Страх смерти

Джидду Кришнамурти
ПРОБЛЕМЫ ЖИЗНИ Страх смерти

Вопрос: "Я всегда был одержим каким-то страхом, в детстве был довольно робок, застенчив и чувствителен, а теперь я испытываю страх перед старостью и смертью. Я знаю, что все мы должны умереть, но, очевидно, никакие рассуждения не могут развеять этот страх. Я стал членом общества психических исследований и присутствовал на некоторых сеансах; прочел то, что великие учителя говорили о смерти, но страх меня не покидает. Я даже занялся психоанализом, но и это ничего не дало. Страх стал для меня настоящей проблемой; среди ночи я просыпаюсь от кошмарных сновидений, и все они; так или иначе связаны со смертью. Я ощущаю непонятный ужас, перед насилием и смертью. Война была для меня непрерывным кошмаром; но теперь я совершенно утратил равновесие. Это еще не невроз, но я предвижу, что дело может кончиться неврозом. Я сделал все, что мог, чтобы держать страх под контролем; пытался убегать от него, но к концу бегства уже не мог его от себя отбросить. Я слышал несколько довольно примитивных лекций по вопросу о перевоплощении, даже изучил индийскую и буддистскую литературу об этом. Но все это оказалось совершенно неубедительным, по крайней мере, для меня. У меня не поверхностный страх смерти, но весьма глубокий".

Ответ: Как вы подходите к будущему, к завтрашнему дню, к смерти? Стараетесь ли вы найти истину вопроса или ищете успокоения, вполне определенных высказываний о непрерывности существования или, наоборот, о полном уничтожении, которые вас удовлетворили бы?

В: "При такой постановке вопроса я едва ли могу сказать, чего именно я боюсь; но и в том, и в другом случае страх назойливо присутствует".

О: В чем ваша проблема? Хотите ли вы освободиться от страха, или ищете истину о смерти?

Раскрыть Спойлер Свернуть Спойлер

В: "Что вы понимаете под словами "истина о смерти"?"

О: Смерть – неизбежный факт. Делайте, что хотите, но она неотвратима, завершающа, истинна. Но хотите ли вы знать истину того, что находится за пределами смерти?

В: "Из всего того, что я изучил, на основании нескольких случаев материализации, которые я наблюдал во время сеансов, несомненно следует, что жизнь каким-то образом продолжается после смерти. В той или иной форме продолжается и мысль, о чем говорили вы сами. Подобно тому, как при передаче песен, слов и изображений по радио необходимо иметь приемник на другом конце, так же и мысли, продолжающейся после смерти, необходим инструмент, с помощью которого она могла бы себя выразить. Этим инструментом может оказаться медиум; или мысль проявит себя как-нибудь иначе. Все это довольно ясно, доступно пониманию и проверке опытом. Но хотя я проник во все это довольно глубоко, остается какой-то необъяснимый страх, который, как я думаю, вполне определенно связан со смертью".

О: Смерть неизбежна. Непрерывность может закончиться, или же ее можно питать и поддерживать. То, что обладает длительностью, никогда не может сделаться новым; оно никогда не в состоянии обладать новизной, понять неведомое. Непрерывность – это длительность. Но то, что является постоянным, не есть вневременное. Вневременное не приходит туда, где есть время и длительность. Должен наступить конец для того, чтобы проявилось новое. Оно не раскрывается там, где существует непрерывность мысли. Мысль есть постоянное движение во времени; это движение не может включать в себя состояние бытия, которое вне времени. Корни мысли в прошлом, само ее бытие от времени. Время – это не только хронологическое время; время – это мысль, рассматриваемая как движение от прошлого через настоящее в будущее; это движение памяти, слова; это – образ, символ, воспроизведение, повторение. Мысль, память приобретает длительность благодаря словам и повторению. Конец мысли есть начало нового, смерть мысли – это вечная жизнь. Необходимо постоянное завершение для того, чтобы проявилось новое. То, что обладает новизной, не бывает непрерывным; новое никогда не может пребывать в поле времени. Новое существует лишь там, где есть умирание в каждый данный момент. Необходимо ежедневное умирание для того, чтобы проявилось неведомое. Завершение старого – это начало нового; но страх препятствует завершению.

В: "Я сознаю свой страх, но я не знаю, что находится за его пределами".

О: Что мы понимаем под страхом? Что такое страх? Страх – не абстракция, он не существует сам по себе, вне связи с другим. Он проявляется лишь по отношению к чему-нибудь. Его можно обнаружить только в процессе взаимоотношений; вне тех или иных взаимоотношений страха не существует. Но чего именно вы боитесь? Вы говорите, что боитесь смерти. Что же мы понимаем под смертью? Хотя существуют теории и рассуждения о смерти, а также некоторое количество наблюдений, тем не менее смерть – это неизвестное. Какими бы знаниями о смерти мы ни обладали, сама смерть не может оказаться в поле известного. Мы протягиваем руку, чтобы ухватить ее, но ее уже нет. Ассоциация – это известное. Неведомое невозможно сделать известным; привычные действия не могут схватить смерть. Вот почему появляется страх.

Может ли известное, ум когда-либо понять или иметь неизвестное своим содержанием? Протянутая рука может получить только то, что известно; она не может удержать непознаваемое. Жажда опыта создает длительность для мысли; если у вас есть желание иметь опыт, вы придаете силу прошлому; ваше стремление испытать неизвестное – это лишь продление известного. Вы хотите иметь переживание смерти, не так ли? Хотя вы еще живете на земле, вы хотите знать, что такое смерть. Но знаете ли вы, что такое жизнь? Вы знаете жизнь лишь как конфликт, смятение, антагонизм, преходящие радости и страдания. Но разве это жизнь? Разве борьба и скорбь – это жизнь? Вот в таком состоянии, которое вы называете жизнью, вы хотите испытать то, что не находится в поле зрения вашего сознания. Наши муки, борьба, ненависть, которая включена в радость, – вот то, что мы называем жизнью. И тем не менее мы хотим испытать нечто совершенно противоположное тому, что называется жизнью. Но это противоположное есть продление того, что есть, возможно, несколько видоизмененное. Смерть же – это не то, что противоположно жизни. Смерть есть неизвестное. То, что принадлежит известному, жаждет пережить смерть, неизвестное; но, что бы вы ни делали, оно не в состоянии иметь опыт смерти, и вот почему оно исполнено страха. Разве это не так?

В: "Вы показали это вполне отчетливо. Если бы я был в состоянии понять или испытать, что такое смерть, оставаясь при этом живым, тогда, несомненно, страх исчез бы".

О: Вы не можете иметь опыта смерти, поэтому вы ее боитесь. Может ли сознание испытать такое состояние, которое через него не проявляется? То, что мы можем испытать, – это проекция сознания, это известное. Известное может испытывать лишь то, что известно; опыт всегда находится в поле известного; известное не может испытывать то, что находится вне его поля. Но состояние переживания в корне отлично от опыта. Состояние переживания не находится в поле того, кто испытывает; но когда переживание угасает, появляется испытывающий и опыт; и тогда-то переживание переходит и поле известного. Познающий, тот, кто испытывает, жаждет неизвестного; но так как испытывающий, познающий не может войти в состояние переживания, им овладевает страх. Он сам и есть страх, он неотделим от страха. Испытывающий страх совсем не есть тот, кто наблюдает этот страх; он есть сам страх, подлинное орудие страха.


В: Что вы понимаете под страхом? Я знаю, что боюсь смерти, но я не ощущаю, что сам и есть этот страх; я просто испытываю страх перед чем-то, чего боюсь, но сам я отличен от страха. Страх – это ощущение, отличающееся от "я", которое смотрит на него, анализирует его. Я – тот, кто наблюдает, а страх – это то, что я наблюдаю. Каким образом наблюдающий и наблюдаемое могут быть едиными?"

О: Вы говорите, что вы – наблюдающий, а страх – это наблюдаемое. Но так ли это? Являетесь ли вы сущностью, живущей отдельно от своих качеств? Разве вы и ваши качества – не одно и то же? Разве ваши мысли, эмоции и прочее – это не вы сами? Вас нельзя отделить от ваших свойств, мыслей. Вы есть ваши мысли. Мысль создает "я", "вас", как предполагается, – отдельную сущность; но без мысли нет и мыслящего. Видя непостоянство своей природы, мысль творит мыслящего, как постоянную, устойчивую сущность; мыслящий же тогда становится тем, кто переживает, анализирует, наблюдает, будучи независимым от мимолетного, преходящего. Все мы жаждем какого-то постоянства, и, видя непостоянство вокруг нас, мысль творит мыслящего как нечто постоянное. Мыслящий же, в свою очередь, приступает к созданию других, более высоких форм постоянства, таких как душа, атман, высшее "я" и прочее. В основе всей этой структуры лежит мысль. Но это уже другая тема. Мы исследуем страх. Что такое страх? Рассмотрим этот вопрос.

Вы говорите, что боитесь смерти. Так как вы не можете иметь переживание смерти, у вас появляется страх. Смерть – это неизвестное, а вы боитесь неизвестного, не правда ли? Далее, можете ли вы бояться того, чего вы не знаете? Если что-либо вам неизвестно, разве можете вы его бояться? На самом деле вы боитесь совсем не того, что неизвестно, – в данном случае смерти, – а вы боитесь потерять известное, так как это может причинить страдание или лишить вас радости и чувства удовлетворения. Как раз известное вызывает страх, а вовсе не неизвестное. Каким образом неизвестное может быть причиной страха? Ведь мы не можем применить к нему термина удовольствия или страдания: оно остается неизвестным.

Страх не может существовать сам по себе, он появляется по отношению к чему-то. Вы в действительности боитесь известного; в его отношении к смерти, разве не так? Вы цепляетесь за известное, за опыт, поэтому вы боитесь того, чем может оказаться будущее. Но то, что "может быть", будущее, – это всего лишь реакция, предположение, обратное тому, что есть. Ведь все это так, не правда ли?

В: "Да, вероятно, так",

О: А знаете ли вы то, что есть! Понимаете ли вы это нечто? Открыли ли вы этот шкаф известного и заглянули ли внутрь? Не испытываете ли вы такого же страха перед тем, что можете там обнаружить? Пытались ли вы когда-нибудь исследовать известности то, чем вы владеете?

В: "Нет, я этого не делал. Я всегда воспринимал известное, как нечто само собой разумеющееся. Я воспринимал прошлое так же, как люди воспринимают солнечный свет или дождь. Я никогда не делал это предметом рассмотрения. Люди едва ли отдают себе в этом отчет, так же как никто не думает о своей тени. Когда вы указали на это, я вижу, что у меня существует такой же страх перед тем, что может оказаться в моем хранилище известного".

О: Ведь многие из нас боятся заглянуть в самих себя, не так ли? Мы можем обнаружить в глубине неприятные вещи, а потому предпочитаем не глядеть и пребывать в неведении относительно того, что есть. Мы боимся не только того, что может быть в будущем, но и того, что может быть в настоящем. Мы боимся узнать самих себя, каковы мы есть, и это стремление избежать то, что есть, заставляет нас бояться того, что может быть. К так называемому известному мы приближаемся со страхом, и с тем же страхом подходим к неизвестному, к смерти. Уход от того, что есть, – это желание пребывать в состоянии удовлетворенности. Мы ищем безопасности, мы постоянно требуем, чтобы ничто не беспокоило; вот это желание уйти от беспокойств и волнений побуждает нас убегать от того, что есть, и бояться того, что может быть. Страх – это неведение относительно того, что есть и наша жизнь проходит в постоянном страхе.

В: "А как можно избавиться от этого страха?"

О: Для того чтобы освободиться от чего-либо, вы должны это понять. От чего вы хотите освободиться? Есть ли это страх или желание не видеть то, что есть! Именно желание не видеть то, что есть, порождает страх. Если вы не хотите понять все значение того, что есть, то страх действует как предупреждающее средство. Вы можете вести вполне удовлетворяющую вас жизнь, сознательно избегая любых попыток рассмотреть то, что есть. Многие так и поступают, Но у них нет счастья, точно так же, как нет его и у тех, кто развлекается поверхностным изучением того, что есть. Только те, кто серьезно работает в этом направлении, могут осознать счастье, только они обладают свободой от страха.

В: "Но как можно тогда понять то, что есть!"

О: То, что есть, надо понять в зеркале взаимоотношений со всем остальным. То, что есть, нельзя понять, если вы удаляетесь от людей и пребываете в изоляции. Его нельзя понять, если вы опираетесь на толкователей и переводчиков, которые отрицают или принимают. То, что есть, можно понять лишь тогда, когда ум предельно пассивен, когда он не производит никаких действий по отношению к тому, что есть.

В: "Но не слишком ли трудно находиться в состоянии пассивного осознания?"

О: Это трудно до тех пор, пока существует мысль.

Несколько лет назад Кембриджский центр медитации пригласил выступить Тара Тулку Ринпоче. Перед выступлением он потрогал четки и трижды произнес какие-то слова. Я решил, что это какая-то особая мантра. В конце концов я поинтересовался, что такое он говорит, и он объяснил, что всего-навсего трижды повторяет фразу: "Я все равно умру". Это помогает ему победить излишнее самомнение и не считать себя гениальным проповедником. Ведь, в конце концов, все наши знания и способности превращаются в прах.

И я взял за правило окружать себя различными предметами, напоминающими о смерти, – череп умершего ламы, четки из его костей. Кости остались после так называемого небесного погребения, когда тело покойного из сострадания отдается на корм грифам. Четки, которые перебирал Тара Тулку Ринпоче, тоже были сделаны из человеческих костей. Четки из костей человека или животного служат нам напоминанием о неизбежном конце.

Меня часто спрашивают: зачем постоянно напоминать себе об этом печальном факте? Анусая на языке пали обозначает наши тайные чувства. Одно из них – страх смерти. Он живет в нашем подсознании и проявляется в виде других, менее значительных страхов. Он отравляет нам жизнь. Это форма хронического беспокойства.

Анусая постоянно подпитывается ежедневными впечатлениями: умирает кто-то из наших близких, мы видим мертвое животное на улице, внезапно узнаем, что наш друг серьезно болен, или после долгой разлуки обнаруживаем, что он сильно постарел. Задача духовной практики – прогнать эти страхи: образно говоря, открыть двери и окна и впустить свежий воздух, перестать говорить о них шепотом, подавлять и замалчивать их. Так очень тяжело жить – подавление страха требует большого количества энергии, которая, в сущности, тратится впустую.

Если мы постараемся поглубже вникнуть в этот вопрос, то поймем, что на самом деле боимся не смерти, а идеи смерти. На первый взгляд разница небольшая, но весьма важная.

Момент смерти ничем не отличается от любого другого. Это очередной жизненный опыт, который нужно встречать бодрствуя. Наше тело и наше сознание в это время меняются. Но если мы попытаемся заглянуть вперед, то наши представления, скорее всего, не будут иметь никакого отношения к реальности.

Так происходит в жизни часто – реальное событие оказывается совсем не таким, как мы его себе представляли. Думая о смерти, мы пытаемся выйти за пределы мышления, поскольку именно мышление создает всевозможные проблемы. Никто не знает, что нас ждет после смерти. Смерть – это великое неизвестное, а мысль, которая является выражением известного, не может познать то, что неизвестно. Это факт. Мы называем смерть неизвестным, потому что ничего о ней не знаем.

Я не против того, чтобы при мысли о смерти испытывать страх, – ведь нам близко это чувство. Но сумбурные мысли, возникающие спонтанно во время страхов, приносят мало пользы. Размышляя о смерти, мы не стараемся проникнуть за пределы того, что нам известно. Мы просто пытаемся оценить то, что находится рядом с нами. Смерть присутствует сейчас рядом с нами.

Ларри Розенберг 'Жизнь в свете смерти'

"Тот, кто не был никогда на войне, не сможет определить силу страха перед смертью. Человек со слабыми нервами теряет самообладание и не может владеть собой. Таким приходится особенно плохо. В роте был у нас один из командиров взводов младший лейтенант Крылов. Красивый, рослый, крепкого телосложения юноша, в котором, казалось бы, есть все качества командира.

И вот в одном из тяжёлых боёв он прямо на передовой помешался рассудком, не выдержал сплошной лавины огня, смертей бойцов и рухнул на землю в припадке эпилепсии. А тяжесть боя невозможно ни в книге описать, ни в кино показать, это разве что в документальном фильме получится отобразить, как на самом деле всё происходит..."

Из воспоминаний сержанта — санинструктора 155-й стрелковой дивизии М.А.Новикова о боях советско-финской войны на Карельском перешейке зимой 1939/40 годов.

Сократ:

Бояться смерти, друзья, — это ни-
что иное, как считать какого-то че-
ловека мудрым, когда тот не являет-
ся таковым, или думать о ком-то как
о знающем, когда он не знает. Вместо того, чтобы узнать, не является
ли смерть величайшим благослове-
нием для человека, люди боятся ее,
как будто твердо знают, что она яв-
ляется величайшим злом.

Эпиктет:

Что является концом болезни? Ничто иное, как смерть. Поймите раз и
навсегда, что не смерть является ис-
точником всего злого в человеке, его
низости и малодушия, но страх смерти.
Именно против этого страха вы
должны тренировать себя: все ваши
размышления, лекции и практические
занятия должны быть направлены на
это — тогда вы узнаете, что только
так человек достигает свободы.

Роси Ясутани:

Все, что мы видим в мире, — ил-
люзия, лишенная субстанции и похо-
жая на ужимки марионеток на экра-
не. Вы боитесь смерти? Вы не долж
ны ее бояться: убивают ли вас, уми-
раете ли вы своей естественной смер-
тью, смерть не более субстанцио-
нальна, чем ужимки марионеток.
Другими словами, она не более ре-
альна, чем разрезание воздуха но-
жом, чем лопание пузырей, которые
появятся снова и снова, независимо
от того, как часто они будут ло-
паться.

Однажды, постигнув мир природы
Будды, мы становимся безразличны-
ми к смерти, т. к. мы узнаем, что ро-
димся снова через влечение отца и
матери. Мы рождаемся тогда, когда
наши кармические отношения побуж-
дают нас к рождению, и умираем
тогда, когда наши кармические отно-
шения принуждают нас умереть. В
каждый момент мы есть ничто иное,
как выражение наших кармических
отношений, с изменением которых мы
меняемся тоже. И то, что мы называ-
ем жизнью, есть ничто иное, как про-
цесс трансформации.
Если мы не меняемся, мы безжиз-
ненны. Мы растем и стареем потому,
что мы живы. Очевидностью того, что
мы живы, является тот факт, что мьг
умираем. И мы умираем именно по-
тому, что живы. Быть живым — это
и есть рождение и смерть. Созидание
и разрушение означает жизнь.

Когда вы правильно поймете этот
фундаментальный принцип, вы не
будете волноваться ни по поводу
своей жизни, ни по поводу своей
смерти. Вы обретете устойчивый ра-
зум и будете счастливы в своей по-
вседневной жизни. Даже если небо и
земля перевернутся, вы не испытаете
страха. Даже если взорвется атом-
ная или нейтронная бомба, вы не ис-
пытаете страха. До тех пор, пока вы
и бомба едины, чего вам бояться?
«Это невозможно», — скажете вы.
Но хотите вы этого или нет, вы дол-
жны быть едиными с бомбой, разве
не так?

– Что больше всего пугает вас в смерти? – спросил я свою пациентку
– Все то, что я не успела сделать в жизни, – ответила она.

Это кажется мне чрезвычайно важным и представляет собой ключевой элемент моей психотерапевтической работы. Многие годы я был убежден, что существует положительная корреляция между страхом смерти и ощущением непрожитой жизни. Другими словами, чем меньше степень самореализации, тем сильнее страх смерти.

Ирвин Ялом

Боюсь ли я смерти? Кажется, не боюсь, но при приближении ее или мысли о ней не могу не испытывать волнения вроде того, что должен испытывать путешественник, подъезжающий к тому месту, где его поезд с огромной высоты падает в море или подымается на огромную высоту вверх на баллоне. Человек, умирая, знает, что с ним ничего не случится особенного, что с ним будет то, что было с миллионами существ, что он только переменит способ путешествия,
но он не может не испытывать волнения, подъезжая к тому месту, где
произойдет эта перемена.

Лев Толстой

Знание о Себе – это Знание о собственной Самости. Как только мы понимаем, кем на самом деле являемся, автоматически определяется, что постоянно и что преходяще. Потом вполне естественным образом следует отказ от преходящего и принятие постоянного.

Из-за преходящей природы вещей страх распада неизбежен. Тот, кто переполнен этим страхом распада или смерти, постоянно старается следить, чтобы у него ничего не отняли. Он соблюдает все предосторожности, чтобы сберечь свои деньги, усиленно следит за тем, чтобы его жена сохраняла молодость и красоту, сражается за сохранение своего статуса и власти. Однако, как он ни старается, ничего не происходит, согласно его желаниям.

Никому не избежать судьбы, и поскольку смерть всеядна, в конце концов все перемелется в ее челюстях. Даже такие боги, как Брахма, не свободны от страха смерти.

Даже если бы такому взнузданному страхом человеку дали все, что он пожелает, смог бы он избежать страха?
Если ему вообще что-то нужно, то только дар бесстрашия.

Искатель должен обнаружить то, что избавит его от страха навсегда. Этот попрошайка под названием «человек», который потерял свое собственное сокровище Самости, постоянно твердит: «Я – тело, я – тело». Он постоянно не удовлетворен, говоря: «Я хочу того, я хочу этого», – и бродит туда-сюда по миру, непрерывно попрошайничая. На самом деле успокоить его может только дар Самости.

Человек, который твердит: «Что же будет со мной, моими женой и детьми и деньгами, которые я считаю моими?» – всегда расстроен и обеспокоен. Человеку такого склада нужно даровать бесстрашие и тем самым сделать его бесстрашным.

Только Садгуру достаточно щедр и способен награждать даром бесстрашия, благороднейшим из даров.

Цари, императоры и даже боги не в состоянии награждать даром бесстрашия. Хотя все богатства земные лежат у ног императора, он находится в постоянном страхе при одной мысли о вражеском вторжении.

Даже Господь Индра день и ночь в тревоге из-за мысли, что его статус царя богов может поколебаться вследствие аскезы и практики какого-нибудь мудреца.

Хорошо подумайте над этим: могут ли те, кто сам еще не освободился от страха, наградить даром бесстрашия других?

Только великие святые, махатмы, которые с корнем вырвали страх из самых глубин, утвердившись в Самости и разрушив отождествление с телом, способны награждать даром бесстрашия.

Исключая этих махатм, призраки богов, демонов и людей подобны нищим попрошайкам. Они никогда не смогут получить дар бесстрашия, если не примут прибежища у Садгуру. Если это боги, они тешатся в гордыне божественного изобилия, если демоны, то несут на головах гордыню своего собственного порочного благополучия. А человеческие существа гнутся под тяжестью своего бремени.

Боги – не более чем слуги, которые несут на себе бремя людей. Какой может быть статус ниже попрошайки? Только Садгуру протягивает руку, чтобы снять бремя, и в то же время благословляет даром бесстрашия.


Сиддхарамешвара Махарадж

Не боится смерти либо тот, кто реализовал свою истинную природу, либо тот кто не осознаёт, что такое смерть, т.е. инфантильный человек.

Лакшми

Величайшая трагедия человеческого ума заключается в том, что он противится смерти. Отвергая смерть, вы отвергаете жизнь. Вы думаете, что жизнь хорошая, а смерть плохая. Но это не так. Жизнь есть только потому, что есть смерть.

Река всегда течет между двумя берегами, а вы стоите на правом берегу и заявляете: «Левый берег мне не нравится, пусть исчезнет!» Исчезнет левый берег – исчезнет и река, и правый берег. Если есть правый берег, то должен быть и левый. Разве будет свет, если исчезнет тьма?

Тот, кто не принимает смерть, не способен познать жизнь. Тот, кто твердит: «Не хочу умирать, не хочу умирать, не хочу умирать», не может по-настоящему жить.

Вы в любом случае умрете. Боясь смерти, вы избежите только жизни, но избежать смерти вам не удастся.

Садхгуру

Бояться смерти есть не что иное, как думать, что знаешь то, чего не знаешь.

Ведь никто же не знает ни того, что такое смерть, ни того, не есть ли она для человека величайшее из благ, а все боятся ее, как будто знают наверное, что она есть величайшее из зол.

Но не самое ли это позорное невежество — думать, что знаешь то, чего не знаешь?

Сократ

Человек не станет свободным, пока не преодолеет страха смерти. Но не с помощью самоубийства.

Нельзя преодолеть, сдавшись. Суметь умереть, глядя смерти в глаза, без горечи.

Альбер Камю

В минуту смерти эгоизм претерпевает полное крушение. Отсюда страх смерти. Смерть поэтому есть некое поучение эгоизму, произносимое природой вещей.

Артур Шопенгауэр

Страх смерти хуже, чем сама смерть.

Джордано Бруно

---

Чтобы не бояться смерти, всегда думай о ней.

Сенека