Так начинается голод: с утра просыпаешься бодрым, потом начинается слабость, потом начинается скука, потом наступает потеря быстрого разума силы, потом наступает спокойствие. А потом начинается ужас.
Но на йоге и оккультизме Хармс не остановился. Под влиянием Введенского он начинает нюхать эфир. Это был один из распространенных в начале XX века способов наркотического опьянения. «Некоторые люди путем эфира могут постигать тайны, вышеположенные, но все же в чрезвычайно узком аспекте ‹…› — размышляет Хармс. — Возможно, путем эфира можно перенести свое восприятие в иную часть мировой истины ‹…›, но суждение иметь о „виденном“ человек вряд ли сможет, ибо знать будет лишь две части мира, друг с другом не связанные…» Впервые он попробовал эфир 26 ноября. Впоследствии он записал свои ощущения от такого сеанса: «Жму руку Шурке (Введенскому). Эфир — это курица наоборот. Ждал чудес и верно. Что тебя тревожит, то и видишь». Однако там же он отмечает: «Эта ночь была вредна». Вредные последствия эфира Хармс чувствует все больше. Уже в марте он понимает: «От эфира можно умереть. Я так нанюхался. Мне были предостережения». После этого Хармс практически прекращает нюхать эфир и пытается требовать от Введенского, чтобы он в его присутствии тоже не нюхал, впрочем, не всегда успешно.
Создай себе позу и имей характер выдержать её. Когда-то у меня была поза индейца, потом Шерлока Холмса, потом йога, а теперь раздражительного неврастеника. Последнюю позу я бы не хотел удерживать за собой. Надо выдумать новую позу.
Ненавижу людей, которые способны проговорить более 7 минут подряд. Нет ничего скучнее на свете, чем если кто-нибудь рассказывает свой сон, или о том, как он был на войне, или о том, как ездил на юг. Многословие — мать бездарности!
Супрематическая процессия с гробом Казимира Малевича, Ленинград, май 1935 года Последовательный авангардист, Малевич и похоронить себя завещал своеобразно. Супрематический гроб сделал его ученик Николай Суетин. Из Питера его перевезли в Москву, где кремировали, а прах захоронили в подмосковной Немчиновке под деревянным кубом с изображенным на нем черным квадратом. Над правым верхним углом гроба — Даниил Хармс, написавший на смерть Малевича: Памяти разорвав струю, Ты глядишь кругом, гордостью сокрушив лицо. Имя тебе — Казимир. Ты глядишь, как меркнет солнце спасения твоего. От красоты якобы растерзаны горы земли твоей. Нет площади поддержать фигуру твою. Дай мне глаза твои! Растворю окно на своей башке! Что ты, человек, гордостью сокрушил лицо? Только мука — жизнь твоя, и желание твое — жирная снедь. Не блестит солнце спасения твоего. Гром положит к ногам шлем главы твоей. Пе — чернильница слов твоих. Трр — желание твое. Агалтон — тощая память твоя. Ей, Казимир! Где твой стол? Якобы нет его, и желание твое — Трр. Ей, Казимир! Где подруга твоя? И той нет, и чернильница памяти твоей — Пе. Восемь лет прощелкало в ушах у тебя, Пятьдесят минут простучало в сердце твоем, Десять раз протекла река пред тобой, Прекратилась чернильница желания твоего Трр и Пе. «Вот штука–то»,— говоришь ты, и память твоя — Агалтон. Вот стоишь ты и якобы раздвигаешь руками дым. Меркнет гордостью сокрушенное выражение лица твоего, Исчезает память твоя и желание твое — Трр.
Ванна Архимеда Эй Махмет, гони мочало, мыло дай сюда Махмет,- крикнул тря свои чресала в ванне сидя Архимед. Вот извольте Архимед вам суворовскую мазь. Ладно, молвил Архимед, сам ко мне ты в ванну влазь. Влез Махмет на подоконник, расчесал волос пучки, Архимед же греховодник осторожно снял очки. Тут Махмет подпрыгнул. Мама!- крикнул мокрый Архимед. С высоты огромной прямо в ванну шлепнулся Махмет. В наше время нет вопросов, каждый сам себе вопрос, говорил мудрец курносый, в ванне сидя как барбос. Я к примеру наблюдаю все научные статьи, в размышлениях витаю по три дня и по пяти, целый год не слышу крика,- веско молвил Архимед, но, прибавил он, потри-ка мой затылок и хребет. Впрочем да, сказал потом он, и в искусстве впрочем да, я туда в искусстве оном погружаюсь иногда. Как-то я среди обеда прочитал в календаре — выйдет «Ванна Архимеда» в декабре иль в январе,- Архимед сказал угрюмо и бородку в косу вил, Да Махмет, не фунт изюму, вдруг он присовокупил. Да Махмет, не фунт гороху в посрамленьи умереть, я в науке сделал кроху а теперь загажен ведь. Я загажен именами знаменитейших особ, и скажу тебе меж нами формалистами в особь. Но и проза подкачала, да Махмет, Махмет, Махмет. Эй Махмет, гони мочало! басом крикнул Архимед. Вот оно, сказал Махмет. Вымыть вас? — промолвил он. Нет, ответил Архимед и прибавил: вылазь вон. всё 1 октября 1929
Теперь мне хочется спать, но я спать не буду. Я возьму бумагу и перо и буду писать. Я чувствую в себе страшную силу. Я всё обдумал ещё вчера. Это будет рассказ о чудотворце, который живет в наше время и не творит чудес. Он знает, что он чудотворец и может сотворить любое чудо, но он этого не делает. Его выселяют из квартиры, он знает, что стоит ему только махнуть пальцем, и квартира останется за ним, но он не делает этого, он покорно съезжает с квартиры и живет за городом в сарае. Он может этот старый сарай превратить в прекрасный кирпичный дом, но он не делает этого, он продолжает жить в сарае и в конце концов умирает, не сделав за свою жизнь ни одного чуда. "Старуха"
Как часто мы заблуждаемся! Я был влюблён в Алису Ивановну, пока не получил о неё всего, что требует у женщины мужчина. Тогда я разлюбил Алису. Не потому, что пресытился, удовлетворил свою страсть, и что либо тому подобное. Нет, просто потому, что узнав Алису как женщину, я узнал, что она женщина неинтересная, по крайней мере на мой вкус. А потом я увидел в ней и другие недостатки. И скоро я совсем разлюбил её, как раз тогда, когда она полюбила меня.
30 декабря исполняется 110 лет со дня рождения поэта, писателя Даниила Ивановича Хармса (1905-1942). «С Ахматовой он встречался, правда известны его встречи с Ахматовой с 1940 года. Лидия Чуковская вспоминает, что Ахматова, рассказывала, что 9 мая 1940 года Хармс очень Ахматовой понравился, он сказал, что по его убеждению, гений должен обладать тремя свойствами – ясновидением, властностью и толковостью. Хлебников обладал ясновидением, но не обладал толковостью и властностью, Ахматова прочитала Хармсу поэму «Путём всея Земли». Хармс сказал: «Да, властность у Вас, пожалуй, есть. А вот толковости мало». Е. КИСЕЛЁВ: Но, кстати, если уж заговорили об Ахматовой, то судьба Хармса удивительным образом пересеклась в конце. Женщина, которая написала на него донос, была из ближайшего окружения Ахматовой, более того, Ахматова не верила до конца дней своих в то, что эта женщина была агентом НКВД. А. КОБРИНСКИЙ: Даже посвятила ей стихотворение, её памяти, когда она умерла, Ахматова памяти этой стукачки посвятила стихотворение. Это при том, что Ахматова, как известно, была чрезвычайно недоверчивым человеком, она очень многих людей подозревала в том, что они являются агентами, и своим друзьям периодически показывала жестом на люстру, имея в виду, что она прекрасно знала, что там всё пишут, что её слушают, и чтобы не болтали лишнего. И тем не менее, так. И эта Оранжереева и явилась фактически причиной смерти Хармса , потому что именно её показания привели к тому, что Хармса не выпустили. <...> ...я думаю, что Хармс дал нам возможность совершенно по-другому посмотреть на мир и на литературу. Как до него не смотрели. Знаете, как тогда впоследствии Ахматова вспоминает Хармса , она оценила его прозу. Она говорила, что это настоящая проза 20 века, когда человек вышел из дома и полетел. Только почему-то ни у кого не летит, а у Хармса летит. То есть, оказывается, можно писать так. Оказывается, можно сталкивать слова так, что смыслы, которые возникают, никогда ещё не существовали в русском языке. Более того, и слова эти раньше никогда не сталкивались и не стояли рядом в русском языке» «Весь его путь трагичен. Если он начинал со стихов, то с середины 30-х годов почти полностью перешел на прозу, которая и составила его славу. Прозаические рассказы, "Случаи" — самое знаменитое из того, что он написал. Он успел написать повесть "Старуха", и я убежден, что логически он должен был перейти к форме романа. Но этому уже не суждено было случиться. — Сначала Хармса считали только детским поэтом, лишь потом он стал известен и как "взрослый" писатель. — При жизни Хармса было напечатано всего два его стихотворения. Группа ОБЭРИУ, в которую входил Хармс, была совершенно неприемлема в ту эпоху. Ее участники были арестованы и сосланы. А когда они вернулись, и речи не могло быть ни о какой публичной деятельности. И Хармс, и его друг и соратник Александр Введенский жили тем, что писали стихи для детей. Это можно сравнить с тем, как в более поздние годы Ахматова и Пастернак зарабатывали переводами. А поскольку Хармс был человеком талантливым, то и его стихи для детей были талантливы»
Подходя к столу, мы говорим: Это стол, а не я, а потому вот тебе! – и трах по столу кулаком, а стол пополам, а мы по половинам, а половины в порошок, а мы по порошку, а порошок нам в рот, а мы говорим: это пыль, а не я,– и трах по пыли. А пыль уже наших ударов не боится.
Сила, заложенная в словах, должна быть освобождена. Есть такие сочетания из слов, при которых становится заметней действие силы. Нехорошо думать, что эта сила заставит двигаться предметы. Я уверен, что сила слов может сделать и это. Но самое ценное действие силы почти неопределимо. Грубое представление этой силы мы получаем из ритмов ритмических стихов. Те сложные пути, как помощь метрических стихов при двигании каким-либо членом тела, тоже не должны считаться вымыслом. Эти грубейшие действия этой силы вряд ли доступны нашему рассудительному пониманию. Если можно думать о методе исследования этих сил, то этот метод должен быть совершенно иным, чем методы, применяемые до сих пор в науке. Тут раньше всего доказательством не может служить факт или опыт. Я затрудняюсь сказать, чем придется доказывать и проверять сказанное. Пока известно мне четыре вида словесных машин: стихи, молитвы, песни и заговоры. Эти машины построены не путем вычисления или рассуждения, а иным путем, название которого АЛФАВИТ. Май 1931 года
Один монах вошёл в склеп к покойникам и крикнул: «Христос воскресе!» А они ему все хором: «Воистину воскресе!»
Интересно что: немец, француз, англичанин, американец, японец, индус, еврей, даже самоед, — все это определенные существительные, как старое россиянин. Для нового времени нет существительного для русского человека. Есть слово "русский", существительное, образованное из прилагательного, да и звучит только как прилагательное. Неопределенен русский человек! Но еще менее определенен "советский житель". Как чутки слова!
Ненавижу людей, которые способны проговорить более 7 минут подряд. Нет ничего скучнее на свете, чем если кто-нибудь рассказывает свой сон, или о том, как он был на войне, или о том, как ездил на юг. Многословие — мать бездарности!
Ваши трусливые глаза неприятны богам. Ваши рты раскрываются некстати. Ваши носы не знают вибрирующих запахов. Ешьте суп – это ваше занятие.
