, — и надеюсь, обед тебе понравился.


— Крыса, довольно жесткая, — пробурчала сова. — Завтра я найду что-нибудь получше. Спокойной ночи тебе, и не ешь слишком много этой гадкой травы: от нее тошнит.
— Доброе утро, — ответил кролик, — спи спокойно. Я позову тебя, если появятся хищники.




2. Я сияю

Кролик, взглянув вверх, сказал сове, пока переваривал несколько дюймов травы:

— Я часто думаю, почему ты открываешь глаза, когда темно, и держишь их закрытыми, когда светло?
— Когда Я сияю, — ответила сова, — темноты нет, поскольку темнота — это просто отсутствие света, и тогда Я наблюдаю, как ты беспрестанно ешь все, что дает земля. Когда Я перестаю сиять, ничто не может появиться.


— Значит, наши миры разные? — предположил кролик.
— Нет никаких миров, — резко сказала сова, щелкнув клювом, — кроме того, который появляется, когда Я сияю.


— А что появляется, когда сияет солнце? — спросил кролик.
— Я и есть солнце, — заключила сова. — То, что, по-твоему, ты видишь, — просто отражение в твоем расщепленном уме.


— Неужели? — ответил кролик, в сомнении подергивая носом. — Тогда почему ты и солнце не светите в одно и то же время?
— Я и есть «время», — добавила сова, — и любое «время» — это мое время. Более того, в данное «время» я начинаю чувствовать голод.


— Ладно, ладно, — вздохнул кролик, торопливо забираясь в свою норку.

3. Люблю

— Зачем ты ешь столько травы? — спросила сова. — Трава вызывает рвоту.
— По-моему, она способствует пищеварению, — ответил кролик, — и я люблю ее.


— Почему ты не ешь улиток? — продолжила сова.
— Потому что я их ненавижу, — ответил кролик.


— Невероятно! — воскликнула сова. — Кто может любить, и что? Кто может ненавидеть, и что? Два самых бессмысленных слова в нашем языке!
— Любые двое, — предположил кролик, — ты и я, например.


— Абсурд, — продолжала сова, — как мы можем быть двумя?
— А почему нет? — спросил кролик.


— Потому что Я есть, а тебя нет, — заключила сова.
— Но в пространстве-времени… — предположил кролик.


— Ни в каком времени, — бросила сова, громко щелкая клювом в почти вертикальном падении.
— Возможно, — сказал кролик, ныряя в свою нору, — но не в этот раз!



4. Внутри

— Я есть это-Я-есть, — сказала сова, — абсолютное Я, лишенное каких-либо объективных качеств.
— Неужели? — фыркнул кролик, наморщив нос.


— Объективно, Я есть все, что появляется в зеркале моего ума, что в абсолюте и есть Я.
— Ты так совсем не выглядишь, — заметил кролик.


— Ты смотришь только на то, что видишь, — ответила сова. — Ты, как обычно, смотришь не с той стороны.
— Я вижу только то, что впереди меня, и, когда поворачиваюсь, то, что сзади.


— Именно так, именно так, — ответила сова, — и ты видишь лишь то, чего нет!
— Тогда где все это? — спросил кролик.


— Внутри, внутри, — заверила его сова. — Все внутри. Вот увидишь! — добавила она, щелкая клювом и величественно хлопая крыльями, готовая к нападению.



5. Рыба

— Я Ум, в котором появляется мир, — сказала сова кролику
— Правда? — ответил кролик, срывая сочный одуванчик и теребя его уголком рта. — Эта мысль не приходила мне в голову.


— Так и есть, — продолжала сова, — и мысли — не рыба, чтобы их могли ловить звери или люди.
— Почему? — спросил кролик.


— Они не объекты, — заявила сова, щелкнув клювом.
— Тогда что они такое? Субъекты?


— Такой субъект был бы объектом.
— Почему?


— Потому что ты делаешь его таковым.
— А могут мысли ловить сами себя?


— А рыба может? — ответила сова.
— Тогда кто может их поймать? — спросил кролик.


— Вопрошающий и есть ответ.
— Как всегда!


— Как всегда.
— И кто же это?


— Ум, в котором появляется Вселенная, — сказала сова сурово.

— И что это такое? — спросил кролик.

— Я, — заявила сова, — даже если ты произносишь это!

6. Здесь

— Мое отсутствие — это то, что Я есть, — сказала сова, — и это было названо «Пустотой».
— Да? — заметил кролик, пожевывая аппетитный чертополох.


— Когда Я отсутствую, Вселенная присутствует, — продолжила сова, — и даже тебе будут рады.
— Как мило! — ответил кролик, вежливо подпрыгивая. — Но где?


— Здесь, — бросила сова решительно, — абсолютно ЗДЕСЬ.
— Но где конкретно это находится?


— Там, где Я есть, а именно, где Я была изначально и всегда, — резко ответила сова.
— Тогда где буду я? — с беспокойством спросил кролик.


— Здесь, конечно ЗДЕСЬ! Где же еще ты можешь быть?
— Но откуда там, где есть ты, возьмется место для нас обоих? — спросил кролик наивно.


— Ты будешь присутствовать в отсутствие меня, — терпеливо объяснила сова.
— Не понимаю, как это может быть, — ответил кролик.


— Поймешь, поймешь! — заверила его сова, готовя свое отсутствие. — Я прослежу за этим.




7. Как Оно Есть

— Как Я могу любить тебя? — сказала сова кролику. — Я есть то, что ты ЕСТЬ.
— Неужели? — ответил кролик, изящно обгрызая одуванчик.


— Как ты можешь ненавидеть меня? — продолжала сова. — Ты есть то, что Я ЕСТЬ.
— Никогда не замечал этого, — сказал кролик задумчиво.


— А как может быть иначе? — сказала сова. — Чем бы мы ни были — Я ЕСТЬ.
— С каких пор? — спросил кролик. — Это случилось недавно?


— Так было всегда, — ответила сова, — «Времени» нет.
— Тогда где это случилось?


— Везде. «Пространства» нет.
— Значит, мы действительно одно? — обрадовался кролик.


— Разумеется, нет, — оборвала его сова, — нет никакого «одного».
— Тогда что есть? — спросил кролик нерешительно.


— Ничто! — сурово заявила сова.
— И что? — спросил кролик озадаченно.


— И то — жизнь! — сказала сова, хлопая огромными крыльями и щелкая клювом. — Как говорят Мастера: «Когда я голоден, я ем, когда устал — сплю!»



8. Дома

— Эта модная привычка «жить и умирать» довольно утомительна! — вздохнула сова, устало потягивая крыльями.
— А мне нравится, — ответил кролик.


— Ты имеешь в виду, я полагаю, что думаешь, что тебе это нравится.
— А разве может быть иначе?


— Думание — всего лишь концепция в расщепленном уме, — сказала сова. — В этом нет ничего истинного.
— Но я и правда счастлив, — настаивал кролик.


— Чепуха, чепуха, — бросила сова, — нет никакого «тебя», чтобы быть чем-то, и нет никакого «чего-то», чтобы ты мог им быть!
— Жаль, — вздохнул кролик, — а я всегда думал, что есть.


- Думал! Думал! — воскликнула сова с неодобрением, повернув голову на девяносто градусов. — Бесполезная привычка, повсеместно порицаемая Мудрецами.
- Кто такие эти Мудрецы, которые не дают себе труда думать, и как они мудрят?


- Те, кто постиг, — объяснила сова коротко, — являют собой переход в более высокое измерение.
- И что же это такое?


- Дальнейшая область размерности — видения, — объяснила сова.
- И как это действует? — спросил кролик.


- Концептуализация там исключена, — сказала сова. — Расщепленный ум, таким образом, целостен.
- И что это дает? — спросил кролик.


- Они видят прямо, конечно же, — ответила сова, повернув голову обратно и уставясь на кролика своими сияющими глазами, — и тогда, конечно же, «они» отсутствуют.
- И что? — задумчиво пробормотал кролик, чувствуя легкое беспокойство. — Я имею в виду, что тогда присутствует?


- Присутствует? — спросила сова. — Как что? Все, конечно!
- Все? — воскликнул кролик, подскочив от неожиданности. — Как такое может быть?


- В мое концептуальное отсутствие, — заухала сова, — всякому и каждому рады ЗДЕСЬ, где я ЕСТЬ, — и где они будут Абсолютно дома!

9. К-ко-о-му-у

- Иногда мне интересно, — сказал кролик, — почему ты предпочитаешь луну солнцу?
- Профессиональная привычка, — ответила сова. — Когда Я сияю прямо через дневной свет, другие делают то, что должно быть сделано. Когда Я сияю непрямо через лунный свет, я сама присматриваю за вещами.


- Вещами — вроде тебя? — предположил кролик, шаловливо подпрыгнув в воздухе.
- Все «вещи» — это проявления того-что-есть- Я, — сказала сова сурово, — растянутые в концептуальном пространстве-времени в интегральном уме.


- В самом деле?! — сказал кролик, пробуя сочный листочек клевера. — Должно быть, им от этого очень хорошо!
- Рада, что ты так считаешь, — ответила сова, — но в относительности, когда мой ум расщеплен, также должна присутствовать видимость страдания. Если бы позитивное и негативное были равны, они бы уравновесили друг друга, и результатом стало бы равновесие, то есть воссоединение.


- Так вот почему мы страдаем! — сказал кролик. — Вот почему существует несчастье!
- Не существует ни счастья, ни несчастья, — ответила сова. — Не существует взаимозависимых противоположностей. Это концептуальные суждения, уничтожающие друг друга во взаимном отрицании.


- Тогда что они такое? — спросил кролик.
- А что такое ты ? — ответила сова. — Что есть все чувственное восприятие, все познание, суждение, различение?


- То, что делает это, я полагаю, — предположил кролик, — я, например.
- В этом случае ты лишь воспринимаемое, — заухала сова, — просто объект в уме.


- Тогда что воспринимает воспринимаемое? — спросил кролик.
- Я, — ответила сова. — Я, всегда Я.


- И к кому или чему относится это «я»? — осведомился кролик, в раздумье подергивая носом.
- К кому или чему? — переспросила сова. — Сказать тебе?


- Да, пожалуйста! — попросил кролик.
- Хорошо, — сказала сова, — слушай и услышишь. — Она расправила крылья, вытянула шею, и лес загудел эхом ее громогласного ответа. — К-ко-о- му-у, к-ко-о-му-у, к-че-му-у-у!




10. Я, кто есть ничто

- Если бы ты сказала это просто, — заметил кролик, — возможно, я бы и смог понять.
- Просто что? — спросила сова.


- Просто сказала бы это в десяти словах.
- И шести достаточно, — резко сказала сова.


- Ну тогда в шести, если шести хватит.
- Шести слишком много, но тебе они нужны.


- Как скажешь, — вздохнул кролик, — так какие они?
- Я, кто есть ничто, — есть все, — сказала сова.


- Как ты можешь быть одновременно и тем и другим, когда не являешься ни одним из них?
- Я есть они оба именно потому, что не являюсь ни одним из них.


- Тогда чем являюсь я?
- Из-за того что ты думаешь, что являешься чем- то, ты не являешься ничем.


- И что? — спросил кролик.
- И то — ты страдаешь, — ответила сова, решив пообедать.





11. Причина

- Ты выглядишь усталой и голодной, — сказал кролик с состраданием.
- Так и есть, — ответила сова.


- Тогда почему бы тебе не поесть и не поспать?
- Есть нечего и не спится.


- Позволь мне, — предложил кролик, — я здесь, в твоем распоряжении.
- Ты! Ты что, стал буддистом или вроде того?


- Да, — застенчиво ответил кролик, — это так здорово!
- Так ты предлагаешь мне себя?


- С радостью, — сказал кролик восторженно, подергивая носом. —
- Самопожертвование — великое счастье.
Нет уж. Я так не играю!


- Почему? — спросил кролик обиженно.
- Буддисты такого рода не возбуждают аппетит и неприятны на вкус, — отрезала сова. — Лучше уж крысы!

12. Делание

- Ты презираешь нас, буддистов? — грустно спросил кролик.
- Не очень, — ответила сова равнодушно.


- Но вчера ты сказала мне, что предпочитаешь крыс!
- Так и есть, тот, кто был готов пожертвовать своим драгоценным «я», насколько я помню?


- Да, именно тот, — сказал кролик, скромно дернув носом. — Можно спросить почему?
- Нет того, кто мог бы сделать это, — объяснила сова, — отсутствие не имеет вкуса, переваривается, но не питает.


- Не понимаю, — вздохнул кролик.
- Относительное присутствие не может ничего предложить, — терпеливо объяснила сова, — и только его отсутствие может сделать это.


- А почему так? — спросил кролик озадаченно.
- То, что присутствует, берет, но не дает, — пояснила сова, — такова природа эгоистического волеизъявления, растянутого в пространстве-времени.


- А когда оно делает это? — поинтересовался кролик.
- Только Отсутствие может ДЕЛАТЬ, — сказала сова, — разыгрывая себя.


- Дай подумать, — сказал кролик неуверенно.
- Пустая трата времени, — бросила сова. — Не трать впустую, не желай — просто ДЕЛАЙ.


- А как ДЕЛАТЬ? — спросил кролик.
- Делай так, как хотел бы, чтобы делали с тобой, и позволь этому СДЕЛАТЬСЯ! — заключила сова. — В любом случае так и будет!




13. Абсолютно

- Я всегда присутствую, — сказала сова.
- Как это? — спросил кролик.


- Это потому что я всегда отсутствую, — объяснила сова.
- Кажется, я припоминаю, что ты говорила, что присутствуешь только тогда, когда отсутствуешь, — заметил кролик насмешливо.


- Это тоже верно, — ответила сова учтиво, — мое относительное отсутствие — это мое абсолютное присутствие, а мое относительное присутствие — это мое абсолютное отсутствие.
- Несколько запутанно, — сказал кролик. — Я не испытываю подобных преобразований.


- Ничто не меняется, — ответила сова сурово, — абсолютно, Я всегда присутствую, относительно, мое видимое присутствие является моим видимым отсутствием как Я.
- Ты не можешь решить, что для тебя предпочтительнее? — спросил кролик, отступая к своей норке.


- Предпочтения относительны и иллюзорны, — оборвала его сова. — Абсолютно, нет ничего, что бы присутствовало, или отсутствовало.
- Тогда что ты такое? — спросил кролик, готовясь нырнуть в нору.


- Само присутствие, — заухала сова, расправляя свои огромные крылья, — само отсутствие. С точки зрения бесконечности нет ничего, что могло бы присутствовать или отсутствовать.

- Почему? — спросил кролик через плечо.
- Нет абсолютно никакого «где», чтобы там могло быть «что-то», и никакого «что-то», которое могло бы быть «где-то», — крикнула сова, неистово хлопая крыльями.

- А ты ? — спросил кролик, выглядывая из норы.
- От бесконечности к бесконечности только Я ЕСТЬ как Я. К-чеее-мууу, кууу-дааа, к-кооо-мууу, — заухала сова, величественно взлетая и паря в небесах.


- Ее нет? — пропищала белка из-за дерева.
- Относительно, — добавил кролик, выглядывая из норки, — но Абсолютно — она ЗДЕСЬ.


- Абсолютно рехнулся! — заключила белка, прыгая с сука на другое дерево.
"Уош...»

14. "После вас.."

- Все видимое, — сказала сова, — есть Я, Я смотрю. - Все воспринимаемое, — продолжила она, — есть Я, Я сознаю. Все понятое, — заключила она, — есть Я, Я постигаю.
- Какое это, должно быть, развлечение для тебя! — сказал кролик вежливо.


- Развлечение для «тебя», да, — резко ответила сова, — или чертов ад, смотря по обстоятельствам!
- Почему для меня? — спросил кролик невинно.


- Потому что «ты» переживаешь это, или «страдаешь» от этого — описание переживания, в котором принято винить Будду.
- Почему я должен переживать или «страдать», когда ты видишь или постигаешь? — спросил кролик.


- Потому что только «ты» можешь переживать удовольствие или боль, — сказала сова терпеливо, — как же Я могу переживать что-либо?
- Почему бы и нет? — спросил кролик, поднимая вверх оба уха.


- Потому что только Я ЕСТЬ, конечно же, — заухала сова. — Ты, отличный от меня, абсолютно не существуешь!
- Какая жалость! — пробормотал кролик, опуская одно ухо. — Я, кажется, вполне хороший кролик!


- Кажется, кажется! — заухала сова. — Конечно, ты «кажешься». Ведь даже те двуногие вертикально ходящие монстры находят тебя «вполне хорошим кроликом», когда запекают в том, что у них называется «пирогом».
- И это все, на что я гожусь? — скромно спросил кролик.

- Все, Аб-со-лют-но все, — заключила сова, — и если бы сейчас было время обеда, я бы представила тебе практическую демонстрацию!
- Нет нужды, в этом совсем нет нужды, — торопливо ответил кролик, — я всегда верю тому, что ты говоришь мне!


- В таком случае в следующий раз, когда ты проголодаешься, я спущусь к тебе, если ты окажешь мне честь отобедать мной, — предложила сова галантно.
- Ты очень добра, — сказал кролик, глубоко тронутый этим предложением, — но, видишь ли, я строгий вегетарианец!


- Как пожелаешь, — ответила сова равнодушно, — как пожелаешь. Я всегда в твоем распоряжении феноменально. Эти жесты совершенно взаимны в относительности.




15. Лишняя персона

- Когда абсолютный объект отрицается абсолютным субъектом, я остаюсь как Я, — заявила сова.
- Разве ты не почувствуешь себя одиноко, — спросил кролик, — если это когда-нибудь случится?


- Кто может там быть, чтобы что-то чувствовать? — ответила сова. — Никакого «тебя» нет.
- Тогда кто остается? — спросил кролик, приподняв одно ухо.


- Я, конечно, как Я могу не остаться? Нет такого «я», которое могло бы не остаться.
- Тогда кто это, кто остается? — настаивал кролик, приподняв другое ухо.


- Я остаюсь, конечно, — терпеливо настаивала сова, — нет никакого «кто».
- Слишком трудно для бедного вегетарианца! — сказал кролик смиренно.


- Всякие «кто» растянуты в «пространстве» и «продолжительности», будь-то вегетарианцы или нет, — объяснила сова, — а таковых не существует.
- А мне жаль, — вздохнул кролик, удрученно опуская оба уха, — что за жизнь без них?


- Что за жизнь с ними? — сказала сова.
- Та еще авантюра, признаю, — сказал кролик, цинично помахивая ушами, — но я бы чувствовал себя одиноко.


- Невозможно, — объяснила сова, — грызуны — всего лишь пространственно-временные концепции, а «одиночество» — относительная форма «множественности». Как Я, ты не можешь знать ни того ни другого.
- Но как ты, я не был бы «мной», — возразил кролик.


- А также был бы не «я», если бы твоя грамматика была получше, — поправила его сова. — В любом случае, «я» — это чепуха, есть лишь Я.
- А «я» нет, как ты часто объясняла?


- Именно, — согласилась сова, — «я» быть не может, но Я есть.
- Однако ты есть? — возразил кролик.


- Нет, нет! — объяснила сова с неисчерпаемым терпением. — Я есть, но не может быть такой «вещи», объекта, как «ты» или «я».
- Так, значит, ты есть ?


- Относительно. Грамматические абсурдности создают лингвистическую путаницу! — объяснила сова. — Я есть, и ты есть только как Я.
- Ты имеешь в виду, что я есть только как ты?


- Разумеется, нет, — сказала сова устало, — Я есть только Я, и нет никакого «меня», и не важно, кто говорит это, или думает, что говорит, совершает это, делает это или проживает это!
- Я думаю, что почти понял, — сказал кролик благодарно, помахивая обоими ушами.


- Ты не понял, — заухала сова, — пока «думаешь, что понял». «Думание» и «понимание» — это относительные трюки расщепленного ума в контексте времени. Только прямое осознание целостного ума может обнаружить виртуальность.
- И как мне это сделать? — спросил кролик слегка утомленно.


- Выйди из норы и оставь свое «я» позади! — сказала сова с пронзительным взглядом своих сияющих глаз.

16. Мокрый или сухой

- Я все еще проливаюсь дождем? — спросила сова, недовольно приоткрыв один глаз и взглянув на небо.
- Да! — ответил кролик, выглядывая из норки. — И хотелось бы, чтобы ты это прекратила! Я голоден, а мокрая трава иногда причиняет мне боль. Пожалуйста, сияй, чтобы все высохло.


- Я сияю всегда, — ответила сова сухо, — это ты воображаешь эти различия.
- Но ведь ты тоже мокнешь, когда льешься дождем, — возразил кролик.


- Совершенно верно, — согласилась сова, — ты прав.
- Как это? — спросил кролик изумленно.
Ты сказал: «Ты тоже мокнешь» — как «ты», как «какой-то ты», если пожелаешь, «ты» мокнешь. Все «ты» мокнут, когда Я льюсь дождем.


- Значит, все «я» сияют, когда ты сияешь?
Ты говоришь чушь, как обычно, — сказала сова. — Есть лишь Я, других «я» нет.
- Значит, есть лишь ты, а других «ты» нет? — уточнил кролик.


- Нет вообще никаких «ты», — сказала сова сурово, — все «ты» — это концептуальные образы в уме.
- Тогда кто мы, когда обращаемся друг к другу?


- Я, всегда Я, — небрежно ответила сова.
- Но кто тот, к кому мы обращаемся? — настаивал кролик.


- Я уже сказала тебе — лишь образ в уме: есть только Я, и Я не являюсь «чем-то».
- А как насчет меня? — возразил кролик, помахивая длинными ушами.


- Я есть Я, — ответила сова, щелкнув клювом, — и ты есть Я — кто бы ни произносил это. Нет абсолютно никакого «меня»: даже ты говоришь достаточно хорошо, чтобы не сказать «ты есть меня»!
- Надо подумать, — пробормотал кролик. — Я поразмышляю над этим.


- Ни в коем случае! — проухала сова, сверля кролика пронзительным взглядом. — «Размышлять» означает использовать расщепленный ум. Посмотри изнутри и увидишь — УВИДИШЬ, что все так и ЕСТЬ! Прекрати расщепляться и оставайся ЦЕЛЫМ!




17. Факт

- Когда Я осознаю, «ты» воспринимаешь, — сказала сова кролику, — так как только Я ЕСТЬ.
- А я могу сказать то же самое? — спросил кролик.


- Когда будешь, сможешь, — ответила сова загадочно.
- Это существенный факт? — спросил кролик задумчиво.


- Нет никаких фактов, — бросила сова.
- Тогда что можно сказать, что было бы истиной? — настаивал кролик.


- Ты есть то, что есть Я. Я есть то, что есть ты, — произнесла сова язвительно.
- Как хорошо для меня! — заметил кролик вежливо. — А для тебя?


- Неизбежно, — ответила сова резко.
- Мы все можем сказать это? — спросил кролик.


- «Говорение» — это концептуальное усложнение, — объяснила сова, — мы все можем знать это.
- Даже одуванчики? — спросил кролик шутливо, откусывая один.


- Почему же нет? — оборвала его сова. — Одуванчики являются чувствующими существами так же, как и ты! К тому же они не такие жадные! — добавила она.
- Разве не все мы немного жадные? — спросил кролик, нервно подпрыгивая.


- Различия, как и предпочтения, — это концептуальная чушь, — заявила сова.
- Значит, даже ты не лучше и не хуже одуванчика? — спросил кролик беспечно.


- В качестве «меня» ни одна вещь не лучше и не хуже, чем любое другое явление в уме: «лучше» и «хуже» — концептуальная галиматья.
- Как ты скромна! — сказал кролик восхищенно.


- Концептуальная бессмыслица! — заключила сова. — Если тебе необходимо говорить, говори что- то осмысленное!
- Но я ем одуванчики, — возразил кролик, — одуванчики меня не едят!


- А люди едят тебя, — добавила сова. — Ты ешь людей?
- Какая отвратительная мысль! — сказал кролик, уронив одуванчик и скривившись от отвращения.


- И совы едят тебя, — заметила сова, — тебя от этого тоже тошнит?
- Н-н-нет! — торопливо произнес кролик. — Это, конечно же, честь!


- Вовсе нет, — ответила сова, — всего лишь необходимость, и иногда удовольствие!
- Наверное, из-за постоянной готовности услужить? — пробормотал кролик неуверенно.


- Совершенно верно, таким тебе и полагается быть, — ответила сова вежливо, — к несчастью, никто не ест сов.
- Даже крысы? — спросил кролик.


- Им редко выпадает такой шанс, — отметила сова, — к тому же они не очень разборчивые проявления. Природа их не жалует, никто их не любит, бедняжки. Если бы одна из них попросила меня вежливо, я бы, возможно, не отказала.

18. Дружба

- Ну что еще? — спросила сова.
- Я хочу спросить кое-что, — ответил кролик задумчиво.


- Я знаю, — заметила сова.
- Я так и думал, — сказал кролик, почесывая ухо левой лапкой. — Почему мы друзья?


- Потому что, разумеется, говоря относительно, мы являемся аспектами друг друга, — объяснила сова.
- Так вот в чем дело! — пробормотал кролик. — Такие разные, а являемся взаимными аспектами чего-то!


- Чушь! — хрипло прокричала сова, повернув голову и уставясь на него своими огромными глазами. — Взаимные аспекты ничего.
- Разве есть какая-то разница? — спросил кролик. — Я имею в виду между «чем-то» и «ничем»?


- Конечно, нет, — ответила сова. — Если ты это понимаешь.
- Потому что я есть то, что ты есть, а ты есть то, что я есть? — уточнил кролик.


- Совершенно верно, — ответила сова, — но если ты знаешь это, зачем говорить?
- Немного знаю, — сказал кролик скромно, — но я никогда не уверен, действительно ли я знаю это!


- Ты неизбежно знаешь это, — поправила его сова, — но ты так обусловлен, что с трудом веришь в то, что знаешь. А почему ты спрашиваешь?
- Я только что сорвал особенно сочный лист чертополоха и обнаружил, что говорю ему: «Ты есть то, что я есть»!


- Разве это не так?
- Так, но я потерял аппетит!


- Обусловленность! Обусловленность!! — проухала сова. — Он есть то, что ты есть как Я, а не как «я»!
- А какая разница? — спросил кролик растерянно.


- Вся и никакая, — объяснила сова. — «Разница» появляется относительно. Абсолютно, никакой разницы быть не может.
- Но относительно?..


- Относительно, например, твои отпрыски — это аспекты «тебя» как «я», в то же время являясь тем, что ты есть как Я, но абсолютно, не может быть никакой разницы.
- Значит, мне надо было съесть этот мясистый чертополох?


- Сантименты, сантименты! — проворчала сова недовольно. —Если ты живешь относительно и к тому же сентиментально, ты не должен есть ничего, поскольку все, что ты употребляешь себе во благо, ранит какой-то из аспектов того, что ты есть.
- А если я живу абсолютно? — спросил кролик.


- Можешь съесть всех своих друзей и родственников, но начни с себя! Какая разница с точки зрения абсолюта?
- Но жизнь превратится в хаос! — пожаловался кролик.


- А разве сейчас она что-то другое? — спросила сова, ухая в ответ на свое собственное эхо.
- Но она может быть гораздо лучше... — сказал кролик с сомнением.


- Конечно, может, — ответила сова, — она часто была лучше, и сейчас иногда лучше — немного — и снова может стать лучше в любой момент. Но это произойдет в результате прямого постижения, а не какого-либо относительного метода достижения.
- На мой взгляд, трудно жить таким образом, — пожаловался кролик.


- Не живи никаким образом, — настаивала сова. — Позволь жизни проживаться: в любом случае так и будет, у тебя нет выбора!
- Даже это кажется слишком сложным! — сказал кролик.


- Сложно? Чепуха! — сказала сова. — Если ты постигнешь, что все вещи являются аспектами того, что ты есть как Я, они все станут тем-что-ты-есть, а если ты будешь воспринимать вещи как аспекты того, что ты есть как «я», ты будешь видеть их относительно, как аспекты «тебя», то есть пристрастно. Если все другие «ты» будут поступать так же, конфликт сменится равновесием.
- Но они могут поставить под сомнение мои личные нужды!


- Если они тоже поймут это — тогда не смогут, — сказала сова. — Они будут к твоим услугам, как и я.
- То есть тем, что мы называем «друзьями»?


- Именно, — заключила сова. — Это ответ на твой вопрос, почему мы друзья.
- Но будут ли другие «я» воспринимать себя как аспекты того, что я есть как «я»? — спросил кролик.


- Вчера я сказала тебе: «Когда Я осознаю, "ты" воспринимать, потому что только Я ЕСТЬ», — ответила сова.
- Значит, я должен осознавать? — спросил кролик.


- Только Я могу осознавать, — сказала сова сурово.
- Значит, я есть Я? — спросил кролик, поднимая оба уха.


- Конечно, конечно, — ответила сова, — чем же еще «ты» можешь быть, как не Я?

19. Одиночество

- Да? — сказала сова.
- Спасибо, — обрадовался кролик, — я действительно хотел задать тебе вопрос, но боялся прервать твои мысли.


- Прервать мои... что? — воскликнула сова, от негодования расправляя крылья.
- Твои, ну, твои... боюсь, что я сказал «мысли», — ответил кролик сконфуженно.


- Только бескрылые человеческие существа тратят время на подобную поверхностную объективную чушь! — с негодованием бросила сова, щелкая клювом. — Их ум расщеплен с раннего детства и до самой могилы.
- Мне казалось, ты говорила, что «пространство» и «время» — это тоже «объективная чушь», — сказал кролик, — и я поинтересовался, почему.


- Объективно и по той же причине они являются химически чистой чушью, — ответила сова, — но субъективно они то, чем ты кажешься как объективное присутствие.
- Почему? — спросил кролик, поднимая одно ухо.


- Если бы твое проявление не было растянуто в измерении «пространства» и если бы твое проявление не имело продолжительности во «времени», ты не мог бы проявиться, — ответила сова. — Разве это не очевидно?
- И ты бы не могла увидеть меня? — задумался кролик.


- Тебя бы не было ни для того чтобы быть видимым, ни для того чтобы смотреть, — подчеркнула сова.
- Так значит, все это феноменальное проявление — «чистая чушь»? — воскликнул кролик.


- Можно подумать, что ты начинаешь что-то понимать, — заметила сова с удивлением.
- Но если бы это было понятно, тогда все стало бы ясно и обсуждать больше было бы нечего! — возразил кролик задумчиво.


- Как скажешь, — бросила сова, — разве может быть что-то более очевидное?
- Тогда почему ты не обучаешь этому? — поинтересовался кролик.


- Я не обучаю, — проухала сова. — Я отвечаю на вопросы, но задающие их, по-видимому, не обращают внимания на ответы.
- И когда ты говоришь это, ты «голос, вопиющий в пустыне», — предположил кролик.


- Сова, ухающая в небесах, — поправила его сова.
- Тебе, наверное, одиноко, — посочувствовал ей кролик, — небеса выглядят такими пустыми.


- Только объект может быть одиноким, — резко ответила сова. — А я не объект.
- Но когда ты ухаешь в небесах, разве ты не объект?


- Только для тебя, — ответила сова, сверля его своими огромными глазами.
- Как это? — спросил кролик.


- Все объекты являются таковыми только для «тебя», — подчеркнула сова. — Разве ты этого не видишь?
- И ты, не будучи объектом, не одинока? — спросил кролик, в раздумье почесывая за ухом.


- Все объекты неизбежно одиноки, — сказала сова, — поскольку кажутся отделенными. Разделенные и одинокие, они считают себя несчастными. А Я никогда не одинока.
- Но почему?


- Как Я могу быть одинокой? — воскликнула сова. — Я есть небеса. Как-как-как-кто-о-о: Я, кто есть все, Я, кто есть ничто!

20. Ураган

- Сегодня очень ветрено, — сказала сова, прочно цепляясь когтями за ветку, — лучше оставаться дома, если он есть.
- Я могу спрятаться под землей, — прокричал кролик сквозь ветер, ревущий среди деревьев, — а ты там очень высоко.
Держись крепче или спускайся ко мне!


- Кажется, ты забыл, — проухала сова сурово. — Я и есть ветер.
- Конечно, конечно, я забыл, — крикнул кролик, оправдываясь, — но зачем ты это делаешь?


- Я не делаю это, — проухала сова, — Я не делаю ничего. Я просто есть это.
- Не повезло! — закричал кролик. — Тебе там наверху, должно быть, гораздо хуже, чем мне внизу!


- Так и есть — относительно, — ответила сова. — Но, в конце концов, почему бы и нет?
- По мне, так это только справедливо, — осмелел кролик, — поскольку ты и есть это.


- Но ты тоже есть это, осел! — парировала сова.
- Я никогда об этом не думал! — крикнул кролик, уворачиваясь от падающих веток. — Так я еще и осел?


- Я использовала этот термин фигурально, — проухала в ответ сова, — но, конечно же, ты и есть он, в любом случае.
- И такой же глупый? — поинтересовался кролик.


- Ослы совсем не глупые, — ответила сова, — это человеческое выражение, и довольно дурацкое, как всегда, когда дело касается других животных. Такими они кажутся расщепленному уму ослепленных собой двуногих.

В этот момент ветка, на которой сидела сова, отломилась, и она слетела вниз к кролику.

- Здесь лучше, — заметила она, — по крайней мере, при чрезвычайных обстоятельствах. Поблизости есть крысы или другие подлые хищники?
- Не в такую погоду! — воскликнул кролик. — Позволь пригласить тебя к себе.


- Большое спасибо, — сказала сова, — но я не смогу проявить в ответ свое гостеприимство, к тому же у меня не будет возможности расправить крылья, если ты задашь мне какой-нибудь особенно глупый вопрос.
- Безобидные друзья лучше опасных врагов, — настаивал кролик, — в моем доме ты будешь в безопасности.


- Безопасность относительна, — объяснила сова, перекрикивая ветер, — так же как и друзья и враги. И одним глазом видно.
- Верно, — хитро подтвердил кролик, — и к счастью, у нас их два.


- У нас всего по два, — согласилась сова, — или почти всего, что имеет значение. Я так устроила.
- Как это мудро, как дальновидно! — сказал кролик льстиво. — Я горжусь, что у меня есть такой друг.


- Мой дорогой милый зайка, — сказала сова ласково, — какая разница может быть между «друзьями» и «врагами»? И те и другие одинаково хороши на вкус!
- Да, да, конечно, — занервничал кролик, — но... но если бы на меня сейчас напала крыса, разве ты не защитила бы меня?


- Конечно, конечно, — сказала сова с теплотой, — крысы гораздо более аппетитные, чем кролики!
- Это твое определение «любви»? — спросил кролик, слегка задетый.


- «Любовь», «ненависть» — какая между ними может быть разница? — спросила сова. — И то и другое — ничто. Они могут быть чем-то только по отношению друг к другу!
- Тогда где лежит эта разница? — спросил кролик.


- Нет никакой разницы между противоположными концепциями, — объяснила сова терпеливо, снимая большой прут с головы кролика.
- Спасибо. Но где лежит видимая разница? — спросил кролик.


- Любые различия чисто концептуальны, это продукт расщепленного ума, — объяснила сова. — Их источник не может содержать в себе никакой «разницы»!
- Тогда что такое их источник? — спросил кролик.


- Я есть их источник, — мягко ответила сова, — но позволь мне предложить тебе защиту моих крыльев: Я неуязвима в отличие от тебя, а объекты летят во все стороны. Все объекты потенциально опасны для тех, кто не постиг, что они есть Я.

21. Кто это сделал?

- Ты забываешь кто-ты-есть и помнишь что-не- есть-ты! — сказала белка.
- Вместо того чтобы?.. — пробормотал кролик, задумчиво почесывая ухо правой лапкой.


- Вместо того чтобы забыть то-не-есть-ты и помнить кто-ты-есть.
- Не слишком понятно, — ответил кролик, почесывая другое ухо левой лапкой.


- Это входит в привычку, — констатировала белка, — но прости меня, сова приближается, а у меня от нее мороз по коже. Мне пора.


- Доброе утро! — сказала сова, усаживаясь на свой сук.
- Добрый вечер! — ответил кролик. — Это луна на небе, а не солнце.


- Совершенно верно, — ответила сова. — Для меня это утро. Взаимозависимые противоположности характерны для относительности.
- Да, да, конечно! — согласился кролик сконфуженно.


- Что ты замышляешь? — спросила сова после небольшой паузы.
- Ничего! — ответил кролик с невинным видом.


- Нет, замышляешь! — проворчала сова. — Ты думаешь! Я же говорила тебе не делать этого! О какой чепухе ты думал?
- Я только забывал что-не-есть-я и вспоминал кто-я-есть, — ответил кролик, помахивая одуванчиком с притворным безразличием.


- Наоборот, было бы не так глупо, — заметила сова, — но ни то ни другое не истинно. Оба заявления утвердительны, и оба — полная чушь.
- Почему? — спросил кролик разочарованно.


- Любое утверждение — всегда полная чушь.
- Но почему?


- Кто делает это? — потребовала ответа сова.
- Ну, я! — ответил кролик.


- Если ты знаешь, что делаешь это, ты просто обманываешь себя! — проухала сова. — Какой осел вдолбил тебе это в голову?
- Не осел, а просто маленький бельчонок, воображающий себя метафизиком.


- Чокнутый! — сказала сова. — Это все от питания орехами.
- А мне это показалось вполне разумным, — возразил кролик.


- Конечно, это кажется разумным, — ответила сова, — потому-то оно таковым и не является.
- Как это? — спросил кролик.


- То, что кажется «разумным», неизбежно относительно, а то, что относительно, не истинно, — объяснила сова.
- Но разве забыть что-не-есть-я и вспомнить кто-я-есть — это не то, что я должен делать?


- Нет ничего, что ты должен делать, — проухала сова, и в ее огромных глазах засверкали молнии. — Кто «ты» такой, чтобы делать что-либо? Все, что ты «делаешь», делается каким-то «тобой», даже если Я есть это деяние. Относительно нет ничего, что «ты» можешь сделать!
- И что? — спросил кролик уныло.


- Не пытайся ничего «делать». Все, что ты «делаешь», будет неизбежно неправильно, — настаивала сова, — поскольку «ты» делаешь это!
- Тогда что я должен не делать? — спросил кролик ошеломленно.


- Не пытайся ничего делать или не делать. Довольствуйся тем, чтобы просто БЫТЬ, тогда это и будет то, что ты ЕСТЬ! — сказала сова непреклонно.
- Откуда ты это знаешь? Ты Бог? — спросила белка, выглядывая из-за дерева.


- Определенно Я Бог, — ответила сова. — А почему ты спрашиваешь?
- Потому что только Бог может знать такие вещи! — ответила белка иронично.


- Только Бог! — фыркнула сова, от негодования расправляя свои большие крылья. — Я не только Бог! Быть Богом — всего лишь одна из моих функций, так же как быть Дьяволом, к тому же довольно утомительная! Слишком относительно.
- Тогда кто ты есть, когда ты не «относительно»? — спросила белка, разгрызая орех с рассчитанным безразличием.


- Я есть абсолютно, — ответила сова сурово. — Как Бог, Я отвечаю на прошения или игнорирую их, а также выполняю подобные относительные задачи. Абсолютно — Я просто ЕСТЬ.

22. Кто, в самом деле

- Похоже, ты много знаешь об этих двуногих монстрах, которые готовят нас в горшках и поджаривают на вертелах. Откуда? — спросил кролик.
- Я знаю все, — ответила сова со скромной простотой.


- Но откуда ты знаешь это ? — настаивал кролик.
- Знание — это «знание» того, что Я не могу знать, — ответила сова категорически. — Ты тоже, как Я.


- А они «просветленные»? — спросил кролик.
- Даже они, — ответила сова печально, — только они и этого не знают.


- А они знают, что мы такие?
- По крайней мере один из них, индийский мудрец, знает.


- Откуда он это знает? — спросил кролик.
- Он просто «знал» это, — ответила сова. — У него был друг — корова по имени Лакшми, и когда она умерла, он велел похоронить ее рядом со своей матерью, где были похоронены только так называемые «просветленные».


- А другие люди поняли?
- «Другие» не могут понять, — объяснила сова, — только Я могу.


- Тогда, если они не понимают, что они думают?
- Они думают, потому что «хотят» думать, и не могут не думать, потому что обусловлены думать, и они воображают, что когда феномен, растянутый в пространстве-времени, вдруг начинает осознавать то-что-он-есть, значит он стал «пробужденным», «просветленным», «освобожденным» или как им еще нравится это называть.


- А он не стал осознавать то-что-он-есть? — спросил кролик.
- Никакой феномен никогда не делал этого, не делает и никогда не сделает — в пространстве-времени!


- Почему так? — спросил кролик в замешательстве.
- Потому что только то-что-он-есть может осознавать то, что он есть, через феномен, разумеется! — ответила сова, поворачивая голову и фиксируя кролика пронизывающим взглядом своих сияющих глаз. — Разве ты не видишь, что для этого он должен обязательно быть?


- Тогда что такое «быть просветленным»? — спросил кролик.
- Быть тем-что-ты-есть, конечно же, — ответила сова.


- И что это такое? — настаивал кролик.
- Вообще ничто, — ответила сова. — Чем ты вообще можешь быть?


- И кто может быть этим чем-то? — добавил кролик спонтанно. — Но тогда что оно может делать? — спросил он торопливо, будто устыдившись.
- Делать? — сказала сова тихо. — Оно может сказать то, что ты только что сказал, не думая о том, что говорил!


- Так это было?.. — задумался кролик.
- Это было, — констатировала сова, — но, конечно же, не словами и не говорением.


- Тогда что сказало это? — продолжал настаивать кролик, помахивая ушами.
- Я, — отрезала сова, закрывая глаза и отворачиваясь.

23. "Головы и хвосты"

- Береги голову! — предостерег сову кролик, когда ветка над ней начала обламываться.
- У меня нет головы, — заявила сова категорично.


- Нет? — удивился кролик, глядя на нее вверх.
- То, на что ты смотришь, только кажется существующим в твоем аспекте ума, — ответила она, — чисто феноменальном и концептуальном.


- Значит, для себя ты безголовая? — спросил кролик.
- Как и ты — если только ты посмотришь и увидишь, — ответила сова терпеливо.


- Кажется, действительно так, — согласился кролик. — А как это работает?
- Это не работает, — ответила сова. — Я есть отсутствие моей головы. И все, что находится в нем! — добавила она в заключение.


- Кто-нибудь кроме нас знает об этом? — спросил кролик, медитативно пожевывая стебель фасоли.
- Один двуногий мудрец из Англии даже настолько разумен, чтобы учить этому, — сказала ему сова.


- А они ему верят? — спросил кролик - поднимая одно ухо.
- Слишком сильно обусловлены, — ответила сова, хлопая крыльями, — но многие поняли. Это прямой путь внутрь, известный древним мудрецам, но в первую очередь это опыт.


- А как же тогда остальная часть нас — я имею в виду лишенная головы? — спросил кролик задумчиво.
- Выглядит как обычно: объектная видимость в уме.


- Но тогда мы свободны? — спросил кролик, подпрыгнув.
- Я никогда не была несвободной, — проухала сова категорично, складывая крылья.


- А хвоста у меня тоже нет? — спросил кролик шаловливо.
- У тебя ничего нет, — проухала сова, поворачивая голову и уставясь на него своими огромными глазами. — Нет никакого «тебя», чтобы иметь «что- то», и нет никакого «что-то», что мог бы иметь какой-то «ты»! Более того, тот хвост, который, по-твоему, у тебя есть, вообще не стоит того, чтобы о нем беспокоиться.