«Исследование Вечного»

4. Суть самоисследования

Я пришел к Нисаргадатте Махараджу как личность в состоянии полной духовной опустошенности и умственного разочарования, желая знать, что происходит: эти феноменальные проявления, которые кажутся такими реальными и устойчивыми, все же полностью исчезают, когда я нахожусь в состоянии глубокого сна; и что такое это «я», которое все время врывается с требованиями и желаниями, когда я нахожусь в состоянии бодрствования, и полностью исчезает, как только я погружаюсь в глубокий сон, – чтобы вновь вернуться в момент пробуждения?

Махарадж дал простой и прямой ответ:

Это феноменальное проявление представляет собой объективное выражение ТОГО, что является чистой субъективностью, которую можно назвать НОУМЕНОМ, неизвестным и непознаваемым как вещество или вещь, поскольку оно есть в самом себе.

Вы – и миллиарды других разумных существ – являетесь частью этой тотальности феноменальных проявлений. Следовательно, все «я» – и все «вы» – лишь кажимость, отраженные образы той субъективной Единственности, которая не имеет имени (поскольку представляет собой чистую субъективность), но которая СУЩЕСТВУЕТ как «Я», Бесконечное, Вневременное БЫТИЕ.

Этот ответ, такой прямой, такой спонтанный и неожиданный, стал для меня страшным ударом в солнечное сплетение, он оглушил меня настолько, что я погрузился в вакуум, лишенный ощущений, а интеллект был не просто безнадежно неубедительным – он был абсолютно несообразным.

Какое-то время я мог лишь сидеть с закрытыми глазами, погруженный в глубокое оцепенение. Когда я вернулся, я увидел благосклонную улыбку Махараджа. Не говоря ни слова, он сделал вопрошающий жест правой рукой; в ответ я мог лишь соединить ладони в безмолвном жесте почтения и благоговения. Кажется, мы сидели какое-то время в полном молчании.

Позже я на собственном опыте убедился, что Махарадж нечасто использовал такой сокрушительный удар, но все же он наносил удары своими жесткими, прямыми ответами. После этого человек сам должен был собирать разрозненные куски из его последующих наставлений и объединять их воедино, чтобы составить целостную картину.

Однако он тщательно следил за тем, чтобы не позволить человеку сбиться с пути; он давал ориентиры – подсказки, как следует слушать его беседы. Таким образом, он постоянно напоминал о том, что он разговаривает непосредственно с вами, не как одна личность с другой (потому что личность не существует на самом деле), но как сознание с сознанием, и, следовательно, вы ничего не достигнете, если будете слушать его так, как личность слушает другую личность.

Еще одним условием является ваше понимание того, что слова не могут адекватно передавать духовные истины, и поэтому при слушании должна быть такая концентрация (но не напряжение) и такая восприимчивость, чтобы смысл слов передавался подобно наконечнику стрелы, пронзающему мишень.

Другими словами, необходимо позаботиться о том, чтобы не уделять слишком много внимания самим словам. Слова нужно использовать так, как мы используем камни, чтобы перейти реку вброд – нужно ступать по ним легко и ловко, потому что, если вы будете слишком тяжело наступать на них, вам грозит падение в интеллектуальную трясину логики и разума.

Неспроста Истину сравнивают с лезвием бритвы. Тело без сознания – не более чем труп, а ум – это содержимое сознания.

Следовательно, Махарадж не имел в виду, что когда вы слушаете его, ум нужно отбросить или не давать ему работать – он имел в виду, что ум-интеллект должен быть достаточно проницательным, чтобы осознавать собственную ограниченность, и не вторгаться без нужды в слушание как таковое. Ум должен быть слугой, а не хозяином.

Нисаргадатта Махарадж придавал огромное значение тому факту, что слушать Гуру необходимо с полным осознанием того, что абсолютное или ноуменальное состояние невозможно описать, поскольку оно является источником всех мыслей (и «слова», которое представляет собой изреченную мысль), а нереальное не может познать реальное.

Всё, на что способно слово – лишь указать на То, и ирония ситуации заключается в том, что это направление – прочь от себя.

На самом деле Махарадж снова и снова напоминал своим гостям о том, что Гуру может лишь предоставить ориентиры и больше ничего. Он не может сделать дерево, он может только опустить семя в почву, а результат будет зависеть от природы и качества почвы.

Следовательно, слово может только указать, и даже этой скромной цели оно не достигнет, если намерение, которое лежит в основе этого, не полностью честно: если намерение – добиться чего-то для себя, а не достигнуть глубочайшего понимания восприятия как такового.

Если ваше слушание чисто и не омрачено никаким эгоистическими побуждениями, оно легко приводит вас к непосредственной апперцепции Истины, на которую указывают слова Гуру.

Разница между учением Махараджа и общепринятыми, традиционными взглядами на Бога и религию станет понятна, если мы вспомним, что все основные принципы всех важных организованных мировых религий – индуизма, иудаизма, христианства, ислама – основаны на поиске Бога индивидуальной сущностью для собственного блага в этом мире или в мире ином. Они предписывают развитие сущности с низших планов существования к высшему по восходящей шкале, на вершине которой Бог, высшая сущность, вечно господствующая над проявленной вселенной.

Такая схема естественным образом предусматривает развитие от низших планов к высшим только через тяжелый труд, через большое личное волевое усилие, пока сущность не достигнет самой вершины, близости к высшей сущности, творцу и правителю всей вселенной и всего сущего в ней.

Всё связано с божественной сущностью, молитвы возносятся личностному Богу, и Его милость считается необходимой для материального и духовного благополучия.

В течение всей истории духовных поисков были отдельные редкие случаи (по всему миру, но больше всего на Востоке, и в частности, в Индии), когда интуитивный подход к Истине приводил к радикальному видению трансцендентности, в которой Реальность перемещается в другое измерение, где проявленное и очевидное воспринимается как иллюзорное, а отсутствующее, непроявленное воспринимается как Реальность.

Такими были мудрецы, которые инстинктивно понимали, что пережитое ими поистине исключительно и не может быть понято обычным человеком, который занят «собой».

Такая отдельная сущность не может уловить даже проблеск тайны трансцендентного, той единственности, которую по какой-то причине имели возможность воспринимать лишь мудрецы.

Возможно, мудрецы поняли, что любые их попытки поделиться этим тайным знанием с другими не только будут напрасными, но также могут принести им серьезные проблемы – как с религиозными лидерами, так и с законами этого мира! Поэтому эти мудрецы продолжали тихо жить, не тревожа своих ближних, а некоторые из них удалялись от мира и становились отшельниками.

Однако всегда, когда они встречали родственную душу, стоящую на пороге этого трансцендентного знания и нуждающуюся в их наставничестве, они делали всё, чтобы помочь такому человеку, а те, кто получал такую помощь, считали своих благодетелей настолько возвышенными, что видели в них воплощение Истины.

Возможно, именно поэтому в Индии между Гуру и учениками установились такие необыкновенные отношения, которые недоступны пониманию западного человека.

Основой трансцендентного пути является подход, полностью противоположный подходу традиционных религий, поскольку считается, что отдельная сущность не существует, и «знание», которое приобретает такая сущность, ничем не отличается от неведения, потому что и знание, и невежество – взаимосвязанные противоположности.

И, наконец, высшим достижением является осознание единственности, что равносильно полному уничтожению отдельной сущности, которая осуществляла поиск!

Такое представление о Реальности, без сомнения, было известно под разными названиями (разумеется, в ограниченном объеме) в последние несколько веков в разных странах мира.

Самые известные из таких традиций – адвайта в Индии, чань или Дао в Китае и дзен в Японии. Важнейшую характерную черту таких традиций можно назвать «вопрошание себя» или «кто или что я есть?» или нечто подобное.

Основой такого вопрошания себя является естественное понимание того, что «Я» – это не психосоматический аппарат, не тело, которое обычно считается свидетельством индивидуального существования человека, и ipso facto образ Бога как высшей сущности должен был претерпеть революционное изменение.

Ксенофан в VI в. до н. э. критиковал и высмеивал господствующую тенденцию персонификации Бога по образу и подобию человека, тенденцию рассматривать сущностную бытийность не как бесконечную вневременность, но как проекцию человеческого эго: в то время как фракийцы приписывали своим богам голубые глаза и рыжие волосы, африканцы представляли своих богов курносыми и чернолицыми.

Ч.М. Бейкуэлл в своей книге «Source Book in Ancient Philosophy» цитирует Ксенофана:

«Если бы быки и львы имели руки и могли рисовать, подобно людям, они бы создавали картины и изображения богов по своему собственному подобию; лошади изображали бы богов похожими на лошадей, а быки – на быков».

По всей видимости, Будда игнорировал и не поощрял вопросы, касающиеся Бога, именно для того, чтобы отучить людей от антропоморфных представлений о Боге, из-за чего его многие века ошибочно считали агностиком.

На самом деле писания могли лишь указать на существование Высшей Силы, Истинного «Я», Атмы или Дао, как бы оно ни называлось, и поэтому различные мифы и символы использовались для того, чтобы облегчить этот процесс.

Но этот факт, увы, обычно не принимался во внимание, и дорожный указатель – символ – принимали за обозначение Бога, карту путали с территорией.

Учением Нисаргадатты Махараджа была бескомпромиссная адвайта, но, учитывая средний уровень духовного развития тех, кто приходил к нему, Махарадж иногда требовал абсолютной веры и полной отдачи «Богу» – но всё же истинной основой его учения о недвойственности было то, что Бог как таковой – лишь одно из человеческих представлений.

На самом деле не было никаких противоречий: любые противоречия могут быть только в понимании.

Если человек может вообразить себе сущностную единственность как тотальность неизвестного потенциала, из которого рождается тотальность проявленного известного (и которая в конечном итоге соединится с потенциалом), такому человеку будет легко понять, что Бог как сущность, даже несмотря на свое всемогущество, – всего лишь представление.

В то же самое время другому человеку, который не может даже представить себе эту единственность, поскольку не может разотождествиться с отдельной, воплощенной в теле сущностью, можно только указать на высшую силу – Бога, творца вселенной, в которого он должен верить и которому он должен вверить себя.

Конечной целью в любом случае является уничтожение эго или отождествления с отдельной сущностью – либо через интуитивное понимание, либо через интеллект и самоотдавание.

Вопрошание «Кто я?» по сути является исследованием природы человека, поскольку, что бы человек ни думал о внешнем мире, всё, что он может воображать о Боге как о творце, будет догадками и концептуализацией.

Единственное, в чем человек может быть уверен, единственное, что он ЗНАЕТ – это то, что он существует, что он жив.

В глубоком сне он не осознаёт внешний мир и творца этого мира, и все же когда он просыпается, он снова ЗНАЕТ не только что он жив, но и что он был жив в то время, когда спал. Это основа учения Махараджа.

Гуру наставляет ученика в его исследовании природы «Я». Это знание Истинного «Я» находится за пределами знания, которое является диаметральной противоположностью невежества.

Это то самое знание, которое существует с незапамятных времен и которое существовало еще тогда, когда не было самого времени; это знание в действительности представляет собой БЫТИЙНОСТЬ – ЗДЕСЬ – И–СЕЙЧАС.

Трудно найти более вдохновляющие наставления, касающиеся сути вопрошания «Кто я?», чем подготовительные наставления Мукундараджа, одного из величайших мудрецов, жившего в XII в. в индийском штате Махараштра.

Мукундарадж говорит, обращаясь к своим ученикам:

«Сейчас я скажу вам, как обрести это фундаментальное тайное знание, не восприняв которое, нельзя ничего достичь; знание, на котором необходимо сосредоточить свой ум; знание, в которое непрерывно погружены йогины.

Я передам вам самую суть этого знания, подобную нектару, взбитому из океана, или маслу, взбитому из молока, чтобы вы могли отбросить всевозможные практики, основанные лишь на представлениях – пустые, бессмысленные практики, поскольку у вас нет ясного понимания смысла возвышенных изречений махавакий.

Кто может понять всю глубину страданий искателя, не осознавшего в полной мере и не пережившего на своем опыте истинную природу Абсолюта?

Эти несчастные души, возложившие на себя вериги телесной аскезы и дисциплины ума, в действительности лишь опутали себя узами сомнений и неуверенности. Как могут они надеяться переплыть океан сансары?

Религиозные обряды, паломничества, благотворительность, жертвоприношения, повторение мантр и тантрические практики могут принести лишь временные результаты. Молитвы и аскезы не могут дать освобождение тем, кто не познал себя.

Чистое знание – Реальность – не может воссиять, пока основополагающее единство отдельного проявления (джива) и Абсолютного ноумена не осознаны со всей ясностью, пока нет безупречного понимания природы иллюзии или невежества (майи), которая является причиной кажущихся различий между ними.

Пока отождествление с телом как отдельной сущностью не утрачено благодаря ясному пониманию слов «ты» и «То» в изречении из махавакьи «Ты есть То» – разве может идти речь об освобождении?

Пока не исчезло слепое пятно – восприятие «других» отдельными от «себя» – и на его место не пришла различающая способность, никакой речи об освобождении быть не может.


Не может быть освобождения без ясного понимания следующего:

(а) смысла трех слов «То», «ты» и «есть»;
(б) того, что за пределами «Ом»;
(в) того, что тленно, и того, что нетленно;
(г) того, что за пределами тленного и нетленного;
(д) слов «сат», «чит» и «ананда»;
(е) взаимосвязи между причиной и следствием.


Не может быть освобождения, пока нет:

(а) наставлений о веданте из уст Гуру;
(б) глубоких размышлений о сказанном Гуру;
и (в) полной погруженности в учение Гуру.


Правила поведения, установленные шастрами, предназначались лишь для облегчения функционирования социальной системы. Искатель должен искать наставлений Гуру, касающихся сути веданты. Благодаря им человек может осознать состояние освобождения, предшествующее мысли и слову, и когда в этом состоянии освобождения происходит единение дживы и Шивы, состояние двойственности исчезает».


Далее Мукундарадж объясняет ученику смысл изречения из махавакьи «Ты есть То»:

«Когда Абсолютный субъект объективируется посредством первоначальной энергии, ноумен выражается как многогранное проявление; аспект творения, поддержания и разрушения проявленной вселенной происходит в сознании.

Всё, что имеет форму и образ, и, следовательно, воспринимается органами чувств, должно быть отброшено, а то, что невидимо и остается свидетелем, должно быть названо Реальностью.

Знай, что Реальность – это то, что предшествует возникновению сознания, то, что называется всезнающим и всевластвующим принципом.

Эта Реальность – свидетель всего. Ее невозможно измерить никакой мерой, она не имеет определенного места существования; она всепроникающа, безгранична, непознаваема.

Эта Реальность – то, что остается, когда отбрасывается всё нечистое, иллюзорное, она сама по себе является чистым знанием, чистой радостью – это самоочевидно. Эта реальность предшествует возникновению сознания и всего, что в нем отражается как тотальность проявлений.

Эта реальность самодостаточна, она представляет собой исконную полноту потенциала, которая предшествует свидетельствованию всего, что творится, поддерживается и уничтожается.

Абсолютная Реальность полностью отлична от всех аспектов проявленного – Брахмы (творца), Вишну (того, кто поддерживает вселенную) и Рудры (разрушителя) и первозданной силы (сознания). Это чистый Брахман.

Лишь с этой точки зрения следует воспринимать Реальность – ее невозможно воспринять, пользуясь средствами и практиками, основанными на невежестве и двойственности.


Физическую форму можно разделить на четыре сегмента:

(а) физическое тело, связанное с состоянием бодрствования;
(б) тонкое тело, связанное с состоянием сновидения;
(в) каузальное (причинное) тело, связанное с состоянием глубокого сна, и
(г) сверхпричинное тело, связанное с состоянием турии, или сверхсознания.

Разотождествившись с отдельной сущностью, тот, кто остается свидетелем четырех видов тел и соответствующих состояний, является чистым Брахманом.

Поверхностный смысл слова «твам» («ты») можно описать как «то, что находится под влиянием майи» (физической формы с четырьмя телами и соответствующими им состояниями).

Истинный смысл термина «Тат» («То») – чистый Брахман (который невозможно воспринять иначе, нежели посредством различения).

Ясная апперцепция истинного смысла слова «Тат» есть само освобождение.

Оба глаза видят одно и то же, оба уха слышат один звук, одно и то же слово на обеих губах – подобным же образом

тот, кто узрел одно и то же значение за обоими словами, «Тат» («То») и «Твам» («Ты»), достигает состояния Брахмана за пределами двойственности.

Так же, как разница между пространством внутри горшка и пространством внутри дома исчезает, когда и горшок, и дом разрушаются, так и двойственность исчезает, как только появляется осознание того, что разница между отдельным сознанием и абсолютным сознанием – лишь иллюзия.

Кажущееся различие между ними имеет место лишь из-за иллюзии майи. Как только ложное видится как ложное, остается только Реальность».

Затем Мукундарадж демонстрирует ученику, что он не является телом ни в одном из его аспектов.

Нисаргадатта Махарадж считал тело – ум – интеллект единым аппаратом и не раз говорил, что отождествление с этим аппаратом создает воображаемую связанность. Больше он на эту тему не распространялся. Лишь иногда он вдавался в подробности, описывая четыре аспекта физической формы. Его подход был более прямым.

Однако Мукундарадж проводит очень подробный анализ, чтобы ученик осознал, что отождествление с телом – это главная ошибка, которую необходимо устранить, чтобы восторжествовала Реальность. Он продолжает свой анализ, который, возможно, будет интересен читателям:

«Знание себя – это адвайта, недвойственность, но оно должно быть приобретено в условиях явной двойственности, чтобы двойственность исчезла естественным образом, когда человек укоренится в этом знании.

Вместо того чтобы смотреть вперед, как обычно делают все люди, нужно обернуться вспять и поискать источник, чтобы осознать свое истинное бытие.

(Выражение «обернуться вспять», как говорил Нисаргадатта Махарадж, следует понимать в том же смысле, в котором глаз может видеть объекты перед собой, но не может видеть себя. Если человек хочет увидеть свои собственные глаза, он может сделать это только при помощи ума, ум можно увидеть только при помощи интеллекта, а сознание – это то, что может свидетельствовать об интеллекте.)

С этой измененной перспективы можно увидеть не нечто осязаемое, а всепроникающее единство, в котором майя и незнание отсутствуют – нечто неизмеримое, что можно познать, только пережив это на собственном опыте.

Это знание Брахмана я сейчас продолжу излагать – слушай внимательно.

Это знание само является светом, как пространство высшего счастья, осознание которого прекращает воображаемый цикл рождений и смертей (поскольку такое осознание означает конец концептуализации).

Я расскажу тебе, как обрести это знание, которое принесет тебе нескончаемое счастье и покой.

Но сначала необходимо точно узнать, кто или что производит поиск, и лишь после этого можно искать Реальность.

Сначала необходимо понять, кто ищет что? В первую очередь поймите, при помощи каких средств вы можете обрести это знание.

Единственное, что ты ЗНАЕШЬ абсолютно точно, – это «Я ЕСТЬ». Но ты не знаешь, кто этот «я».

Друг мой, почему ты забыл себя?
Кто ты, откуда ты пришел?

Неужели ты и в самом деле шел куда-то или пришел откуда-то?

Тебе даже не приходило в голову рассматривать этот вопрос с такой точки зрения. (То же самое говорил и Махарадж.)

Ты тело или ты тот, кто обладает телом? Знает ли тело тебя, или это ты знаешь тело?

Ты субъект, а тело – твой объект. Нужно лишь немного подумать, чтобы осознать, что это ты знаешь свое тело, это ты носишь тело, как одежду.

Ты приобрел это тело как оболочку, состоящую из пяти стихий, но отождествился с ней и красуешься в ней, воображая себя отдельным существом.

Осознай в полной мере, что это тело – объект, что ты, видящий это тело, отличен от него, и откажись от ошибочного отождествления с телом.

(И снова те же слова, которые говорил Махарадж.)


Ты знаешь строение своего тела:

(а) волосы, кожа, вены, плоть и кости – твердые элементы тела – представляют стихию земли;

(б) слюна, моча, кровь, костный мозг и семя – пять жидких сред – представляют стихию воды;

(в) голод, жажда, лень, сон и совокупление представляют огонь;

(г) движение, бег, сопротивление, расслабление и сокращение – пять видов деятельности – представляют воздух;

(д) желание, гнев, уныние, жадность и страх – пять качеств – представляют эфир.

Физическое тело, обладающее этими двадцатью пятью элементами, качествами и действиями, претерпевает шесть естественных изменений: оно зачинается, рождается, растет, достигает зрелости, стареет и в конечном итоге умирает.

Ты знаешь цвет и форму этого тела, ты знаешь имя, которым его называют.
Как же ты можешь отождествлять свое бытие с телом, которое не является тобой самим?

Ты – бытие, сознание; ты бесформен, хотя и можешь видеть форму тела.

Огонь дремлет в дереве, но является ли он деревом? Так же и ты – ты наполняешь собой тело, ты осознаёшь даже кончик каждого волоса, но тело не знает тебя. Поэтому «ты» не мужчина и не женщина.

В состоянии бодрствования сознание действует через тело и получает различные переживания посредством органов чувств.

Вера в то, что у тебя есть определенное имя и форма, принадлежит уму, а ты – тот, кто знает тело и ум, – не являешься ни тем, ни другим.

Ты слышишь ушами, ощущаешь кожей, видишь различные формы глазами, чувствуешь вкус языком, ощущаешь запахи носом, разговариваешь при помощи речи, используешь руки для того, чтобы давать и брать предметы, ноги – для ходьбы, половые органы – для получения удовольствия, а анус – для того, чтобы опорожнять кишечник.

Но это твое бытие заставляет работать эти органы – ты сам не являешься этими органами.

Слух, осязание, зрение, вкус и обоняние – это пять чувств знания; звук, прикосновение, форма, вкус и запах – соответствующие объекты.

Органы, которые используются для того, чтобы говорить, давать и брать, ходить, получать наслаждение и испражняться – органы действия.

Ты – тот, кто осознаёт расположение и работу пяти аспектов дыхания или воздуха – праны, апаны, вьяны, уданы и саманы.

Несмотря на то, что ты представляешь собой видимое проявление психики (антахкараны), ума, интеллекта, концентрации и эго, тем не менее, твое существование предшествует этим пяти составляющим тонкого тела.

У психики малая память; из нее – или на ней – возникают различные страсти и эмоции, и то, что осознаёт психику, – вневременное – разумеется, должно предшествовать ей.

Неправильно было бы думать, что осознание приходит после страстей и эмоций; первичным может быть только сознание – спонтанное, само являющееся светом.

Ум – это то, что осознаёт возникновение страстей. Интеллект – это то, что различает и решает. То, что целенаправленно концентрируется на решениях интеллекта – это читта, или функциональный центр. И, наконец, то, что считает себя действующим – эго.

Ты – то, что осознаёт эти пять этапов анализа, свойственные психике, потому что ты есть самоосознавание, свидетель, Атма.

Нить сделана из хлопка, хоть она и отличается от него по виду. Подобным же образом ум, интеллект, различающая способность и эго могут казаться разными, но они возникают из одного источника – Бытийности или сознающей Реальности.

Нить остается нитью, лишь пока она скручена, но независимо от того, скручена она или нет, это хлопок и больше ничего.

Если на поверхности воды есть рябь, эта рябь является только водой и ничем другим, и когда исчезает рябь, вода смешивается с водой. Когда рябь успокаивается, не остается ничего, кроме воды; когда ум успокаивается и в нем воцаряется тишина, он сливается с сознанием.

Ветер является причиной ряби, скручивание – причиной нити; подобным же образом майя является причиной появления тонкого тела.

Когда причина исчезает, и рябь, и нить исчезают; точно так же, когда появляется знание Себя и уходит невежество, майя разоблачается и исчезает.

Когда рябь и вода, или нить и хлопок, соединяются вместе, двойственность исчезает; точно так же, когда ум сливается с сознанием, ощущение двойственности исчезает.

Пока оставим в стороне вопрос о том, как представление возникает в сознании, и вспомним, что психика представляет собой тонкое тело, и с этим связано состояние сновидения, основанное на желаниях.

Ум работает посредством органов чувств, и желания, дремлющие в уме, проявляются в состоянии сна как объекты и желания, которые были ранее знакомы сновидцу.

Проявления снящегося мира возникают из-за этой самой точки сознания, которая освещает психику, так же как жар, нагревающий металл при ярком солнечном свете, является свойством солнца.

Если бы сознание отсутствовало, разве смог бы ты использовать свои органы чувств? Именно сознание делает возможными проявления.

Если бы сознание исчезло, не было бы проявлений, которые можно было бы воспринимать, и ты оказался бы в своем первоначальном состоянии полноты потенциала, полноты радости.

Если ты поразмыслишь над этим, ты обнаружишь, что Cам вдыхаешь жизнь во все феноменальные проявления, и что именно ты являешься сознанием и всем, что в нем отражается.

Ты должен понять, что Ты являешься этим самосияющим принципом, озаряющим психику и вдыхающим в нее жизнь.

Пойми, что все феноменальные проявления возникают перед тобой как иллюзия именно из-за этого отраженного осознавания, которое является твоим сознанием.

И когда это сознание исчезает – и вместе с ним исчезают иллюзорные проявления, – твое первоначальное состояние реальности остается во всей своей полноте.

Если ты отбросишь как иллюзию, лишенную содержания, всё, что ты видишь и ощущаешь в своем сознании, ты погрузишься в то, что остаётся – в реальность.

Если отбросить всё, что отражается в сознании, останется только сознание, внутри которого всё слито воедино и недвижимо.

Реальность – это первоначальное самосияющее состояние, отражением которого является сознание, подобно тому как лампа своим собственным светом освещает саму себя.

Отбрось всё, что ты воспринимаешь или ощущаешь – это иллюзия, мираж; глубоко размышляй о том, кто ты на самом деле».

(Можно было бы подумать, что эти слова произносит Махарадж, разговаривая со своими посетителями.)

Таким образом, убедительно продемонстрировав ученику, что он не может быть ни физическим телом, ни тонким телом, Мукундарадж неумолимо продолжает свои объяснения, доказывая ученику, что он не является не причинным, ни сверхпричинным телом.

Он словно берет своего ученика за руку и ведет его к вершинам адвайты, недвойственности.

Он говорит ученику:

«Тень показывает форму, очертания и части предмета, который ее отбрасывает, но на самом деле она не имеет субстанции; так же и тот, кто говорит «я не знаю», является иллюзией, как эта тень.

Есть и тот, кто предшествует ему, говорящему «я не знаю», – он знает его, он является свидетелем ему.

Строго говоря, знание Себя присутствует всегда, но невежество препятствует его познанию.

Невежеству должно предшествовать знание, из-за которого невежество – «я не знаю» – будет познано.

Факт незнания известен не невежеству – он известен знанию. Это знание, знающее незнание, – АТМА.

Не обманывайся на этот счет. Причиной заблуждений является то, что человек кажется невежественным даже несмотря на то, что он обладает изначальным знанием.

Даже если человек уверен, что у него нет знания Себя, сам этот факт невозможно было бы узнать в отсутствие знания.

Следовательно, невежество как таковое – иллюзия.

Как только появляется осознание природы невежества, невежество сразу же становится иллюзорным.

Это основополагающее знание, которое знает невежество, являет собой свет Атмана.

Если ты ЗНАЕШЬ, что ты не знаешь, почему ты позволяешь представлению о невежестве захватить себя?

Пойми, что ты сам – самосияющий Атман, а невежество – иллюзия. Как только рассеется эта иллюзия, останешься Ты как вечно присутствующая реальность.

Это невежество, о котором я сейчас говорил, – причинное тело, и его инструментами являются физическое тело и тонкое тело.



Теперь я расскажу о признаках и качествах глубокого сна.

Состояние, в котором ум активно взаимодействует с внешним миром, – это состояние бодрствования.

Различные представления, основанные на событиях бодрствующего состояния, возникают в уме и находят свое отражение в состоянии сновидения.

Но когда сознание, являющееся субстратом обоих состояний – и бодрствования, и сна – приостанавливает свою работу, наступает состояние глубокого сна, абсолютное не-знание.

ЭТО НЕ-ЗНАНИЕ ЕСТЬ ИСТИННОЕ ЗНАНИЕ (поскольку представляет собой отсутствие и знания, и невежества, которые являются взаимосвязанными противоположностями), но мы обычно не осознаём этого, потому что окутаны тьмой невежества.

Когда сознание снова начинает свое движение, это состояние глубокого сна забывает свою истинную природу, снова отождествляется с отдельной сущностью и принимает этот мир как реальный.

Однако когда невежество отброшено, Реальность сияет, словно золото, ставшее чистым после того, как всё нечистое поглотил огонь.

Человек, который использует свое сознание для того, чтобы приобрести знание о земных делах, сталкивается с препятствием – невежеством.

Однако, когда под руководством Гуру невежество уничтожается, отдельное сознание начинает знать себя; это состояние психики называется сверхпричинным телом.

Когда невежество уничтожено и пришло знание себя, [остаётся] то, что видит физическое, тонкое и причинное тела – это свидетель, сверхпричинное тело.

Состояние, которое является свидетелем трех других состояний, называется турия.

Сверхпричинное тело так называется потому, что оно создает рабочие тела (физическое и тонкое) и причинное тело.

Когда посредством знания себя рабочие тела и причинное тело уничтожаются как таковые, как может сверхпричинное тело само по себе остаться в живых? Когда следствия уничтожены, причина тоже уничтожается.

Это неизменное состояние, в котором не осознаётся свое само-существование, – Парабрахман, Освобождение, Реальность.

Глубокое размышление согласно этому принципу постепенно приводит к твердой убежденности, а затем человек переживает пустоту этого мира.

Тот, кто свидетельствует «Я есть чистый Брахман», – кем он может быть, если не тобой?

Когда исчезают и знание, и не-знание, проявляется то Знание, которое является Абсолютной Реальностью.

Необходимо вернуться к источнику, из которого рождается всё знание. Этот источник – реальность, неизмеримый потенциал, в котором в конечном итоге поглощается сознание».

Таким образом Мукундарадж приводит ученика к стадии, на которой сознание сливается со своим источником, к состоянию, в котором прекращается концептуализация и исчезает двойственность, к стадии, на которой основа любой двойственности, представляющей собой полярность взаимосвязанных противоположностей, разрушается и превращается в то, что на уровне феноменов кажется пустотой.

Затем Мукундарадж показывает ученику, что эта кажущаяся пустота на самом деле не может быть пустотой, а может быть лишь полнотой, полным потенциалом.

По его словам, если сам источник считать пустотой, как можно иметь представление о нем, дать ему имя и обладать знаниями о нем? Как может то, что является пустотой, знать себя?

Мукундарадж продолжает свои объяснения, демонстрируя, что нечто, кажущееся на уровне феноменов пустотой, на самом деле является полнотой реальности:

«Эта реальность, которая озаряет сама себя, представляет собой субъективность, и, следовательно, не может иметь наблюдателя, который видел бы ее как объект.

Эта реальность остается после того, как невежество уничтожено и знание поглотило само себя.

Следовательно, в отсутствие сознания Реальность не осознаёт своего собственного существования.

Но – по той же причине – можно ли ее назвать пустотой? Назвать пустотой то, что осознаёт всё?

Только в сознании может зародиться природа пустоты, и это сознание в конечном счете поглощается реальностью (вместе со всеми своими представлениями).

Следовательно, Реальность – это не пустота: она не является ни сознанием, ни проявлением, ни невежеством;

она – полнота чистого знания, безграничный потенциал за пределами понимания.

Это знание себя есть реальность, в которой «пустота» может обрести форму (когда реальность объективируется, становясь проявлением), в которой невежества больше нет и которая тоньше самого тонкого.

Ты есть эта реальность, Абсолютная полнота (полнота потенциала), которая поглотила даже представление о пустоте; ты есть этот самосияющий источник всего.

Этой Реальностью ты должен представлять себя: независимым, чистым, свидетельствующим принципом, четкий образ которого невозможно себе вообразить.

Ты есть это изначальное состояние абсолютной свободы, полнота чистой радости, средоточие света, который является свидетелем всему.

Ты – эта реальность, вобравшая в себя всё иллюзорное, реальность, в которой двойственность «тебя» не может существовать; поэтому слова «То» и «Есть» также становятся излишними.

Но сейчас, когда ты сам утратил собственное величие, как ты можешь пребывать в своем естественном состоянии?»


На этот вопрос Мукундарадж отвечает сам, заверяя ученика, что он даст ему и ответ, и метод. Он говорит ученику, что это наставление является самой сутью махавакьи «Ты есть То», и призывает его слушать ее с чистым сердцем и усердно претворять в жизнь.

Затем Мукундарадж вселяет в ученика абсолютную уверенность, внушая ему, что если он в полной мере поймет его наставления и будет усердно им следовать, он «обретет твердую убежденность в своей истинной природе, осознает Реальность и отныне будет невозмутимым и безмятежным».



Мукундарадж говорит своему ученику:

«Сначала убеди себя в том, что твоя истинная природа такова, какой я ее описал тебе, а затем регулярно практикуй то, что я тебе скажу.

Найди тихое место, где ум не будет приходить в возбуждение; затем в молчании наблюдай исходящий из тебя поток мыслей. Спокойно сиди в расслабленной позе.

С намерением отречься от всего проявленного необходимо направить ум вовнутрь, прочь от объектов чувственного восприятия, в самый центр сердца (великий мудрец наших дней, Рамана Махарши, утверждал, что духовное сердце должно постигаться находящимся немного правее середины груди, а не слева, где находится физическое сердце).

Затем отказывайся от отождествления себя сначала с плотным физическим телом, затем с тонким и причинным телом.

Пусть твой ум будет единым с пространством (чтобы пространство ума объединилось с физическим пространством).

Освобождай свое внимание, мягко и без усилий, от сильных ощущений, приходящих через органы чувств, и позволь ему слиться с абсолютным умом или сознанием.

Как только внимание отвлекается, его нужно возвращать в пустой ум, мягко и постепенно, чтобы по мере увеличения вашего терпения время концентрации (но не напряжения!) становилось всё более продолжительным.

Если ум притягивается к какому-то определенному объекту, пусть ваша различающая способность отбросит его как иллюзорный и не стоящий внимания.

Лишь при этих условиях ум вскоре перестанет уноситься на крыльях иллюзий и будет пребывать в безмолвии.

Когда, посредством различающей способности, отождествление с отдельной сущностью постепенно сойдет на нет, ум также отбросит свою склонность к «я»-отождествлению и в конечном итоге сольется с сознанием.

Пока ум естественным образом пребывает в сознании (отказавшись от уз, связывающих его с материальными предметами), необходимо постоянно (но мягко) убеждать его, чтобы он оставил всё, во что он вовлечен, и вернулся к своему источнику.

Когда ты продолжаешь наблюдать за своим умом и обнаруживаешь себя свидетелем, как может что-то еще появиться на экране твоего сознания?

Твой ум не может занимать две вещи одновременно.

Когда ты поймешь, что всё, что имеет форму и образ, по самой своей природе является пустой оболочкой, лишенной какой-либо субстанции, и что реальное – бесформенно, будучи светом сознания, ты погрузишься в глубины реальности.

После великого потопа всё оказывается под водой, и ничто не может быть воспринято, кроме безбрежной глади воды; подобным же образом, когда ум поглощается сознанием, из него исчезают все объекты».

Потом Мукундарадж предостерегает своего ученика, говоря ему, что если человек стремится познать себя, будучи глубоко отождествленным со своим телом как отдельной сущностью и без надлежащего руководства со стороны Гуру, он рискует утратить ум.

Познание себя приобретается посредством ума, но факт заключается в том, что сам ум представляет собой мираж, возникающий вследствие невежества и стремящийся к познанию себя.

Поэтому ум оказывается в плену сомнений и начинает сетовать на то, что не может понять, что такое знание себя.

Он становится подобен человеку, вошедшему с ярко освещенной улицы в полутемный дом, – он не может ничего увидеть, несмотря на прекрасное зрение.


Мукундарадж говорит своему ученику:

«Не уподобляйся человеку, который внезапно просыпается в непроглядной тьме ночи и думает, что он ослеп.

Не позволяй тьме невежества окутать себя. В состоянии невежества всё, что ты представляешь в своем уме, появляется перед тобой, но я призываю тебя отбросить невежество, увидеть все проявленные феномены как иллюзию и безмятежно пребывать в реальности.

Представь себе состояние ума человека, который говорит сам с собой или дает советы самому себе: его мысли не имеют ни формы, ни направления.

Изучай то, что внутри, и выясни, откуда возникают мысли; ищи источник всех мыслей.

Тот, кто должен искать и обрести знание Себя – это их источник, сознание.

Вообрази на мгновение, что всё, что сейчас проявлено, включая тело, внезапно исчезло. Кто именно отметит это «ничто»? Что внезапно произошло со всеми феноменальными проявлениями?

Всё, что осталось, – это Я-сознание: внутри и снаружи нет ничего, кроме «ничто», пустоты, которая представляет собой полноту бытия, полноту потенциала.

В этом состоянии всё невежество исчезло, ум и интеллект успокоились, и взошло солнце чистого осознания.

Так же, как плотному телу (феноменальному проявлению) пришлось исчезнуть, так и тонкое тело должно перестать существовать.

То, в чем воссияло сознание, без сомнения, должно предшествовать сознанию.

Когда достигнут сам источник сознания, сознание исчезает. Осознай без всяких сомнений, что именно этим источником сознания ты являешься в реальности – источником сознания и всего, что возникает в сознании как феноменальное проявление.

Именно в этом сознании появляется всё, включая твою восприимчивость – ощущение присутствия «Я ЕСТЬ» и психика, состоящая из ума, интеллекта, различающей способности и эго.

Как только ты в полной мере воспримешь и осознаешь этот факт, что еще может остаться, кроме Я?

Природа воды – создавать рябь; может ли она отказаться от нее? Природа пространства – создавать ветер; может ли оно отказаться от нее?

Так же и сознание не может отказаться от движения, которое является самой его природой.

Рябь может только утихнуть на воде, а ветер – в пространстве; подобным же образом любое движение сознания может лишь слиться с сознанием.

Возможно ли отбросить руку, которая является частью тела? Как ты можешь отбросить ум, который является содержимым сознания?

Сама мысль о том, чтобы отбросить что-то, – это движение сознания; о каком бы действии ты ни размышлял, сама мысль о нем возникает только в сознании.

Когда ты думаешь, это ум думает; когда в мышлении участвует твое «я», это эго; когда ты безмолвен, само безмолвие – в сознании.

Подумай над этим: если бы ты мог оставаться абсолютно безмолвным, разве появились бы ростки воспоминаний? Были бы у тебя желания, стремления? Если бы ты мог оставаться поглощенным этим сознанием, беспокоили бы тебя мысли? Была бы у тебя причина отождествляться с телом как отдельной сущностью?

Следовательно, мой друг, то, в чем исчезает всё невежество, пребывает в совершенно ином измерении.

Если бы не было того, что называют чистым знанием, полнотой потенциала, откуда появилось бы эго, которое является представлением о «я»?

Это чистое знание, это совершенное знание не является ни знанием, ни незнанием, и не связано с памятью. Это чистое и совершенное знание не осознаёт себя; оно становится свидетелем лишь тогда, когда движение в сознании порождает проявление, которое можно было бы свидетельствовать.

Это совершенное состояние единственности и полноты потенциала поглощает в себя восприимчивость («я Есть»-ность) и сознание – и, следовательно, оно абсолютно без какого-либо качества знаемости или незнаемости.

Это чистая субъективность без малейшего следа объективности – кто может понять ее?

Может ли стоять вопрос о понимании ее? Нет никого, кто мог бы понимать или знать что-либо, и нет ничего, что можно было бы понимать или знать».

Мукундарадж завершает объяснение тем, как ученику следует практиковать самовопрошание под руководством своего Гуру, изящно резюмируя всё сказанное и в то же самое время вновь подчеркивая природу реальности, которой являются все чувствующие существа.

Он выражает важнейший принцип одной сентенцией, которая подрывает основы ума:

«То, что ты чего-то не знаешь, знает не кто иной, как ты сам – это сама реальность, из которой явилось знание о том, что ты не знаешь.

Может ли этот источник, весь потенциал знания, из которого возникает сама способность знать – оживляющее сознание, восприимчивость воспринимающих существ – быть незнанием или невежеством?»


И наконец, Мукундарадж дает своему ученику последнее наставление:

«Если ты отбросишь свое отождествление с телом и будешь пребывать в безмолвии, погруженным в ощущение тотальности – «Я есть» – без привязанностей, ты познаешь всё, что можно познать.

Когда ты будешь погружен в сознание, личное сознание, утратив силу майи, само приведет тебя к своему источнику, который есть то, что ты ЕСТЬ, – Реальность.

В этом состоянии нет никакой двойственности, все взаимосвязанные противоположности соединяются вместе и превращаются в ничто – слово/не-слово, форма/не-форма, видение/не-видение, я/другой, вспоминание/забывание и так далее.

Всё, что есть, – это чистое знание, чистая бытийность без осознавания.

Невозможно удерживать его и невозможно потерять его; невозможно сказать, что оно есть, и невозможно сказать, что его нет; без сомнения, это не то, что можно ощутить или пережить, –

это лишь то, которое не-вещь, что невозможно воспринять, почувствовать, в чем можно БЫТЬ и в чем можно остаться.

Держитесь чувства «Я есть» и больше ничего. Ум, оставаясь безмолвным, засияет новым светом и зазвучит в тотальности бытия.

Когда вы удерживаете фокус своего осознания на чувстве «Я есть» и беспрестанно наблюдаете за собой, – когда происходит непрерывное наблюдение и свидетельствование всех движений в сознании, – сознательное и бессознательное будут какое-то время играть друг с другом в прятки, пока в конечном счете двое не станут одним, а одно не станет тотальностью.

В этот момент личность поглощается свидетелем, а свидетель – осознаванием в чистом Бытии. Разве остаётся кто-то, кто может измерить глубину этого восторга?»


То, как Нисаргадатта Махарадж излагал свое учение – даже слова, которые он использовал, и эффективность, с которой он их использовал, – было очень похоже на то, как Мукундарадж передавал ученику свои наставления.

И все же удивительным был тот факт, что когда Махарадж впервые услышал о Мукундарадже, оказалось, что он не читал ни один из его трудов!

Это означает лишь то, что они оба говорили из своего опыта.

Когда, желая получить разъяснения от Раманы Махарши, кто-нибудь читал вслух фрагменты писаний, Махарши подтверждал то, что было сказано в писаниях, потому что это согласовывалось с его собственным опытом.

Джнянешвар в своем труде «Амританубхава» категорически заявляет, что сказанное им является Истиной, независимо от того, подтверждается это писаниями или нет, и независимо от того, сказал ли он это сам или нет.

Истина есть Истина, и ни пространство, ни время, ни человек не имеют отношения к тому, что является Истиной.

Наверное, мне придется объяснить тот факт, что учение Мукундараджа приводится в этой главе настолько подробно.

По моим воспоминаниям, многие посетители говорили мне, что они хотели бы услышать от Нисаргадатты Махараджа более подробные разъяснения относительно некоторых аспектов его учения.

Возможно, у Махараджа не было достаточно времени и сил сделать это; возможно, он хотел, чтобы посетители провели определенную самостоятельную работу. Как бы то ни было, я обнаружил, что у людей была потребность в более подробных разъяснениях учения Махараджа.

Учение Мукундараджа, которое по своей сути полностью соответствует учению Махараджа, сразу же удовлетворяет эту потребность и приводит к пониманию уникальных, если можно так выразиться, махавакий Махараджа.

В любом случае, факт остается фактом – учение Мукундараджа попало в эту главу так спонтанно и удачно, что этому невозможно было противостоять и от этого невозможно было отказаться.

5. Образ джняни

Нисаргадатта Махарадж не переставал удивляться настойчивому и неутолимому любопытству людей к джняни, к тому, как он выглядит и как ведет себя. Как же это поразительно, говорил он, что обычный духовный искатель выслушивает всё, что я говорю ему о джняне и джняни, но, тем не менее, продолжает проявлять живейший интерес к внешности и поведению джняни как личности.

Махарадж ясно давал понять, что никакого различия между состоянием джняни, когда у него есть тело (дживанмукти) и состоянием джняни, когда он отбрасывает тело (видехамукти) для джняни на самом деле не существует, и что условное различие обычно проводится ради того, чтобы ученик мог понять это посредством анализа и извлечь для себя пользу.

Нисаргадатта Махарадж снова и снова подчеркивал тот факт, что думать о джняни, ассоциируя его с физической формой, не просто бесполезно – это мешает. Рамана Махарши тоже не любил вопросы о состоянии джняни в его телесной форме и категорически отказывался на них отвечать.

Иногда он цитировал стих из «Бхагаваты»: «Как пьяный человек не заботится о том, на нем ли его одежда или же она соскользнула с плеч, так и джняни лишь смутно осознаёт свое тело и ему совершенно безразлично, существует оно или нет».

Один американец, приехавший к Нисаргадатте Махараджу, как-то раз спросил меня после окончания встречи, почему приходящие люди встают на колени и касаются стоп Махараджа. Мне пришлось объяснить ему, что традиция почитания Гуру в Индии коренным образом отличается от традиции общения со священником или учителем на Западе, что ученик касается стоп Гуру в знак любви, почтения, уважения и преданности Тому, что проявлено в этой человеческой форме, и что Махараджу совершенно безразличны эти приветствия.

Прежде чем уйти, люди приветствовали его подобным же образом. Если Махарадж не был занят разговором, он сидел в безмолвии, сложив ладони в жесте «намастэ», пока не уходил последний из посетителей. Он не заботился о формальностях, он никогда не изображал из себя джняни. Он жил полностью в настоящем моменте, искренне и спонтанно.

Для обычного человека практически невозможно судить или оценивать джняни. Тот образ джняни, который у него есть, создан разделенным умом, мыслящим в терминах противопоставлений или взаимосвязанных противоречий. Как может человек, порабощенный собственным умом и интеллектом, понять – не говоря уже о том, чтобы судить – свободного человека, человека, полностью отказавшегося от отождествления с отдельной сущностью и благодаря этому действующего абсолютно спонтанно?

Если джняни сердится или делает нечто, что с точки зрения обычного человека (с точки зрения его представлений о джняни) неправильно, он сразу же решает, что этот мнимый джняни до сих пор обладает раздутым эго – при этом забывая о том, что его представление о джняни сформировано его собственным эго, и что действия джняни ранили его эго.

Джняни живет в настоящем моменте, и что бы ни было в этом моменте – радость или гнев – в следующий момент оно забывается; именно это и не осознаёт обычный человек, создавший собственный образ джняни как «идеального» человека.

Однако факт заключается в том, что джняни не «идеален» – он «тотален», и эта тотальность включает в себя все противоположности, такие как гнев и любовь, и в любом случае она не обусловлена никакой аффективностью как таковой.

Однажды один посетитель спросил Махараджа, не стало ли ему труднее заниматься предпринимательством (изготовлением биди) после того, как он обрел Самореализацию. Махарадж объяснил ему, что его жизнь – не что иное как пьеса-сновидение, что осознание этого простого факта представляет собой просветление или пробуждение; что джняни после этого продолжает делать свои повседневные дела основательно и внимательно, но отрешенно, и потому не испытывает беспокойства по поводу результатов своих действий; и что джняни похож на хорошего актера, который играет свою роль, но в глубине души никогда не перестаёт осознавать, что он всего лишь играет роль, и что его личность в «реальной» жизни не является им самим.

Тогда посетитель продолжил свои расспросы – он спросил, не пытались ли деловые люди воспользоваться его отрешенным состоянием и обмануть его. Махарадж засмеялся и сказал, что он прекрасный актер и потому проницательный бизнесмен: он сам не стал бы никого обманывать, но тем не менее он все время начеку, чтобы его самого не обманули; однако, если по замыслу вселенской пьесы он должен понести потерю, то так тому и быть.

И, принимая более серьезный тон, он объяснял, что у духовного искателя имеется совершенно неверное представление о джняни, и он ожидает, что джняни будет ему соответствовать; когда же он обнаруживает, что джняни делает нечто противоречащее его собственным представлениям о том, что правильно, а что неправильно, он испытывает разочарование, и порой оно доходит до того, что такой человек начинает поносить джняни; он забывает о том, что его представление о джняни разрушилось, в то время как джняни продолжает делать свою обычную работу без какого-либо чувства волеизъявления и нимало не заботясь о том, что другие могут подумать о нем.

У каждого человека есть свое собственное представление о джняни, в то время как сам джняни не имеет образа себя и не пытается казаться каким-то. Безусловно, когда приходит джняна, идентификация в качестве отдельной сущности уничтожается, и психосоматический аппарат продолжает функционировать в течение всего отпущенного срока жизни как часть тотальности функционирования всего, что проявлено, – абсолютно спонтанно, в соответствии со своим врожденным, естественным характером.

Именно по этой причине джняни ведут себя совершенно по-разному – некоторые известны мягкостью своего характера и поведения, в то время как другие кажутся очень легковозбудимыми и даже раздражительными; одни едят мясо, другие – вегетарианцы; одни курят, другие нет; некоторые из них являются санньясинами, в то время как у других есть дом и семья; одни трудятся на социальном поприще, другие делятся духовными знаниями, а третьи и вовсе ничего не делают и могут показаться ленивыми паразитами; одни известны по всему миру, другие никогда не покидают своей деревни или города.

Важным является то, что, независимо от внешности и видимого поведения джняни, он твердо укоренен в абсолютном сознании и не желает ничего, даже освобождения. Он удовлетворен, он продолжает жить, равно принимая всё, что приходит к нему, без какого бы то ни было нетерпеливого желания или беспокойства, действуя или бездействуя, поскольку у него нет волеизъявления.

Будучи свободным от взаимосвязанных противоположностей, он с безразличием относится к религиозным заслугам, мирскому благосостоянию, чувственным удовольствиям и даже к тому, что называют «освобождением».

Он не питает отвращения к объектам чувственного восприятия и не стремится к ним. Он с непривязанным умом принимает все переживания, которые приходят к нему естественным путем. Он всего лишь свидетельствует, не судя, все действия психосоматического аппарата – его собственного или иного.

Восхваления и обвинения ничего не значат для него, и он равнодушен и к тому, и к другому.

Другими словами, джняни, по причине самого факта, что к нему пришла джняна, не имеет образа себя, который он должен был бы поддерживать.

Следовательно, сам поиск образа джняни – как он выглядит, как он говорит, как ходит, как действует, как реагирует на различные события – является ошибкой. Любой такой образ обязательно должен быть основан на разочарованиях, надеждах и устремлениях, верованиях и причудах – общей обусловленности – человека, создающего этот образ.

Образ джняни, который сформировался у искреннего, но заблуждающегося духовного искателя, обычно представляет собой объединенный образ йога, способного на умопомрачительные демонстрации физической силы и выносливости и мастерски владеющего своим телом и умом; мага, материализующего что угодно из ничего; ясновидящего, не только способного предсказывать будущие события, но и имеющего власть изменять их; суперцелителя, который выявляет и успешно излечивает неизлечимые заболевания; и наконец, Гуру, который может даровать мгновенное просветление одним-единственным взглядом или прикосновением!

Тот, кто создал себе такой образ джняни, скорее всего, будет сильно разочарован, встретив такого джняни, как Нисаргадатта Махарадж, и обнаружив, что он совершенно обычный человек с совершенно обычной внешностью, что он живет в скромном доме, почти как обычный человек. Махарадж разрушал без остатка образ джняни, который духовные искатели создавали в своем уме.

Есть один интересный факт: среди всех представлений о джняни, которые создают люди, довольно распространено такое представление, что джняни – человек наподобие «овоща», совершенно невосприимчивый ко всему происходящему в мире. От него ожидают, что он нечто вроде «сосунка», обмануть которого не сложнее, чем отобрать леденец у маленького ребенка. Любой может грубо обращаться с ним, не опасаясь возмездия или каких бы то ни было ответных действий – таков образ.

И когда виновник получает от джняни внезапный, резкий ответ, произнесенный деловым тоном, ему кажется, что джняни притворяется джняни, что он не джняни, а голем на глиняных ногах, что Бог низвергнут со своего пьедестала. На самом деле то, что может показаться ответным ударом джняни, может оказаться вовсе не реакцией уязвленного эго джняни, а наглядным уроком для человека, у которого сложилось неверное представление о джняни – уроком, целью которого является корректировка его представлений.

Без сомнения, самой основой представлений является эго, и когда человек не получает ожидаемой пользы от джняни, он чувствует обиду и разочарование.

В «Аштавакра-гите» есть очень красивый стих, смысл которого таков:

«Спонтанная, не сдерживаемая вспышка гнева со стороны джняни восхитительна. По-настоящему свободная от мотивации и предпочтений, она не является неестественным, напускным спокойствием лицемера, который все еще привязан к своей отдельной личности».

Махарадж снова и снова указывал на бесполезность попыток смотреть на джняни – и судить о нем – с точки зрения относительных норм и через призму разделенного ума, как делают обычные люди. Он говорил, что воспринимаемое – это зеркало, в котором воспринимающий видит свой собственный образ.

Есть одна интересная история, иллюстрирующая это утверждение.

В одном городке на обочине главной дороги лежал джняни. Казалось, он бездельничает, но на самом деле он был полностью поглощен Я, не обращая внимания на шалости пробегавших мимо детей. Вор, который шел по дороге, увидел полуобнаженного, явно истощенного человека, лежащего на обочине, и пришел к выводу, что это вор, которого поймали и хорошенько побили, потому что он был недостаточно ловок, чтобы не попасться.

Пьяница, проходивший мимо с попойки, увидел его, посочувствовал собрату-выпивохе и пофилософствовал о том, что надо знать свою меру, чтобы не было неприятностей. Добропорядочный семьянин, возвращавшийся со своей тяжелой работы, стал ворчать о ленивых паразитах, живущих за счет тех, кто тяжело трудится и честно платит налоги.

Затем по этой улице проходил духовный искатель. Он сразу же увидел, что этот человек – джняни, поправил на нем одежду, безмолвно поприветствовал его и пошел дальше своей дорогой.

Есть еще одна интересная история о Кэйчу, великом учителе дзен эпохи Мэйдзи:

Только что назначенный губернатор Киото однажды пришел к нему и передал со слугой свою карточку, на которой было написано: «Китагаки, губернатор Киото». Кэйчу прочел карточку и сказал слуге: «У меня нет никаких дел с губернатором Киото. Скажи ему, чтобы он убирался и больше не беспокоил меня».

Слуга вернул губернатору карточку и с извинениями передал ему слова Учителя. Губернатор сказал: «Это была моя ошибка».Он тотчас же зачеркнул слова «губернатор Киото» и попросил слугу снова передать карточку Учителю. На этот раз Кэйчу воскликнул: «Да это же Китагаки! Я буду рад его видеть».

Эта история иллюстрирует один важный принцип, который Махарадж всегда подчеркивал. Когда кто-то интересовался личностью джняни, он спрашивал такого человека, может ли он сам опознать джняни, достаточно ли ослаблено его эго, чтобы опознать джняну (знание) как таковую без индивидуума. В приведенной истории губернатор, получив назад свою карточку, мог бы подумать, что «эго» Учителя дзен было уязвлено.

Однако вместо этого губернатор сразу же признал свою ошибку и исправил ее, приняв порицание как ценный урок от Учителя и тем самым продемонстрировав свою духовную зрелость.

Как говорил Нисаргадатта Махарадж, «Милость всегда присутствует в изобилии, стоит только попросить, но способен ли ищущий принять ее?»
Тот факт, что внешние проявления могут обмануть даже того, кто известен своей проницательностью, хорошо показан в одной даосской притче.

Однажды Конфуций увидел человека в ветхой одежде, разгуливающего по пустоши. Он бренчал на лютне и радостно пел. Конфуций сразу же решил, что перед ним человек, познавший дао, – джняни, потому что он соответствовал образу джняни, который Конфуций создал в своем уме. Он обратился к этому счастливому человеку: «Учитель, какова причина вашей радости?» Счастливый человек рассказал ему о причинах своих многочисленных радостей, и Конфуций, впечатленный его философией, воскликнул: «Вот человек, который умеет утешаться!»

Среди различных причин счастливец назвал следующие: во-первых, он принадлежит к самому благородному виду живых существ – человеческому; во-вторых, многие умирают в молодом возрасте, в то время как он сам дожил почти до девяноста лет; в-третьих, уделом многих является бедность, и жизнь в нищете заканчивается смертью, тогда как он сам не должен никого кормить и ни о чем беспокоиться.

Эта притча, будто бы восхваляющая Конфуция, на самом деле очень тонко высмеивает его:

(1) сам вопрос по сути своей неверен: подлинная радость без связанной с ней противоположности – печали – не может иметь никакой причины; все причины относятся к феноменальной обусловленности, в то время как чистая радость принадлежит к совершенно иному измерению ноуменальности;

(2) Конфуций демонстрирует свое невежество, с ходу обращаясь к этому человеку «Учитель»;

(3) гордость этого человека принадлежностью к человеческой расе как к самому благородному виду живых существ свидетельствует о его разделенности, в то время как джняни, всегда видя проявления во всей их целостности, остается «целым»;

(4) сравнение с теми, кто умер в молодости, ясно показывает неверное восприятие времени и протяженности, рождения и смерти в контексте истинной природы человека;

(5) Конфуций снова демонстрирует свое невежество, признавая удовлетворенность и утешение высшими целями жизни.

Утешение – одна из «отрицательных» добродетелей (которые Гурджиев называл «буферами»), которые, конечно, делают жизнь более терпимой, но никак не способствуют абсолютной удовлетворенности, имеющей существенно важное отличие – качество открытости истинному знанию Того, что ЕСТЬ. Буфера могут только помешать восприятию Того, что ЕСТЬ.

Сам джняни ни в малейшей степени не озабочен тем, воспринимают ли его другие люди как джняни и признают ли они его джняни, но большинство людей не понимают этого, потому что им мешает их обусловленность.

Как сказал один даосский Учитель:
Возвышенное кажется пустым;
Абсолютно белое кажется неприметным;
Великое кажется недостаточным;
Цельное кажется слабым;
Истинная добродетель кажется загрязненной.


Нисаргадатта Махарадж говорил: «Невозможно беседовать с лягушкой о красоте океана, или о зимнем снеге – с насекомым, вся жизнь которого проходит за одно лето. Как я могу ожидать от педанта с его ограниченным кругозором, что он поймет, о чем я говорю? Я могу говорить о глубоком знании только с тем, кто обладает достаточной остротой ума, чтобы вырваться из своего узкого кокона на открытое пространство, не ограниченное интеллектом и диалектикой – только с тем, кто готов получить истинное знание».

С вопросом об образе джняни, который люди создают в своем уме, тесно связан вопрос о том, есть ли у джняны уровни.

В какой-то мере этот вопрос освещен в «Трипура-рахасье», древнем трактате, написанном на санскрите, который Рамана Махарши считал одним из величайших трудов по философии адвайты. Эта тема освещается здесь из-за неиссякаемого интереса духовных искателей.

В главе XV (9–18) этот вопрос разъясняется следующим образом:

«Если человек может быть освобожден за одну жизнь, каким образом управляется его жизнь после просветления? Как связаны между собой деяния мудрецов и их чистое сознание? Если они погружены в абсолютное сознание, как могут они продолжать заниматься земными делами? Ведь сознание может быть только одного типа, и таким же должно быть освобождение.

Более того, деяния мудрецов весьма разнообразны: некоторые занимаются совершенно обычными делами, другие учат, третьи воздают почести индивидуальным божествам, кто-то пребывает в непрекращающемся самадхи, кто-то совершает аскезу, кто-то руководит ашрамами на благо ученикам; некоторые правят царствами, некоторые участвуют в дискуссиях на религиозные темы; некоторые пишут книги, передавая свои наставления и переживания; некоторые прикидываются полными невеждами, а иные даже совершают предосудительные и оскорбительные действия – и все они слывут джняни.

Как же возможны такие различия в их жизнях, когда состояние просветления, без сомнения, едино для всех? Или же имеются различные уровни знания и освобождения?»

Этот вопрос в особенности относится к деяниям джняни, и ответ на него содержится в главе XVII (162–166):

«Джняни могут быть разделены на следующие категории: (1) лучшие, (2) средний уровень и (3) низший уровень.

Джняни, находящиеся на низшем уровне, знают свою истинную природу, и все же они подвержены удовольствиям и страданиям, выпадающим на их долю согласно их прарабдхе (прошлой карме).

Джняни более высокого порядка, даже пожиная плоды своей прошлой кармы, пребывают в универсальном сознании, и их действия подобны действию людей, опьяненных крепким напитком.

Джняни высшего порядка прочно укоренились в своем истинном бытии; несмотря на всю свою прарабдху, они невозмутимо принимают даже самые необыкновенные события; удовольствия не приводят их в восторг, а страдания не вызывают уныния; они ничем не отличаются от обычных людей и всегда невозмутимы и умиротворены.

Эти различия вызываются различиями их психосоматического строения и степенью глубины постижения собственной истинной природы; род их занятий зависит от их природных склонностей, но их деяния подобны действиям людей, опьяненных вином».


Ниже в том же трактате, в главе XIX (79–112) проводится различие в соответствии с васанами (склонностями), которые разделяют на три вида:

(а) апарадха – скептицизм в отношении учения Гуру,
(б) карма – предрасположенность к действиям, препятствующим созерцанию и таким образом не позволяющим осознать высшие истины;
(в) кама – волеизъявление, желание получить что-то и трудиться ради этого.

Из этих трех видов васан наибольшее препятствие представляет собой васана действия. Она считается воплощением невежества.

Лучшие из джняни – те, кто свободен от всех трех васан, а в особенности от малейших проявлений васаны волеизъявления. Васана желания не является серьезным препятствием для Самореализации, и бесстрастие не является необходимым. Такие джняни живут как дживанмукты (освобожденные при жизни).

Мудрецы с утонченным и ясным интеллектом не считают необходимым намеренно искоренять желания, заменяя мысли о желаниях другими мыслями, поскольку желания сами по себе не мешают просветлению. Их желания продолжают проявляться даже после просветления, но они им не потворствуют. Это высший уровень джняни.

Тот, кто не может отказаться от личной воли к совершению усилий, не может надеяться на просветление, даже если Шива предложит ему себя в качестве Гуру. Так же обстоят дела и с теми, кто не может преодолеть свой скептицизм по отношению к наставлениям Гуру.

С другой стороны, человек, которого беспокоят только желания как таковые, достигнет цели, хотя и с некоторыми трудностями, и через некоторое время и некоторые усилия сможет оставаться погруженным в сознание. Такие люди, согласно классификации мудрецов, принадлежат к среднему уровню и являются «мудрецами без ума».

Самый низший уровень мудрецов – это те, чьи психические предрасположенности не были уничтожены. Они по-прежнему озабочены своими мыслями и находятся на пороге состояния джняни. По-видимому, они испытывают те же удовольствия и страдания, что и обычные люди, и обретут освобождение лишь после смерти.


В главе XX (116–133) «Трипуры Рахасьи» упоминается еще одно различие между мудрецами: некоторые мудрецы пребывают в сознании, даже когда занимаются своими обычными делами; другие могут там пребывать лишь тогда, когда они больше ничем не заняты; есть и такие, кто способен пребывать там лишь в определенные моменты времени путем постоянной практики. Это соответствующие уровни в нисходящем порядке.

Совершенным мудрецом является тот, кто, даже занимаясь делами, не рассматривает никого и ничто как отдельных от Я; кто, даже хорошо выполняя свою работу, остается словно бы спящим; кто благодаря своему собственному опыту способен распознать в других состояние джняни; кто осознаёт, что удовольствие, боль и все остальные проявления – лишь движения в сознании, и ощущает себя охватывающим весь мир проявлений.

Совершенным мудрецом является тот, кто, зная о путах зависимости (что они являются лишь представлениями), не заботится о поиске освобождения и остается полностью удовлетворенным (в тотальности функционирования проявлений).

В главе XXI приводятся дополнительные разъяснения по этому вопросу (25–29):

«То, что достижимо для других с помощью бесстрастия, медитации, молитв и т. д., видится неотъемлемой частью его натуры и приходит естественным образом к совершенному мудрецу, которого не затрагивают ни восхваления, ни оскорбления, ни утраты, ни обретения.

Он может без раздумий давать правдивые ответы на вопросы, касающиеся высшей истины и просветления, и никогда не утомляется, беседуя на эти темы с искренними духовными искателями. Он полностью раскрепощен, не прилагая усилий, и абсолютно удовлетворен в любой ситуации».


И далее (34–56):
«…джняни могут проявляться самым разнообразным образом, в зависимости от обстоятельств. Например, джняни (такой, как Нисаргадатта Махарадж), достигший освобождения практически без усилий, может казаться обычным мирским человеком, поскольку все видят, что он продолжает жить так же, как и раньше; поэтому человеку, который сам не является джняни, очень трудно распознать в нем джняни.

Джняни низшего порядка ведут себя как невежды в том, что касается привязанности к своему телу. В моменты, свободные от поиска истины, они с животным удовольствием вкушают плотские радости. И все же они просветленные, потому что страсти физического тела – лишь отклонения, возникающие в периоды несовершенства, и они не оставляют на них отпечатка; с другой стороны, периоды, когда они поглощены Я, значительно уменьшают привязанность к материальному, чувственному миру.

Джняни высшего порядка не идентифицируют себя с телом. В то время как джняни среднего уровня продолжают заниматься своими делами и осознают их, они остаются отстраненными от своих действий и не заботятся о том, продолжается деятельность или нет, принесет она какие-либо положительные результаты или нет, поскольку их деятельность не побуждается волеизъявлением.

Джняни высшего порядка остается полностью отстраненным от своего тела, как колесничий не отождествляет себя с колесницей; он представляет собой чистое сознание, он не тело, не тот, кто совершает действия. Он действует в мире, как актер на сцене, и наслаждается миром подобно тому, как отец или мать радуется своему ребенку. Абсолютная спонтанность действий – вот то, что отличает джняни высшего порядка от джняни среднего уровня».

Необходимо подчеркнуть, что эта классификация джняни – анализ, основанный на концептуализации, приведенный здесь с целью удовлетворить неослабевающее любопытство ищущих.

Также необходимо помнить о том, что при таком анализе невозможно провести четкие границы, не только потому, что этот анализ основан на концептуализации, но также потому, что различные черты, на основании которых проводятся различия, неизбежно накладываются друг на друга и делают границы градаций довольно размытыми.

Основной смысл этого анализа – донести мысль о том, что бесполезно пытаться сформировать четкий образ джняни, что только джняни сможет распознать другого джняни, и, что более важно, эти критерии могут принести пользу только самому ищущему – с их помощью он должен оценивать себя, но не других.

Однако в основе всех внешних различий между джняни лежит апперцепция истинной природы человека, которая заставляет их думать, чувствовать и действовать не с точки зрения индивидуального «я» (идентификацию, которую они уже утратили), а с точки зрения всей тотальности проявлений и ее функционирования.

Так происходит потому, что такая апперцепция подразумевает понимание того, что разумные существа являются частью тотальности проявлений и никогда – причиной ее, и, следовательно, они не могут иметь никакого автономного существования и независимого волеизъявления.

Понимание этого неизбежно приводит к уверенности, что суть нашего бытия может быть лишь продолжением сути бытия всей вселенной, что совершать спонтанные действия, соответствующие нашей сущностной природе, равнозначно пребыванию в гармонии с тотальностью.

Такая гармония основывается на понимании того, что мы должны быть готовыми принять и красоту, и жестокость природы (включая людей и животных), не стараясь обеспечить себе безопасность, к которой всегда стремятся обычные люди и про которую джняни знает, что она является всего лишь иллюзией.

Как выражается в повседневной жизни апперцепция джняни?

Нисаргадатта Махарадж дал самый простой ответ на этот вопрос, когда однажды его спросили, что он стал бы делать в определенных обстоятельствах. Его ответ прозвучал по-детски: «Не знаю».

Такой ответ сразу же сильно удивил одних, рассердил других и разочаровал многих. Но его ответ был искренним и на удивление точным, потому что действия джняни, будучи абсолютно спонтанными, не может заранее предсказать никто, даже он сам.

На самом деле в двух разных случаях его действия могут быть совершенно разными, даже если обстоятельства внешне совершенно одинаковы, и в каждом случае джняни будет рассматривать эти действия не как свои действия, а как действия, присущие тотальности функционирования вселенной.

Более того, несмотря на то что джняни готов стоически переносить последствия этих действий – или скорее свидетельствовать последствия, которые понесет его психосоматический аппарат – его искренность почти наверняка будет столь явной, а его сострадание и неподдельное смирение столь очевидными, что его действия естественным образом вызовут приятие, уважение и содействие со стороны других людей.

Иными словами, даже если действия разных джняни выглядят противоречивыми в разделенном уме обычного человека, наивысшим и общим мерилом этих действий будет их глубокое внутреннее ощущение «деятельности без действий», спонтанной деятельности, в которой нет ни следа личного волеизъявления.

По той же самой причине может показаться, что джняни никогда не старается делать добро напоказ. Любое публичное «хорошее» действие, неизбежно требует связанного с ним представления о «плохом» (а джняни пребывает за пределами любой двойственности, включая противоположные полюса «хорошо» и «плохо»).

Кроме того, человеческие взаимоотношения и взаимосвязи настолько сложны, что сделать добро одному человеку означает в то же самое время причинить зло другому, и, награждая одного, можно поселить зависть в сердцах других.

И, наконец, критерии добра и зла могут различаться в разных обстоятельствах и у разных людей. По этой самой причине джняни инстинктивно воздерживается от обвинений или осуждения кого бы то ни было за его действия, а также от восхвалений чьих-либо действий, потому что он знает, что отдельный человек как таковой – лишь кажимость, иллюзия.

Всё, что делает джняни – свидетельствует всё происходящее, не пытаясь судить ни о чём. Всё есть пьеса-сновидение, кажимость в сознании, воспринимаемая и узнаваемая сознанием через посредство миллионов психосоматических аппаратов, называемых чувствующими существами.

Как говорил Нисаргадатта Махарадж, обычный человек не может даже постигнуть действия джняни, не говоря уже о том, чтобы судить их, по той простой причине, что они не являются действиями отдельного индивида – они являются действиями Праджни, тотальности функционирования вселенной.

Нормы [поведения] обычного человека основаны на двойственности взаимосвязанных и взаимодополняющих противоположностей, а не на универсальной Истине. Вы можете судить джняни, только будучи джняни, но и в этом случае вы не будете выносить суждения, потому что все сравнения бессмысленны.

6. Нисаргадатта Махарадж: «компромисс невозможен»

В учении Махараджа есть один важный принцип, о котором необходимо помнить – это то, что его учение никогда не шло на компромиссы с общественными условностями, дипломатией и любыми другими нуждами и требованиями так называемой жизни. «Жизнь» для него означало просто «жить», быть частью всеобщего функционирования нисарги, или Природы, или тотальности феноменальных проявлений. Его учение выходит за пределы времени и обстоятельств, на которых, по его словам, основаны главные мировые религии.

Благодаря этому его учение было мгновенно принято теми немногими искателями Истины, чей ум был открыт, и так же мгновенно отвергнуто как чересчур тяжелое и жесткое многими другими, кто предпочитал мягкость и дипломатичность Господа Кришны в «Бхагавад-гите».

«Бхагавад-гита» может удовлетворить каждого. Бхакта, практик карма-йоги, практик хатха-йоги, джняни – все находят поддержку в учении Кришны, потому что он не только имел дело со всеми этими аспектами духовного поиска, но так или иначе говорил, что каждый из этих аспектов является наилучшим!

Кришна был другом духовным искателям всех типов, в то время как учение Нисаргадатты Махараджа основывается на утверждении, что индивид как таковой не обладает независимым существованием, поскольку является лишь кажимостью в сознании.

Наставления Господа Кришны обращены к индивиду: «Приди ко мне, и я спасу тебя».

Махарадж снова и снова повторял: «Поймите, что я не говорю с вами как один индивид с другим; я – сознание, говорящее с сознанием».

Он очень ясно давал понять, что пока человек слушает его как индивидуальное «я», ждущее наставлений от другого индивидуального «я», он попусту тратит время.

Он говорил: «Всё, что я делаю, – лишь показываю вам вашу истинную природу, как в зеркале. Это видение истинной природы исключает тройственность «видящий – видимое – видение». Только когда феноменальное «я» исчезает, может воссиять ноуменальное Я – единственность».

Господь Кришна признаёт тот факт, что индивиду, отождествляющему себя с отдельной сущностью как субъектом действия, невероятно трудно увидеть феноменальную вселенную в истинной перспективе тотальности феноменального функционирования как объективное выражение ноуменального субъекта.

Такая истинная перспектива приводит к апперцепции того, что отдельное чувствующее человеческое существо не обладает индивидуальным «я», а является лишь аппаратом, посредством которого происходит восприятие проявлений в пределах пространства-времени.

Но такое восприятие находится за рамками интеллектуального понимания обычного человека, полностью удовлетворенного своей индивидуальной ролью в этой пьесе-сновидении, которая зовется жизнью.

Поэтому Господь Кришна недвусмысленно называет «ничто» (предшествующее возникновению сознания одновременно с понятием пространства-времени и параллельными ему феноменальными проявлениями) истинной природой человека, несмотря на то, что «ничто» в действительности является полнотой целостности в ноуменальном состоянии.

Но, испытывая огромное сострадание к индивиду, напрасно пытающемуся постичь непостижимое, Господь Кришна готов пойти на компромисс и взаимодействовать с ним в рамках концептуальной феноменальности – так, будто отдельный индивид существует.

Такой компромисс неизбежно влечет за собой возникновение различных представлений, порождающих множество взаимосвязанных противоположностей, таких как «хорошо» и «плохо», «рай» и «ад», карма и ее последствия, включая представление о реинкарнации.

Такой компромисс предоставляет человеку своего рода костыль, на который он может опираться до тех пор, пока этот компромисс не перестанет удовлетворять его – это произойдет естественным образом, в результате эволюции его представлений.

Тогда он отправится на поиски Садгуру, такого как Нисаргадатта Махарадж, который поставит перед ним зеркало абсолютной истины, покажет ему его непостижимую истинную природу и скажет ему:

«Вот То, что ЕСТЬ, хочешь – бери, хочешь – нет. На самом деле нет и вопроса о том, чтобы «брать» или «не брать», потому что ты есть То, что Есть, – просто БУДЬ, позволив «я» уйти».

У этого вопроса об индивидуальной сущности есть один аспект, который нужно учесть, в особенности это касается вопроса реинкарнации.

Нисаргадатта Махарадж, как и Рамана Махарши, в своих беседах время от времени упоминал о реинкарнации в контексте Самореализации с точки зрения индивида. Такие упоминания иногда приводят в качестве аргумента в пользу того, что и Нисаргадатта Махарадж, и Рамана Махарши верили в реинкарнацию. Это всё равно что утверждать, будто они верили, что солнце встает на востоке и заходит на западе, потому что они в своих беседах упоминали восход и закат.

Точно так же они использовали в разговоре слова «я», «ты», «он», но это не значит, что они верили в то, что каждый человек – отдельная сущность.

Махарадж мог употреблять такие выражения, как «Божьей милостью», но это не означало, что он отказывается от своего учения о том, что «Бог» – лишь представление в сознании.

Если бы они избегали общеупотребительных слов, разговаривать было бы совершенно невозможно. Когда они использовали обычные повседневные фразы, это означало лишь то, что они говорят о вещах, общепринятых среди обычных людей, но вовсе не обязательно, что они при этом признавали достоверность этих выражений.

К тому же Махарадж обладал тонким чувством юмора, которое он с успехом использовал.

Например, Махарадж мог сказать что-нибудь вроде «прилагая усилия хоть миллион жизней, вы не придете к просветлению», но это, разумеется, был способ выразить мысль о том, что любое конкретное усилие отдельного индивида, добивающегося «отдельного» освобождения, может лишь усилить эго, и просветлению гораздо труднее будет произойти.

И опять же, Махарадж мог сказать что-нибудь типа «люди приходят ко мне лишь после тысяч перерождений». Разумеется, он не имел в виду, что одна и та же индивидуальная душа (или что-то вроде этого) претерпела тысячи перерождений – это всё равно что сказать, будто Эйнштейн родился Эйнштейном после тысяч перерождений в качестве обычного ученого. Совершенно очевидно, что он имел в виду процесс эволюции.

Махарадж не раз говорил, что индивид – лишь кажимость внутри тотальности проявлений, что когда приходит смерть, физиологический аппарат превращается в физические элементы, дыхание смешивается с воздухом и окружающим пространством, а индивидуальное сознание сливается с абсолютным сознанием, не оставляя ни следа от индивида как такового, который так или иначе был лишь феноменом, кажимостью.

Рамана Махарши говорил о реинкарнации, но в этой же самой беседе он говорил, что «жизнь» – это лишь серия движущихся картинок на экране сознания.

Упоминание о реинкарнации было всего лишь контекстом, в котором может идти беседа с человеком, отождествленным до мозга костей со своим индивидуальным «я», и поэтому он не отказывался от использования понятия реинкарнации. В противном случае это был бы своего рода интеллектуальный шантаж: либо вы признаете, что отдельный индивид – это лишь изображение на экране, либо мы с вами больше не разговариваем.

И Рамана Махарши, и Нисаргадатта Махарадж были слишком сострадательны, чтобы вести себя подобным образом, поэтому они разговаривали на уровне, на котором их мог понять обычный человек, однако при каждой удобной возможности они повторяли абсолютную истину – что на самом деле ничто никогда не случалось, что нет ни творения, ни разрушения.

Есть один окончательный аргумент, с которым необходимо разобраться.

Можно задать такой вопрос: если нет никакой индивидуальной сущности, а все живые существа – всего лишь иллюзии или отражения в сознании, зачем нужно освобождение или просветление?

И всё же бывают случаи – пусть сравнительно редкие, но все же они бывают – когда происходит нечто, что называют просветлением.

Как примирить эти два, казалось бы, противоречащих друг другу факта?

Простой ответ звучит так: на самом деле никакого противоречия нет.

Когда происходит просветление, нет индивида как такового, к которому бы это относилось.

Это просто нечто, происходящее внутри всей тотальности функционирования феноменальных проявлений.

Оно происходит, чтобы удовлетворить некую потребность, существующую внутри этого функционирования – поддержать равновесие в проявлениях, пока в конечном итоге сами проявления не исчезнут и не сольются с непроявленным Абсолютом, как волны с безграничным океаном.

Лишь наша глубоко укоренившаяся обусловленность – назовем ее майей – придает убедительность представлению о том, что иллюзорное индивидуальное «я» существует в действительности.

И именно эта обусловленность задает вопрос «кто?» или «с кем?» каждый раз, когда что-то случается.

Кто в ответе за несчастный случай? Кто должен получить похвалу или порицание за сыгранный спектакль? Кто нарисовал картину? Кто написал книгу? и т. д. и т. п.

Когда происходит просветление, другие индивидуальные «я» считают, что некое индивидуальное «я» стало просветленным, на самом же деле сама суть просветления заключается в полном уничтожении индивидуальной сущности.

После просветления тело – психосоматический аппарат – продолжает жить отпущенный ему срок, будучи неотъемлемой частью всеобщего функционирования, «как сухой лист на ветру», а не как индивидуальная сущность, независимо совершающая действия.

Физиологический аппарат продолжает жить в соответствии со своей природной предрасположенностью без какого бы то ни было индивидуального «я» – возможно, в этом причина того, что нет «образца» джняни.

Строго говоря, не может существовать некто, кто является джняни; может существовать только ноуменальное бытие внутри тотальности функционирования, простое свидетельствование того, что мы называем «жизнью».

Таким образом, реинкарнация имеет смысл только в пьесе-сновидении, которое и есть жизнь.

За пределами этого ограниченного описания вопрос не может иметь никакого смысла, потому что «нет ни творения, ни разрушения».

Даже в этой временной пьесе-сновидении, где каждую минуту создаются и уничтожаются тысячи чувствующих существ, эволюция должна сформировать основу для пьесы нисарги.

У физиков в пузырьковых камерах бесконечно малые быстрые «элементарные» частицы (многие из которых существуют меньше миллионной доли секунды) сталкиваются друг с другом и аннигилируют или порождают новые частицы, давая начало новым цепочкам событий.

Точно так же каждый новорожденный ребенок должен сыграть определенную роль в пьесе-сновидении, чтобы пьеса могла продолжаться до неизбежной развязки.

Следовательно, разумное существо должно создаваться ради выполнения определенной функции (будь то Гитлер, Ганди или ничем не примечательный человек) и никак иначе: новая функция не создается лишь для того, чтобы индивидуальная душа (или что бы это ни было) понесла наказание или получила награду за свою карму в прошлом воплощении.

Так называемое отдельное существо выполняет предначертанную ему функцию, и эта функция прокладывает путь для предначертанной функции другого так называемого отдельного существа в будущем, в соответствии со сценарием феноменальных проявлений.

Проекционный экран для этого фильма – сознание.

Сознание одного индивидуального аппарата сливается с абсолютным сознанием, когда этот аппарат «умирает», и снова вселяется в другой аппарат, который рождается после этого.

Необходимо четко уяснить, что сознание в одном теле ничем не отличается от сознания в другом теле. Одно и то же сознание дарует восприимчивость всем воспринимающим существам во все времена.

Разумеется, должно быть «разрешение непрерывности» между новой отдельной формой и старой формой (или несколькими формами), чтобы история могла продолжаться.

Эволюция не стоит на месте. Природа не должна каждый раз начинать всё с нуля.

Без сомнения, именно по этой причине Моцарт мог сочинять музыку в двенадцатилетнем возрасте, а Джнянешвар сумел написать «Джнянешвари» в шестнадцать лет.

Но все же для условного индивида (который может существовать только как кажимость) нет никакой необходимости отождествлять себя с рядом тел во временных проявлениях.

Как говорил Будда, «поскольку нет «я», нет и переселения «я», но есть деяния и их последствия, имеющие продолжение.

Есть совершаемые деяния, но нет того, кто их совершает. Нет сущности, которая переселялась бы, никакое «я» не перемещается с одного места на другое, но есть голос, который говорит здесь, и его эхо возвращается обратно».

Но проблема, разумеется, остается: а как же самое первое человеческое существо? На какой карме основывалось его существование?

Единственный ответ на весь этот лабиринт подобных вопросов дали мудрецы: вся вселенная проявлений – это представление, ничто не создается и ничто не разрушается.

Интересно отметить, что один современный астроном, столь же известный, как и Фред Хойл, сказал, что представление о времени как вечно несущемся потоке из прошлого в будущее, несомненно, ошибочно, что это «гротескная и абсурдная иллюзия», и что «все мы является жертвами надувательства».

С тем же успехом он мог бы сказать,
что мы находимся под иллюзорным влиянием майи.

Кроме того, есть диаграммы Фейнмана (которые в 1965 г. принесли ему Нобелевскую премию). Из них следует, что частицы можно заставить двигаться назад во времени, пусть даже на краткое мгновение!

Всё проясняется, как только мы вспомним об истинной перспективе – тотальности проявлений как концептуального творения сознания в сознании, воспринимаемого и постигаемого сознанием через посредство миллионов аппаратов – так называемых воспринимающих существ.

Проблема кажется серьезной лишь тогда, когда человек ошибочно отождествляет себя с таким аппаратом как отдельной сущностью, над которой, как ему кажется, он имеет контроль.

Когда человек рождается, у него нет выбора; точно так же у него нет выбора, когда ему неминуемо приходится «умереть».

Однако в промежутке между рождением и смертью человек считает себя хозяином своей судьбы!

Даже немного поразмыслив над этим, мы неминуемо обнаружим, что почти все важные события в нашей жизни в огромной степени определялись «шансом» или «совпадением».

Если событие принесло счастье или удовлетворение, человек вспоминает его как свое достижение, заветную кульминацию его невообразимых усилий.

Однако же если событие было несчастливым, это, оказывается, было чистым невезением!

Сколько раз нам доводилось говорить: «Я вовсе не собирался делать это» или «Я и сам не понимаю, как это произошло!» и т. д. Если бы у нас хватило смелости признать, что мы – лишь набор персонажей, порождения обстоятельств, играющие свои роли и не обладающие никакой свободой воли и независимостью действий!

Разве не разумней было бы плыть по течению жизни, принимая всё, что приходит, с готовностью, невозмутимо и терпеливо? И возможно, в нужный момент вас вдруг переполнит необыкновенное чувство ЕДИНСТВА, и вы увидите проблеск Вселенского Замысла – Божественной Пьесы – в действии.

Фатализм? Возможно. Но, наверное, все замечали, что человек, активный и неугомонный по своей природе, и человек, который по характеру флегматичен и ленив, ведут себя в соответствии со своим врожденным характером и возможностями, независимо от «отношения» и любых других соображений.

Нисаргадатта Махарадж иногда задавал такой вопрос: «Сколько сотен и тысяч религиозных и общественных реформаторов пришло и ушло за всю обозримую историю человечества? И разве человеческая природа, человеческое поведение или социальные условия претерпели хотя бы одно существенное улучшение за весь этот долгий период?»

Когда у Раманы Махарши спросили, правда ли, что у человека нет абсолютно никакой свободы воли, он, по словам присутствовавших, ответил, что у него есть свобода воли исследовать свою истинную природу путем самовопрошания.

И это исследование непременно откроет тот факт, что индивидуальное «я» есть эго – всего лишь представление, которое само по себе является связанностью, и что освобождение – не что иное, как освобождение от представления о связанности.

Другими словами, проблема реинкарнации касается только условного индивидуального «я», и, следовательно, пока этот вопрос тревожит вас и имеет для вас значение, никакого пробуждения от жизни-сновидения не может быть!

И что же представляет собой это пробуждение? Это пробуждение – одновременное и внезапное осознание следующего:

а) всё, что есть в феноменальных проявлениях – жизнь-сновидение, в котором отдельные люди – это персонажи;

б) жизнь-сновидение представляет собой объективное выражение ОДНОГО субъекта-сновидящего – движения в сознании, которое в положенный срок сольется с сознанием, подобно волнам, которые одна за другой поднимаются из моря и возвращаются в него.

в) индивид как таковой не обладает отдельным существованием, будучи лишь персонажем пьесы-сновидения, через психосоматический аппарат которого ОДИН субъект-сновидящий свидетельствует пьесу-сновидение;

г) и наконец, субъект-сновидящий – ноуменальный Абсолют – одновременно трансцендентен и имманентен феноменальным проявлениям, включая индивида.